Kshishtov

Источник

Ссылка на бедолагу

Открыв глаза, первое, что я увидел - это старый ковер на стене: немного потертый, узоры на нем складывались в различных животных и странные лица, которые смешно было воображать днем и жутковато ночью.

На улице тихо гудел трактор, где-то вдали слышался собачий лай, пахло чем-то вкусным и сдобным, а солнце аккуратно пыталось проникнуть в комнату сквозь тюль. Все вместе это создавало умиротворяющую картину деревенского утра. Утро дома.

Я вскочил с кровати, доски пола жалобно скрипнули под моим весом, выдавая свое негодование подобным варварским с собой обращением. Все-таки надо будет уговорить отца заняться перекладыванием пола, не ровен час, в подвал еще провалиться кто-нибудь.

Выцветший половик под ногами, прикрывающий своим телом старых скрипучих друзей, как всегда сбился и я привычным движением ноги поправил его.

Деревянная рама окна давно рассохлась и стояла немного криво, куча дырок в ней от жуков-древоточцев дополняли картину, а мертвая засохшая муха в углу была заключительным штрихом обветшалой старины.

Солнце уже вовсю светило, но утренняя свежесть еще не сменилась одуряющей жарой, лучшее время суток по мнению высокого жюри в лице меня.

За стеклом, в просветах между кустами сирени, буйно разросшимися под окном, проглядывалась дорога и одно из колес гудящего трактора.

Быстро одевшись, я подошел к наливному умывальнику: зеленая краска на нем немного облупилась в разных местах, как и все в этом доме он показывал свой возраст. Налив воды и от души им побренчав, я привел себя в порядок после сна и наконец-то окончательно проснулся.

На столе в кухне, накрытое белым полотенцем, стояло то, что источало тот чарующей аромат еды, который не покидал меня с самого моего пробуждения: домашние булочки, молоко, пара вареных яиц, сыр и половинка кольца краковской колбасы.

Чуждым элементом этой гастрономической идиллии особняком стоял новенький электрический чайник, я сам привез его, когда старый самовар, который покупался еще за советские рубли прадедом, приказал долго жить.

Вскипятив воду и заварив чай, я хоть и быстро, но с наслаждением поел и довольный откинулся на стуле. Честно говоря, я не вспомню, когда последний раз вот-так вот ел, не уставившись параллельно в телефон, а полностью отдаваясь столь приятному греху чревоугодия.

Телефон. Кстати… Хороший вопрос, почему же я без него? И этот дом… Воспоминания были отрывистые, я помнил дорогу, автобус, но будто это было давно, будто я смотрел нарезку, собранную в беспорядке из разрозненных кусочков всей моей жизни.

И зачем я вообще здесь? К кому приехал? И где все? И, главное, кто эти все?

- Эй!

Голос чуть хрипел, будто от долгого молчания организм слегка отвык пользоваться данной функцией.

Я прислушался, но кроме легкого тиканья настенных часов никаких звуков больше не услышал.

Подойдя к входной двери, я схватился за ручку, если гора не идет к Магомету, то...

Моя взгляд упал на пальцы.. Необъяснимое чувство тревоги поднялось откуда-то снизу, дыхание участилось, в голове будто надулся воздушный шарик, который начал давить изнутри черепной коробки. Что-то было не так. Что-то было очень сильно не так.

Я разжал руку, но легче мне не стало. Обычная человеческая кисть, шрам от ожога на тыльной стороне, пять пальцев с остриженными коротко ногтями: большой, указательный, средний, безымянный, мизинец. Ничего необычного, все на месте.

На месте. Вот оно. Я зацепился за эту мысль, как утопающий за брошенную ему веревку. Давно лишившись одного из пальцев, я уже отвык от вида целой руки.

Я сжал и разжал кулак несколько раз, хорошенько запечатлев в голове этот образ, ведь когда еще удастся увидеть всю мою несчастную конечность целиком.

Между тем, окружающая обстановка будто погрузилась в тень и меня накрыло волной воспоминаний.

Мертвый принц

- Внимай, Кузьма, то мудрость великая, предки за нее кровь проливали, все через боль познавая, тебе же она достается задарма. Наговоры ведьминские, коли всерьез наложены, с жертвой, с желанием, да со словами нужными, вещь страшная. И жизнь заберут и на том свете аукнутся…

Безусловно, информацию Феофан доводил крайне важную, но боги, как же муторно он это делал! Вполне современный мужик в миру, в стенах Старой Церкви преображался, приобретая этот древний говор и менторский тон, а на фоне потертых джинс, черного свитера с высоким горлом и беспроводного наушника в одном ухе, его речь приобретала особый контраст.

- Дядь Феофан, да это я понял, с первого раза разобрался, что мне эти проклятья дальше изучать? Давайте лучше...

Резкая боль пронзила мою руку, след от удара указкой заалел на ладони.

- Я сам решу, что лучше, отрок! Здесь ты слушаешь и запоминаешь, это все, что от тебя требуется, оценку получаемой информации или корректировку учебного плана, если мне понадобится, я обговорю с тобой позже. Если понадобиться, я подчеркиваю это.

Я молча кивнул, закусив губу, рука чертовски болела.

- Так вот: чаще единственное, что остается - устранить причину, в чем лучше всего помогает огонь...

В эти стены я попал год назад. Феофан подобрал меня и взял надо мной шефство, после того, как наш дом сожгли со всей моей семей внутри. Я смог вылезти через продух в подвале, но отец с матерью и Викой, моей сестрой, остались там, на пожарище, которое соседи после засыпали солью.

Я бежал через лес, каждое дерево будто норовило поймать, поцарапать  меня своими ветками, ноги в кровь сбились о корни, я пытался выбраться к людям и затеряться в городе, но лес совсем не хотел отпускать меня. Я провел в нем несколько дней, благо погода была не очень холодная. Каждую ночь мне снился дым, пламя, молчаливые темные фигуры вокруг дома и крики сестры.

Несколько дней я плутал, пока не вышел к трассе. Увидев издалека полоску асфальта, я с криком побежал к ней, как ненормальный, мне важно было лишь то, что там была цивилизация, были люди. Именно в этом моменте наши судьбы с учителем переплелись, он ехал в Старую Церковь и чуть не сбил меня. Ну, точнее, технически он меня-таки сбил, но это был легкий толчок, тормоза он успел выжать, увидев, что на середину дороги выскочил какой-то полуголый сумасшедший. Кто-то назовет это фатумом, предназначением, я же... Не знаю, получилось, как получилось я просто старался выжить.

Как так вышло, что отправной точкой моего становления антропокеем (я сначала называл их инквизиторами, но Феофан каждый раз морщился, как слышал это слово) стала смерть всех моих родных в огне? Что ж, это весьма поучительная, хоть и грустная история...

Мы жили вдали от крупных городов, наша деревня даже не на всех картах была, хоть и народу в ней жило порядочно. В тех местах люди к старым порядкам с бОльшим уважением относились, память предков чтили, да и случалось чаще всякое... Ну вы понимаете, такое, что любой городской житель к выдумкам дремучих деревенских отнесет.

Органично сочетая языческие ритуалы, типа молока для домового и танцев на Купалу с походами в церковь по воскресеньям, наше небольшое сообщество жило так уже несколько поколений, не особо что-то меняя в своей жизни.

Отец работал на тракторе на соседних фермерских хозяйствах, мать вела домовые дела. Мы помогали, как могли: кормили и выгуливали скотину, занимались по огороду и прочее-прочее-прочее. Да мало ли работы в деревне, это еще помимо того, что приходилось учиться, благо формат удаленной учебы для нашей местности был вполне преемлем.

Тем не менее, современность проникала и в наш быт, интернет и телевизор показывали, что есть другая жизнь, вдали от грядок, навоза и стариковских суеверий.

Я хотел отслужить срочную и поехать в город, а там уже, куда кривая выведет. Вика мечтала выйти замуж за богатого мужика и больше никогда в жизни не прикасаться ни к чему, что имеет отношение к работе руками. При ее внешних данных это стремление должно было только и остаться стремлением, но ее упертость стала фатальной для всей нашей семьи.

Из богатых женихов поблизости был только сын хозяина соседней фермы Андрей: молодой, со своей машиной и последним айфоном. Он жил в городе, наведываясь к отцу пару раз в неделю, моей сестре он казался принцом, разве что белого коня не хватало, но его роль вполне брала на себя его тройка BMW.

Наша общая компания молодежи собиралась вечерами, мы жгли костры, выпивали (куда без этого) и в целом старались проводить весело время.

Периодически "принц" тусил с нами, сестра крутилась перед ним как могла, смеялась над всеми его шутками, одевала откровенные наряды в дни его приездов, но внимания на нее он не обращал. С каждым днем, с каждой неудачной попыткой, ее лицо становилось все мрачнее и мрачнее, а характер хуже и хуже. Она начала курить, чтобы казаться более взрослой, стала больше пить, даже если Андрей не приезжал, огрызаться на родителей по малейшему поводу.

Последней каплей для нее стал момент, когда однажды из подъехавшей машины Андрей вышел не один, а в сопровождении спутницы.

Вика не сказала ни слова, просто развернулась и ушла прочь: в ту ночь у всей деревни впервые скисло все молоко.

Следующие дни сестра была на удивление весела и приветлива, родители нарадоваться на нее не могли, делала все, что просили и не разу даже не повысила голос.

Отец все твердил, что наконец-то за ум взялась, выбросила глупости из головы. Но на самом же деле, от своей цели она не отошла.

В тот вечер Вика надела лучшее платье и была сама не своя, прожужжала мне все уши, как она ждет сегодняшнего костра. К моменту наступления темноты, мы уже сидела в тесном кругу перед пламенем и вели обычные разговоры о том, что пора отсюда уезжать и что старики ничего не понимают в жизни, раз здесь ее всю провели.

Издалека послышался шум мотора. Вика подскочила:

- Это Андрей...

Действительно, темно-синий седан подъехал ближе к нам и из него показался хозяин, в руке у него был букет цветов.

А дальше закрутилось. Сначала Андрей стал приезжать к нам через день, оставаясь ночевать у родителей-фермеров, а после и вовсе переехал к какой-то своей родне к нам в деревню.

Все время он проводил с Викой. Сестра была счастлива, ее мечта начала притворяться в жизнь: он возил ее в город, дарил ей подарки, осыпал цветами и вниманием.

С каждым днем его привязанность к Вике становилась сильнее и сильнее.

Его родители несколько раз приезжали, пытаясь поговорить с ним, но он никого не слушал и все время лишь смотрел на Вику преданными глазами.

Мы не узнавали того остроумного, слегка заносчивого, но веселого парня: когда сестры не было рядом, он будто выключался из окружающей действительности, отвечал односложно и чаще всего просто сидел, уставившись куда-то перед собой.

А моя сестренка тоже поменялась. Из доброй, слегка капризной девчонки, стал проглядывать характер настоящей стервы, которую волновало лишь удовлетворение собственных желаний. Она полностью забила на любую домашнюю работу, открыто посылала родителей, все время проводя либо где-то со своим "принцом", либо запершись в своей комнате.

В деревне только и разговоров было, что об их странном союзе: от старух в очереди у приезжающей раз в неделю автолавки периодически слышался громкий шепот: «…ведьмовство…», после чего кто-то обязательно сплевывал, а потом весь этот пожилой симпозиум синхронно крестился, с опаской поглядывая в сторону нашего дома.

Вскоре Андрей переписал на Вику свою машину. Квартира, благо, была в собственности у его отца и ее она получить не смогла. На все вопросы Вика в ответ смеялась и называла это свадебным подарком, хотя разговоры о самой свадьбе как-то сошли на нет, сестра стала все чаще срываться и на Андрее, ей не нравилось, что он ходил за ней, поджидаел ее вечерами, «не дает спокойно вздохнуть».

В последний раз, я стал свидетелем их ссоры на пороге нашего дома: как раз закончив работу в огороде и устало ковыляя к ужину, услышал издалека перебранку и аккуратно выглянул из-за угла дома (хотя сложно называть ссорой то, что я увидел, бедный парень безропотно молчал, Вика же, брызжа слюной выговаривала ему, как он ее достал).

- Как же ты мне надоел! Ходишь и ходишь! Чего тебе надо от меня!

Она смотрел на на него зло, он же лишь виновато улыбался.

Внезапно она размахнулась и ударила его.

- Ну что тебе надо, хватит! Мне больше не нравится быть с тобой!

Вику начало трясти и она начала колотить руками Андрея по груди.

- Прекрати! Ходить! За мной! Езжай к родителям! Пусть они с тобой нянчатся!

Парень продолжал молчать.

- Или утопись иди уже на радость водяному, мне все равно, главное от меня отстань!

Я хмыкнул про себя. Последовательность никогда не была сильной стороной моей сестры, она будто и забыла, что совсем недавно буквально костьми готова была лечь, ради одного взгляда в свою сторону от ее ненаглядного принца.

Хлопнула дверь, будто фиксируя окончание безобразной сцены и я торопливо покинул свое недавнее укрытие. Андрей тем временем, не замечая меня, постоял, понурив голову, а потом нехотя побрел прочь от дома.

- Андрюх!

Я решил подбодрить и окрикнул его.

Он остановился и медленно повернулся в мою сторону.

- Андрюх, ты это… Не обращай внимания, она у нас слегка взболомошенная, но остынет и все окей будет. Чего сгоряча не наговорит…

Андрей грустно улыбнулся, слегка покачал головой, так же медленно развернулся и ссутулив плечи, чуть шаркающей походкой удалился.

Утром его синюшный труп рыбаки выловили чуть ниже по течению нашей реки Змейки и я был последним, кто видел его живым.