Жду новый пост

Серия «Читаем и разбираем труды З. Фрейда»

Мы продолжаем разбирать "Толкование сновидений", в 18 выпуске разбора мы откроем изучение  части труда, касающейся первичного и вторичного процессов, а также вытеснения. Текст З. Фрейда становится достаточно тяжелым по смысловой нагрузке, от этого, исходя из представлений о необходимости не перегружать потенциального читателя информацией, раздел будет изложен в нескольких более-менее легко воспринимаемых частях, имеющих логическое завершение.

Фрейд изначально выражает мысль о том, что он пришел к своим взглядам, которые касаются сновидений, через психологию неврозов, на которую он вынужден постоянно ссылаться при написании текущей работы. Однако, З. Фрейд хотел бы идти обратным путем - "перекинуть мост от сновидений к психологии неврозов".

Итак, в ходе работы Фрейд опровергает два суждение. Первое - "сновидение бессмысленно". Мы в ходе прочтения "Толкования сновидений" поняли и смогли увидеть на опыте, что это не соответствует истине. Второе - "сновидение представляет соматический процесс" - З. Фрейд в ходе работы также опроверг это мнение.

Однако многие ранее высказанные предположения о сновидениях З. Фрейду удалось подтвердить. Например, в сновидении продолжают существовать побуждения и интересы из бодрствующей жизни - это стало известно благодаря обнаружению скрытых мыслей сновидения.

Также Фрейдом было обнаружено, что сновидение "собирает индифферентные продукты дня", то есть те, которые остаются без внимания во время бодрствования. Содержание сновидения предпочитает для работы этот материал, так как он еще не стал цензурированным, соответственно, его можно выставлять в сновидениях на "передний план", как бы скрывая за ним что-то важное (возможно, параллельно идущее событие), с которого психическая интенсивность переносится. При этом, когда мы говорим о чем-то важном в контексте сновидений, подразумевается, что оно является еще и предосудительным - то есть, цензура уже наложила запрет на как бы "прямое" использование этого материала.

Далее З. Фрейд, продолжая резюмировать проделанную работу, пишет следующее:

Гипермнезия сновидения и использование детского материала легли в основу нашего учения; в нашей теории сновидения мы приписали желанию, проистекающему из детства, роль незаменимой движущей силы при образовании сновидения.

При этом З. Фрейд утверждает, что внешние чувственные раздражители, оказывающие влияние на индивида во время сна, находятся в таких же отношениях с желанием в сновидении, что и остатки дневных мыслей. Внешний раздражитель становится безвредным во время сна (чтобы удовлетворить желание "сохранить состояние сна"), а также преобразуется в пригодный для исполнения желания объект.

Загадка того, как крайне богатый материал сновидения умещается в совсем небольшом временном промежутке сна (например, случайное засыпание на несколько минут - небольшой дневной сон), разрешается благодаря выясненному факту, что сновидение в своей работе привлекает уже готовые образования психической жизни.

При пробуждении человек в своих воспоминаниях искажает само сновидение - это естественный процесс, конечный этап искажения и переработки.

Как ведет себя психика во время сна - "спит" она или нет - этот вопрос будет подразумевать достаточно сложносоставной ответ. Изучая мысли сновидения, Фрейд находит подтверждение тому, что психика проводит крайне сложную интеллектуальную работу, но эти мысли возникают предположительно днем, следовательно, быть может, состояние сна для "души" все-таки имеет место быть с одной стороны, с другой стороны - взгляд З. Фрейда на сновидения ближе к мнению о том, что психика лишь частично "спит" во время состояния сна. При этом З. Фрейд указывает на следующий нюанс:

...но особенность состояния сна мы усмотрели не в распаде психических взаимосвязей, а в настроенности психической системы, которая властвует днем, на желание спать.

Психоанализ также признает, что в сновидении существует слабая ассоциативная связь, при этом она служит вынужденной заменой для осмысленной связи. Сновидение также признается лишь "показательно" абсурдным, на самом деле сновидения, как было показано на примерах, отличаются остроумием.

Кратко обозначим другие утверждения, справедливые для учения З. Фрейда о сновидениях.

Сновидение является "разгрузочным клапаном" для психики. При этом Фрейдом выдвигается учение о двояком исполнении желания сновидением. Также стоит помнить, что в учении З. Фрейда "подавленное" (то, что было "отброшено" цензурой, то чему было отказано в исполнении), становится движущей силой для сновидения. В образовании мыслей сновидения наибольшую роль играет бессознательная фантазия. В учении Фрейда сновидения являются связанными с душевными расстройствами.

На этом стоит завершить текущую часть серии разбора.

В текущей части серии статей, целью которых является разбор "Толкования сновидений" З. Фрейда, нами будет затронута темы пробуждения вследствие сновидения, страшных снов, а также функции сновидения.

Нам уже стало известно о том, что предсознательное настроено на желание спать, это позволит далее проследить процесс сновидения. Но Фрейд предлагает читателю изначально подытожить все то, что было нам до этого времени известно о процессе сновидения. Мы последуем вслед за ним, обозначив все ранее известные факты в виде тезисов.

Процесс сновидения может брать материал из следующих источников:

• дневные остатки из бодрствования, которые были лишены катексиса - нагрузки психической энергией;

• в результате дневной работы оживляется одно из бессознательных желаний;

• оба события совпадают.

Далее бессознательное желание прокладывает путь к дневным остаткам и переносится на них. Это образует желание, которое было перенесено на недавний материал. Либо же получается так, что подавленное желание оживляется заново, так как оно получает подкрепление из бессознательного.

Такое желание пытается проникнуть через мыслительные процессы в сознание через систему "Предсознательное", но оно сталкивается с цензурой. И благодаря этому желание подвергается искажению, из-за уже подготовленного, как пишет Фрейд, переноса на свежий материал. Это желание находится на пути к тому, чтобы стать чем-то вроде бредовой идеи, оно усиливается переносом, а выражение этой мысли искажается цензурой. Состояние сна системы "предсознательное" не допускает дальнейшего продвижения, предсознательное становится защищено от вторжения. Исходя из этого сновидение идет путем регрессии, который открывается благодаря состоянию сна. Сновидение подвержено притягательной силе воспоминаний, которые при этом являются лишь в качестве "зрительных катексисов" и далее не переводятся в сигналы последующих систем. И на пути регрессии сновидение становится доступным изображению. Путь, который проходит сновидение, делится на два этапа: первая часть проходит от бессознательных фантазий к предсознательному, вторая часть пути ведет от границы цензуры обратно к восприятиям. Когда процесс сновидения становится содержанием восприятия, это словно позволяет ему обходить барьер цензуры и состояние сна в системе "предсознательное". Внимание сознания обращается на этот процесс. При этом З. Фрейд обозначает в этом контексте сознание как орган чувств, который отвечает за восприятие психических качеств.

Сознание же ... может возбуждаться в бодрствовании из двух пунктов. В первую очередь от периферии всего аппарата, из системы восприятии; кроме того, приятными и неприятными возбуждениями, являющимися чуть ли единственными психическими качествами при энергетических катексисах внутри аппарата. Все остальные процессы в ψ-системах (пси-системах), в том числе и в системе "предсознательное", лишены психического качества и не являются объектами сознания, поскольку не доставляют ему для восприятия чувства удовольствия или неудовольствия.

Далее в связи со строгой академичностью текста следует воспользоваться прямым цитированием мыслей Фрейда.

Позднее, однако, для достижения более тонких результатов выявилась необходимость сделать ход представлений более независимым от сигналов неудовольствия. С этой целью системе "предсознательное" потребовались собственные качества, которые могли бы привлечь сознание, и, весьма вероятно, она получила их благодаря объединению предсознательных процессов с не лишенной качественных характеристик системой воспоминаний о сигналах речи. Благодаря качествам этой системы сознание, бывшее до сих пор лишь органом чувств для восприятий, становится теперь еще и органом чувств для части наших мыслительных процессов. Теперь имеются, так сказать, две чувственные поверхности, одна из которых обращена к восприятию, другая – к предсознательным процессам мышления.

Итак, система "предсознательное" желает спать. Сновидение становится восприятием и способно возбуждать сознание. В форме внимания возбуждение передает часть имеющейся в системе "предсознательное" катектированной энергии, на сам возбудитель. Сновидение в связи с этим всякий раз задействует часть покоящейся энергии в системе "предсознательное". Влияние, которое оказывает эта энергия на сновидение уже обозначалась нами ранее как вторичная переработка, именно благодаря вторичной переработке сновидение становится связанным и понятным. Со сновидением обращаются как и с любым другим содержанием восприятие - подытоживает на этом З. Фрейд.

Далее, стоит отметить, что первая часть работы сновидения начинается днем, еще под властью предсознательного. Вторая часть работы продолжается всю ночь - именно поэтому некоторым людям кажется, что они видели сны всю ночь - в этот момент происходит изменение под влиянием цензуры, притяжение бессознательными сценами, проникновение в восприятие.

З. Фрейд, ссылаясь на свой опыт, предполагает, что процесс работы сновидения занимает более одного дня и одной ночи.

Наибольший интерес для З. Фрейда вызывают сновидения, которые ведут к пробуждению посреди сна.

Но почему бессознательному желанию дозволено нарушить предсознательное желание (сохранить сон)? Возможно, что тут дело в соотношениях энергии. Но у Фрейда есть только предположение на этот счет:

Если бы мы обладали этими знаниями, то, наверное, обнаружили бы, что предоставление свободы сновидению и затраты на специальное внимание к нему представляют собой экономию энергии по сравнению с тем случаем, когда бессознательное ночью удерживается в тех же границах, что и днем.

Однако желание спать может быть сочетаемо с необходимостью поддержания затрат внимания в определенном направлении - об этом свидетельствуют случаи снов кормящих женщин.

Бессознательные желания постоянно активны. Но днем их сила сравнительно мала, поэтому они не дают о себе знать. Ночью же их сила позволяет образовывать сновидения. В бессознательном ничего не убывает и не кончается.

Доказательством этому служат случаи истерии. Бессознательный ход мыслей, который приводит к разрядке в виде приступа, становится вновь проходимым как только накапливается достаточно возбуждения. Фрейд приводит такой пример:

Обида, возникшая тридцать лет назад, получив доступ к бессознательным источникам аффекта, все эти тридцать лет воздействует, словно недавняя. Стоит только затронуть воспоминание о ней, как она снова оживает и проявляется, катектированная возбуждением, которое находит себе моторный отвод в припадке.

Психотерапия же ставит перед собой в этом случае задачу обеспечения завершения бессознательных процессов. Фрейд отмечает, что предсознательное отвечает за то, чтобы сила аффектов былых впечатлений ослабевала, а воспоминания затирались. Отсюда следует, что психотерапия имеет лишь один путь: подчинить систему "бессознательное" господству системы "предсознательное".

Подытожим. Для отдельного бессознательного процесса возбуждения есть два исхода. Либо этот процесс остается предоставленным самому себе, тогда он в какой-то момент прорывается и обеспечивает себе доступ к моторной системе; либо же этот процесс подвергается воздействию предсознательного, и тогда его возбуждение связывается им, а не отводится. Процесс сновидения опирается на второй из описанных исходов.

Сновидение должно овладеть некой функцией. Эта функция состоит в том, чтобы вновь подчинить предсознательному отпущенное "на волю" возбуждение системы "бессознательное". При этом сновидение отводит возбуждение от системы "бессознательное", а также защищает сон предсознательного. Сновидение исполняет желание обеих систем.

Фрейд далее обращает внимание читателя на ограничение, согласно которому, если желания обеих систем совместимы друг с другом, то имеется ряд случаев, когда функция сновидения терпит фиаско.

Если при попытке исполнить желание бессознательного, предсознательное получает сильное потрясение, то ситуация компромисса не соблюдается, отчего сон прерывается и происходит пробуждение. Фрейд указывает на то, что случай подобного нарушения работы системы не единственный в организме. Обычно, когда случается нечто подобное, по меньшей мере это указывает на изменение и требует активации систем регуляции организма. И в контексте разговора о сновидениях при описании подобного нарушения, конечно, имеются ввиду страшные сны.

Однако страшные сны не противоречат постулату З. Фрейда о том, что любой сон - это исполнение желания. Страшные сны также исполняют желание. В этом случае исходное желание относится к системе "бессознательное", но при этом система "предсознательное" это желание подавляет. Отношение подчинения системы "бессознательное" системе "предсознательное", определяет степень психической нормальности, но даже при абсолютном психическом здоровье это подчинение не может быть полным. Обращая внимание на неврозы, можно заключить то, что обе системы - "предсознательное" и "бессознательное", находятся в конфликте, а сами невротические симптомы - результаты описанного выше конфликта. Суть же невротического симптома в том, что с одной стороны он является каналом для отвода энергии из системы "бессознательное", с другой стороны - они позволяют иметь некоторую власть предсознательного над бессознательным.

Вслед за З. Фрейдом рассмотрим значение истерической фобии или страха пространства. Симптом в этом случае - невротик не может один идти по улице. Если попытаться заставить невротика идти по улице, не взирая на его симптоматическую основу, то в таком случае невротика охватит приступ страха, который когда-то являлся поводом для развития агорафобии. Из этого следует, что симптом стал конституирован, чтобы предотвращать возникновение страха. Таким образом фобия - это пограничная крепость перед страхом.

Теперь рассмотрим роль аффектов в процессах неврозов и фобии. Фрейдом выдвигается тезис, согласно которому, подавление системы "бессознательное" необходимо, так как предоставленный самому себе поток представлений в системе "бессознательное" вызывает аффект, который первоначально носит характер удовольствия, а затем, после вытеснения - неудовольствия. Подавление, следовательно, служит предотвращению развития неудовольствия. Подавление оказывает влияние на содержания представлений системы "бессознательное", так как именно содержания представления могут служить причиной неудовольствия. Здесь З. Фрейд основывается на предположении о природе развития аффекта:

Это развитие рассматривается как моторный или секреторный акт, иннервационный ключ к которому находится в представлениях системы "бессознательное".

Контроль со стороны системы "предсознательное" позволяет зажиматься представлениям системы "бессознательное", а распространение импульсов, которые развивают аффект, тормозится. Возникает опасность, связанная с прекращением катексиса со стороны системы "предсознательное", состоит в том, что бессознательные возбуждения высвобождают такой аффект, который вследствие более раннего вытеснения может восприниматься лишь как страх и неудовольствие.

Подобная опасность возникает, когда предоставляется свобода процессу сновидения. Условия этого следующие: вытеснение произошло, подавленные импульсы желаний оказываются достаточно сильными.

Теория страшных снов относится к психологии неврозов. Невротический страх возникает из сексуальных источников, предположительно, если подвергать анализу страшные сны, то можно также обнаружить сексуальный материал в мыслях подобных сновидений.

Тут также стоит указать на то, что для детей, которые наблюдают половой акт взрослых, это кажется чем-то ужасным и вызывающим страх. З. Фрейд дает следующее объяснение этому страху:

..речь идет о сексуальном возбуждении, которое недоступно их пониманию; это возбуждение отвергается, пожалуй, из-за того, что в него впутаны родители, и поэтому оно превращается в страх. В более ранний период жизни сексуальный импульс по отношению к родителю противоположного пола пока еще не наталкивается на вытеснение и выражается, как мы видели, свободно.

Я бы безо всяких сомнений применил это же объяснение и к столь часто встречающимся у детей ночным приступам страха с галлюцинациями (pavor nocturnus).

Вслед за Фрейдом приведем пример клинического случая ночных приступов страха с галлюцинациями. Мальчик 13 лет становился все более тревожным. Он обладал слабым здоровьем. Каждую неделю сон мальчика прерывался ночным приступом страха с галлюцинациями. Воспоминания о снах отличались отчетливостью. В этом сне на мальчика кричал черт, что он теперь принадлежит им. При этом, судя по описанию, сон переносил мальчика в преисподнюю. После таких снов мальчик просыпался с потерей дара речи, затем, когда  ему возвращались речь и голос, он кричал о том, что "никогда не будет больше этого делать". Далее у мальчика развился страх наготы, ведь "огонь охватывал его лишь тогда, когда он оказывался раздет". Родители отправили мальчика в деревню на полтора года в качестве меры избавления от кошмаров. Когда этому мальчику исполнилось 15, он признался в том, что в то время испытывал раздражения в половых органах.

Тут можно догадаться о том, что мальчик в какие-то годы занимался онанизмом, но боялся признать это под страхом наказания и угроз родителей за такую "плохую привычку". Когда мальчику исполнилось 13, его либидо подверглось подавлению, следовательно, преобразовалось в страх, который к нему приходил в ночи и проявлялся в подобных приступах.

На этом стоит завершить текущую часть разбора.

В этой части серии разбора труда "Тотем и табу" мы разберем статью З. Фрейда "Табу и амбивалентность чувств". Ранее указанное мной предположение разобрать работу Фрейда в четырех частях, где каждая будет соответствовать отдельной статьей, было переосмыслено в связи с достаточно внушительным объемом работы по ее смысловой нагрузке.

Табу - полинезийское слово. В себе оно несет два противоположных смысла.  Фрейд пишет:

С одной стороны, оно означает святой, священный, с другой стороны — жуткий, опасный, запретный, нечистый. Противоположностью табу на полинезийском языке является поа - обычный, общедоступный.

Европейский аналог табу - "священный ужас", табу выражается по  большей мере в ограничениях. Но табу - это не религиозное ограничение, не запреты морали, это запреты, которые лишены всякого обоснования. Для тех, кто находится во власти табу, эти ограничения являются сами собой разумеющимися.

Вундт пишет о том, что табу - это самый древний неписанный кодекс человеческих законов. Табу древнее богов и старше любой религии.

Табу можно классифицировать, выделяют следующие виды табу:

1. Естественное или непосредственное - результат магии, оно связано с человеком или предметом.

2. Переданное или опосредованное - приобретенное или переданное жрецом, вождем или иным лицом. Оно также является магическим по своему происхождению.

3. Промежуточное - учитывающее в своем формировании оба вышестоящих фактора.

Также выделяют следующие цели табу:

1. Целенаправленные:

а) защита важных персон;

б) защита слабых от силы вождей и жрецов;

в) защита от опасности, которая исходит от пищи и прикосновения к мертвым;

г) охрана важных актов: процесса родов, брака, инициализации;

д) защита людей от гнева богов и влияния демонов; 

е) защита детей и еще не родившихся от всяких опасностей.

2. Защита собственности человека от воров.

Далее Фрейд пишет:

Наказание за нарушение табу поначалу, видимо, возлагалось на внутренние автоматически действующие организации. Нарушенное табу мстит само за себя. Если присоединяется представление о богах и демонах, имеющих связь с табу, то от могущества божества ожидается автоматическое наказание. В других случаях, вероятно, вследствие дальнейшего развития понятия, общество само берет на себя наказание смельчака, преступление которого навлекает опасность на его товарищей. Таким образом, уже первые системы наказания человечества были связаны с табу.

Источником табу является магическая сила. Те люди и предметы, которые являются табу, словно имеют электрический заряд, способный разрядиться в прикоснувшегося. Защита от табу при этом называется маны. Таким образом, действие табу зависит как от магической силы, так и от маны, которой обладает нарушитель.

Приведем вслед за Фрейдом пример.

Короли и жрецы обладают могущественной магической силой. Простолюдин при прикосновении к ним будет обречен на смерть. Но безопасно прикасаться к королям и жрецам могут министры и другие, наделенные большей маной, чем обычные люди.

Накладываемые табу также зависят от маны человека. Таким образом табу короля будет иметь куда большую силу, чем табу, которое налагает обычный человек.

Табу также могут быть разделены на постоянные и временные. К первой группе можно отнести королей, жрецов и усопших. Ко второй же группе относятся к состояниям. Например, к периодам менструации и родам.

Древние подчинялись табу как тому, что само собой разумеющиеся. Никто из них не интересовался причинами и целесообразностью подобных ограничений. Они были убеждены, что за табу следует автоматическое суровое наказание, даже по неведению или случайности.

Табу часто связаны именно со стремлениями к наслаждению, а также со свободой и общением. Иногда смысл табу становится нам понятным, мотив его соблюдения - воздержание и отказ. В других случаях табу выглядят как своеобразные церемониалы, они связаны с какими-то мелочами и для нас остается непонятным их содержание. За табу идет теория о том, что некоторым людям и вещам присуща опасная сила, которая передается нарушителю при прикосновении словно зараза. Таким образом тот, кто нарушил табу, сам становится табу, словно он заряжает этим опасным магическим зарядом. Однако не стоит забывать указанное выше, согласно которому, что сила табу зависит не только от наличия "магического заряда".

Табу называется любой носитель опасного свойства: человек, местность, предмет, временное состояние. Табу в буквальном значении называется то, что является святым и стоит превыше всего, но также является опасным и зловещим, чем-то нечистым.

Для чего следует интересоваться загадкой табу? Фрейд предполагает, что табу полинезийцев не так уж и чуждо нам, как может показаться на первый взгляд. Табу может являться предком наших сегодняшних моральных запретов. Исследование табу может в дальнейшем пролить свет на прошлое "категорического императива" цивилизованного человека. Здесь под категорическим императивом следует понимать высший принцип нравственности.

Вундт заключает, что табу касается всех обычаев, которые выражает страх перед объектами или связанными с ними действиями. Далее следует предположение о том, что нет ни одного народа и ни одной ступени культуры, которых бы не коснулось табу.

Затем Вундт обосновывает изучение природы табу в примитивных условиях австралийских аборигенов, а не в культуре народов Полинезии.

У австралийцев Вундт разделяет табу на три класса по отношению: к животным, к людям, к другим объектам.

Табу животных (в большей части запрещающее их убивать), составляет ядро тотемизма. Табу второго класса, относящееся к людям, создает условия особого отношения и особого положения в жизни. Табу также лежит на собственности человека. В Австралии, например, к собственности относится новое имя мальчика, в обряде посвящения в мужчины - это имя должно сохранятся в тайне от других. К третьей категории табу относятся местности, деревья, растения и дома - все, что вызывает страх или кажется нечистым. Эта группа табу наиболее непостоянная.

Вундт также утверждает, что настоящие источники табу лежат много глубже, они исходят из самых примитивных человеческих влечений, источник табу - страх демонических сил. Так как табуированный предмет наделен демонической силой, табу запрещает его всячески дразнить.

Но затем табу становится самостоятельной силой, которая свободна от демонизма. Табу становится принуждением, которое присутствует в обычаях, нравах и законах. Изначальная заповедь табу по мнению Вундта звучит следующим образом: "берегись гнева демонов".

Стоит заключить, что Вундт предполагает, что табу - есть продукт веры примитивных людей в демонические силы.

Но Фрейда разочаровывает объяснение Вундта. Страх перед демонами не может быть причиной возникновения табу, потому что демонов изначально и не существует. Как и боги, демоны создаются людьми с определенной целью.

Вундт пишет:

Присущая первоначальному табу вера в демоническую силу, скрытую в предмете и мстящую за прикосновение к нему или непозволительное использование тем, что околдовывает нарушителя, является все же целиком и полностью объективированным страхом. Этот страх еще не разделился на две формы, которые он принимает на более развитой ступени развития, — на благоговение и отвращение.

В мифологии существует универсальный закон: предыдущая ступень развития верований продлевается, но оттесняется новой ступенью, и эти обе ступени продолжают сосуществование. При этом объекты прежнего почитания превращаются в объекты отвращения.

Далее вслед за Фрейдом рассмотрим проблему табу с позиции психоанализа. Подобный подход будет означать исследование бессознательной части индивидуальной душевной жизни. Современному человеку табу не покажется чуждым, ведь каждому может быть известна масса людей, создающих сами для себя в индивидуальной форме запреты табу, которые соблюдаются ими во всей строгости. Это происходит схоже с тем как и дикари соблюдают запреты табу, которые общие для всех представителей племени. Эти люди похожи на "больных неврозом навязчивости", или же их состояние можно было бы определить как "болезнь табу". Однако же при сравнении табу с существующим неврозом навязчивости, нужно соблюдать осторожность, ведь их сходства могут быть лишь внешними, как заключает З. Фрейд.

Стоит отметить сходства табу и проявлений запретов невроза навязчивости.

1. Они не мотивированы, происхождение запретов остается загадкой.

2. Они должны соблюдаться из-за непреодолимого страха.

3. Внешняя угроза наказанием излишняя, существует внутренняя уверенность, что нарушение запрета приведет к беде.

Главным же запретом табу и невроза навязчивости является прикосновение. Причем значение прикосновения распространяется не только на непосредственное прикосновение, но даже и словесное. Все, что направляет мысль на запретное, является также запрещенным.

Как и в неврозе навязчивости, так и в табу есть запреты как те, которые мы понимаем, и те, которые кажутся нам бессмысленными. Такие запреты называются "церимониалами".

Навязчивые запреты крайне подвижны, они переключаются с одного предмета на другой, делая его также "невозможным". Исходом же становится то, что "невозможность" при неврозе навязчивости в итоге охватывает весь мир. "Невозможные" вещи и люди являются словно "заразными". Похожее мы отметили и при феномене табу - кто соприкоснулся с табуированным предметом, сам становится табу.

Навязчивые запреты при этом в некоторых случаях можно устранить по средствам выполнения навязчивых действий другого характера. Эти действия несут смысл покаяния, меры защиты, очищения и искупления. Самое распространенное навязчивое действие - омовение водой.

Далее Фрейдом описывается клинический случай. Нам в рамках разбора будет интересен следующий вывод: запрет своим навязчивым характером обязан связью с бессознательной противоположностью, со скрытым желанием, внутренней необходимостью, которая остается недоступной для сознательного понимания.  Способность запрета переноситься обусловлена условиям пребывания в бессознательном. Это происходит подобно тому как влечение-желание способно смещаться с объекта на объект, чтобы избежать блокады цензуры.

Можно сказать, что запрет отвечает новыми санкциями на каждую попытку вытесненного либидо прорваться. Отсюда следует, что мотивировкой навязчивых действий служит потребность в отводе напряжения, которое рождается при взаимном сдерживании двух борющихся сил. Навязчивые действия при неврозе - компромиссное образование: с одной стороны эти действия демонстрируют раскаяние, с другой - они являются замещающими, компенсирующими влечение. Тут же Фрейд приводит закон невротического заболевания:

эти навязчивые действия должны все больше служить влечению и все больше приближаться к первоначально запрещенному действию.

Далее З. Фрейд совершает попытку рассмотрения табу как навязчивого действия. Мы же укажем лишь некоторые ключевые тезисы в рассуждениях Фрейда.

Итак, если табу закрепилось, значит, то желание, которое было табуировано, сохранилось у племени придерживающегося этого табу до сих пор. У племен, следовательно, есть амбивалентное желание к запретному: в бессознательном они жаждут нарушить запрет, но при этом боятся этого. Но их страх сильнее желания, и боятся они тем больше, чем больше хотят запретного. Похожий феномен встречается и у невротиков.

Самые древние и самые сакральные запреты табу составляют два столпа тотемизма: не убивать тотемное животное, избегать сексуальной связи с товарищем по тотему.

И эти же запреты, полагает Фрейд, являются самыми древними и самыми сильными желаниями людей. Итак, мы можем полагать, что основой табу служит запретное действие, к которому в бессознательном остается склонность.

Человек, соприкоснувшийся с табу становится табу, потому что он становится способным растревожить остальных и своим примером искусить их также преступить запрет. Этот человек порождает зависть. Каждый пример заразителен, он заставляет других подражать.

Но человеку можно и не нарушать табу, чтобы самому становится табу. Таких примеров множество - короли, обладающие властью; мертвецы, новорожденные и беременные женщины привлекают своей беспомощностью; половозрелый индивид, проходящий обряд инициации - наслаждениями. Все это является табу, потому что представляет для остальных искушение.

Отсюда следует, что придерживаться табу и наказывать нарушившего необходимо, потому что иначе весь уклад общества распадется. Даже прикосновение запретно в том понимании, потому что оно является началом для всякого обладания.

Опасной силы маны соответствуют две реальные способности: напоминать человеку о запретных желаниях и побуждать его к осуществлению этих желаний. Способность табу к перемещению отражается способностью бессознательных влечений ассоциативными путями перемещаться на новые объекты, что было доказано при исследовании неврозов.

В окончании раздела вслед за Фрейдом подытожим выводы, которые нам удалось сделать при сравнении табу с навязчивыми запретами:

...табу есть древний запрет, навязанный извне (авторитетом) и направленный против сильнейших вожделений людей. Желание нарушить его сохраняется в их бессознательном; люди, соблюдающие табу, испытывают амбивалентное отношение к тому, что подлежит табу. Приписываемая табу чудодейственная сила сводится к способности вводить людей в искушение; она ведет себя как заразная болезнь, ибо пример заразителен, а запретное вожделение смещается в бессознательном на другое. Искупление за нарушение табу посредством отказа доказывает, что в основе соблюдения табу лежит отказ.

На этом следует завершить первую часть разбора статьи З. Фрейда, входящей в сборник "Тотем и табу".

"Тотем и табу" - это четыре статьи З. Фрейда, написанные в период 1912-1913 годов и сведенные в единую книгу под обозначенным наименованием. В связи с этим разбор этой работы Фрейда целесообразно выполнить в четырех частях, в каждой из которых будут изложены статьи, объединенные в единую книгу.

Когда мы знакомимся с предисловиями к различным изданиям, нам открываются частицы истории написания работ, а также отношение к ним самого З. Фрейда. К написанию этих четырех эссе Фрейда подтолкнули работы К. Г. Юнга и Вундта. Также стоит отметить, что эти эссе являлись первой попыткой Фрейда применить психоаналитическое знание к проблеме психологии народов.

Одним из феноменов "Тотема и табу" является то, что прогресс в человеческом обществе куда более навредил (или же пересмотрел) идее тотема, но идея табу все еще является оказывающей достаточное влияние на прогрессивное человечество. Тотемизм же в современном обществе практически распался - его заменили социальные институты, а его остаточные компоненты изредка встречаются в религиях, нравах и обычаях современных людей. Даже те народы, которые до сих пор придерживаются тотемизма, не используют его в первозданном виде.

Фрейд выдвигает гипотезу о том, что племена дикарей, которые не так далеки в развитии от далеких предков цивилизованных людей, представляют особый интерес для исследователей, потому что при их изучении можно обнаружить хорошо сохранившуюся предварительную стадию собственного развития. Если эта гипотеза окажется верна, то при сравнении психологии первобытных народов с психологией невротиков, можно будет встретить множество соответствий.

З. Фрейда в исследовании заинтересовали племена австралийских аборигенов, так как они достаточно долгое время находились в изоляции, а уровень культурного развития этих туземцев не сильно отличается от первобытного уклада. Сам континент Австралия на тот момент имел также сохранившуюся в первозданном виде природу и множество того архаичного, что более нельзя было встретить в других местах на планете.

Фрейд обращает внимание на то, что дикие племена хоть и не являются нравственными в современном понимании, но в своей половой жизни имеют запрет на инцест. Более того, по мнению З. Фрейда вся социальная организация этих племен поддерживается ради соблюдения запрета на инцестуозные отношения.

Также у австралийских аборигенов есть сохранившаяся система тотемизма. Но тут стоит вслед за Фрейдом обозначить что есть тотем. Тотем - это животное, иногда растение или природное явление, находящиеся в особом отношении с племенем-носителем. Тотем - это родоначальник всего племени. Дух, который защищает племя. Тотем может предрекать будущее, он может помогать племени, но быть опасным для остальных. Лица, которые связаны единым тотемом, обрекают себя на запрет убийства (уничтожение) тотема, а также воздерживаются от употребления мяса тотема (или же любого другого блага, которое приносит тотем). Тотем - это не животное в своем единственном числе, а все животные, которые относятся к этому роду (например, все кенгуру). В церемониях и праздниках лица, объединенные тотемом, в танцах и подражают повадкам тотемного животного. Тотем наследуется по материнской или отцовской линии. При этом З. Фрейд утверждает, что вероятнее всего изначально существовало наследование тотема именно по материнской линии. Принадлежность к единому тотему отводит на задний план кровное родство между его представителями.

«Узы тотема крепче, чем кровные узы или узы семьи в современном понимании».

Но что привлекает психоаналитика в тотемизме? Тотем также сопровождается законом, который запрещает вступать в половые отношения с лицами собственного тотема, тем самым исключается возможность вступления в брак в пределах единого тотема. Этот закон образует экзогамию, которая связана с тотемом.

Также стоит отметить, что тотемизм когда-то был распространен среди народов, которые населяют Европу и Азию. В том числе и семитские народы когда-то находились на стадии тотемизма. Отсюда следует, что тотемизм является одной из необходимых ступеней развития человеческого общества.

Ответ на вопрос о том, как предки современных людей пришли к тотемизму и связанными с ним социальными и половыми ограничениями, З. Фрейд советует искать в "Психологии народов" Вундта (1906 год). Но также этот вопрос был освещен Фрейдом в четвертой статье тома "Тотем и табу".

Так как тотемизм встречается у самых архаичных и примитивных народов и сегодня, сложно определить, что сейчас является отображением верно понятого древнейшего прошлого человечества, а что из этих проявлений выступает как вторичное искажение исходного.

Тотемизм и экзогамия образуют крайне прочную связку, хотя некоторые исследователи считают, что экзогамия была добавлена к тотемизму позже и это было сделано скорее "случайно".

Далее Фрейд предлагает прояснить значение запрета на инцест в племенах, вслед за ним нами это будет также раскрыто в нескольких тезисах.

1. Виновный в инцесте наказывается всем племенем. Это делается во избежание гнетущего чувства вины, а также для того, чтобы предотвратить опасность рецидива.

2. Подобное наказание назначается и за мимолетные связи, которые не приводят к деторождению.

3. Тотем передается по наследству и далее не изменяется. Наследование может происходить по материнской линии и отцовской линии. Попробуем вслед за Фрейдом проследить случай наследования тотема по материнской линии. Мужчина с тотемом "кенгуру" вступает в брак с женщиной с тотемом "эму". Все дети, рожденные от брака, относятся к тотему "эму". Следовательно, мальчику, рожденному с тотемом "эму", запрещается вступать в половой контакт со своими сестрами и матерью.

4. Связанная с тотемом экзогамия кроме предотвращения инцеста накладывает также запрет на сексуальные отношения мужчин с женщинами одного тотема. То есть, они могут быть абсолютно не связаны кровным родством между собой.

Эти утверждения подталкивают З. Фрейда к выводу о том, что племена крайне боятся инцеста. Запрет тотема включает в себя реальный инцест лишь как частный случай общего запрета.

Загадкой при этом остается то, как семья в традиционном ее понимании стала заменяться тотемной семьей у племен.

Здесь Фрейд обращает внимание на словообразование и словоупотребление в австралийских племенах. Слова, которые обозначают родство, относятся к отношениям между индивидом и группой, более того, они принадлежат к выделенной Л. Г. Морганом (1877) "классифицирующей системе". Из этого следует, что в племени называют отцом непосредственного родителя и любого, кто гипотетически мог бы жениться на матери. Матерью также называется любая женщина из племени, которая могла бы быть потенциальной матерью соплеменника. Всех соплеменников также называют "братьями" и "сестрами", а не только детей собственных родителей. То есть, австралийские аборигены в обозначении родства подразумевают социальные отношения. Схожесть с этой системой З. Фрейд находит в особенностях "детского языка", когда всех друзей родителей детей учат называть "дядями" и "тетями". Также подобное сходство можно наблюдать в религии, ведь Евангелие учит тому, что все верующие являются детьми небесных родителей, то есть, сестрами и братьями во Христе.

Подобный феномен можно приравнять к групповому браку. Он же, судя по всему, предшествовал индивидуальному браку. И если заменить индивидуальный брак групповым, то современному человеку становится понятна экзогамия тотема. Запрет на сексуальные контакты между членами одного клана предотвращает групповой инцест.

Однако большинство племен Австралии не ограничиваются только лишь запретами тотема. Их социальные системы могут быть куда более развитыми.

В связи с этим З. Фрейд заключает, что примитивные племена на столько избегают инцеста, выстраивая столь сложные модели социального взаимодействия, потому что куда более склонны к искушению, чем цивилизованные люди, которые могут довольствоваться индивидуальными браками.

Эту гипотезу можно подтвердить приводимыми далее в тексте фактами жизни различных племен не только Австралии, но и ближайших островов, а также Африки.

Мы приведем же лишь некоторые из изложенных фактов для наглядности.

У племен существует целый ряд обычаев, которые направлены на пресечение общения родственников.

Например, в Меланезии есть запрет на соитие мальчиков со своими матерями и сестрами. В связи с этим на одном из островов Новой Гебриды мальчик в определенном возрасте оставляет материнский дом и переселяется в "дом клуба". Там он отныне ночует и принимает пищу. Он может брать еду из родительского дома, но ему запрещено есть еду, находясь в доме родителей. Если сестра встретит брата вне дома, она должна убежать или спрятаться. Если брат узнает следы ног сестер на песочном пляже, то ему запрещается идти по ним (это правило работает и в обратном порядке). Также мальчику запрещено произносить имена своих сестер. Также мальчику запрещено произносить те слова, которые являются частью имени сестер. Матери же разрешается если и кормить мальчика, то только ставить еду перед ним. Эти же обычаи присутствуют в Новой Каледонии.

На полуострове Газели сестре, которая вышла замуж, запрещается говорить со своим братом. Также ей нельзя произносить его имени.

На островах Фиджи правила пресечения общения касаются не только кровных родственников, но и "групповых" (из одного племени).

В Восточной Африке у племени акамба есть обычай избегание девушкой родного отца с начала ее половозрелости до замужества.

Самое же интересное для цивилизованного человека ограничение, которое есть у племен, касается избегания общения между мужчиной и его тещей. Этот обычай распространен в племенах Австралии, у народов Африки, Меланезии, Полинезии и, возможно, еще и у других.

Например, на островах Банкс мужчина по всей строгости должен избегать свою тещу, как и она его. На Соломоновых островах существует запрет на общение мужчины со своей тещей, а также запрет на то, чтобы они вообще виделись.

Подобные отношения между тещей и мужчиной могут быть объяснены с разных позиций. Например, Э. Б. Тэйлор (1889) объясняет отношение к зятю как форму неприятия со стороны семьи супруги. Этот мужчина является как бы чужаком до тех пор, пока не будет рожден в браке первый ребенок.

Фрейд же объясняет напряженные отношения между зятьями и тещами следующим образом. Теща не желает отказываться от своих прав на дочь. Муж же решает более не подчиняться ничьей воле, он как бы ревнует супругу к теще, а также он может не хотеть видеть тещу, которая похожа на его жену, но не уже не обладать былой привлекательностью, а тем самым это разрушает его иллюзию сексуальной переоценки супруги.

Также Фрейдом далее раскрывается психологический момент привязанности матерей к своим детям. Родители чувствуют себя молодыми вместе со своими детьми. Увядающая в своей былой красоте мать будет переживать подобный кризис чувствами своих детей, она отождествляет себя со своими детьми. Невозможность иметь детей подвергает женщину опасности испытать разочарование в браке. Ведь если чувства между мужем и женой иссякнут, она в этом случае будет лишена возможности переключиться на счастье детей, или же радость материнства. И далее З. Фрейд в своем изречении возвращается к вопросу отношений мужа и тещи, как бы не уходя от вопроса счастья материнства: мать вживается в чувства дочери, но это может зайти настолько далеко, что она может влюбиться в мужчину своей дочери. Сильное сопротивление этим чувствам, как заключает З. Фрейд, может привести к невротическому заболеванию. Чаще же случается так, что на зятя "изливается" садистический компонент подобной влюбленности.

Подобным образом отношения между зятем и его тещей осложняются со стороны мужчины. Очень часто выбор объекта для любви происходит через образ матери или сестер. В следствие запрета на инцест любовь мужчины перемещается от родных женщин на внешний объект, который был выбран по образу и подобию матери или сестер. Когда мужчине встречается его теща, она занимает место его матери или сестер. Это создает тенденцию возврата к прошлым объектам любовного выбора. Боязнь инцеста требует избавиться от подобного объекта. В отличие от матери, теща - это женщина, которую мужчина ранее никогда не знал. Этот факт облегчает ему возможность выражать отрицательное отношение к ней. Далее З. Фрейд выдвигает гипотезу, согласно которой теща представляет инцестуозное искушение для мужчины, на эти мысли Фрейда подталкивают те враждебные чувства, которые иногда можно наблюдать у зятя. Но и бывают ситуации, в которых мужчина сначала влюбляется в тещу, а затем его чувства переходят на ее дочь. И, вполне возможно, также происходит у дикарей, чем объясняется их обычай избегать тещи.

Тем самым З. Фрейд подчеркивает особую значимость того, что душевная жизнь диких племен схожа с душевной жизнью цивилизованных невротиков. И они схожи именно тем, что боязнь инцеста у дикарей является типичной инфантильной чертой невротика.

Невротик же постоянно демонстрирует нам некоторую долю психического инфантилизма, он или не мог освободиться от детских условий психосексуальности или вернулся к ним. Поэтому в его бессознательной душевной жизни все еще продолжают или снова начинают играть главную роль инцестуозные фиксации либидо. Мы пришли к тому, что объявили ядерным комплексом невроза отношение к родителям, находящееся во власти инцестуозных желаний. Открытие этого значения инцеста для невроза встречает, разумеется, общее недоверие обычных взрослых людей...

...Приходится думать, что подобное неприятие является прежде всего продуктом глубокого отвращения людей к своим прошлым, подвергшихся затем вытеснению инцестуозным желаниям. для нас поэтому важно, что на примере диких народов мы можем показать, что они по-прежнему ощущают угрозу в инцестуозных желаниях человека, определяющих в дальнейшем его бессознательное, и считают необходимым прибегать к самым строгим защитным мерам.

Этими изречениями Фрейд завершает свою первую статью в данном томе.

Следуя за Фрейдом, мы переходим к обсуждению четвертого момента в образовании сновидений - вторичной переработке.

В сновидениях присутствуют такие части, которые вызывают негодование сновидца (во время сна). Совсем не редка в сновидении критика - "ведь это всего лишь сон". Такое выражение было бы свойственно для уже бодрствующего человека. Часто эта критика предшествует пробуждению, но более часто этому моменту предшествует неприятное чувство, которое как бы "обезвреживается" вышестоящей фразой. Подобная мысль помогает сохранить сон, удовлетворяя критикующую инстанцию - цензуру, которая была захвачена врасплох.

Но участвует ли критикующая инстанция в образовании сновидений постоянно? Ответ - да. Работу цензуры можно распознать, когда сновидец в своем рассказе о сновидении употребляет фразу "как будто". Работа цензуры сравнима с "критикой философом поэта", эта инстанция "заштопывает" прорехи в строении сновидения, при этом сновидение лишается своей абсурдности и приближается к более рациональному повествованию. Однако же, если разложить это сновидение в более глубоком анализе, чаще мы наблюдаем, что сюжет сновидения будет значительно отличаться от истинного значения сна. Вторичная переработка может изменять материал сновидения, переструктурировать его, до неузнаваемости. Фрейд описывает этот момент достаточно удачным высказыванием: как будто толкование сновидения по-своему начинается еще в состоянии сна. Но есть сновидения, в которых переработка произвелась лишь частично, такие сновидения отличаются тем, что изначально сон кажется связанным, но затем распадается до абсурдности. В иных сновидениях переработка со стороны цензуры отсутствует полностью. Такие сновидения воспринимаются как отдельные обрывки содержания.

Четвертую образующую сновидение силу мы все хорошо знаем, часто ее зовут фантазией. Однако Фрейд пишет, что ее аналогия в бодрствовании будет являться дневными грезами.

При изучении психоневрозов выясняется, что фантазии или дневные грезы являются наиболее ближайшими предшественниками истерических симптомов. Тут Фрейд оказывается как всегда предусмотрительным и этот момент в повествовании обрамляет пассажем: "по крайней мере, целого ряда из них". Истерические симптомы связаны не с воспоминаниями, а фантазиями, которые создаются на основе этих воспоминаний. Но имеют место быть кроме осознаваемых фантазий и бессознательные. Они остаются такими в следствие того, что были произведены из вытесненного материала, либо их содержание оказывается недопустимым. Фантазии, о которых ведет речь Фрейд, не с проста называются грезами - они являются крайне схожими с ночными сновидениями. Анализ дневных фантазий, как уверяет З. Фрейд, может приблизить нас к пониманию ночных грез.

Далее Фрейд находит то общее, что связывает ночные сновидения с дневными грезами: они представляют собой исполнение желаний; часто основываются на впечатлениях родом из детства; часто их создание пользуется той халатностью, которая допускается цензурой. Мотив желания перемешивает исходный материал и преобразует его в новое целое. Фрейд дает аналогию к отношению этих грез к воспоминаниям детства в сопоставлении стиля барокко, который то же отношение имеет к античным руинам.

Четвертый момент в образовании сновидений, как заключает Фрейд, может создавать из представленного материала что-то, что будет в своем изложении напоминать дневную грезу.

Фрейд пишет далее, что в его сновидениях часто встречаются места, которые отличаются от других частей сна совершенно иным впечатлением. Это бессознательные фантазии, которые вклиниваются в сновидения. Такие фантазии могут быть подвергнуты сгущению, но не всегда.

И все же сновидение предпочитает в своей работе пользоваться обнаруженной в готовом виде фантазией, а не производить ее из материала мыслей сновидения.

Работа сновидения также отличается поразительной быстротой процесса построения, который во много раз превосходит скорость мышления в бодрствовании. Продолжительность течения времени во сне крайне отличается от той, что происходит в тот же момент в реальности. Например, Жюстин Тобовольска в своей диссертации о мнимой продолжительности времени во сне законспектировала случай сновидения драматурга Козимира Бонжура. Драматург уснул перед началом пьесы, как только поднялся занавес. В своем сновидении он "посмотрел" все 5 актов пьесы, услышал овации зрителей в свою сторону, однако его сон в реальном времени длился всего лишь 2 минуты. Фрейд этот случай комментирует таким образом, что подобное сновидение, скорее всего, пользовалось уже имеющимися фантазиями драматурга, а не генерировало пьесу и сюжет сна в ходе процесса сновидения. Часто воспоминания о подобных снах в бодрствовании являются скорее суммарными, чем детальными.

Сновидение с самого начала строится таким образом, чтобы удовлетворять всем четырем моментам в построении сна, тем самым, работа с огромным числом мыслей сновидения происходит единовременно, удовлетворяя все условия. Вторичная переработка по отношению к сновидению производится аналогично поведению предсознательного мышления в бодрствовании по отношению к воспринимаемому материалу.

Именно "обычное" мышление требует от сновидения логического построения. Тем самым эта инстанция первой "истолковывает" сон.

Фрейд выделяет правило, которому следует придерживаться при толковании сновидений:

во всех случаях оставлять без внимания внешнюю взаимосвязь в сновидении как подозрительную по своему происхождению и, каким бы ни было содержание – ясным или запутанным, – идти тем же обратным путем к материалу сновидения.

Ясным для сновидца кажется та часть сновидения, где вторичная переработка прошла удачно.

Х. Эллис за 1911 год описывает результаты вторичной переработки в сновидении следующим образом:

«Фактически мы можем представить себе это так, что сознание во сне обращается к самому себе: “Скоро придет наш хозяин, бодрствующее сознание, которое придает необычайно большое значение разуму, логике и т. п. Быстро! Соберите все вещи, приведите их в порядок, годится любое расположения – прежде, чем он войдет, чтобы завладеть местом действия”».

Под конец как главы так и данного раздела, мы вслед за Фрейдом подытожим все рассуждения о работе сновидения.

Психическую работу при образовании сновидений можно представить двумя функциями:  одна направлена на создание мыслей сновидения и другая, что направлена на их превращение в содержание сновидения. Мысли сновидения относятся к неосознанному мышлению, из него же при условии трансформации возникают также и сознательные мысли. В своей основе сновидение - это особая форма мышления, которая может осуществляться только в состоянии сна. Сновидение может решать задачи, которые мы ставим для себя в повседневной жизни. Та часть работы, которая превращает бессознательные мысли в содержание сновидения, качественно отличается от бодрствующего мышления и не может быть сопоставима с ним. Эта часть работы не занимается "мышлением", а ограничивается только преобразованием. Ее можно описать, если сослаться на те запросы, которым должно удовлетворять продукт сновидения: уклониться от цензуры; мысли должны быть воспроизведены исключительно в визуальной или акустической форме (здесь мы отсылаемся к учету изобразительных возможностей, о котором шла речь ранее в предыдущих частях); она подвергается сгущению, работающему с составными частями мыслей сновидения. Логические же связи находят свое скрытое выражение в формальных особенностях сновидения. Аффекты мыслей, испытываемые эмоции, подвергаются меньшим изменениям в ходе работы сновидения, чем содержание таких представлений. Переработка со стороны частично пробудившегося мышления (бодрствующего), как одна из соответствующих частей работы сновидения, отчасти может быть начата во время сновидения. Остальные же составные части работы сновидения не могут осуществлять свою деятельность во время самого воспроизведения сна.

Список литературы

1. Фрейд, З. Толкование сновидений.

"Леонардо да Винчи: воспоминание детства" стало первым произведением Фрейда, с которым было предложено ознакомиться, обучаясь психоанализу. Выбор данного очерка как «введение в психоанализ» основывается на том, что «Одно раннее воспоминание Леонардо да Винчи» - так звучит еще одно название, под которым можно найти тот же труд венского психоаналитика – это демонстрация того как и с чем работает психоанализ

Стоит перейти к изложению основных мыслей в работе З. Фрейда.

Начнем, пожалуй, с того, что в "Леонардо да Винчи: воспоминание детства" раскрывается тема сублимации, а также ее механизма. З. Фрейд упоминает в очерке то, что половое влечение особым образом приспособлено к тому, чтобы переходить в иные формы. Оно способно заменить первоначальную цель другими, приспосабливаясь к обстоятельствам. Это обусловлено механизмом сублимации.

Далее стоит обратить внимание на затронутое в очерке инфантильное сексуальное исследование, которое описывается следующим образом: З. Фрейд указывает на то, что дети примерно на третьем году жизни начинают интересоваться откуда они появляются, это особенно обостряется в том случае, если у трехлетнего ребенка появляются брат или сестра. Фрейд говорит о том, что ребенок как бы исследует вопрос из-за угрозы его эгоистическим интересам. То есть, смысл состоит в том, чтобы как бы изучить происхождение подобной угрозы и далее предотвратить появление соперника.

В контексте данной работы З. Фрейд обозначил три возможных исхода, которые связаны с дальнейшей судьбой сексуальной любознательности.

• Исследование разделяет судьбу сексуальности - любознательность прекращает свое существование, как бы парализуется.

• Интелектуальное исследование достаточно сильное, при сексуальном вытеснении оно остается, но изменяется в своей природе. Это больше не сексуальное исследование, но умственные процессы становятся порождающими аффекты - как наслаждение и страх. Также, собственно, как и в сексуальном процессе. Этот вариант достаточно свойственен для невротиков.

• Третий исход - когда наступает сексуальное вытеснение, либидо его избегает, при этом либидо сублимируется в любознательность и позволяет тем самым усилить стремление к исследованию. В этом случае страсть свободна - она может служить и интеллектуальным интересам.

З. Фрейд относит Леонардо да Винчи именно к третьему из возможных типов, которые выделяются исходя из различия исходов сексуальной любознательности.

В этот момент стоит осветить то воспоминание, которое Леонардо относил к своему детству, на чем в дальнейшем полагался Фрейд при анализе. В младенчестве будущий художник и исследователь лежал в колыбели и наблюдал за полетом коршуна. Затем коршун спустился к Леонардо, своим хвостом открыл его рот и много раз толкнул своим хвостом в его губы.

Однако З. Фрейд, проводя анализ, указывает, что это не совсем реальное воспоминание, скорее фантазия. У Леонардо эта фантазия родилась много позже того периода, к которому он отнес воспоминание. Получилось так, что художник создал подобную фантазию, а затем «прикрепил» ее к детскому возрасту. В этом З. Фрейд приходит к выводу, что многие детские воспоминания являются фантазиями - они как бы всплывают уже во взрослом возрасте, при этом подстраиваются под текущие настроения.

Зигмунд Фрейд объясняет формирование подобных фантазий о детстве, через аналогию, которая отсылает к тому как первые народы в древние времена создавали собственную мифологию. Фрейд считал, что жизнь людей, которые были составной частью древнейших народов, была слишком малозначительной, чтобы просто быть запечатленной в истории, да и к тому же многие факты просто пропадали из памяти. Тогда человек дополняет свою историю фантазией - появляется мифологическая история о ранних временах, которая при этом служит способом оказания влияния на современников.

Фрейд делает вывод, что к фантазиям о детстве не стоит относится пренебрежительно. К этому стоит относится как к мифологии - способу запечатления ранних воспоминаний, но в их искаженном виде.

Из воспоминания Леонардо хвост коршуна интерпретируется Фрейдом как мужской половой орган. При этом фантазия грудного возраста Леонардо - это воспоминание о сосании груди матери. Фантазия о коршуне - это фантазия о сосании и поцелуях матери.

К вопросу о гомосексуальной интерпретации подобного воспоминания. Стоит в первую очередь отметить, что гомосексуальность в обыденном понимании не может быть приравнена к «гомосексуальности чувствующего», как это обозначает Фрейд. Тем самым Фрейду буквально все равно на споры о гомосексуальной принадлежности Леонардо в обыденном понимании термина. Фрейд в своем очерке указывает лишь на то, что не реальное действие, а тот момент как человек чувствует, позволяет нам судить о чем-то, как о проявлении гомосексуальности.

На этом стоит отвлечься от основной линии повествования и обозначить интерпретацию коршуна в «воспоминании» Леонардо. Фрейд интерпретирует коршуна через припоминание, что в египетской мифологии мать изображается посредством этой птицы. Далее Фрейд отсылает к египетской богине Мут, ее имя как бы созвучно с немецким mutter- мать. Фрейд допускает, что Леонардо знал о подобном символизме во взрослом возрасте, поэтому в его воспоминании о детстве и всплывает этот коршун.

Такая фантазия Леонардо позволяет ему отождествлять себя с младенцем Иисусом Христом. Ведь тогда считалось, что коршуны исключительно самки, размножаются без отца. Леонардо тоже себя относил к тем, кто появился без отца от матери. Образ Девы Марии с младенцем Христом крайне значим для художников и представителей искусства, поэтому фантазия о коршуне стала для Леонардо на столько значимой.

Это подкрепляется также тем, что Леонардо первые годы жизни провел не с отцом и мачехой, а жил со своей бедной матерью. В этом кроется корень фантазий Леонардо о коршуне, а также сопоставления себя с Иисусом Христом.

Читая очерк, можно наткнутся на рассуждение З. Фрейда о важности того места половых органов, которое они занимали в сознании древних народов. Здесь Фрейд обращает внимание на то, что имеет место быть двуполость в мифологии древнейших людей.

В работе "Леонардо да Винчи: воспоминание детства" имеется важное изречение о психосексуальном развитии. Его стоит процитировать полностью:

...духовное развитие индивидуума вкратце повторяет ход развития человечества, и поэтому не найдем невероятным то, что психоаналитическое исследование детской души открывает в инфантильной оценке половых органов.

Далее З. Фрейд объясняет то, каким образом происходит гомосексуализация через любовь матери, раскрывает особенности анамнеза гомосексуальных мужчин. Многочисленные наблюдения свидетельствуют о том, что любовь к матери у мальчика подвергается вытеснению, далее материнская фигура заменяется на фигуру самого себя (этого мальчика), тем самым он отождествляет себя с ней. И далее он находит для себя тех же объектов любви, которые были свойственны для матери - мальчиков.

Стоит обратить внимание на попытку, которую предпринял З. Фрейд, чтобы попытаться раскрыть секрет, который заключен в улыбке Моно Лизы. Он отмечает, что подобная загадочная улыбка присутствует и на других картинах художника. Фрейд не без основательно делает вывод о том, что эту загадочную улыбку Леонардо да Винчи впервые увидел у своей матери, а далее пытался ее изобразить и в других своих произведениях. Так, например, мимическая особенность Джоконды заметна даже в картине Иоанна Крестителя в Лувре; особенно же ясно видны эти черты в лице Марии на картине со св. Анной. Но также стоит отметить, что улыбку и взгляд собственной матери Леонардо мог увидеть в осознанном возрасте у Джоконды. Это событие далее пробудило в нем воспоминания, в которых была запечатлена улыбка его матери. После чего он пытался «ухватиться» за них, повторяя материнские черты из воспоминаний и в других картинах. Это свидетельствует о том, что воспоминания о матери не могли покинуть Леонардо да Винчи.

Далее стоит раскрыть интерпретацию картины "Святая Анна Втроем" - "Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом". Здесь З. Фрейд видит синтез истории детства Леонардо. Иисус на картине - это сам Леонардо. Св. Мария и Св. Анна на картине изображены как женщины одного возраста - они одинаково прекрасны и молоды. Это наблюдение позволяет Фрейду интерпретировать образы этих женщин как мать и мачеху Леонардо да Винчи.

Далее, в след за повествованием З. Фрейда, обратим внимание на описку в тексте записки, в которой содержатся воспоминания Леонардо о своем отце. Художник дважды упомянул тот факт, что его отец умер. Тем самым Фрейд интерпретирует подобную ошибку тем, что Леонардо не смог подавить свой собственный аффект.

В жизни Леонардо да Винчи отец также имел определенное значение. Фрейд пишет о том, что Леонардо идентифицировал себя не с отцом, а с матерью, тем самым в тексте делается намек на Эдипов комплекс. Фрейд замечает, что отец повлиял на Леонардо в том ключе, что художник не заканчивал свои картины. Это происходило потому что отец «покинул» Леонардо в его детстве. Подобный сценарий Леонардо да Винчи вновь повторял со своими картинами уже во взрослом возрасте.

И все же, какой диагноз Фрейд ставит Леонардо? Фрейд говорит о том, что Леонардо ближе всего к неврозу навязчивости.

Перейдем к описываемой в тексте работы сущности психоанализа. Психоанализ пытается понять сущность человека, раскрыть его первопричины реагирования, проследить за трансформацией и развитием этих причин. Из описанных натуры и судьбы выясняется жизненное поведение личности.

Если попытаться ответить на вопрос, что осталось необъяснимым для психоанализа и З. Фрейда в судьбе Леонардо, загадкой остается то, почему Леонардо был на столько склонен к вытеснению, а также с чем связана выдающаяся способность художника к сублимированию. Сущность художественной деятельности также становится недоступной для психоанализа.

Особенность же конечного психоанализа Леонардо заключается в том, что только человек, который пережил детство Леонардо мог бы написать "Св. Анну втроем" и "Мону Лизу", при этом обречь свои произведения на такую печальную участь - оставлять их незавершенными. Но при этом семимильными шагами прогрессировать в области познания. Остается лишь только надеяться, что ключ к пониманию феномена Леонардо да Винчи лежит в его воспоминании о коршуне.

Список литературы

1. Фрейд, З. Одно раннее воспоминание Леонардо да Винчи.