Эмпатичная психология
Главное качество психолога – эмпатия, способность осознавать и понимать чувства другого человека.
Я бы даже сказал, что не просто главное качество, а главный инструмент. И в зависимости от того, насколько этот инструмент разнообразен, зависит то, насколько сложные проблемы психологу удастся решить. Это как с механиком. Пока у тебя нет подходящего ключа, ты не сможешь открутить гайку соответствующего размера.
Почему эмпатия так важна? Потому что она создаёт доверие.
Если человек пережил травмирующую проблему, которая вызывает бурю эмоций, он сможет откликнуться в решении проблемы только тому, кто осознает его переживания. Только тому, кто пропустит эту проблему через себя.
Ничто не сближает сильнее разделённой боли. Но только в том случае, если эту боль могут понять.
Что такое эмоции?
Я люблю рассказывать о важности эмпатии. Люблю рассказывать, что нужно учиться распознавать чужие эмоции, чтобы не чувствовать себя изолированным в процессе общения. Но при этом я редко говорю о том, для чего нам вообще нужны эмоции. Давайте это исправим.
Для начала – что такое эмоции? Эмоция – это реакция психики на раздражитель.
Меня обозвали дураком – я злюсь.
Мне подарили щеночка – я радуюсь.
Я стою в пробке – мне скучно.
Окей, вроде просто. Но зачем нам эти эмоции? Если коротко, то эмоции упрощают процесс выживания: если что-то вызывает эмоцию, значит этот раздражитель либо способствует, либо мешает моему выживанию. Поэтому, если я злюсь от обиды на обзывательство, я в будущем постараюсь не допустить того, чтобы меня обзывали. Эмоции дали мне нужный сигнал.
На этом теоретическая часть заканчивается, и здесь появляется вопрос:
– Если эмоции помогают нам понять, что нужно запоминать и фиксировать в голове, почему у разных людей разные способности к восприятию эмоций? Получается, у людей будут разные способности к выживанию и адаптации к среде?
Верно.
Понимание эмоций формируется, с одной стороны, за счёт зеркальных нейронов, о которых я уже писал.
Чем чаще мы с детства наблюдаем проявление эмоций в своём окружении, тем проще нам становится их распознать. Важно отметить, что мы лучше запоминаем и распознаём именно те эмоции, которые наблюдаем. Если мы регулярно видим, как злой после смены отец приходит домой и берётся за бутылку, мы учимся как можно быстрее распознавать злость и раздражение. А в будущем, возможно, будем замечать их признаки повсюду, что будет усложнять отношения. Если мы не видим проявлений заботы и теплоты в детском окружении, то в будущем, когда нас будет обнимать близкий человек, мы можем испытывать противоречивый дискомфорт, потому что мозг не будет понимать, что вообще происходит.
С другой стороны, дело не только в зеркальных нейронах, но и в особенностях среды. Например, культурных. Представим, что мы росли в обществе, где смерть человека принято не оплакивать, а праздновать. Как, например, в Гане (родина мема про танцы с гробом). В этом случае, когда кто-то из наших близких умрёт, мы не будем так сильно убиваться. Эмоция горя уже не будет такой угрожающей.
В обоих случаях, чтобы научиться распознаваться эмоции, нам нужно их получать. Чем больше эмоций, даже самых непонятных, мы видим и переживаем, тем проще нам их распознавать, а значит проще фиксировать информацию.
Конечно, современное выживание не про спасение от медведя. Современное выживание – это способность сказать слова поддержки близким, получить удовольствие от произведения искусства, порадоваться своей или даже чужой победе. Современное выживание про способность чувствовать.
Тот, кто её освоит – станет ближе к счастью.
Резонанс
Одна из важнейших сторон любых отношений – резонанс, или способность видеть и понимать эмоции человека. Резонанс нужен нам, чтобы чувствовать себя в безопасности. Когда мы можем распознать чужие эмоции, нам становится легче, ведь мы понимаем, что за улыбкой скрывается доброта, а за оскалом – опасность.
Пару месяцев назад я консультировал молодого человека с проблемой социализации, ему было трудно заводить новые отношения. У проблемы было несколько источников, но одним из главных было отсутствие резонанса, парень просто не понимал, что чувствуют другие люди, а люди плохо понимали его намерения.
Отдельная проблема была в том, что большая часть его общения была в онлайне. За текстом и смайликами часто невозможно понять настоящие чувства человека. Поэтому я предложил молодому человеку два простых задания:
1. Делиться опытом в процессе общения.
2. Давать оценку этому опыту и спрашивать об этой оценке.
Например, ты посмотрел фильм. Тогда ты рассказываешь не просто о том, что:
– Я тут посмотрел «Довод» Нолана.
А рассказываешь о своём опыте просмотра и оценке:
– Я посмотрел «Довод» Нолана, и он просто потрясающе передал через отстранённость от художественных образов безысходность рушащегося мира. Смотрел этот фильм?
Ну или:
– Я посмотрел «Довод» Нолана, он такой тупой, согласен?
То же самое касается чужого опыта. Когда мы видим, что человек просто делится с нами фактами, стоит всегда спрашивать его о том, какую реакцию эти факты вызывают.
– Купил себе черепашку? Ты безумно рад?
– Она на тебя наорала? И как ты себя почувствовал?
– Ездил в Сызрань? Тебе понравилось?
Вопрос «Тебе понравилось?» вообще лучший, потому что помогает оценить любой факт эмоционально. Его всегда можно дополнить вопросами вроде «Почему тебе это нравится?» или «Что понравилось больше всего?».
Я помню, как одна знакомая написала мне с вопросом:
– Но не всегда же обязательно говорить о своих чувствах, иногда человек сам видит наши эмоции?
На самом деле нет. Проблема в разном уровне эмпатии. А разный он потому, что в детстве у нас по-разному работали зеркальные нейроны, которые отвечают за копирование реакций других людей. Если в детстве мы видели, как мама улыбается в объятиях папы, мы учились так же выражать эмоции и нам было проще их распознавать. Если же мы выросли в семье, где эмоциональное внимание к нам ограничивалось проверкой школьного дневника, нам будет сложнее определять чужие эмоции.
Чаще от этого страдают мужчины. Даже если им хватало примеров проявления эмоций, им могли вовремя напомнить, что «мужчины не плачут», «ты что как девчонка», «слёзы вытер». Всё это способствовало тому, чтобы скрывать свои эмоции и всё хуже распознавать чужие. Поэтому часто говорят, что мужчине проще решить проблему, чем копаться в переживаниях. Это не совсем так. Мужчине в среднем сложнее копаться в этих переживаниях, потому что он не умеет этого делать. Но это другая история.
Распознавать эмоции и делиться ими – не врождённая суперспособность и не редкий талант, который доступен единицам. Это навык, которому должны были учиться все, но нам не давали уроков. Теперь мы должны учиться сами. Мы должны направить боль непонимания туда, где её можно разделить с другими. Чтобы вместе войти в резонанс.
О критике
Привет) Прошлый пост приняли немного радушнее - теперь меня читают аж 9 человек, что не может меня не радовать. А еще моя девушка теперь работает у меня редактором на полставки, и ошибок в тексте должно стать немного меньше) Мне кажется, нужно немного объясниться, что я делаю, зачем и для кого (кроме себя естественно). Хм... проще начать с того, что я не делаю. Я не даю структурированной полноценной информации о той же самооценке, я сказал лишь малую часть и для полноценного анализа себя и уж тем более людей этого слишком мало, а тема самообманов, как я уже упоминал, до невозможности всеобъемлюща. Я стараюсь вам показать, что в жизни много ситуаций, когда осознанность, анализ себя и окружения могут помочь. Буду стараться показать, как можно использовать осознанность для того, чтобы сделать свою жизнь менее негативной и более яркой (постараюсь показать это в этом посте, кстати). И буду приводить некоторые практики, упражнения и советы для того, чтобы повысить эту пресловутую осознанность.
Итак, критика. С критикой мы сталкиваемся очень часто, и также очень часто она проходит незамеченной. Нас постоянно, как бы невзначай, критикуют с самого детства. Будучи ребенком, мы не можем защищаться, впитываем ее и развиваемся тем путем, который помогает нам избежать ее негативных проявлений. Например, если родители постоянно обесценивают достижения ребенка такими фразами как "да, неплохо, занимайся больше", "здорово, но тебе пора делать уроки", "лучше бы делом занялся" и подобными он пойдет по пути, который поможет скомпенсировать урон, который она по нему наносит. Может перестанет обращать на нее внимание, решив, что докажет родителям, что он самый лучший. Может сделает так, как говорят родители и перестанет увлекаться чем-то, кроме того, что их интересует. Может решит вырваться из под контроля родителей, чтобы их мнение уже не так сильно по нему било. А может и комбинировать разные методы защиты, которых может быть очень много. Очевидно лишь, что бесследно эта критика точно не пройдет.
Помимо родителей нас начинают критиковать одноклассники, учителя, друзья или те, кого мы таковыми считаем. В целом вся система направлена на то, чтобы все друг друга критиковали. И тут следует сказать, что это не то чтобы плохо. Критика - это то, что позволяет взглянуть на себя со стороны, увидеть свои недостатки и успешнее развиваться. Но тут есть два больших нюанса, иногда не менее важных, чем в анекдоте. Конструктивность этой критики и то, как мы ее воспринимаем. Давайте начнем с первого.
Основой конструктивной критики на мой (да и не только) взгляд является уважение. Поэтому дальше, когда я буду рассуждать на тему конструктивной критики, я буду рассуждать и об уважении тоже. Представьте или вспомните человека, которого вы уважаете. Вы смогли бы ему сказать "лучше бы делом занялся"? А что вы могли бы ему сказать? Я считаю, что не так важно, что вы скажете, как то, как и для чего вы это скажете. Тут есть два совета, которые подойдут людям, идущим к осознанности с разных сторон. Первый для эмоциональных людей, которые сначала думают, потом делают. Совет исключительно прост и стал даже попсовым, но мне бывает сложно ему следовать. Прежде чем что-то сказать, проговорите это и подумайте, какую цель вы преследуете и какой будет результат, когда вы это скажете. Второй совет, для тех, у кого разум преобладает, кто точно знает, как и когда нужно поступать. Прежде чем что-то сказать, подумайте о том, что вы чувствуете, а не о том, что нужно услышать человеку.
Время примеров и мысленных э-э-экспериментов (мое любимое). Представим, что мы - метафорическая эмоциональная девушка, мы встречаемся с нашей метафорической подругой и она рассказывает в красках о том, как ее бросил парень. Первой нашей реакцией может быть желание подругу утешить и поддержать, сказать что-то вроде "не переживай, все будет хорошо", или "я же говорила, что он дурак, сам виноват, что тебя потерял", может "ничего страшного, ты достойна лучшего". Но давайте порассуждаем, что несут в себе эти фразы. Каждая из них в какой-то степени обесценивает горе и другие эмоции, которые испытывает наша подруга. Возможно каждая из них является 100% правдой, но способна ли наша подруга сейчас критически мыслить, чтобы это воспринять? Что мы на самом деле чувствуем? Надеюсь, что в первую очередь сочувствие. Так не лучше ли просто показать это сочувствие, подождать, пока подруга успокоится и затем уже обсудить детали и причины, почему это произошло и как этого избежать в следующий раз? Как обсуждать детали и причины - это даже больше про критику, чем то, что я сейчас разобрал, но к сожалению, это тема слишком обширная, чтобы ее сюда впихнуть и уже больше про работу психолога, чем про дружескую поддержку. Но основа та же: уважение и рассудительность.
Теперь зайдем со стороны рационального мужчины, желающего поддержать друга, которому изменила жена. Умом мы сразу понимаем, что предстоит развод, раздел имущества, детей, кошек и собак. Что все это очень сложно и хотим человека к этому подготовить, можем сказать "крепись, друг, будет тяжело" или "главное сейчас не терять голову, давай мыслить трезво". Но что мы чувствуем? Я опять же надеюсь, что в первую очередь - это сочувствие. Возможно именно сейчас нашему другу хочется напиться или развеяться каким-то другим образом и забыть все это, почувствовать, что он не один, забыть хотя бы на день о том, через что ему предстоит пройти. Скорее всего он и сам прекрасно понимает, что будет тяжело, но может оно будет чуть попозже? А если не понимает, то это можно будет обсудить после эмоциональной разрядки. Конечно, возможна ситуация, когда к вам пришли за профессиональным советом, но это мой мысленный эксперимент, никаких разговоров о деле, только чувства, только хардкор. Независимо от ситуации, самой лучшей критикой будут уважение к чувствам, которые испытывает человек и проявление эмпатии, другими словами отсутствие этой самой критики до тех пор, пока человек не будет готов и захочет вас слушать и воспринимать.
Обсудим второй нюанс и залезем в тело парня, который влюбился в замужнюю женщину. Парень на эмоциях делится историей со своими друзьями в надежде получить совет и поддержку, но получает максимально возможное осуждение, прежде, чем успевает эту ситуацию объяснить. Он считает своих друзей очень близкими людьми и их мнение для него очень важно. Что мы испытаем на месте этого парня? Может гнев, что они даже не попытались нас понять, может стыд, за то, что мы совершаем аморальный поступок. Но что по сути происходит: у друзей нет информации ни о том, кто эта женщина, ни о том, что этот парень чувствует. Это лишь эмоциональная реакция на факт. Можно ли обвинять друзей в том, что они эмоциональны, когда речь идет о нас, нужно ли стыдиться своих поступков и пересматривать свою позицию на основе выводов, которые сделали близкие нам люди, не имея на руках достаточно фактов? А что мы можем подчерпнуть для себя из этой ситуации? Как минимум, что ситуация не такая простая, как нам казалось, и что следует все хорошо обдумать. Можно постараться донести до друзей как можно больше информации и посмотреть, изменится ли их мнение, затем пропустить это еще через один фильтр с учетом особенностей людей, которых мы знаем.
В этом примере рассмотрена одна из стратегий по защите от любой, даже непрошенной критики, а заодно для повышения уровня осознанности. Подумайте, насколько хорошо люди, которые вас критикуют, владеют информацией. Подумайте с каким намерением вас критикуют, хотят ли вам помочь или унизить, или просто эмоционально реагируют. Подумайте, почему их слова вас задевают, как правило есть две основные причины: мнение человека для вас важно или/и вас бьют по больному месту. Подумайте, почему это место больное. (пожалуй самый сложный и непонятный момент, более детально затрону его в следующих постах).
Опять я затронул лишь самую верхушку верхушки айсберга, а пост получился довольно объемным. В примерах я постарался коснуться областей, в которых мы склонны критиковать и получать бытовую критику. Я слишком мало рассказал о том, что говорить, когда нас самих просят высказать что-то или обращаются к нам за советом. И уж совсем ничего не сказал о том, как лучше критиковать посты в Пикабушечке. Это можно обсудить в следующих выпусках, но на мой взгляд, не имеет большого смысла, так как в основе все так же будет лежать уважение.
Жду отзывов, комментариев и конструктивной!! критики. Спасибо, что прочитали, надеюсь, что не по диагонали)
Природа эмпатии
Главный навык, который лежит в основе здоровых отношений с окружающими, – эмпатия. Можно по-разному расшифровывать этот термин, но мне нравится такое определение.
Эмпатия – это способность поставить себя на место другого человека.
Конечно, на словах это проще, чем на практике. Обычно, когда мы ставим себя на место другого человека, мы просто берём свои предубеждения и накладываем их на чужой опыт. Цель здоровой эмпатии в обратном – посмотреть на опыт человека через его собственные убеждения, понимание которых обычно и составляет наибольшую трудность.
Эмпатия нужна везде:
– Если я понимаю чувства своей жены, то могу быстрее предложить адекватную помощь и поддержку.
– Если начальник может поставить себя на место новичка, он будет снисходительнее к первым ошибкам.
– Эмпатия помогает получать больше удовольствия от искусства. Если я могу поставить себя на место героя книги или кино, я получу больше удовольствия от процесса.
К сожалению, многие люди обладают слабой эмпатией. Частично это может быть обусловлено генетически. Например, считается, что экстраверты менее эмпатичны. С точки зрения биологии их мозг обладает низкой реактивностью, то есть плохо чувствует изменения окружающей среды: температуру, звук, свет и т.д. Как следствие, они медленнее замечают изменения эмоции в других людях и переносят их на себя. С другой стороны, интроверты считаются более эмпатичными, потому что их мозг более внимателен к изменениям факторов среды, в том числе и эмоций других людей.
Большую роль в развитии эмпатии играет культура. Если культурные традиции приучили нас верить в расизм, мы будем хуже понимать людей с толерантными убеждениями.
Пока писал текст, вспомнил другой показательный пример. Месяц назад у нас в гостях были друзья, которые рассказали, что решили пожениться (до этого ребята жили вместе 4 года). Так вот невеста друга сказала, что её бабушка все эти четыре года говорила примерно следующее:
– Мне так жаль тебя, что ты живёшь во грехе.
На что ей всегда хотелось ответить:
– А ничего, что мне себя не жаль? Ничего, что я счастлива?
Это наглядный пример влияния культуры на эмпатию человека. Из-за привязанности к традициям людям становится сложнее понимать эмоции человека, который верит во что-то другое.
Как я сказал, главная опасность слабой эмпатии – непонимание. Человек не может поставить себя на место другого человека, не неся с собой багаж предубеждений. При этом я не знаю простого ответа, как развить эмпатию. Могу только поделиться не очень релевантным опытом, потому что у меня эмпатичный мозг интроверта.
Я думаю, что самый эффективный способ развития эмпатии – рефлексия на чужие эмоции. Такая рефлексия включает в себя несколько вещей: наблюдение за чужими эмоциями и попытка разобраться в их причинно-следственных связях. В простом варианте с этим помогает искусство. Например, чтение художественной литературы и обсуждение мотивов героев. Чем разнообразнее получается обсуждение, тем больше граней чужих переживаний мы замечаем.
Ещё один способ, который используют для лечения аутизма (который отличается проблемами с эмпатией) – актёрство. Когда мы вживаемся в историю другого человека, мы должны попытаться понять, что он чувствовал, чтобы точно передать его эмоции. Для большинства, конечно, актёрские уроки – это довольно изощрённый способ.
В итоге советы для развития эмпатии сводятся к расширению спектра эмоций и размышлением над чужими мотивами. Вы общаетесь с новыми людьми, читаете книги, смотрите сериалы, и рефлексируя на них, добавляете в свою палитру новые краски, которые в следующий раз вам будет проще узнать. Да, это медленный процесс, я бы сказал, очень медленный, потому что мозгу непривычно заменять одни нейронные связи другими. Но это плата за понимание людей, плата за создание крепких отношений, и в итоге – за лучшее понимание себя.
Что нужно и можно делать, чтобы оказать поддержку человеку в горе. Часть 3
Продолжение цикла статей о помощи человеку, переживающему утрату.
Часть 1 https://pikabu.ru/story/vyi_ne_podkhvatite_virus_7943753
Часть 2 https://pikabu.ru/story/obestsenivanie_gorya_chast_2_7945409
Что же нужно и можно делать, чтобы оказать поддержку человеку в горе?
+ Обязательно телесный контакт: обнимать, держать за руку, поглаживать!
+Слушать! Просто слушать! Даже, если вам неприятно. Даже, если вы встречаетесь в такие моменты со своим личным страхом смерти.
Разговор об утрате, об ушедшем человеке, о чувствах, которые переживает сейчас горюющий, принесет ему облегчение.
Если вы думаете, что поднимая тему горя, человек лишний раз погружает себя в страдания, то это не так. Он всё время находится в мыслях о смерти близкого и в состоянии утраты. Горюющий будет благодарен человеку, который разделит с ним эти мысли и воспоминания, даст возможность выговориться.
Конечно, я отлично понимаю, что эта рекомендация касается людей, которые сильны духом, которые готовы к осознанному состраданию и поддержке.
+ Когда человек плачет, сказать ему: "Поплачь, а я побуду рядом". Можно при этом обнять горюющего, чтобы он уткнулся в ваше плечо или грудь.
+ Предоставить возможность побыть человеку одному, если он об этом попросил. При этом сказать ему, что вы рядом, что вы придете, если ему что-то будет нужно.
+ Любая действенная забота. Люди в горе забывают о себе: попить, поесть, поспать. Необходимо, чтобы рядом был человек, который бы следил вот за такими простыми вещами: регулярно предлагал поесть, попить.
Все мы понимаем, что тема помощи человеку в состоянии горя достаточно сложная и деликатная.
Нам иногда очень трудно переносить чужие сильные эмоции, очень трудно видеть чужую истерику, слышать чужие рыдания, и, мы стараемся держаться от таких ситуаций подальше. Стараемся сократить время контакта со страдающими людьми.
Однако, горе - это сложный процесс, растянутый во времени. Сильнейшее эмоциональное потрясение, которое способно убить. Результат этого процесса во многом зависит и от людей, которые окажутся рядом.
Эмпатия, жалость и сострадание
Статья из блога Валерия Веряскина.
Сопереживание другим – это, вообще-то, искусство.
Искусству надо учиться, ибо оно состоит не только из непрерывного вдохновения, но и из выдохновения, то есть из навыков и мастерства. А мастерство обычно подразумевает большое внимание к деталям, оттенкам, нюансам.
И вот есть у нас “Три оттенка белого”:
эмпатия, жалость и сострадание.
В чём разница?
Конечно, это всего лишь слова, а слова зависят от контекста: иногда они могут быть синонимами, а иногда – иметь противоположное значение. К тому же, у всех разное отношение к конкретным словам. Кто-то, например, терпеть не может иностранного слова “эмпатия” и использует родные “сочувствие” и “сопереживание”. Это дело личных пристрастий.
Я хочу рассказать о том, как я различаю для себя эти понятия в самом обобщённом смысле.
Подчеркну пять раз: это не какая-то объективная терминология, а моя личная градация, которую я применяю для удобства, с которой внутренне сверяюсь. Ещё два раза подчеркну, пожалуй. Итого, семь раз!
Эмпатия
На мой взгляд, эмпатия – основа остальных двух.
Это базовый резонанс между мной и другим. Его природа такая же, как природа любого резонанса – двух струн гитары, например. Когда одна звучит, другая тоже автоматически вибрирует.
Тут можно ещё, конечно, про зеркальные нейроны чего-нибудь приплести, но не буду. Надоели они мне. Гитара лучше.
Так вот, если другой человек чувствует боль, то во мне она отзывается болью, если у другого горе, то и у меня горе, если другой улыбается – и я улыбаюсь, у него радость – у меня радость.
Безусловно, у разных людей способность к эмпатии разная. Безусловно, эмпатия распространяется на тех, кого мы чувствуем своими ближними.
Поэтому если человек жёстко идентифицирован с узкой группой “своих”, то к “чужим” он никакой эмпатии испытывать не будет.
А если каких-то конкретных “чужих” он боится и вследствие этого страха ненавидит, то его чувства будут противоположны их чувствам.
Мы вот ужасаемся тому, как гитлеровцы (люди) могли отправлять в газовые камеры таких же, как они, людей; как представители народа хуту (люди) могли за сто дней порубить мачете миллион представителей народа тутси (людей); как чекисты (люди) могли пытать, убивать и гноить в лагерях своих сограждан, включая большое количество бывших коллег – чекистов (людей).
Да, это всё были люди – и гитлеровцы, и хуту, и чекисты. Люди такие же, как мы с вами.
Можем ли мы с вами дойти до такого же состояния?
Ну, всевозможные опыты Милгрэма и Зимбардо, а также опыт советской армии, скажем, показывают, что довольно большой процент из нас в определённых условиях может.
Одним из главных условий, как мне кажется, является то, что все эти люди – эсэсовцы, хуту, чекисты – в своём сознании настолько жёстко отождествились с определённой группой – расой, народом, властной организацией, – что всех остальных просто вычеркнули не только из круга “своих”, но даже и из круга людей.
А нечеловека можно и унизить, можно и мачете рубануть, можно и в камеру, и в печь.
Нечеловека можно и съесть, в принципе.
Чем, собственно, мы, люди, и занимались на протяжении многих тысячелетий нашей истории.
Ну, похож он на человека, так что же теперь, не есть его, что ли? Вон обезьяны, тоже похожи и тоже еда.
Это, может, и не очень приятное знание, но такой механизм встроен в каждого из нас, чего уж там греха таить.
Даже если мы теперь и удерживаемся от того, чтобы пообедать каким-нибудь неприятным нам эмоционально, но вполне съедобным человеком, тем не менее в фейсбуке не всем удаётся удержаться от людоедских комментариев.
Всё начинается с того, что мы в другом видим живого, конкретного человека, а не абстракцию. А то какой же резонанс может быть с абстракцией?
У меня вот, к примеру, имеется несколько знакомых непримиримых гомофобов.
Я их обычно спрашиваю:
“А у вас есть друзья геи? Просто приятели хотя бы?”
Нет, обычно ни у кого не оказывается.
И я им всем тогда советую познакомиться.
Но они боятся. Бояться перестать ненавидеть кого-то, по-видимому. Тогда же весь их мир перевернётся и прахом пойдёт.
А между тем есть у меня живой пример, когда одного яростного гомофоба судьба свела с геем. Да так свела, что он, гомофоб-то, никуда из этой ситуации увернуться не мог, ну и пришлось ему общаться с ненавистником.
Общались, общались, выпили вместе, по душам поговорили.
Оказалось, гей не просто “тоже человек”, но и прекрасный человек.
Оказалось, что он “вот такой мужик!” – показывается большим пальцем вверх.
И преобразился мой гомофоб в гомофила.
Хотя сам геем и не стал, но стал он яростным защитником их прав и обязанностей. То бишь возник в гомофобе резонанс, дрогнула в нём струна человечности в ответ на звук струны в другом человеке.
Или вот ещё нравится мне одна военная байка, которую рассказывал когда-то давно Юрий Никулин по телеку. Случай, по его словам, действительно произошёл на войне.
Зимой, во время Второй мировой войны, по некой заснеженной дороге передвигается группа советских солдат – на лыжах, в белых маскхалатах.
Снегу намело много – огромные сугробы по обеим сторонам от дороги.
Вдруг из-за поворота появляется точно такая же группа немцев – тоже на лыжах, тоже все в белом.
Увидали они друг друга и попадали: русские по одну сторону дороги залегли, немцы – по другую.
Русские начинают по сторонам озираться, глядят, а среди них немец затесался – в суматохе не разобрался, да и прыгнул не туда, с кем не бывает!
И немец-то такой толстенький, неуклюжий – лежит, весь от страха съёжился, аж дышать перестал.
Русские тогда недолго думая взяли его за руки за ноги, да и перекинули через дорогу к немцам, а он от волнения ещё и пукнул громко, пока летел.
Ну, понятно, что нервы у всех на пределе – начали ржать и те и другие.
Смеялись долго и истерично.
А как отсмеялись, то повисла, как говорится, неловкая пауза.
Чего дальше-то делать? Не стрелять же друг в друга после такого?
Полежали они, полежали, а потом потихоньку, не говоря ни слова, расползлись – русские в одну сторону, немцы в другую.
Получилось, что, посмеявшись вместе одну минуту и увидев друг в друге людей, заклятые враги не смогли стрелять.
Да, бывает, не хватает нам в жизни таких вот пердунов!
Конечно, расширение идентификации, включение в неё всё больше и больше живых существ – это трудная работа над собой.
Приходится встречаться со своими автоматизмами, условными рефлексами и стереотипами восприятия.
Приходится преодолевать много предрассудков.
Тем не менее в мире, который становится всё более общим, эта работа необходима.
Хорошо, это было про эмпатию.
Всё-таки, если она есть, хотя бы к кому-то, хотя бы к самым близким, то дальше открываются пути её реализации, её воплощения.
И вот здесь как раз и вступает в силу искусство.
Жалость
На мой взгляд, жалость либо бесполезна, либо разрушительна.
Она может иметь две формы воплощения, как я это вижу.
Первая: когда я равен тебе, но чувствую лишь своё бессилие, я просто страдаю с тобой, и страдаю, и страдаю. И мы оба не видим никакого выхода и медленно умираем.
Это слабая позиция, запертая позиция.
Часто в таких жалостливых отношениях присутствует слипание. Мы как бы соединяемся своей слабостью, но две слабости в сумме не дают силы – они дают одну большую безвыходность.
Вторая: когда я смотрю на тебя свысока.
Мне-то тебя жалко, конечно, но я не могу поставить себя на твоё место. Уж со мной-то такого никогда не может произойти.
Ты вот гей – ну, бывает, не повезло, но уж я-то нормальный мужик, и ты же понимаешь разницу? Ты же знаешь, где твоё место в жизни?
Или: ну я-то справился, вот какой я герой!
Не можешь заработать денег?
Да, жалко, конечно… но, ты знаешь, а я вот заработал.
Это позиция снисходительная, позиция свысока. Позиция похлопываний по плечу и раздачи полезных советов.
И мне кажется, что это такая форма защиты от боли эмпатии.
Резонанс есть, но с ним в контакте оставаться очень трудно. Поэтому он подавляется жалостью и (бес)-полезными советами.
И тот и другой вид жалости обычно не помогают.
Первый только усиливает всеобщее бессилие. Формирует состояние выученной беспомощности.
Второй разделяет людей на высших и низших, на удальцов и лузеров, а такое разделение обычно увеличивает пропасть между людьми и усиливает страдание.
Сострадание
Сострадание же – это другое.
Сострадание, во-первых, сажает всех в одну лодку, утверждая, что страдание неминуемо для всего живущего. И что даже если я не испытывал в жизни именно такой конкретной боли, как ты, тем не менее я знаю, что такое боль вообще, что такое страдание.
Возможно, в других областях жизни, но я знаю.
У тебя нет денег, а мне они достаточно легко даются, но я знаю, что такое страдание, потому что у меня всё никак не выстраиваются близкие отношения с теми, кого я люблю. Сколько ни бьюсь, а всё не получается. Так же, как у тебя не выходит с деньгами.
Ты гей, а я нет, и я не знаю, каково это – быть геем, но я знаю, что такое быть человеком. Я не считаю тебя недочеловеком, хотя совершенно не могу разделить твоих влечений. И поэтому, как равный равного, я буду поддерживать тебя в твоём страдании и помогать из него выходить.
И это будет действенная помощь.
То есть боль и страдания, неминуемо случающиеся в жизни, нас объединяют.
А во-вторых, сострадание деятельно.
Я вижу твои страдания, и у меня есть активное желание, интенция к уменьшению этого страдания. Не с позиции высшего, а с позиции равного.
В этой позиции сострадания есть тонкое отличие от первого вида жалости. Я не знаю, как его точно объяснить на словах. Его можно только почувствовать. И большинство из нас, наверное, знает и то и другое состояние. Знает внутри себя, в чём разница.
В сострадании есть сила, в жалости – нет.
Даже если вы, как и другой человек, не видите конкретного выхода, но у вас есть как минимум желание быть с ним в трудную минуту. Быть таким образом, как это подходит именно ему, именно сейчас. И если он захочет побыть в одиночестве, вы можете оставить его, но дать ему знать, что вы всё равно близко и, если надо, всегда сможете прийти и сделать всё, на что способны.
Вы не знаете, что делать, не можете помочь ничем конкретным, тем не менее своим присутствием рядом с человеком вы утверждаете, что ситуацию можно вынести, в ней всё ещё есть жизнь и что вы будете здесь рядом с ним стоять плечом к плечу и вдвоём вы больше этой ситуации.
Это целительно даже в безвыходных случаях.
Скажем, если человек умирает.
Когда вы оба точно знаете, что никакого выхода и спасения не будет, что он умрёт скоро и неминуемо, вы всё равно остаётесь с ним – внутренне, внешне, как только можете. Вы обращаетесь к его силе, вы любите его и сами остаётесь сильным.
И это целительно. Целительно для души.
Путь
Но никто из нас не совершенен. В искусстве жизни не бывает идеала.
Каждый время от времени делает ляпы.
Однако отсутствие совершенства ведь не означает невозможности совершенствования. Совершенствование – это и есть Путь.
Я хочу привести два примера из моей жизни, рассказать о двух стратегиях поведения моих родителей.
Они, родители мои, были и остаются очень любящими и эмпатичными людьми.
И хотя, конечно, они никогда не были идеальными, тем не менее всю свою жизнь они менялись и росли над собой. Росли на моих глазах.
Сначала небольшая предыстория.
Недоносок
Я родился недоношенным – восьмимесячным. Есть такая странность биологическая, что восьмимесячные обычно хуже выживают, чем, например, семимесячные.
Не знаю, может это и миф, но так считалось.
Я же своим появлением подтверждал эту статистику, ибо, родившись, не выглядел человеком с перспективами на жизнь в этом мире.
“Добрая” няня в роддоме даже неоднократно и настоятельно рекомендовала маме оставить меня, ибо уж если я всё равно не жилец, то зачем маме мучиться, глядя на то, как я буду умирать. Уж лучше сразу отдать меня для опытов, хотя бы советской науке будет какая-то польза.
Но мама не поддалась на уговоры прогрессивной няни, за что я, конечно, маме очень благодарен.
Жалость
Да, мама, увидев меня впервые, сильно полюбила, и спасла, и выходила… но она меня жалела.
До определённого возраста, пока я не взял своё здоровье в свои же руки, из-за этой вот жалости я рос болезненным ребёнком.
Чуть что – ангина, грипп, простуда. А закалять меня маме и бабушке в голову как-то не приходило. Отцу же в то время было не до меня – он летал высоко, летал далеко.
И вот лежу я как-то в спальне с температурой и соплями и слышу, как родители разговаривают на кухне.
Я не помню всего разговора, но, очевидно, прилетевший домой отец начал высказываться о том, что, мол, не порядок это, что я так часто болею, и надо бы это изменить как-то, меры принять.
А мама, наверное, восприняв его слова как укор и защищаясь, громко воскликнула: “Что я, виновата, что он недоношенным родился?”
Поставив как бы такой жирный крест на возможных улучшениях. Уж если недоноском ты родился, то недоноском тебе и жить. Хотя нам тебя и жалко, конечно.
И эту фразу я как раз расслышал хорошо, и она мне куда-то попала – в сердце, в душу, куда-то запала глубоко.
“Да, я вот такой – бедный, несчастный недоносок. Из-за этого неудачного рождения теперь вся моя жизнь будет катиться под откос. Я жертва этого тяжёлого рока и ничего поделать не могу”.
Понятно, что в свои семь или восемь лет я думал не такими словами, но чувство было такое – ужасная жалость к себе и чёрная безысходность.
Хотя вроде бы чего там? Ну, слова и слова – слетели с уст, с кем не бывает!
Но я-то маленький ещё, я ж не соображаю, я ж верю всему.
В общем, запали мне эти слова надолго. Вот видите, до сих пор этот случай помню, хотя уже и без всякого внутреннего резонанса с ним.
Получается так, что мама, жалея меня, жалея себя, видела во мне эту жертву и подпитывала именно её, подпитывала мою жалость к себе. Она питала не мою силу, а мою слабость.
Впоследствии мне пришлось довольно долго учиться преодолевать эту жалость к себе.
Только лет в двенадцать я смог полностью взять своё здоровье в свои руки, начал бегать по утрам, купаться в Волге вплоть до октября, йогой стал заниматься по журнальным вырезкам.
Но с жалостью к себе пришлось работать гораздо дольше.
Одной из значительных на этом пути вех тоже был случай с родителями, когда они, выйдя за пределы своей жалости, помогли и мне пройти к моей силе.
Летать самому
Как я уже сказал выше, родители меня любили, причём без всяких усилий.
Любить для них всегда было естественно, так же как дышать.
Настоящее же усилие над собой и даже, я бы сказал, акт родительского героизма они совершили, когда отпустили меня из гнезда.
И не только отпустили, но и выпихнули.
Мне было 20 лет, и я влюбился.
Первый раз, по-настоящему.
До крови, до ужаса, до стояния ночами под окнами и даже до больницы с нервным срывом.
То есть любовь, при всём её счастье, оказалась несчастной.
Буря переживаний, прошедшая через молодую рощицу моей души, оставила в ней кучу дров и всякого бурелома.
Глядя на эти внутренние завалы, я не знал, как мне их разгребать, руки опускались и наваливалось бессилие.
И я завис.
Остался жить с родителями, постепенно превращаясь в бледную тень.
Родители, естественно, приняли меня и относились бережно – кормили и ни о чём не расспрашивали. Дали набраться сил, а через пару месяцев вызвали на родительское собрание.
Я чувствовал запах корвалола в воздухе, я видел, какого героического усилия от них потребовало сказать мне эти слова, но они сказали их.
Они сказали мне: уезжай.
Они сказали: ты должен уехать, чтобы спасти и себя и нас.
Они сказали: уезжай как можно дальше и начни новую жизнь, какую хочешь, но свою.
Уезжай и сделай что-то со своей жизнью.
Мы дадим тебе денег на первое время, но потом ты должен будешь найти возможность обеспечить себя сам.
Так они сказали, и для меня их слова были отрезвляющим холодным душем.
Я чувствовал, сколько любви и поддержки в этих словах. Любви уже не к мальчику, но к взрослому человеку, живущему своей жизнью.
И я уехал на следующий день.
Уехал в неизвестность своей жизни.
С этого момента она и началась.
Жизнь, исполненная взлётов и жестоких падений, удач и ошибок – моя жизнь.
Так я научился летать.
Разница
Вот в этом для меня и состоит разница между жалостью и состраданием.
Жалость прилипчива, бессильна и мутна.
Сострадание же активное и сильное, и в нём есть мудрость.
Сострадание – это поиск баланса между принятием, отпусканием и активным действием.
Поиск – это процесс, когда вы не знаете заранее, чем кончится дело и кончится ли вообще.
В Буддизме, во многих его направлениях, считается важным развивать в себе определённые качества.
Мы исходим из того, что в каждом из нас с самого начала заложено очень многое.
Во мне сидит потенциальный эсесовец, людоед, потенциальная жертва обстоятельств – и во мне же сидит потенциальный бодхисатва.
И от меня зависит, кого я буду кормить своим вниманием и своими делами. От меня зависит, какие именно растения я буду поливать в своём саду.
И вот в буддийской психологии мы отличаем полезные качества от вредных, например, по таким признакам:
Вредные, или нездоровые, качества имеют тенденцию к блокированию других качеств, к блокированию вариабельности чувствования, мышления, поведения, к блокированию возможности движения, изменения, роста.
Полезные же качества позволяют проявляться определённой вариативности состояний, качеств сознания, моделей поведения.
Вредные качества прилипчивы, навязчивы и узки.
Полезные – гибки, открыты, пространственны.
Вредные качества увеличивают степень когнитивных искажений.
Полезные – уменьшают.
Так можно отличить, что полезно, а что вредно для счастливой жизни.
Теперь подставьте сюда жалость и сострадание.
В какую категорию отправится каждое из этих качеств?