Не дурак
Предо мною рассеялся мрак,
Стало легче и радостней жить.
Раньше выпить я был не дурак,
А теперь не дурак, чтобы пить!
Ю. Мороз
Предо мною рассеялся мрак,
Стало легче и радостней жить.
Раньше выпить я был не дурак,
А теперь не дурак, чтобы пить!
Ю. Мороз
«Слышь, Федя, где рюкзак колхозный ?
Возьмем картошку в гараже.
Пойдем, сынок, пока не поздно,
А то 9-й час уже.
Декабрь - опять аврал у мамы,
Две смены с ночи до утра…
Поужинаем нынче сами.
Да не копайся ты - пора!»
Он долго рассуждал дорогой
О том, чем кормится семья:
Не магазином, слава Богу,
И что картошка есть своя.
Придя в гараж, отец машину
Погладил ласково рукой.
Подумал, повернулся к сыну
И говорит ему: «Постой,
Я кое-что придумал, Федя,
Ты здесь побудь пока внутри…
Я прогуляюсь до соседа,
А ты картошки набери.
Поговорю насчет резины…
Дверь я запру…» И он ушел
К соседу - мимо магазина.
Чтоб было, с чем присесть за стол.
… Проснулся дома на рассвете.
В прихожей свет, разбит трельяж…
Все тихо! Сына дома нету!
И вдруг, как обухом: «Гараж!…»
Не помня как, полуодетый,
Добрался он до гаража.
Хрипел, как зверь: «Сыночек, где ты?!»
Стуча зубами и дрожа.
От ужаса землисто-серый.
Ключом нащупал щель замка…
Не глядя, как к железной двери
Примерзла голая рука,
Рванул…
Пронзителен и тонок
Замерших петель ржавый стон…
И в ледяных слезах ребенок
Упал со стуком на бетон…
…Скрипя, покачивалось тело
В петле ременной на крюке.
А в «пищеторг» письмо летело:
«План снова выполнен везде»…
В. Лебедев, “Гараж”
Фото честно стырено с инета
Запотела рюмка водки, затуманен взгляд,
За окном поземкой хлещет по бульвару крупка.
На стекле мороз узорный будто бы распят.
Жмурится на том узоре зайчик солнца хрупкий.
Запотела рюмка водки… Словно подшофе
Выползает ежечасно из «гнезда» кукушка.
С ней подвыпивший поэт, в городе Уфе,
Ищет истину на дне полупустой чекушки.
Запотевшей рюмкой водки разум обогрет
И летит куда-то он в безоблачные выси.
Там встречает озарение. С ним хмельной поэт,
Рифм своих шлифует вязь к новым бенефисам.
А под утро – незадача - форменный конфуз:
На столе бутылок строй… Рядом – куртизанка.
С запотевшей рюмкой водки творческий союз,
Как всегда привел поэта к блуду и пьянке.
…
На стекле распят узор пушкинской строфой,
Вновь в часах рифмует ямб и хорей кукушка.
Озарение витает где-то над Уфой.
Ждет его который день городской пьянчужка…
В небе красные закаты
Словно лето на дворе.
Вновь несет меня куда-то
В тридцать первом декабре.
Фейерверком вспыхнул робкий
Первый праздничный салют.
Взяв пол-литра, пару стопок,
Выхожу я на маршрут.
Злым морозцем прихватило
Уши, щеки, красный нос.
Все мне кажется постылым,
Вновь поэт пошел в разнос.
…
Мне б добраться, мал по малу,
До кладбищенских оград.
Ненадолго зазывалой
Стану тем, кто здесь лежат.
Димка, эй, вставай братишка!
Флюр, не время умирать!
Я сегодня выпив лишку
Вас приехал угощать.
Разольем и вспомним юность.
Девяностые свои…
Как живется вам в надлунном
Мире том, друзья мои?..
…
У кладбищенской ограды
В первородном январе
Мне отсыплет самосада
Сторож хмурый, на заре.
С ним до донышка бутылки
Доберемся не спеша
Пару рифм лирично пылких
Выдаст пьяная душа:
В небе красные закаты
Живы будем - не помрем!
Вновь приеду к вам, ребята
С тридцать первым декабрем.
Вместо предисловия.
Некоторое время я веду небольшой блог в телеграме: @bajki
Я очень популярен среди моей мамы и её подруги.
Периодически знакомые советуют выкладывать байки на пикабу, однако, предупреждают, что читатель тут порой злой и несправедливый. Ну что же, немного критики не помешает.
Это, по сути, предыстрия армейских баек.
История в телеге была в нескольких частях, с существенной разницей во времени и хронологическими разрывами, здесь сведено в один текст.
Если вдруг мне (или вам) понравится - продолжу выкладывать сюда "избранное".
_________________________________
Когда я заканчивал школу, у меня не было фактически никаких раздумий над тем, куда поступать. Были только сомнения в целесообразности, ведь я уже сформировал свой стиль, выработал голос и был состоявшимся, зрелым Поэтом. Тут не нужен Литинститут. Но, резонно думал я, чтобы печататься, нужны знакомства. На параллельных курсах будут учиться будущие главреды, ведущие литературных колонок, редакторы, корректоры и прочий обслуживающий персонал Поэта. Значит, придется поступать.
Никто вообще не сомневался, что я поступлю. Друзья были знакомы с моими опусами. Я предпочитал не скрывать свой талант. Мы тогда много пили, играли в карты, говорили о девчонках и компьютерных играх. Это была эпоха тетриса и "змейки". С девчонками у нас было как и с 3d-графикой в этих играх. Всё хорошо.
Не помню, били ли меня только за стихи или по совокупности грешков... Помню - пару раз Андрюха блевал, пока я декламировал. Думаю, он уже меня простил, потому что потом он согласился стать крестным моей дочки. Но в последние годы, ценой невероятных усилий, я перестал знакомить его с моим творчеством. Думаю, что он все ещё ждёт, затаив дыхание, пока я преодолею снова скромность и осчастливлю, наконец, его. И всё человечество. Нет, не скоропостижной смертью. Как можно? Новой поэмой.
Второй Андрей из нашей компании после очередных завывающих мелодекламаций окончательно решил, что тут его больше ничего не держит и нужно уезжать. Пока не поздно. Эмигрировал. Сила искусства! Валера ушёл за пивом. Пока не вернулся. Саня был самым циничным из нас, поэтому он просто молча спился. Был ещё кто-то, но...кто не оценил удачу быть моим слушателем, тех я презираю. И имен их я принципиально не запоминал.
Все стихи в мире, чтобы вы понимали, делятся на три категории: плохие, очень плохие и те, которые запрещены Конвенцией Против Пыток.
С первыми двумя категориями у меня сразу не заладилось.
Пример:
"Десницей божею ношусь я над землей. Красивою. Уставший я. Красивый весь. Вы уничтожены. Моим равнодушием."
Или вот ещё:
"Однажды я проснусь/а Вы умерли/оттого что я вас разлюбил/навечно презираю/впредь живу/без Вас, Далила".
Да подождите, не убегайте! Я вам ещё свои юношеские не читал! Эти совсем недавно написал, уже как зрелый и маститый автор. Раньше немножко хуже получалось, сейчас-то норм вообще.
Выглядело обычно как если бы Маяковский, оскорбленный пьяным Блоком, ушёл на месяц в кокаиновый загул, и потеряв память, совесть и честь решил заново свести старика Державина в могилу. Попутно осквернив труп Байрона.
*
Решено, только Литфак, никаких вариантов.
Кажется, это был первый год, когда снова стало можно подавать документы сразу в несколько ВУЗов. Пфф, а зачем? Меня и так ждут. Давно.
Перед экзаменационным кабинетом лишь я был усиками, как у юного Лермонтова. Правда, мои были пожиже. Если честно, у меня там было волосин, чуть больше, чем зубов во рту, может 25 или 26. Зато длинных и черных. А зубы, напротив, были желтые и короткие. С годами всё стало ровно наоборот. Странно.
Я курил "Приму" без фильтра. Слышал, что её курил Маяковский. А однажды, найдя на помойке фото Есенина с трубкой, завёл себе и трубку. Из кочерыжки кукурузы, кажется. Вареной. Там же и нашёл. Чадила ужасно.
Я зачесывал свои усы то налево, то направо, носил порой усной пробор, в общем, искал свой стиль. На ветру усы ласково развевались во все стороны.
Неудивительно, что меня отвергали девочки, ведь они сравнивали портрет Лермонтова со мной, а я всегда особо подчеркивал, что глаза у меня ещё более трагичные, чем у Юрьича (типичный армянский разрез, а-ля бассет), они переживали, что я стреляться полезу. Из-за усов. А им во вдовы потом. И усы лишь подчеркивали факт нашего с М.Ю. поразительного сходства.
А потом я сбрил усы, и всё у меня наладилось. И с девчонками. И стихами. Сейчас прочту, не разбегайтесь. А в институт не поступил, потом расскажу.
Поэтому, долой усы и плохие стихи, друзья! И заведите себе, наконец, уже блог. Как я. Где вы сможете мучать не только друзей, но и незнакомцев.
(На фото: я, день поступления в институт)
UPD: извините, кажется, я наши с Мишей фото перепутал.
_______________________
Литфак. Поступление
Утро началось с подсчётов: если вчера было две банки спирта "рояль" на четверых и одна Пепси, разбавлять, то откуда тогда четыре пустых банки спирта, и одна полная Пепси?
Э-э-э! Экзамен же! Сегодня! Блин, время? Ещё успеваю, кажется! Нет, стоп. Вчера мы отмечали моё сегодняшнее поступление. А, нет, сегодня было вчера, то есть экзамен! Что-то такое... Точно, а сегодня списки поступивших вывешивать будут. А поступал вчера. Ну сдал, конечно. Какие сомнения.
•••
(вчера)
У кабинета толпа девчонок, я вообще единственный парень, кажется. Замечаю бывшую однокашницу из параллельного класса, Оленьку Отельеву. Сделал вид, что незнаком, едва заметно кивнул остальным. Пусть привыкают. Мимоходом начал сочинять оду. Не выйдет ода - всегда можно сказать, что это сонет:
Знакомство под знаком/
знакомой звезды/
Твои локоны, Оленька/
Фантазии флёр оживив/
Твоя улыбка джокондовая.../
Будто звезда во мне горит
Тавтология и отсутствие ритма - ничто перед оголенным нервом эмоций. Так и запомните! Это, вообще-то, первая строка моей будущей великой книги "Как я стал голосом эпохи".
С заданиями я расправлялся, как с семечками, погрузившись в написание сонета (или оды).
Диктант? Ерунда вообще. Скука.
Следом - сочинение на тему "Пушкин и современная поэзия". Тут я немного оживился, написал заголовок: "Пушкин и я", потом решил немного конкретизировать: "Я и Пушкин", снабдив свежесочиненным эпиграфом "На смерть поэта":
Ты бурно, Саша, начал
И получил неистовый конец
Забыл, что ли, что в твоё время: ночь, улица - есть!
А фонаря с аптекой - нет?
Куда же ты, дурак, полез?
Ни аванса, Саша, теперь тебе,
ни пивной. На-ка! выкуси.
Поколебался минуту, сваять ли всё сочинение в поэтической форме или не отвлекаться от задачи написания сонета "Оленька".
Решил, что Пушкин обойдется прозой.
Как два пальца!
•••
Уверенно, с ироничной улыбкой, руки в карманах, подхожу к списку поступивших. Что?
•••
В приемной комиссии некоторое врямя подозревали, что на факультет пытался пристроиться азиат, писавший на родном. Вычислили Машу Ли, которая, естественно, по-корейски, как я по-армянски: ни в зуб ногой. Правда я "мазельтов" понимаю. На всякий случай Машу решили не принимать, хоть она и расплакалась, но времена были лихие и нетолерантные. Крики "это всё потому что я чёрная?" никого не тронули. Тем более Маша была скорее желтоватой. Её в итоге восстановили и она даже получила "красный диплом". Но обиду затаила и после эмигрировала. Слышал, в Мичигане она вышла замуж за владельца сети пиццерий, что-то в названии с шашками или домино, не помню. В прошлом году видел её на фото, на открытии очередной, тысячной, пиццерии их сети в нашем городе. Литфак? Пф-ф-ф. Спросите у Маши. Выкусите.
Следующим подозрительным элементом шёл я, Миша Ковальских и Аня Гогишвили. Вызвали Розу Вахтанговну Тер-Абрамян, которая в силу происхождения понимала армянский, иврит, идиш, грузинский по папе, а татарский на слух. Признавать в моем труде письменность мало-мальски развитого народа отказалась. Предположила что петроглифы. На коллег обиделась, заподозрив подвох.
И только секретарша декана разобрала несколько заглавных букв типа "А.С.", в основном, по контексту. Стало понятно, что кириллица, не руны. Дальше - легче.
Рассказывают, когда дошло дело до декана (после расшифровки) - тот сказал, что это лучшая вступительная работа, которую он видел.
"При моей жизни, никогда порог этого заведения не переступит литератор с таким похабным почерком! Никогда!".
В следующем году, я слышал, он вообще решил провести отбор по почерку. И что? Провёл.
Видели, в каком состоянии сейчас литература? То-то же! Я, Донцова и Сорокин, может. Но хороших стихов и они не пишут.
В общем - слава изобретателю клавиатуры! Потому что я тоже не всегда расшифровывал свои сочинения, бывало. Два тома поэмы "Оленька" написать-написал, разобрать не смог.
•••
Апелляцию я гордо подавать отказался. Не думаю, что зря. Работал бы сейчас учителем или журналистом в провинциальной газете. Писал бы на очень важные темы: "Небывалой высоты трава выросла в этом году в Пятихатках".
Зато как военком мне обрадовался!..
Про него тоже напишу, но позже. Возможно. Если записки смогу расшифровать. Когда-нибудь.
Поэт Леонид Васильевич Сидоров (6 февраля 1906 — 12 сентября 1988) много лет служил псаломщиком у «Нечаянной Радости», в храме во имя пророка Илии, который москвичи называли Илиёй Обыденным.
Его стихи могут показаться стихами наивного поэта. Леонид Сидоров — человек, знавший несколько языков, образованный и утончённый.
Его считали блаженным, странным, юродивым. Он ходил в одиночку по аллеям парка, сторонился шумных компаний, шарахался от автомобилей. Сочинял стихи. Или записывал в записную книжку:
« Дай грешнику власть — он праведников будет мучить и казнить. Дай праведнику власть — он грешников будет мучить и казнить и заставлять делать то, что угодно ему, а не грешникам… Дай гонимому власть — он гонителя будет мучить и преследовать всех инакомыслящих. »
«Человек Божий», не от мира сего, Леонид Васильевич Сидоров знал английский, немецкий, французский, итальянский, испанский, греческий, латынь, польский, болгарский, чешский. Глубоко верующий человек, молился в своих стихах о том, кто убит, и о «том, кто убил» и даже о том, «кто в тоске себя жизни лишил».
Однажды он помолился о упокоении души царя Иоанна Грозного. И вот снится ему сон, в котором он будто бы говорит царю: «Я за Вас молюсь». А Иоанн Грозный будто отвечает: «За меня хошь молись, хошь не молись, а вот за мого отца помолись». — «А как его звать?» — «Мово отца звать, как и твово»…
Одно из моих любимых стихотворений Сидорова "Пьяненькие" в исполнении бывших участников группы "СВ" Александра Чиненкова, Андрея Миансарова и Т.Ворониной.
История прихода к стихам.
Есенинская тоска токаря Андрея
Итак, токарь Андрей, что завязал пить, и которого, вдруг и сразу, пробило на стихи, хотя раньше ему эти строфы были - до лампочки.
Его стих
Эх ты конь мой гривастый, черный,
Ты неси и копытом бей!
Пролетай словно птица версты,
Закусив пеной, ветер пей,
Не давай продохнуть мне в беге,
Не давай о любви вздыхать,
Не давай же мне конь в томной неге
О былом, о живом вспоминать.
Пусть и луны и дни мелькают –
Все скорей, все быстрей несись!
За спиной миражами тает
Из непрожитой пыли взвесь.
Пусть другим сквозь пунцовое сердце
Острый гвоздь навылет и в дом,
Где крыльцо есть, окно и тельце
Белогрудое греет сон
И серебряным лунным светом
Пусть виски мне уже холодит…
Ты лети, ты лети к рассветам
Конь мой черный – вперед лети!
Захрипел и с шага вдруг сбился,
На колено мой друг припал –
Он до смерти воли напился,
Он до смерти от воли устал.
Оглянуться, увидеть, вернуться –
Миражами истаяла жизнь.
Нет дороги, поземкою вьется
По пустыне безжизненной пыль.