Часть 1: Приключения школьников в Париже, ч.1
Часть 2: Приключения школьников в Париже, ч.2
Привет, Пикабу!
Сегодня вторник, а значит - время для очередной серии «Приключения школьников в Париже»!
Но также - сегодня 23 февраля, День защитника Отечества с чем я, лейтенант-пиджак, поздравляю всех причастных с этим праздником! Счастья вам и мирного неба над головой. Остальное уже приложится.
И ещё, как полагается, прежде всего хочу сказать спасибо вам, мои дорогие подписчики! Вас стало уже больше 40, и это не может не радовать! Спасибо, что вы у меня есть, что воодушевляете писать, и что снова проживаете со мной эти беззаботные весёлые приключения. Счастья вам, радости, котиков и, кто работает в области медицины, встреч с друзьями за столом, а не на столе.
Так, ну с официальной частью закончили, наливаем чаю, садимся поудобнее и читаем.
В предыдущих сериях
Я рассказывал о том, что мне выпала возможность поехать в Париж вместе с делегацией школьной дружбы, а также о забавных приключениях, которые начали происходить уже в аэропорту. Рассказал о бомже, который для меня стащил грейпфрут, ну и кульминацией стало моё ночное приключение, после которого мы позавтракали, и направились на выход, чтобы
попасть в Лувр. И немного погодя началось наше следующее приключение.
Случай в метро
Чтобы доехать до Лувра, надо было сначала проехаться на метро. Нам было интересно узнать, каково это - европейское метро, тем более, что Кавалерия Семёновна прожужжала нам все уши, как там круто. Моё воображение рисовало картины как в музее (не знаю, почему), что там чуть ли не диваны с подушками, и все люди там почему- то непременно должны были ездить в пышных платьях. Но когда мы вошли в неприметную подземку, где было ещё грязнее, чем в моём городе, а на стенах вместо картин были тут и там нарисованы граффити, я понял, что чуда не будет, и картины я посмотрю только в Лувре. Само собой, за проезд надо было платить, и мы направились на кассу, где купили маленькие зелёные билетики. Чтобы пройти на перрон, нужно было засунуть билетик в отверстие в турникете, после чего турникет открывался, а твой билетик ждал тебя с другой стороны. В принципе удобно, и, казалось бы, что могло пойти не так. Хах, ещё как могло.
Одна из девчонок, кажется, её звали Иринка, погасила билетик, и, когда она шла в гостеприимно открытый турникет, то она случайно махнула своей сумкой впереди себя, и турникет почему-то он закрылся, как будто она прошла. Иринка попыталась кого-то найти, чтобы исправить это недоразумение, но, как вы уже поняли, никого не было. Она уже вроде как пошла за другим билетиком, но мы её остановили, и просто использовали старейший лайфхак - прошли по одному билету, плотно прижавшись друг к другу, радуясь, что мы «наегорили систему». Хах. Тут таких вот «наегоривателей» целый батальон, и они гораздо более изобретательны. Но всё это мы узнаем чуть позже, хотя и довольно скоро. А пока мы гуляли по грязному перрону, рассматривая грязные стены, где под слоями грязи и граффити был скрыт рисунок, выложенный смальтой. И тут мы увидели вендинг-машину, которая продавала мелочь типа шоколадок. Нам стало интересно, мы подошли. Помню там был довольно приятный на вид шоколадный батончик, кажется Виспа или что-то в этом роде, и я решил попробовать и купить. Но мне также было интересно - а что будет, если вместо франков скормить автомату рубли? Я опустил в прорезь железные 10 или 20 рублей (ещё тогда были в ходу тысячи), мол, не особо и жалко, на них ничего нельзя уже было купить, и… случилось странное. Монетка провалилась, и на экранчике загорелась сумма в 5 франков. Хм… Неплохо! Согласно того курса, 1 франк был, образно говоря, около 700 неденоминированных рублей, а шоколадка стоила около 1 франка - профит? Профит! Забрал я две шоколадки, так ещё и сдачу получил! Красота! Но тут подъехал поезд, и мы загрузились в него. Само собой, никаких иллюзий я уже не испытывал - сломанные сиденья, грязные стены, ничего особенного. Нам надо было ехать, кажется, 5 остановок, и мы проехали уже 3, как вдруг в вагон зашли контролёры. Они быстро проверили билеты у немногочисленной публики в вагоне (которая благоразумно держалась подальше от нас), и направились к нашей ватаге. А, как вы помните, у нас количество билетов было несколько меньше количества людей. Мы отдали свои билетики контролёрам, они нас пересчитали, и стали вполне резонно требовать остальные билетики. Мы уже решили, что нас оштрафуют, как в дело вступили наши учительницы. Они стали что-то с жаром объяснять контролёрам, показывая билеты и будто в чём-то их упрекая, как вдруг поезд стал снижать скорость, и в итоге остановился где-то посреди туннеля. Контролёры как-то занервничали и пошли куда-то, потом вернулись, и, как оказалось, на линии сломался поезд, и мы теперь должны подождать, пока его уберут с линии. За эти полчаса мы с ними успели разговориться и подружиться. Они прочитали нам лекцию о том, что за проезд надо платить, но на первый раз они нас прощают. И вот тут я заметил одну удивительную штуку - я вдруг осознал, что начинаю понимать французскую речь! Нет, конечно, я понимал далеко не всё, лишь только отдельные слова, но уловить смысл беседы уже мог, что меня просто несказанно обрадовало, хоть я и был в стадии «умной собачки Сони - всё понимаю, а сказать не могу». Пока я восхищался и прислушивался к новому чувству, поезд осторожно покатил вперёд, и мы, наконец, вышли на нашей станции. Поднявшись наверх, мы встретили дожидающуюся нас делегацию, которая уже купила нам билеты, и мы пошли через площадь со стеклянными пирамидами в музей.
Арт-перформанс в Лувре
Попав в Лувр, мы, первым делом дружно офигели - от масштабов музея, и изобилия предметов искусства вокруг. Всё пространство, куда мог дотянуться взор, было заполнено какой-нибудь мировой знаменитой картиной, либо статуей, либо инсталляцией (да, такие там тоже были). Я никогда не видел такой большой концентрации предметов искусства на квадратный метр, а потому просто ходил с разинутым ртом. Кавалерия Семёновна же, напротив, была явно в своей стихии: она с видом экскурсовода рассказывала о картинах, и делала это так, что было интересно даже нашим французам. Мне же, хоть я и более-менее начал понимать язык, всё равно не было настолько интересно, и я поэтому побрёл потихоньку по залу, рассматривая картины и надписи на английском. За мной увязался Николя с Оливье, и мы дружно потопали дальше, через анфиладу залов. Надо ли говорить, что мы потерялись в этом лабиринте довольно быстро, но испугаться и запаниковать мы решили потом, а пока - тратили время на изучение предметов искусства, которые мы видели до этого лишь на картинках (картины на картинках, хех). Но потом мы просто аццки устали и решили посидеть. И вот тут, когда мы присели на кресла (которые стояли в каждом зале), до нас и дошло, что мы, наверное, даже и не знаем, где вообще находимся, и где наша группа. Но, надо сказать, что страх как-то быстро прошёл, и мы стали обсуждать картину «Коронация Наполеона», которая висела прямо перед нами. Ну как, обсуждать - Николя с Оливье болтали, а я просто смотрел. Наконец, мне надоело, и мне что-то вспомнилась поэма «Бородино». Я сказал Николя, что, мол, вот смотри - сейчас Наполеон в лучах славы, а после Бородино начался его закат. Николя с умным видом со мной согласился, и процитировал первые строки поэмы: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…». Я продолжил, и стал рассказывать всё громче и громче, распаляясь от звука собственного голоса. Николя от нечего делать стал тоже декламировать, и тут началось самое интересное: в таком культурном месте наш стихийно возникший перформанс ну просто не мог остаться незамеченным. Нас стали фоткать, к нам даже подошли два-три человека, которые тоже с нами декламировали, а толпа зрителей всё ширилась. И вот, когда мы закончили, нам зааплодировали, жали руки, но тут через толпу протиснулась Елена Андреевна, дала нам по шее, и сказала, что нас тут по всему Лувру ищут. Но, правда, потом похвалила, сказав, что ей понравилась наша задумка. Мы пошли к выходу, голодные уставшие, но такие довольные, что прикоснулись к искусству, и даже стали его маленькой частичкой.
Вкусный (а самое главное - бесплатный) кофе
Вернувшись в отель, Иринка (о которой уже писал раньше) зачем-то захотела попить кофе. В холле стоял кофейный автомат, который работал от монеток - т.е надо было кинуть монетку, потом нажать на кнопку с желаемым напитком, который через несколько секунд начинал литься в предусмотрительно подставленную тобой чашку. Не помню точно, сколько надо было опустить франков, да это и не важно. Иринка, не обладая монетками такого достоинства, попросила монетку у нас, а я ей дал российские металлические рубли, которые успешно прошли испытание вендинг-машиной в метро. Иринка опустила монетку, она прощально звякнула и… где-то застряла в недрах автомата. Мы были расстроены, и Иринка ткнула пальчиком в кнопку - и, о чудо! Полился кофе! Потом мы поставили другую чашку, снова нажали кнопку - кофе тоже послушно наполнил чашку. Надо ли говорить, что этот кофе был самым вкусным за всё время посещения Парижа, а мы в тот вечер кофе напились все, да так, что потом не спали полночи - но, как говорится, халявный кофе важнее ночного сна.
«Доброе утро, Колёс!»
В прошлой серии я обещал рассказать, почему Колёс получил такую кличку. Выполняю обещание.
В тот день, как я уже говорил, дежурил другой портье - полный и смешливый великан с огромными усищами. Кавалерия Семёновна с восторгом назвала его «Мусташ», на что он негромко и смущённо хохотал. Я потом нарыл в интернете картинку настоящего Мусташа - это был известный в конце 1960-х годов актёр, который своим внешним видом был довольно схож с портье, но, конечно же, это был не он. Ну так вот, Мусташ и Колёс (который только готовился получить это имя, сам того не зная) тихонько пили вино в каморке, но с открытой дверью - ну а то мало ли что. Но французы есть французы - даже в таком маленьком корпоративчике они закусывали сыром, и вполголоса что-то напевали. Мы пожелали им спокойной ночи, и пошли разбредаться по своим номерам. Но, как вы помните, мы пили халявный кофе до состояния «мне некогда спать, я толкаю Землю», поэтому мы пошли все в номер к девчонкам, чтобы поиграть в настолку. Кажется, это была игра «Змеи и лестницы». Наипростейшая игра, которая, вроде как, пришла к нам из Индии, но это не точно. Кто играл, тот помнит, что основная фишка этой игры - её непредсказуемость, и, как следствие - довольно громкие дебаты. К нас в комнату несколько раз поднимался Мусташ и просил нас быть потише, что мы, разумеется, с радостью делали, но потом в пылу игры мы снова прибавляли неосознанно громкость. И тут, когда уже нас стало немного отпускать, и мы уже стали думать о том, чтобы разойтись домой, к нам в номер завалился пьянющий Колёс который, назидательно подняв палец вверх, попытался сказать что-то очень поучительное, наполненное мудростью французского народа и его, личного, жизненного опыта, но у него получилось только что-то типа «брклсён», и он, передав нам эту мудрость, утратил способность сопротивляться гравитации, и аки подкошенный рухнул на пол, где заснул с чувством выполненного долга. Через небольшой промежуток времени за ним поднялся Мусташ, который сопроводил его вниз. Наутро мы, немного сонные, но всё же радующиеся новому дню, стайкой спустились на завтрак. За ресепшеном стоял Колёс, на которого было жалко смотреть. На каждый наш весёлый вскрик, на каждый громко выполненный шаг лицо Колёса подёргивалось гримасой неимоверного страдания. Тогда я, пожалевший бедного портье, сбегал в свой номер, и притащил ему «Цитрамон». Честно говоря, сейчас я не знаю, насколько это было оправдано, но, как говорится, для дружбы народов можно и цитрамоном угостить. Колёс присмотрелся к упаковке, попытался прочитать, но, видать, с кириллицей у него было так себе, просто спросил меня - а что я ему, собственно, хочу впарить. Я тогда просто сказал: «Цитрамон». Не думаю, что меня или вас, да даже и Колёса в нормальном состоянии, этот ответ удовлетворил бы, но, видать, языковой барьер, который был уничтожен спиртным, ещё не до конца восстановился, поэтому он просто взял таблетки, поблагодарил меня, и сразу же выпил одну. Елена Андреевна, которая спускалась тут же, спросила меня, что тут происходит, и я сказал, что дал бедолаге колёса от головной боли. На что портье спросил Елену Андреевну, что такое «колёса», и она ему со смехом объяснила, что так называют таблетки. Он нас поблагодарил, и мы пошли завтракать, так как у нас предстояла очень интересная экскурсия (о которой расскажу в следующий раз), и мы не хотели задерживаться, поэтому сразу после завтрака мы уехали. Когда же мы вернулись, то нашему взору предстал свежий как огурчик лысый портье, который подбежал ко мне, и стал жать руку со словами «Колёс! Колёс!». Николя спросил у меня вполголоса: «А чё это он? Может его зовут так?», на что я, конечно же, ответил положительно, так как уже тогда был троллем. Отсюда и пошло прозвище лысого портье - Колёс.
На сегодня всё, котятки, прощаюсь с вами до следующего вторника. Там я расскажу о нашей самой долгожданной экскурсии за всю поездку, которая оставила настолько приятные впечатления, что я боюсь снова ехать туда, чтобы не разочароваться.
