"Подошел колбасник к Лодзи...", Россия, 1914 год

С началом Первой мировой войны наместник Кавказа и главнокомандующий войсками Кавказского военного округа граф И.И. Воронцов-Дашков обратился 26 июля 1914 г. к Николаю II с предложением создать новую дивизию из «воинственных кавказских народов». Уже 23 августа Николай II официально объявил о создании Кавказской Туземной конной дивизии и назначил ее командующим своего младшего брата великого князя Михаила Александровича.

В октябре 1914 года во 2-м Балтийском флотском экипаже в г. Петрограде под командованием капитана 2-го ранга Б.А.Страдецкого начато формирование Конного подрывного отряда Кавказской туземной конной дивизии.

Офицеры и матросы поступали в отряд добровольно. Вскоре задачу отряда расширили с целью снабдить дивизию опытной пулеметной командой.

Всего по штату отряд насчитывал 12 офицеров и 216 нижних чинов. Предполагалось содержать в отряде пулеметную батарею из 8-ми пулеметов (4 конных пулеметных взвода по 2 пулемета в каждом), с имуществом по табелям конно-пулеметной команды кавалерийской дивизии.

Для обеспечения отряда обозной командой Приказом Штаба Верховного Главнокомандующего от 4.11.1914 № 139 его численность была увеличена на 8 старших и 12 младших унтер-офицеров, 1 ветеринарного фельдшера, 3 кузнецов и 59 рядовых.

В октябре полки были переброшены на Украину. В районе Жмеринки дивизия доукомплектовывалась техническими службами, обозами и проходила боевую подготовку. Правда, с последней приходилось тяжело, поскольку большинство горцев не знало русского языка и цифр.

В связи с этим было принято решение сформировать для дивизии специальный конно-пулеметно-подрывной отряд из добровольцев-моряков.

Для единообразия балтийские офицеры и матросы переоделись в горскую одежду и «впервые с тех пор, как существует русская военная форма, можно было видеть на кавказских черкесках «морские» погоны».

В марте 1915 г. Конно-подрывной отряд переименован в Отряд Балтийского флота при Кавказской туземной конной дивизии, а также в нем была сформирована 2-я пулеметная батарея из 8-ми пулеметов, после чего штатный состав Отряда стал насчитывать 14 офицеров, 1 врача, 1 военного чиновника, 278 строевых и 9 нестроевых нижних чинов. Шесть взводов Отряда придавались шести конным полкам дивизии, а два взвода состояли в дивизионном резерве.

(24-й номер журнала Цейхгауз)

Гаврило Принцип убивает Франца Фердинанда. Рисунок из австрийской газеты, 1914

В странах Антанты принято всю вину валить на главного противника — Германию и это совершенно логично. Не может враг быть в чём-то прав и «виноват ты в том, что хочется мне кушать». Сараевское убийство, положившее начало событиям, приведшим к войне, считается малозначительным поводом. Не может же какая-то Сербия быть в чём-то виновата — не по чину стране с населением в 4,5 миллиона человек что-то решать. Да и какие у неё шансы против огромной Австро-Венгрии?

Для сравнения — карта Сербии и Австро-Венгрии к началу войны

С другой стороны, именно Сербия больше всех выиграла в той войне, сорвав настоящий джек-пот, став Королевством Югославия, объединившим территории современных Сербии, Словении, Хорватии, Черногории, Боснии и Герцеговины, а также Македонии. Был у них и хороший пример, как начать войну и выставить врага агрессором. Всего за 2 года до Первой мировой, они со своими союзниками — болгарами, греками и черногорцами наголову разгромили Османскую империю. Войну тогда начала крошечная Черногория и своей слабостью она оправдала все действия союзников, вступивших в бой через 2 недели. Не может быть крошечное княжество агрессором в войне против огромной империи и этот урок стоило запомнить, чтобы повторить вновь.

Территориальные приобретения Сербии в результате войны

Разбирая те события, нужно понимать, что в начале 20-го века пацифизмом не страдал никто и террористы, убивавшие Франца Фердинанда, должны были учесть несколько фактов, делавших их операцию настоящей пороховой бомбой под всей системой межевропейских отношений. Нанизавшись как бусинки на нить истории, они сделали войну неизбежной.

Факт 1. Убийство наследника престола не было тем событием, которое можно было оставить безнаказанным. В начале 20-го века империи всё ещё ассоциировались с правящими династиями и одна из величайших держав того времени просто обязана была максимально жестоко покарать всех виновных и сопричастных. Спустишь такое один раз, и остальных перестреляют. Эдак эрцгерцогов не напасёшься…

Факт 2. Любые попытки справедливого расследования приводили бы к нарушению нейтралитета Сербии и неизбежному военному конфликту, т.к. организатор, сербская тайная организация «Чёрная рука» включала в себя целый ряд государственных деятелей, выдать которых на расправу было невозможно. Да и как ты будешь проводить расследование, если среди организаторов помощник начальника штаба армии, а председатель организации — начальник белградской жандармерии. С таким же успехом в ответ на теракт 11 сентября американцы могли послать талибам вежливое письмо с просьбой привлечь к ответственности гражданина Усаму бен Ладена.

Патриотический марш в Санкт-Петербурге

Факт 3. Австро-сербский конфликт автоматически приводил к вступлению в войну Российской империи, которая на тот момент казалась практически непобедимым колоссом, способным свернуть в бараний рог кого угодно. Сербии не нужно побеждать превосходящего врага, достаточно отбиваться до тех пор, пока русский паровой каток проедется по нему. Выяснилось, что идея вполне рабочая — бои за Галицию и наступление Брусилова показали, что русская сила может перемолоть в порошок любую австрийскую силу, пока ей на помощь не приходят немецкие армии, а вот непобедимость германцев предсказать было сложно. При нормальном течении дел союз России, Франции и Британии должен был победить гораздо быстрее.

Таким образом, убийство Франца Фердинанда превращается в начало гениальной шахматной комбинации, где беззащитная Сербия выступает в роли пешки, которой вроде бы жертвуют, но на деле она доходит до конца поля, чтобы превратиться в ферзя.

Немцы приветствуют объявление войны

Французские добровольцы на призывном пункте

Сложно сказать, сколько тут здравого расчёта, а сколько случайности, но авторам столь гениальной многоходовочки аплодировать бы стоя, если б не то, что главной пострадавшей стороной стала Российская империя, которая сначала с треском проиграла войну, а потом несколько лет разрывала себя на части, чтобы стать Советским Союзом. С другой стороны, можно ли обижаться на сербов, ведь по факту они дали России просто идеальный шанс сплотиться перед лицом внешнего врага и захватить наконец-то Царьград, о котором мечтали столетиями. Если до этого любые попытки взять его неизбежно обернулись бы столкновением со всей Европой, то теперь мешать было некому, а извечный противник — Британия не только не гадила, но и всеми силами помогала в войне против турок. Превосходство над тройственным союзом было подавляющим, помощь шла отовсюду, но кто мог знать, что трёхсотлетняя империя развалится как карточный домик, а Германия продержится 4 года против всего мира.

Первая мировая глазами художника. С востока прёт русский медведь и Николай II на русском паровом катке

P.S. Операция, сделавшая Сербию одной из крупнейших стран Европы, плохо закончилась для всех её участников и организаторов. Исполнители были пойманы и осуждены в Сараево в октябре 1914 года, а организаторы арестованы самими сербами и по ложным обвинениям расстреляны в 1916—1917 годах в ходе борьбы за власть между королём Александром Карагеоргиевичем и военщиной, поддерживающей «Чёрную руку», ликвидированную в марте 1917 года.

Автор: Михаил Ломако (@lomakus).
Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_261610

Живой список постов, разбитый по эпохам

Ещё посты про Первую мировую войну: https://pikabu.ru/@Cat.Cat/saved/1367610

Вездеход №1

Машина, разработанная А.А.Пороховщиковым в 1914-1915 годах, также рассматривалась возможность установки брони и вооружения, поэтому некоторые источники позиционирует данный проект, как танкетку. 13 января 1915 года проект одобрили, были выделены 9666 руб и 72 копейки, после доработок и усовершенствований, на полигоне, опытный экземпляр разогнался до 42 км/ч, (на ранних стадиях 25 км/ч) танкам Первой мировой было далеко до таких показателей.

Но машина не позиционировалась как боевая т.к. не имела брони и вооружения и в документах фигурировала, как “самоход” – автомобиль. Машина имела неплохую проходимость, но её отправили на доработку. Позже появился уже боевой Вездеход №2 более совершенный и с вооружением. Так или иначе проект имел некие перспективы и несколько раз дорабатывался, но первым русским танком так и не стал.

Вездеход №2

Бронированный трактор Гулькевича

Разработанный полковником артиллерии Н.А. Гулькевичем представлял собой

бронированный и вооружённый трактор фирмы “Allis Chalmers Motor Truck", иногда он классифицируется, как бронеавтомобиль. Был принят на вооружение, в 1916-1917 годах, построено было 2 экземпляра, они получили имена: “Илья Муромец” и “Ахтырец”, после революции использовались РККА, во время гражданской войны. Техника была оснащена 76 мм пушкой образца 1910 года и 2 пулемёта Максим 7.62 мм, броня со всех сторон 6.5 мм. Участия в боях против немцев бронетрактор не принимал.

Продолжение следует

Ссылки на мои статьи о необычном снаряжении в Первой Мировой

1-ая Необычное оружие и снаряжение Первой Мировой

2-ая Необычное оружие и снаряжение Первой Мировой

Ссылка на телеграмм: https://t.me/historydecides

Группа в вк: https://vk.com/historydecides

об издевательствах над военнопленными и мести за это

Но так же бюро прославилось своими фэйковыми новостями, а в частности брошюрой и распространению новости, что в Германии существует завод по переработке трупов людей в корм для свиней и смазку (началось всё с рассказов про неприятный запах с немецкой стороны от фабрики штукатурки и трупы лошадей, а переросло в абсурд с помощью французов), всё это было подкреплено различными рассказами и фотографиями неких специальных поездов и заводов. Статья о германской фабрике трупов (Kadaververwertungsanstalt) появилась во всем известной газете “The Times” и вызвала дебаты.

Подобные вещи могут показаться нелепыми современному человеку, очень важно понимать на кого была рассчитана подобная пропаганда и что в неё верили. Стоит заметить Английская пропаганда в годы Первой Мировой оказалась самой эффективной.

Ссылка на телеграмм: https://t.me/historydecides

Группа в вк: https://vk.com/historydecides

Многие известные художники, писатели принимали участие в создание агиток, карикатур, подложных газет и писем. Их разбрасывали над позициями войск, к слову Франция над немецкими позициями за годы войны сбросила 29 миллионов листовок.

Германия выставляла войну оборонительной, Англия и Франции демонизировали немецких солдат, что так же оказывало влияние на мнения людей в США куда бежало множество бельгийцев которые рассказывали о немецких зверствах.

Через год после начала войны известный английский писатель, Редьярд Киплинг (автор Маугли и многих других известных произведений), написал в газете The Morning Post, что «сегодня мир делится на людей и немцев». Стоит заметить что в 1915 на войне погиб его сын.

Пропаганда выставляла немецких солдат зверьми насилующими детей и монашек, распинающих на крестах солдат и это был не предел. Не стоит думать, что войска Кайзера не отличились в военных преступлениях против бельгийского населений, масштабы по сравнению с WW2 несопоставимы, но имеют место быть.

В отличии от WW2 акты жестокости были по большей части спонтанны, особой ненависти не было.

Масштаб пропаганды в России был гораздо меньше чем в западных странах но достаточно популярными стали карикатуры.

Вот одна из них за авторством Малевича.

Демонизацией врага в той или иной степени занимались все участники конфликта но особо отличилась Англия. Для немцев подобрали своё слово «варвар» (hun)

Тема очень обширная с множеством нелепых и интересных событий со всех воюющих сторон и будет продолжаться.

Ссылка на телеграмм: https://t.me/historydecides

Группа в вк: https://vk.com/historydecides

Толпа в Берлине слушает приказ кайзера о мобилизации

Порыв немецкой души был абсолютно спонтанным — правительство к этому совершенно не призывало, а газеты заметили добровольцев далеко не сразу.

Больше всех была удивлена сама армия — что делать с толпами повисших на воротах воинских частей совершенно не представляли. У военных был продуманный, отрепетированный и отработанный до мелочей мобилизационный план. Всех нужных им людей они и так планировали получить по повесткам.

Многим желающим послужить пришлось проявлять завидное упорство и преодолевать немалые расстояния, выслушивая в процессе многочисленные отказы. Некоторые объездили по шесть-семь мест, прежде чем их взяли.

Дабы подчеркнуть национальное единство, газеты писали, что добровольцы — «выходцы из всех слоёв общества, всех возрастов, всех родов занятий».

Разумеется, это было не так.

Большинство добровольцев были очень молоды, почти 90% из них были младше 25. Две трети — представители образованного среднего класса, студенты, конторские клерки, государственные служащие.

Неожиданно утихли даже старые политические склоки. Немецкие социалисты были самыми яростными и непримиримыми противниками милитаризма и империализма. Но никто не ожидал, что 783 видных деятеля СДПГ (Социал-демократической партии Германии) во главе с сорокалетним депутатом рейхстага Людвигом Франком тоже запишутся добровольцами.

В целом демография добровольцев соответствовала демографии тех, кто любил ходить на митинги с обещаниями карать врагов и показать немецкий удар.

Ходившие на марши пошли маршировать.

Королевский шиллинг

До войны британская армия была небольшой по размеру, контрактной и не очень любимой народом (не то что флот), и если офицерские погоны были ещё престижны, то на тех, кто записывался в рядовые, смотрели со смесью опаски и презрения. Этот человек совсем отчаялся заработать на хлеб? Или он ищет сомнительных приключений на свою пятую точку?

С началом войны такую ситуацию надо было решительно менять. Пятого августа 1914 года граф Герберт Китченер, назначенный военным министром, сообщил, что в армию придётся набрать как минимум сто тысяч человек. Оптимисты верили в победу к Рождеству, реалист Китченер считал, что война будет долгой и даже эти сто тысяч — только первый шаг.

Войну встретили с невероятным энтузиазмом, и призыв Китченера идти служить привёл к тому, что, даже развернув вербовочные пункты в каждом городе, рекрутёры всё равно не справлялись с потоком желающих.

Многие муниципалитеты и даже коммерческие структуры за свой счет собирали и снабжали всем необходимым целые батальоны. Города начали эдакое «соцсоревнование» — кто отправит в армию больше народу.

Газета «Бирмингем Дейли Пост» писала 28 августа 1914 года:

«Не будет преувеличением сказать, что Бирмингем уже послал около 25 000 своих сынов на защиту национальной чести. Даже если сделать предположение, скорее всего неверное, что все они младше тридцати трех, то это будет означать, что в городе остались еще 115 000 годных по возрасту для того, чтобы присоединиться к войскам. Из них около половины, или даже чуть меньше, допустим, 50 000, не женаты.
Так что же эти 50 тысяч, почти не обременённые какими-либо обязательствами, делают такого важного, что до сих пор не приняли присягу на службе своей стране? Неужели они не осознают, что как бы ни поступали люди семейные, именно на неженатых лежит несомненный патриотический долг — предложить себя на службу без всяких сомнений и кивков на обстоятельства?»

Удивительно, что в армию пошёл рядовыми образованный средний класс. Правда, в классовом обществе и войска были классовыми. Средней прослойке (и тем, кто себя к ней причислял) совсем не хотелось служить с каким-то рабочим быдлом. Например, в Гулле из четырёх батальонов три собрали из рабочих, а четвёртый из публики почище. Естественно, последний «не дружил» с тремя остальными.

Конечно, в армию шли и те, кто просто хотел ежедневной горячей пищи, тёплой одежды и крыши над головой. Один из командиров батальонов, в которые набрали живших под Ньюкаслом ирландских эмигрантов, вспоминал:

«У многих на штанах и рубахах больше дыр, чем материи, из ботинок торчат пальцы. Одни слишком молодые, другие слишком старые. Некоторые родились в Ирландии, другие — в Англии от родителей ирландцев, у некоторых нет никакой связи с Ирландией, кроме того, что они католики или даже просто на гражданке ковырялись в одной яме с ирландцами. Огромное количество неграмотных. Женатые с трудом могут сказать, сколько именно у них детей и от кого, неженатые не уверены, не женаты ли они и сколько раз. Всех их объединяет только одно — все они привычны к пустому брюху».

Многие излишне оптимистично настроенные считали, что война всё равно долго не продлится, а они приятно и оплачиваемо проведут время в хорошей компании.

В итоге вместо ожидавшихся ста тысяч человек, в течение первых трёх месяцев войны в британские вооружённые силы поступили почти полмиллиона добровольцев.

И немецких, и английских добровольцев ждала одна судьба. Война оказалась не бодрым маршем к победе с песнями, а кровавым, грязным, утомительным делом. Призывы «На Берлин!» и «На Париж!» звучали уже не так привлекательно, когда перед конечной целью лозунга встала стена заградительного артиллерийского огня.

Огромная часть добровольцев так и осталась навсегда во французских и бельгийских полях. Некоторым даже повезло иметь имя на надгробии.

Кирилл Копылов

warhead.su

см. также "КАК ГИБЛО ИСКУССТВО: ПЯТЬ САМЫХ ТАЛАНТЛИВЫХ ЖЕРТВ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ"

К началу века 20-го трудно было найти область деятельности, в которой не было бы прекрасно говоривших по-русски людей с немецкими фамилиями. Быть потомком выходцев из Германии было ничуть не зазорно, а сами немцы в сознании обывателя представляли собой людей образованных, честных и трудолюбивых. Немец инженер, немец врач, немец учитель - это профессионал в своём деле, не то, что эти иудеи. Количество русских немцев в высших эшелонах власти было столь велико, что ни о каком притеснении говорить не приходилось, хотя многие из них сохранили протестантскую веру своих предков.

Немцы поселенцы, селившиеся колониями на выделенной царским правительством или купленной самими земле, были образцом успешных фермеров. Вокруг таких колоний возникали настоящие агрохолдинги в их современном понимании - ухоженные поля с механизированной обработкой, продукция с которых здесь же обрабатывается на фабриках и отправляется по железной дороге потребителям. Русские крестьяне, освобожденные от крепостничества так, что остались еще должны своим господам, с одной стороны крепких хозяйственников немцев уважали, а с другой завидовали и порядку, какой всегда был у них хозяйствах, и главное их земле. Но лучше уж работящий немец, чем эти самые, евреи, три шкуры дерущие с работящего люда. Единственные, кто с подозрением относился к немцам была православная церковь, но и тут ненависти не было. Да, верят не так как следует, но верят в того же бога, богоизбранными себя не считают и вообще гораздо приятнее иудеев. В целом, русское предвоенное общество было если и не немцефильским, то максимально близко к этому.

Но в августе 1914 благостная картина интеграции немецкого элемента в русское общество разбилась вдребезги. Рост антигерманских настроений был характерен для обществ всех стран Антанты и Россия была не исключением, но положение русских немцев в Российской империи перед Первой мировой бойней заметно отличалось от положения представителей нетитульной нации в других странах участниках конфликтов. Правая пресса сразу же начала кампанию травли, выпуская в печать тексты, в которых гонимые прежде евреи, если бы читали эти газеты, с удивлением могли обнаружить статьи в которых замени слова “немец и тевтон” на “еврей, иудей, жид”, то получишь типичную антисемитскую статью. Официальная пресса тоже не отставала, хоть градус неадеквата и был заметно меньше, но общая линия была схожей - они не мы, немец нам не товарищ. Буквально за месяц антигерманская истерия захватила общество, причем чем выше было положение людей, тем сильнее она захватывала умы. Русское общество, расколотое противоречиями, внезапно получило зримого общего врага и с воодушевлением неофита накинулось на него.

В регионах после объявления о начале войны еще, по привычке, прокатывались еврейские погромы (что конечно же добавляло сюра, так как война с Германией, а виноваты все равно евреи), но праведная ярость ратующих за самодержавность “патриотов” довольно быстро перекинулась на немцев. Для генералов, чиновников, банкиров и крупных фабрикантов и землевладельцев практически ничего не изменилось - достаточно было показательно собрать деньги на нужды фронта или сходить в лазарет к раненным, а вот всем остальным пришлось туго. Антинемецкие погромы в обеих столицах прокатились еще до начала боевых действий на фронте, отличаясь от еврейских разве что большей цивилизованность, проявившуюся в отсутствии жертв. Начало боевых действий и введение военного положения вкупе с оттоком молодежи на фронт снизило их количество, но не избавило от них полностью. Некоторые немцы меняли фамилии на русские, уступали долю в бизнесе русским лишь бы их перестали бояться, витрины перестали громить, а на входе перестали появляться листки с призывом “Покупай русское у русских!”. Хоть не убивали...

Государственный аппарат, состоявший не меньше чем на 10% из потомков немцев, тоже не удержался от скатывания в антигерманскую паранойю. Уже в августе месяце в регионы были разосланы циркуляры с требованием найти и интернировать всех немецкоподданых, как военнопленных. Вполне логичный и разумный шаг - такие же указы в то же время распространялись и в Англии и Франции, но особенностью российского стала необходимость русским немцам самим доказывать свое подданство, что удавалось далеко не всегда и не всем. Российская Империя до войны была куда лояльнее к переселенцам с чужим подданством, чем можно предположить, кроме того, хотя процесс получения подданства и был четко прописан, никто не отменял бюрократию, когда нужная бумажка бесследно исчезала в недрах архива или не появлялась в нем вовсе.

Правительство, поддавшееся всеобщей шпиономании, усомнилось в верности русских немцев, особенно по отношению к довольно замкнутым общинам немецких колонистов. В августе 1914 во все губернские полицейские управления были разосланы тайные приказы составить список всех «неблагонадежных». Попасть в такой список было делом немудреным: кроме социалистов и немцев, принявших русское подданство, туда автоматом попадали немцы, поляки, прибалты - достаточно было иметь звучащую “по-немецки” фамилию. Общество, накрученное газетными историями о немецких шпионах, снующих повсюду, готово было признать таковым любого, особенно если он себя как-то “странно” вел (зачем булочнику во дворе голубятня? - шифровки Кайзеру отправляет конечно же; ой, г-н Штрассер громоотвод у себя поставил у дома - врёт небось, радио это, шифровки в Берлин шлет и т.д. и т.п.). Так, в Степном генерал-губернаторстве в 1915 году главной темой не протяжении месяцев были “неизвестные аэропланы”, которые, согласно газетам, летали над Омском и окрестностями, как будто что-то разведывали. Тут же находились и свидетели, которые утверждали, что аэропланы садились в угодьях немцев, после чего делался логичный вывод, что немцы шпионят за омичами и передают потом Кайзеру ценнейшую информацию.

Предпринимателям и фермерам доставалось не только от излишнего «патриотизма» обывателей, но и от военных реквизиций, проводимых местными чиновниками. С началом войны на нужды фронта требовалось реквизировать лошадей для подвод, губернскому начальству спускались разнарядки, под которые в первую очередь часто попадали русские немцы - для укрепления патриотизма вестимо. Известны случаи банкротства предприятий и фермерских хозяйств из-за реквизиции всех лошадей – новых либо не продают, либо продают, но по завышенным из-за войны ценам. Русские немцы теперь были если не хуже евреев, то и не лучше для “русских патриотов”. Но нет большего патриота в России, чем собственное же правительство.

С октября 1914 года в правительстве активно обсуждался проект ликвидации немецкого землевладения и землепользования. Идея эта нашла благодатную почву в правительстве и понравилась императору – патриотичненько и освободившуюся землю можно будет раздать ветеранам войны, чем ослабить земельный вопрос. Тем более, что и союзники принимали похожие решения, по отчуждению собственности немецкоподданных, поэтому против идеи никто особо не выступал. Первый ликвидационный закон, принятый в феврале 1915 года, устанавливал требование для немецкоподданных в течении шестимесячного срока, после опубликования его имени в ликвидационном списке добровольно продать всё недвижимое имущество и землю, а в случае неисполнения принудительного отчуждения и продажи на аукционе. Действие закона распространялось на западные прифронтовые губернии, а в сентябре было расширено на малороссийские, западносибирские, а также областей войска Донского и Терского, где была высокая доля немцев колонистов.

Но, “Великое отступление” и проявившее себя позитивное отношение поляков к приходу немцев, посеяли семена страха в имперское чиновничество - если поляки так рады, то что же будет с немцами, которые у нас тут под боком живут. Министерство внутренних дел на полном серьёзе обсуждало вероятность восстания русских немцев при приближении германских войск. Поэтому в декабре 1915 года издается второй ликвидационный закон, который уточняет положения первого и расширяет применение и на русских немцев, перешедших в подданство позже 1880 года, а чуть позже и на вообще любых немцев. Исключение из закона получали землевладения офицеров РИА или добровольцев(!). Лишенных земли немцев принудительно депортировали за Урал, где они, как предполагалось, могли принести меньше вреда.

Оба закона стали тяжким ударом по немцам колонистам, особенно переселившимся в Сибирь во время Столыпинской реформы, так как из-за бюрократических проволочек земля под многими поселениями так и не была оформлена в частную собственность, а находилась в аренде. Многих немцев крестьян ставили перед фактом, что через две недели им будут не рады, причем вся недвижимость отчуждалась также (вы таки будете смеяться, но лошади и скотина тоже недвижимость, хоть и может передвигаться). С отчуждением частной земли процесс был несколько сложнее. Оператором ликвидации был выбран Крестьянский поземельный банк (госбанк созданный в 1880-х для спонсирования выкупа крестьянами земли) – он должен был выкупать землю в соответствии со списками немцев землевладельцев. Но по старой русской традиции при составлении списков почему-то использовали данные полицейских и волостных управлений, а не нотариальных служб, из-за чего списки были полны неточностями и упущениями. В шестимесячный срок, после опубликования списка на участок немца приходила оценочная комиссия, которая в присутствии понятых из крестьян (которые ни бельмеса не смыслили в реальной стоимости имущества) оценивали хозяйство по минимально возможной цене, ниже рыночной в несколько раз, после чего начинали уговаривать хозяина продать по ней, так как чем дольше он будет тянуть, тем хуже будут условия. Многие продавали, опасаясь третьего или четвертого закона, по которым землю отнимут бесплатно, о чем слухи ходили постоянно. Причем так как в законе не было прописано четко, то в случае отчуждения земли на которой стоит предприятие, оно тоже отчуждается, даже если его владельцы в ликвидационные списки не попали.

Более того, в условия войны власти интересовал в первую очередь сев и сбор урожая, но после отчуждения обрабатывать землю становилось некому. Такой неожиданный поворот событий удивил Петроград и для решения проблемы власти разрешили сдавать в аренду отчужденные земли, но с условием обязательной обработки не менее 2/3 от участка, а немцам землевладельцам постановлялось под угрозой штрафа засевать земли, даже если их хозяйство подлежит ликвидации. Так как арендаторов для обработки все равно не хватало и стали проявляться признаки падения сельскохозяйственного производства, то в 1916 году было принято решение направить на крестьянские работы военнопленных, но военное министерство вместо ожидаемых 40 тысяч смогло выделить только 7,5, так как возникали проблемы связанные с их содержанием и охраной. В том же году, до властей дошло, что если отчуждать землю еще и под фабриками пищевой промышленности, не давая им продолжать работать, то на фронте и в тылу могут начаться нехватка продовольствия, поэтому было принято решение о заморозке на два года действия закона для предприятий. Многие русские промышленники и купцы, конечно, были недовольны и обвиняли правительство в отсутствии патриотизма, но деваться было некуда.

Общий объем ликвидированных за 1915-1917 года хозяйств не превышал 10% от их общего числа, сильно разнясь по регионам. Наибольший процент ликвидированных хозяйств был в западных губерниях, где военные власти позволяли себе проводить депортации немцев без формального соблюдения законности. Так за Урал и в казахские степи из западных губерний были депортированы не менее 200 тысяч человек. В области войска Донского и на Кавказе, власти, даже пользуясь широкой поддержкой населения (казаки хотели поживиться землей за счет колонистов) сумели за 2 года ликвидировать всего 10-15% хозяйств, причем, что характерно, ни одного крупного имения не пострадало. В Сибири, хотя губернские власти и проявляли рвение, но местные чиновники кампанию не поддержали и всячески её тормозили, так как большая часть землевладельцев и предпринимателей были немцами и без них региону пришлось бы туго.

В конце 1916 года крестьянские старосты центральноевропейских губерний попросили включить в ликвидационный закон и земли немцев Поволжья, но предложение было положено на время под сукно.

Пробуксовка выкупа земель из-за несовершенства законодательства и нерадивости властей воспринималась многими членами правительства, как недопустимая в условиях войны слабость, поэтому требовалось ускорить процесс. В результате, после полугодовой законодательной подготовки, в феврале 1917 года царское правительство издало третий и самый жесткий ликвидационный закон, предписывающий принудительную продажу с торгов всех неликвидированных земель всех русских немцев по всей империи, с последующей депортацией в Сибирь тех, кто там еще не находится. Этот закон по сути делал русских немцев интернированными в своей же стране.

Царское правительство последовательно превращало русских немцев, верных стране и всю войну тянувших её тяготы наравне со всеми, в парий. Немцев боялись в армии - формируя из них только резервные подразделения, в администрации - запретив в 1915 году занимать любые должности, в образовании - запретив изучение немецкого языка и немецких преподавателей, торговле, земледелии, промышленности, медицине т.е. везде. Чиновников не интересовало, как будут выживать депортированные - деньги есть за продажу земли, вот и живите на них. Страх и наивная надежда, что, раздав земли немцев, решится застарелый земельный вопрос, заставил царское правительство превратить в своих врагов, или как минимум недоброжелателей, миллион русских немцев, с которыми до войны не было никаких серьезных противоречий. Поэтому не стоит удивляться, что они приняли с радостью Февральскую революцию, которая принесла отмену ликвидационных законов, но никуда не убрала германофобию из общества. Русские немцы сумели избежать поголовной депортации в Сибирь и Казахстан, но их испытания на этом, только начинались.

Источник: https://vk.com/wall-162479647_105333

Автор: Владимир Герасименко (@Woolfen).

Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_267960839

Личный хештег автора в ВК - #Герасименко@catx2, а это наш Архив постов. Январь 2020

Начальник германского генштаба Мольтке-младший

Особенностью войны на русском театре боевых действий был ее маневренный характер. Сражения были динамичнее, чем на Западном фронте, а бои за избушку лесника, когда армии неделями топтались на месте, неся огромные потери, были менее характерны. Это обстоятельство связано с огромной протяженностью самого фронта. Войска были расставлены менее плотно, а значит, инициативный полководец мог, сконцентрировав силы на участке прорыва, легче прободать оборонительные редуты противника. В силу такой ситуации русские, немецкие и австрийские военачальники могли и должны были ставить себе более решительные цели. Активно действующий генерал чаще добивался успеха, и если он и терял стотысячные армии, как его коллеги во Фландрии и Лотарингии, то, по крайней мере, мог надеяться этой ценой отбить крупную область, а не перелесок между двумя соседними холмами.

На Западном фронте Мольтке провалил план Шлиффена благодаря стойкости французов, помощи англичан и бельгийцев и, last but not least, отвлечению сил на Восточный фронт. Теперь начальник немецкого Генштаба должен был уйти в отставку. Однако в последний день на высоком посту он отдал важное приказание. На Восточном фронте формировалась новая — Девятая — армия для операций в Польше. Накачка фронта подкреплениями должна была переломить ситуацию в пользу Германии и Австро-Венгрии.

В качестве цели нового наступления германцами была выбрана Варшава. Столица Польши была важна для дальнейшего хода войны с нескольких точек зрения. Во-первых, «польский балкон» вдавался глубоко в территорию Центральных держав и русские могли использовать его в качестве плацдарма для операций в различных направлениях и угрожать одновременно многим важным областям империй Гогенцоллернов и Габсбургов. Во-вторых, для России Польша была важна как густонаселенная провинция с мощной промышленной базой, крупным узлом коммуникаций и громадными складами. Наконец, возможный успех немцев на варшавском направлении ставил под удар победоносную русскую группировку в восточных областях Австро-Венгрии. Все эти соображения предопределили место новой битвы.

Немецкий военный оркестр

По русскую сторону фронта возникли серьезные разногласия относительно планов будущих сражений. Северо-Западный фронт только что потерпел тяжелое поражение. Генерал Рузский, ветеран Галиции, сменивший Жилинского, не справившегося с ролью командующего этим фронтом, был не очень хорошего мнения о состоянии своих подчиненных и их способности к крупным операциям, поэтому он предлагал оборонительный стиль ведения операций в целом и просил подкреплений, чтобы еще раз предпринять наступление против Восточной Пруссии. Руководство только что разбившего австрийцев в Галиции Юго-Западного фронта, напротив, было полно оптимизма: «южные» предпочли бы активные действия с целью вывести из войны как минимум Австрию.

Н.Иванов. Командующий юго-западным фронтом

Ставка, к сожалению, заколебалась между осторожностью «северян» и решительностью «южан», поэтому потеряла некоторое время для согласования будущих маневров и перемещения подкреплений. Общий замысел строился через поиски компромисса между интересами двух фронтов. В конечном счете было установлено, что наиболее опасная группировка немцев — готовящаяся к наступлению новая армия и ее следует разбить двойным ударом во фланг и с фронта.

Однако этот план так и не был реализован. Немецкая сторона решила свои организационные проблемы быстрее. Мольтке был заменен решительным генералом Фалькенхайном. Этот военачальник должен был взбодрить сникшее после битв на Марне и в Галиции военное руководство Германии и Австрии, и он оправдал надежды, развив бурную деятельность по подготовке новых операций на Западном и Восточном фронтах.

Генерал Эрих фон Фалькенхайн

Непосредственное руководство ударом на Варшаву осуществляли наши старые знакомые — дуэт Гинденбурга и Людендорфа. План наступления был достаточно простым: новая армия при поддержке австрийцев должна была нанести прямой лобовой удар с юго-запада на северо-восток к Варшаве, форсировав по дороге реки Висла и Сан. Австрийцы попутно намеревались снять осаду с блокированного в русском тылу Перемышля.

Сложные планы с затейливыми маневрами было бы крайне трудно реализовать. На дворе стояла глухая осень, шли бесконечные дожди, солдаты воюющих сторон целились друг в друга из окопов, по колено залитых холодной жижей. Артиллерийские позиции напоминали рукотворные болота. Борьба за Польшу должна была стать огромной битвой в грязи. Реки разлились, делая любые маневры еще труднее. Даже магистральное шоссе Краков-Варшава представляло собой длинный сель. Генерал Грязь воевал против всех разом. Победа должна была достаться тому, кто сможет управиться и с погодой, и с противником.

В качестве вспомогательного удара немцы предприняли отдельную операцию в северном секторе фронта, в районе Белостока. Этот удар выглядел весьма перспективным, но вскоре уперся в маленькую крепость Осовец, поэтому быстрого красивого успеха, оттягивающего большие силы русских из центральной Польши, не получилось. Осовец вместо того, чтобы быстро рухнуть под ударами, начал энергично отбиваться и из маленькой точки на карте постепенно перерос в головную боль для немецкого командования. Через несколько месяцев нечеловеческая стойкость, проявленная при его обороне, сделает Осовец легендой, но это уже совсем другая история.

28 сентября под проливным дождем немецкая и австрийская армии перешли в наступление на Варшаву, Ивангород (нынешний Демблин) и Сандомир. Особенностью этого наступления было то обстоятельство, что по обе стороны фронта основные события разыгрались на стыках: для русских — Юго-Западного и Северо-Западного фронтов, для Центральных держав — между немецкими и австрийскими войсками.

Немцы сумели упредить русский удар; корпуса, едущие на помощь защитникам Варшавы, еще только разгружались на станциях, а то и находились в эшелонах. С другой стороны, Юго-Западный фронт быстро сосредотачивался против австрийского удара, и русские просто начали окапываться за вспухшими от дождей Саном и Вислой. Правда, территорию западнее реки пришлось отдать, но особенным штрихом русской стратегической школы еще с петровских времен был спокойный размен пространства на время.

Пока австрийцы и немцы месили сапогами грязь, медленно продираясь к Сандомиру, за Саном и Вислой русские войска вовсю рыли окопы, опутывали фронт колючей проволокой, маскировали артиллерийские и пулеметные позиции и в целом готовились показывать супостату настоящие ужасы позиционной войны. Артиллерийский офицер, командир батареи Болеслав Веверн позже рассказывал про упорство своих подчиненных по части полевой фортификации: «Когда я вернулся в батарею, то позиция была уже готова: орудия стояли на местах и по бокам их были вырыты ровики для прислуги таких размеров, что я даже испугался: это не ровики, a целые блиндажи крепостного типа»

Рытье окопов

Сам Веверн тоже не терял времени, пока его солдаты предавались земляным работам: он оборудовал наблюдательный пункт, замаскировав ветвями и саму позицию, и подходы к ней, и пути возможного отступления, и протянул телефонный кабель от наблюдательного поста к батарее. Вся эта позиция теперь была совершенно невидима для неприятеля, трудно уязвима после открытия огня, а сама была в состоянии обрушить на подходящего противника град шрапнели. Справа и слева от позиции людей Веверна велась такая же работа. Не сразу, не вдруг, но под прикрытием большой воды строилась настоящая крепость.

Австрийские войска благополучно добрались до Сана, и здесь наступление застопорилось. Попытки взломать русскую оборону по реке не привели ни к чему. Атаки, предпринятые, чтобы пробиться через Сан, вылились в классическую позиционную мясорубку Первой мировой войны: волны атакующей пехоты истреблялись засевшими в окопах пулеметчиками и бьющей с закрытых позиций артиллерией. Жуткий конвейер, перемалывавший людей словно муку, заставил австрийцев на какое-то время отказаться от попыток форсирования Сана и перейти к одному только огневому бою. Артиллерийская дуэль через Сан стала делом муторным, долгим и, в конечном счете, безрезультатным.

Тем временем немцы поначалу успешно наступали севернее. Они благополучно оттеснили русские авангарды, но по мере продвижения к Висле и Варшаве стали сталкиваться со все более упорным сопротивлением русских. Время работало против Людендорфа и Гинденбурга: русские постоянно подвозили к линии фронта подкрепления. К тому же немецкие военачальники так и не могли придумать, что они будут делать, когда русские отойдут за естественные рубежи. Опасения немецких стратегов вскоре начали сбываться: их правый фланг, наступавший плечом к плечу с австрийцами, уперся в Вислу в районе Ивангорода и начал бесплодные попытки взломать русскую оборону за Вислой и на небольшом плацдарме перед ней.

«Битва с немцами под крепостью Ивангородом»

«Бой на Висле под Ивангородом»

«Истребление австрийцев при переходе через Вислу нашей артиллерией»

Этот плацдарм в излучине Сана у городка Козенице стал настоящей идеей фикс немецких командиров. По колено в грязи под непрерывным дождем батальоны упрямо лезли в узкое горлышко излучины. В этом месиве под ногами негде было вырыть окопа, негде было спрятаться от кинжального пулеметного огня и рвущейся над головой шрапнели. Люди умирали в грязи толпами, но пляска смерти продолжалась. Людендорф вместе с Гинденбургом вполне понимали, что их наступление вскоре будет просто утоплено в реке полукилометровой ширины, а потому старались продраться сквозь великую грязь, чтобы разбить русских еще на западном берегу Вислы, старались ухватиться за любую возможность переломить ситуацию в свою пользу. Энергичные удары по плацдармам русских все же принесли некие успехи: два укрепления на западном берегу Вислы русские эвакуировали. Но эти бои в конечном счете оказались лишены смысла: русские просто ушли за Вислу, не дав сбросить себя в реку, а проклятое Козенице продолжало сидеть болезненной занозой в пятке Людендорфа.

Болеслав Веверн рассказывал об артиллерийской дуэли через реку:

«Первая мысль, пришедшая мне в голову, после того как из пехотного окопа я увидел германскую батарею, была: как глупо поставлена батарея. Тяжелая пушечная, 4-х орудийная батарея стояла на ровном месте, прикрываясь лишь редкими кустами, и вела огонь по нашим пехотным окопам. Что это: наивность, полное непонимание основных начал артиллерийской тактики и боя или халатность?

— 6-я батарея, к бою!..

Первая, одинокая шрапнель пропела, на полете, над самой моей головой, свою песню и, лопнув, выпустила свой белый дымок, как распускающуюся белую розу. Минута затишья — и германская батарея потонула в огне и дыме урагана рвущихся на ней снарядов. Внезапность огня 6-й батареи сделала свое дело: германская тяжелая батарея перестала существовать.Увлеченные этим артиллерийским боем, наши пехотинцы, забыв всякую осторожность, вылезли из окопов наружу. Они были правы: ни одна ружейная пуля не просвистела в воздухе, — все внимание обеих сторон было сосредоточено на гибнущей германской батарее. Солдаты были серьезны: страшная участь германских артиллеристов, видимо, задела глубокие душевные струны затихших свидетелей этого боя.

В лесу за батареей какое-то движение. Я останавливаю огонь батареи. В опушке появились орудийные передки, запряженные восьмерками лошадей.

— Три патрона, беглый огонь!..

Лес заволокло дымом. Бой был окончен. Когда, через несколько дней наша пехота перешла через Вислу, то местные жители рассказывали, что германская батарея погибла целиком. Избитые осколками и прямыми попаданиями снарядов пушки германцы сначала бросили в небольшую, протекающую здесь, речку, но затем вытянули их оттуда и, погрузив на повозки, куда-то увезли.

Мне на память была привезена снятая с могилы офицерская каска и несколько открытых писем, подобранных на бывшей позиции германской батареи. „Милый Генрих! Так как Господь еще тебя хранит…“ — можно было еще разобрать начало одного из писем. Все же остальные были густо залиты запекшейся кровью»

Немецкие зенитчики

Пока шло позиционное сражение на водных рубежах, немцы и австрийцы медленно, но все же развивали наступление на других направлениях. На юге австрийцы деблокировали обложенный Перемышль, а 2-я армия русских, прикрывавшая главное направление — путь на Варшаву, — оказалась в тяжелом положении, под ударом железного кулака немецкой 9-й армии Макензена. Сдавать польскую столицу было нельзя ни в коем случае, а никаких естественных преград перед ней не имелось. Уличные бои также не входили в планы Рузского и Ставки: разрушение коммуникаций, проходящих через город, и заводов в самой Варшаве не сулило русским ничего хорошего. Поэтому Ставка приняла решение поддержать защитников Варшавы контратакой от Ивангорода. Благодаря постепенному накоплению резервов русские смогли подготовить контрудар и под самой Варшавой. Посреди выдыхающегося немецкого наступления в конце октября 1914 года русские нанесли контрудар на всем пространстве от Варшавы до Ивангорода.

Николай Николаевич

Первоначально Ставка в лице великого князя Николая Николаевича предполагала охват немецкой ударной группировки под Варшавой с севера. Людендорф и Гинденбург вовремя заметили эту угрозу, к тому же им в руки попал план операции: по несчастливой случайности штабные документы и карты обнаружились на теле убитого в бою русского офицера. Однако ввод в битву свежих сил сам по себе сделался фатальным для планов германцев о штурме Варшавы.

Немецкие и австрийские войска оказались близки к надлому. Кроме Варшавы, ситуация переменилась и на Сане: австрийцы так увлеклись штурмом этой водной преграды, что проморгали встречное форсирование ее русскими. Можно представить себе чувства Людендорфа, Гинденбурга и Конрада, начальника австрийского Генштаба: они только что почти держали победу в руках, до предместий Варшавы оставались считанные километры и несколько дней боев, и вот вместо победного марша по варшавской Замковой площади они оказываются перед угрозой охвата и обхода!

Дополнительно осложняли положение противника разногласия в штабах. Совещание по вопросам «Что делать?» и «Кто виноват?» закончилось тем, что Гинденбург насмерть разругался с Конрадом. И немцы, и австрийцы имели ясный четкий ответ на второй вопрос: с точки зрения Гинденбурга, виновен в сложившемся положении был Конрад, для Конрада главным виновником был Гинденбург. Союзники упрекали друг друга в эгоизме: Конрад утверждал, что немцы преследуют свои узкие интересы и вообще в целом должны уделять больше внимания Восточному фронту. Гинденбург обрушивал такие же филиппики на голову Конрада и требовал, чтобы австрийцы перестали ломать зубы о форты Ивангорода, а вместо этого передали еще одну армию самим немцам для последнего натиска на Варшаву. Что интересно, и те и другие были по-своему правы: союзные армии вели фактически свои отдельные войны на разных направлениях, в результате чего оба наступления застопорились.

Итогом этих споров стало, как ни странно, продолжение войны по отдельности. Конрад собрал в кулак разбросанные по фронту австрийские корпуса и в очередной раз попытался форсировать Вислу, немцы же перешли к глухой обороне. Этот разнобой в планах и действиях должен был быть наказан, и он был наказан немедленно. Для варшавской группировки немцев наступило время борьбы в режиме тришкина кафтана: кризисы возникали в разных местах, а русские, кроме фронтальных атак, еще и обтекали немецкие позиции с севера. Генерала Рузского часто упрекают в чрезмерной осторожности, но в данном случае его стиль руководства привел к тому, что русские наваливались на немецкие позиции с надежностью могильной плиты: слабых мест в боевых порядках наступающих, по которым можно было бы нанести контрудар, просто не было.

Эрих фон Людендорф

Эрих фон Людендорф был обладателем не слишком приятного характера, упорным и лично жестоким человеком, но он являлся безусловным военным профессионалом. Многие генералы разных времен и народов на его месте попытались бы, будучи в шаге от успеха, добраться до вожделенной точки на карте. Но немецкий штабист оценивал ситуацию трезво, без иллюзий и миражей.

Варшава манила к себе, но армия, почти пробившаяся к ней, должна была неминуемо погибнуть от рук охватывающих ее с севера корпусов. Поэтому Людендорф, очутившись в критической ситуации, без колебаний наступил на горло собственной песне и скомандовал общий отход. Русские поначалу попросту не заметили, что неприятеля перед ними уже нет. «В полной тишине ночью покидают германцы занятые ими селения», — писал очевидец. — «Мы ничего не слышали, но утром жители этих селений вышли на берег. При немцах их не было видно. Они что-то нам кричали, но разобрать ничего невозможно. Начальник дивизии приказал мне одиночными выстрелами проверить, точно ли немцы ушли. Я выполнил приказание: противника нет. Наша пехота перешла на тот берег: германцы совершенно исчезли». Немецкая армия образцово произвела отступление и в итоге очутилась ровнехонько на собственных исходных позициях, с которых она начала марш к Варшаве. Мокрый осенний снег прятал следы отступающих, а по их пятам уже шли русские.

Немецкие военные показали себя истинными наследниками ландскнехтов XVII века: отступая, они изничтожали все, что не могли утащить с собой. Разрушали железные дороги, сносили телеграфные столбы, портили шоссе, рвали мосты — короче говоря, оставляли после себя землю и воду. Тактика выжженной земли не была простым проявлением варварства: Людендорф хорошо понимал, что на плечах отступающих русские вполне могут ворваться в драгоценную промышленную Силезию, а потому целенаправленно сокрушал базу будущих русских ударов. И действительно, коммуникации русских растянулись, передовым частям с трудом доставляли даже хлеб и патроны, поэтому, отбросив германцев к границе Силезии, русские ненадолго остановились.

Разрушения инфраструктуры

Австрийские войска, собравшиеся для последнего рывка, неожиданно столкнулись прямо на Висле с превосходящими силами русских. Странное встречное сражение, в котором противников разделяла река, продлилось до ноября, после чего австрийцы, оставшиеся в одиночестве, начали откатываться. В отличие от немцев, австрияки пытались удержать за собой отбитые пункты, в частности Сандомир, поэтому отступали с более активными боями. Однако русские имели перевес в силах и в итоге отогнали неприятеля аж до Кракова, по дороге снова обложив Перемышль.

Возникла короткая пауза в боевых действиях. Русские подтягивали тылы, неприятель же готовился к собственному контрнаступлению. Возникли своего рода «качели»: русские на первой стадии сражения были отброшены к Варшаве, за счет прочных позиций в центральной Польше оттеснили немцев в Силезию, но теперь ход снова перешел к немцам, действующим возле своих баз. Наступала зима, и до холодов немцы намеревались вновь захватить инициативу в свои руки. На сей раз план Людендорфа состоял в том, чтобы перебросить значительные силы на северный фланг сражения и обходным движением выйти русским войскам в тыл западнее Варшавы, у Лодзи. Ради этого он ослаблял войска в центре позиции, а кроме того, в новую ударную группу вливались сорок тысяч резервистов. Помимо этого, немцы получили с Западного фронта двадцать четыре тысячи кавалеристов. Во Франции окончательно установился позиционный фронт, и массы всадников там сделались полностью бесполезны. Задумка Людендорфа, хорошая по идее, требовала хорошего расчета момента. Атаковать следовало после того, как все немецкие и австрийские силы будут готовы к наступлению, а русские продолжат собственное движение в Силезию.

Транспорт с боеприпасами

Но здесь в точный расчет штабов вмешалось нервное напряжение частных начальников. Генерал Макензен, командующий немецкой 9-й армией, после своего отступления от Варшавы горел желанием реабилитироваться, к тому же он боялся, что русские обнаружат его ударную группировку. Нервы Макензена откровенно не выдержали, и он самовольно начал операцию 11 ноября. Этим наступлением он преждевременно раскрыл карты. Русские, обнаружив место основного удара противника, стянули к своему флангу дополнительные силы. Макензен, обрушившись на идущий в одиночестве фланговый русский корпус, одолел его. Поддержать товарищей русские могли лишь с очень большим трудом: корпус отделяла от основных сил русских река Варта. Армия Макензена заняла Кутно, сбила противостоявший ей Сибирский корпус с позиций и вошла в прорыв, угрожая коммуникациям 2-й армии Северо-Западного фронта.

Н.В.Рузский

Аналогии с битвой под Танненбергом напрашивались, тем более что опять здесь сражалась 2-я армия русских и ей во фланг опять заходили силы под командованием Макензена. Английский военный атташе Нокс прямо сформулировал опасения: намечается новый Танненберг или Седан. Однако на сей раз нервы русских командующих выдержали проверку, а способность к импровизации у генерала Рузского оказалась куда выше, чем у покойного Самсонова.

Поражение флангового корпуса открыло русским глаза на замысел немецкой стороны. Пока немцы прогрызали русский фланг, те сумели аврально создать группировку для прикрытия Лодзи с севера. Главным предметом опасения русских была дыра между 1-й и 2-й армиями: армии утратили локтевую связь, а в прорыв вступили главные силы Макензена.

Лодзь находилась в полукольце вместе с основными силами 2-й армии. Немцы оказались с севера, запада и северо-востока. Поскольку железные дороги, связывавшие Вторую с фронтом, были перерезаны, подвоз шел автомобилями и повозками по проселкам. Битвы на окружение стали «визитной карточкой» уже следующей войны, Второй мировой, но осенью 1914 года русские солдаты и офицеры могли испытывать ощущения, похожие на те, что чувствовали солдаты 40-х годов: противник глубоко в тылу, перерезанные пути подвоза, неизвестность.

Рузский и Ставка вполне осознавали угрозу своим войскам и развили кипучую деятельность по деблокированию окружаемой армии. Великий князь Николай Николаевич понимал, что оставление Лодзи никак не поможет делу и только приведет к поражению 2-й армии. В критический момент, когда немцы начали наступление еще и с юга и почти замкнули кольцо вокруг Лодзи, перерезав последние шоссе в тылу 2-й армии, немецкий заслон был неожиданно пробит. Дорогу к свободе прорубили войска 5-й армии русских, переброшенные с другого участка. Примечательно, что командарм-5, генерал Плеве, своей волей решил наносить деблокирующий удар, не дожидаясь специального приказа сверху. Генерал рискнул и добился своего. Тем не менее, радоваться спасению было рановато. С востока продолжала наступление основная ударная группа немцев — корпус под командованием генерала Шеффера.

Русские и немецкие армии напоминали двух исполинских змей, каждая из которых отчаянно норовила укусить другую за хвост. Группировка Шеффера обходила Лодзь, но и ей самой в тыл целились русские войска, оставшиеся за периметром кольца намечающегося окружения. Обратной стороной обходных маневров являлась перспектива самому оказаться обойденным. К 20-м числам ноября немецкое наступление застопорилось. В этот самый момент с северо-востока немцы получили тяжкий «хук правой»: Первая армия перешла в наступление.

Контрудар шел достаточно медленно: авангарды то и дело останавливались, чтобы дождаться соседей и тылов. Тем не менее, дело шло успешно: Шеффер, увлекшись наступлением, оставил против Первой армии только слабые заслоны. Эти заслоны были быстро смяты. 20 ноября пути отхода группы Шеффера оказались перерезаны. Сражение за Лодзь начиналось как брат-близнец несчастного Танненберга, теперь же оно напоминало скорее родственника блестящей битвы за Сарыкамыш. Попытка немцев сходу нанести деблокирующий удар была отбита.

Это не дрова, это немецкие трофейные винтовки под Лодзью

На немецкой стороне радость быстро сменилась разочарованием. Однако Шеффер был сильным полевым командиром и он не дал просто так себя разгромить. Окруженцы, таща артиллерию, вышли к русским заслонам и начали энергично пробиваться из котла на северо-запад. Шеффер понимал, что никто не идет спасать его, а потому действовал по принципу «помоги себе сам». Нужно отдать должное противнику: германские артиллеристы жертвовали собой в бою с русской дивизией, закрывавшей выход на свободу. Пушкари кайзера выходили на прямую наводку и с минимальных дистанций обстреливали русские окопы, невзирая на то, что стрелки косили орудийные расчеты огнем. Шеффер в полной мере обязан своим успехом артиллеристам, проложившим дорогу ценой собственных жизней. Вскоре корпус Шеффера соединился со своими к северу от Лодзи. Немцы сумели увести даже русских пленных. Однако русские причинили окруженным чудовищные потери: Шеффер вывел семь с половиной тысяч человек, оставив около сорока тысяч бойцов в «котле».

Фактически битвой вокруг Лодзи сражение за Польшу в кампании 1914 года исчерпалось. 4 декабря русские несколько отошли на восток, выправляя позиции, оставив злосчастную Лодзь. Сражение закончилось неопределенно. Многие недели упорных боев увенчались тем, что русские, немцы и австрийцы стояли на тех же позициях, на каких находились в начале баталии. Планы Ставки о вторжении в пределы Второго Рейха потерпели неудачу.

Русские пленные и уборка трупов на поле боя

Изначально с русской стороны попытки активных операций против немцев выглядели не самой лучшей затеей. Попытка приготовить наступление на Силезию вылилась в сложное оборонительное сражение за Лодзь. Куда более перспективной выглядела идея операций против Австро-Венгрии. Но здесь свою роль играли соображения коалиционной войны. Брусилов выразил основную идею Ставки ясно и просто: необходимо было «держать постоянно немца за горло, чтобы он не кинулся на нашего союзника, французов». С этой точки зрения, русские, безусловно, добились успеха. Немцы действительно вынуждены были перемещать резервы в пользу Восточного фронта, в частности уже под занавес битвы за Лодзь Гинденбург получил восемь свежих дивизий, которые при других обстоятельствах отправились бы во Францию.

Также для Западного фронта войны важным результатом битв за Польшу стала трата немцами массы боеприпасов. В сражении при Ипре немцы вынуждены были экономить снаряды, поскольку слишком быстро тратили их в Польше, а заводы не успевали компенсировать расход. Наконец, русские могли считать своим успехом срыв планов противника: немецкие замыслы по захвату русской Польши потерпели фиаско.

Сражение за Польшу стало, пожалуй, последней попыткой Антанты разрешить войну «блицкригом». Прорыв в Германию сделал бы положение Второго Рейха крайне неустойчивым. Однако теперь в Польше сформировался прочный позиционный фронт. Война должна была продлиться еще долгих три года.

Поля сражений в Восточной Европе постепенно покрывал снег. Среди полуразрушенных траншей, братских могил и вырытых в белой земле блиндажей начиналась первая военная зима.

Источник: https://vk.com/wall-162479647_102606

Автор: Евгений Норин. Альбом автора: https://vk.com/album-162479647_257696437

Личный хештег автора в ВК - #Норин@catx2, а это наше Оглавление Cat_Cat (31.12.2019)

Оригинал: https://sputnikipogrom.com/ww1/18462/battle-for-poland/