AlexandrRayn

Воздух гудел от недовольства и бахвальства. Мини-начальнички оккупировали мини-бар и громко ругались из-за того, что их оторвали от каких-то невероятно важных дел, и не стесняясь обсуждали перспективы грядущих отпусков и покупки новых люксовых игрушек, в то время как завод переживал далеко не лучшие времена.

А ведь еще вчера за дверью стояла точно такая же многочисленная толпа. Только состояла она из обычных работяг, которые требовали всего лишь исправного инструмента, чистой спецодежды и справедливой индексации зарплаты.

— Тише, пожалуйста, тише, — директор вежливо просил людей успокоиться, но его голос просто растворялся в клокотании неуправляемой ватаги.

Тут открылась соседняя дверь, и над этим морем голов бригантиной возвысилась самая большая и самая громогласная.

— Я люблю слушать музыку в собственной голове, — волной накрыл присутствующих голос Ольги Прокофьевны. Гомон тут же умолк. — И лучше бы вам быть хором Турецкого, потому что если я пропущу еще хотя бы один куплет из-за этого шума, то вам придется мне его компенсировать.

Дверь захлопнулась, а в повисшей тишине даже внутренние голоса людей превратились в шепот.

— Значит, так, — директор впился взглядом в притихшую толпу. — У нас завелся шпион, вернее, два шпиона. Посему предприятие должно быть полностью проверкопригодным: все нарушения устранить, украденное вернуть, разбавленное восстановить до прежней консистенции. Я лично проверю каждый огнетушитель и каждую запятую в техдокументации. Больных — на больничный, выпивших — за ворота. И чтобы все с этой минуты ходили в касках. Срок вам до следующей пятницы. Вопросы есть?

— А возвращать украденное надо до последней инвентаризации или после?

Андрей Константинович не верил собственным ушам. Да, он действительно запустил в свой огород ненасытные сорняки, но почему-то решил, что надо бороться с одуванчиками вместо развязного борщевика, душившего и без того еле живые грядки.

Руководство разбрелось по заводу и без энтузиазма принялось исполнять указ главнокомандующего.

В обед директор разыскал в столовой жену и, отобрав поднос с едой у инженера по охране труда, подсел к ней.

— Ир, они копают под нас, да? Хотят закрыть завод? Ты что-то говорила им? — спросил он шепотом, оглядываясь по сторонам.

— Кому? — прочавкала женщина.

— Ушакову с этой его терминаторшей.

— С чего вдруг им хотеть закрывать завод? Мы все работаем на его благо. Задача нашей конторы — обеспечить правильное функционирование сверлильного станка.

— Ага, конечно, — фыркнул директор и резко перешел на шепот. — Я не могу так рисковать. Скоро я рассчитаю Ушакова в связи с производственной необходимостью.

— Так тебе же придется ему три месяца зарплату платить. Ты же скорее удавишься, чем пойдешь на такое, — усмехнулась супруга.

— Выбора нет. Либо я его, либо он меня. Как только я подстелю соломку, всё будет кончено. Но ты же никому не скажешь? — он посмотрел на нее с надеждой, как тогда, когда им было по семнадцать и он случайно выпустил любимого попугая будущего тестя в окно.

— Не скажу, — закатила глаза жена. — Но ты параноик.

Всё это время директор лично контролировал возвращение завода к заводским настройкам. И, как оказалось, сделать это было не то чтобы сложно — практически невозможно. Вскрывались такие древние проблемы, пустившие корни, что казалось, будто заводом управляют прямиком из глубин ада. В стенах нашлись замурованные новенькие (до сих пор в пленке) станки, списанные еще до девальвации. От сроков годности газовых баллонов по спине бежали мурашки, на пожарных выходах тренировались в сварке студенты-практиканты и заварили их наглухо, а по документам завод давно числился как птицефабрика номер пять. Еще за забором лежали чьи-то пенсионные накопления в виде двух тонн цветного металла, а на склад ежедневно приходила огромная партия рукавиц, но до рабочих доходило только двенадцать пар в месяц. В связи с этим раз в неделю на импровизированном ринге организовывались бои. Победитель получал пару рукавиц и мог снять с проигравшего любой элемент одежды. Участникам разрешалось самим изготавливать оружие, а вот изготовление тракторов было последним в списке. И ведь за каждой подобной проблемой стояла чья-то подпись.

Наконец полетели головы, начали заводиться уголовные дела, вводиться строгие правила — и всё это ради того, чтобы спокойно уволить Ушакова без каких-либо последствий.

Кстати, об Ушакове. От знакомых из налоговой и банковской системы Андрею Константиновичу наконец пришли отчеты по этому индивиду. Мужчина был чист: никаких просроченных кредитов, штрафов или подсудных махинаций, за исключением возведенного в прошлом году гаража на дачном участке. Но и там вопрос оставался спорным. Из доходов — только работа на заводе и пункт приема крови, где Ушаков числился почетным донором.

«Свою кровь отдал, теперь моей захотел попить», — решил директор, закрывая отчет.

Вместо запланированной недели сроки растянулись на два с половиной месяца. Пока директор проводил свои реформы, штат Ушакова продолжал пополняться. Сокращенные инженеры перетекали из-под одного правящего крыла под другое, но сам Ушаков, как и прежде, продолжал трудиться за станком.

Настал день икс. К Андрею Константиновичу явились остатки руководящего состава и расположились на диване.

— Я так понимаю, это успех? — он мысленно потирал ладони. Ушакову скоро придет конец, и никто ему ничем не сможет пригрозить в ответ. — Раз мы нашли столько проблем и поймали всех к этим проблемам причастных, то теперь и дела пойдут в гору? План развития имеется?

— Имеется, — кашлянул в кулак финансовый директор. — Исходя из анализа ситуации и тех реалий, в которых находится предприятие, самым логичным и перспективным планом будет поджог.

— П-поджог? — вытаращил глаза директор.

— Ага. Мы тут подготовили презентацию… — финансовый директор попросил коллег внести проектор. — Хотите, я покажу вам графики и схему распространения огня? Мы смогли точно определить, где лучше всего начинать палить, и уже притащили туда две канистры растворителя.

— Совсем, что ли, головой поехали? — закричал начальник. — Какой, к черту, поджог?

— Андрей Константинович, выбора особо нет, — развел руками финансовый директор. — Либо поджог, либо банкротство, но и там не так просто. Судя по тому, что было занесено в расходы организации, вы рискуете остаться без последних штанов, а бухгалтеру, да и мне в принципе тоже, придется бежать из страны и искать политическое убежище.

— Всё настолько плохо? — начальник окончательно поник.

— Нет, всё намного хуже…

— Сколько мы еще продержимся?

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю, из каких средств вы платите зарплаты и на что содержите помещение. Я все-таки за поджог.

Остальные участники собрания согласно закивали.

Директор попросил всех выйти, а сам прополз через мини-бар в бухгалтерию, где, сверившись с данными, тяжело вздохнул.

Спустившись на первый этаж, он на ватных ногах медленно пошагал в никуда. Хотелось просто прогуляться по заводу. Взглянуть хотя бы еще разок на работающее производство, надышаться перед концом ядовитой пылью. Мысли в голове путались, все проблемы стали казаться мелочными. Даже Ушаков, стоящий за своим блестящим станком, совершенно не раздражал взгляд. Всё это больше не имело никакого значения. Завод убили не шпионы и не наглые слесари — его убило безалаберное и никчемное руководство.

«А что вообще там делает Ушаков?» — нахмурился Андрей Константинович, разглядывая огромный поддон с готовыми деталями и кипу чертежей на верстаке. Он медленно подошел к своему оппоненту.

— Привет, Юр. Ну как дела? — как бы невзначай поинтересовался Андрей Константинович. — Что сверлим?

— Дела идут, — не отвлекаясь от работы, ответил Ушаков. — Сверлим детали для новых моделей тракторов.

— Каких еще новых моделей? — Андрей Константинович подошел ближе и озадаченно взглянул на проект. Чертежи были ему незнакомы. Завод никогда не выпускал ничего подобного. Это была диверсия. — Кто и когда это запустил в работу?! — немедленно потребовал он объяснений.

— Дак вы же сами и запустили пару месяцев назад. Когда принесли чертежи тех деталей.

— Что-о-о?! — Андрей Константинович лихорадочно начал перебирать листы. — Совсем охренел?! Да я тебя… Я тебя!!! Хотя…

Он махнул рукой, понимая, что уже нет смысла строить из себя начальника. Ему и руководить-то больше нечем. Но вот что странно… если внимательно осмотреться... Директор повертел головой: станки деловито гудели и неустанно продолжали резать, сгибать, кроить. Приодетые в новые спецовки и каски рабочие усердно трудились, словно предприятие не делало свой последний предсмертный вдох. По цеху всё так же растекался крепкий аромат свежеразбавленной грунтовки.

— Да вы не переживайте так, Андрей Константиныч, всё схвачено. Вы лучше помогите нам придумать название новой модели. Для выставки надо.

— К-какой еще выставки?..

В глазах потемнело, ноги стали подкашиваться. Директор начал падать, но тут под руку попалось ведро, на котором раньше восседала секретарь слесаря.

— Аграрной, какой же еще, — буднично ответил Ушаков, — на следующей неделе. Ваша супруга предложила поучаствовать. Говорит, что есть большие шансы выйти на новых крупных клиентов с Дальнего Востока. Хотя мы и так сейчас загружены по самое не балуй. Все-таки тендер выиграли…

— Ю-ю-юра, прекрати издеваться, ты победил. По-бе-дил! — слезы душили начальника, хотелось кричать от бессилия. — Заводу кабздец! К чему эти твои издевки?!

— Да какой кабздец, Андрей Константинович? — Юра нажал на кнопку, и мотор, сделав еще несколько оборотов, замер. — Всё нормально. Работаем, живем, будем развиваться. Сами посмотрите, никто же не стоит, балду не пинает. Наконец всё работает как надо. У ребят нормальный инструмент, спецовка, вытяжка тянет, кран-балки поднимают, компрессоры выдают нужное давление — всё новенькое, качественное и работает. И всё это благодаря вам.

— Но… но… но ведь заказов почти не было! И что это за новые трактора? Кто разработал, откуда тендеры? Юра, я что, ударился головой об этот дурацкий швеллер, торчащий из стены?

— Спилили его уже давно, — показал Ушаков на стену, — вы не ударялись. Просто пока вы занимались внутренней чисткой и восстановлением производства, наш отдел занимался всем остальным. Мы прособеседовали всех управленцев и инженеров, которых вы уволили, и отобрали самых адекватных.

— Были и такие?..

Ушаков кивнул.

— Ольге Прокофьевне в Сколково подсказали, как ваши чудо-детали можно применить. Они ведь действительно произвели фурор в нашей сфере и помогли победить те косяки, из-за которых мы проигрывали конкурентам. Теперь наша слабая сторона стала нашим преимуществом. Собственно, с того самого момента и выстроилась четкая позиция по работе. И всё это, повторюсь, благодаря вам.

Ушаков, конечно, улыбался как самодовольный идиот, но, кажется, был искренен.

— Х-х-хочешь сказать, что мы продолжаем работать? И завод не закрывается? — уже чуть ли не кричал от нахлынувших эмоций директор.

— Закрывается, — тяжелым невидимым топором рубанул Ушаков. — Придется нашим конторам провести слияние и работать под общим новым именем, если вы, конечно, готовы поступиться принципами. Вам супруга всё объяснит.

Директор хотел было открыть рот, чтобы возразить, но Ушаков тут же добавил:

— Ваше императорское величество никуда не денется. Трон под вами не шатается. Корона останется на голове, скипетр — в руках, а мы — ваши верные подданные — на своих рабочих местах. Каждый должен делать свою работу.

Андрей Константинович не мог поверить в происходящее. Ему потребовалось несколько часов бесед с инженерами, переговоров с женой и даже с бывшим первым ассистентом охранника Федора. Но в итоге его смогли убедить, что всё сказанное Ушаковым является чистой правдой и завод должен выкарабкаться со дна в ближайшие годы. Правда, финансового директора всё же придется уволить.

***

— Так и где ваша секретарша? Я должен поговорить с ней, это же ведь ее рук дело, я верно понимаю? — вернулся он к сверлильному станку в конце рабочего дня.

— Она ушла. Сказала, что ее миссия здесь выполнена, — ответил Ушаков, убирая рабочее место.

— Какая еще миссия? Она же ведь просто секретарь, — подначивал директор.

— Честно говоря, я вообще не понимаю кто она такая… — признался слесарь. — Всё же началось после того случая со сверлами. Ну, когда вы себя повели как засранец.

Директор сделал вид, что пропустил колкость мимо ушей.

— Я пришел домой и выложил объявление о поиске работы. На следующий день мне позвонила Ольга Прокофьевна и начала расспрашивать о причине увольнения с прежнего места. Ну я на эмоциях и вывалил ей всю подноготную вашего безобразия.

— Так прям и безобразия?

— Там другие слова были, я просто научился выражаться скромнее благодаря Ольге Прокофьевне. Ну вот она и предложила всю эту схему с секретарством. Чтоб вы понимали: денег она с меня не брала. Сказала только, что надо быть готовым взять на себя некоторую ответственность и быть готовым работать «вопреки», но результат обязательно будет и будет положительным для всего предприятия, если только вы, — он показал пальцем на директора, — не сдадитесь и будете проявлять свой характер. Ну вы и проявляли.

— Так она не засланный шпион, получается?

— Засланный, определенно засланный, но не шпион. — Ушаков закончил уборку и, закинув в рот леденец, устремился в сторону раздевалки. Директор засеменил за ним. — Она сказала, что ей на пенсии скучно и нравится наводить порядок в разных структурах, в том числе и в обычных семьях. В общем, ушла она сегодня утром, но обещала следить за нами дистанционно. И еще просила передать, что «в следующий раз, если вы начнете забываться и возьметесь за старое, она найдет нам нового директора».

Андрей Константинович проглотил комок в горле, но мысленно уже пообещал себе сделать всё возможное, чтобы никогда больше не встречаться с этой женщиной.

— Слушай, Юр, а фамилия-то у нее имеется?

— Ага. Странная какая-то… Набекрень. А вам зачем?

— Ну ты же просил название для новой модели тракторов. Теперь оно у нас есть.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Весь вечер Андрей Константинович не выпускал из рук телефон. В его поисковике то и дело мелькали запросы: «Загадочные рисунки древних инков», «Детали современных космических кораблей в разрезе», «Китайские головоломки времен династии Цин». Он собирался дать Ушакову задачу, решив которую, человек мог бы сразу преподавать в Кембридже.

Остаток дня Андрей Константинович потратил на то, чтобы дергать за ниточки и искать компромат на Ушакова и его вездесущую секретаршу. Кто-то же финансировал этих саботажников! Первой в голову пришла мысль о конкурентах. Вот только его тракторный завод и так болтался на дне всех отраслевых рейтингов. Его трактора проигрывали по качеству, количеству и вообще были позорной печатью города и главной темой всех местных анекдотов. Так кто же копает под него? Масоны? Иллюминаты? Тесть?

Отношения с женой стали натянутыми и приняли форму презрительного бойкота: холодное приветствие после работы, холодный суп в тарелке, холодные руки под одеялом, где и состоялся первый за весь вечер разговор.

— Ты ведь специально это сделала? Чтобы насолить мне? — сквозь зубы процедил Андрей Константинович.

— Я устроилась потому, что во мне нуждались. Юрий Иванович сказал, что я важный член его новой команды.

— Юрий Иванович твой — обычный зарвавшийся слесарь. Он — никто, грязь из-под ногтей. Да и что это за должность вообще — начальник мотивационного отдела? Дальше что? Руководитель департамента стратегического бездействия?

— Я выстраиваю корпоративную культуру и стратегию развития. На мне — моральный климат в коллективе и эффективность труда, — гордо заявила жена, отвернувшись.

— Ир, на любом предприятии работает только одна мотивация — финансовая, и дополнительный начальник лишь понижает шансы на ее осуществление, забирая себе часть этой самой мотивации, — потянул на себя часть сорванного одеяла муж. — А еще я хочу напомнить, что твоя должность не связана с нашим заводом. Кого ты собралась мотивировать? Там персонал — два с половиной землекопа, включая тебя.

— Вообще-то нас уже четверо. Твой охранник к нам перешел.

— Федор?! — резко сел в кровати директор.

— Нет, я про собаку. Ротвейлер который. На нем пока отдел внутренней безопасности предприятия и частично бухгалтерия, — женщина зевнула и потянулась за берушами на тумбочке.

— Ира, ты же понимаешь, что ты не за тех воюешь?

— А я вообще не воюю. Это ты никак не хочешь придушить свое собственное эго, попросить прощения у всех, к кому относился как к той самой грязи из-под ногтей, включая меня, и начать меняться.

— Мне не за что просить прощения, и меняться я не собираюсь!

— Ну, значит, увидимся завтра на поле боя. Вернее, в столовой.

Следующим утром директор ворвался в кабинет Ушакова как ураган, но, встретившись лицом к лицу с секретаршей, которая одной рукой меняла воду в кулере, а другой чистила люстру, не отключив при этом питание, — вышел и вошел со стуком.

— Юра, после обеда у тебя будет срочный заказ на пятьсот деталей для наших новых тракторов. Сделать надо к четвергу, — бросил директор на стол слесаря чертежи и тут же, выпучив глаза, спросил: — Это что, стол из ореха?!

У самого директора в кабинете стоял старый облезлый урод из клееных щепок. Половина ящиков не открывалась, другая — вываливалась вместе с содержимым. Любой уважающий себя костер побрезговал бы таким топливом.

— Да, Ольга Прокофьевна увлекается столяркой. Подарила на третий день знакомства, — погладил Ушаков лакированную поверхность.

Андрею Константиновичу обычно секретари на третий день дарили походы к дерматовенерологу. Исключением стала только Дашенька, не стремящаяся к быстрому карьерному росту.

Ушаков глянул чертежи и сказал, что такое в условиях тракторного завода не изготовить. Более того, он вообще не уверен, что в регионе есть станки, способные создать что-то подобное.

— Это ты с мастером решай. Я просто мимо шел в свой кабинет и решил занести тебе по дороге чертежи. В четверг должно быть готово, от этого зависит вся наша работа, — победоносно оскалился начальник.

К столу подошла Ольга Прокофьевна и, едва взглянув на чертежи, спокойно произнесла:

— А-а, детали скрытого крепления гермозатвора для космического шаттла и шестиугольные циньские замки. Не волнуйтесь, Юрий Иванович, к четвергу будут. Может, и к вечеру среды — позвоню внучке. Она в Сколково-2 руководит мотивацией ЧПУ-отдела.

— Сколково… два? — голос директора стал тонким, как у мальчика-подростка. — Разве такое есть?

— Настоящий НИИ, не тот, что по телевизору. Они для меня новые моющие средства разрабатывают. Ваши детальки сделаем в лучшем виде, не переживайте, — она подмигнула, и у Андрея Константиновича резко скакнул сахар.

Выйдя из офиса Ушакова, он аккуратно прикрыл за собой дверь. Возле отдела кадров толпились несколько человек.

— Я директор этого завода, могу проинтервьюировать вас, — обратился Андрей Константинович к посетителям.

— Вы тот самый Юрий Иванович Ушаков? — тут же подскочил к нему один из соискателей.

Издав что-то вроде скорбного рычания, директор метнулся к себе в кабинет и запер дверь на три оборота замка.

— Андрей Константинович, у нас заказчик просит отозвать тринадцать тракторов из-за проблем с гидравликой и выплатить им неустойку. А еще наша машина перевернулась по дороге на базу вместе с новыми двигателями, — раздался голос Дашеньки по громкой связи.

— Сейчас есть проблемы поважнее!!! — закричал в ответ начальник и, отключив телефон, принялся составлять план.

***

Ушаков и его секретарша были как кишечная палочка, чье влияние быстро распространялось и заражало весь организм предприятия. По заводу поползли слухи о телохранителе крановщика, который никому не нравился из-за своего вредного характера, и личном сомелье вечно пьяного карщика. Люди, как мартышки, копировали поведение друг друга, и это начинало выходить из-под контроля. Андрей Константинович решил во что бы то ни стало не дать деталям из Сколково попасть на завод вовремя.

Требовались решительные меры, и директор начал раздавать указания: усилить охрану — нанять побольше собак, перед воротами вырыть ров и установить пулеметы. Любой ввозимый на территорию завода груз проверять в три этапа, а чужие автомобили и вовсе не пропускать до особого распоряжения. Всю оплату отныне проводить только по личному согласованию с директором. Ввести тотальный контроль сотрудников, включая биометрию (отпечатки рук, ног и лица).

Из всего перечисленного бюджета хватало только на пункт с контролем въезда и проведением оплат. Этого было вполне достаточно: ни одна посторонняя машина теперь не могла проехать, даже имея на руках все необходимые документы. А когда прислали счет из Сколково, Андрей Константинович с довольной ухмылкой отправил его в мусорную корзину и приготовился ждать четверга.

Ушаков ходил чернее тучи, и это было заметно. А вот Ольга Прокофьевна и вовсе пропала. Андрей Константинович решил, что наконец выиграл битву, и начал потихоньку заниматься другими делами, надеясь, что очень скоро всё вернется в прежнее русло.

***

В четверг утром директор, как обычно, рассекал улицы города на своем огромном немецком внедорожнике и попивал горячий, как магма, кофе. Он был в двух километрах от завода, когда дорогу ему перекрыла ГАЗель.

Как только пассажирская дверь открылась и оттуда вышел человек, кузов машины стремительно оторвался от земли, по которой елозил дном. Пассажир подошел к заднему борту машины и, открыв его, явил миру поддон с какими-то железками. Директор узнал Ольгу Прокофьевну. На руках у нее были перчатки, а на поддоне, судя по всему, лежали те самые детали из Сколково.

Ольга Прокофьевна взяла огромную стопку пластин и потащила к директорской машине. Андрей Константинович хотел резко сдать назад, но наехал колесом на ногу секретарши и, в отличие от лежачих полицейских, это препятствие можно было только перелететь.

— Багажник! — скомандовала женщина.

Растерявшийся Андрей Константинович попытался заблокировать дверь, но Ольга Прокофьевна, не обращая внимания на характерный щелчок, потянула за ручку и открыла багажник вместе с вырванным замком.

— Что вы делаете?! — громко завопил начальник то ли от негодования, то ли от обжигающих грудь капель ароматного и насыщенного напитка, произведенного из лучших кофейных зерен.

— На заводе новые правила ввели, боюсь, что из-за них вы не успеете вовремя получить свои жизненно важные детали, — без намека на сарказм ответила Ольга Прокофьевна и за два подхода погрузила остатки изделий в багажник, который быстро набился под завязку. Теперь уже днище директорского джипа чиркало по асфальту.

— А что, институт работает по постоплате? — спросил встревоженный этим захватом Андрей Константинович.

— Нет. И счет, который вам посылали, тоже не был оплачен. Я взяла выходные и съездила на предприятие, чтобы изготовить ваш сверхсрочный заказ. Наверное, это будут очень хорошие трактора. В НИИ готовы даже выкупить один образец для изучения, — снимая перчатки, сказала Ольга Прокофьевна.

Директор собирался доехать до ближайшего пункта приема чермета и сдать эти проклятые железяки, но тут услышал:

— Езжайте аккуратно, а то у вас амортизаторы вывалятся. Я буду идти сзади и приглядывать, чтобы ничего по дороге не потерялось.

Как бы сильно Андрей Константинович ни жал на газ, фигура Ольги Прокофьевны всегда отражалась в одном из зеркал. Так они вместе и добрались до завода, где Ольга Прокофьевна уселась на пассажирское сиденье, чтобы ее тоже пропустили вместе с директором через КПП. Правда, ей пришлось высунуть одну ногу, чтобы отталкиваться от асфальта, потому что днище уже вовсю оставляло за собой каскады искр.

Посмотреть на чудо-детали собралась половина цеха.

— Молодец, Юра, — процедил сквозь зубы директор, крутя в руках загадочные крепления и шестиугольные замки.

— Спасибо, Андрей Константинович. Ради любимого завода всегда приятно стараться. Не терпится новые трактора увидеть.

— Ага, — кисло поддакнул начальник и приказал мастеру забрать поддон.

— А что мне этим делать? — спросил тот, глядя на китайские головоломки.

— Разгадывай. Как поймешь, в чем суть, звони в Сколково и говори, что скоро приедет новый трактор, — брякнул директор и в совершенно расстроенных чувствах направился в свой кабинет.

Не успел он закрыть за собой дверь, как его мобильный завибрировал. На экране высветился номер подполковника следственного комитета.

— Алло, Вадик, ну что там? Нарыл чего? — в нетерпении спросил директор и нервно зашагал по кабинету.

— Ты, Андрей, меня кого попросил проверить? — голос в динамике звучал злобно и одновременно встревоженно.

— Секретаршу, а что? — присел в кресло начальник.

— Эта секретарша, чтоб ты понимал, принимала звонки и протирала пыль с подоконников у таких людей, которые по своему желанию цифры на экранах мировой фондовой биржи меняют. И речь не о каких-то там хакерах, чтоб ты понимал.

— Но я не понимаю… — нахмурился директор.

— Чтоб ты все-таки понимал, — кажется, на той стороне глубоко затягивались сигаретой, — она и кнопки «всякие-разные» протирала, и чемоданчики помогала упаковывать.

— Вадик, какие к черту кнопки? Какие чемоданчики? В лифте, что ли? Везде сенсоры давно, а чемодан любой дурак упакует.

— Господи, как ты директором вообще стал? Короче, чтоб ты понимал, я не знаю, почему ваш Титаник еще на плаву, потому что айсберг буквально рухнул вам на голову. Всё, короче, мне больше не звони и номер мой забудь.

Голос умолк, и внутри директора тотчас поселилась тянущая желудок тревога...

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Один на один с подчиненными директор был слоном против Моськи. Но когда Мосек сто семьдесят штук, а ты старый и больной мамонт с лишним весом и камнями в желчном пузыре — шансы в пользу лающих.

— Роза Карловна, я к вам зайду через пару минут, откройте, пожалуйста, окно, — позвонил директор в отдел кадров и, переодевшись, вышел на карниз.

Кабинет кадровика напоминал склеп вампира. Сама Роза Карловна восседала на черном кожаном троне и напоминала сильно располневшего на холестериновой крови графа Дракулу. Колец у нее на пальцах было столько, что, когда она приходила на рынок, цыгане отдавали ей часть дохода.

Женщина была не одна. Ольга Прокофьевна сидела напротив и попивала чай с ягодным вареньем. Стол, за которым сидели дамы, напоминал татарскую свадьбу: домашние пироги, эклеры, конфеты в золотых обертках, халва, пахлава, имбирные пряники, хворост. Кажется, между этими двумя велась приятная беседа.

— И вы тут, — с презрением глянул на своего врага директор, слезая с подоконника. — А это даже хорошо — будете свидетелем тех последствий, к которым привели ваши «благородные» действия. Роза Карловна, — снова обратился он к кадровику, — мы набираем новый штат сотрудников, надо выложить объявления.

— Так у нас старые объявления уже три года висят активными. Просто никто не звонит из-за соотношения списка требований к кандидатам и уровня зарплаты, — хмыкнула кадровик.

— Значит, надо внести изменения. Пишите: конкурентная заработная плата, оклад плюс премия. Дружный коллектив и поддержка на всех этапах работы, карьерный рост…

— Андрей Константинович, вы заранее предупреждайте о таких заявлениях. Дайте я хотя бы иконы сниму и Трудовой кодекс в сейф уберу… — чуть не подавилась чаем сотрудница. — Мы, конечно, можем выложить весь этот… — она хотела сказать «бред», — э-э-э… чудесный набор бесконечных ожиданий, но вам самому придется подождать. Ольга Прокофьевна попросила меня провести сегодня три собеседования, сейчас как раз должен подойти один из кандидатов.

— Что?! Мне ждать?! Роза Карловна, может, вам тоже замену найти? —мужчина ударил кулаками по столу, раздавив два эклера. Ему начинало казаться, что он уже никакой не директор, а так — директоросодержащий продукт.

— Андрей Константинович, — женщина была спокойна, как сын декана в день результатов ЕГЭ, — я, в отличие от других, в курсе реального положения дел, и меня пугать конкуренцией бессмысленно.

— Может, проще никого не искать, а применить все ваши условия для уже трудоустроенных сотрудников? — вставила свои пять копеек Ольга Прокофьевна.

— Вас никто не спрашивал! — рявкнул начальник. — Я понятия не имею, кто вы и что задумали, но одно могу сказать точно: увольнение Ушакова теперь дело принципа. И как только я его вышвырну, вы полетите следом за ним.

С этими угрозами он подошел к двери и дернул ее на себя, чуть не сорвав с петель. Каково же было удивление директора, когда на пороге перед ним возникла жена.

— Ира, а ты чего тут делаешь? Почему не позвонила?

Еще немного — и Андрея Константиновича можно было бы заносить в Книгу рекордов Гиннесса по количеству испытанных шоков за самый короткий период.

— Так я не к тебе, — супруга уверенно шагнула в кабинет, — я на собеседование.

— Здравствуйте, Ирина Аркадьевна, вы, наверное, по поводу вакансии начальника отдела мотивации? — Роза Карловна расцвела в улыбке. — Знакомьтесь, Ольга Прокофьевна — ваша будущая коллега. Юрий Иванович Ушаков скоро подойдет, можете подождать его здесь или в его кабинете.

— Ира… Ты с ума сошла?! Что за… Да что здесь происходит?!

— Я давно просила тебя взять меня к себе в штат, — повернулась Ира к супругу. — Мне надоело дома сидеть и заодно хотелось посмотреть на твоих секретуток (видимо, она уже пересеклась с Дашенькой). Ты всё убеждал, что у вас на заводе для меня нет должности. А вот теперь, оказывается, нашлась.

От коварной улыбки жены у директора заныло то место, где у обычных людей находится сердце.

— Ира, я запрещаю!..

— Поздно запрещать, Ваше тракторейшейство. Я уже сложила полномочия на кухне и передала их клининговой компании и доставке готовой еды. Всё, увидимся на работе! — Ира захлопнула дверь перед мужем. — Ой, а у вас тут пахлава. Обожаю… — глухо донеслось из закрытого кабинета.

Андрей Константинович с ужасом осознал, что банда Ушакова только что обзавелась собственной крышей.

В конце концов бастующая толпа работяг, как и следовало ожидать, вернулась к своим рабочим местам. Запал у них был недолгим и вялым, как в дешевом новогоднем фейерверке, купленном с рук у китайца с киргизским паспортом в подземном переходе Воронежа в середине июня.

Люди не хотели терять и без того скромные премии. Многие держались за место из-за стабильной оплаты, а кто-то просто привык к тому, что было знакомо и понятно. Но это вовсе не значило, что они забыли о причине своего короткого восстания — просто работать тоже было нужно. В конце концов, завод должен жить, а до директора они еще достучатся. И, кажется, теперь у них для этого появилась своя колотушка.

Андрей Константинович в очередной раз вернулся в свой кабинет, прошел к креслу через минибар, включил компьютер и приготовился ловить Ушакова на нарушениях. По его задумке достаточно было несколько граммов металлической стружки, оставленной Ушаковым на станке перед обедом, чтобы сорвать все слесарные разряды с невидимой шинели противника.

Камеры видеонаблюдения полностью охватывали владения директора. Механические глаза поделили цех на участки, и каждый работяга был в поле зрения. Лишь один клочок территории представлял собой яркое непроглядное пятно. Этим участком, разумеется, являлось место работы Ушакова.

По рации директор попросил низшее руководящее звено узнать причину. Через пятнадцать минут ему доложили, что камера полностью в исправном состоянии.

— Но у меня слепая зона. Кто-то направил в камеру прожектор! Я даже знаю кто…

— Нет прожекторов, Андрей Константинович! Хотя по норме, их тут действительно не хватает. Раз уж такое дело, может, закажем парочку и…

Директор отключил рацию, не дослушав.

За последние сутки Андрей Константинович появился в сборочном цехе больше раз, чем за прошедшие полгода. Еще на подходе к сверлильному станку Ушакова он машинально прикрыл глаза рукой. Чтобы пройти остаток пути, пришлось надеть сварочную маску. Причиной такого яркого света стала отнюдь не установка нового неутвержденного оборудования. Просто сверлильный станок и рабочая зона вокруг него были начищены Ольгой Прокофьевной до такого блеска и стерильности, что можно было проводить операцию на мозге. Директор даже знал, кому бы с радостью вогнал парочку сверл.

Андрей Константинович обошел площадку со всех сторон, но не нашел, до чего докопаться. Он хотел подбросить на станок немного стружки, но не обнаружил даже пыли.

«Если подобная зараза распространится на всё предприятие, то и штрафовать будет не за что», — пришел он к неутешительному выводу.

Оставалось только привлечь Ушакова за перекуры, но тут взгляд директора упал на верстак, где он обнаружил небольшое ведерко с леденцами и табличку «Курение запрещено». Этот проклятый слесарь подготовился ко всему и как будто был неуязвим.

Мимо, насвистывая, проходил главный инженер.

— Костя, — бросился к нему директор, — нужна помощь светлой головы.

— Вы же всегда говорили, что моя голова не подходит даже для краш-теста наших тракторов, — напомнил инженер.

— Да то шутки были. Подходит, очень подходит! Если хочешь, на следующей неделе проведем, — напирал Андрей Константинович, но инженер тут же замотал предметом обсуждения.

— Костя, тут вот какое дело…

Ознакомившись с ситуацией, инженер подтвердил, что проблема действительно имеется. Он и сам давно мечтал о личном водителе, просто не знал, как подойти с этим вопросом к начальству.

— Костя, голова садовая…

— Вы опять? — обиделся мужчина.

— Прости. Но ты не о том думаешь. Я сам буду тебя на своей машине возить на работу и обратно, если ты мне подскажешь, как быть, — тряс его начальник.

— Ну… — инженер почесал затылок о торчащий из стены кусок швеллера, — первым делом логично было бы дать Ушакову задание, с которым он точно не справится. А заодно не помешало бы выяснить, откуда у него и его секретарши деньги на всю эту революцию. В конце концов, я получаю больше любого слесаря, но не то что чужую жену не смогу к себе в штат взять, но и со своей-то еле успеваю положительный баланс сохранять.

— А ведь ты прав! Прав, черт возьми! — просиял начальник, хотя и почувствовал укол обиды за слова о жене. — Надо пробить через своих… Так и быть, — хлопнул он в ладоши, — поставлю вам за это в ПТО настоящий принтер/сканер/копир, чтобы вы вручную больше не рисовали и не копировали чертежи!

— Так что, сегодня после работы встречаемся на стоянке?! — кричал радостный инженер вслед директору, но крик его уже растворился в пустых стенах цеха.

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

Мысленно перекрестив девицу, он подошел к зеркалу и застучал ногтями по зубам марш Тореадора из оперы «Кармен».

К концу дня стало ясно, что Даша уже не вернется, и радостный директор отправился в цех, чтобы зафиксировать преступление и вызвать наряд для задержания. Каково же было его удивление, когда он застал свою помощницу, сидящую по правую руку от Ольги Прокофьевны на перевернутом ведре из-под краски. У Даши теперь тоже имелся стол, сделанный из огромного чемодана, и даже новенький компьютер, который сам директор отказался покупать из-за большой стоимости устройства.

— Дарья Александровна, а что вообще происходит? — еле сдерживая гнев, спросил директор.

— Ой, Андрей Константинович, простите… Я решила уволиться, — виновато улыбнулась девушка. — Ольга Прокофьевна предложила устроиться к ней секретарем. Я занесу заявление на увольнение через час.

Директору потребовалось около десяти минут, чтобы переварить информацию: теперь у секретаря Ушакова был свой собственный секретарь. И как только он допустил эту либеральную заразу в свой огород?

— Дашенька, вы как обычно перепутали лево и право. Эта… — директор оглядел Ольгу Прокофьевну со всех сторон, — женщина… здесь не работает. Она бюрократический рэкетир. Зачем вам такое крупное пятно на вашей и без того незначительной репутации?

— Ну… — Даша стыдливо опустила свои красивые глазки в пол, — она пообещала мне прибавку к зарплате десять процентов, карьерный рост, полный социальный и гастрономический пакеты… — девушка показала на пухлую сумку, набитую домашней едой и всевозможной консервацией, — а еще сшила для меня классную форму! — Даша встала с ведра и продемонстрировала стильный приталенный костюм, который хорошо подчеркивал, но не выпячивал женские формы. — К тому же Ольга Прокофьевна не делает мне никаких двусмысленных намеков...

— Думайте, что говорите! — рявкнул смущенный такими обвинениями начальник.

— Если хотите, я буду и вашим секретарем тоже. Сможете делать мне любые намеки: хоть двусмысленные, хоть трехсмысленные — у меня синий пояс по судоку, — пробасила Ольга Прокофьевна, — я люблю головоломки. Это, кстати, тоже намек.

— Вы мне угрожаете? — не верил своим ушам директор.

— Угрозы — метод трусов. Каждое мое слово — официальное заявление, — спокойно ответила Ольга Прокофьевна.

В этот момент к ним подошел тот самый слесарь, который был должен Ушакову четырнадцать пачек сигарет и, не обращая внимания на директора, начал угрожать секретарю расправой. Ольга Прокофьевна молча взяла самонаборный штамп и направила на агрессора. Раздался щелчок. Слесарь моргнул — и очутился в соседнем цехе. На лбу у него алел аккуратный оттиск: «В просьбе отказано».

«Нужно срочно восстанавливать разрешение на оружие», — в ужасе решил директор. Но эту битву он не имел права проиграть.

— Дашенька, я повышу вам оклад на двадцать процентов, если немедленно вернетесь ко мне, — с трудом выдавил он из себя.

У Дашеньки загорелись глаза, и она встала с ведра.

— Дарья Александровна, я полпред личного массажиста таиландского консула. Два раза в год вы сможете летать в отпуск бесплатно, — нанесла контрудар Ольга Прокофьевна.

Радостная Даша мгновенно вернулась на ведро.

— Даша, я выдам вам беспроцентный кредит на машину, — не сдавался директор, и Даша тут вскочила на ноги.

— В яхт-клубе, организованном мной двадцать пять лет назад, в бессрочное пользование выдается судно, — тут же парировала секретарь, вернув Дарью на ведро.

Торги продолжались минут пятнадцать. В какой-то момент ведро отлетело в сторону и Дашины ноги заклинило. Она застыла в позе роденовского мыслителя и не могла более принимать решений. К этому моменту ее оклад вырос вдвое, появился дополнительный отпуск, беспроцентный кредит на машину, расширенный соцпакет и неограниченный абонемент в маникюрный салон. Как только директор зафиксировал все свои обещания на бумаге, Ольга Прокофьевна отступила.

Андрей Константинович даже засмеялся от радости. Он посчитал, что разбил врага в пух и прах и, напрочь забыв об изначальной цели, вернулся в свой кабинет.

— Спасибо, — натужно шепнула Даша Ольге Прокофьевне. Не разгибаясь, она приставным шагом побрела к своему старому рабочему месту.

На следующий день Андрей Константинович решил фиксировать любые нарушения Ушакова, чтобы потом уволить его по всем возможным статьям. Сделать это было несложно: слесари часто опаздывали на работу, курили не по расписанию, никогда не следили за чистотой рабочего места и собственной речи. Хоть пачками увольняй людей.

Оставалось только приехать утром на работу и начать записывать. Но попасть на территорию завода теперь оказалось не так просто. Облившись кофе и обматерив весь белый свет, директор впервые в жизни уперся в опущенный шлагбаум.

— Что за дела? — рявкнул он на подошедшего юношу в форме охранника, которого раньше никогда не видел. — Уснул, что ли? Не видишь по камерам, кто подъехал?

— Разрешите ваш пропуск, — невозмутимо попросил тот в ответ.

— Я глава предприятия! А ты кто такой? Где Федор? — начальник имел в виду старого пугливого охранника, который обычно выбегал к нему как послушная собачонка и предлагал помыть колеса и фары.

— Федор Сергеевич на совещании. Я его второй ассистент, — ответил паренек.

— В-второй ассистент?! СОВЕЩАНИЕ У ОХРАННИКА?! Вы что, паразиты, тут устроили?

Директор вышел из машины и попытался вручную поднять шлагбаум, но устройство не сильно впечатлилось харизме мужчины и осталось верным охраннику.

Тогда директор оттолкнул юнца плечом и попытался пройти через калитку. Он собирался найти Федора и пинками гнать его в сторону биржи труда. Но тут из будки степенно вышел первый ассистент охранника — огромный ротвейлер с холодным задумчивым взглядом. Собака выглядела так, словно повидала многое. Не хватало только папиросы в уголке рта и сдвинутой на затылок кепки. Пес даже не гавкнул — так сильно был уверен в своем образе.

Всё это несомненно являлось влиянием той мерзкой секретарши.

Впервые в жизни Андрей Константинович проникал на собственный завод через дырку в заборе. Затем, оглядываясь по сторонам, он перебежками достиг сборочного цеха.

— Опаздываете, — заметил с улыбкой Ушаков, встретившись с директором у туалета.

Слесаря было не узнать. На нем красовалась новенькая практичная форма, сшитая по всем регламентам, но при этом выглядевшая более стильно, чем пропахший потом, облитый кофе и изодранный ржавыми прутьями забора костюм директора. В такой одежде — хоть к станку, хоть в ресторан, хоть на Губернаторскую елку.

— Ты будешь уволен до конца дня, — прошипел взмыленный начальник, сверкая глазами, полными праведного гнева, и рванул к своему кабинету. Но не добежал.

От первых ступеней лестницы до самой двери его офиса стеной стояли работники завода. Воздух гудел, как перегруженный трансформатор — народ возмущался. То ли из-за новых рукавиц и инструмента, которые вчера мистическим образом достались только Ушакову, то ли из-за повышенного оклада секретарши Дашеньки. Попадать под горячую руку толпы было контрпродуктивно, и начальнику снова пришлось искать обходные пути.

Бухгалтер Зоя Олеговна чуть не родила на шестом месяце, увидев, как с улицы в ее приоткрытое окно на втором этаже забирается директор.

— Не сметь! — запретил ей рожать тот. — У меня нет сейчас времени искать нового бухгалтера. Ты вчера разобралась с нашими проблемными счетами, которые я просил подготовить для налоговой? — спросил он, оказавшись внутри и стряхивая с себя фасадную крошку.

— Нет, — несмело заявила женщина, закрывая окно.

— Я же тебе сказал: пока не закончишь, с работы ни ногой. Чего неясно?

— П-п-простите, Андрей Константинович, — с трудом перебарывала дрожь в голосе бухгалтер, — но я вчера узнала от своего юриста, что рабство в нашей стране по-прежнему незаконно, хотя вы и убеждали меня в обратном…

— Какой еще, к черту, юрист? Откуда у тебя, дурынды, деньги на юриста?!

Мужчина схватил со стола кружку бухгалтера и разбил ее об пол. Стало чуточку легче.

— О-о-ольга Прокофьевна подрабатывает уборщицей в юридическом институте и параллельно ведет практику у студентов. Она вчера раздала нам номера отличников и нескольких преподавателей. В общем… — бухгалтер еще больше стушевалась, но потом взяла себя в руки и твердо заявила: — Я теперь буду работать строго по установленному договором графику. И вот еще, — Зоя Олеговна дерзко поправила куцую челку набок, — больше не звоните мне в выходные с вопросами: «Можно ли записать поход в баню с девочками как расходы фирмы».

Директор не верил своим ушам. Весь монолит его авторитета, воздвигаемый годами, трещал по швам. И всё из-за какой-то хабалки, приведенной на его завод идиотом-слесарем.

— В общем, по поводу рабства, — вырвала его из раздумий бухгалтер. — У меня тут двадцать три заявления на отпуск, подпишите, пожалуйста, — она аккуратно пододвинула бумаги начальнику. — Люди нервничают. И за кружку, семьсот рублей переведите, будьте добры… — показала она на осколки.

— Я ее убью… — процедил сквозь зубы Андрей Константинович. — Я точно ее убью.

Продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

— Повторяю, директор занят. На запросе нужно поставить печать инженера по охране труда и нач… — Дарья не договорила, потому что Ушаков смог ее отодвинуть своим широким плечом и обрубком сверла вскрыл замок. Директор стоял перед зеркалом и выстукивал мелодию из какого-то сериала ногтями по зубам.

— «Реквием по мечте» сможете сыграть? — с жаром спросил Ушаков, бросая сверло на стол. — А то мы уже потеряли всякую надежду на ваше участие в жизни коллектива.

— Юра, я не понял, у тебя что — назначено? — совершенно безучастно спросил начальник, лениво поворачивая голову. — Тебе Дашенька не объяснила, как теперь у нас коммуникации выстраиваются?

— Андрей Константиныч, вы заканчивайте эту эпидерсию и спускайтесь на нашу грешную землю, пока не случилось страшное.

— Эпидерсия… Слово-то какое, — вздохнул начальник, отвернувшись обратно к зеркалу.

— Сами начали со своими коммуникациями, — буркнул Ушаков. — Мне сверло нужно, а снабженец не дает. Чем я работать должен?

— Составь запрос секретарю и запишись, а там посмотрим.

Директор больше не обращал внимания на Ушакова, как если бы тот был просто сквозняком.

— Я уволюсь!

— Не уволишься. Тебе пять лет до пенсии, куда ты пойдешь?

— Ах так… — слесарь прищурился и, забрав обрубок сверла, направился к двери. — Что ж, в эту игру могут играть двое…

Вечером, придя домой, Ушаков подсчитал свои накопления, отложенные на отпуск, и, вопреки уговорам жены, выложил своеобразное объявление в интернете.

Через пару дней он пришел на работу в сопровождении какой-то неопознанной особы — женщины, чьи габариты можно было описать лишь тремя отдельными проектами, а строгий костюм-тройку ей, очевидно, шили на парусной фабрике. Вид у нее был суровее, чем у целой бригады технадзора. В обеих руках она держала по чемодану, в каждом из которых можно было легко вынести с производства готовый трактор.

Под удивленные взгляды коллег парочка проследовала к станку Ушакова.

— Ольга Прокофьевна, будьте добры, подготовьте место, — деловито произнес слесарь, и его сопровождающая, достав из чемодана раскладной стул и стол, поставила их в углу у сверлильного станка. Сама же присела на перевернутое ведро, а чемодан использовала вместо журнального столика, на который водрузила лампу и ноутбук.

— Здоро́во, Юр. Сигареткой не угостишь? — хотел было подойти к Ушакову один из коллег, но путь ему преградила женщина в костюме.

— Стоять. У вас назначено к Юрию Ивановичу? — спросила дама голосом, от которого даже мурашки не смели двигаться с места.

— В каком смысле — назначено? — удивился мужчина.

— Вы можете составить запрос и записаться в журнале. Как только Юрий Иванович будет готов ответить, я с вами свяжусь.

Мужчина лишь нервно усмехнулся и уже собрался обойти эту странную особу, но это оказалось не так просто. Кажется, женщина имела свою собственную гравитацию, и слесарь просто крутился вокруг нее как космический спутник, не в силах оторваться. Оказавшись перед лицом дамы в третий раз, он потребовал прекратить его бесить и даже хотел обозвать ее чем-то неприличным, но тут у этой мадам зазвонил чемодан. Достав из него огромную трубку, она произнесла:

— Да, Юрий Иванович.

Сидевший рядом Ушаков звонил с мобильного.

— Поняла, Юрий Иванович, — сказала женщина и, положив трубку, начала что-то выстукивать на ноутбуке. Через пару мгновений из чемодана послышался звук работающего принтера.

— Держите, — протянула она бумагу слесарю.

— Что это? — спросил тот, глядя на непонятные цифры.

— Это ваша дебиторская задолженность, — совершенно спокойно ответила Ольга Прокофьевна.

— Что-о-о? Тут написано, что я должен четырнадцать пачек!

— Всё верно. Этот расчет сделан за последние два года. Как только закроете долг, сможете подать заявку на новую сигарету. .

Слесарь еще что-то пробубнил себе под нос, но в итоге ушел ни с чем.

Работать Ушаков, кажется, не собирался. Он просто сидел перед станком и попивал чай из фарфорового сервиза.

Через полчаса явился начальник участка с требованиями разъяснений.

— Все претензии вы можете отправить на почту Юрию Ивановичу или на его юридический адрес, — протянула женщина визитку.

— Слесарь-сборщик пятого разряда Юрий Ушаков. Режим работы… — начал читать вслух начальник участка, но тут же разорвал бумажку. — Да ты кто вообще такая?!

— Меня зовут Ольга Прокофьевна, я секретарь Юрия Ивановича, — протянула женщина уже свою визитку. — Являюсь официальным представителем Юрия Ивановича и имею полное право сопровождать его везде. Вот заверения и доверенности от его адвоката, нотариуса, лечащего врача и супруги. Хотите, запишу вас на прием?

Мужчина собирался плюнуть в лицо этой выскочке, но тут Ушаков попросил секретаршу передвинуть его огромный верстак на полметра от колонны. На глазах изумленного начальника участка, секретарь выполнила просьбу без помощи кран-балки и не вставая с ведра.

— Д-да, я бы хотел записаться, — проглотил комок в горле начальник, и Ольга Прокофьевна с радостью протянула ему журнал и ручку.

Заполнив графу трясущейся рукой, мужчина, как обиженный на весь белый свет ябеда, помчался жаловаться директору, но там ему тоже предложили записаться.

— Совсем уже охренели! Скоро в туалет по согласованию с отделом кадров ходить начнем! — взвыл он, глядя на вооруженную степлером Дашеньку.

Пришлось действовать иным путем и делегировать скандал инженеру по охране труда. Правда, сначала нужно было вспомнить как тот выглядит и где вообще находится его кабинет.

Через полчаса инженер явился на зов. Большинство рабочих увидело его впервые, а ведь некоторые из них работали на заводе с самого открытия.

— Где ваша каска? — лениво спросил инженер, измеряя секретаря Ушакова рулеткой.

— А ваша? — ответила вопросом на вопрос Ольга Прокофьевна.

— И правда, а где она? — задумался инженер. — Десять лет тут работаю, а так ее и не получил.

На этом разговор зашел в тупик. Мужчина развернулся и, сделав шаг, споткнулся о лежащий на полу металлический прут. Ноги понесли его к столбу, о который он и разбил свой огромный нос. Решив, что этой травмы достаточно для больничного, радостный инженер поскакал писать заявление.

Очень скоро звуки производства стихли: конвейер встал из-за отсутствия деталей, изготавливаемых Ушаковым. Тогда-то директор и соизволил покинуть кабинет и потребовал немедленно доложить о проблеме.

— Секретарь?! У слесаря? Это шутка такая? — спрашивал он у начальника участка, вышагивая по цеху и осматривая свои владения. Под его тяжелым взглядом верноподданные работники робко склоняли неприкрытые головы.

Подойдя к месту происшествия, директор уперся в две огромные двутавровые балки, которые оказались бюстом Ольги Прокофьевны. Она молча заполняла какие-то бумаги.

— Ну-ка, быстро пропустила меня! — рявкнул директор. — Иначе я его уволю!

— У Юрия Ивановича обед. — Ольга Прокофьевна спокойно отодвинула крикуна карандашом в сторону и вернулась к своим делам. — Вы можете записаться к нему на прием или оставить мне ваше заявление. Юрий Иванович его рассмотрит и ответит в течение двух дней.

Ушаков в этот момент сидел за накрытым белоснежной скатертью столом и при помощи позолоченной вилки подцеплял из своего термоса котлету.

— Это что еще такое?! Юра! Ты хоть понимаешь, что я тебя по статье уволю?

Ушаков делал вид, что не слышит, и продолжал бороться с тонким горлышком термоса.

— Исходя из условий трудового договора, — Ольга Прокофьевна выудила из чемодана папку с бумагами, — вы обязаны обеспечивать работника всем необходимым инструментом, а также спецодеждой.

— У него всё есть! — кажется, директор понял, что никак не сможет пройти мимо этого цепного секретаря, и потому общался уже с ней.

— Вот рукавицы, в которых работал Юрий Иванович, — продемонстрировала женщина две штопаные тряпицы. — Вчера я отнесла их в краеведческий музей, и там подтвердили, что это элемент одежды времен неолита. Недавно я работала вахтером в трудовой инспекции, и у меня теперь есть прямой доступ ко всему руководящему звену. Хотите отправлю туда эти экземпляры? — посмотрела она исподлобья.

Директор умолк. Оглянувшись, он заметил, что его предприятие кишит нарушениями: люди работают как оборванцы, вместо вентиляции — только пара разбитых окон, а инженер по охране труда бродит без каски и с разбитым носом. Штрафы предприятию сейчас нужны были меньше всего.

Через полчаса Ушакову привезли новые сверла и рукавицы. Директор был уверен, что на этом конфликт будет исчерпан и странный секретарь, которого Ушаков нашел в кунсткамере — не иначе, исчезнет. Но, проходя следующим утром мимо сверлильного станка, Андрей Константинович обнаружил секретаршу на том же месте. На секунду директор даже решил, что женщину с ее этим импровизированным столом приварили к полу. Она сидела на ведре и спокойно, словно это были карандаши, точила для Ушакова новенькие сверла, которые директор купил по дешевке на блошином рынке.

— Юра, зайди ко мне в кабинет, — сказал директор, глядя на слесаря, пафосно сметающего стружку со станка.

— У Юрия Ивановича плотный график, но он готов вас принять в своем кабинете во время обеденного перерыва, — в очередной раз взяла слово секретарь.

— Что?! — директору показалось, что он ослышался. — У тебя есть свой кабинет?

— Юрий Иванович — очень серьезный человек. Разумеется, у него есть свой кабинет. Второй этаж, дверь справа от лестницы.

Тут директор вспомнил, что из соседнего офиса, который он сдавал в аренду, недавно съехала фирма, а вчера бухгалтер сообщила, что помещение снова сдано. Бросив свой утренний обход, он побежал к лестнице и, буквально взлетев по ней вверх, увидел на двери справа табличку: «Ушаков Ю. И. Часы приема 12:00-13:00». Дверь директора располагалась ровно напротив.

Дело запахло разбавленным керосином…

продолжение следует...

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr

В свое время тетя Маша торговала уходовой кубинской косметикой, от которой у мамы выросли шелковистые усы и развилась стойкая зависимость. Потом вязала мужское белье из синтетического мериноса — тут уже страдал папа. Она обещала ему «крепкую мужскую силу» и требовала обратную связь после месяца носки. Папа дал ее через три дня. Говорят, в тот вечер ему позвонил Джигурда и попросил автограф.

Деду тоже доставалось. Тетя Маша продавала ему БАДы для «очищения кишечника и нормализации давления». Деда потом неделю показывали в новостях, а еще месяц — в «Прогнозе погоды», стоило ему выйти на улицу.

Много у тети Маши было идей: мыло ручной работы с экстрактом борщевика, полезные сладости из кинзы и чертополоха, изделия из угря. Она могла сутками говорить о пользе и красоте своих продуктов, пока человек не начинал обратный процесс эволюции и не вставал на четыре точки. Когда вера в Бога, науку и здравый смысл отступалаокончательно, коммерсантка предлагала скидку. И жертва сдавалась. Нам, как «близким друзьям» тети Маши, «везло» больше всех: мы получали бесплатные образцы.

А месяц назад тетя Маша начала делать домашний сыр и приносить его к нам во всех мыслимых агрегатных состояниях. Запах невозможно описать словами. Думаю, наша квартира еще лет десять не будет пригодна ни для продажи, ни для аренды — как, впрочем, и весь подъезд. Лишь дед обрадовался: его больше не заставляли стирать носки и даже хвалили за принципиальность.

Сыр был странным. Он ломал зубья у терки, взрывался вместе с микроволновкой и полностью испарялся в духовке. Иногда нам казалось, что он нападал на другие продукты в холодильнике и превращал их в себе подобных.

Однажды я попробовал добавить его в макароны и залить кетчупом. На выходе получился обогащенный уран, и теперь нашей семье запрещен выезд за границу на семь лет.

Мама просила потерпеть. Тетя Маша уверяла, что первый блин комом, а следующая партия будет «бомбической». Услышав это, дед неделю ходил с молотком и грозился вычеркнуть нас из завещания, если хоть крошка сыра окажется в его тарелке. Папе было сложнее — он любил маму больше жизни (сам виноват), так что выбора у него не было.

А что до меня, тут тетя Маша сказала, что в нынешних детях вся таблица Менделеева и я могу шоколадки потреблять вместе с обертками. А вместо крови у меня пальмовое масло. Вот у нее-то натуральный продукт — уверяла она маму, а про дедовский счетчик Гейгера, который зашкаливал, говорила: «Он мне не авторитет!»

Но тут случилось странное. Сыр оказался не так плох. Мы, конечно, приняли по литру адсорбирующего перед употреблением и хорошенько усилили все свои биологические выходы на случай внезапной разгерметизации. Но вот со вкусом ничего поделать не могли, а это, на удивление, и не потребовалось. Сыр оказался очень нежным, сливочным, с весьма ненавязчивым пряным вкусом и мягким ореховым послевкусием. Мама нарезала бутербродов, папа добавил сыр в салат, и даже дед, уловивший аромат с кухни, не побрезговал парой кусочков.

Тетя Маша, кажется, победила. Впервые в жизни ее слова не расходились с действительностью, а проект получил народное одобрение. Правда, лишь маме она призналась, что сыр делала не она, а ее новый муж — повар ресторана, которого тетя Маша чуть не прикончила на первом свидании, накормив «сырным супом». Мужчина три дня провел под капельницей, а, очнувшись, заявил, что прозрел. Между жизнью и смертью он понял свое предназначение: спасать человечество от инициатив тети Маши. Если ей что-то «взбредет в голову», он будет делать всё сам, а ей позволит присваивать лавры. Он даже женился на ней — видимо, из чувства долга перед планетой.

С тех пор мы внимательно следим за их отношениями. И горячо молимся, чтобы у этой пары всё было хорошо.

Александр Райн

Друзья, подписывайтесь на мой телеграм. Зачем? Да просто я не могу делиться тут информацией о продаже моих книг и билетов на литературные концерты, а другого способа рассказать вам о них, я не знаю https://t.me/RaynAlexandr