Русско-японская война 1904-1905 гг. стала тем военным конфликтом, в котором столкнулись интересы не только ее непосредственных участников. Лондон был заинтересован в ослаблении России и, как следствие, в сдерживании её дальневосточно-тихоокеанского продвижения. Для обоснования собственной позиции в этой войне британские правящие круги и пресса предприняли широкомасштабную компанию по формированию общественного мнения. Лучшие военные журналисты были командированы в Маньчжурию. Помимо подробного описания военных действий, они обращали особое внимание на личные качества солдат и офицеров русской армии.
Начавшая войну Япония преподносилась в СМИ жертвой русской агрессии, страной, борющейся за идеалы свободы. В Лондоне была опубликована иллюстрированная летопись войны с характерным названием «Борьба Японии за свободу» (Wilson H.W. Japan’s fight for freedom: The story of the war between Russia and Japan). На большинстве приведенных рисунков русские солдаты и казаки были представлены со злобными лицами, атакующими мирных жителей, безжалостно убивающими своих врагов или использующими убитых лошадей в качестве опорного пункта для стрельбы. Данной публикацией фактически была задана парадигма характеристики русского солдата на протяжении всей русско-японской войны.
Существенной составляющей в образе русского воина стало его отношение к японским раненым и военнопленным, а также к мирным жителям. Даже на страницах «The Times», отличавшейся умеренностью и сдержанностью высказываний в годы Крымской и русско-турецкой войн, было опубликовано немалое количество леденящих кровь историй, которые должны были показать варварское, антигуманное отношение к беззащитному врагу. В одной из публикаций рассказывалось о «последствиях» русского плена: «…тело японского военнопленного было обнаружено в ветвях дерева, нависающего над рекой. Оно было частично отделено от головы, вскрыта брюшная полость, ноги порублены на куски». Знакомясь с материалами этой же статьи, читатель узнавал, как русские солдаты и офицеры, вооруженные штыками и пистолетами проходя по полю, на котором были раненые японские воины, убивали каждого, кто подавал какие-то признаки жизни», «забивали раненым рот песком, тем самым обрекая их на смерть».
Негативное восприятие такого антигуманного поведения русских солдат должно было усиливаться при сравнении с «мягким и вежливым» поведением японских солдат по отношению к русским раненым. В частности, на страницах иллюстрированной газеты «The Sphere» был размещен рисунок, автор которого изобразил раненого русского солдата, лежащего на кушетке, в окружении японских медсестер и врача. Под изображением была сделана надпись: «Хотя русские презрительно относятся к японским солдатам, они хвалят их военные госпитали. Японские военные врачи замечательны. Они выносят раненых с поля боя, не обращая внимания на национальность. Русским военным они предоставляют ту пищу, к которой они привыкли».
Образ доблестных и храбрых казаков, создаваемый журналистами «The Times» при характеристике Крымской и русско-турецкой войн, также существенно изменился. Теперь спецкоры газеты рассказывали про казачьи рейды, проводившиеся, в частности, на территории Кореи, заостряя при этом внимание на фактах насилия по отношению к женщинам. Отмечалось, что «в одном селении казаки изнасиловали двадцать женщин, перерезав горло тем, кто сопротивлялся. В другой деревне пятнадцатилетняя девушка умерла на следующий день после надругательства, совершенного над ней несколькими мужчинами. Казаки даже не пощадили десятилетнюю девочку». Корреспондент подчеркивал, что за такие акты насилия их стали называть «русскими демонами», а «все совершаемое русскими солдатами и казаками можно обозначить 4 словами: убийства, грабежи, поджоги, насилие». Приведенные корреспондентами «The Times» данные перепечатывались региональными изданиями (Daily Telegraph & Courier (London), Dublin Daily Express, Western Daily Press).
Традиционно отмечаемые качества русского солдата, такие как храбрость, стойкость, умение противостоять холоду, выдержка, теперь в большей степени относили к японской армии и лишь изредка – к русской. К преимуществам японского солдата относилось владением им искусством джиу-джитсу, с помощью которого он может победить «русского льва». Даже умение японцами делать обувь из соломы преподносилось в качестве безусловного достоинства в сравнении с русским солдатом, который был вынужден ремонтировать фабричные ботинки.
Ещё одной темой, постоянно затрагиваемой английскими журналистами, являлось пристрастие русских солдат к алкоголю. Это объяснялось устойчивыми стереотипами, существовавшими в Британии относительно русской нации. Так, рассказывая про прирожденных храбрых воинов – казаков, корреспондент «Morning Post» подчеркивал, что «привычка к употреблению алкоголя будет способствовать снижению быстродействия казачьих подразделений, что чрезвычайно важно в начавшейся войне». При этом отмечалось, что русским воинам, злоупотребляющим алкоголем, противостоят японские солдаты, которые являются представителями нации «пьющей воду». Даже рассказывая о падении Порт-Артура, военкоры не преминули заметить, что «в крепости оказалось достаточное количество водки, шампанского и продовольствия».
После Цусимского сражения и понятного исхода войны количество публикаций, посвященных русской армии, резко сократилось.
Источник: О.И. Галкина, "Образ русского солдата в годы Русско-японской войны на страницах британской прессы".
Также использованы иллюстрации и карикатуры из британских газет, размещённых в онлайн-архиве https://www.britishnewspaperarchive.co.uk/