Летом 1917 года девятилетняя Фрэнсис Гриффитс и ее мать отправились в Коттингли, Англия, где они переехали в семью 16-летней кузины Фрэнсис, Элси Райт. Райты жили в живописной лесистой местности около садового ручья под названием Коттингли Бек. Фрэнсис и Элси быстро сблизились и часто спускались к ручью, чтобы поиграть. Однажды девочки вернулись из ручья, покрытые грязью. Когда родители отругали, девочки возмутились, заявив, что они просто «ходили посмотреть на фей». В качестве доказательства они взяли с собой камеру и спустились к ручью - и сделали первую из серии фотографий, ныне известных как «Феи Коттингли».

Когда отец Элси, Артур Райт, проявил пленку, он нашел фотографию, на которой, как ему показалось, была изображена маленькая Фрэнсис, позирующая в саду с четырьмя крылатыми духами. Артур сразу же заподозрил, что девочки подделали фотографию. Поэтому девочки решили запечатлеть еще больше доказательств, сделав снимок Элси, позирующей с феей. Мать Элси, Полли, не разделяла скептицизма мужа. Она заинтересовалась спиритуалистическим движением, социально-религиозным движением конца 19-го и начала 20-го века, и хотела показать фотографии местным спиритуалистическим группам. В 1919 году она принесла фотографии на собрание Теософского общества в соседнем городе Брэдфорд. Ведущий член общества Эдвард Гарднер с удивлением рассматривал изображения.

Для Гарднера феи Коттингли стали доказательством главного убеждения: что происходят великие метафизические изменения, и что человечество трансформируется в свою самую совершенную форму с течением времени. Он начал использовать фотографии в своих лекциях по спиритизму, представляя их как «доказательства» сверхъестественного. Гарднер также отнес фотографии эксперту по фотографии Гарольду Снеллингу для проверки подлинности. Снеллинг заявил, что они «полностью подлинные», заявив: «Это прямые фотографии того, что было перед камерой в тот момент». Вскоре изображения распространились по всей Англии со скоростью лесного пожара. К 1920 году они привлекли внимание сэра Артура Конан Дойла, известного спиритуалиста и автора «Приключений Шерлока Холмса» .

Сэр Артур Конан Дойл писал рассказ о феях, когда впервые услышал о феях Коттингли. Очарованный, он попросил у Райтов разрешения использовать изображения в своей статье. Конан Дойл изначально скептически относился к подлинности фотографий. Но, по словам доктора Меррика Барроу, руководителя кафедры английского языка и творческого письма в Университете Хаддерсфилда, он считал, что если их подлинность будет доказана, они могут изменить мир. «Если эти фотографии доказывали существование фей и то, что можно фотографировать сверхъестественное, то они были отправной точкой в аргументации в пользу спиритуализма», - пояснил Берроу.

Проконсультировавшись с несколькими экспертами, Конан Дойл, по-видимому, пришел к выводу, что фотографии были подлинными. В своей статье, опубликованной в декабре 1920 года, он написал, что после тщательного изучения всех возможных источников ошибок были созданы веские доказательства в пользу их подлинности.

«Осознание их существования выдернет материальный разум двадцатого века из его тяжелых колеи в грязи и заставит его признать, что в жизни есть очарование и тайна. Открыв это, миру не составит большого труда принять это духовное послание, подкрепленное физическими фактами, которое уже было так убедительно представлено ему».

Статья Конан Дойла стала хитом, приобретя популярность как в Соединенных Штатах, так и в Австралии. Когда фотографии стали международной сенсацией, Элси Райт и Фрэнсис Гриффитс получили собственные камеры и попросили сделать еще больше фотографий в 1921 году. Они согласились, завершив серию в общей сложности пятью фотографиями. То, что начиналось как семейная шутка, превратилось в одну из самых легендарных фотомистификаций в истории.

Историю появления фотографий «Феи Коттингли» можно частично объяснить подъемом современного движения спиритуализма. Движение зародилось в 1840-х годах во время Второго великого пробуждения, протестантского религиозного возрождения в Соединенных Штатах. Оно во многом было обусловлено верой в то, что жизнь продолжается после смерти и что живые могут вступать в контакт с духами.

Известными пионерами спиритизма были Эмануэль Сведенборг, Эндрю Джексон Дэвис и сёстры Фокс из Нью-Йорка: Лия, Кейт и Мэгги. Сестры путешествовали по стране в 19 веке, проводя спиритические сеансы, на которых участники слышали стуки и другие шумы, предположительно производимые духами. Это обращение к чувствам привлекло внимание американской общественности. Со временем образовались целые города спиритуализма, включая Лили-Дейл, деревушку в штате Нью-Йорк, основанную в 1879 году, которая сегодня является крупнейшим центром спиритуалистического движения.

Значительная часть причин, по которым спиритуализм взлетел в конце 19-го и начале 20-го века, была всепроникающим чувством утраты. После разрушительных жертв как Гражданской войны в США, так и Первой мировой войны семьи отчаянно нуждались в связи со своими потерянными близкими. Это желание вдохновило фотографов на создание «фотографии духов» - фотографий, созданных с использованием таких приемов, как двойная экспозиция, чтобы создать иллюзию призрака на заднем плане. Именно из этого культурного феномена произошли феи Коттингли, которые обрели успех в глазах общественности.

Спустя десятилетия люди начали осознавать, что история о феях Коттингли была именно тем, чем она была на самом деле: мистификацией. Однако только в 1983 году Фрэнсис Гриффитс призналась, что она и ее кузина Элси Райт подстроили эти изображения, используя вырезанные из бумаги фигурки и шляпные булавки.

«Я даже не думал, что это мошенничество», - сказала Гриффитс. «Мы с Элси просто немного повеселились». Она объяснила, что девочки вручную скопировали изображения из «Подарочной книги принцессы Мэри» , детской книги, опубликованной в 1914 году. Затем они добавили крылья к своим вырезанным фигуркам и использовали шпильки для волос, чтобы удерживать «фей» в вертикальном положении, когда делали фотографии.

Дома я рвал свои работы, волновал мать до слёз и сердил отца "мусором по всей хате". Однако именно отец разведал, что квоту приберегли на следующий год. И сказал мне об этом, когда я хапнул самогонки и проколол себе ухо кривой иглой. Добавил, влепив затрещину и тряхнув, словно пыльное одеяло: "Не барагозь, эта дорожка закрыта. Значит, стань уже мужиком и иди другим путём". Я вынул бабкину серёжку и пошёл в армию.

Оттуда привёз сержантские лычки, настоящую медаль и документы на зачисление в проектное бюро, в оборонку, и в нужный вуз на заочку. А ещё в моднявом дипломате (выменял в дороге), под стопкой грамот, жил большой барабум.. Истеричный праведник Барагоза.

На сотне листочков угловато двигался хмурый парниша с серьгой и с резкими тенями под глазами, похожий на анимешного Наруто за годы до его появления. Барагоза не мечтал о вузах, сытой жизни, работе по канону — он боролся за личные границы. За свой талант, за свои рисунки, за "авторский стиль". Пожирал несогласных: раздваивался и проглатывал их, после смыкаясь обратно. Отправляя вражин в "барагозий ад". Вроде (так я себе представлял) засовывал в общую банку, будто отловленных пауков.

Когда сослуживец в бытовке нашёл мои художества и стал всем их показывать с гнусными намёками, я молчал. Высмеивал свои эскизы вместе с пацанами. Не отказывался, что я "маляр", но это точно рисовал какой-то придурок! Скрываясь, чуть не сорвался и не придушил ночью эту мразоту, шныряющую по бытовкам. А потом Барагозе повезло: я послеживал за гнусом и увидел, как он подбирает пакет, перекинутый в гарнизон с деревьев. Я доложил.. В пакете были "кусты", сушёная конопля. Барагозе дали медаль. Рисунки вернулись ко мне и дополнились маленькой победой Барагозы.

Много лет я не держал в руках этих своих работ. Теперь их, пропахших отцовым рыбацким ящиком, надо бы выбросить... Дома, правда, класть лишнее некуда — я ведь боюсь больших светлых комнат с высокими потолками, вот и маюсь в идиотской капсуле. В ёмком пространстве я его до сих пор вижу, Барагозу того самого.

Шагающего по потолку в мамкином свитере с горлом навыпуск; издёрганного, нервного, хлипкого. Наклоняющегося ко мне в лучшем из 3D- или VR-модулей — в моём воображении. Такого потерянного и бесноватого. Потерявшего надежду быть художником в мире, в котором художники и после смерти "выживают" редко.. Проглатывающего и меня, создателя, за конформизм, точно вылезая целиком из своего растянутого свитера.