Володар, как охотник, привык к виду смерти, но это было иное. Это была не чистая смерть в поединке или от клыков зверя. Это было осквернение, надругательство. Он видел человека с разрубленным от плеча до пояса торсом, из которого вывалились синеватые кольца кишок, уже привлекающие внимание жирных зеленых мух. Рядом лежал другой, с проломленным черепом; боевой топор с обломанным древком вошел так глубоко, что обнажил пульсирующую когда-то ткань мозга. Еще один лежал ничком, а из спины его торчали три короткие стрелы с черным оперением – признак того, что нападение шло со всех сторон, из самого леса.

Но самое страшное было в деталях, которые говорили о том, как это произошло. Расписные круглые щиты, гордость любого варяга, валялись в беспорядке. Несколько были сцеплены вместе, но большинство лежало поодиночке, некоторые – в нескольких шагах от своих мертвых хозяев. Они не успели. Они даже не успели построить свою знаменитую «стену щитов». Нападение было внезапным, молниеносным и чудовищно жестоким. Удар дикого зверя из засады, а не атака воинов.

Рядом с ним варяжка издала звук, похожий не на крик, а на сдавленный, предсмертный хрип раненого животного. Она опустилась на колени. Ее лицо, до этого полное ярости, теперь было разбито горем. Она поползла к ближайшему телу – совсем еще юноши с тонкими, только начавшими расти светлыми усами. Его глаза были широко открыты и смотрели в бесцветное небо. Она коснулась его щеки, закрыла ему веки и что-то прошептала, и в этом шепоте было больше боли, чем в самом громком вопле. Она знала их всех. Это был ее клан, ее семья, ее стая.

Володар отвел взгляд. Он не мог разделить ее горе, но он мог понять его причину. Он медленно пошел по этому полю смерти, его глаза охотника автоматически отмечали детали. Вот лежит разбойник, которому почти отрубили голову – варяги умирали не бесплатно. А вот еще один северянин, пытавшийся поднять товарища и получивший за это удар топором в спину. Кровь пропитала землю, сделав ее скользкой и липкой. Воздух звенел от жужжания насекомых.

И в этой оглушающей тишине, нарушаемой лишь этим мерзким жужжанием и тихим плачем девушки, он услышал.

Еле различимый стон.

Он замер, превратившись в слух. Звук был слабым, прерывистым, похожим на скрип старого дерева. Он исходил из груды тел, сваленных у борта драккара. Варяжка тоже услышала и подняла голову, в ее глазах на миг блеснула безумная надежда.

Володар подошел к этому ужасному холму из мертвецов. Он положил руку на плечо верхнего тела – огромного бородача с застывшей на лице гримасой ярости. Труп был еще теплым. Стон повторился, теперь уже отчетливее, из-под него.

— Помоги, — коротко бросил он девушке, не зная, поймет ли она слово, но она поняла жест.

Они вдвоем, напрягая все силы, оттащили тяжелое тело. Под ним, придавленный, лежал еще один варяг. Его грудь была раздавлена, изо рта сочилась кровавая пена, но он был жив. Его глаза, затуманенные болью, сфокусировались на лице Володара. Губы мужчины шевельнулись, пытаясь что-то сказать, но из горла вырвалось лишь неразборчивое хрипение.

Среди этого царства безмолвной смерти тлела одна-единственная искра жизни. И, возможно, она могла дать ответ на вопрос, какой зверь устроил это кровавое пиршество в его лесу.

Глава 4: Голос из-под Холмов Мертвецов

С хриплым вздохом облегчения раненый варяг втянул в себя воздух. Володар, подхватив его под плечи, осторожно оттащил его от груды тел и прислонил к борту драккара. Каждое движение причиняло воину неимоверную боль, его лицо, бледное как полотно, искажалось страдальческой гримасой. Но он был жив.

Это был мужчина лет пятидесяти, суровый, обветренный, с густыми седыми усами, пропитанными кровью. Один глаз его был заплывшим, а из глубокой раны на боку медленно сочилась тёмная, почти чёрная кровь. Варяжка, которую Володар уже мысленно назвал Хервёр, как героиню одной из саг, которую слышал в Новгороде, опустилась перед ним на колени, что-то быстро и отчаянно заговорила на своём языке.

Раненый поднял руку, останавливая её. Он посмотрел на Володара мутным, но осмысленным взглядом. Его потрескавшиеся губы разлепились.

— Voda… — просипел он. Вода.

Хервёр тут же бросилась к брошенной фляге, встряхнула её и, найдя почти полной, принесла раненому. Володар осторожно приподнял его голову, и варяг сделал несколько жадных, судорожных глотков. Вода смешалась с кровью, стекающей по его подбородку, но принесла ему толику сил.

Он снова посмотрел на Володара.

— Ты… rus? — его голос был слабым, как шорох осенних листьев, но слова были различимы. Ломаный, с тяжёлым северным акцентом, но это был язык, который Володар понимал.

— Да, — коротко ответил Володар.

— Имя… моё… Гуннар, — он сделал паузу, собираясь с силами. Хервёр держала его за руку, её лицо было напряжено в отчаянной мольбе, словно она пыталась силой своей воли удержать его в этом мире.

— Что здесь случилось? — спросил Володар прямо, понимая, что времени на пустые разговоры у них нет.

Гуннар попытался усмехнуться, но это вышло скорее как болезненный оскал, обнаживший жёлтые зубы.

— Весёлая… встреча, — прохрипел он и закашлялся. Приступ был долгим и страшным. Его тело сотрясалось, а на губах выступила розовая пена. Когда кашель отступил, он сплюнул на землю густой сгусток крови.

— Мы видали всякое, парень… — продолжил он, переводя дыхание. — Грабили в Гардарике, дрались с саксами, резали фризов… Но это… это были не люди.

Он прикрыл единственный здоровый глаз, словно снова переживая тот ужас.

— Мы остановились… передохнуть. Эйнар, ярл наш… молодой, горячий… Сказал, до Новгорода близко, можно расслабиться. Мы даже… стену щитов не успели…

Он замолчал, его взгляд блуждал по полю боя, перескакивая с одного мёртвого товарища на другого.

— Они вышли из леса. Не из-за деревьев… Словно сам лес их выплюнул. Молча. Ни боевого клича, ни рёва… Только… рычание.

Володар напрягся. Он почувствовал, как по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с прохладой речного ветерка.

— Варги, — выдохнул Гуннар, и в этом слове было не просто название, а целая квинтэссенция первобытного ужаса. – Мы звали их так. Потому что они дрались, как волки. Не топорами, а клыками. Они… они вгрызались в горло, если роняли оружие.

Его голос становился всё тише, прерывистее.

— Их глаза… Я смотрел одному в глаза, когда рубил его. Там не было ни злобы, ни жадности, парень… как у обычных разбойников. Там… там был только голод. Чёрный, бездонный голод. Они пришли не грабить. Они пришли убивать. Рвать. Жрать…

Гуннар снова зашёлся в кровавом кашле, ещё более сильном, чем прежде. Володар понял, что лёгкое воина пробито. Он уже не жилец. Хервёр что-то говорила ему, плача и уговаривая, но он уже не слушал её.

Он схватил Володара за край рубахи своей слабеющей, но всё ещё по-медвежьи сильной рукой. Его взгляд прояснился в последней, отчаянной вспышке.

— Предупреди… Новгород… Это не просто… волки. Это… чума.

Его рука разжалась. Голова откинулась назад. Последний судорожный вздох сорвался с губ, и седоусый Гуннар, воин и морской волк, замер навсегда.

Володар смотрел на его умиротворённое, но всё ещё суровое лицо. Хервёр разрыдалась, уткнувшись в плечо павшего товарища. А Володар думал.

Варги. Волки. Люди, дерущиеся как звери. В чьих глазах не жадность, а голод. Это были не те лихие люди, что промышляют на больших дорогах. Это было нечто иное. Более древнее. Более страшное. Что-то, что вышло из самой тёмной чащи, из самого сердца первобытного леса, и принесло с собой кровавый хаос. И оно было где-то здесь. Рядом. И оно было голодно.

Лето 2024 года потрясло всю Россию невероятно жестоким преступлением: в самом центре Перми в чемодане у мусорных баков прохожие нашли тело девятилетнего мальчика. Вскоре выяснилось, что убийцей стала его собственная мать — 34-летняя Ирина Шатова. Эту жуткую историю обсуждали не только в прессе, но и среди психологов, педагогов, юристов и просто неравнодушных людей. Почему произошла трагедия, каким было расследование, и что стало известно о мотивах – рассказываем подробно, опираясь на REN TV.

Хронология преступления: последние дни жизни мальчика

11 июля 2024 года в одной из квартир Перми складывалась тревожная ситуация. Женщина по имени Ирина Шатова, одна воспитывающая сына, оказалась в тяжелом финансовом положении, задолжав крупную сумму – по разным данным, до 50 миллионов рублей, набранных в ходе неудачных попыток играть на бирже. В бессонную ночь она приняла решение, которое позже назовет “альтруистическим, но ошибочным”: убить сына, чтобы не бросать его одного в “этой жизни”, а затем уйти из нее самой.

Сценарий был страшен в деталях, о которых я не могу поведать вам здесь в связи с правилами Дзена. Скажу лишь, что были задействованы холодное оружие и зарядный шнур, которым вы обычно заряжаете свой мобильный телефон. Позже тело было спрятано в чемодан. В течение нескольких часов она бродила с чемоданом по ночному городу, не находя решимости покончить с собой. В итоге бросила чемодан с телом у мусорных баков в Ленинском районе Перми. Через несколько часов чемодан нашли бездомные, которые и сообщили о страшной находке в полицию.

Расследование: хладнокровие, мотив и признание

Поначалу личность мальчика была неизвестна: он нигде не учился, мать держала его “при себе”, не отдавая в школу и не давая свободно общаться со сверстниками. Это усложнило идентификацию, но также позволило следствию быстро выйти на мать. Ирина Шатова вскоре была задержана в чердаке гостиницы, где она пряталась, наблюдая за происходящим вокруг помойки через окно. При задержании Ирина вначале пыталась списать преступление на мифических коллекторов, но позже полностью признала свою вину.

Мотив оказался искренне трагичным: резкое погружение в долговую яму, одиночество, уход мужа за границу, отчаяние и неудачная попытка финансового “исправления жизни” через рискованные биржевые операции. Сама Шатова называла убийство “проявлением заботы” – не хотела, чтобы сын остался в мире один, и хотела “забрать его с собой”. Суицид не удался, но преступление оказалось раскрыто практически сразу.

Психиатрическая экспертиза и приговор

Ключевой вопрос дела был – вменяема ли женщина. Эксперты провели комплексную психолого-психиатрическую экспертизу и пришли к выводу: за свои поступки Шатова отвечала, полностью осознавала последствия, контролировала себя. Это исключило возможность смягчения наказания или направления на лечение вместо суда. Следствие допрашивало больше 40 свидетелей, провело 15 экспертиз, полностью восстанавливая картину последних месяцев жизни семьи.

Судебный процесс проходил под пристальным вниманием прокуратуры и общества. Семья потерпевшего, включая родственников по материнской линии, была в настоящем шоке, в зале суда случались истерики и обмороки. Саму Шатову осудили по п. “в” ч. 2 ст. 105 УК РФ (“убийство малолетнего”), приговорили к 18 годам колонии общего режима с ограничением свободы еще на год после выхода и последующим уничтожением всех вещдоков, в том числе злополучного чемодана и орудия убийства – зарядного шнура телефона.

Психология и причины: как не попасть в ловушку отчаяния

История Ирины Шатовой – это не только пример ужасающей преступности. Это сигнал обществу о необходимости внимательнее относиться к психическому состоянию людей, сталкивающихся с одиночеством, финансовым крахом, изоляцией и отсутствием поддержки. В ситуации с Шатовой – отчаянной женщины без опоры и поддержки ни в семье, ни в обществе – на первый план вышла не только материальная беда, но и психоэмоциональная изоляция, сломавшая её волю к борьбе за жизнь, толкнувшая к страшному поступку.

Выводы и уроки

“Чемоданное дело” в Перми стало трагическим символом не только материнской ответственности, но и последствий безысходности. Для многих специалистов эта история – призыв вовремя обращаться за помощью, не бояться довериться близким и специалистам, если жизнь уходит из-под контроля. Общество должно внимательно реагировать на такие тревожные сигналы.

Если вас или ваших близких мучают тяжёлые мысли, помните — рядом всегда есть люди, готовые протянуть руку помощи.

(Использованы материалы РЕН ТВ, АиФ-Прикамье, ТАСС, 59.ru, Фонтанка, РИА Новости и других открытых источников.)

Буду также рад вас видеть в своем закрытом канале, где я формирую круг единомышленников. Тут про саморазвитие, личностный рост, использование ИИ и нейросетей в бизнесе.

Балтика. Какая она? Для всех разная, но в одном одинакова. Что это не просто море, а состояние души. Суровое, сдержанное, в палитре свинца и серебра. Его дыхание — это ветер, что шепчет вековые истории.

А на краю всего этого — маяк. Немой страж, чей свет пронзает туман и сомнения. Напоминание о том, что даже в самую густую тьму есть путеводная нить. Так пусть она всем и освещает жизненный путь. А если кроме прекрасной аллегории, то⤵️

Сейчас уже не тепло и не солнечно, и совершенно другая атмосфера вдоль берега Балтийского моря.

Что ловить на берегу моря в такой холод? Да просто стоять, дышать и вдыхая морской воздух чувствовать себя частью чего-то вечного.