– Мам, почему папа такой… – моя восьмилетняя дочь, заплетая косички, бросила на меня быстрый взгляд, полный детской проницательности. – Ну… другой?
Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и неудобный, как старое пальто, забытое в прихожей. Я продолжала молча помешивать суп, лихорадочно соображая, что ответить. Как объяснить ребёнку сложные перипетии взрослой жизни, не разбив вдребезги хрустальный мир детской веры?
– Другой? – сделала я вид, что не понимаю. – В смысле?
– Ну, дома он один, – Алиса наморщила свой маленький носик, пытаясь подобрать слова. – А на людях… будто другой человек!
«Другой» – это было слишком мягко сказано. Мой муж, Андрей, действительно был мастером перевоплощений. Дома, в кругу семьи, он превращался в молчаливую тень, скользящую по стенам, изредка оживающую за ужином, чтобы буркнуть что-то невнятное в свою тарелку.
Но стоило нам переступить порог квартиры, как на сцену выходил совершенно иной персонаж: обаятельный, галантный, сыплющий шутками и комплиментами направо и налево.
Именно этого Андрея любили все: друзья, коллеги, даже случайные прохожие, одаряемые его ослепительной улыбкой.
А мне доставались лишь остатки этой сияющей личности. Блеклое отражение в зеркале, уставшее и пустое.
Помню, как в самом начале наших отношений эта его двойственность казалась мне привлекательной, даже пикантной.
«Настоящий мужчина, – думала я, очарованная его таинственностью. – Со своими секретами и скрытыми гранями».
– Ты такой загадочный, – шептала я, прижимаясь к нему после очередной вечеринки, где он блистал, как начищенный медный таз.
Андрей лишь улыбался одной из своих «публичных» улыбок и, целуя меня в макушку, бормотал что-то невнятное про усталость и ранний подъём.
Тогда я ещё не понимала, что эта загадочность – всего лишь маска, за которой он прячется от самого себя.
