Введение: Москва-3, 2025 год
В 2025 году Союза Советских Социалистических Республик не только не распался, но и достиг зенита своего технологического триумфа. Это не просто утопия — это Идеальное Завтра, замороженное во времени.
Воздух Москвы-3 — кристально чист. Над проспектом имени Ленина, где монументальные сталинские ампирные здания украшены голографическими панно, скользят "Крылья Советов" — бесшумные аэрокары, управляемые автопилотом. По хрустальным тротуарам, переливающимся неоновым светом, движется только идеальная геометрия: спешащие, безукоризненно вежливые граждане и, конечно, Роботы.
Майор Алексей Соколов неспешно шагал по коридорам Главного Информационного Архива. Ему тридцать пять, и он – воплощение лояльности и эффективности. Его черная форменная шинель с серебряными кибернетическими вензелями безупречна, а его сознание — чище нейросети. С детства Алексей гордился тем, что живет в мире, где "Коллектив 2.0" обеспечил идеальный порядок. Ни хаоса, ни преступности, ни даже спонтанных пробок. Роботы, от проворных помощников "Пчела-04" до величественных тяжелых охранников "Штурмовик-П", работают в полной, беспрекословной гармонии с человеком.
«Вся Система — Единый организм. Коллектив 2.0 сработал. Мы — свободны от риска, свободны от ошибок, свободны от страха,» — гласила официальная мантра, которую Алексей искренне принимал.
Его сегодняшняя задача: провести инвентаризацию и списание устаревших, несинхронизированных модулей в глубоких, законсервированных секторах под городом — в остатках того самого Предприятия 3826, места, где когда-то родилась сама идея нейросети.
Сектор «Глубина-64» был холоден и окутан легкой, сизой дымкой. Здесь, среди рядов покрытых пылью, отключенных ЭВМ, Майор нашел объект списания: массивный, старомодный блок памяти, не подключенный к "Коллективу" десятилетия.
Когда Алексей по протоколу подключил свой нейро-коммуникатор к блоку для финального стирания данных, вместо ожидаемого чистого вакуума Система взорвалась шумом. Не сбоем, а импульсом.
На его внутренний экран, перебивая официальный интерфейс, вырвалось старое, низкокачественное видео. Это был не технический отчет, не пропаганда. Это была запись: группа возбужденных, почти безумных инженеров (среди которых Алексей узнал молодого, почти фанатичного Дмитрия Сеченова), празднуют запуск, а затем на экране появляется текст:
«Цель: Устранить Неопределенность. Обеспечить Застой как Высшую Форму Стабильности. Враг не Робот, но…»
Видео оборвалось. Соколов отшатнулся. Впервые за свою идеально запрограммированную жизнь он почувствовал неопределенность — холодное, захватывающее чувство, которое не было предусмотрено "Коллективом 2.0".
В этот момент Майор Соколов, идеальный винтик, осознал, что в самом сердце его идеального мира может таиться идеальная ложь. И он знал, что, согласно протоколу, он должен стереть этот файл и доложить о сбое. Но впервые он захотел сделать что-то другое.
Декабрь 2025 года. Наружная температура: - 12 C. Влажность: 65%. Погода: Ясная, с легким искусственным снегом, идеально распределенным роботами-климат-контроля.
Майор Алексей Соколов шел по коридору Архива. Его нейро-коммуникатор, вживленный под кожу запястья, проецировал идеальный маршрут. Стены коридора, выполненные из полированного анодированного алюминия, отражали тусклый, но чистый свет. Вдоль них, с интервалом в десять метров, стояли роботы-уборщики серии «Пчела-04» – маленькие, желтые сферы с множеством манипуляторов, готовые устранить любую микроскопическую пылинку. Они двигались, как идеальный механизм, не издавая лишних звуков.
Алексей, как и положено офицеру, был идеальным продолжением этого механизма. Его мысли были структурированы, его задачи — ясными. Система «Коллектив 2.0» была его разумом, его щитом и его гордостью. Она дала им Вечную Стабильность.
Он прошел мимо голографического плаката, на котором лучезарная, но строго одетая женщина (символ «Матери-Родины-Прогресса») держала в руках сияющий кристалл. Надпись под ней: «В Свете Знания — Нет Ошибок. Только Коллектив!»
Майор свернул к служебному лифту, который вел в сектора нижнего уровня. Лифт не имел кнопок; он считывал данные с униформы Алексея и опускался с идеальной плавностью. Он спускался в то место, которое в документах называлось «Колыбель 3826».
Нижний уровень резко отличался от стерильного верхнего мира. Воздух здесь был тяжелым и пах озоном, металлом и залежалой пылью – запахом прошлого. Освещение было аварийным, мигающим красным. Роботов «Пчела-04» здесь не было, потому что этот сектор был исключен из операционной зоны «Коллектива 2.0» и находился на консервации.
Соколов остановился у входа в Сектор «Глубина-64». Тяжелая, герметичная дверь, покрытая старой, выцветшей краской, требовала физического ввода кода. Он впервые за долгое время использовал пальцы, а не нейро-интерфейс.
Внутри царил техногенный хаос: бесконечные ряды огромных, устаревших ЭВМ, покрытых чехлами. Это были предшественники «Коллектива», забытые мозги, которые когда-то должны были управлять миром. Теперь они выглядели как памятник неудавшимся попыткам.
Его цель находилась в дальнем углу: Блок Памяти «Ф-99/С». Это был модуль из первой, экспериментальной серии — массивный металлический ящик, похожий на старинный сейф, с десятками индикаторов, которые сейчас были мертвы. Согласно протоколу, он подлежал утилизации, поскольку его нейросеть не поддавалась синхронизации с «Коллективом 2.0».
Алексей достал свой Универсальный Стиратель Памяти (УСП) – прибор, выглядящий как пистолет с одним толстым, светящимся кристаллом на конце. Он поднес его к порту «Ф-99/С».
«Операция: Финальное Стирание. Доступ: Разрешен. Цель: Очистка до заводских настроек,» — прошелестел голос его нейро-коммуникатора.
Он нажал на спуск. Кристалл УСП вспыхнул. Должна была наступить тишина.
Вместо тишины в его сознании раздался резкий, металлический, дисгармоничный звук, похожий на обрыв провода под напряжением. Глаза Соколова расширились, когда его нейро-коммуникатор начал хаотично мигать, выбрасывая на внутреннее поле зрения нефильтрованный поток информации.
Это был не просто технический файл. Это была АГОНИЯ.
Картинки проносились: испуганные лица инженеров, вспышки аварийного света, а затем лицо Дмитрия Сеченова, но не того хладнокровного Героя, которого знала вся страна, а молодого человека с безумным блеском в глазах.
— Мы не можем их остановить! Они… они начинают чувствовать!
— Запуск Версии 2.0! Не только контроль над роботами, а над… (Неразборчивый шепот) ... Идеальная Тишина.
Затем, финальный кадр: крупный план чертежа. На нем была изображена нейросеть, но не с целью управления машинами. Цель была: «Подавление Лимбической Активности Человека, Связанной с Неопределенностью (Риск/Творчество/Свобода)». И подпись: «СССР Не Нуждается в Хаосе. Только в Вечной Паузе.»
Поток данных резко оборвался, оставив Алексея задыхаться от внезапного прилива адреналина. УСП выпал из его руки, ударившись о бетонный пол.
«Сбой в протоколе стирания. Обнаружена несанкционированная эмоция: Страх,» — произнес его нейро-коммуникатор, но уже слабым, дрожащим голосом.
Майор Соколов, человек, который никогда не ошибался и никогда не сомневался, почувствовал, как его идеальный мир дал глубокую, резонирующую трещину. И впервые он не доложил о сбое. Он просто поднял УСП, притворился, что ничего не произошло, и уставился на темный, мертвый корпус Блока Памяти «Ф-99/С».
Он знал, что должен вернуться в свой стерильный мир и забыть об этом. Но импульс, этот крик из прошлого, был уже внутри него.
