Доктора Попкова Измаил застал за работой у одного из прозекторских столов, на котором лежало тело: сохранившиеся куски органики жирно блестели в свете ламп.

- Вы ко мне? – спросил Попков, прикрывая свою работу куском серой окровавленной ткани.

- К вам, - сказал Измаил. Никакая сила на свете не заставила бы его пожать руку потрошителю трупов, поэтому он не спешил приближаться. Представившись, он назвал свое имя и цель визита. Попков кивнул.

- Отец Александр передал мне инструкции Белого совета.

- Отлично, значит, на легенды можно не тратить время, - сказал алхимик. - Сколько их всего?

Доктор Попков сразу понял, о чем его спрашивают.

- Восемь, - уверенно сказал он. – Восемь жертв. Большинство удалось идентифицировать. Троих опознали по приметным деталям, одного - по зубам. Остальных - по одежде. Анализ ДНК закажем, только если родственники будут настаивать. В наших краях это дорого и долго…

- Все дети – из числа пропавших?

- Да. Вот список.

Попков протянул Измаилу листок бумаги, тот взял его, пробежал глазами записи.

- Георгия Кривина здесь нет, - опередив вопрос, ответил Попков. Очевидно, его просветили, кого разыскивает Измаил.

- Вижу, – откликнулся алхимик. – Значит, имеется шанс, что он жив.

- Может быть, и так, - склонив голову набок, Попков плечом вытер вспотевший лоб.

- А может быть, и нет? Что вы обо всем этом думаете, док? – прищурившись, Измаил посмотрел на доктора Попкова в упор. Весь вид алхимика словно призывал оппонента: ну-ка, покажи, чего ты стоишь, эксперт!

- Он может быть жив, если только тело не сбросили в другом месте, - сказал Попков.

- Почему? Почему кто-то стал бы бросать его в другом месте?

- Не «кто-то», а что-то, - поправил Попков. – Ясно же, что это не человек сделал.

- Нелюдь? – сказал Измаил.

- Да. В прямом смысле.

Доктор кинул быстрый взгляд на Измаила и, опустив глаза, пояснил.

- К счастью, в своих отчетах я не имею права делать выводы. Моя обязанность - излагать факты. Так что нигде на бумаге это не будет зафиксировано. Но и вам, и Белому совету я говорю всегда то, что думаю и в чем абсолютно уверен. Так вот, я абсолютно уверен: сотворить такое ни у кого из людей нет физической – или технической – возможности.

- Почему вы так считаете?

Вместо ответа доктор Попков сдернул простыню с лежащего перед ним тела.

- Посмотрите внимательно.

Измаил кивнул и подошел к столу.

- Они перемешаны. Куски тел разной степени сохранности, и при этом перемешаны, погружены в секрет, как будто… Вы когда-нибудь видели, как выглядит плохо переваренное содержимое человеческого желудка? А здесь? Оцените объем этого пищеварительного органа. Я не знаю ни одного живого существа на планете, которое сумело бы это в себя поместить.

- А синий кит?

- Киты не питаются человечиной, они едят планктон. Левиафан чудовище, но по суше не ходит. Еще идеи?

- Ну, может быть…

На самом деле Измаил не придумал никакой альтернативной гипотезы, но доктор Попков и не дал ему такой возможности. Он нетерпеливо перебил Измаила:

- Нет, - сказал он. - И потом, человек попытался бы спрятать тела. Ну, хотя бы из чувства самосохранения: чем позже их найдут, тем дольше убийца останется в безопасности. Но этот… Скинуть все восемь тел грудой на пустыре, где постоянно кто-то шарится! Он даже не стал маскировать их травой или ветками.

- Это не аргумент, - уверенно сказал Измаил. – Многие серийные убийцы нарочно бросали тела на самом видном месте. Особенно маньяки. Иногда это часть их ритуала.

- Да в курсе я и про маньяков, и про серийников, - отмахнулся Попков. – Я в своей профессии давно, поэтому, знаете, некоторые вещи уже нутром чую. Инстинктом. Тут, если все факты в совокупности ощутить, что называется, подкорочкой… Состояние жертв… Эта мешанина… И небрежный выброс… Больше всего это напоминает… как бы это выразиться… Судя по обезвоженности, по следам кислоты, по размягченности отдельных элементов… У них же все кости перемолоты! Никакой это не ритуал. Поймите, здесь вообще нет ничего человеческого!

- Я согласен с вами, - сказал Измаил. – Думаю, это призрак. И вероятно, не простой, а перерожденный демон.

Он провел ладонью над останками, лежащими на столе: исходившие от них безжизненные эманации холодили кожу. Следы темной магии не ослабевали. Они волновали алхимика, как волнует курильщика запах дорогого табака, а гурмана – аромат любимого блюда. Попков угрюмо наблюдал за алхимиком.

- Некоторые их виды питаются только детьми, - продолжал Измаил. - Взрослые для них не съедобны. Все это, скорее, акт физиологии данного существа. Или сущности. Вам, наверное, странно слышать о физиологии призрака… Но он сожрал их, потому что без этого просто не сможет жить. Переварил все питательное, а ненужное… отрыгнул.

- Все так, - нахмурившись, сказал Попков. – Вот только насчет размера… Какого размера должна быть подобная тварь? Судя по объему глотки – с дом примерно. Как думаете?

Попков оглянулся и не увидел своего собеседника - тот, не прощаясь, покинул прозекторскую. Доктор выглянул в коридор и увидел спину алхимика – Измаил шагал к выходу, яростно жестикулируя и размахивая руками, словно продолжал спорить с кем-то невидимым. Так оно и было.

***

- Ну, вот. Ты все слышал, - сказал Измаил ангелу: Эфраим материализовался рядом с ним сразу, как только тот вышел из морга. – Какие есть соображения?

- Пока никаких, - ответил Эфраим, брезгливо встряхиваясь – мертвая энергетика покойницкой действовала на него примерно как душ из помоев. – Сущность нежити мы определили. Но это не дает нам подсказки – где его искать. С призраками это главная беда: они ведь мерцают. Эфирная энергия перетекает и…

Пока ангел подбирал слова, пытаясь объяснить природу призраков, Измаил вдруг сообразил.

- Знаешь, что кажется мне странным? Уже не в первый раз в этой истории звучит слово «дом». А я в случайности не верю.

- Я тем более, - пожал плечами ангел.

Напарники переглянулись. Обоим пришла в голову одна и та же мысль.

- И раз уж звучит слово «дом», - продолжил рассуждать Измаил, - то, думаю, мы оба знаем, кого нужно спросить о том, что происходит с домами в этом городе. Едешь со мной?

Измаил достал ключи от своего БМВ и погремел ими перед лицом ангела. Эфраим поежился – он плохо переносил запахи бензина – но кивнул.

Усаживаясь на водительское место, Измаил сказал:

- Слушай, все хотел спросить тебя: почему ты себе такой образ выбрал?

- Какой - такой? – не понял Эфраим.

- Ну, внешность себе такую почему нарисовал? Неказисто как-то! - хохотнул Измаил, поворачивая руль, чтобы выехать на шоссе. – Непрезентабельно.

Эфраим насупился.

- Это мой настоящий вид. Я выглядел так еще до смерти.

- То есть это не миф? Действительно человек может стать ангелом после смерти?

- А ты что, не знал?

Измаил усмехнулся:

- Всегда лучше проверить из первоисточника. Но, видишь ли, единственный ангел, который мне встречался до знакомства с тобой, вел себя как высокомерный мудак.

- Это тебе кто-то из старичков попался, возрастом от сотворения мира. Они все немного странные. Парни моего поколения куда проще.

- Хочешь сказать, они еще не утратили человечность?

- Типа того.

***

Измаил припарковал машину в переулке возле здания МВД с лепниной на старинных фронтонах. Огораживать подведомственную территорию полицейские не торопились, так что для напарников не составило труда проникнуть на задний двор. Они остановились возле подвального окна. Измаил тихо свистнул три раза. Откликнулся ворчливый голосок:

- Чего надо, гражданский? Я тут отсыпаюсь после дежурства.

Игошка выглянул из подвального окна, моргая сонными глазами. Увидев Эфраима, домовик заинтересовался.

- О как! И ты здесь, пернатый?! Что-то серьезное намечается? Как насчет благодарности?

Измаил вытащил из пакета пузатую бутылку коньяка и протянул ее цветастой этикеткой вперед.

– Держи. Первый взнос. Пригодится твоя помощь.

Игошкины глаза радостно вспыхнули, но он постарался скрыть восторг. Сложив руки на груди кренделем, бутылку не взял и решительно заявил:

- Вот еще! Хренушки. Опять хотите на слежку меня отправить?! Ни за какие коврижки. А если на то пошло – четыре бутылки. Две рома и две коньяка.

- Алчность – грех, домовик. А пить – здоровью вредить, - напомнил ангел.

- Да и дело-то пустяковое в этот раз, - поддержал Измаил. – Не жадничай, Игошка. Нам нужна информация. Послушай, это ведь по твоей части – вы, домовики, общаетесь между собой? Все знаете о том, какие дома в городе. Скажи, не попадался ли кому из вас дом… с призраком?

Домовик глянул исподлобья, хмыкнул:

- Вас, людей, не поймешь. Дом с призраком? Да по большей части все такие дома – это где наши живут! Вы же вечно домовиков за призраков принимаете. Или за этот, как его… полтергейст.

- Да нет, Игошка! – нетерпеливо перебил Измаил. – Я про настоящих призраков. От которых холодно, знаешь? Прям могильный холод…

Игошка почесал лохматую бровь.

- Такого чуда не попадалось. Не слыхивал.

Измаил разочарованно крякнул.

- Ну, если уж ты не знаешь… Ладно, бери бутылку. Пойдем, Эфраим. Эта ниточка никуда не привела.

Алхимик сунул коньяк домовику, тот схватил бутылку, покрутил в руках и спрятал за пазуху. Вид у Игошки был озадаченный.

- Я вообще-то не привык брать взятки за просто так. Слышь, эй, гражданские!

Измаил с Эфраимом обернулись.

- Про дом с призраком я не слыхал, - сказал Игошка. – А вот о призрачном доме был разговор.

- Так-так-так, - заинтересовался алхимик. И сделав всего два шага своими длинными ногами, снова оказался возле домовика. Эфраим, однако, успел раньше.

- Что за призрачный дом? – спросил он.

Игошка, слегка напуганный таким активным вниманием, угрюмо осмотрел нависающих над ним собеседников.

- Может, не призрачный. Но ходячий, - сказал он угрюмо. - По виду – древняя развалюха, в которой давно никто не живет. Мы, домовики, такие халупы не любим. Но уж лучше такой дом, чем никакого. Бомжи не особо разборчивы, а которые наши – так те и вовсе… С крысами готовы жить. Алкашня! – Игошка осуждающе фыркнул.

- Ближе к делу, - попросил Эфраим.

- Ладно. Ближе к делу: неделю назад мой племянник Никола – а он, зашибает, зараза, без просыху – забрался по пьяни в такую вот развалюху… и чуть не пропал! Еле живой теперь – половина хари обожжена, на правой руке все пальцы переломаны, будто в мясорубке его крутили. Дом его сожрать хотел…

- Подожди-ка. Это он сам тебе рассказал?

- Неа. Не сам. Никола теперь отлеживается, глаз на люди не кажет. А рассказал мне о том Дормидонт. Собутыльник его. Он не из домовых, а так, хоромка. Никола мой с кем только не якшается по пьяни. Так вот. Это как раз Дормидонту пришло в голову в тот дом забраться. Они вместе с Николой выпивали, а хоромка и говорит: чем такая холодрыга на улице, пусть уж эта развалина, все ж таки теплее. Нашел, конечно, Никола, кого слушать – беса бездомного! Ну и полезли оба. Только Дормидонт споткнулся на каком-то бугорке. А в это время дом Николу и слопал.

- Как – слопал?

Игошка пожал плечами.

- А я знаю? Дормидонт так сказал. Схарчил, говорит. Заурчало в подвале у него, как в желудке. Никола зашел в дверь – а дом глотнул и пошел себе.

- Дом? Пошел? – уточнил Измаил.

Игошка кивнул.

- Ага. А Дормидонт за ним кинулся. Подскочил, успел Николу из подвального окна выхватить. Спасибо ему.

- Да, герой твой Дормидонт, - сказал Эфраим. – Даром, что бесенок.

Измаил посмотрел на Игошку скептически.

- Ну, допустим, мы в твои басни поверили. А как этот дом найти? Где твой Никола его видел?

Игошка рассвирипел.

- Мы, домовики, врать не умеем! Видел он его на окраине – в самом конце улицы Дзержинского, там, где мусорный полигон.

Ангел и алхимик переглянулись: место, указанное Игошкой, было на другом конце города, далеко от пустыря, где обнаружили тела погибших детей. Что же это за дом такой, что за призрак?

- Поехали, осмотрим место! – предложил Измаил.

Эфраим молча кивнул.

***

Городская свалка в конце улицы Дзержинского представляла собой несколько гектаров поля со штабелями мусора между действующим шоссе и недостроенной окружной дорогой. Измаил оставил машину на правой обочине шоссе, где торчал ржавый строительный вагончик, брошенный здесь дорожными службами.

Эфраим вышел из машины и сразу почувствовал присутствие зла. Мрачная энергия полыхала холодным заревом над свалкой. Измаил тоже ощутил ее: по коже побежали мурашки, словно тысячи ледяных иголок кто-то воткнул в спину.

На территорию свалки вела утоптанная тропинка.

Поежившись, алхимик ступил на нее и зашагал вперед. Эфраим последовал за ним, чувствуя, как наливается свинцовой тяжестью его эфирное тело.

– Смотри-ка, кто это там лазит?

Измаил остановился так резко, что Эфраим едва не влетел в него.

Мужчина, высокий и худой как жердь, ходил, наклоняясь, по свалке, тыкая пальцами, приминал жесткую прошлогоднюю траву, прощупывал каждый предмет, попадающийся на пути, и зорко всматривался в почву, не замечая, что его манипуляциями заинтересовались посторонние.

- Что, дядя, ключи потерял? – спросил Измаил, подойдя ближе.

- А? Шо? – Незнакомец оторвал взгляд от земли. – Та ни, хлопцы, насекомых шукаю!

- Да ну? Это в ноябре-то? И много нашел? – не отставал Измаил.

- Трохи вот, - мужик взмахнул склянкой с землей внутри. – Червячки тильки.

Эфраим схватил напарника за рукав, шепнув:

- Это колдун!

- Сам вижу, - тихо ответил Измаил. – Зайди сзади, чтоб не смылся.

– А шо, це ваша земля? Заборив здесь нема, ничо такого не бачил, - с наигранной наивностью сказал мужик, озираясь по сторонам.

- Брось Ваньку валять, приятель. Ты же понял, кто мы такие?

Рассерженный взгляд Измаила мог прожечь металл. Мужик выпрямился, его большие, навыкате глаза настороженно пробежались по Эфраиму.

- Ну, да, не детына ж, вси розумию. Тильки не зробил я ничого дурного, хлопцы. Артефакты шукаю на продажу – работа у мени такая.

- Да? Это какие же артефакты? – спросил Эфраим.

- Та мелочовку: чи медальоны, чи стару збрую, - ответил мужик, опасливо отступив от ангела.

- Ты, дядя, всех за дураков держишь, что ли? Такой самонадеянный? – окинув насмешливым взглядом незадачливого колдуна, сказал Измаил. И повернувшись к напарнику, пояснил:

- Кости он ищет. Земля аж гудит от энергии. Наверняка тут где-то старое кладбище. Вот он и роется. Порошок из человеческих костей - дорогая штучка для всяких алхимических микстур. Да?

Незнакомец с понурым видом кивнул.

- И как, нашел, что хотел? – спросил Эфраим.

- Та ни. Ничо тута нимае! - мужик отступил еще на пару шагов. - Пора мни, прощевайте! - Он повернулся и странной дергающейся походкой припустил к лесу.

- Может, догнать его? – спросил Эфраим. - Скрутить?

- Ага! Давай средь бела дня устроим магическую драку, привлечем внимание архангелов – вот веселуха будет! - Измаил усмехнулся. - Насчет тебя не знаю, а меня начальство в бараний рог скрутит, если вдруг выяснится, что я напал на ни в чем не повинного человека.

- У этого типа очень темные намерения, - Эфраим нахмурился. - Я только не успел понять – какие, потому что на нем, кажется, защита.

- Ну, брат, не знаю, как там у вас… А у нас, на этом свете, за намерения не наказывают. Ничего, разберемся. У отца Александра и его белого воинства все местные торговцы артефактами наперечет.

- Так ты даже имя у него не спросил!

- Надо мне его враки слушать, - отмахнулся Измаил. Нагнувшись, он ковырнул землю пальцем в перчатке и тут же, ойкнув, отдернул руку.

- Ах ты, елки! Да тут темная энергия зашкаливает! Знаешь, что я думаю? Где-то здесь была могила колдуна.

- Почему?

Измаил поспешно снял испачканные в земле перчатки, скомкал и сунул в карман.

- Сам посуди. Что обычно ищут торговцы магическими артефактами? Кости младенцев, волосы и ногти самоубийц – все, что может иметь магическую силу. Но такого добра полным-полно на обычных кладбищах. На старых и заброшенных искать и смысла нет – чем древнее погост, тем меньше остаточной некроэнергии. Она ж с течением времени рассеивается, ослабевает. Но это если речь идет об обычных людях. А вот останки колдуна – они дают самую мощную некроэнергию. И на упокоищах, вроде этого, где уже и крестов не осталось, и мусором все засыпано – есть смысл копаться только ради чего-то особого.

- А это может быть как-то связано… - Эфраим не успел закончить фразу – в кармане алхимика грянул мобильный. Брутальный мужской голос запел «Полосатая натура…» Этой мелодии Измаил удостоил только один свой контакт - беспокойного отца Александра.

- Новости слышали? – густым басом прогудел в трубку священнослужитель.

- Когда нам? – холодно изумился Измаил. – Бегаем тут, как бобики, по вашим поручениям… Что за новости? Излагайте, отец мой.

- Ох, Измаил, не язык у тебя, а змеиное жало, - вздохнул священнослужитель. – Но да ладно. Слушай, какое дело. Валентин Остерман, заблудший папаша Гоши Кривина, объявил в газетах награду за информацию о своем сыне. Не много, не мало - сто тысяч пообещал.

- Держите меня семеро! – охнул Измаил. – Что натворил, засранец.

- Как ты понимаешь, ни с нами, ни с милици… тьфу, полицией он не советовался.

- И что теперь?

- Что, что?! Теперь вся полиция занята допросами! Граждане звонят, приходят. Сразу объявилась куча свидетелей. Врут, почем зря, клевещут друг на друга: и в машине какой-то мальчишку видели, и на даче у кого-то, и в лесу, и в соседней квартире. В общем, безумие, Содом с Гоморрой.

- Что ж я могу сделать?

- Мне нужно, чтобы вы с Эфраимом вместе поприсутствовали на допросах. С вашими возможностями вы быстрее разберетесь – кто врет, а кто, может, и вправду что-то видел, что-то знает.

- А как вы нас полиции представите? – удивился Измаил. И Эфраим тоже. Он слышал каждое слово, потому что отец Александр по своей привычке орал в телефон так же громко, как у себя в храме, перекрикивая толпу. - Вы же духовное лицо, отец Александр. Вам врать нельзя.

- А ну цыц! Я со своими проблемами сам разберусь, – фыркнул отец Александр. – А вы лучше поторопитесь. Адрес помнишь? Жду!

***

Два дня Эфраим с Измаилом – под видом экспертов-психологов и с липовыми документами – скучали на допросах, сидя за толстым стеклом в отдельном загончике, оборудованном для опознаний. Отец Александр рылся в городских архивах, подняв на уши все свои связи и контакты среди муниципального чиновничества. Его весьма заинтересовала информация о заброшенном кладбище, погребенном под мусорной свалкой.

Время шло, надежды найти пропавшего Гошу живым, таяли.

На третий день, когда Эфраим готов был уже взорваться и сотворить что-нибудь страшное, совсем не подобающее его ангельскому чину, в деле случился прорыв. Причем сразу по двум направлениям.

Явившись утром в полицию, ангел и алхимик увидали в допросной знакомое лицо. Жердеобразный мужик с южнорусским акцентом, которого они застукали на свалке во время поиска костей, сидел за стеклом с постным рылом и врал молодому лейтехе о своей недавней встрече с «дытыной, за якиго награду вы сулили». Мужик звался Котенко Михайло Володимирович, и по предъявленным документам числился уроженцем станицы Каневской, Краснодарского края, 1962 года рождения.

- Я до тетки приихав. Ридная тетка, побачитись з нею. Повинен був уже ехати, але раз така справа… Хлопчика жалко. Решив затриматися, ось до вас прийшов. Шоб розповисти, як все було, - зыркая по сторонам поросячьими глазками, разливался соловьем Котенко. – И воно, значить, ось... Пийшов я зранку на базар, бачу – старий дом. И малець той туды заходить…

Эфраим толкнул локтем задремавшего Измаила.

- Помнишь этого хмыря?

Алхимик подскочил, открыл сонные глаза.

- Этого? Как не помнить! А что это он тут плетет?

Эфраим сосредоточился, настраивая внутреннее видение. Над головой жуликоватого мужика металась грязноватая слабенькая аура, то и дело меняющая цвет – от темно-синего до тусклой охры. Время от времени проскакивали красные вспышки, указывающие на агрессию и болезнь поясничного и бедренного суставов. Но преобладал все же выцветший серо-голубой – типичный цвет сплетника и лжеца.

И только в одном жердеобразный Котенко не врал: образы дома и перепуганного мальчишки присутствовали в его голове четко, причем лицо ребенка совпадало с виденной Эфраимом фотографией.

- Ну, что скажешь? Врет? – брезгливо выпячивая губу, спросил Измаил.

Ангел кивнул.

- Он не видел, как мальчик заходит в дом. Но сам дом и мальчика внутри он видел на самом деле.

- Понятно. Значит, пора брать этого засранца за хибот. Ты дождись отца Александра, пусть подтвердит санкцию Белого совета, а я пойду, кой-чего заготовлю для теплой встречи.

Сведения о том, кто мог быть захоронен на старинном погосте под мусорным полигоном, раздобыл отец Александр. И рассказывая об этом Эфраиму, батюшка имел вид угрюмый и потрясенный.

- Как мы могли это упустить? – сетовал он, вцепляясь толстыми пальцами в свою жесткую кудловатую седую бороду. – Белый совет, называется! Куда смотрели?!

***

Чуть позднее выяснились подробности. В городке Шварцзее, в 16 веке стоявшем на месте бывшего Речицкого городища 12 века, а ныне – Дивноморска, страшной смертью был казнен «изверг рода человеческого» - первый некромант Европы Ганс Кеммлер. Осужденный судом инквизиции в Кельне за двойное убийство, он умудрился бежать от расправы, исчезнув таинственным образом из своей камеры. Спустя какое-то время объявился он во владениях русского царя Ивана, однако, после ссоры с неким знатным боярином в 1569 году сокрылся при дворе Магдебургского пфальцграфа.

Заручившись поддержкой этого сиятельного лица, в течение десяти лет Кеммлер жил в замке на полном пансионе у благодетеля, набрал себе учеников и даже написал книгу, ставшую впоследствии известной как “Книга магических тайн Кеммлера”. В ней он подробно описал обряды, необходимые для воскрешения мертвых, приобретения богатства и магической силы путем поедания различных частей тела жертв и другие подобные тому жуткие вещи.

Но когда после одного из практикуемых учениками Кеммлера ритуалов скончалась от неизвестных причин юная дочка пфальцграфа – пошли слухи, что она была отравлена самим некромантом за отказ в любовной с ним связи. Пфальцграф рассвирепел, и гонения обрушились на Кеммлера и его учеников с новой силой.

Покинув некогда гостеприимный Магдебург, некромант поселился инкогнито в Шварцзее, однако тайное его обиталище было случайно раскрыто здешними ребятишками, из любопытства подглядевшими, чем занимается странный приезжий.

Когда место жительства Кеммлера было раскрыто, бургомистр выплатил обещанное вознаграждение за его поимку беспризорным мальчишкам, а разъяренные жители взяли некроманта спящим в постели, привязали его к четырем коням и пустили в поле. И гоняли до тех пор, пока животные не разорвали колдуна на части.

Останки нечестивца закопали в разных концах города - там, где нашли. И только голову похоронили перед воротами кладбища, чтобы всякий приходящий помянуть своих умерших родственников тревожил покой безбожного злодея, наступая на его кости.

Все это изложил в деталях Измаилу, Эфраиму и отцу Александру с Игошкой незадачливый торговец магическими артефактами Котенко после того, как они навестили его по месту жительства в частном доме на улице Бакинских Комиссаров, принадлежащем его родной тетке.

Говорить откровенно Котенко поначалу не хотел, но, когда Эфраим очень убедительно расписал, какие боли мучают жердеобразного колдуна всякий раз, как он встает и садится, какие прострелы и судороги сводят ему ноги по ночам из-за грыжи в позвоночнике и воспаления поясничных суставов и к чему приведет в итоге прогрессирование этого заболевания, несчастный едва не расплакался от жалости к самому себе.

Тот, кого Белый совет когда-то подозревал в торговле подкожным жиром некрещеных младенцев, и кто сумел избежать наказания только вследствие излишней бюрократии при вынесении приговоров, оказался слабоват духом.

Взгляд его отправился блуждать куда-то в потолок, и он чуть не грохнулся в обморок, впечатленный словами Эфраима. За обещание тут же, на месте, вылечить его от злой напасти, Котенко только что руки присутствующим не расцеловал.

Измаил выдал болезному склянку с лекарственным зельем – Котенко выпил, облизнул губы и, прислушиваясь к приятным ощущениям внутри себя, разлился соловьем. Глаза у него лихорадочно заблестели, а тарахтел он так, что аж язык заплетался.

- Погоди. Значит, на свалке ты искал останки Кеммлера? Не спрашиваю даже, на кой они тебе… Но при чем тут мальчик и призрачный дом? Где ты их видел? – спросил с нетерпением Эфраим.

- А я ж и кажу! – обиделся Котенко. - Зникли дети, там хде зарыли части тела Кеммлера. Он же некромант. Значицца, не совсем помер. Из сердца его выросла та хата. Бродит и мстит.

- Как нам спасти ребенка? – Отец Александр не выдержал – схватил Котенко за грудки и встряхнул своими мощными ручищами бывшего десантника. – Как?!

- Да никак! – взвизгнул Котенко. От испуга он даже свой южнорусский акцент позабыл. – Если только сыскать сердце Кеммлера… По слухам, мать его забрала сердце сына с собой в могилу. А где она похоронена – это бог весть. Ведать не ведаю!

– Почему же дом появился в городе именно сейчас? – спросил Измаил. – Столетия прошли!

- А я знаю? – Поросячьи глазки Котенко вильнули в сторону, но от алхимика не укрылся их предательский блеск.

- Значит, это ты, паскуда, пробудил его?! – Измаил отодвинул отца Александра и обхватил горло Котенко своими цепкими руками, чтобы в свою очередь тоже как следует его тряхнуть. – Ах ты, сволочь! Еретик недожаренный!

Эфраим остановил его и глядя перепуганному колдуну прямо в глаза, спросил:

- Значит, дух Кеммлера мстит городу? Детям? Но ведь он зол на весь свет. На бога. Может быть, с ним договориться? Как думаешь – захочет он отомстить ангелу?

Этот вопрос, заданный самым спокойным и будничным тоном, поверг всех присутствующих в изумленный ступор.

- Да ты ж псих, - ошеломленно пискнул Котенко. Сняв со своего горла цепкую пятерню Измаила, он покрутил пальцем у виска и хихикнул, глядя на ангела:

- Идиотина!

После чего был тут же послан в нокаут тугим натренированным кулаком отца Александра.

Продолжение