- Тетя Вера, не надо меня колоть, я сегодня умру.
Медсестра замерла и медленно положила шприц обратно в кюветку. Шестилетний Ваня смотрел на нее спокойно, словно сказал что-то совсем обычное.
- С чего ты взял, Ваня? - натянуто улыбнулась Вера. - Все будет хорошо. Мы сейчас сделаем укольчик и...
- Я знаю.
Медсестра осеклась и умолкла.
- Ладно, Ваня, хорошо. Ты полежи, а я позову доктора. Он придет, и... ты ему все расскажешь. Если он разрешит, я укол делать не буду. Хорошо?
- Хорошо, - еле заметно кивнул мальчик.
Вера выскочила в коридор. Она работала здесь долго и, ей казалось, привыкла ко всему. В отделении онкоцентра для самых маленьких свободных мест почти не было, а если и появлялись, то не всегда обитатели просторных, с высокими потолками, палат уезжали отсюда домой... Ваню здесь любили, хотя нет, любили здесь всех, потому что так надо. Каждый, кто хоть немного проработал здесь, понимал, что любовь - одно из самых лучших лекарств, наравне с более дорогостоящими и не всегда столь эффективными препаратами.
Родители привезли Ваню из Мурманска, привезли слишком поздно, хотя кто мог подумать, что у шестилетнего ребенка будет такое заболевание. Вера знала, что уколы болезненны, и старалась отвлечь пациентов, говорила всякую чепуху, шутила, улыбалась. Это было тяжелее всего. Не улыбаться, а плакать хотелось - но Сергей Анатольевич запретил.
- Никаких слез! - жестко сказал он. - Если заплачешь, они все заревут. Представляешь, что будет?
Она представляла. Поэтому плакала на улице, по дороге домой. Потом привыкла. Но от слов Вани перехватило дыхание. Почему он так сказал? Откуда ему знать такое?
- Сергей Анатольевич, - она без стука вошла в кабинет завотделением, он разрешал. - Там Ваня Коротков...
- Что случилось? - врач поднял голову от книги, которую читал. Свет в комнате был наполовину притушен, но яркая настольная лампа позволяла разглядеть лежащие на книге крупные узловатые руки доктора. Они шевельнулись и закрыли книгу.
Запинаясь в словах, Вера объяснила. Сергей Анатольевич встал:
- Пойдем.

- Привет, Ваня, как у тебя дела? - Сергей вошел в палату и присел на кровать мальчика.
- Сергей Анатольевич, пусть меня не колят, я сегодня умру, - тихо повторил мальчик.
- Ну, это неправда, - рука врача тепло взяла запястье мальчика, привычно нащупала пульс. - С чего ты взял?
- Я знаю.
- Никто этого не знает, Ваня, - убежденно сказал Сергей. - И ты не знаешь. Ты вылечишься и уедешь домой, к папе и маме. Хорошо?
Ваня не спорил, но его молчание и странный, погруженный в себя, совершенно не детский взгляд говорили сильнее слов. Сергей посмотрел на Веру. Ее глаза были встревожены, руки что-то мяли в кармане халата.
- Хорошо, не надо уколов, - наконец, произнес он. Медсестра кивнула и вышла.
- Спасибо, - сказал Ваня.
- Ты еще что-нибудь хочешь?
- Да. Расскажите мне сказку.
- Сказку? - Сергей растерялся. - Хорошо. А какую? Ладно, сейчас вспомню...
На ум приходили Емеля и спящая царевна, но Сергей чувствовал: все не то. Мальчик ждал.
- В некотором царстве, в некотором государстве жил великий король, и было у него все, что ни пожелаешь, - медленно заговорил Сергей. Мальчик повернул голову, взгляд стал осмысленней. Он слушал. - Все чудеса мира собрал он у себя, и только одного чуда у него не было: цветка вечной жизни.
Собрал тогда король всех мудрецов и всех провидцев и велел узнать, где найти цветок. И дал им сроку три дня и три ночи. А не узнаете - велю вас казнить, сказал он. Суровый был король.
И вот, прошли три дня и три ночи, и самый старый из провидцев сказал: знаю, что цветок находится в башне из черного угля, а башня стоит на берегу озера, а озеро окружено горами, и владеет той башней черный колдун. А где то место искать, мне неведомо.
- Что ж, озеро - не иголка, - сказал король и повелел созвать всех рыцарей королевства. - Отправляйтесь по свету, найдите озеро и принесите цветок! А кто сделает это, того награжу по-королевски, дам все, чего ни пожелает. И жил в той стране один рыцарь...
Сергей Анатольевич почувствовал, что его слушает не только Ваня, в палате повисла почти осязаемая тишина.
- Звали его: Белый Рыцарь, потому что носил он белый щит и белые доспехи, и конь его тоже был белым, как снег.
Белый Рыцарь, как и все остальные, отправился искать цветок. Он переплыл сто морей, пересек сто гор и, наконец, увидел озеро, о котором говорил провидец.
Оно было огромным и круглым, а берега скрывались в тумане, из которого торчала верхушка черной башни...
Сергей замолчал. Сказка слишком быстро шла к финалу - и что потом? Нет, история должна продолжаться, отчего-то подумалось ему.
- Ваня, я выйду на минутку, мне надо водички попить, - сжав руку мальчика, попросил Сергей.
- Хорошо. А ты расскажешь, что было дальше?
- Обязательно, - поднимаясь, проговорил врач, - я быстро. Ты жди.
Повернувшись, он увидел, что вся палата смотрит на него. Десяток детских глаз глядели так, словно белый халат превратился в доспехи, а он - в белого рыцаря...

- Леха, дай сигарету, - ворвавшись в уборную, попросил Сергей. Куривший у раскрытого окна санитар вздрогнул.
- Вы же бросаете. Сами говорили.
- Давай, времени мало.
Догадавшись, что взбучки за курение не будет, Леха мигом извлек пачку из кармана халата.
- Вы из-за мальчика? - понимающе кивнул он.
- Уже разболтали? - прикурив и торопливо затянувшись, произнес Сергей.
- Мы все одно дело делаем.
Сергей быстро и молча курил. Он не знал, что еще придумать. Никогда не приходилось выдумывать сказки экспромтом, на ходу, но отступать поздно. И проблема не в этом. Все сказки когда-то заканчиваются, но заканчивать эту не хотелось. Сергей сам не знал, почему. Чувствовал что-то. Что-то страшное.
- Сергей Анатольевич, может, его в реанимацию перевести?
Сергей вытащил изо рта сигарету:
- По каким показаниям? Жалоб нет, давление и пульс в порядке, - он затянулся в последний раз и бросил дымящийся окурок в урну.
- Странно это. Может, родителям его позвонить?
Сергей не ответил. Сполоснув лицо под краном, он жадно пил, пытаясь проглотить застрявший в горле ком. Затем вышел в коридор и торопливо направился к палате. Надо что-то придумать. Срочно. Но в голове было пусто, как в котле, на дне которого, как забытая засохшая кость, зловеще стуча, болталось одно лишь слово: смерть.
Он почти вбежал в палату. Ваня лежал, как и прежде: руки поверх простыни, бледный, измученный болезнью, живой.
Сергей присел рядом.
- Я готов, - громко сказал он. - Ты хочешь знать, что было дальше?
Ваня кивнул.
- Белый Рыцарь скакал по берегу озера, сквозь туман, пока не увидел башню колдуна. Она стояла на скале и была черной, как уголь.
- Ты говорил: она была из угля, - поправил мальчик.
- Да, из угля и обгоревших камней, - кивнул Сергей, глядя на Ваню. Он лежал, глядя в потолок, глаза его то и дело закрывались.
- Колдун знал, что рыцарь придет, и открыл ворота. Белый Рыцарь вошел в башню и увидел существо в черном плаще. Глаза его горели, как два огненных угля. Это и был тот колдун.
- Ты пришел за цветком вечной жизни? - страшным голосом спросил он.
- Да, - сказал рыцарь. - И не уйду без него!
- Многие храбрые рыцари были здесь, но никто не устоял!
- А я попробую! - сказал Белый Рыцарь и вытащил меч.
- Что ж, тогда начинай, - сказал колдун, взмахнул плащом и превратился в черного дракона. Рыцарь не испугался и взмахнул мечом, но оружие прошло сквозь чудовище, не причинив вреда.
- Так ты - призрак! - воскликнул рыцарь.
- Беги - или умрешь! - захохотал колдун. Все, кто приходил за цветком, бежали от дракона, которого нельзя поразить мечом.
Но Белый Рыцарь не побежал. Он собрал всю силу и всю храбрость, убрал меч и пошел на дракона. Он верил, что призрак не может причинить зла, потому что был всего лишь уродливой страшной тенью. Дракон разинул пасть и захлопал крыльями, но рыцарь не отступил.
И едва Белый Рыцарь коснулся дракона - тот рассыпался в пыль...
Сергей замолчал. Глаза мальчика были закрыты, он лежал неподвижно, и врач схватил его за руку. Пульс был, слабый и ровный.
- Я слушаю, - не открывая глаз, сказал Ваня. - Что было дальше?
Сергей лихорадочно думал и, после паузы продолжил, почти не следя за словами.
- Глубоко в башне Белый Рыцарь нашел цветок вечной жизни и собрался в обратный путь... но черная тень вновь возникла перед ним.
- Прочь с дороги, я тебя не боюсь, - сказал Белый Рыцарь.
- Не спеши! - воскликнул колдун. - Ты победил, но никогда не вернешься к людям, будешь искать дорогу, и не найдешь. Это место заколдовано, потому что я храню свои тайны.
- Тогда возьми свой цветок и пропусти меня, - сказал рыцарь, но колдун покачал головой:
- Нет, герой. Ты не испугался дракона - саму Смерть, и цветок вечной жизни теперь твой. Если отпустить тебя, все об этом узнают и перестанут бояться смерти. А я этого не хочу.
- Что ж, посмотрим, - ответил рыцарь. - Но я не отступлю и найду дорогу. Тебе меня не остановить, потому что ты - всего лишь черная тень... И вот, тысячу лет Белый Рыцарь едет вокруг озера на своем белом, как облако, коне. Он ищет тропу, вспоминает приметы и верит, что когда-нибудь найдет дорогу домой...
Сергей Анатольевич запнулся, вскочил и нагнулся над мальчиком. Ваня лежал, не дыша, внимательный и строгий, словно рыцарь, собравшийся на бой с колдуном.

В ответ на просьбу описать в двух словах о происходящем на фронте, меня забанили на месяц, хотя ничего такого, что не узнали бы люди, имеющие хоть небольшое отношение к теме, я не указал. Видимо, Пикабу считает, что у нас все только с позитивной стороны должно освещаться. Смысла писать что-нибудь ещё не вижу, а то так и в перманентный бан улететь недолго. Всем спасибо, все свободны. У меня все хорошо, и тут все хорошо, наверное. До связи. Нате вот фотку, где я с караула сплю. И ещё одну с окопа.

Очень большие деньги — это, конечно, замечательно. Но трансформационные события — это не про банальные деньги. Это про власть и проектирование будущего Газета Суть Времени № 533

Теракты 11 сентября 2001 года в США

Все статьи цикла: Путешествия с партиями в поисках американского фашизма

Современный американский истеблишмент мыслит категорией трансформационных событий. Он исходит из того, что человеческие общества эластичны. Как резинке свойственно растягиваться, а затем стягиваться обратно в свою изначальную форму, так и человеческим обществам свойственно возвращаться к своему представлению о нормальности. На них можно оказать определенное воздействие, и под силой этого воздействия они могут деформироваться в нужную для оказывающего влияние сторону. Но как только этот субъект перестает оказывать это воздействие, общества возвращаются к привычному и свойственному им состоянию.

Чтобы преодолеть эту эластичность, воздействие должно быть одновременно мощным и стремительным. И тогда резинка рвется. Она уже не вернется в прежнее состояние. А для общества наступает, как стало модно теперь выражаться, «новая нормальность».

В качестве прототипичного трансформационного события, коль скоро тогдашний министр обороны США Дональд Рамсфелд его таким сам назвал, обычно рассматривают теракты 11 сентября 2001 года и последовавшую за ними так называемую глобальную войну с терроризмом. Шоковое потрясение одного дня заставило американское общество как целое согласиться на лишение себя части гражданских прав ради безопасности. Но, конечно, не это трансформационное событие первое, и не оно последнее.

Плотность трансформационных событий в последние годы и даже месяцы сильно возросла. И они нуждаются в осмыслении — каждое по отдельности и как единое целое. А осмысление требует ответа на вопрос о субъекте, производящем эти события, и о целях, которые он преследует.

Мы уже частично охарактеризовали природу этого субъекта в предыдущих частях данного газетного сериала параллельно с рассказом о ключевых событиях политической истории США. В следующих частях мы вернемся к формату последовательного исторического повествования. Сейчас же необходимо пунктирно прочертить дорогу, по которой мы дальше пойдем.

Итак, мы рассмотрели историю формирования американского глубинного государства вплоть до возникновения шестой двухпартийной системы, ознаменованной победой Ричарда Никсона на президентских выборах 1968 года и консервативной переориентацией Республиканской партии. Мы обсудили операцию «Скрепка» по привлечению к сотрудничеству кадров из капитулировавшей нацистской Германии и их ввоз в США. И мы обсудили задействование этих кадров не только в ракетной программе (как американский официоз хотел бы это представить), но и в программе разработки технологий психического контроля и манипулирования MKULTRA.

А там, где обнаруживается сотрудничество немецких нацистов с американскими спецслужбами, украинские бандеровцы неизбежно где-то рядом. Так оно и было. Ранее сотрудничавшие с нацистской Германией бандеровцы, согласно рассекреченным и находящимся в открытом доступе документам ЦРУ, попали в обойму этой организации по наводке своей агентуры в Ватикане и через прямой перехват агентуры у немецкой разведки.

После того как руководство ЦРУ пришло к выводу, что бандеровская агентура плохо подходит для изначального плана использования ее в разведывательной и диверсионной деятельности на территории Украинской ССР, было принято решение перенаправить бандеровцев в сторону пропагандистской деятельности и других аспектов того, что теперь принято называть мягкой силой. С этими целями часть бандеровской агентуры была вывезена в США и Канаду, где она вступила в связь с представителями двух предыдущих волн украинской эмиграции.

Радикализация предвоенной украинской эмиграции в Северной Америке — это отдельная большая тема, и она среди прочих детально обсуждается в готовящихся к выходу следующих томах коллективной монографии «Украинство». В рамках же нашего разговора нужно отметить, что такое понятие, как «украинская диаспора в Северной Америке», само по себе является конструктом. Этот конструкт создавался при активной работе деятелей грекокатолической церкви, прибывших вслед за мигрантами из числа закарпатских русинов и галицийцев и прививавших им украинскую идентичность, которой они изначально не обладали, уже в эмиграции.

Позже, в межвоенный период, основатель и руководитель ОУН* Евгений Коновалец и другие деятели украинского националистического движения приезжали в США и Канаду и способствовали основанию в среде тамошних эмигрантов Организации государственного возрождения Украины и Украинского национального объединения, союзных ОУН*. Таким образом, для завезенных в Северную Америку коллаборационистов из ОУН (б)* там уже давно существовала благодатная почва.

Евгений Коновалец

Завезенные бандеровцы не ограничились ролью инструмента в руках ЦРУ для пропагандистского вещания на Советскую Украину. Они стали интегрироваться как в американское и канадское экспертные сообщества, так и в закрытые элитные структуры. Наряду с откровенно пропагандистским издательством «Пролог» под началом бывшего начальника службы безопасности ОУН (б)* Николая Лебедя и под прямым патронажем ЦРУ, в США и Канаде в послевоенный период была создана академическая школа украиноведения, первую скрипку в которой играла, что закономерно, эмигрантская профессура.

Возглавляемый бывшим первым заместителем Бандеры Ярославом Стецько Антибольшевистский блок народов (АБН) тоже не ограничивался чисто пропагандистской деятельностью против Советского Союза. Его представители сыграли немаловажную роль в формировании контуров американской внешней политики, особенно при Рональде Рейгане. АБН стал сооснователем Всемирной антикоммунистической лиги (ВАКЛ) вместе с выпущенными американцами на волю японскими военными преступниками, их друзьями на Тайване и эскадронами смерти в Латинской Америке. АБН также регулярно объединял свою деятельность с «респектабельными неонацистами» из Европейского совета свободы.

Ярослав Стецько

Всемирная антикоммунистическая лига объединяла не только самих неонацистов, но и служила публичной точкой пересечения для их кураторов. США там были обильно представлены сторонниками политики «отбрасывания» Советского Союза, которая противопоставлялась политике «сдерживания». На уровне личностей американскую ветвь ВАКЛ долгое время возглавлял давний соратник генерала Дугласа Макартура, один из архитекторов сил специальных операций как армии США, так и ЦРУ генерал Джон Синглауб. Другим важным американским сооснователем ВАКЛ был заместитель директора ЦРУ, а затем начальник разведки государственного департамента США Рэй Клайн. С ними заседал потомок украинской эмиграции первой волны, профессор Джорджтаунского университета (известной кузницы кадров ЦРУ) Лев Добрянский.

Европа была представлена в этой структуре деятелями Панъевропейского движения, из которого позже возник Евросоюз, и лично его основателем Отто фон Габсбургом. Эти несколько примеров позволяют оценить тот факт, что антикоммунистические международные общественные организации с участием откровенных нацистов — это не какие-то маргинальные сборища, а места, которыми не брезговали вполне уважаемые на Западе люди.

Отто фон Габсбург

Мы уже в этом цикле, в XI части, обсуждали значение закрытых обществ для американского элитного воспроизводства. И что рядом с совсем закрытыми структурами существуют площадки, такие, например, как Совет по международным отношениям (CFR), где элитные операторы вступают в диалог с экспертным сообществом и государственными структурами. Там формируется даже не столько государственная политика США, сколько та атмосфера, в которой вопросы этой политики обсуждаются и конкретизируются.

Такие площадки полезны для американского элитного ядра тем, что на них можно приглашать претендующих на членство в элите амбициозных выскочек. Допустим, у какого-то выскочки появились, как ему кажется, большие деньги или властные возможности, и он их хочет конвертировать в долгосрочную влиятельность. Его, не впуская в совсем эксклюзивные круги, приводят на такую площадку. Там он получает некоторую индоктринацию и представление о том, какой повестке нужно следовать, чтобы рассчитывать на искомые им возможности.

Рядом с такими чисто национальными площадками находятся места, в которых обеспечивается специфическая неформальная коммуникация между разными элитами и их окружениями уже на международном уровне. Иногда у них, как у Всемирного экономического форума (ВЭФ), есть внушительная публичная составляющая. У других, например у Бильдербергского клуба, формат предполагает большую степень закрытости.

Хотя между этими площадками могут существовать заметные идеологические различия, их значение не стоит преувеличивать. Например, ВЭФ считают либерально-глобалистской площадкой, а АБН всегда имел репутацию ультраправой группы. Но условный Отто фон Габсбург на обоих мероприятиях — один и тот же человек с одними и теми же позициями.

Эти площадки элитных коммуникаций имеют прямое отношение к появлению того, что, как минимум на первый взгляд, воспринимается в качестве субъекта участившихся за последнее время трансформационных событий. А именно к возникновению сверхкрупных инвестиционных фондов. Сейчас так называемая Большая тройка крупнейших инвестфондов: BlackRock, Vanguard и StateStreet — в совокупности является самым большим акционером подавляющего большинства основных компаний на Уолл-стрит.

Крупнейший фонд Большой тройки — BlackRock и его глава Лоренс (Ларри) Финк — это элитные креатуры Совета по международным отношениям.

Лоренс Финк

BlackRock был основан в 1988 году как подразделение по управлению активами инвестиционной фирмы Blackstone. Названия Blackstone и BlackRock являются производными от фамилий основателей — членов CFR Стивена Шварцмана и Питера Питерсона. Питерсон — министр торговли при Ричарде Никсоне — в 1985 году сменил Дэвида Рокфеллера в качестве председателя CFR и пробыл на этом посту до 2007 года. Питерсон и Шварцман взяли к себе Ларри Финка после того, как тот потерял $100 млн инвестиций First Boston Bank и оказался на Уолл-стрит почти что неприкасаемым. Потерпевшего фиаско Финка руководители Blackstone поставили во главе своего нового подразделения. Через 6 лет BlackRock уже управлял активами в $53 млрд и был выведен из состава Blackstone в качестве отдельной компании.

Стивен Шварцман

До 2008 года BlackRock был одним из многих инвестиционных фондов. Крупнейшим фондом его сделал мировой финансовый кризис. А точнее, другой протеже Питера Питерсона — тогдашний президент Федерального резервного банка Нью-Йорка Тимоти Гайтнер. Примечательно, что Гайтнер сам из «хорошей» цэрэушной семьи. Его отец некоторое время был начальником матери Барака Обамы в Индонезии по линии фонда Форда.

Именно по решению Тимоти Гайтнера Ларри Финк и BlackRock были привлечены для управления «токсическими» активами обанкротившихся инвестиционных фондов. После этого у BlackRock под управлением были уже не сотни миллиардов долларов, а триллионы.

Большая тройка инвестиционных фондов стала таковой в результате мирового финансового кризиса 2008 года, когда консолидировала у себя активы потерпевших бедствие инвестфондов. Похожая ситуация случилась в банковском секторе, где образовалась Большая четверка: JPMorgan Chase, Citigroup, Bank of America и Wells Fargo. Эти четыре банка сосредоточили у себя 45% всех банковских вкладов США. То есть финансовый кризис 2008 года сделал из американского финансового сектора олигополию.

Между крупными институциональными инвесторами из числа инвестиционных фондов и коммерческих банков действует механизм перекрестного акционирования. Благодаря ему создается картина, согласно которой крупнейшими акционерами этих гигантов Уолл-стрит являются… вроде бы их прямые конкуренты — другие сверхкрупные институциональные инвесторы. При этом доля у крупнейшего акционера редко когда превышает 10%.

Это создает интересную ситуацию. С одной стороны, механизм перекрестного акционирования эффективно маскирует подлинных хозяев этих сверхкрупных фондов. С другой стороны, она создает уязвимость для руководства крупных компаний с высокой долей инвестиций от этих крупных фондов в своем капитале. Хотя каждый отдельный институциональный инвестор является миноритарием, совокупное участие институциональных инвесторов в общем капитале компаний нередко превышает 60%. И бывают случаи, когда то, что выглядит как сборище миноритариев из конкурирующих фондов, вдруг начинает координированно давить на компанию, как единый субъект, обладающий контрольным пакетом.

Другая ключевая особенность деятельности крупных институциональных инвесторов заключается в том, что они стремятся вкладываться не в отдельные компании, а в целые отрасли, объясняя это желанием снизить риски. Это приводит к тому, что структура акционеров у формально конкурирующих компаний становится почти одинаковой. И тогда у сверхкрупного финансового капитала появляется возможность влиять на принятие решений по целым отраслям экономики. Например, по всей глобальной фармацевтической отрасли, или по всем корпоративным СМИ. Или, как в случае с раздуванием паники вокруг распространения коронавируса, по нескольким отраслям сразу.

Такая картина была до нынешнего года. Теперь перед нашими глазами разворачивается банковский кризис 2023 года, который по совокупным активам обанкротившихся банков уже превзошел 2008 год. И есть признаки того, что этот кризис не останется в рамках только банковского сектора. Некоторые аналитики в США говорят о том, что страну ждет схлопывание рынка коммерческой недвижимости, по масштабам сильно превосходящий ипотечный обвал 2007–2008 годов, спровоцировавший тогдашний кризис. А это может привести к краху уже не только банков, но и инвестиционных фондов.

Тем временем американское высшее политическое руководство решило сыграть в игру «кто первым отвернет» между Белым домом и конгрессом, где ставкой является допущение или недопущение дефолта США. То есть общественное мнение готовят к возможности сценария дефолта, который ранее считался немыслимым. И рынки уже на это реагируют как на большую потенциальную дестабилизацию.

Основным выгодоприобретателем опять становится финансовая олигополия, еще в большей степени укрепляющая свои позиции, пока вокруг нее рушатся менее устойчивые конкуренты.

Главный приз от коронавирусной истерии 2020–2021 годов получила финансовая олигополия. И западная финансовая помощь Киеву, якобы на восстановление Украины, тоже перетекает под управление BlackRock.

Очень большие деньги — это, конечно, замечательно. Но трансформационные события — это не про банальные деньги. Это про власть и проектирование будущего.

Проектирование какого будущего? Для полноценного ответа на этот вопрос будет необходимо вернуться к площадкам международных элитных коммуникаций и вглядеться в сценарии развития, которые обслуживающие эти площадки аналитические центры видят для человечества. Тогда мы сможем сказать, что этот цикл статей на какие-то вопросы ответил по существу.

* — организация, деятельность которой запрещена в РФ

Источник: Газета Суть Времени № 533