Российский флот

Раскрыт секрет необычных офицерских кортиков с клинком, похожим на игольчатый штык «трёхлинейки»

В собраниях крупных военно-исторических музеев, а также в частных коллекциях можно обнаружить образцы кортиков, которые по конструкции эфеса не отличаются от русского морского офицерского кортика обр. 1803 г., но имеющие четырёхгранный клинок по форме и размерам близкий к игольчатому штыку 3-лн винтовки Мосина образца 1891 года.

Автор - член редколлегии «КАЛАШНИКОВ» Руслан Чумак (к.т.н), материал опубликован в № 6/2022

На клинках кортиков этого типа обычно нанесён заводской условный знак Ижевского оружейного завода («Лук со стрелой»), а так же буква «П». На верхней втулке рукоятки могут находиться как изображение вензеля Императора Николая II, так и символ РСФСР в виде скрещённых серпа и молота или вообще отсутствовать какие-либо обозначения.

Эти кортики хорошо известны исследователям истории отечественного холодного оружия и коллекционерам, они описаны в ряде изданий, разработанных на базе музейных и частных коллекций, и датируются обычно периодом 1917-1920 гг. Авторы не подвергают сомнению подлинность кортика описанного типа, но считают его разновидностью морского кортика обр. 1803 г. который по каким-то причинам получил нестандартный клинок.

В условиях трудностей испытываемых русской промышленностью в ходе Мировой войны, замена клинка у такого сугубо вспомогательного оружия как кортик, клинком, изготовленным из массово выпускавшихся винтовочных штыков, является вполне рациональным актом. До последнего времени эти соображения хотя и поддерживались большинством исследователей истории отечественного холодного оружия, но без документального подтверждения факта существования отдельного утверждённого варианта кортика образца 1803 г. с клинком, изготовленным из штыка винтовки Мосина образца 1891 года, не могли считаться достаточными обоснованными.

В процессе исследования вопроса о происхождении кортика образца 1803 г с клинком от штыка винтовки Мосина, в архиве Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи (ВИМАИВиВС) мною был выявлен документ, раскрывающий происхождение этого образца холодного оружия.

В данном случае идёт речь о документе, имеющем название «Чертёж офицерского кортика с клинком из бракованных штыков 3-х лин. винтовки». На чертеже изображён кортик с эфесом по образцу морского кортика образца 1803 г. и четырёхгранным игольчатым клинком с долами на всех гранях. Внешний вид кортика и его элементов приведённые на чертеже, полностью соответствуют сохранившимся в музеях и частных коллекциях кортикам образца 1803 г. с игольчатым клинком, о которых упоминалось выше.

Выявление чертежа кортика с его официальным названием крайне важно для точной для атрибуции оружия данного типа. Изучение чертежа позволило получить и другие важные для атрибуции кортика сведения, содержание которых приводится ниже.

Организация, разработавшая конструкцию кортика, на чертеже не названа. Однако на нём имеется подпись генерал-майора Николая Семёновича Хватова, который в 1916 году состоял на должности Заведующего чертёжной технической частью при Главном артиллерийском управлении.

Также выявлено несколько нечётких подписей других лиц, среди которых достоверно идентифицирована подпись Бойно-Родзевича. С большой вероятностью можно заключить, что она принадлежит полковнику В. Бойно-Родзевичу, который в 1916 году исполнял должность старшего производителя опытов и разработки технических вопросов Артиллерийского комитета ГАУ.

Чертёж кортика утверждён 08 января 1917 года Журналом Артиллерийского комитета ГАУ № 1 за 1917 год, подпись лица утвердившего чертёж идентифицировать не удалось;
Размеры кортика (чертёжные):

— общая длина 407 мм;
— длина клинка без хвостовика 11 дюймов (279,4 мм);
— длина хвостовика клинка 4,5 дюйма (114,3 мм);
— толщина трубки рукоятки максимальная 0,5 дюйма (12,7 мм);
— ширина рукоятки максимальная 22,2 мм;
— боевой конец клинка имеет заточку в виде остроконечного конуса, длина заточенного участка 0,5 дюйма (12,7 мм);
На верхней втулке рукоятки нанесён вензель Императора Николая II и под ним растительный орнамент в виде опоясывающей втулку ленточки. Других обозначений на кортике или его элементах, чертёж не содержит;
Ножны имеют устье, гайку и наконечник с краями в виде выступающих полукружьев.

Для проверки соответствия чертёжных параметров кортика описанного выше типа их сохранившимся образцам, я предпринял поиск в фондах ВИМАИВиВС.

В результате изучения коллекции холодного оружия музея в ней был выявлен один такой кортик (Инв. № 118-7). Он поступил в музей в декабре 1936 году от гр. А. Э. Зайден-Варга (закупка). Конструкция и вид элементов этого кортика полностью соответствует приведённым на чертеже. Размеры несколько отличаются: общая длина составляет 395 мм (на 12 мм меньше чертёжного значения), длина клинка составляет 280 мм, что точно соответствует чертёжному значению.

Важной особенностью выявленного в Музее артиллерии кортика является наличие на нём заводских клейм: на боковой поверхности клинка (внутри дола) нанесён заводской условный знак Ижевского оружейного завода, над ним нанесено приёмное клеймо в виде буквы «П». Кроме того, на верхней втулке рукоятки, где чертежом предусматривалось расположение вензеля Николая II, находится изображение скрещённых серпа и молота на фоне лучей восходящего солнца.

Обобщая результаты проведённого исследования, я считю, что описанный в настоящей статье офицерский кортик с клинком от штыка 3-лин винтовки Мосина образца 1891 года обладает совокупностью признаков, позволяющих выделить его в отдельную разновидность данного оружия под названием «Кортик офицерский образца 1917 года».

На основе изучения чертежа кортика образца 1917 года, других документов и сохранившегося в коллекции оружия ВИМАИВиВС его экземпляра, предлагается версия появления и бытования этого оружия.
В августе-ноябре 1916 года, после существенного расширения перечня лиц, которым полагалось ношение кортика (в большинстве случаев не относящихся к флоту), в Артиллерийском комитете ГАУ на основе морского кортика образца 1803 года был разработан офицерский кортик нового образца. Его главной особенностью было использование клинка от бракованных штыков винтовки Мосина образца 1891 года. 08 января 1917 года образец этого кортика утвердил АК ГАУ, его выпуск был организован на Ижевском оружейном заводе.

В начальный и очень непродолжительный период изготовления кортики образца 1917 года выпускались с вензелем Императора Николая II на верхней втулке рукоятки. После Февральской революции 1917 года из-за запрета ношения вензелей отрёкшегося Императора на офицерском оружии, этот элемент оформления из конструкции кортика был исключён, и они выпускались без каких-либо символов на верхней втулке рукоятки.
Кортики образца 1917 года изготавливались и в советский период истории России, при этом с 1918 года на верхней втулке рукоятки наносилось изображение символа РСФСР в виде скрещённых серпа и молота.

В настоящий момент неизвестны обстоятельства изготовления кортиков образца 1917 года на Ижевском оружейном заводе, в первую очередь в отношении даты начала и окончания их производства, а так же количества выпущенных экземпляров. Поиск этих сведений будет продолжен в ходе дальнейших исследований.

...которую Вы можете не читать. Просто посмотрите японские гравюры с российскими мореплавателями 19 века в высоком разрешении.

Сюжет пленения иностранных мореплавателей японцами отлично обыгран в романе «Сёгун» и его телеадаптации. Не секрет, что Джеймс Клавелл писал свою книгу по мотивам исторических событий – подобное случалась со многими европейскими путешественниками и купцами до открытия Японии во второй половине 19 века. Не избежали этой участи и наши соотечественники.

Во время второй российской кругосветной экспедиции лейтенант В. М. Головнин и сопровождавшие его во время вылазки у берегов Японии два офицера и четыре матроса тоже попали в плен, провели там два года, пытались бежать из плена, но в итоге вернулись домой благодаря заступничеству посредника.

Эта история меркнет на фоне бушующей эпохи – Отечественной войны 1812 года, Заграничных походов, Венского конгресса. Но менее увлекательной от этого она не становится. Мне было интересно её изучать. Надеюсь, Вам будет не менее интересно читать этот материал.

Предпосылки

Историю русско-японских отношений принято начинать с двух неудачных посольств – Адама Лаксмана в 1792-1793 и Н. П. Резанова в 1803-1805 годах. Однако подобная оптика оставляет больше вопросов чем ответов: почему установление отношений со страной восходящего солнца было так важно для Российской Империи? Почему всё-таки русские моряки оказались пленниками в этой далёкой стране? Вне контекста эпохи ответить на эти вопросы не получится.

К началу 18 века Россия твердо укрепилась на Дальнем Востоке. Основным добываемым ресурсом тогда стала так называемая «мягкая рухлядь» - шкуры ценных пород зверей, которые стоили фантастических денег на зарубежных рынках. Именно «лисий хвост» повел русских промышленников и дальше на Восток – по гряде Алеутских островов к Аляске и Северной Америке.

К концу 18 века в Аляске сформировалась сеть артелей русских промышленников, добывающих шкуры животных для продажи. В итоге это вылилось в основание единственной в истории России акционерной колониальной компании, которая включит в состав империи полуостров Аляску — Российско-Американской компании.

Главной проблемой для этой Компании стала логистика. С увеличением оборота возникла необходимость перевозить товар из Аляски в Россию и на азиатские рынки, и снабжать сами поселения продовольствием и материалами. Факультативной проблемой стал и сам рынок сбыта – находящаяся прямо под боком Япония не имела с Россией дипломатических отношений и не торговала с иностранными купцами кроме голландцев. Для новоявленной Компании Япония могла бы стать и рынком сбыта пушнины, и местом пополнения продовольствия для поселений.

Решение проблемы логистики придумали уже давно. Сухопутный путь из Петербурга до Аляски через всю Сибирь и Дальний Восток был невозможен. Вернее, он существовал, но занимал два года и был ограничен масштабами грузов. Волочить через всю страну тонны продовольствия и пушнины по рекам и зимникам на регулярной основе было нерентабельно. Поэтому идея установить прямое морское сообщение между Петербургом и Аляской буквально витала в воздухе.

Кругосветная экспедиция Крузенштерна — Лисянского

Воплотить в жизнь эту идею было поручено в 1803 году капитану И. Ф. Крузенштерну. На борт двух кораблей «Нева» и «Надежда» загрузили продовольствие для компании, посольство в Японию, нескольких потерпевших бедствие у берегов Камчатки и доставленных в Петербург японских рыбаков, и экспедиция отправилась к берегам Аляски вокруг света.

Рассказ японских рыбаков об увиденном в России позже оформился в рукопись Канкай ибун (環海異聞) — "Удивительные сведения об окружающих морях". Она содержит как описания жизни в Российской Империи в начале 19 века, так и путь рыбаков обратно домой в составе российской кругосветной экспедиции.

Выйдя из Кронштадта корабли первой кругосветной экспедиции "Нева" и "Надежда" пересекли Атлантический океан, прошли вдоль восточного побережья Южной Америки и через пролив Дрейка вошли в Тихий океан. Дойдя до Гавайских островов экспедиция разделилась: судно "Нева" под командой лейтенанта Лисянского стала держать курс на остров Кадьяк у побережья Аляски, а "Надежда" Крузенштерна направилась в сторону Камчатки и оставив там часть груза отправилась с посольством в Японию.

8 октября 1804 года посольство на корабле "Надежда" прибыло в Нагасаки. Как и первая миссия Адама Лаксмана в 1793 году оно оказалось неудачным: простояв шесть месяцев на рейде у японского берега глава посольства Н. П. Резанов получил негативный ответ от губернатора Нагасаки и уполномоченного императора из Эдо, что означало невозможность установления ни торговых, ни экономических отношений. Получив от японской стороны скромные подарки, миссия покинула Японию в апреле 1806 года.

Несмотря на неудачу, посольство и в целом кругосветная экспедиция стали по возвращению в Петербург источником ценных и наглядных материалов по этнографии Тихого океана. Связано это было с тем что в составе экспедиции находились многие исследователи и художники Академии художеств. И по сей день материалы экспедиции можно обнаружить во многих библиотеках и музеях, в первую очередь конечно же в музее этнографии — Кунсткамере.

В исторической науке называются разные причины неудачи посольства. Некоторые считают, что ошибка миссии состояла в обращении к императору Японии, и что в условиях японской специфики стоило договариваться именно с сёгуном префектуры. Другая точка зрения состоит в том, что неудача связана с личностью посла Н. П. Резанова — фигурой крайне противоречивой.

Участник посольства лейтенант Макар Ратманов в своём дневнике писал, что японцы остались крайне недовольны поведением Резанова, который своим высокомерием и заносчивостью испытывал лимит терпения японской стороны. Один из показательных случаев японского отношения к фигуре посла произошел на третий месяц пребывания миссии в Японии. Резанов заявил японским чиновникам, что в честь своего дня рождения хочет устроить на берегу большой праздник, на что японцы ответили готовностью пригласить всех проституток Нагасаки на это торжество, чтобы по достоинству отблагодарить посла за его великодушие.

Старшему поколению Н. П. Резанов известен в первую очередь по рок-опере "Юнона и Авось" (Youtube, Rutube). Романтизированный образ посла на деле был далёк от реальности. Помимо титула камергера и статуса посла он являлся в первую очередь представителем Российско-Американской компании, поэтому лично был заинтересован в успехе миссии, и её неудачу воспринимал как личное оскорбление.

Инцидент Хвостова — Давыдова

Вернувшись с "Надеждой" на Камчатку, Н. П. Резанов сошел на берег. Ему предстояло по заданию Петербургского правления Компании совершить ревизию владений этой самой Компании и отчитаться о положении дел перед акционерами в столице. На судне "Юнона" Резанов отправляется в Калифорнию, где устанавливает отношения с существовавшей там в то время испанской администрацией. Это путешествие и легло в основу сюжета рок-оперы "Юнона и Авось".

Сделка с испанцами временно решила проблему снабжения компанейских поселений. Однако главная цель японского посольства оставалась не достигнутой — торговать с Японией до сих пор нельзя, а тут ещё это уничижительное отношение к фигуре самого посла... Необходимо было немедленно что-то предпринять, и если не для нормализации отношений с японцами, то хотя бы в качестве сатисфакции.

На случившееся далее наложил отпечаток и спорный статус Курильских островов и Сахалина. Ещё в 18 веке Россия объявила эти описанные русскими экспедициями территории своими, что не совсем устраивало японскую сторону. В начале 19 века Япония усилила свою экспансию на южные Курилы, создав для этого специальную канцелярию в Хакодате и отправив в спорный регион вооруженный отряд. Эта территориальная неопределенность, несговорчивость японцев и личная обида за уничижительное отношение во время посольства и стали причиной последующих событий.

В сентябре 1806 года Н. П. Резанов приказывает двум морским офицерам Компании лейтенанту Н. А. Хвостову и мичману Г. И. Давыдову отправиться на вооруженных судах "Юнона" и "Авось" к южному Сахалину и разграбить находящиеся там японские поселения. С осени 1806 по лето 1807 годов Хвостов и Давыдов совершили серию морских нападений на японские фактории на Сахалине, Итурупе и Матсмае, взяв на борт много пленных японцев и тонны грузов в качестве трофеев. Рейд Хвостова и Давыдова обострил и без того не простые русско-японские отношения, приблизив их к открытому столкновению. Именно эта напряженная атмосфера конфликта стала фоном второй российской кругосветной экспедиции В. М. Головнина.

Плен В. М. Головнина

7 июля 1807 г. из Кронштадта для описания "малоизвестных земель Восточного края Российской Империи" на военном шлюпе "Диана" отправилась экспедиция под руководством молодого лейтенанта В. М. Головнина. Как и у И. Ф. Крузенштерна, у него был идеальный послужной список для подобного назначения: выпускник Морского кадетского корпуса, он, как и Крузеншетрн, проходил стажировку в британском флоте, в его составе побывал в Вест-Индии, участвовал в сражении при Кадиксе и Тулоне, и вернулся на родину с рекомендациями от адмиралов Г. Нельсона и К. Коллингвуда.

Неудачи начали преследовать экспедицию практически с самого начала пути. По изначальному плану Головнин должен был пересечь Атлантику и войти в Тихий океан у мыса Горн, однако из-за небольшой задержки "Диана" не успела в окно навигации и не смогла преодолеть трудный пролив. Было принято решение идти к Камчатке не через Тихий океан, а через Индийский вокруг мыса Доброй Надежды. Для восполнения запасов "Диана" зашла в порт Саймонстауна, где в то время была база британского флота в Капской колонии. Русские моряки рассчитывали на тёплый приём, однако их ожиданиям не суждено было сбыться: англичане наложили арест на судно до получения указаний из Лондона. Проходил месяц за месяцем, а ответа от британского правительства не было. Запасы провизии и пресной воды начали заканчиваться, а восполнять их британцы наотрез отказались. Спустя год "ареста" команда "Дианы", дождавшись подходящего ветра, под покровом ночи снялась с якоря, и начала поспешное и беззвучное движение в открытый океан. Погони за ней не последовало.

Добравшись до Камчатки, Головнин выполнил компанейское поручение по доставке грузов в североамериканские владения, и весной 1811 года приступил к картографическому описанию Курильских островов. Желая подробнее описать пролив, отделяющий Кунашир от Матсмая, "Диана" вошла в гавань Кэмурай, с берега которой японский гарнизон открыл по судну заградительный огонь. Подобный холодный прием был последствием рейда Хвостова, памятуя о котором японцы с подозрением отнеслись к российскому военному судну.

Желая внести ясность о непричастности российского правительства к самоуправству компанейских офицеров, Головнин вступил в переговоры с комендантом крепости. 11 июля 1811 года направляясь на очередной "раунд" переговоров, В. М. Головнин и сопровождавшие его мичман Ф. Ф. Мур, штурман А. Хлебников и матросы Д. Симонов, С. Макаров, М. Шкаев и Г. Васильев были взяты под арест начальником гарнизона Саэмона Насасэй. Так начался двухлетний плен русских моряков в Японии.

Причиной ареста моряков стало своеобразное недопонимание. Действительно, отдавая приказ о нападении на японские поселения Н. П. Резанов действовал вне своей компетенции, и, судя по всему, вне здравого смысла. Ставшие орудием в его руках морские офицеры Давыдов и Хвостов выполнили его приказ исключительно в силу своей службы в Компании, именитым представителем которой и был Резанов. Если Вы откроете, например, статью о компании в Вики, то после прочтения у Вас сложится мнение о плотном сращивании Компании с правительством. В целом, это верная оценка. Но окончательно оформилось это лишь в начале 20-х годов 19 века, когда все ключевые посты в правлении Компании заняли офицеры флота. Но в первые два десятилетия существования Компании была своеобразная "вольница" — правление состояло из купцов, а все ключевые позиции занимали бывшие промышленники — авантюристы. Этой вольнице мы обязаны появлением поселений в Калифорнии, на Гавайях, и, к сожалению, рейдом Хвостова и Давыдова на японские поселения.

В духе сложившейся ситуации развивалась и логика японской стороны. Её поселения подверглись налёту со стороны российских военных судов. В условиях дефицита информации и средств коммуникации подобные действия были расценены как начало большого противостояния. А тут внезапно у японского берега появляется ещё один российский корабль, с научной миссией и пушками на борту. Неудивительно, что воспользовавшись визитом капитана корабля в японскую крепость, его и его команду арестовали и подвергли допросу.

Основной вопрос, который японцы задавали пленникам, был о причинах рейда Хвостова. Насколько действия капитана согласуются с позицией российского правительства? Куда были перемещены взятые в плен во время рейда японцы? И что стало с ценными грузами, взятыми в качестве трофея? На все эти вопросы пленники отвечали предельно честно: что рейд компанейских офицеров суть самоуправство; что сами пленники подобные рейды категорически осуждают, и вообще российское правительство не желает развязывания конфликта между двумя странами.

Очень скоро японская сторона поверила в непричастность пленников к рейдам, однако для их освобождения нужна была санкция из столицы. Львиную долю плена, а это практически два года, пленники провели в ожидании решения императора Японии об их освобождении. Здесь злую шутку сыграла неспешность японской бюрократии, столь свойственной Японии периода Эдо. Помощи от российского правительства ждать не приходилось – началась война с Наполеоном, Петербургу до семерых пленников на краю света не было дела. С российской стороны о возвращении моряков начал хлопотать первый помощник Головнина на "Диане" капитан-лейтенант П. И. Рикорд. Он получил от Иркутского губернатора Н. И. Трескина карт-бланш на любые действия, необходимые для вызволения пленников, и провел эти два года в челночных походах между Камчаткой и Японией.

Головнин и его команда времени в японском плену зря не теряли. Не желая долго томится в качестве почетных гостей в ожидании освобождения, они попробовали бежать из плена. План был прост: добраться до берега, захватить судно и уйти на нем на Камчатку. Однако помотавшись по японскому острову и не найдя подходящего судна, они попались разыскивавшему их отряду, и были возвращены обратно в заточение.

В дневниках пленников описан их быт и отношения с местными жителями, которые отличались дружелюбием. Со временем по просьбе коменданта крепости Головнин начал обучать местных русскому языку и составил по памяти книгу с грамматикой великого и могучего, которая на данный момент хранится в "Сэйкадо-бунко", Парламентской библиотеке Токио. В предисловии к этому сочинению Головнин поместил заметку, в которой призывал не судить его очень строго за "за весьма многие недостатки и упущения".

"Если кому из русских Бог определит видеть небольшое сие сочинение, тот не должен меня критиковать за ошибки; ибо он должен помнить, во-первых, что я человек морской, следовательно, не слишком большой знаток в словесных науках, а во-вторых, то, что я писал сию грамматику для японцев и потому употреблял такие слова и выражения, которые они могли бы легко понять."

В. М. Головнин. Цит. по: Накамура С. Японцы и русские... С. 110-111.

Тем временем челночная дипломатия капитан-лейтенанта П. И. Рикорда дала свои плоды. Заручившись поддержкой видного японского купца Такадэя Кахэй, Рикорд смог установить канал связи с матсмайским губернатором Аррао Тадзимано и согласовать условия освобождения пленников. Условия эти были просты: японцы хотели получить от иркутского губернатора письменное уведомление о непричастности официальных властей к рейдам Н. А. Хвостова и Г. И. Давыдова на японские фактории Курильских островов и Сахалина.

Осенью 1813 года наступила развязка двухлетней истории. 16 сентября П. И. Рикорд прибыл в Хакодате с необходимыми бумагами от иркутского губернатора, 30 сентября документы передали японским чиновникам, 3 октября пленникам было объявлено, что привезенные бумаги признаны японской стороной "совершенно удовлетворительными", а 6 октября пленникам вернули изъятые при аресте шляпы и шпаги и устроили в честь их отъезда прощальную церемонию.

Первую половину дня 7 октября 1813 года бывшие пленники потратили на сборы, и уже в два часа пополудни В. М. Головнин и шесть его подчиненных поднялись на борт шлюпа "Диана", который стал держать курс на Камчатку.

Японский плен русских моряков закончился.

Послесловие

Последующую историю взаимоотношений России и Японии нельзя назвать безоблачной. Но инцидент с Головниным в общем представлении остался в истории двух стран примером не столько вражды, сколько сотрудничества и компромисса. В 1999 году в честь русско-японской дружбы в городе Госики префектуры Хёго был установлен монумент В. М. Головнину и посреднику в переговорах Такадэю Кахэю. В том же году там состоялась первая встреча потомков участников этого инцидента, а в 2001 году Госики стал городом-побратимом с Кронштадтом.

Вторая встреча потомков участников инцидента прошла в 2009 году в природном парке "Налычево" на Камчатке. В результате встречи три расположенные рядом друг с другом ранее безыменные горные вершины в хребте Ивулк были провозглашены "хребтами русско-японской дружбы" и получили названия в честь участников инцидента 1811-1813 гг. - гора Головнина, скала Кахэя и гора Рикорда.

*** В ходе подготовки материала использовались работы С. А. Козлова "Русские открывают Японию. Из рукописного наследия мореплавателей В.М. Головнина и А.И. Хлебникова 1810-1820-е гг." и О. М. Фёдоровой "Первая русская кругосветная экспедиция 1803-1806 гг. в дневниках Макара Ратманова". Я благодарен авторам за проделанную ими работу в деле изучения истории флота.

Телеграм канал Апология истории

.. факать, оп чем повелел непременно содеять запись в шканечном журнале..."

Русский контр-адмирал Джон Эльфинстон перед боем у острова Спецо против турок имел с капитаном собственного флагмана линейного корабля "Святослав" знаковый разговор.

16 мая 1770 года, на пятый день крейсерства в водах Мореи (Пелопонесского п-ва), Элфинстон (под чьим командованием находились линейные корабли "Святослав", "Не тронь меня" и "Саратов", фрегаты "Надежда", "Африка", 3 транспорта и 1 пинк) обнаружил у острова Спецо турецкую эскадру капудан-паши Гассан-бея в составе 10 линейных кораблей, 2 фрегатов и 7 "мелких судов".

Последовал приказ к немедленной атаке. Далее слово шканечному журналу и русскому капитану 1-го ранга (командиру "Святослава") Уильяму Роксбургу:

...Узрев неприятеля подле острова Спецо после полуденной склянки, господин контр-адмирал велел бить в барабаны и поднять стенговые флаги, особливо помянув синий, сиречь авангардный. Изгововишася к бою, стали склоняться на N, дабы обрезать нос неприятельской линии. Командир корабля почтительно напомнил господину контр-адмиралу, что неприятеля супротив нас втрое и как бы не вышло конфузии. Господин контр-адмирал на это изволил ответствовать, что таковских неприятелей надо не считать, а факать, оп чем повелел непременно содеять запись в шканечном журнале...

Отфакал, кстати сказать, Элфинстон турок знатно. Превосходящий числом враг был вынужден бежать в Навплийскую бухту под прикрытие береговых батарей.

(c) Клим Жуков