Начало здесь: Старый Сад
Сознание возвращалось медленно, тягуче и сладко. Так лениво льётся с ложки в хрустальную розетку свежий мёд - прозрачный, янтарный, до предела напитавшийся солнцем и летом, вспыхивая иногда ослепительными миниатюрными лучиками.
Громко, чётко отсчитывали время настенные часы, пахло пирогами и старым деревянным домом, пронзительно уютным. Вот сейчас бабушкин голос позовет завтракать городскую лежебоку…
Вика свернулась клубочком, подтянула колени к груди и крепче сжала веки, которые уже дрожали нетерпеливо, торопились впустить новый день.
«Вставай, лежебока!» - мягко прозвучал в голове бархатный, ласковый и чуть насмешливый голос. Вика замерла, нахмурилась, резко распахнула глаза и… забыла дышать: в пяти сантиметрах от её лица блестели яркие желто-зеленые глаза на черной, усатой морде, склоненной набок.
«Выдыхай уже. Память-то не должно было отшибить. Хватит отдыхать, гости у нас скоро будут!»
Не сводя глаз с кошки, Вика аккуратно приподнялась и оглянулась. Воспоминания включились все и сразу, даже оглушили слегка. Пропитанная майским солнцем кухонька-гостиная неуловимо изменилась. Исчезла куда-то пыль с подоконников, стёкла в окнах стали кристально прозрачными. Шторы, скатерть на столе с резными ножками, круглые коврики и полосатые половички-дорожки выглядели свежевыстиранными…
— «Я тут прибрала немного… Садись за стол, хватит на полу-то сидеть».
— Прибрала?!
— «За стол садись, говорю. А то мы так с тобой не успеем ничего. Кофе тебе сделать?»
— Э-э-э… да, если можно…
Первый раз в жизни Вика по-настоящему ощутила, что означает: «земли под собой не чувствовать». Села, наконец, на стул, подтянула к себе пачку сигарет и чуть не выпрыгнула из-за стола от неожиданности: прямо перед ней внезапно появилась керамическая кружка с поднимающимся паром.
— Ох ты ж!.. Слушай, кудесница, можно как-нибудь предупреждать? Или чуть помедленнее? А то твои фокусы в стиле «копировать-вставить» меня до инфаркта доведут!
— «У тебя больше не может быть инфаркта. Сахар? Молоко? Сливки?»
— Сахара полторы ложки и сливки. Пожалуйста.
Тёмно-коричневая жидкость в кружке плавно изменила цвет и запах. Вика осторожно взяла кружку в руки, понюхала и отхлебнула крохотный глоток. Напиток был идеален. В центре круглого стола неспешно проявилась из пустоты небольшая плетёная корзинка, выложенная кружевной салфеткой и баюкающая румяную сдобу.
Кошка деловито запрыгнула на второй стул, уселась, расправила пушистый хвост и уставилась собеседнице в глаза.
-- «Бери пирожок-то. Может, так перебивать не будешь, — кошка на мгновение задумалась. —
Твоя задача сейчас: выучиться. Быстро выучиться, чтобы самой не сгинуть и других не подвести.
Место здесь непростое. Прежняя хозяйка посильнее многих была, да не выстояла… А как её не стало, тёмные вовсе в поселке распоясались. Ещё чуть — и пойдёт у людей дурная слава про Ягодный, а там и дурные люди на ту славу потянутся».
— Подожди, — Вика отставила кружку и наклонилась ближе к мохнатому зверьку, — давай с самого начала. Ты кто? Домовой… домовая?
— «Домовые — это сказки человеческие. А я помощница. Хранительница этого дома».
— Ты настоящая кошка или только сейчас выглядишь, как кошка?
— «Была настоящей кошкой. Так же, как ты была человеком».
В ушах слегка зашумело и Вика поёжилась и покрутила головой.
— Была человеком… А кто я сейчас?!
— «Тебе всё расскажут сегодня. Пойдём в сад, покажу кое-что».
Медленно, словно оттягивая момент, когда станет окончательным и бесповоротным какое-то, возможно, пугающее знание, вышла Вика вслед за кошкой на крыльцо, спустилась по ступеням, накрытым очередной полосатой «дорожкой».
— «На дом оглянись».
— На что смо…треть-то? — начала и замолкла. Дом светился янтарным оттенком древесины, будто был только что построен, а каждую его дощечку заботливо отшлифовали и пропитали маслом или воском. Россыпью и созвездиями сияли медные шляпки гвоздей и гвоздиков, аккуратными плотными строчками обводили двери и окна. Такой же яркой, начищенной медью, без намека на патину, отливали кровля и флюгер над небольшой, аккуратной башенкой с большим фонарем под самой крышей.
— Ого! Кошь, это всё ты сделала?! — восторженно обернулась в сторону мурлыки и замерла. Сад, её сад выглядел… И слова-то подходящего не находилось. На сухом бурьяне, на ветвях деревьев висели бурые и черные космы: спутанные волосы или длиннющая шерсть, разодранная траурная вуаль. Едва заметный ветерок чуть покачивал эти лохмы и от каждого движения они рассыпали вокруг себя мелкую, чёрную пыль. Пыль устилала землю, душила молодую траву; то тут, то там срывалась с места в миниатюрные смерчи, висела в воздухе. В этой пыли таял, мерк солнечный свет и сад казался окутанным сумерками. Весь, кроме небольшой площадки вокруг дома и тропинки, что вчера вечером Вика успела расчистить.
— Когда это появилось?
— « Ночью, после тумана. Просто раньше ты видела это человеческими глазами. Чуть более чувствительными, чем у остальных, но человеческими.»
— Это можно… исправить? — в конце голос предательски сорвался с делового, уверенного тона.
— «Это нужно исправить, ухаживать за садом — это часть твоей работы. Пока ты можешь делать это только руками, потом… скоро узнаешь».
Не раздумывая, Вика схватила оставленные вечером в панике грабли и широко зашагала к дому, туда, где не было деревьев.
— Кошь, мне нужно место, чтобы сжечь эту пакость! Печка, бочка, кострище, что угодно, только чтобы не просто на земле, — и решительно начала сгребать в кучу сухую траву, пылящую чёрным.
*
— Огонь-девка, а? — пряча усмешку в седеющие, соль-с-перцем, усы, прогудел довольным баском поджарый мужчина в резиновых сапогах и камуфляжном костюме. — Ого-о-онь… Хорошо ты выбрала, Маруся, такая и с конём, и с избой сотворит всё, что надо, — коротко хохотнул и азартно потер ладони.
— Потомственное это у неё, третье поколение уже здесь.
— Да что ты?! И все наши?
— Нет. Бабушка наша, мать — тёмная.
— О как… Вот тебе и осинки-апельсинки, да?
В ответ женщина, названная им Марусей, пожала плечами и чуть скривила губы:
— Всяко в жизни бывает. Глянь вон лучше, какой ей приём тёмные организовали. Наделали девке работы.
— Так тоже чуют, поди… А Мокошка-то ра-ада. Из шкурки лезет, чтобы угодить новой хозяйке. Кому такой теремок сразу делали, а? Помнишь такое? И я не помню. Чует мохнатая морда, что непростая ей хозяйка досталась.
— Ох, Матюша-а… вилами на воде оно пока писано. Пойдём, ждут нас.
*
Раскрасневшаяся, растрепанная Вика еле успела руку придержать, чтобы не загрести в кучу вместе с сухими ветками и травой бесцеремонно шагнувшую под ноги кошку.
— Сдурела?! Зашибла бы тебя сейчас!
— «Заканчивай работу. Гости на пороге, в дом зови».
Быстро окинув взглядом расчищенную площадку перед домом, уже весело зеленевшую свежей травой, освобождённой от черных лохм и пыли, Вика повернулась к калитке. Двое терпеливо стояли возле забора, ожидая приглашения.
— Здравствуйте! — сдула упавшую на глаза прядь, улыбнулась и приглашающе махнула рукой визитёрам, — Заходите, не пугайтесь только, не успела красоту навести.
Усатый мужчина придержал шляпу, залихватски сдвинутую на затылок, галантно склонился, пропуская вперёд высокую женщину в голубых джинсах и свободной белой блузе, бережно придерживающую объёмную сумку на широком длинном ремне через плечо.
— Ну, здравствуй, Виктория! — женщина приветливо улыбнулась, протянула Вике загорелую руку с сеткой тонюсеньких шрамов, складывающихся в кружевной узор, коротко представилась: — Мария, садовница.
— Матвей, — мужчина шутливо приложил два пальца правой руки к полям своей, видавшей виды, шляпы и протянул ладонь, — рыбак.
Рука Вики утонула в его ладони, а глаза невольно притянулись к коже на жилистой руке. Такой же загорелой, как у Марии. И так же сплошь покрытой замысловатым узором из тонких шрамов.
Под ногами закрутилась пушистая домоправительница, потерлась чёрным дымчатым боком о пятнистые штаны Матвея-рыбака и джинсы Марии. Мужчина отпустил руку Вики и ласково потрепал подставленную лохматую голову.
— Не терпится похвастать своей работой? Видим-видим уже заботу твою. Молодец, расстаралась для новой хозяйки. И фонарь на маяке работает уже?
Кошка вскинула голову, распушила усы и лениво зевнула. Проследив за её взглядом, все трое подняли головы к башенке. Фонарь под крышей медленно набрался зелёным светом и провернулся, очертив полный круг тонким изумрудным лучом, непостижимо видимым даже в яркий солнечный день.
— Ай, молодца, Мокошатина! Ну, всё, веди в дом, — рыбак ласково подтолкнул довольную кошку, глянул еще раз на сад, покрутил огорчённо головой и поднялся на крыльцо вслед за женщинами.
*
— Ну, что хочется сказать тебе, Вика-Виктория, — красноречиво положив руку на живот и картинно огладив усы, проговорил Матвей, — с помощницей тебе повезло. Нам, вообще-то, все эти кулинарные изыски не особенно нужны, но, — многозначительно поднял он указательный палец, — жизнь они скрашивают знатно. Воспользуюсь я, однако, оказией, да буду брать с собой в гости к тебе моего Полкана. Я тебе подскажу, как с озером управляться, а Мокошь твоя Полкашку немного поучит готовить.
— Хватит балагурить уже, первый парень на деревне, — положила ладони на стол садовница, — к делу пора. Тебе, Мокошь, спасибо за стол, порадовала, — повернулась она к кошке, явно довольной похвалой. Та улеглась на коврике, растопырила когтистые пальчики на передних лапах, как инстаграмная дива для демонстрации маникюра, потом сжала их в кулачки и остатки трапезы на столе тихо развеялись вместе с пузатым самоваром.
Мария повернула голову к Вике, непроизвольно сложившей руки на столе, как в первом классе, не глядя, сунула руку в свою сумку и вынула из нее толстую книгу. Рука в кружеве из шрамов нырнула в недра сумки ещё раз и выудила черный кожаный гайтан с медными вставками, очень похожий на тот, что покоился на груди у самой садовницы.
— Держи, это твоя защита на первое время, — пододвинула она украшение к сложенным рукам Вики.
— А это от меня, — выпал на скатерть из ладони Матвея браслет из кожаных полосок и жгутов, с нанизанными медными бусинами.
— Носи их вместе, не снимая. Мой гайтан защитит на земле, Матюшин браслет — в воде и возле нее. Сорок дней у тебя на обучение, не справишься — защита начнет слабеть. А теперь задавай вопрос, который будет крутиться у тебя в голове и мешать слушать то, что я решу рассказать в первую очередь, — с легкой улыбкой закончила женщина.
— Кто вы?
Мария молчала, приподняв бровь и глядя Вике в глаза.
— Ну, да, конечно: кто мы?
***
— Наверняка ты не раз в жизни слышала фразу, что человек жив, пока о нем помнят. Возможно тот, кто сказал это впервые, как-то чувствовал наш мир. Как все те, кто придумал или увидел когда-то впервые приведений, домовых и леших.
Мы называем себя реликтами. Мы — бывшие люди, которые умерли слишком рано, не выполнив то, что могли сделать, для чего рождались. Поэтому мы остались здесь. Каждый — со своей задачей, по склонностям и интересам. Кто в саду, как мы с тобой; кто в домике на острове, с лодкой и собакой, как Матвей; кто в лесу с ручным медведем или рысью...
— Это такой персонализированный рай?
— Нет, Вика. Это не рай и не ад. И мы не ангелы и не демоны. Мы просто продолжаем жить, незаметно для большинства, как почвенные микроорганизмы. Они тоже делают свою работу, а большинство людей о них даже не догадывается. И у этих организмов, так же, как у нас, нет возможности прямо обратиться и достучаться до человека, как бы им этого не хотелось.
— Мария…
— Не обязательно так официально, годами меряться у нас не принято. Меня многие зовут Марусей.
— Хорошо. Маруся, какая у нас работа? В чем смысл мёртвой тётке махать граблями и убирать какую-то пыльную дрянь в заброшенном саду?!
— Символическое действие: порядок вокруг равен порядку внутри. Здесь очень многое так работает.
Женщина откинулась на спинку стула и прикрыла глаза:
— Человек (как вид) — уникальное и любимое творение природы и, как большинство любимцев, он избалован, а от этого капризен, эгоистичен и ленив. И избыточно агрессивен, потому, что слаб без толстой шкуры, острых когтей и зубов, мощных мышц, тонкого слуха и обоняния…
В природе никто и ничто не существует просто так, без смысла и цели. Все и всё, в идеале, должно находиться в равновесии. Для воздействия на вид, разрушающий это равновесие, у природы есть множество механизмов, с разным результатом применения, вплоть до уничтожения. Мы — один из таких механизмов.
Если сравнить окружающий мир с интернет-форумом, мы — модераторы. Мы следим за действиями всех обитателей своего куска мира, исправляем и удаляем то, что не соответствует политике администрации ресурса, если продолжать аналогию. Можем ограничить в действиях или вовсе удалить злостного нарушителя правил, можем помочь добросовестному пользователю.
Мария улыбнулась, потерла, будто согревая, кончики пальцев. Прислушалась к чему-то внутри себя, положила на стол правую руку и обвела указательным пальцем шрам-завиток на кисти. Шрам коротко засветился изнутри фисташковым и рядом с пальцами садовницы появился длинный, ажурный до пушистости лист.
— У нас тут слегка другая химия, физика и немного других наук. И мы несколько зрелищнее воздействуем на окружающий мир, чем люди с их нажиманием кнопок, — она щёлкнула пальцами и лист исчез. — Похоже на магию, правда? Но для нас в этом магии не больше, чем в нажатии на клавишу. Любым своим действием мы что-то меняем в мире.
— Я тоже могу так научиться?! — Вика недоверчиво посмотрела на свои руки.
— Тебепридётся так научиться. Ты нам нужна, как бы ни пафосно это звучало... Последнее время приходит много тёмных, а среди потенциально светлых все меньше тех, кто умеет работать руками и любит работать головой. Таким трудно учиться и живут они тут очень недолго.
— А тёмные? Они кто?
— Вообще, политкорректно мы называем их пессимистами. Тёмные/светлые, это для простоты и между собой. В прямом общении с оппонентами это считается попыткой оскорбить собеседника. Ты скоро научишься видеть, чем мы внешне отличаемся. Они —такие же модераторы…
— Такие же, да не такие, — азартно перебил Матвей, — обычные тёмные получаются из садистов, наркоманов, алкоголиков, убийц, мошенников, а самые забористые — из вредных бабок.
И бабки енти, — он изобразил страшные глаза, поджал губы, голос его сделался старческим, сварливым и дребезжащим,— чисто, как крабовые палочки: бывають натуральными и имитацией. Натуральные на лавочках народ сортирують, домашним своим да людЯм в магазинах-автобусах кровь сворачивають, а имита-ация — она в тырнетах ваших живеть, любого полу-возрасту и чину бываеть. Ничего ей не мило, ничего не хорошо, хо-оодить себе и ходить, с утра до вечера, всех подряд ругаеть да критикуеть. В ентих… в коментах, — скрюченный и дрожащий указательный палец подвел черту в воздухе и рыбак, ухмыляясь в усы, отвалился на спинку стула.
Мария хмыкнула:
— Клоун ты, Мотя! Но, — повернулась она к Вике, — всё, как есть, сказал. Тёмных тоже долго помнят люди, которым они жизнь сломали, уверенность в себе или мечту убили. Эта память их и здесь кормит. Да еще боль и горе того, кого они уже отсюда зацепили... А, вот я на чём остановилась: пессимисты они потому, что считают всех людей оптом самым злостным вредителем для природы, которого нужно уничтожать под корень, а в процессе допустимо использовать во всех смыслах. И с удовольствием над этим работают. Катастрофы, стихийные бедствия, эпидемии — их стихия.
— Так и живём: злой полицейский и добрый полицейский, — подвел итог мужчина. — Только в классической схеме плохой и хороший коп работают вместе, подыгрывая друг другу для общей цели. Мы же с тёмными, как… — он пощёлкал пальцами, подбирая пример, — о, как веганы с мясоедами. Нет, чтобы жить каждому по-своему и не лезть в чужую тарелку...
— Так, — прихлопнула ладонями Маруся по скатерти, — хватит философии. Двумя руками она бережно взяла в руки принесенную книгу и почти торжественно переложила ее в руки Вики. — Здесь будет всё, что тебе нужно для новой жизни.
Под её внимательным взглядом Виктория открыла книгу примерно на середине… перевернула несколько плотных страниц и подняла недоуменный взгляд.
— Так здесь же нет ничего.
— Пойдем, покажу, как это работает. Бери книгу с собой.
Спустившись со ступеней, садовница сразу присела возле одуванчика, радостно таращившегося на солнце.
— То, что нужно… — отщипнула кусочек листа, вложила между произвольно раскрывшимися страницами книги и закрыла ее, — что знаешь про него, что можно сделать?
Вика подняла на нее глаза и неуверенно протянула:
— Э-ээ… сорняк. Выкопать?
— Не правильный ответ. Я ведь говорила, что ничего в природе не существует просто так. Ты не с точки зрения агронома посмотри. Любое растение или существо для чего-то нужно и полезно. Вспомни каникулы у бабушки в деревне.
— А, вспомнила: бабушка варенье из одуванчиков варила! И венки мы из них плели. И еще из корней заменитель кофе делают.
— Неплохо, но все еще оцениваешь с точки зрения пользы для человека. Думай. Зачем он нужен в природе?
Великовозрастная ученица задумчиво потерла лоб. В жизни ей не приходило задумываться, зачем существуют сорняки. Есть, да и всё.
Растерянно смотрела Вика на жизнерадостный цветок. Дурацкое какое-то обучение, особенно если вспомнить непонятный, но жуткий туман, то, что от него осталось в саду, все эти амулеты и намеки, что здесь может быть опасно…
«Ага: ты нам нужна, не выучишься - сгинешь, но пока мы тут ромашки-одуванчики поизучаем. Бред какой-то!»
Вспомнила, как Мокошь слышала её мысли и виновато скосила глаза на терпеливо ждущую Марию. Неловко будет, если она тоже всё слышит. «Ладно, что у нас с одуванчиком? Отлично всё у одуванчика, гости у него. Толстые и полосатые…»
— Насекомых кормит! Пока больше ничего еще не цветёт.
— Тебе подсказали, конечно, но…
— Листья осенью отмирают и удобряют почву.
— Всё-всё, — рассмеялась Маруся, — смотри на книгу.
Внутри книги что-то происходило: казалось, что между страниц нечто стремительно накалялось, вот-вот загорится… Свечение дошло до ослепляющей яркости и быстро угасло. Под поощряющим взглядом Вика открыла книгу примерно в том месте, где светилось между страниц. Пара листов перевернулась сама и глазам открылся разворот, любовно заполненный рисунками тушью и каллиграфическим текстом. Изображение растения в полный рост, с листьями, цветами и корнями; крупно - цветок и семя; формулы и символы… И кусочек живого листа, вложенный в книгу Марусей.
— Одно очко в твою пользу, — сказала садовница, — за каждую проявленную тобой страницу сможешь вложить в книгу то, о чём захочешь узнать. Если сейчас снять с ветки прядь шерсти и вложить между страницами, книга расскажет тебе всё о том, кто оставил этот след. Откуда взялся, зачем пришел, как защититься или бороться. Торопиться не советую. То безобразие, что развешано сейчас у тебя в саду - пока просто акция устрашения. Тут побывало много тех, кто никогда не будет, а то и не сможет, тебе угрожать. До конца обучения у тебя иммунитет от всех тёмных поголовно, копи очки для настоящих врагов.
— Так только с растениями можно?
— Нет. Мелкое насекомое можно вложить в книгу живым, оно не пострадает. Перо от птицы, шерсть от животного, кровь или волос человека.
— Но я совсем немного знаю про…
— Не важно, как ты узнаешь. Главное: захотеть узнать и найти верную информацию.
— А интернет… — начала Вика и замолчала, понимая абсурдность вопроса. Волшебная книга и интернет в одной реальности как-то не сочетались.
Маруся понимающе усмехнулась, — Можно и в интернете, только спросить там не сможешь, нужно искать самой. Ты вообще больше не сможешь напрямую общаться с людьми. Читать и смотреть — сколько угодно.
Эх, Виктория, знала бы ты, как я в свое время собирала знания… «Тырнетов ваших», — передразнила она рыбака, пародирующего вредную старушку, — не было. Пойдем, покажу ещё одну полезную штуку.
*
— Одуванчик — хорошее, мощное растение, точно пригодится под рукой, — приговаривала Мария, вынимая из миниатюрных ножен на переплете длинную булавку с медной головкой и раскрывая книгу на заполненной странице. — Лучше на палец закрепить, он во многих боевых сборах участвует, и лечит, и успокаивает... Ладонь клади на страницу, вот сюда, на символ и жди, бумага должна согреться. Иголку держи.
— Так жжется уже!
— Отлично, не двигай рукой. Выбирай палец. Нужно проколоть кожу, чтобы кровь выступила вокруг иглы и ждать, пока рисунок полностью проявится и остынет.
— Остынет?!
— Ну, дорогая, за всё нужно платить. Не трусь, неприятно, но не смертельно.
— От этого ваши шрамы?
— Пфф, это ты еще не всё видела. Не тяни.
Вика жалобно вздохнула и приложила кончик иглы ко второй фаланге указательного пальца. Сжала зубы и надавила. Вокруг металла проступил тонкий ободок крови и, после секундной задержки, начал расползаться по коже тонкими линиями, складываясь в схематичный цветок. Законченный узор начал раскаляться, потом ярко вспыхнул и погас. Даже испугаться не успела, как следует. Палец украшал едва заметный рисунок.
— Вот и всё, а ты боялась, только юбочка… — радостно начал Матвей.
— Гусары, молчать! — притворно нахмурилась Маруся.
— Молчу-молчу. А то по морде получу и подвиг свой не совершу.
— Не обращай внимания на старого баламута. Смотри, теперь у тебя всегда под рукой доступ к информации и самому растению. Понадобится растение — обведи узор пальцем, информация — нажми и держи, пока не поймешь, что знаешь все, что нужно.
— Как ярлык на рабочем столе, — понявшая, что адских мук не будет, подытожила повеселевшая Вика.
— Типа того. Пробуй. Представь, как можно чётче, в каком виде тебе нужен одуванчик: цветок, корень, сушеный, нарезанный… и обводи пальцем шрам.
— Вундеркинд, Маруська, чистый вундеркинд попался! — рыбак сгреб со стола венок из одуванчиков и водрузил на голову прилежной ученице. — Пойдем, я тебя научу дрянь всякую быстро убирать.
Вика едва успевала перебирать ногами за рыбаком, тащившим ее к берегу озера.
— Смотри: железяка в воде торчит. Не нужна она нам. Щёлкни пальцами. Пока просто щёлкни. А то попадаются такие, кто не умеет. Хорошо, сойдет на первое время. Теперь смотри на железяку. Представь себе, что это мыльный пузырь. Представь, что он лопнет, когда ты щёлкнешь пальцами. Давай!
С первого щелчка ничего не произошло. Со второго и третьего — тоже. Правой рукой, левой — никак. Уже привыкшая к легким успехам, Вика поджала губы, прищурила глаз, будто в тире и щёлкнула сразу двумя руками, забыв выбрать одну.
Какой там мыльный пузырь! В озере бахнуло так, словно там лопнул бегемот, надутый через трубочку.
— Ты… ты… ты не вундеркинд, — хохотал Матвей, — ты оружие массового поражения! Думай теперь, как будешь лягухам душевные травмы залечивать.
Обняв за плечи смущенную Викторию, в лихо съехавшем на одно ухо венке, он потащил её к встревожено выскочившим на крыльцо Марусе с кошкой.
— Вы это слышали?! На месте тёмной мелочи я бы сам вылез прибирать за собой ночную инсталляцию. Пока суровая дамочка в силу не вошла... — и он снова согнулся от хохота.
*
За новой порцией чая с пирогами в Вику впихнули еще один заряд информации. Гости по очереди вываливали факты, способы, рецепты, хитрости и сжалились над ученицей, только заметив её совершенно несчастные глаза.
Проводив гостей за калитку, Вика обернулась к кошке:
— Ну, что? Поработаем ещё немного?
— «Не устала?»
— Устала. Но мне хочется закончить убирать вокруг дома. Да и в голове всё лучше укладывается, когда простую работу делаешь. И ещё не мешает потренироваться дома соседние после тумана чистить.
Два с половиной часа пролетели незаметно.
После солнечно-жёлтого дома, с которым ей пришлось повозиться, грязь на доме соседей справа сдалась с первой попытки. А вот на противоположной стороне переулка всё снова пошло не так. Первый дом очистился со второй попытки, второй — только с четвёртой, на третьем она сбилась со счёта, перелезла через забор и почистила дом руками. Отдуваясь и отряхиваясь после обратного рейса через высокий соседский забор, Вика брела к себе, размышляя над непоследовательностью мира, который достался ей для жизни. Почему существо, которое в упор не видят люди, вынуждено брать барьеры, как скаковая лошадь? Разве не логично было бы ей уметь проходить сквозь заборы? Хотя бы «по служебной надобности».
Почти половина своего участка была очищена, даже несколько деревьев освободились вместе с засохшими ветками от траурных украшений. В мягком свете предзакатного золотого часа эта часть сада теперь представлялась волшебной страной фей и эльфов. Вика сидела на ступеньках крыльца, поглаживая свернувшуюся на коленях Мокошку, щурилась и улыбалась. Завтра она дочистит свой сад и серьёзно возьмется за посёлок. Надо копить местные бонусы, чтобы поддержать Сергуню.
Аккуратно спустила кошку с рук, встала и расправила спину. Взгляд упал на увядающий венок. Тихонько щёлкнула пальцами и венок растворился в воздухе. Довольная собой, поднялась на крыльцо, пропустила вперед кошку, оглянулась… Закрыла на минутку глаза и обвела пальцем шрам. Утром будет сюрприз всем шмелям в округе.
*
«Ах ты же дрянь сопливая! Без году неделя здесь, а уже уважаемых старожилов ни во что не ставит. Одуванчиков она ещё понасеяла вокруг дома, пока не отцветут - вообще не подойти... А вот если уважаемый человек к ней с мирным визитом бы шёл, а?»
Бабка Надя гневно расхаживала между деревьями, на которых еще оставались метки тёмных, и раздраженно била по стволам тяжелой, узловатой палкой. Никаких мирных визитов она не планировала, конечно. Разве что — попробовать влезть в доверие к неопытной светлой курице?
Не нужна была бабке здесь новая хозяйка, ни под каким соусом. В первый же день мерзавка с этим противным мужланом разрушила, почти сработавшую уже, ловушку на озере. Не сегодня, так завтра долго подготавливаемый мужик пришёл бы уже не просто посидеть на старых мостках. Он уж и кусок бетона с удобными ушками из арматуры в кустах разглядел, и веревки у себя в сарае перебирал, когда собрался на озеро идти. И тут этот тарарам. Морок-то и слетел весь, мужик даже и не помнит теперь, что топиться собирался. Полгода работы псу под хвост!
И не сделаешь ей ничего серьезного пока, а там неизвестно еще, какую силу успеет набрать выскочка. Слабых-то светлые в сад с озером отродясь не выбирали: только две хозяйки и было за пять веков без малого. Теперь вот эта…
«Ладно, бабулечка придумает, как сделать твою жизнь интересной и увлекательной. Посмотрим, как у нового поколения с нервишками».
*
Утро выдалось солнечным, обещая уже совсем по-летнему тёплый день. Вместо зарядки Вика бегом забралась по спиральной лестнице и сразу вышла на обнимающий башенку круговой балкончик. Как же это здорово! В сельской местности с высоты третьего этажа вид открывался замечательный. Аккуратные улочки, аккуратные дома, аккуратные грядки и старомодно выкрашенные белым гольфы на стволах деревьев.
Осмотрела с высоты свои собственные владения, улыбнулась солнечным веснушкам одуванчиков — вчерашний эксперимент удался полностью. И тут её внимание привлек здоровый лист фанеры, висящий на заборе с внутренней стороны. Что-то на нем было написано и нарисовано, но Вика, чтобы не портить себе сюрприз, не стала разбирать сверху неровные, пляшущие буквы.
Это мог сделать только кто-то из реликтов, люди ведь не проявляют интереса к участку. Будет забавно, если это Матвей решил поднять её боевой дух с утра.
Вика быстро спустилась на второй этаж, схватила халат, влезла в него на ходу, завязала пояс, нырнула у порога в тапки и почти степенно вышла к выходящему в переулок забору. Улыбка, не покидавшая её с того момента, когда она окончательно проснулась, медленно погасла.
Толстый лист фанеры был оформлен, как открытка. Букет из четырех цветков, грубо намалёванных бурым. В центре каждого цветка прибит гвоздем мертвый котенок: два рыжих, белый и пятнистый…
И неровная надпись, бурым же:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!
через 39 дней
ТЫ СДОХНЕШЬ!!!
На конкурс для авторов страшных историй от сообщества CreepyStory. Август.