БОРТ-513
Автор: Алексей Грибанов
Пропавший самолёт приземлился спустя 70-лет после своего исчезновения...и какие тайны скрывает он ...
Автор: Алексей Грибанов
Пропавший самолёт приземлился спустя 70-лет после своего исчезновения...и какие тайны скрывает он ...
Я не могла в это поверить. Это звучало нелепо: я не человек, я не настоящая – всего лишь оживший кусок грязи. Но по мере того как я копала глубже, происходящее стало проясняться.
– В некрологе говорится, что я умерла год назад, - прошептала я, уставившись на статью. – Ничего не понимаю. Я же прервала учебу всего на несколько недель...
– Ты никогда не брала академ.
– Что?
– Я посмотрела. Ты перевелась сюда шесть месяцев назад. До этого училась в Университете Делавэра, - сказала Мелани с мрачным выражением лица.
– Как? Но я не помню...
– Когда ты была создана, тот, кто тебя создал, вложил тебе в голову воспоминания. Ты не Кейт. Ее душу не перенесли в тебя. Ты была создана заново, и тот, кто тебя создал, дал тебе твои воспоминания.
– Значит, я не могу доверять себе. Все, что я помню... все не за последние полгода... в сущности, неверно.
Мелани кивнула.
Пока она листала забытые форумы и сайты по еврейскому фольклору, я перебирала свои воспоминания. Пытаясь зацепиться за все, что только можно. Но чем глубже погружалась, тем хуже становилось. Я знала, что у меня есть мама и папа, но когда пыталась возродить их образ в своей голове, действительно пыталась представить их лица, – ничего не получалось. Я знала кое-что о школе - помнила, как смотрела в микроскоп в девятом классе, - но, прокрутив это воспоминание в голове, поняла, что это не мои руки крутили ручки микроскопа. Они были слишком темными.
Тогда я погуглила настоящую Кейт Бенсон. Нашла ее страницу в социальной сети, пролистала фотографии друзей, семьи и событий. Но все они были совершенно чужими для меня. Я ничего не помнила о них.
Абсолютная пустота.
Мы с Мелани не спали всю ночь, пытаясь найти ответы. Наконец, около четырех утра она сказала, что хочет взглянуть на мой лоб. Я неловко подняла челку, она наклонившись, изучала мою кожу.
Затем вздохнула и повела меня в ванную.
– Смотри! - сказала она, указывая на мою левую бровь.
Там, прямо над бровью, белыми чернилами была сделана крошечная татуировка. Почти невидимая на фоне бледной кожи. Она гласила: אמת.
– На иврите это означает "правда", - сказала Мелани, и ее голос вновь обрел ту бешеную, возбужденную энергию, которая была у нее в лаборатории. – Согласно фольклору, у големов она начертана на лбу. Но если кто-то убирает последнюю букву - алеф, - то она превращается в ивритское слово, означающее "смерть". И тогда голем... ну… деактивируется.
Я уставилась на крошечную надпись, и сердце мое упало.
– То есть... если кто-то как-то уберет этот символ... я умру.
Она кивнула.
– Но никто больше не знает об этой надписи, - сказала я, поправляя челку на лбу.
– Никто, кроме твоего создателя.
– Да, но мой создатель хотел, чтобы я жила. Поэтому меня и создали.
– Он или она хотели, чтобы ты жила, пока в тебе есть какой-то смысл.
Меня обдало жаром.
– Что это значит?
– Мы не знаем, кто тебя создал. Это могут быть твои родители или друг. Но может быть и кто-то другой. – Она вздохнула. – С кем ты общалась последние шесть месяцев?
– Ну... просто с разными людьми. Они раньше меня не знали. Некоторые профессора, однокурсники.
– Ни с кем из Делавера? Из старшей школы?
– Нет.
И теперь, когда я вижу все это в ретроспективе, я понимаю, насколько это было странно. За шесть месяцев я ни разу не позвонила родителям. Не завела аккаунт в социальных сетях. Ни разу не написала ни одному школьному другу. Все детали, которые должны были бы шокировать нормального человека, прошли мимо меня.
– Что, если создатель последовал за тобой сюда? – спросила Мелани, снова вышагивая туда-сюда. Ее босые ноги шлепали по ковру. – Я имею в виду, что не было бы смысла просто... создавать голема, а потом исчезать. Имеет смысл быть поблизости.
Я сглотнула.
Скрыть секрет у всех на виду.
***
Мелани решила, что для меня будет безопаснее всего уехать. Я могла бы уже завтра лететь в Калифорнию, оставив позади того, кто меня создал. Принять новую личность было бы легко, учитывая, что я уже мертва.
Но я сомневалась. Я не хотел оставлять единственного человека, который проявил ко мне доброту за эти короткие шесть месяцев - Мелани. И мне здесь нравилось. Мне нравились занятия. Мне нравились люди. Казалось несправедливым, что именно мне придется уехать.
Но нерешительность чуть не погубила меня.
Я купила билет на самолет за неделю до отъезда. До этого момента старалась жить как раньше. Старалась вести как можно более нормальную жизнь в кампусе. Чтобы похоронить знание о том, что я имитация, подделка, так глубоко внутри себя, как только возможно.
Я возвращалась домой после ужина, когда наткнулась на Тайлера.
Тайлер. Почему я не подумала о нем? Наверное потому, что плохо его знала. Но мы постоянно сталкивались. В студенческом центре, в столовой, или на улице как сейчас. Просто пересекались. Но слишком часто, чтобы быть просто совпадением.
Припоминаю, что он упомянул, что учится на переводчика. Он тогда сказал: “Прости, если я слишком дружелюбен. Я здесь недавно, и так трудно завести друзей…”
О, нет, нет.
– Привет, Кейт! - сказал он со своей обычной извиняющейся улыбкой и помахал рукой. – Как поживаешь?
– О, привет, - сказала я, стараясь сохранить нейтральный тон.
– Мне кажется, что я не видел тебя целую вечность. Где ты пропадала?
Стук сердца стоял в ушах.
– Просто было много домашней работы, - сказала я, отступая назад. – Прости, я спешу, давай поболтаем позже?
– Конечно! Но могу я спросить тебя кое о чем очень быстро?
Я ускорила шаг. Подальше от него. Но он побежал трусцой, чтобы не отстать.
– Я просто подумал, не хочешь ли ты поужинать завтра вечером. На главной улице недавно открылось одно милое местечко - бистро. Я подумал, что мы могли бы его опробовать.
– Э... конечно... наверное, - пробурчала я, пытаясь идти быстрее. Я осмотрелась вокруг, но рядом с нами никого не было. Мы были почти на краю кампуса, недалеко от моего жилищного корпуса.
– Что-то случилось?
– Ничего. Вроде все нормально, - ответила я предательски высоким голосом.
– Ты не хочешь идти со мной, - сказал он ледяным тоном. Наши взгляды встретились, он просто шел рядом, не отрывая глаз.
Я перешла на бег.
Мое жилище было всего в квартале отсюда. Если бы я только могла добраться туда... Если бы я только могла...
Он схватил меня за руку. Я отшатнулась.
– Почему ты убегаешь от меня? – Голубые глаза впились в мои.
– Отпусти!
– Ты не хочешь быть со мной. И никогда не хотела. – Тайлер покачал головой и усмехнулся. – А я то думал, что в этот раз все будет по-другому. Видимо, я просто идиот.
Что-то мелькнуло в его руке.
Он достал перочинный нож и притянул меня к себе, дернул за руку, но целился не в горло, а в мой левый глаз.
В татуировку.
Я закричала и попыталась вырваться из его рук, крича так громко, что у меня заложило уши. И в тот момент, когда кожа уже чувствовала холод ножа...
Я услышала шаги.
К нам приближались двое парней.
– Эй, отпусти ее! - крикнул один из них.
В одно мгновение, Тайлер исчез. А я рухнула на землю, плача навзрыд.
***
Я сбежала той ночью. В аэропорту мы с Мелани попрощались со слезами на глазах.
– Спасибо тебе огромное за все, - сказала я ей, когда мы обнялись.
– Конечно, - ответила она, сжимая меня в ответ.
Когда самолет взлетел в ночь, я откинулась на спинку кресла, думая о новой жизни. Обо всем, что мне еще предстоит испытать. Американские горки, бойфренды, выпускной... все это лежало передо мной, как чистые страницы открытой книги.
Мы можем использовать науку, чтобы определить, что является живым, а что нет. У чего есть душа, а что просто “оживлено”. Но я больше не вешаю ярлыки. Потому что знаю: внутри меня что-то есть. Дух, некая сущность, что-то, что жаждет жить.
И я никогда не чувствовала себя более живой.
~
Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
автор Антон Темхагин
ПРОДОЛЖЕНИЕ...
В небольшой деревеньке, отдаленной от ближайшего провинциального городка, пропадают люди. Деревенские считают, что таинственное зло притаилось в давно забытых руинах, которые постепенно разваливаются в лесах где-то неподалеку. Местная милиция в тупике, а когда исчезновений становится все больше - за дело приходится браться кое-кому посерьезнее...
Это был второй диссонанс Сэмюэля за время пребывания на берегу живописного озера рядом с маленьким городком, выросшим здесь когда-то лет двадцать назад. Второй –после рознящихся показаний свидетелей, если не считать за первый диссонанс внезапное исчезновение детектива Хэмфилда. Сэм застал вернувшихся с техасского рок-фестиваля байкеров всех в одном городском баре. И как только взглянул на них, понял, что поездка их в Техас была, вероятно, последней за байкерскую карьеру. Помощник шерифа из округа, где располагалось озеро, вчера подтвердил ещё раз, что постояльцы кемпинга несколько раз сталкивались с ребятами на мотоциклах, из местных, и между ними даже бывали серьёзные драки. Но проработав с байкерами несколько лет, Сэмюэль научился понимать, что такое настоящие твёрдые парни на неподкованных железных конях. Помощник шерифа забыл упомянуть одну деталь – в этих драках пострадавшими были не гости кемпинга. Оглядев всю банду в баре, он подумал вдруг, а не разыгрывают ли его. Не байкерский клуб, а какой-то бал-маскарад из престарелых рокеров. Конечно, и такие стариканы по неосторожности могли причинить вред здоровью. Но было похоже, что клуб этот «закрывался». Ребятам было под шестьдесят, а кому-то и больше. Бэннистеру, конечно, которому самому перевалило за семьдесят, все они казались мальчишками-хулиганами, включая его племянника. Однако вид у них был далеко не самый брутальный. Сразу надо было задаться вопросом, откуда в городке с населением в две тысячи взяться серьёзной мото-банде. Может, лет двадцать назад, такими они и были. Только состарились, обрюзгли, а новых «бандитов» на двух колёсах в городе не объявилось. Сэмюэль долго проговорил с ними, с каждым в отдельности, а потом и со всеми. Выпили даже пива. Присматриваться к ним, конечно, стоило, но чутьё говорило, что след этот ложный. Не зря местная полиция ничего не сказала. Знали, что вернулся, знали, что копает. Не нашли ничего по этой версии сами, и захотели, чтобы он перепроверил за ними. Хитро, но не ново – перепроверять чужими руками на всякий случай.
В свой номер он вернулся поздно и проспал до утра без задних ног. С байкерами выпили много хорошего пива, разбавили его крепким джином. На следующий день вновь побывал в кемпинге, и всё утро и до полудня заново говорил со свидетелями. Потом же, когда вернулся в мотель, неожиданно застал у входа начальника Никсона. Был удивлён такому визиту. Джон Никсон ждал его у дверей, расположившись в шезлонге и потягивая мартини через соломинку.
Оказалось, сержант приехал ещё накануне. Высшее руководство в департаменте настояло на ускорении расследования. И Никсон был вынужден заняться этим лично. Заселился в кемпинг «Дельфин», после чего сутки разбирал отчёты спасателей, читал заново показания, листал скопившиеся по делу бумаги.
- Почему сразу не позвонил? – спросил его Сэмюэль.
- Знал, чем ты занят, - ответил сержант. – Теперь, вот, зашёл…
Прошли в номер Сэма.
- Новые зацепки? – поинтересовался шеф с ходу.
- Никаких.
- А повторный опрос?
- И тут ничего, – так же односложно сказал ему Сэм.
- Мда… - почесал подбородок Джон Никсон.
Открыли бутылку виски и заказали в номер сэндвичей. Долго говорили, перебирая вслух все факты, что у них имелись. Пока было негусто. Без тела, по одним только найденным часам, выводов сделать было нельзя. Может, Ричарда в озере вовсе не было, а сбросили одни только вещи. Но только кто и зачем? Кому помешал, с кем сцепился? Могли быть вполне случайные люди.
- Что мы имеем в остатке? – чтобы подвести итог всему сказанному, спросил Сэмюэль. И вопрос был скорее риторическим. Подвести чёткую черту получалось плохо – жирным и расплывчатым казался тот маркер, что был у них на данный момент в руках.
- Водолаз один с ума сошёл, - вздохнул шеф и усмехнулся невесело. – Видел русалку на дне. А когда подняли наверх, поехал на берегу «крышей». Звал ее даже по имени…
- Влюбился что ли?
Сержант улыбаться перестал. Посмотрел уже серьёзно.
- Смешно? – спросил он, качая головой. - Баллон у него сломался, не дышал под водой долго. Врачи говорят, от нехватки кислорода такое случается. Но придёт ли в себя –неизвестно...
Сэм тоже вздохнул сочувственно. Никогда не хотел стать водолазом. С удовольствием смотрел про Команду Кусто, но опускаться на глубину боялся… И, в общем-то, по-прежнему ничего у них не было.
- Как твои перезрелые байкеры? – поинтересовался напоследок сержант, разливая в лёд остатки виски.
- Ищем потихоньку, - пожал плечами Сэм. А гримасой на лице показал, что искалось пока не очень успешно. За кучкой ветеранов дорог он ещё понаблюдает, выяснит, действительно ли в полном составе ездили на фестиваль, как заявляли. Но ловить с ними, похоже, было нечего. Многое могло бы объяснить найденное тело, убийство это было или несчастный случай. На озере здесь, особенно в штормовую погоду, люди-то иногда пропадали, бывало по двадцать человек за год. Статистика говорила об этом. За начало только этого года аж пятеро исчезло – три рыбака, ребёнок и пьяный турист, выпавший в непогоду из лодки. Тела не нашли, озеро было слишком глубоким. И вероятность, что поднимут останки Ричарад, так же была ничтожно мала…
Вечером после ужина Сэм вышел прогуляться. Погода стояла хорошая, ясная. Спускался красивый закат. В голове он всё пытался выстроить в стройные ряды скопившуюся по делу информацию, от показаний свидетелей в кемпинге – до его визита к престарелым байкерам. Но ни хороший ужин с прожаренным бифштексом, ни долгая прогулка у синего озера мыслям порядка не придали. Он просто устал. Неимоверно. Надо было отдохнуть хорошо, погулять ещё немного, а завтра, выспавшись, построить совместно с Никсоном новый план действий. Расследование по исчезновению детектива Хэмфилда нельзя было заводить в тупик. Удар по чести и совести особого отдела. Не то что старое дельце с пропавшими монашками. Полицейские просто так исчезать не могут…
Сэм не заметил, как ноги его вывели к торчащим из воды деревяшкам. Похоже было на старый причал. До него от мотеля было далеко. Дорожек сюда подведено не было, и свет фонарей здесь тоже не горел. Тут же и монастырь совсем недалеко стоял, можно было увидеть в просветах деревьев его строения и одинокую высокую башню. А прямо через озеро виднелся кемпинг, через воду зажигались его огни. Место тихое и спокойное. Как раз такое, чтобы уединиться с дамой после вечернего заката. Может, Ричард и забрёл сюда в ту ночь, рассчитывая посидеть под звёздами с Сарой, в месте, где их никто не побеспокоит. Однако почему-то у старого причала никогда не искали, с самого начала расследования. Он и сейчас-то забрёл сюда случайно. Поиски всегда начинались на другой части берега, возле мотеля, и уходили дальше вправо, никогда не влево. Следовало завтра же указать на бывшую пристань тем, кто работал над делом официально. В отчетах, что показывал ему шеф Никсон, он ничего про это место не встретил, а между тем наблюдал прямо здесь, как валяются затушенные о землю сигареты, видел также пару смятых пивных банок и прочие следы недавнего присутствия. Даже показалось, будто на подъезде к озеру с этой стороны наблюдал подтёртый отпечаток мотоциклетной шины. Нужно будет пригнать сюда экспертов, чтобы всё проверили. Затем ещё раз опросить старых байкеров. Пусть этот причал почти и сгнил, но люди-то его посещали, он видел их следы.
А это что? Всмотрелся. Под ближним к нему краем старого помоста, на котором, вероятно, ещё можно было устоять не провалившись, что-то блеснуло. В той самой части, что была не в воде. Сэмюэль подошёл ближе, однако, блеск этот будто пропал. Тогда он опустился на колени, наклонил голову к самой земле и начал осторожно шарить под досками помоста рукой. Пока, наконец, не нащупал мобильник. Не Рича ли он? Взял его, вытащил руку. И в этот миг вдруг почувствовал, как кто-то, в прямом смысле слова, сел ему на шею. Запрыгнул мокрыми холодными ногами и сдавил. Причём сдавил совсем не нежно.
От такой беспардонной шутки он сразу вышел из себя. Дернулся весь, но удивился, какой нечеловеческой силы оказался этот захват. Начал молотить по чьим-то ногам своими руками и быстро осознал, что уже не справляется. Попробовал вскочить с земли ещё раз, сбросить с плеч оседлавшее его так ловко тело, но стало настолько больно и тяжело, что Сэм начал задыхаться. И в миг, когда из последних сил он уперся в землю руками и ногами, чтобы втянуть и вытащить застрявшую между чьих-то ног шею, услышал вдруг, как она сочно хрустнула. Что-то плеснулось словно кровь в его голове. И сознание мгновенно угасло…
***
Руки взяли обмякшее тело за ноги и без усилий потащили по старому причалу волоком. Несколько шагов до воды, и вот они уже оба погрузились в неё с головой. Прохладная, но много теплее её собственного тела, вода приняла их в объятия.
Она увлекала его с собой на глубину и уложила там на дно. Ласково, бережно. Когда-то Софья тоже хотела быть счастливой, искала правду в своём служении. Она пыталась тогда сказать им, что отдана была навеки службе Богу. Но только они её не слушали, как ни просила она, как ни молила их. Помнила, как эти трое монашков учили еë любви, насмехались над ней, делали больно. А потом, когда натешились за ночь вдоволь, нагую утопили в этом же озере. У каждой из задушенных ею жертв с тех пор было лицо одного из них. И, наконец-то, она научилась любить – как они от неё когда-то и хотели. Может, не всё, как они, делала она в точности, но выражала свою любовь как умела. Бережно уложив Сэма на дно, она обняла его за плечи. И когда с наслаждением объедала ему лицо, даже мурчала как большая кошка. От удовольствия. Однако изо рта её вылетали только пузырики, и мурчания этого никто не слышал. Разве что донные рыбы и крабы. И те-то боялись подплыть к ней близко – знали, какой иногда бывает нрав у тихой хозяйки глубокого озера.
Отпустила она его, лишь насытившись полностью. И, распластавшись на дне, легла к нему головой на грудь. Слушала долго сквозь ребра не бьющееся сердце. У них ещё будет много ночей любви, пока плоть его не закончится. При жизни зубы её были не самыми хорошими, зато теперь резали острее речных раковин. Завтра начнёт объедать ему шею и обгладывать пальцы. Кости все потом похоронит здесь же, на дне. Зароет их глубоко-глубоко, чтобы вечно покоились в мягком иле. И снова, пока не овладеет сильный голод, будет скитаться по широкому дну своего озера, бродить в лесу из зелёных водорослей и спать в затопленных рыбацких лодках. Сама она никогда не топила, хоть и могла, – хватало сил могучего озера и ветра над ним. Утонувшие дети и рыбаки для неё иногда были словно подарки. Подарки, которые быстро заканчивались. Надолго голод Софью никогда не отпустит. И как только одолеет вновь, опять она поднимется наверх, засядет в камыши и будет ждать новою жертву. Ждать терпеливо, предвкушая, какое на этот раз будет его лицо. Всегда только одно из трёх – трёх её первых «возлюбленных». Ничего не менялось...
Автор: Adagor121 (Adam Gorskiy)
Ричард шёл через мелкие заросли спотыкаясь. Новая порция виски взбодрила, но жаль, что не ноги – они-то как раз подводили по полной. Он видел, что «парус его сильно колеблет», но всё равно шагал дальше вдоль берега, продирался один и тихонько насвистывал. Улыбался себе самодовольно. Искренне полагал, что слишком хорошо знает женщин, и был уверен, Сара сама разыщет его после этой размолвки. Нарочно выходил из бара так, когда вырубили свет, что б она видела сквозь прозрачную витрину, в каком направлении он удалялся – на улице было светлее. Пусть и случайная знакомая, с которой встретился в этом мотеле, но одержать верх ещё над одной женщиной было для него весьма приятным. Хотя бы морально. Физически, понимал он, сегодня будет уже ни на что не способен. Да и завтра им с Сэмом рано вставать, нечего и пытаться. В этот мотель на берегу озера начальство их направило всего на два дня. Рядом у озера располагался нужный им кемпинг, много кого требовалось в нём опросить за отведенные двое суток. Завтра и попробует поплотнее завязаться с Сарой, чья младшая сестра занималась обслугой номеров. Они познакомились с ней ещё утром, в холле, когда заселялись, та приходила к сестре за ключами от её машины. Поздоровались, улыбнулись друг другу, поговорили о тёплой летней погоде. А вечером, в ожидании компании из двух милых сестёр, немного перебрали с Сэмом спиртного. Вернее, Сэм выпил и ушёл спать, а Ричард задержался в баре, пока знакомился с Сарой поближе. Это он назначил свидание утром, обеих сестёр позвал выпить в бар по соседству. Только одна сказалась больной, и Сэм быстро оставил их. Довольно хорошо пошло у них двоих, немного выпивали, смеялись и болтали. Ричард знал, какой тип женщин обожает сальные шуточки, и вдоволь попотчевал ими Сару, та аж зарделась. Но потом покусались немного, буквально из-за какой-то мелочи. Он был уверен в себе, и когда уходил, ожидал, что она непременно догонит. Пройдёт лишь пара минут, не больше. Куда от такого красавца деваться? Хороший оказался мотель. И озеро рядом с ним тоже было хорошее…
Ричард не особо понял, зачем пошёл в эту сторону, вправо от мотеля. Именно с этой стороны озеро казалось необжитым, местами где-то пришлось продираться сквозь кусты, обходить разбитую рыбацкую лодку. Но ноги всё равно несли нетвёрдо дальше. Наверное, хотел создать побольше трудностей для Сары, что б продиралась берегом так же за ним, царапала и рвала свои колготки. В стороне от воды из сумрака уже выглядывали какие-то руины вдалеке и торчала рослая башня. Кажется, он догадывался, что это были за старые постройки. Они ещё не выехали утром сюда, а он уже разглядывал карту местности, и видел, что некогда здесь было красивое историческое место. Болгарская церковная община когда-то построила тут два монастыря. Женский – его обломки и замшелые строения как раз выглядывали из темноты, – и мужской, что стоял чуть дальше, милях в четырех от озера на реке. Мужской монастырь пока был действующим, а вот женский закрыли сорок два года назад. Два его здания использовали ещё под какие-то склады, и ночью вроде охранял их сторож. Кажется, он и прошел сейчас стороной, медленно слоняясь в отсвечивающей форме. Ричард хорошо изучил эту местность, прежде чем выезжать сюда и погрузиться в работу. Им нужно было опросить дюжину сотрудников местного кемпинга и несколько важных свидетелей преступления пятилетней давности. Дело давно уползло пылиться в архив, но сержанту Джону Никсону для чего-то оно понадобилось. Вот он и позвонил его шефу, что б его, Ричарда, временно бросили на это дельце с Сэмом. Мол, раньше таким уже занимался, за плечами десять расследований по грабежам и расстрелам…
Довольный, что услышал, наконец, за спиной шаги, Ричард даже не повёл головой. Пришла за ним, как он и думал, не удержалась. Улыбнулся себе вожделённо и повернул ближе к воде. Из нее торчали огрызки старого причала, но один помост был еще годен. Вот он и пошёл по нему. Разделся у самого края, закурил. Небрежно шлёпнулся потом задом и спустил голые ноги в воду. А когда услышал, что шаги приближаются по доскам за спиной, съехал с помоста в озеро, сел на дно и воды оказалось по шею. Сигарету не выпустил из пальцев, затянулся и дымом в воздухе нарисовал два изящных завитка. Почти обручальные кольца. Пусть полюбуется его мужской удалью!
Он слышал, как она завозилась возле его одежды. Кто знает, может, у них и получится, вон раздевалась уже. Представил, как в темноте качнулись её груди. Почувствовал потом, как Сара садится на помост, туда, где только что сидел он сам, и спускает голые ноги к нему. Кладёт их ему на шею. Он выбросил сигарету и начал жадно гладить их. Долго, возбуждаясь и закрыв в приятной неге глаза, водил руками по её упругим икрам. «Ты не замёрзла?.. – сменив гнев на милость, спросил он её, наконец, заботливо, чувствуя, как она холодна. – Иди же ко мне, я согрею…»
И в этот миг, отпустив на секунду свое хмельное блаженство, Ричард открыл ненадолго глаза. Взгляд его упал на ноги, которые он трогал с таким упоением, пытаясь согреть их. И уже в следующее мгновение, увидев в свете ранней луны неестественно черные жилы с зелеными на коже пятнами, отбросил свои ладони, будто обжёгся, попытался вынырнуть из вязкого плена. Вот только они схватили его за шею туго и больше не выпустили. Сжались с такой нечеловеческой силой, что Ричард услышал собственный стон от боли. А когда руки Сары легли ему на голову, запустили в густую шевелюру гибкие ласковые пальцы, теряя сознание, он услышал хруст собственной шеи…
***
Сэмюэль проснулся будто с похмелья. Много накануне он не выпил, но бывали такие дни, когда для плохого самочувствия хватало малого. Не хотел он вчера этот грёбаный виски, однако, поддался уговорам напарника. Предлагал же Ричарду по-быстрому управиться с их делом за пару дней, а потом запросить у начальства ещё одну ночь в понравившемся мотеле у озера. Тогда можно будет и отдохнуть вволю, и хорошо выпить. Ему и самому место сильно понравилось, даже присмотрел возле кемпинга лодку на станции, и узнал, где найти недорого удочки. Всего-то через пару дней…
Ричарда в номере не оказалось. За завтраком Сэм обзвонился ему. А в обед уже доложил обо всем в Чикаго, в отделение шефу Никсону. Сержант и так был обеспокоен тем, что урезали бюджет на командировки, а тут еще один из командированных детективов внезапно пропал прямо с его задания. Вышел и исчез. Да ещё в момент, когда отключали электричество на подстанции рядом – камеры снаружи перезагружались целых десять минут, и запись в это время, соответственно, не велась. Вот за эти мгновения Ричард и успел исчезнуть, будто нарочно подгадал «слепое» время. Знали только со слов девушки Сары, вчерашней их общей новой знакомой, что вроде бы, выйдя из бара, повернул налево, пошёл вдоль берега в сторону кемпинга «Дельфин». Унёс с собой со стойки недопитый виски без бокала и взял сигареты с зажигалкой. И не вернулся.
К вечеру этого дня детектива Ричарда Хэмфилда начали искать уже всерьёз. Приехали местные оперативники и криминалист, привезли кинолога с собакой. Пока всё шло неофициально. Заместитель шерифа по старой дружбе с шефом Никсоном тоже объявился со своими вопросами. Сержант, разумеется, за сотню миль сам бы не попёрся, зато позвонил Сэму и долго нудел ему в ухо.
- Это почему ж нельзя? – спросил по телефону Сэмюэль, когда шеф запретил ему активно участвовать в поисках нового напарника. Джима, постоянного напарника и близкого друга, случайно подстрелили на охоте. Медленно, но верно он поправлялся. А взамен пока приставили Ричарда Хэмфилда, из другого отдела. Парень он был неплохой, с хорошей репутацией. Но уж больно весёлый и любил по вечерам выпить пива, мешал его с дешёвым виски. Гадай вот теперь, к чему приведёт последняя вчерашняя мешанина.
- Потому и нельзя, – не очень разговорчив оказался сержант и отрезал Сэму все попытки официально подключиться к этим поискам. – Занимайся тем, за чем приехал, у меня людей больше нет. Через два дня все должны быть опрошены. Вышлешь мне отчёт по кемпингу послезавтра.
Ну, что ещё было сказать о службе в полиции? Чем будет хуже, тем спросят больше. Не готов к таким поворотам в работе – сдавай жетон сразу, займись стрижкой газонов и рыбалкой на озере. Сложное поменяй на простое и жизнь сразу наладится. Успевай только её созерцать, просиживай в апогее лености жопу.
Слова шефа Сэмюэль принял к сведению. Не значит, что выслушал и забыл – с Никсоном так было нельзя. Основные дела успевать теперь нужно было ему одному, шеф ясно дал это понять, сказав, как это умел только он – в двух словах и без сопливого трёпа. Хочешь, мол, успевать искать нового напарника – пожалуйста. Но сначала расшибись и за двоих выполни то, что должно было быть сделано вами обоими. Тем более к ночи завертелось всё настолько, что уже начиналось официальное расследование. А раз поднялась такая шумиха, к делу его близко не подпустят уже на более высоком уровне, как лицо заинтересованное, – напарник-то, хоть и временный, но был его.
По-тихому тоже заниматься никто не запретит. Никсон даже хотел бы этого. Выучили друг друга за восемь лет и понимали почти без слов. Давно были близки к настоящей служебной дружбе. Такого шефа как сержант было ещё поискать. Вслух этого Сэм никогда не говорил, но дорожил Джоном Никсоном неимоверно. Трижды тот вытаскивал его грешный зад из больших неприятностей, и горой стоял за каждого человека в своём отделе. Херни по службе тоже никому не спускал. Кто не хотел работать, вылетал из отделения быстро. Не успевал даже прихватить вещички и личную кофейную кружку. Отправляли потом в коробке по почте.
Рано утром на берег прибыли водолазы. В кемпинге взяли катер и лодку, начали погружаться. Вся жизнь на берегу озера простиралась налево от их мотеля – бар, маленький клуб, бильярдная, несколько магазинчиков, кофейня, кафе, ресторанчик. А дальше, почти в четверти мили от всего этого располагался платный кемпинг с палатками и домиками для туристов, с двумя хорошими причалами и отдельным охраняемым пляжем. За кемпингом – лодочная станция. Сэмюэль всю эту суету с водолазами и спасателями наблюдал за ранним завтраком, из-за столика снаружи мотеля. Смотрел через край озера, пока поедал свой бургер и запивал двойным чёрным кофе. Ему и самому надо было в кемпинг, но этот визит он оставил на после обеда. Сначала отъезжал в городок в трех милях отсюда, пока не уехали два бывших главных свидетеля по основному делу. Надо было уточнить у них некоторые детали, а после можно вернуться.
В двенадцать по полудню он выпил молочный коктейль и такси отвезло его снова на озеро. Там, переодевшись в более удобный и туристический вид – майку и шорты, но взяв с собой полицейский жетон, он отправился в кемпинг «Дельфин». За несколько часов опросил четырёх сотрудников, работавших в нём пять лет назад, когда тут произошла стрельба, а после этого вышел пройтись до берега. Увидел, как с катера и лодок работают водолазы, но беспокоить не стал. Поскольку помощник шерифа после пропажи детектива Хэмфилда пребывал тут почти безвыездно, подошёл сразу к нему и долго его расспрашивал. Как оказалось, поиск с собакой ничего не дал. Следы вроде привели в кемпинг, но потом будто здесь и терялись. А позже, когда пустили по следу заново, собака увела вообще в другую сторону, куда-то за бар к мусорным контейнерам. Проверили – ничего. И после этого пёс сразу скис. Тогда и прекратили поиск, вызвали срочно другого кинолога, со своим животным. Сара, девушка, которая видела Ричарда в последний раз, и до трёх утра просидела одна в баре, при нескольких свидетелях из постояльцев кемпинга, толком сказать ничего не смогла. Вроде и видела, а вроде и нет. Вышел, постоял снаружи, куда-то пошёл. Идти тут особо было некуда, все пляжи и места развлечений тянулись от мотеля сюда, мимо магазинов, в сторону кемпинга. Да и собака взяла след до одного из этих пляжей. Вот водолазы и начали тут работу совместно со спасателями. Жаль, что пока всё впустую.
- Мог повздорить с местными байкерами, - обмолвился напоследок помощник шерифа. – Версию эту проверяем. С ними тут многие ссорятся, и всегда по пьяни. Вроде как слышал кто-то вчера мотор большого мотоцикла.
- И где они тут бывают, ваши байкеры? – спросил его Сэм. – Есть у них «лежбище»?
Известно, что у каждого мотоклуба, или, как они себя называли сами, стаи, банды, была своя «берлога». Бильярдная, бар, гараж или что-то в этом роде. Место для тусовки.
- Спроси у старого Бэннистера, – посоветовал помощник шерифа. – У него племянник за бета-самца в этой банде. Меняют они свои места… А Бэннистер – сторож. Склады в девичьем монастыре охраняет. Старый болгарский монастырь, в четверти мили от озера. Да вон же стоит! Видишь башню в лесу?..
Помощник шерифа показал рукой на возвышавшуюся в просветах деревьев старинную вышку из камня, с прорехами в крыше, зияние которых было видно отсюда. От кемпинга, если обогнуть большое озеро по береговой линии, туда было плюхать пешком мили полторы-две. Можно и прогуляться, но сегодня уже не успеет – опять срочно нужно было вернуться в город, оттуда недавно звонили. Хорошего от поисков он всё равно ничего не ждал. Было предчувствие, что пока тут возможны, и всё ещё в равной степени, из-за раннего срока, два варианта. Ричард либо, положив на свою работу известный «прибор», продолжил алкогольные возлияния, но уже не с Сарой, а с другой женщиной – знакомился он с ними и проводил время довольно легко. Либо Хэмфилд всё-таки умер. Ни первого, ни второго, чтобы вот так надолго или навсегда, за ним пока не знали. Но когда-то всё случалось в первый раз. Опыт Сэму нехорошо подсказывал, что скорее всего найдут они только тело, уже без души. В общем, остывший труп Рича...
Ни в этот вечер, ни на следующий день до сторожа Бэннистера Сэмюэль дойти не успел. Он не особо верил, что они и вдвоём-то с Ричем уложатся за два отведённых им на опросы дня. А тут всё пришлось выполнять одному. Провозился целых трое суток и только наутро четвёртого дня отправил отчёт недовольному шефу Никсону. Теперь можно было и выдохнуть. Управление продлило ему оплату всего лишь одной ночи в дополнение к двум предыдущим, поэтому пришлось возвращаться в Чикаго, брать отпуск за свой счёт и уже не на служебной машине, а на своём стареньком «бентли» возвращаться к озеру.
Официальное расследование к этому времени далеко не продвинулось. Выявили только кучу свидетелей, видевших Ричарда в разных местах. Наверное, человек десять-двенадцать. Согласно показаниям, с кем-то одним из них Рич даже разговаривал в кемпинге и выпивал в ту ночь, играли с ним в преферанс, в домино. Однако важных подробностей опрашиваемый не запомнил, а внешность Хэмфилда толком описать не смог. Потому начинать надо было не с постояльцев кемпинга, которых полиция вытрясла до звона в голове, а с байкеров. Шеф Никсон знал, куда поехал из Чикаго Сэмюэль, и сделал лишь вид, что ничего не слышал. Не мог ему приказать туда отправиться и не мог запретить. Но перед отъездом Сэм обнаружил на своём столе в конверте триста долларов. Улыбнулся. Деньги небольшие, но строгий Джон Никсон и вправду был хорошим человеком. Сержант помог из своих, чем сумел…
В кемпинге «Дельфин» через помощника местного шерифа Сэмюэль договорился и взял мини-байк. За аренду платить не пришлось, только бензин. На этих скутерах здесь вовсю разъезжала отдыхающая молодёжь, иногда семейные пары. Кондей в «бентли» от перегрева сломался, и сподручней оказалось кататься в такую жару на взятом в наём драндулете. Хорошо обдувало встречным ветром и можно было передвигаться узкими тропками. Он быстро нашел дорогу к монастырю, и сразу сообразил, где искать того сторожа. Лишь две монастырские постройки не выглядели так, будто лет сорок назад пострадали от ковровой бомбёжки. Правда и они имели вид весьма поношенный, покрыты были сплошь тёмным мхом и настоящей зелёной плесенью. Да ещё оплетены до самой крыши хищными агрессивными вьюнами. Великолепнейший арт! И выдумывать ничего не надо.
Бэннистер открыл дверь, и сразу же начал говорить, словно давно истосковался по собеседнику. Рассказал про болгарскую общину, и про то, как сорок два года назад – Сэм почти угадал со временем – монастырь был закрыт. Сначала одна за другой пропали три монашки, а потом было громкое расследование. Через какое-то время начали находить тела. Привлечь никого так и не сумели, и полиция это дело закрыла, замяли как-то всё потихоньку. Место это к тому же тогда было необжитым, города и некоторых населённых пунктов ещё не появилось. Вот сестёр монастыря и распределили по другим заведениям, а здания их монастыря какое-то время сдавали в аренду. Мужской монастырь на реке, к слову, до сих пор оставался действующим, даже держал две пекарни. Но там всегда были только мужчины. Ни одного из них в подозреваемые записать в те годы не пытались.
- Что, так и не повесили ни на кого?.. – Сэмюэль аж удивился – обычно, когда дела касались церкви, не важно какой, виновных всё же находили. Но, видно, не в этот раз. Потеряв за три года трёх женщин из одного заведения, штат нашёл возможность прекратить исчезновения иначе. Другим способом прервал начавшую возмущать общественность серию. Просто расформировали монастырь, договорившись с церковной элитой. Знакомы были такие методы завершения.
А когда Бэннистер узнал, зачем на самом деле пришёл к нему гость, представившийся другом пропавшего полицейского, говорить стал он менее охотно. Опасался за своего племянника, боялся, что у того могут быть проблемы с законом. До жетона, однако, дело не дошло. Старик-сторож только увидел бутылку хорошего виски, купленного в баре возле мотеля, и глаза его сразу заблестели. Сдал племянника и его банду с потрохами. Сказал, что бывают здесь иногда, и в одной из заброшенных построек чинят свои мотоциклы, обустроили всё там под стильный гараж. Но ровно неделю назад укатили в Техас на фестиваль. Вернуться должны были только сегодня. Всё сказанное сторожем походило со стороны на правду. Но Бэннистер и не мог знать много про дела своего племянника. Так ему тот и сказал о них.
Понятно. Опросит, когда вернутся, а всех или кого-то отдельно – будет видно. Пока же можно было перетрясти заново всех свидетелей из кемпинга. Ну, или тех, что ещё не разъехались.
Сторож проводил его до выхода из бывшей часовни, и когда Сэм снова оказался на крыльце, снаружи уже поднялся ветер и начинался дождь. Какая-то старушка прошла вдалеке по старой заросшей дороге. Одета она была старомодно, закрывалась от дождя цветастым пакетом.
- Живёт у племянницы, – пояснил, хоть его и не спрашивали, про женщину Бэннистер. – Ей уже под восемьдесят. Не захотела тогда ехать в другой монастырь. Говорят, все пропавшие монашки были её подругами. Только она всё равно ничего не скажет – в те дни с ума и сошла. Ходит всё, бормочет их имена как мантру. Жалко её. Сорок два года уже не живёт, а витает где-то. Разговаривает с ними, венки из цветов плетёт и в воду бросает…
На улице стало совсем темно от туч, и Сэм, хоть и не был суеверен, но от рассказа сторожа, а одновременно и от прохладного ветра, ощутил в спине колкие мурашки. Нечего было дальше стоять тут и слушать его. Пока настойчивый дождь не перерос в ливень, надо было уезжать. Ходу до мотеля на его двухколёсном звере было всего две минуты, быстро завёл мини-байк и поехал. Но как-то незаметно для себя, щурясь от дождя и сильного ветра, проскочил мимо дверей номеров мотеля, и покатил по плитам дорожки дальше. Остановился уже только у въезда в кемпинг «Дельфин».
Почти пятнадцать лет Сэмюэль прослужил в полиции. И о сбивчивости в показаниях свидетелей знал почти всё. Но впервые за свою службу он столкнулся с тем, что все они, когда рассказывали о встрече с Ричардом Хэмфилдом, называли разное время, место и одежду на исчезнувшем. Многие из опрошенных видели детектива издалека, двое из них с ним играли, выпивали, а один даже на следующий день подвозил его до города. Чудеса, да и только. Записав всё и сверив, Сэм пришёл к выводу, что думать над этим придётся долго. Или просто забыть. Кемпинг не был спортивным, и даже днём здесь выпивали вино и глотали неразбавленный виски. Люди отдыхали у озера. Спроси он их не про Ричарда, а про какую-нибудь старушку, девочку, мальчика, наверняка бы услышал тоже самое. Нашлась бы целая дюжина свидетелей, видевшая их, и распивавшая с ними напитки.
Когда под вечер шторм закончился, и озеро успокоилось, деревья перестало раскачивать, Сэмюэль покинул гостеприимный кемпинг. Свой мини-байк он брать не захотел и оставил там, к мотелю решил пойти пешком. Всего-то несколько сотен ярдов. А по дороге опять увидел ту странную женщину, одетую, как в семидесятые. Шла всё с тем же пакетом, который был у неё вместо зонта. Мокрая, несчастная и потерянная. «Бедняжки все они… – тихо бормотала она себе под нос, проходя мимо него и его самого словно не видя. – Но Софья-то, Софья… Тихая была, чистая…» Сэмюэль мог только пожалеть такую старость. Вздохнул скорбно про себя. И дальше пошагал в мотель.
А ближе к ночи, прямо перед сном, ему позвонили. Сигнал был из вестибюля главного здания кемпинга, разговаривал один из спасателей. Сэм оставлял свой номер в мотеле на случай, если вдруг кто-то из свидетелей припомнит ещё что-нибудь бредовое или параноидальное вроде совместной выпивки с Ричардом или игры с ним в гольф. В таких делах порой было важным всё, иногда преступление помогал раскрыть полный бред, который сам по себе не содержал ничего рационального, зато иногда подталкивал к более здравым рассуждениям. Но позвонили из кемпинга не по поводу свидетелей. После шторма на берег озера волнами вымыло всякий сор. И в мусоре нашли часы с гравировкой Ричарда Хэмфилда. Выходило, Рич всё-таки утонул в воде или угодил каким-то образом в озеро после смерти. А, может, сбросили только вещи. В любом случае, проводившие поиски водолазы ничего не нашли – потратили слишком мало времени, озеро было намного крупнее обычного пруда. И завтра начнётся новая для них эпопея.
Ну, а Сэм – Сэм собирался ложиться. С утра у него был распланирован долгий день с байкерами. Да и ничем он сейчас не мог никому помочь, опознание часов подождёт до рассвета. Детектива Ричарда Хэмфилда ничто не воскресит, ни какая другая счастливая находка. А поскольку звонок почти разбудил его, он решил перед сном покурить. Последнюю. Не стал дымить в своём номере, и вышел в халате наружу. Прижёг, глубоко затянулся, выпустил клуб ароматного серого дыма, наслаждаясь близкими видами озера. И едва не поперхнулся табачной слюной. Жуткое чувство внезапно, будто кто-то смотрел на него из-под толщи воды и разглядывал, охватило его целиком. «Что за чушь…» - пробормотал он про себя. Зябко передёрнул плечами, отгоняя неприятное наваждение, и швырнул сигарету на землю. Затоптал её сандалией возбуждённо, ещё раз глянул на пустое озеро. Действительно, чушь. Просто холодный ветер. Усмехнулся и отправился спать…
Я должна была догадаться, что что-то не так, еще до экзамена. Но ничего не привлекло моего внимания. Мне всего 21 год, я в хорошей форме, без болячек и недомоганий. Идеальное здоровье, правда.
Были, конечно, и маленькие странности. К примеру, мне не нужно было стричься уже полгода. Или мелкие царапины и ссадины, которые, казалось, никогда не заживут. У меня даже были некоторые проблемы с насекомыми: иногда я просыпалась от зуда, а оказывалось, что по телу бегают пара-тройка муравьев. Еще иногда я замечала, что к локтям и коленям прилипли кусочки грязи. Но я обожала природу и несколько раз в неделю ходила гулять по лесу, поэтому насекомые и грязь не казались мне чем-то странным.
Поэтому я никогда не связывала все воедино - до тех пор, пока мне не сделали биопсию подозрительной на вид родинки.
Стало понятно, что что-то не так, как только доктор Вагнер вошел в кабинет. После обычных любезностей он сел напротив меня с серьезным выражением лица.
– Нам нужно обсудить результаты вашей биопсии.
Началась паника. Это меланома. У меня рак. Нет, нет, нет. Мне всего 21...
– Мы проанализировали взятые образцы и они не выглядят раковыми. Однако все они мертвы.
– Эм?...
– Все клетки, которые мы проанализировали. С одной стороны в них нет никаких отклонений, кроме того факта что они все мертвые. - Он вздохнул. - Некроз может произойти по разным причинам. Обморожение, например. Правда я не видел никаких признаков обморожения... или чего-то еще, что могло бы вызвать некроз кожных тканей.
– Так что же тогда не так?
– Нам нужно провести дополнительные тесты, - я поняла что за этим ответом скрывается врачебный эвфемизм, означающий "я ни хрена не понимаю".
– И все же, что, по-вашему, это такое?
– Буду честен с вами, Кейт. В настоящий момент я понятия не имею с чем мы имеем дело. - Он принужденно улыбнулся. - Но не волнуйтесь. Что бы это ни было, не думаю, что это большая проблема.
Он ошибался.
Доктор Вагнер удалил родинку целиком и отправил ее в лабораторию. Анализ показал, что все клетки мертвы.
Затем он взял образцы кожи с других участков моего тела. Все они также были мертвы.
– Обычно, когда клетки умирают, в том числе и клетки кожи, они подвергаются апоптозу, - сказал он мне. - То есть они заставляют себя разрушиться, пока не стали слишком старыми и не превратились в раковые. Но эти клетки... они целы. Просто клеточные процессы в них не происходят. Они как будто... застыли во времени.
– Почему это могло произойти?
Пауза. Мучительно долгая пауза.
– Вы недавно подвергались воздействию радиации, экстремальных температур или чему-то в этом роде?
Я отрицательно покачала головой.
– Может быть инфекции?
Я снова покачала головой.
– Я хочу выписать вам направление к ревматологу дабы исключить аутоиммунное заболевание. Также стоит посетить моего коллегу - доктора Менендеса. Он специализируется на редких кожных заболеваниях.
Выходит, он действительно ничего не знал.
Смотря на свою кожу, руки, ноги я не видела ничего экстраординарного,все они выглядели совершенно нормально. Даже здоровыми.
Но что со мной не так?
***
Пока я ждала приема у этих врачей, я решила рассказать обо всем своей подруге Мелани.
Мелани была одной из самых умных людей, которых я знала, и, так случилось, что она изучала биологию. Маловероятно, что у нее возникли бы какие-то идеи, но что мне терять? Не сидеть же без дела просто уставившись в стену, ожидая новых бесполезных анализов?
– Думаю, нам стоит взять образец крови, - сказала Мелани. А потом открыла ящик стола и стала рыться в различных лабораторных принадлежностях.
– Что... прям здесь? Сейчас?
Она пожала плечами.
– Да. Почему бы и нет?
– А у тебя не будет проблем?
– Нет. Доктор Томпсон очень спокойно относится к подобным вещам.
(Как оказалось, доктор Томпсон не очень-то спокойно относится к тому, что студенты берут образцы крови в ее лаборатории, и Мелани чуть не выгнали из универа. Но это уже совсем другая история)
Укол в палец был очень неприятным, но она была достаточно мила и завязала разговор, чтобы отвлечь меня. Мелани спросила о том, как я ушла из школы полгода назад и чувствую ли я себя лучше.
– Что ж, береги себя, - сказала она, похлопав меня по плечу.
Затем она выдавила каплю крови на предметное стекло и накрыла другим стеклом, кровь мгновенно превратилась в полупрозрачную красную лужицу. Эту конструкцию она поместила в микроскоп и стала работать с показателями.
– Что ты ищешь? - спросил я, неловко стоя позади нее.
– Что надо.
– А что надо?
– Просто подожди.
– Хорошо.
Я терпеливо ждала, пока Мелани продолжала работать с приборами, щурясь в микроскоп.
Затем она вздохнула.
– Что... что там?
– Посмотри сама.
Я поднесла глаз к микроскопу.
Я не очень-то разбираюсь в биологии, так как изучаю историю и не пользовалась микроскопом с 9-го класса. Но даже я смогла понять, что происходит: маленькие красноватые капельки, плавающие вокруг, были, вероятно, эритроцитами, а море желтоватой жидкости - плазмой.
– Я не вижу ничего странного.
– А белые кровяные тельца ты видишь?
– Понятия не имею.
Она снисходительно вздохнула.
– Видишь прозрачные частицы?
Я прищурилась и увидела одну. Прозрачную, пятнистую и как бы колючую по краям, а не круглую.
– Да, вроде, да.
– Он не двигается. Никто из них не двигается. - Я слышала ее шаги по полу, когда она начала расхаживать. - Обычно белые кровяные тельца перемещаются по всему организму, пытаясь нейтрализовать угрозы, избавиться от инфекций и тому подобное. Но твои не такие. Я думаю... я думаю, они мертвы.
Я отвернулась от микроскопа, сердце пропустило удар.
– Это полная бессмыслица. Если бы все твои белые кровяные тельца были мертвы, ты и сама была бы мертва. Ты не смогла бы противостоять даже самой легкой болезни или инфекции. Даже самый маленький порез от бумаги был бы смертельно опасен. Но ты... ты в порядке. Ты жива.
Мелани расхаживала взад-вперед по лаборатории, ее голос становился все более взволнованным, беспокойным.
– Существует так много генетических заболеваний и расстройств, которые мы еще не классифицировали. Так много медицинских чудес, которые до сих пор остаются загадками. Что, если ты одна из них? - Она втянула воздух носом. - Как зародилась жизнь? Мы до сих пор точно не знаем. Может ли что-то быть живым, в то время как его клетки мертвы? Раньше мы так не думали. Но ты сидишь здесь. Живая.
Она начала шагать быстрее, взад-вперед, взад-вперед.
По моему позвоночнику пробежал холодок. Мне не нравилось, что Мелани выглядит такой... взволнованной. Такой одержимой. Я чуть не подпрыгнула, когда она вдруг перестала вышагивать, повернулась ко мне и посмотрела прямо в глаза. На ее лице появилась широкая ухмылка.
– Мы покажем тебя доктору Томпсону. Вот что мы сделаем. Мы можем продолжать брать образцы здесь, в лаборатории. Выясним, что происходит. Это может изменить мир, Кейт. Разве ты не понимаешь? Это может изменить все, что мы когда-либо знали о жизни как таковой.
Я встала и медленно направилась к двери.
– Пожалуй, я пойду. Мне завтра рано вставать на пары.
– Нет, останься! Нам так много нужно обсудить!
Я схватилась за дверную ручку и выбежала в коридор.
Было ощущение, что она последует за мной. Может быть, догонит меня, вколет лошадиную дозу транквилизатора и начнет "экспериментировать" на мне. Но Мелани этого не сделала. Когда я обернулась, коридор был совершенно пуст.
***
Каждая клетка моего тела мертва.
Я посещала случайных врачей, проводила случайные тесты. Заметая следы, обращалась к разным врачам для каждого теста. Но все результаты были одинаковыми. От клеток щеки до клеток кожи и крови - все в моем теле мертво.
Это не имеет смысла. Мои органы работают. Мои почки все еще фильтруют кровь, мои глаза все еще способны видеть. Мои мышцы сокращаются и растягиваются, когда я передвигаюсь. Но какие бы анализы я ни проводила - биопсию, пробы, кровь, - я не нахожу в своем теле ни одной живой клетки.
Я избегала Мелани. Но примерно через три недели после того, как она взяла у меня образец крови, она появилась у моей двери.
Я ответила только потому, что подумала, что это доставка продуктов.
– Мелани, - начала я. - Я не думаю...
Она протиснулась мимо меня в квартиру.
– Я должна тебе кое-что сказать. Пожалуйста, просто присядь.
Мелани выглядела расстроенной. Она больше не была взволнована и очарована мной, но была обеспокоена. Я наконец села, сердце начало колотиться.
– Я отправила образец твоей крови в лабораторию, - вздохнула она, наконец усаживаясь напротив меня. - Там могут делать очень глубокий анализ. И я думала... думала, что это будет хорошим вариантом, что это прольет свет на все. Но... но…
Ее голос дрогнул. Казалось, она вот-вот расплачется.
– Что? Что случилось?
– В лаборатории не просто изучили твои клетки. Они изучили их молекулярный состав. Белки, молекулы, атомы, элементы и тому подобное, - голос девушки снова задрожал. - И все это неправильно, Кейт. Здесь нет ни одной молекулы, которую можно было бы увидеть в нормальной человеческой клетке.
– Что? Что ты имеешь в виду?
– Это грязь, - сказала она, ее голос дрожал. - Грязь и глина. Когда они запустили масс-спектрометр и проанализировали молекулярный состав твоих клеток, он соответствовал профилю грязи, а не органическим молекулам, которые можно найти в человеческом теле.
– Что? Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо…
– Ты когда-нибудь слышала о големах? - спросила она, и ее голос теперь звучал как высокий визг.
Голем. Это слово врезалось мне в память. Существа из еврейского фольклора, сделанные из грязи, глины или другого неодушевленного вещества. Одушевленные Богом или каким-то другим существом. Антропоморфные... но вовсе не люди. Оживленные... но вовсе не живые.
– Ты же не хочешь сказать… - Я покачал головой. - Это безумие. Я не могу...
– Шесть месяцев назад, - сказала Мелани, доставая свой телефон. - Ты, Кейт Бенсон, умерла от припадка. Посмотри эту статью. Ты не можешь сказать, что это фото не похоже на тебя.
Я взглянула на экран телефона.
Вся кровь отхлынула от моего лица.
Там была моя фотография. Некролог.
Моя голова поплыла. Я почувствовала слабость. Каждый мускул в моем теле словно застыл.
– Ты... Я не...
– Кто-то не смог смириться с тем, что потерял тебя, - сказала она, положив телефон обратно на стол. - И вот таким образом решил исправить ситуацию.
Я уставился на свои руки. На свою кожу. Сделанную из грязи. Из глины.
Оживленная, но вовсе не живая.
~
Телеграм чтобы не пропустить новости проекта
Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)
Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.
История Ингерид, травницы и ведьмы. (А также многих других, собранных воедино).
Спин-офф к серии о Колесничем.
Посвящается Инге Марко.
Глава 1. Homo homine… (1) или, Кто первым толкнул маятник?
Инге
Апрель 2019 г. Санкт-Петербург.
Темноволосая женщина в длинном черном пальто берет на изготовку лук, выпрямляет левую руку, поднимая её под девяносто градусов к позвоночнику и одновременно отводит тетиву, касаясь правой кистью правой щеки. Выравнивает линию прицеливания.
Большой палец нажимает спусковой крючок т-образного релиза (2), позволяющего произвести захват тетивы за петельку. Тихо вздрагивает блочный лук на полувыдохе. Стрела поражает мишень очень близко к центру - восьмерка. Неплохо, но не идеально: можно лучше.
Ингерид слегка ругает себя, заставляя сосредоточиться. Но мысли снова и снова возвращаются к наболевшей теме.
Моросит мелкий дождик, постепенно заставляя намокать всё, что только можно – будто сам воздух становится влагой, проникая сквозь одежду до самого тела. Вдох. Плевать! Новая стрела с ярким хвостовиком. Отчего бы не представить вместо распечатанной на принтере мишени лицо Валерии Львовны, свекрови? Старая сука! Щелкает тетива. Выстрел мимо! Вообще мимо листа с разноцветными кругами! Сжать зубы. Вдох. Длинный выдох.
Что бы сейчас сказал её учитель по стрельбе Феликс Хийе (3)? Инге, очисти мысли? Прямее держи локоть? Не перенапрягай мышцы? Она не видела его уже пятнадцать лет – с тех пор, как переехала с семьей из Эстонии в Петербург.
Женщина делает паузу, наливая себе травяного чая. Слегка морщится: перебор с листом вишни, слишком терпкий вкус. Присаживается на рюкзачок, кинутый небрежно на подмокающий песок. Закуривает длинную коричневую сигарету. Усмехается. Осматривается ещё раз.
Сейчас она на заброшенном песчаном карьере. Вокруг редкие сосенки. Между ними еще попадаются не растаявшие сугробы. Тишина. Подставив лицо мелкой капели, Инге скалится как белка – осознанно и зло. Вот только не разгрызть ей попавшийся орешек никак. Как же всё достало!
С мужем Русланом Ковригиным его будущая жена познакомилась еще в университете, хоть и учились они на разных факультетах. А дальше судьба, дальше – любовь. Свадьба и совместная жизнь – пока, увы, у свекрови. Хорошая работа, достойный заработок у обоих супругов, планы, интересные друзья: жизнь так скора на щедрые обещания!
И вдруг прямо таки хрестоматийный случай. Валерия Львовна отчего-то люто невзлюбила невестку. Причем, вела она себя крайне лицемерно. При сыне называла её «дочка», угощала пирогами и компотами, улыбалась и смеялась. Но стоило им остаться вдвоем, как начиналась форменная травля. И мало сыну уделяешь времени (а когда, старая дура, если оба упахиваются на работе?), и готовишь не так, порядок наводишь чисто формально, и девка малахольная, и «понаехавшая» (а мы-то коренные петербуржцы, дворянских кровей, все сплошь интеллектуалы) – много всего. Если человек способен придумать любую, самую идиотскую придирку, - свекровь в это умела. В уме ей, и впрямь, не откажешь.
Говорила ли она что-то мужу? Конечно! Но, на фоне слепой сыновьей любви к «мамуле», как это бывает с авторитарными женщинами, сжившими со свету мужей, доказательств не было. Уж за этим «коренная петербурженка дворянских кровей» следила со всем тщанием, контролируя себя и в переписках, и в поведении на глазах у Руслана.
В общем, Валерия Львовна умело и продуманно гнобила невестку, расшатывая психику и здоровье. Любой человек, придя домой с нервной и напряженной работы, мечтает о покое и отдыхе, а не получать дополнительный стресс, оскорбления и всё растущие требования. Не зазорно и пьянствовать начать, но Инге не особо любила алкоголь – так, если немного вина для тонуса и настроения.
Медленно, но верно петля на шее затягивалась, ведь недаром говорят, что многие болезни от нервов: психосоматику (4) никто не отменял. И что с этим делать? Записывать поведение обозленной тети на камеру, на диктофон? О, эта особа будто чувствовала такие вещи!
В последнее время здоровье Ингрерид сильно пошатнулось, что только добавило упреков: мол, как ты, такая больная, собралась детей рожать?
Женщина, прополоскав рот остатками чая, снова встает в позицию и посылает три стрелы, одну за другой максимально быстро, ровно в центр мишени – в девятку и десятку. Опуская лук, улыбается левым краем губ. Вот так хорошо. Отличная терапия! Особенно если представлять спину убегающий свекрови.
Но пора уже и ехать – время неумолимо диктует свои правила, ограничивая и без того далеких от свободы людей. Да и не хочется заболеть, окончательно вымокнув под моросящим дождем. Самочувствие и так последнее время удручает и оставляет желать лучшего.
Кто-то щедро плеснул густой серой краской на всё вокруг. Угрюмые лица, плывущие навстречу в вязком гуле бесконечного потока транспорта, пронизывающим всё видимое пространство и заставляющим мелко дрожать древние стены домов, пугающе однообразны. Воздух пропитан застывшим безвременьем растянутого до болезненного бессилия депрессивного перехода от зимы к весне. Чернеют подтаявшие сугробы, напоминая опаленные с огнеметов кучи мокрого белья, выброшенного за ненадобностью съехавшими жильцами ветхих бараков. И вездесущий мусор, стоит только отвести взгляд в сторону от оживленных улиц, упорно лезущий в поле зрения, как если бы уродливый бродяга тыкал навязчиво в лицо своими культями и язвами. Будто полоумный прошелся с мешком, щедро разбрасывая по краям дорог всё то, что так долго и тщательно собирал на помойках всю зиму. Дворники, выбиваясь из сил, работают, сгребая окурки, банки, пакеты в колоритные кучки, но подворотни сташнивает новыми порциями мусора каждую ночь, снова и снова. И этот странный запах обнажившегося, словно труп по весне, голого скрюченного болезнью, чахоткой и параличом, города, перебинтованного грязными бинтами дорог! Только затяжной ливень способен вдохнуть в иссохшие члены усталого старика Петербурга немного жизни, промыть раны и утолить жажду больного лихорадкой. А после – хотя бы два-три солнечных дня, чтобы прижечь гнойник, чтобы отогреть озябших жителей и создать подобие цивилизованной жизни на улицах, заставив жителей выйти на бесцельный променад по Невскому, а не только по необходимости.
После вокзала Инге идет, рассекая, будто черный нож, серый полумрак вокруг, в кофейню неподалеку, чтобы взбодриться и согреться. И уже там, в заведении, удобно расположившись на мягком диванчике, ещё чувствуя в легких присутствие отвратительной смеси смога и водяного пара, покашливая, звонит Виктору Киму.
Ким удивительный человек. Со спины можно подумать, что это ребенок – настолько он субтильный и мал ростом. Но в этом теле горит яркая звезда очень светлой души. Виктор работает массажистом с уклоном в биоэнерготерапию (5). То есть, по большому счету, лечит людей во время массажа своей энергией, коей его щедро наградил создатель. А это как раз именно то, что ей сейчас необходимо. Волнами накатывает слабость. Слегка кружится голова и подташнивает.
Женщина с удовольствием, замерев и сконцентрировавшись полностью на запахе и вкусе напитка, делает небольшой глоток принесенного официанткой кофе. Ким отвечает на звонок, и тут же Ингерид окутывает теплая солнечная атмосфера сказочной полянки в летнем лесу, со звучащим там беспечным детским смехом. Жесткая хватка безжалостных когтей повседневных забот и тревог возле сердца слегка разжимается, позволяя вдохнуть полной грудью: так новоселы в старой квартире с хрустом выдирают намертво склеенные временем рамы окон, чтобы впервые за долгий срок впустить свежий воздух и начать уборку.
- Да, хорошая моя, слушаю! – спокойным глубоким голосом крупного мужчины говорит массажист. Удивительно сильный голос для его комплекции!
- Я подъеду? Плохо мне что-то, Ким. Устала как древняя старуха.
- Ладушки, Марко, - женщина уверена, что он сейчас улыбается. – Сейчас у меня клиент, а вот через полтора часика вполне себе. Жду.
- Славно. Как раз побалуюсь кофейком и доеду. Пока.
Поправляя намокшие волосы свободной рукой, усталая женщина с побледневшим не по возрасту лицом с проявившимися синяками под глазами делает еще один глоток арабики с вкусовыми добавками и достает из рюкзачка, лежащего рядом с луком в чехле, наполовину пустую пачку сигарет. Ей сверкать бы на званых вечерах, молодой и красивой, в кругу интеллектуалов и творческих людей, как раньше, пользуясь восхищением друзей и мужа! Но, - она снова мрачнеет, за всё в жизни своя цена.
Заказав еще кофе с пирожным, Ингерид окончательно оттаивает после прогулки и чувствует в себе силы двигаться дальше. Посидев ещё с полчасика, она расплатилась и поехала на сеанс.
Ким будто лишен понятия старения физического тела. Глядя на него, ни за что не угадаешь его возраст. Округлое лицо со здоровой кожей, косой разрез глаз и темные как чернослив радужные оболочки, и вечные подростковые усики. Встретив клиентку на ресепшене в центре здоровья, где массажист арендует помещение, он сразу берет Инге за запястье. Кивает многозначительно головой из стороны в стороны, и жестом приглашает её в кабинет.
Там, слегка помяв тело под одеждой и распознав мышечные зажимы, начинает водить руками, будто поглаживая воздух.
- Да, что-то с тобой не так. Я тебе, конечно, верну тонус. Но у тебя явно какой-то пробой. Жаль, не моя специфика. Я не лечу такое. Но могу дать телефончик коллег, если захочешь. Такое чувство, что на тебе порча. Как пиявка присосалась. Но я её сейчас закормлю, она и отстанет на время. – Ким продолжает прощупывать пространство над спиной женщины и буднично, веселым, хоть и спокойным голосом делится соображениями. – Не затягивай, загляни к экстрасенсам или бабушкам.
- Нет, я лучше в церковь схожу, тем более что давно не была. С детства ходила в воскресную католическую школу. Так что, сам понимаешь.
- Как скажешь, - улыбнулся Ким. – Ещё заглядывай, если что.
По дороге к станции метро, Ингерид задумалась о том, куда ей сейчас податься. Муж в отъезде, и ехать в квартиру, где только свекровь, не очень хотелось. Может переночевать у родителей? Или вообще пока на время переехать? Но дома все вещи. А, впрочем, плевать! Сегодня она способна утопить в любви самого токсичного человека. Никто и ничто не испортит ей настроение. Благодаря Виктору Киму, тонус и самочувствие стали просто волшебными.
Однако в квартире было пусто. На кухонном столе, рядом с трехлитровой банкой компота, лежала записка: «Дочка, я уехала до понедельника на дачу. Кушай борщ. Пей компот». Как же замечательно! Женщина улыбнулась. Свобода! Может, заказать пиццу и посмотреть комедию? Или включить музыку и поваляться с книжкой? Руслану позвонить. Можно выпить немного вина и погреться в горячей ванной. И никаких тебе нервов и стрессов!
Пить… да, Инге почувствовала жажду и уже собралась налить себе компота, как что-то внутри, голос обострившейся после сеанса у Кима интуиции шепнул: напиток отравлен! Не может этого быть, подумала она, холодея. Разум сопротивлялся такой мысли. Разве станет уважаемый в Питере человек травить жену своего сына? Зная, что тот влюблен без памяти? Тогда почему свекровь так настойчиво всё это время пичкала её своими заготовками, приговаривая, как в них много полезного? Нет, это не возможно! Есть вероятность, что компот испортился как-то. Валерия Львовна та еще лицемерка и тварь, но чтобы идти на преступление – это явный перебор.
Но этим же вечером женщина отдала пробу знакомому химику-лаборанту, встретив его у метро. Что ж, посмотрим, решила она.
А пока лучше выпить вина, купленного по пути домой. Где под ритмы джаза Ингерид, раздевшись до нижнего белья и слегка пританцовывая с бокалом в руке, сейчас наводит порядок. Её отвлекает телефон.
Звонит отец, и в своей манере сообщает новость:
- Тебя очень хочет срочно видеть тетя Марта. Вопрос касается наследства.
- Вот как, это так срочно?.. Хорошо.
- Билет я уже заказал. Как приедешь, позвони. – Мужчина молчит и, после паузы, спрашивает: - Как у тебя дела, Ингерид?
- Всё нормально. Я позвоню. Маме привет.
Он уже заказал билет, думает женщина, продолжая держать телефон в руке. Ну да, папа, как всегда. Всё за всех решил. Вот почему она рано съехала от родителей, как только представилась возможность.
А поездка? Она только и рада навестить родные края и увидеть старых друзей и тетку. К тому же, если задержаться в Таллинне, не придется бодаться с Валерией Львовной.
Остаток вечера Инге слушает музыку, с ностальгией смотрит на свою флейту, сейчас лежащую на полке, любуется на их фото с Русланом, потом переписывается с друзьями в Вк и, наконец, довольная прошедшим днем, засыпает.
***
Как ни удивительно, но после многодневной хмари на следующий день погода удивила своей щедростью, явив измученным обитателям скованного хандрой города немного солнца. До вокзала Ингерид решила пройтись пешком, предварительно созвонившись – по настроению – со своим провожающим. Ей так хотелось, чтобы сегодня пришел именно он.
Эйнар
Провожал девушку её лучший друг по прозвищу Волчий, с которым, правда, они виделись очень редко. Это был довольно высокий и крупный мужчина в тонкой кожаной куртке, одетой едва ли не на голое тело, хотя было еще довольно прохладно для столь легкой одежды. Спутанная грива длинных волос, круглые очки, скрывающие глаза разного цвета: один, карий, вполне себе обычный человеческий, а вот второй, холодный и злой, очень уж напоминал волчий. Эйнар Боргер, обрусевший скандинав, ассоциировался у Инге с монолитом (6) – такой же спокойный и неподвижный. Мужчина и двигался словно нехотя.
Она уткнулась ему в грудь, с удовольствием вдыхая запахи кожи, металла и леса. Перенимала его запредельное спокойствие. Ощутила под курткой оружие. Отстранилась слегка и, глядя снизу вверх, спросила:
- Тебе не стремно так ходить?
Эйнар слегка улыбнулся.
- Меня не видят.
- Как это?
- Такая особенность. Вон тот дед, - Волчий не глядя ткнул за спину большим пальцем, - думает, какая мы красивая пара. А вон та тетка бесится, что такой красотке как ты достался какой-то лохматый бродяга.
- А полиция если?
- Они обычно видят просто романтичного юношу, у которого ни гроша за душой. Так это работает. – Эйнар достал самокрутку с марихуаной и прикурил. Передавая косячок подруге, поинтересовался:
- А где твой муж?
- В Чехии сейчас, примерно на месяц. Предлагают хорошую работу. Думаем туда перебраться. И, если честно, я безумно этому рада. Свекровь просто заебала. Всю кровь выпила.
- А, понятно. Смотрю, ты бледная какая-то. Приболела? Если старая сука достала, только скажи.
Ингерид с наслаждением сделала очередную затяжку сладкого дыма. Слегка закашлялась.
- Ты что! Муж её просто обожает. Не хочу его расстраивать. Не поймет.
- Ну, смотри, сестренка.
Эйнар по-доброму улыбался. Докурил самокрутку.
- А это как, помогает прятаться? – девушка говорила именно про наркотик, хмельно улыбаясь и щуря глаза.
- Я рассказывал. Ты забыла? – Мужчина погладил её по плечу. – Как сказал бы Кастанеда, сброс настроек точки сборки. Необходимость видеть мир с разных точек зрения. Тот, кто видит ситуацию лишь сквозь призму своего более чем скромного опыта, просто раб системы своего мышления. От таких людей не будешь ожидать чего-то неожиданного, кроме стереотипов. А вот я – могу. М-м-м, скажем так, подходить к решению проблем творчески. Понимаешь? Это лишь инструмент… Я чувствителен к окружающему миру. Почти как зверь. Чувствую запахи, эманации, мысли. Всё это создает свой особый рисунок – нечто вроде лабиринта, по которому слепо тыкаются заблудившиеся люди. А я сижу сверху и всё вижу. Когда надо появлюсь, когда надо - исчезну. Поэтому я невидим. Угрозу я чую заранее, загодя. Если бы что-то мешало, то сейчас я бы вёл себя иначе.
- Круто!
- Нас этому учили. Человек обычный так не сможет. Он просто накурится. И станет еще дурнее. Можно ещё использовать традиционно мухоморы. Много есть дверей.
Ингрид кивнула. Она понимала. Но почему-то не помнила, чтобы они говорили на такие темы. Началась посадка на её поезд. Люди вставали в очереди, доставали билеты и документы.
- Скоро поеду. – Она помолчала. – А ты куда сейчас?
- В лес. Потренируюсь немного, отдохну. Погода хорошая. – Эйнар оттянул лямку рюкзака. – Мяса поем с огня. Ты как доедешь, маякни. Хорошо? И пусть тебя хранит Тор!
Вместо ответа девушка снова обнимает друга и уходит, не оборачиваясь, быстрым шагом. Взметываются полы длинного черного пальто. Ветер трепещет прядь волос. Общение с Эйнаром окрылило. И дело здесь не в выкуренном косячке.
***
В лесу Волчий, приехав на своё любимое место, сбросил рюкзак. В его движениях появилась порывистость. Он разделся по пояс и достал мачете кукри, длинной почти полметра, имеющее характерное изогнутое вниз, расширяющееся во второй трети длины лезвие. За счет такого изгиба и смещенного ближе к острию центра тяжести кукри имеет просто чудовищный рубящий эффект. Примерно такими же в Непале забивают буйволов.
Начал пробежку. Легко уворачивался от несущихся навстречу веток. Обтекал деревья. Перепрыгивал ямы. Длинными перекатами брал препятствия в виде поваленных ветром деревьев, висящих за счет вывороченной корневой системы на уровне пояса или груди. Наносил удары оружием, поражая одну ему видимые цели.
Остановившись у истерзанного многими тренировками ствола, слегка наклонившегося в падении, но удерживаемого соседними соснами, провел жесткую серию атак с постоянной сменой векторов. Щепа отлетала на много метров вокруг.
И внезапно почувствовал спиной «ветер смерти». Кожа мгновенно покрылась мурашками, будто её задел сквозняк из приоткрытого окна. Эйнар одним плавным движением ушел с линии атаки и двумя быстрыми перекатами спрятался за препятствием. Из леса долетел короткий смешок.
- Неплохо, братишка!
Волчий высунулся из-за дерева. На полянку вразвалочку выходил его родной брат, одетый в кожаную безрукавку, оставлявшую оголенными мощные руки с защитными браслетами из обработанных шкур. Пониже ростом, коротко стриженный, помладше на пять лет, Арнбьёрн соответствовал Эйнару по крови отца. Когда отец, вместе с их тогда еще живым учителем Рунольфом Кнутсоном переехал из Дании в Россию, то заново женился.
- Что привело тебя, брат? – крикнул Волчий, выходя на поляну и захватывая топор, воткнувшийся в древесину на несколько пальцев. Метнул топор Арнбьёрну. Тот играючи поймал оружие и спрятал за пояс в подвес, рядом с впечатляющего размера ножом Боуи (7). Слегка кивнув, поблагодарил.
- Единственная твоя проблема, брат – это постоянное место тренировок. Предсказуемо. Менял бы, что ли! – низкорослый крепыш радостно скалился. – Работенка есть.
- Супер! Но давай-ка пожарим мяса, брат!
Мужчины наскоро и умело разложили костер, быстро загоревшийся, несмотря на недавние дожди, промочившие большинство хвороста насквозь. И, пока ждали углей, разговорились.
- Работенка, говоришь?
Заказы они брали редко – может, раз или два за год. Ровно столько, чтобы хватало на жизнь. Младший достал электронную сигарету и тут же задымил ароматным дымом. Эйнар поморщился – не понимал он этого новомодного увлечения.
- Да, некто Алхимик. Надо взять чисто. Живого и с барахлом.
- Охрана?
- Хватает. И огнестрел есть. Но так, обычные люди. Ничего особенного.
- Тогда почему Виконт привлекает нас?
Эйнар пошевелил костер, сдвигая не прогоревшие дрова, и достал мясо. Проснулся дикий голод. Можно съесть жаркое и полусырым, не мучаясь ожиданием. Достаточно подогреть.
- Алхимик попал в поле зрения старого его недруга. Помнишь, может, Чернова? Ну, колдуна?
Волчий нанизал шмат свиной плоти на оструганную ветку и, подоткнув распоркой, оставил над слабым пламенем. А сам закурил самокрутку. В свою очередь, младший брат не понимал подобного увлечения. В остальном они были очень похожи: по образу мысли, по духу и, когда доходило до дела, в тактике и стратегии боя чувствовалась одна школа, насчитывающая многотысячелетний опыт.
- Помню, конечно. И когда?
- Давай после полнолуния. Ты, кстати, пойдешь на охоту или на диете?
Мужчина в очках усмехнулся и перевернул мясо.
- Пойду. Интуиция волка говорит, что силы понадобятся. Чернов опасный противник. Что-нибудь легко выкинет. Мне вообще, брат, последнее время не спокойно. Как перед грозой.
Арнбьёрн пожал плечами. Кожаная жилетка затрещала, натягиваясь на взбугрившихся мускулах.
- Если только тебя твоё странное курево не сажает на измену, сходи к вёльве, прорицательнице. Пусть кинет руны.
- Я так и сделаю, брат!
Эйнар снял свинину с заостренной ветки и разорвал ломоть пополам, слегка выпустив когти. Отдал Боргеру-младшему. Оба тут же впились крепкими зубами в наполовину пропеченную и слегка обгоревшую плоть.
Арнбьёрн не стал говорить, но он тоже чувствовал, что предстоящее дело будет сложным и крайне опасным. Не просто так Виконт (он же Виктор Контель, бизнесмен и филантроп) повысил плату вдвое. Что-то затевалось. Но никто, как всегда, им объяснять подробности не собирался. Их задача – доставить живого Алхимика. А уж как – думайте сами!
Вечером, приехав в город, купили по паре бутылочек медовухи. Оба брата не особо-то и скрывая оружие, спокойно и расслабленно стояли возле магазинчика. Но их никто словно и не замечал, принимая либо за кого-то вроде опасных байкеров, либо за актеров, а то и вовсе за толкиенистов, среди которых всегда хватало любителей ходить по городу в костюмах и с оружием, пусть и бутафорским. Мимо проехал экипаж ППС, но Боргеры даже не повернули головы.
- Думаешь, стоит подождать? – спросил Эйнар, легко сминая между пальцев пополам крышечку от бутылки. – Чернов-то, поди, не будет маяться бездельем.
- Он в курсе уже, что мы в деле. Поостережется наобум лезть. Мой человечек следит. Если что, отзвонится. Если Чернокнижник сунется раньше нас, то мы придем уже к нему. А ему это ой как не по нраву – воевать на своей территории. Так что… Другое дело, кого он пошлет на этот раз. Умеет Чернов кадры подбирать, не отнять! Где он их только находит?
Эйнар усмехнулся.
- Да уж. Тогда еле угомонили того черта. Как там его? Кот-космонавт?
Младший брат усмехнулся в ответ, тут же вспомнив их противника, закованного в ультрасовременную броню с экзоскелетом. Технологии, опережающие своё время лет на тридцать-пятьдесят. Роботизированные доспехи, собранные в гараже инженером, не признанным гением, из ворованных запчастей позволяли играючи гнуть лом, будто вареную макаронину. После боя с Котом Боргеры пару месяцев провели в больнице.
- Не бзди, прорвемся. Боги с нами!
Допив медовуху, мужчины попрощались, следуя традиции, пожав друг другу предплечья. Оба растворились в ночи, как призраки. И только после их ухода залаяли местные дворовые псы.
Опять начал накрапывать дождь. К нему присоединился мокрый снежок. Зима никак не желала полностью отпустить из своих клыков измученный город. Через час все дороги покрывала мерзкая грязная слякоть.
В отличие от своих природных собратьев, предпочитающих пережидать непогоду, городские хищники каждую ночь выползали на охоту, чтобы грабить, насиловать и убивать. И вскоре Питер, как нищий в рубище, получит своё подаяние. Только это будет боль, страх и кровь.
Эйнар Боргер скалился по дороге домой, чувствуя разливающееся в воздухе насилие. Полнолуние всего-то через два дня. Они с братом откроют свою большую охоту. Но уже на охотников – на тех, кто счёл, что он вправе стать или уже родился хищником. На тех, для кого чужие жизни стоят не больше дозы ширева, как и всех им подобных, попирающих людские законы и заветы богов. Может быть, хоть кто-то вздохнет легче, даже и не поняв, что чья-то рука остановила занесенный нож или дубину над агнцем на заклание, - заклание из-за прихоти, садизма, жадности и похоти.
Ведь братья давно соревновались, кто больше убьет за ночь всевозможной нечисти в человеческом обличии. Вопрос о том, где проходит эта зачастую зыбкая грань о законности и чистоте методов, для них не стоял по очень простой причине: им дана такая власть свыше.
Какая, к лешему, диета? Волчий давно испытывал лютый голод, едва сдерживая инстинкты в большом шумном городе, который хоть и давал многим и многим, так или иначе, карт-бланш на насилие, но и легко мог разоблачить, выставить на всеобщее обозрение и обозначить как дичь для своры гончих в погонах. Но гены, а также необходимость держать себя в тонусе, диктовали свои условия. Подлинные хищники не берут больше, чем нужно для жизни – в отличие от ненасытных тварей, которым и целого города может быть мало. Поэтому всего одна большая охота, но стабильно раз в месяц на полнолуние, когда особенно ярко проявлялась нечеловеческая сторона Боргеров.
***
Тот, кого враги называли Алхимик, лишь недавно переехал из Европы, где стало тесно, в северную столицу, - уже, увы, поделенную на зоны влияния. Но этот вопрос вполне себе решаем!
Сейчас Артур Волонтир, облокотившись о стену возле какой-то забегаловки с пафосным названием «Лучшие вина мира», пил дешевый портвейн, выглядел как бездомный, и, прищурившись, смотрел на падающий с неба снег с дождем. Его никто не замечал. Максимум прохожие скользили взглядами по безвозрастному мужчине в мешковатой грязной одежде либо равнодушно, либо с презрением. Забавно то, что Алхимик имел золота столько, что мог играючи купить весь район вместе с жителями – и никто бы не отказался, узнав цену.
А вот конкуренция в городе была достойная. Прихлебывая с горла портвейн, Артур ухмылялся. Ну, не впервые он наводит порядок там, где собрался пожить. Всего-то и нужно, что стравить всех сильнейших игроков между собой. А потом либо добить, либо купить выживших. Стратегия, давным-давно ставшая классической.
Пока что он успел как заинтересовать «сильных мира сего» своим богатством и знаниями, так и создать иллюзию своей незащищенности.
Мимо него, широко раздувая ноздри, прошел высокий мужчина в круглых очках, сейчас опьяненный грядущей охотой. Но вот кто кого загонять будет – ещё вопрос!
Алхимик широко зевнул – погода навевала сон – и допил вино. Шатающейся походкой увязался следом за Эйнаром Боргером, сейчас утратившим свою сверхчувствительность, как зверь, учуявший кровь, и не видящий ничего кроме следа, – неплохо будет знать, где тот прячется. Если в общей картине что-то изменится, то есть смысл нанести упреждающий удар. Все уязвимы. Боргеры – не исключение. Надо просто знать слабые места противника.
Вслед за ним тронулась с места неприметная машина прикрытия, где сидели вооруженные охранники, набранные из бывших бойцов спецслужб.
Игра началась.
(Продолжение следует)
1 – начало известного латинизма Homo homini lupus est – «человек человеку волк».
2 - Релиз - приспособление для стрельбы из блочного лука. Блочный лук имеет большую силу натяжения и из-за этого традиционный способ натягивания тетивы пальцами не используется. Релиз - это приспособление, которое позволяет произвести механический захват тетивы за петельку. Релиз имеет спусковой крючок, при нажатии которого освобождается тетива из замка релиза.
3 - Тренер (стрельба из лука), арбитр, спорторганизатор. Заслуженный тренер Эстонской ССР.
4 – Психосоматика. Направление в медицинской психологии, изучающее влияние психологических факторов на возникновение, течение, исход соматических (телесных) заболеваний; область дисциплинарных исследований психосоматической проблемы - исследований, направленных на изучение взаимодействия психики и тела; отрасль клинической психологии.
5 – Биоэнерготерапия. Одно из направлений холистической медицины, которую также называют альтернативной, комплементарной, нетрадиционной и т.д. Основана на рассмотрении человека как энергоинформационной структуры. Биоэнерготерапия - лечение заболеваний путём энергетического воздействия на весь организм.
6 - Монолит - геологическое образование, представляющее собой цельную каменную глыбу.
7 - Нож Бо́уи, иногда просто боуи — крупный нож (тесак) с характерной формой клинка, на обухе которого у острия выполнен скос, имеющий форму вогнутой дуги («щучка»).
автор Антон Темхагин
В небольшой деревеньке, отдаленной от ближайшего провинциального городка, пропадают люди. Деревенские считают, что таинственное зло притаилось в давно забытых руинах, которые постепенно разваливаются в лесах где-то неподалеку. Местная милиция в тупике, а когда исчезновений становится все больше - за дело приходится браться кое-кому посерьезнее...