AlexandrRayn

Именно тогда мы впервые услышали ее крик, который я слышу до сих пор, словно его эхо прорезало пространственно-временной континуум на долгие годы вперед:

«Ди-и-и-и-и-и-м-а-а-а-а!»

Этим ревом можно было искать жизнь в космосе. Неважно, где мы прятались: за школой, на пруду, в гаражах или у кого-то в гостях — ровно к обеду или к девяти вечера бабка выходила на площадку, медленно поворачивала голову, как радар, и запускала свой сигнал на весь район.

— Ну ба-а-аб! — пищал в ответ Диман, несясь домой со всех ног.

Потом у них традиционно случался спор, который представлял собой целое шоу, и мы с радостью наблюдали его, надрывая животы от смеха.

Начиналось всё с уговоров и подкупа: Дима клятвенно обещал вести себя хорошо и помогать по дому. Бабушка не верила ни единому слову. Потом Дима грозил нажаловаться родителям — но и это не работало. Затем он заявлял, что придет, когда захочет, но бабушке было до фонаря. Она спокойно отвечала, что просто закроет дверь, и этот малолетний «звездюк» (так она обычно называла внука) может ночевать где угодно.

Иногда Дима ее уговаривал на пятнадцатиминутный матч под ее судейством, которое она вела всегда в пользу его команды, а когда бабушка была не в настроении и отказывала, он в порыве отчаяния мог позволить себе нагрубить ей, чтобы не прослыть слабаком перед вечно ржущей над ним провинциальной шпаной. В такие моменты всё решалось быстро. Бабушка давала внуку звонкого леща и, схватив за ухо, тащила московского мажора домой под наш дикий хохот. На весь двор разносился жалобный стон:

— Ай-я-я-яй! Я всё маме расскажу!

— Я и ей всыплю за то, что тебя, звездюка, опять мне прислали.

Но несмотря на характер и вечное ворчание, внука она любила. Каждый новый день Диман выходил во двор с широкой улыбкой, накормленный всякими дорогими сладостями и домашними пирогами. А еще бабушка не жалела своей пенсии на новые игры для Диминого компьютера, которые они покупали на нашем рынке, где дисками торговали прямо на улице под широким зонтом.

Иногда Дима порывался кого-то из нас привести в гости, и это была настоящая проверка на прочность, причем для всех участников мероприятия.

Как сейчас помню: стою на площадке седьмого этажа, а из-за закрытой двери доносится такой рев, что сам Аттила развернул бы своих гуннов и ускакал прочь, лишь бы не встречаться с тем, что живет внутри.

— Ну ба-а-а-аб, ну можно мы посидим пару часиков?!

— Да чё ты их всех сюда тащишь?! У меня тут приют, что ли?! У этих засранцев трехкомнатная квартира, совсем оборзели! Пусть у себя дома сидят! Как ты меня достал! И друзья твои полудурошные!

И вот стоишь ты, слушая этот концерт, и думаешь, как бы улизнуть. Но тут открывается дверь, и появляется вечно улыбающаяся физиономия Димана, которая сообщает:

— Ща еще пять минут, я в толчке был и пока не спрашивал у бабушки.

Затем дверь захлопывается, и концерт продолжается.

Потом бабушка всё же сдается, понимая, что проще ночью в парке отказать вооруженному маньяку, чем этой московской занозе. Дверь снова открывается, и Диман приглашает зайти. Обычно я пытался отказаться и предлагал всё же отправиться на улицу, но тогда Диман обещал дать поиграть сольно в его комп целых двадцать минут, и весь страх отходил на задний план.

— Здравствуйте, — вежливо кланялся я Диминой бабушке, снимая кеды у двери и машинально прикрывая голову в страхе, что ее вот-вот откусят

— Здрасти, — кисло отвечала она и исчезала на кухне, откуда потом приносила всякие домашние угощения и холодный лимонад.

Как-то раз Дима уговорил бабушку позволить ему остаться с ночевкой у нас с братом. Не знаю, чем он ее подкупил. Наверное, дал обещание, что родители не привезут его в следующие тридцать лет. Он начал прогревать эту тему за неделю, но бабушка не соглашалась ни в какую, и это при том, что мы жили в доме напротив, и Дима мог даже выйти на наш балкон, чтобы помахать бабушке.

Она, к слову, так и простояла тогда на своем балконе, словно часовой, до самой темноты. И хоть мы могли разглядеть только ее нечеткий силуэт, а бабушка по ночам всё же переходила с крика на нормальную тональность, каждый из нас отчетливо ощущал на себе ее гневный взгляд, а до ушей доносилось слово, без конца слетающее с ее губ: «Звез-дю-ки...»

Бабушка Димана, кстати, кричала не только на него. Она вообще плохо умела общаться на нормальной, человеческой частоте. Под раздачу попадали все: соседи, почтальоны, работники магазина, чей склад выходил на наш двор, и даже ее подружки, с которыми она постоянно сидела на скамейке у детской горки. Мы слышали ее всегда — это был голос нашей улицы, ее отличительный знак, ее гимн. Лишь зимой бабушка будто впадала в анабиоз, и на улице воцарялась неестественная тишина.

А потом мы подросли. Диман стал приезжать реже, у нас у всех появились компьютеры. Во дворе, как тараканы, расплодились машины. Мы перестали играть в футбол, окончили школу и разбрелись по техникумам и институтам.

А потом голос Диминой бабушки умолк навсегда. Я не помню точно, как и когда это случилось, но заметил, что вместе с уходом этого крика всё вокруг как будто начало менять цвет: двор, дома, деревья, небо — всё теряло краски и тускнело на глазах. Газон превратился в парковку, с уличных веревок исчезло постельное белье, на дверях появились домофоны, а кусты, где мы скрывались, играя в прятки, и вовсе срубили.

Если бы вы спросили, с чем ассоциируется у меня детство, я назвал  бы десятки, а то и сотни вещей: футбол, спортивные лагеря, речка, заброшки, крыши магазинов, пруды, гаражи, школьная площадка, спортзал… Но если бы вы спросили: «Как звучит детство?» — я бы однозначно ответил так:

«Ди-и-и-и-и-и-м-а-а-а-а!»

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

— Но он может быть при смерти!

Словно в подтверждение этих слов Тимофеев жалобно застонал, а потом начал звать какого-то Гошу.

— Все с ним будет нормально. Отнесем в сад. Проспится — объясним ситуацию и предложим компенсацию. Мне сейчас нельзя связываться с органами, пока мы с бухгалтерией не разобрались.

— Какую компенсацию? Вы же сами сказали, что денег нет даже на замок в женском туалете! — всплеснула руками Лидия Ивановна.

— Первое, второе и компот. Ну и… отдам ему подарочную бутылку виски. Не зря же она семь лет своего часа ждала, — с горечью произнес Петр Сергеевич и, скомандовав «Держите ноги!», вместе с методистом погрузил Егора к себе в машину, объясняя прохожим, что забирает пьяного брата.

Потенциального покойника уложили в актовом зале, где из-за отсутствия финансирования застыл ремонт. Из мешков со штукатуркой и полиэтилена соорудили ложе, укрыли Тимофеева противопожарной кошмой и оставили записку: «Как будете готовы — звоните».

По прикидкам заведующего, нокаутированный градусами и ударом гость должен был проспать минимум шесть часов. Потому Петр Сергеевич решил отвезти методиста домой и сам планировал хотя бы немного поспать.

Тимофееву хватило четырех часов для обновления операционной системы. Продрав со скрипом глаза, он огляделся по сторонам и начал анализировать: мешки со штукатуркой, маяки, прави́ла, стремянка, банки с краской, в ведрах замочены шпатели — Егор был на объекте. Правда, он совсем не помнил, как и при каких обстоятельствах его взяли и когда он успел выровнять одну из четырех стен. Из памяти стерлись также фрагменты гулянки с другом и, разумеется, та фатальная встреча с заведующим детским садом.

В углу Тимофеев нашел пустые бутылки из-под водки, оставленные прежними рабочими, которым заведующий перекрыл последний транш из-за проворовавшегося бухгалтера и их плохого поведения. С ужасом решив, что все это его грешки, Егор немедленно смешал улики с другим мусором и включился в работу, чтобы не ударить в грязь лицом перед заказчиком. Нужно было обязательно показать себя с лучшей стороны.

Не найдя свою форму, он облачился в ту, что была сложена в одном из чистых углов и, прикинув фронт работ, начал с того места, где по логике остановился процесс.

Петр Сергеевич малого того, что проспал будильник, так еще и задержался дома по причине собрания жильцов, которое сам же и назначил два дня назад. Инициатива, как всегда, безжалостно карала своих адептов. Сегодня, с какого-то перепугу, собрались все соседи и, что еще более удивительно, все они были очень заинтересованными. Заведующий отвечал коротко, пытался перенести встречу на вечер и переложить ответственность на чужие плечи, но люди как озверели: задавали нужные вопросы, организованно голосовали и предлагали обсудить ряд острых тем, не давая Петру Сергеевичу сбежать.

Он уже начал жалеть, что не послушался совета методиста и не вызвал скорую. В детском саду прямо сейчас находился совершенно непредсказуемый субъект. Все это могло вылиться в куда худшую историю, чем воровство бухгалтера. Одно хорошо: были длинные праздничные выходные и в садике никого больше нет.

Тем временем Тимофеев уже вошел в ритм и остервенело ровнял стены, несмотря на головную боль, и сухость во рту. Найдя записку, он сделал вывод, что клиент захочет приехать с проверкой, и решил не звонить, пока не выдаст хороший суточный объем. Работать он начал прямо посреди ночи.

Петра Сергеевича решили номинировать на должность нового председателя, взамен лентяю, что даже не пришел на собрание. Страх перед неизвестным мерк на фоне новой должности. Петр Сергеевич мог получить еще чуточку власти, и он готов был рискнуть всем. Да и ценного в садике все равно ничего, кроме той самой бутылки виски, не было.

Ближе к четырем часам вечера, когда соседи все же решили повременить с выборами, Петр Сергеевич получил сообщение с неизвестного номера: «Приезжайте и сами гляньте».

По спине заведующего пробежал холодок. Кажется, он вот-вот останется без обеих должностей. Тот пьяный тип наверняка решил ему отомстить и уже натворил дел. Прыгнув в машину, Петр Сергеевич помчал спасать будущее детского сада № 14, если там вообще было что спасать.

Тимофеев как раз замывал в ведре шпатели, когда двери актового зала распахнулись, и в них ворвался человек, от вида которого у Егора почему-то с новой силой заболела голова.

— Ну и что вы наделали?! — набросился с ходу заведующий. — Вы учтите, это госучреждение! Не просто учреждение, а детский сад, вас до конца жизни по судам таскать будут!

Немного растерявшись от неожиданности, Тимофеев уронил шпатель в ведро и, не зная, что сказать, просто испуганно смотрел на заведующего, который внезапно застыл.

— А что, штукатуры приходили? — спросил он, глядя на большую законченную стену.

— Только один, — осторожно сказал Тимофеев, — А вы что, еще кого-то наняли?

— Нанял? — ответил вопросом на вопрос заведующий, не понимая, что происходит. Он ждал разрушений, какой-нибудь грязи и других аморальных продуктов труда этого хулигана. А вовсе не того, что предстало перед ним.

— Ну да. Тут работы мне одному на неделю, но если хотите быстрее, то я могу привести помощника. Правда, надо будет докинуть денег, — торговался Тимофеев, не имея представления, о какой сумме они уже договорились. — Да и сделано все нормально, я качество гарантирую. Не понимаю, чего вы сразу с угроз начали? — снимая перчатки, сказал он.

Тут до Петра Сергеевича начало доходить, что произошло. Он хотел извиниться и объяснить ситуацию, но потом решил, что этот любитель горючего вполне заслужил немного трудового воспитания. К тому же, хоть работа действительно была сделана отлично, заплатить заведующий все равно не имел возможности. Он уже открыл было рот, как вдруг раздался звонок.

— Петр Сергеевич! — кричала в трубку методист Лидия Ивановна. — Игошина, бухгалтера, нашли! Его наша нянечка выследила, когда узнала, что из-за него зарплату всем задержат и ее отпускные тоже. Он у нее дома связанный сидит. Надо скорее ехать, а то она ему уже молотком угрожает, если он немедленно деньги не вернет. В общем, думаю, вы можете нанимать строителей, актовый зал надо заканчивать, а то нас родители вместе с одеждой сожрут.

— Нам надо будет договор заключить на работы, я завтра его принесу, хорошо? — уже вежливо спросил заведующий у Егора, сбрасывая вызов.

— Завтра так завтра, — пожал плечами Тимофеев. — Как раз все цифры там пропишем. Скажите, а где тут поблизости продуктовый магазин? С голоду умираю…

— А пойдемте, я вас угощу и первым, и вторым, — предложил Петр Сергеевич, мысленно убирая бутылочку виски обратно в сервант.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

— Ну так там у сменщика настройки слетели на станке. Я же сам виноват, что не всё предусмотрел и вообще в отпуск ушел, когда на нас такой объем свалился…

— Зая, я тебе сколько раз говорила, что ты не виноват в чужих проблемах! У тебя законный отпуск! Этот человек — твой полноценный сменщик, он на это учился. Когда у него был отпуск, ты сам всё делал. И почему, скажи мне, ты таскаешь эти мешки? У нас в договоре с монтажниками прописана уборка мусора.

— Ну они так долго ворчали, что у нас тут дом сложный, кладка кривая и стекловаты вагон… А один из них даже палец ушиб… — Олег не понимал сути претензии.

— Мальчик ушиб пальчик? — Ксюша закатила глаза. — А когда они деньги забирали, не ворчали? И о том, что у тебя остеохондроз, ты, разумеется, умолчал?

— Но это же наш дом кривой…

— Олег, — Ксюша попыталась смягчить тон, но ничего не вышло, — это не твоя вина. Не ты этот дом строил, не ты не предусмотрел все нюансы и не ты отрастил пальцы, как у гиббона. Ты ни в чем не виноват, понимаешь?

— Да ладно, я вынесу, мне несложно…

— Мне сложно! Я не вынесу! Сложно смотреть, как ты вечно всё тащишь на себе из-за своего чувства вины.

— Ты... уходишь от меня? — от испуга Олег снова уронил мешок и отбил себе вторую ступню.

— Не дождешься, — усмехнулась Ксюша. — Я сейчас схожу в душ, соберу себя по частям, а потом мы пойдем в ресторан.

— В ресторан? — Олег, кажется, пропустил какую-то важную часть разговора.

— Ага. Так что переоденься. И оставь уже в покое эти мешки!

Дав указания, Ксюша исчезла в душе, где сорок минут крутила счетчик горячей воды.

Выйдя из смеси пены и морской соли, как Афродита из волн, Ксюша широкой кистью нанесла на лицо отдых и свежесть, а затем взяла мужа под руку и, перешагнув через мешки, повела в центр города.

Они зашли в первый попавшийся ресторан, где никогда раньше не были, и уже на входе комплексы Олега стали выпячиваться и бросаться в глаза.

— Присаживайтесь за столик, — предложила милая девушка-хостес и протянула меню.

Олег открыл первую страницу и, заметив странное соотношение цен и граммовки блюд, слегка поежился.

— Ну как, остаемся? — спросила Ксюша, когда муж долистал до последней страницы и начал сначала.

— Ну да…

— Тебе правда нравится здесь? — спросила она с напором.

— Дороговато, конечно… А выбор, если честно, так себе. Ничего особенного, — сконфузился муж, листая меню по второму кругу.

— Так может, тогда пойдем?

— Не… Давай останемся. Неудобно как-то, нас же уже посадили, — он то и дело поглядывал в сторону хостес.

— То есть ты готов сделать заказ только потому, что тебе неудобно?

— Ксюш, ну чего ты давишь на меня? Мне теперь и перед тобой неудобно!

— Олег, если тебе не нравится, ты не обязан оставаться. Твое место и меню отдадут другому. Я теперь поняла, почему мы вечно досиживаем на скучных спектаклях и не уходим из гостей, где нам обоим плохо. Пошли, — она встала из-за стола и чуть ли не силком выволокла мужа из зала. По пути он ни разу не обернулся, сгорая от стыда.

В следующем ресторане Олегу не понравилась атмосфера: музыка играла громко, на столах красовались крошки, которые никто не убирал, единственный свободный столик был возле туалета.

— Слушай, ну нам же специально так долго стол искали, может, останемся? — умолял Олег жену.

— Ну так тебе здесь нравится? — пристально глядя на него, повторила свой вопрос дня Ксюша.

— Вроде ничего... нормально…

— Да или нет?

— Нет, — скривился Олег, пародируя ее интонацию.

— Тогда пошли отсюда.

— Может, ты первая?

— Вставай, Олег. Ты должен спокойно уйти, а не убежать по-английски. Ты не виноват, что у них нет нормальных мест и тебе некомфортно.

Ксюша отвела мужа еще в три других заведения, которые заранее выбрала для этого эксперимента. Она знала, какие места нравятся супругу, а в каких ему будет плохо. Таков был ее хитрый план.

В последнем кафе Олег уже чувствовал усталость и безразличие к происходящему. Он с ходу сказал официанту о том, что ему хотелось бы сидеть не под музыкальной колонкой, а у фонтанчика. И если такого места нет, то они не смогут остаться.

— Так там как раз уже счет попросили, подождете пять минут? — спросила улыбчивая девушка.

— Подождем, — радостно кивнул Олег.

— Нет, спасибо, мы пойдем, — сказала Ксюша.

Ощутив мощный прилив стыда, Олег набросился на жену:

— Ты чего? Нам же место нашли, как мы хотели!

— Это ты хотел. А мне тут не нравится, — пожала плечами Ксюша и, вежливо попрощавшись с официанткой, увлекла за собой мужа туда, где им обоим будет комфортно.

***

После вкусного и недорогого ужина, который удовлетворил обоих, Ксюша предложила дойти до круглосуточной лавки с фруктами и купить домой черешни.

— Сколько возьмем? — спросила она у мужа, когда суетливый продавец подскочил к ним с приготовленным пакетом.

— Думаю... полкило будет достаточно, — прикинул свои силы Олег.

— Понял, — сказал торговец и, растопырив свои огромные, словно зубья грейфера, пальцы, запустил их в ягоды. Затем быстро закрутил пакет узлом и бросил на весы. Экран показал тысячу двести граммов.

— Восемьсот, — сухо объявил цену мужчина, и Олег тут же раскрыл кошелек.

— Ты вроде полкило хотел, — напомнила жена. — Мы ведь с тобой столько не съедим, а завтра лучше клубнику возьмем.

— Ну он же уже взвесил, — покосился Олег на торговца, от которого за версту несло нетерпеливостью.

— Олег, ты просил полкило, — шепнула жена на ушко мужу.

— Ну неудобно же, он ведь…

— Я в тебя верю. Будь вежливым, не ругайся и спокойно объясни, что тебе нужно.

Торговец фруктами молча наблюдал за этими шпионскими переговорами и ждал оплаты.

Набрав полные легкие воздуха, Олег неуверенно выдал:

— Простите, я просил только полкило. Здесь намного больше.

— Как хотите, дело ваше. Я как лучше хотел, черешня же вкусная, — спокойно отреагировал продавец и в мгновение ока сделал нужный вес.

— Я для тебя терпила, да? — обреченно спросил Олег, когда они с женой прогуливались по вечернему городу в сторону дома.

— Ужасное слово, — поморщилась Ксюша. — У тебя просто врожденное чувство вины, и многие этим пользуются. Но ты же не терпишь многих вещей. Например, ты не стал терпеть упреки друзей, когда отказался ехать с ними на эту их рыбалку к черту на кулички. Ты просил заменить холодильник по гарантии, когда мы поняли, что морозилка в нем неисправна. Да и будь ты терпилой, так и остался бы на прежней нелюбимой работе, а не переучился бы на свой станок. Тебе просто надо понять, что в большинстве случаев ты ни в чем не виноват, как и тогда, когда из-за твоего солнечного зайчика у соседей кот выпрыгнул из окна и сбежал. Ты же просто протирал очки на балконе. Не обязательно потом было покупать им нового породистого кота. Тем более что их животное нашлось через два дня. Я не давлю на тебя, просто хочу, чтобы ты жил спокойно, а то потом мы с тобой начнем в рацион включать кучу успокоительных.

— Ты права... Я буду стараться, — кивнул Олег.

Вечером, когда они вернулись домой уставшие и сонные, их встретили все те же мешки.

— Утром позвоню и попрошу, чтобы вывезли. Скажу, что сам ноги отбил, пока вытаскивал…

— Ты не обязан оправдываться. Есть договор, там всё прописано, — мурлыкнула Ксюша и отправилась на ту самую долгожданную свиданку с подушкой.

***

На следующий день у супругов был общий выходной. Олег, переступив через все мыслимые и немыслимые терзания души, сообщил сменщику, что не сможет подменить его после обеда, а как только монтажники с недовольными лицами и вполне себе живыми пальцами вытащили весь мусор, предложил жене съездить к его родителям на ужин.

Ксюша и Олег поженились всего два года назад, но за это время невестка бывала у свекров буквально считанные разы. Почему-то родители мужа нечасто приглашали молодых в гости.

Переступив порог родительского дома, супруги обняли встречавшую их маму. Расцеловав сына и сноху, женщина бросилась закрывать дверь, негромко, но очень выразительно вздыхая: мол, как же тяжело ей, когда люди забывают отряхнуть обувь перед входом.

За столом отец Олега, бывший баскетбольный тренер, раз пять напомнил сыну о его успехах из прошлого и о своих сожалениях, когда мальчик выбрал промышленный колледж, вместо того чтобы продолжать играть в команде и поступать на спортфак. Потом родители долго давили друг другу на совесть по каким-то мелочам вроде покупок в магазине и оплаты коммунальных услуг, перемыли кости соседям. И даже маленький пес, зашедший на кухню, выглядел как тракторист, случайно утопивший колхозный трактор.

Этот вечер стал для Ксюши настоящим прозрением. Раньше она не придавала значения привычке свекров к постоянным упрекам — их мелкие придирки казались ей обычными семейными шутками. Но теперь пазл сложился. В памяти всплыли картины из собственного детства: отчим, решивший, что может изводить маму по пустякам и выискивающий поводы для ругани там, где не было и тени ее вины. И твердый материнский отпор, положивший конец этим играм.

Заметив, как Олег по привычке начинает таять под давлением упреков, Ксюша нежно поцеловала его в щеку и прошептала:

— Я так горжусь тобой. Каждым твоим шагом.

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

— Давайте просто не будем выравнивать стену. Покрасим как есть и подведем нашего художника сбоку под нужным углом. Те, кто строил дом пятьдесят лет назад, предвидели появление этих монстров.

И точно, сработало.

— Великолепно! Именно это я и имел в виду! — восхитился дизайнер, осматривая готовую работу. И тут же вспомнил, что заказчик хотел новые розетки.

Теперь уже электрик планировал напиться растворителя. Дизайнерское решение было следующим: розетки разместить в линию, но при этом на разной высоте.

— Первая на уровне восемьдесят пять сантиметров от пола, вторая — восемьдесят семь, следующая — восемьдесят четыре с половиной…

На резонный вопрос электрика: «Зачем?» поступил ответ: «Чтобы изобразить ритм! Клиент — музыкант, он все поймет и оценит».

Стена Плача в Иерусалиме теряла пальму первенства. Электрик требовал письменное разрешение от дизайнера, бегал заверять его у нотариуса и еще консультировался с тремя разными юристами, прежде чем начать работу.

На кухне дела обстояли не лучше. Фартук надо было выложить кирпичом, при этом — никакой имитации. Требовалось нарезать красный кирпич ровными двухсантиметровыми пластинами, а стыки замазать реальным цементом, но так, чтобы тот со временем не осыпался. Приглашенный для консультации каменщик долго отказывался верить в то, что это не прикол, а когда его все-таки убедили, он пригласил для консультации знакомого батюшку.

Священник внимательно выслушал все, что хочет дизайнер, и сказал, что в этой квартире больше жить нельзя. Силы зла свили здесь гнездо, да и демоны тут какие-то бешеные.

В ванной тоже не обошлось без творчества. Вообще, это место дизайнер считал высшей точкой своего креативного гения. Он даже закурил от волнения, когда озвучивал свои мысли сантехнику и бригадиру.

— Вода должна литься не просто из крана в ванную. Она должна стекать по стене, — шепотом произнес он с широко раскрытыми глазами, явно наблюдая в душе́ эту картину.

— Как... конденсат? — осторожно уточнил сантехник Трубин. — Если хочется, можно еще просто направить лейку на стену.

— Нет! Не говорите ерунды! — вскипел дизайнер. — Она должна стекать, как горный ручей! Установим скрытый смеситель и проделаем в плитке небольшие отверстия.

Голованов почувствовал, как в кармане зашелестела упаковка феназепама.

— И свет — только отраженный! Лампочек не должно быть видно. Чтобы создавалось ощущение вечного рассвета...

— Я ведь однажды сидел в тюрьме за превышение самообороны, — шепнул на ухо бригадиру Трубин. — Очень не хочу обратно. Но нынешний случай даже хуже того, что было тогда.

— А еще вода должна сливаться против угла наклона, — завершил свой монолог дизайнер и прослезился.

Голованов хотел снять бригаду с объекта и расплатиться с ними из своего кармана за уже проделанную работу, чтобы не терять людей, но решил все же дойти с дизайнером до балкона, чтобы убедиться в своих намерениях.

— Стеклить не будем, — такой была первая вводная. — Сделаем французский балкончик: ограждение кованое: вензеля, запятые, балясины. Композицию опустим на тридцать сантиметров, в углу поставим журнальный столик, цветы в горшках.

— А что делать с резиной? — указал бригадир на четыре баллона от внедорожника, занимающие большую часть площадки.

— Пусть хранят в более подходящем месте. В подъезде, например, около электрического щитка,— отмахнулся дизайнер. — А еще надо создать ощущение пространства. Квартира однокомнатная, но если поставить глухую дверь, а окна закрыть глухими ставнями… — он рисовал это все руками в воздухе, — то будет казаться, что есть еще одна комната.

— Но ведь там балкон, — напомнил Голованов. — Должно быть естественное освещение.

— Не надо разговаривать со мной как с идиотом, — потребовал дизайнер. — Балкон и есть балкон. Дверь поставим со съемным тонированным стеклом, к тому же ставни будут открываться. Человек сможет сам выбирать, что ему больше по душе.

— А если он придет домой навеселе и забудется? Откроет дверь и того… — монтажник изобразил пикирующего вниз клиента.

— Мы поставим небольшой предупреждающий порожек перед входом, — тут же нашелся с ответом дизайнер, а затем повернулся к бригаде: — Так, друзья мои хорошие, надеюсь, задачи ясны, мне так всё кажется абсолютно доступным. Как думаете, — обратился он к Голованову, — за две недели управимся?

Бригадир медленно заглянул в глаза каждому из своих работяг, обратил внимание на заточенные шпатели и отвертки в руках… На языке вертелось много всяких слов, некоторые из них еще даже не попали ни в один словарь.

— Постараемся, — улыбнулся он, а сам задумался, как бы ему провести параллель между пунктом «форс-мажор» и дизайнерским проектом.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

— Пятница. Вечер. Айда домой? Коньячком разотремся изнутри? Мне Егоров вчера по-братски морозилку забил строганиной за то, что я ему справку для работы сделал, — топчась на снегу и разминая замерзшие пальцы в перчатках, предложил я.

— Подождет строганина, — задумчиво произнес дядя Саша, стреляя во тьму лучом фонарика.

Понятия не имею, что он пытался разглядеть. Лично я не мог определить даже то, с какой стороны мы пришли три минуты назад.

— Околеем же. Не стоит этот хмырь нашей пневмонии и отмороженных ног. Я уже даже дышать не могу нормально, потому что сопли в носу замерзли.

— Отставить нытье! — рявкнул дядя Саша, продолжая размахивать фонариком. —Человеку, может, помощь нужна.

— Нужна. Табуретку из-под ног выбить, — продрожал я, потирая красный нос. — Всем вокруг только лучше будет, если он окочурится или шатун его какой сожрет. Так зачем мешать естественному правосудию?

— Я не знаю, как у вас там в столицах, а мы тут привыкли работать и добросовестно исполнять приказ, — дядя Саша резко перевел фонарик мне в лицо, отчего в глазах все побелело. — Ты, Денис Денисыч, сам виноват. Я тебе предлагал валенки надеть, но тебе в них, видите ли, немодно. Теперь не ной.

— При чем тут модно?! — взбесился я. — У тебя размер ноги как у Ленина на главной площади! Я же в этот валенок целиком могу залезть и еще гостей позвать. Дядь Саш, я не выдержу больше, пошли в участок, иначе тебе скоро придется еще одного человека от переохлаждения спасать.

— Если хочешь, можешь идти, я не держу. Дорога справа, — он подсветил еле заметную тропку фонариком, — предъявлять ничего не буду, зарплату получишь как положено...

— Да какая зарплата? Тебе что, жизнь беглого зэка важнее коллеги?!

— Есть задача…

— Да иди ты со своей задачей!

Я развернулся на пятках и, скрипя сапогами, побрел в сторону деревни, сыпля по дороге проклятиями и надеясь, что у начальника взыграет совесть и он пойдет следом. Не взыграла.

Шел быстро, почти бежал. Одной рукой держал фонарик, которым светил себе под ноги, другой сжимал рукоятку табельного в кармане. Правда, на таком морозе мне казалось, что ствол обязательно даст осечку, и для спасения придется драться. Но боксер из меня так себе, если честно.

Тропка извивалась точно живая и постоянно заводила меня в какой-нибудь тупик, где тут же исчезала. Но стоило мне вспомнить «такую-то мать» и перевести свет, как она снова появлялась из мрака и, словно дразня, вела дальше мимо серебристых сугробов и тощих елей.

«Неужто потерялся?» — мысль обожгла сильнее морозного воздуха.

Деревни было не видать и не слыхать. Обычно уже на выходе из леса доносится надрывный лай деревенских собак, а сейчас — тишина, как в гостях у покойника. Пальцы мне не принадлежали уже минут десять, сколько ни дыши на них. Я хотел было двинуть обратно к шефу, чтобы высказать еще раз все, что думаю о его принципах, а затем попросить вернуться в участок, но, обернувшись, понял, что тропка перешла от игр к реальным угрозам и исчезла окончательно.

«Елы-палы. Точно потерялся».

Понимая, что останавливаться ни в коем случае нельзя, я попытался сориентироваться по звездам, по снегу на ветках, найти следы животных или хотя бы свои собственные, но в Безрадном законы природы и навигации сильно отличаются от тех, что действуют в остальном мире. Бермудский треугольник сгорел бы от зависти, попади он к нам. Все, что мне оставалось, — это продолжать идти, чтобы попросту не замерзнуть. Рано или поздно тропка должна сжалиться и появиться снова.

«Хоть бы маньяк какой беглый выбежал, что ли, я бы у него дорогу спросил».

Наконец впереди за деревьями замаячил огонек, словно кто-то прикуривал сигаретку. Спустя минуту пламя никуда не делось. Не раздумывая, я бросился прямиком через сугробы. С каждым шагом огонь разрастался все сильнее, а силы покидали меня все быстрее. Ноги проваливались, снега набилось полные сапоги, но я продолжал бежать, чувствуя, что близок к спасению. Скоро стало понятно, что впереди костер. Уже было решив, что нашел логово беглого зэка, я вытащил окоченевшей рукой пистолет и рванул из последних сил, мечтая утереть нос начальнику.

Через несколько мгновений сугробы резко закончились и я выкатился на большую поляну, где мне тут же ударил в лицо жар высокого костра. Вокруг него сидели двенадцать неизвестных лиц разных возрастных категорий.

— Вечер добрый, граждане, — обратился я к незнакомцам, вежливо переводя пистолет с одного на другого. — По какому поводу собрание?

— Ты сам-то чьих будешь? — спросил меня тот, у которого в огромной седой бороде можно было организовать целый отстойник для угнанных машин.

— Младший сержант Денисов, помощник участкового! — попытался грозно отчеканить я, но из-за холода вышло: «Млшдш сржнт Дьнисв, пмшник учтского».

— Милиция, значится, — лениво вступил в разговор другой субъект пенсионного вида с посохом в руке. — Так и что вам угодно, товарищ младший сержант?

Я хотел было снова поинтересоваться тематикой этого несанкционированного собрания, но понял, что лучше зайти с другого бока.

— Провожу поиски беглого преступника. Не видели такого?

Дрожащими от холода пальцами я выудил из внутреннего кармана сложенную втрое ориентировку и передал одному из них, продолжая держать пистолет наготове. Бумажка сделала круг, передаваясь из рук в руки, а затем вернулась ко мне.

— Видать не видали, но помочь имеем возможность. Только не за спасибо, разумеется, — ответил мне какой-то зеленоволосый зумер. Манерами и хипстерским прикидом не по погоде этот тип напоминал мне туристов на Невском в марте месяце. Что самое забавное, этот крендель так и представился — Март — и протянул мне свою костлявую ручонку.

— Сокрытие информации о преступниках влечет за собой уголовную ответственность, — выстучал я зубами.

— Тебе же сказали, что мы не скрываем, а только можем помочь с поисками. Ты точно младший сержант, а не ефрейтор? — завелся эксгибиционист в одной набедренной повязке, которого называли Июлем.

«Какой-то календарь, ей-богу, собрался».

— Прошу прощения, господа — сказал я, уняв внутри себя злобу. — Думаю, мы подошли к лошади не с той стороны. Чем могу — помогу, разумеется.

— Можешь нам всем прописку сделать? А то надоело у костра круглый год сидеть, — выдал кто-то, но ему тут же велели заткнуться и дали звонкий подзатыльник.

— Не слушай Февраля, он у нас неполноценный. В общем, дело такое: есть тут одна девчушка малолетняя… — начал было самый седой, и у меня тут же закрались сомнения: «Малолетняя, значит... А не мало ли я взял с собой патронов?» Но надо было дослушать. — Живет она с мачехой и сводной сестрой. И эта самая мачеха, шельма неугомонная, каждую зиму свою падчерицу отправляет то в дальнюю «Пятерочку» за арбузами, то в лес за подснежниками. Мы раз ее выручили, другой, но всему должен же быть какой-то предел! Мы всю голову сломали, что с этой неадекватной семейкой делать. Хотели мачехе отморозить всё, да как-то не по-людски это. А тут ты — такой весь из себя младший сержант. Блюститель порядка, защитник слабых и обездоленных.

Все двенадцать «подозреваемых» согласно закивали.

— Хотите, чтобы я навестил неблагополучную семью и провел профилактическую беседу?

— Ба-а, видали, какой сообразительный? А вы парня в ефрейторы записали! — тявкнул тот, чей костюм напоминал осенний коллаж, а лицом он был точь-в-точь Шуфутинский.

— И что потом? Как вы мне поможете? — спросил я. Вместе с теплом от огня ко мне вернулась самоуверенность, писклявый голос снова приобрел металлические нотки.

— Ну подснежники же мы девочке как-то каждый год находим. Значит, и твоего друга тоже найдем, если он в лесу, — подмигнул мне Март, и мы ударили по рукам.

Один из этих хипарей ударил сучком по снегу, и под ногами у меня тотчас появилась земля. Ровная, метр в ширину, без единой кочки дорожка пролегла прямо через чащу.

— Слушай, а асфальт так возле дома положить мне сможешь? — спросил я, заглядевшись на чудо, но, когда повернулся, заметил, что у костра никого нет.

«Фокусники, блин. Только вас мне еще на участке не хватало».

Дорожка привела меня к небольшому поселению в десяток домов, окруженному нашим дремучим лесом. Я никогда здесь раньше не бывал, да и дядя Саша ни разу даже словом не обмолвился о том, что под нашей опекой еще один район.

«Надо бы уточнить о прибавке к зарплате» — мелькнула мысль.

Жилище моих новых подопечных оказалось на отшибе. Выудив из сумки тетрадь и карандаш, я начал наружный осмотр: «Обшивка дома сильно обветшалая, соломенная кровля требует ремонта, подъездные пути для служебных машин отсутствуют».

Достучаться до домочадцев удалось лишь с третьего раза.

«Женщина в сильно поношенной одежде, на вид лет пятидесяти. Лицо одутловатое, под глазами огромные синяки, губы неровно подкрашены (зачеркнуто), на губах красный винный осадок, что говорит о пристрастии к алкоголю. Вид слегка лихой и злобный», — так я начал описывать хозяйку дома — ту самую неадекватную мачеху, которая теперь отказывалась пускать меня внутрь. Но я был так вымотан этим холодом и ночными приключениями, что, не дожидаясь приглашения, шагнул на порог, плевав на частную собственность и прочие формальности, а также на крики и угрозы. Пусть хоть в Гаагу едут жаловаться.

Так или иначе, внутри дом выглядел вполне сносно. Не новая, но вполне живая мебель, минимальный набор бытовой техники. Имелся даже спутниковый интернет, вкусно пахло едой, а главное — было очень чисто. Скоро стало понятно почему. Девочка на вид лет девяти, вместо того чтобы спать носом к стенке в своей комнате, носилась по дому как угорелая. С веником, тряпками и целым набором моющих средств. Выглядел ребенок исхудавшим и явно вымотанным — как я после суточного дежурства. На руках и лице — ссадины и следы засохшего теста. Из детской комнаты доносилось сопение второго ребенка.

— Что вам нужно? — спросила женщина.

— Поступила жалоба, — моя рука сама записывала в блокнот: «Несовершеннолетняя эксплуатируется…»

— Какая еще жалоба?! — мачеха фыркнула, встав между мной и девочкой.

Вместо ответа я еще раз обвел взглядом дом и, заметив вазу с подснежниками, указал на них хозяйке.

— И что? — удивилась та. — У меня сестра флорист.

Разыгрывать карту идиота мне было лень, потому я сразу перешел к делу: привел показания свидетелей, поднял вопрос о нарушении комендантского часа несовершеннолетним, упомянул, что ребенок работает с опасной бытовой химией без защиты. Плавно перевел разговор на проблемы с образованием, обязанности опекуна и нецелевое использование пособий. В конце присыпал это все статьями из административного и уголовного кодекса и подсолил интересом соцслужб. Тут ее пыл заметно поутих, речь стала мягче, а взгляд приветливее. Дочку спешно лишили орудия труда и отправили спать, а мне предложили горячего чаю с пирожками.

Профилактическая беседа длилась несколько часов. Ее итогом стало мое обещание заходить с проверкой раз в две недели в течение года. При игнорировании моих замечаний обоих детей ждал приют, а мать — штрафы, принудительные работы и прочие санкции.

На улице потихоньку светало. Обратно в лес я шел сытый, отогревшийся и с чувством выполненного долга. Единственное, чего я боялся, что меня хватился шеф. Но он сам виноват. Пусть ему стыдно будет.

Клуб самодовольных хипстеров я нашел у того же костра, правда, не уверен, что поляна была та же. «Надо бы выписать им штраф за разведение огня в неположенном месте. А заодно заняться вопросом прописки».

— Дело сделано, — объявил я, а затем поведал, как прошли переговоры с девиантным опекуном.

— Молодец, младшой, мы в тебе не сомневались! — похлопал меня по плечу Шуфутинский, за что получил предупреждение. — Ладно, не кипятись ты. Слово сдержал. Уважение от нас и благодарность. А то, что мы так себя ведем надменно, так не обращай внимания. Просто год високосный. В общем, как и обещали, оказываем содействие. Апрель, айда!

С бревна поднялся один из самых молодых, достал свой деревянный посох и, ударив им о землю, провозгласил весну. Сугробы мгновенно растаяли, на деревьях набухли почки. Тут и там выросли ржавые мангалы и те самые подснежники.

— У вас час, тщ младший сержант, — объявил мо́лодец, и я, не теряя ни минуты, из последних сил бросился на поиски.

Нашелся мой «беглый подснежник» на исходе отведенного мне времени. Он оборудовал себе логово в одном из сугробов, прорыв тоннель, как мы с друзьями часто делали в детстве. Сейчас же сугроб представлял собой грязную лужу, в которой наш беглец громко храпел, не замечая перемен. Предупредительный выстрел в воздух сработал лучше любого будильника (я даже подумываю себе на звонок его поставить).

***

— Что, небось нашел поляну с двенадцатью месяцами? — спросил, улыбаясь, дядя Саша, когда я ему привел скрученного преступника. Невозмутимость шефа просто поражала.

— Еще скажи, что ты всё это предвидел! — насупился я, ожидая куда большего удивления.

— Так я все это и придумал, — продолжал ерничать лейтенант. — К ним на поляну может выйти только сильно отчаявшийся человек. А я был уверен, что ты весь изведешься, вот и взял с собой в лес. Я за двадцать пять лет службы в Безрадном так ни разу их и не видел. Решил вот на тебе испробовать метод.

— Значит, воспользовался мной… Знаешь, дядь Саш, не по-товарищески как-то.

— Работа такая, Денис Денисыч. Вот, держи, — протянул он мне шкатулку.

— Это что?

— Повышение.

Внутри коробки, обитой синим бархатом, я обнаружил лычки старшего сержанта.

— Ого! Сразу мимо сержанта?

— Позвгавляю, — промямлил беглец, улыбаясь почти беззубым ртом (по дороге к участку он вел себя крайне не по-джентельменски).

— Ну так за поимку такого кренделя тебе вообще звезда положена. Но ты у нас на офицера сам не пошел учиться, а мог бы, — напомнил шеф.

— Да я еще не решил до конца, хочу ли в органах служить, — признался я, загоняя беглеца в «обезьянник». — Да ты и сам, дядь Саш, двадцать пять лет лейтенантом трудишься, это нормально вообще?

— Лейтенант в обычном мире и лейтенант у нас в Безрадном — это две разные должности. Тут спрос в десять раз больше. Так что, может, ты и прав, что за повышением не гонишься, — он задумчиво почесал подбородок. — Ладно, доставай строганину, будем отмечать!

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr