Без теста ДНК
«Как вернёмся, ублюдка твоего в окно выбросим. Так и знай. Это наше с Мартином обоюдное решение».
Ида сложила листок и всунула назад в конверт, посмотрела на грызущего в коляске пластиковый круг Елисея. Поправила съехавший на лоб чепчик, вытерла пальцем повисший между носом и губой сопливый пузырь. Простыл? Или просто зубки режутся, отсюда и сопли? Вздохнула и пошла на выход.
Дорога от почты до дома занимает минут двадцать, для прогулки с малышом в самый раз. Тихая, увенчанная склонёнными макушками тонких берёз тропинка успокаивает растревоженную письмом душу. Не приняли сыновья её счастья, не разделили радость позднего материнства. Как ждала она их возвращения, а теперь и думать боится. Что это будет? Как это?
Додумать не успела, из-за кустов с тявканьем выскочила белая болонка. За ней показалась долговязая фигура Похбюро.
- Ааа, - заорал Елисей.
- Пшла отсюда! - Ида пнула наскочившую на коляску болонку. Псина взвизгнула и засучила к хозяину.
- Э, ты чего?! - Похбюро подхватил собаку за шкирку и, уложив на руку, погладил по сбившемуся в колтун загривку.
- Это ты - чего! Чего без намордника собаку выгуливаешь?
- Какой ещё намордник? Бетта - собака породистая, культурная. Питерская болонка! Не дворняга какая-нибудь.
- Так чего она на людей кидается? Может она бешеная! - Ида прищурилась на псину. - Точно бешеная, у неё взгляд мутный. Её надо на коротком поводке держать.
- Сама ты бешеная! - Похбюро вынул из кармана кожаный ремешок и, приподняв колтун, пристегнул ремешок к ошейнику. – Здесь, между прочим, место для выгула собак, а детская площадка вон там, во дворе. Туда и иди со своим отпрыском. Похбюро присел, чтобы выпустить болонку и посмотрел на Елисея. - О! – Прищурился. - Восьмилитровый! Как пить дать. Лёнька! Вылитый! - Поднял глаза на Иду.
Ида резко развернула коляску и покатила во двор.
Никуда от людских глаз не денешься. И что за напасть такая. Думала, кажется. Сама себя пыталась обмануть, но с каждым днем Елисей всё больше на Лёньку походил. И тест ДНК не нужен. Хорошо хоть Кирилл Анатольевич - человек со стороны, Лёньку никогда в глаза не видел, и повода усомниться у него нет, если только кто из местных не ляпнет. Но никто ж не знает. Вот только Гламорган! Да та после инсульта совсем без мозгов стала. И Альцгеймер вовремя накрыл. Так, что Маринку она не боится, а вот про Похбюро забыла совсем, да и не попадался он на глаза всё это время. А тут…
В коленке хрустнуло и заныло тупой пульсирующей болью. Хромая и морщась, Ида подкатила коляску к лавочке. Села, растирая больной сустав. Вот так дела, сесть села, а сможет ли теперь подняться - вопрос.
Ида с завистью посмотрела на широкий зад согнувшейся над клумбой женщины. Женщина то приседала, то вставала, то нагибалась, занятая уходом за небольшим кустиком, торчащим из выкрашенной в белый цвет шины. Побеги куста напоминали плющ и обещали в скором времени увить стену дома густым ковром листьев. Ида подумала, что она так бы уже не смогла, и хорошо, что её домашняя растительность не требует подобной гимнастики, и вообще все заботы по уходу за цветами в их доме взял на себя Кирилл Анатольевич, а ей забот и без того хватает. Правда любимец её с момента перехода в руки другого хозяина и пересадки в нормальный горшок больше звездочек не выбрасывал. Замер. Видать обиделся, решил, что Ида его предала.
Женщина разогнулась, стянула с руки резиновую перчатку и повернулась.
- Ида?! - Лицо Лады на мгновение осветилось радостью, но тут же погасло.
Они не виделись очень давно. С момента, когда Ида выпросила у Лады деньги в долг. Произошло это сразу после той пьяной случки с Восьмилитровым. Лада сначала отказала, но измученный вид Иды вызвал у неё сочувствие, и она отдала деньги, которые они с мужем выручили от продажи книг. Тогда в их жизни был тяжёлый период, пришлось продать самое дорогое, чтобы хоть как-то свести концы с концами. И она отдала, под честное слово, хотя уже знала, что должна Ида многим, и так же многим обещала в скором времени отдать, и не отдавала.
Ида деньги взяла, поблагодарила и исчезла. Жизнь у неё постепенно наладилась. Появился Кирилл Анатольевич, человек не нищий, не халявщик какой-нибудь, и хоть поселился у Иды, но на шее не сидел. Не с пустыми руками пришёл, машина своя имелась, да и с головой оказался, организовал свой бизнес, так что деньги вскоре появились. Но долг Ида подруге так и не вернула, как и всем остальным. «Перебьются, перетопчутся». Ей нужнее, ей хуже, чем им. Они выкрутятся, а она может пойти на дно. Она уже на дне.
Лада Иду не искала, а Ида обходила дом бывшей подруги стороной. Если бы не Похбюро со своей плешивой собачонкой...
- Лада?! Не узнала тебя. Богатой будешь. - Она бы встала и ушла, но боль в колене заставляла сидеть и подыскивать слова для разговора «ни о чём».
- Да уж! - Лада бросила перчатки в ведро и подошла. Посмотрела на малыша, улыбнулась. - Слышала, что ты родила, не поверила сначала.
- Отчего не поверила? Я ж вроде бесплодием не страдала.
- Да я не об этом. Мало кто рискует в нашем возрасте...
- Мало кому Бог даёт. Ты вот так и не смогла второго родить, - «ущипнула» Ида, зная, как болезненна эта тема для Лады.
- Да, - Лада отвела взгляд от малыша. - Видимо, тебе нужнее.
- Будет кому в старости стакан воды подать. На старших уж и не надеюсь.
- А почему замуж не идёшь? - Лада присела рядом. - Говорят, мужчина с тобой живёт. И хороший мужчина. Извини, если я не в своё дело лезу. Но я действительно рада, что у тебя всё наладилось, только ты же всегда замуж стремилась, так чтоб официально всё было. Помню твои рассуждения на этот счёт. Чтоб всё, как у людей, чтоб законный муж, законный отец. Я знаю, насколько для тебя важно, чтоб у ребёнка был законный отец.
- Да что ты заладила «законный отец, законный отец»... Надо будет, поженимся. Долго, что ли? - Ида резко встала. Коляска скрипнула в унисон с коленями и покатилась, подталкиваемая Идой в сторону дома.
Хлопок двери и возня в прихожей заставили Кирилла Анатольевича оторваться от бумаг и поспешить навстречу вернувшимся с прогулки Иде и Елисею.
- Ты чего так долго? Я уже волноваться начал. - Крепкие руки аккуратно вынули малыша из ремней коляски и взметнулись к потолку. Елисей зашёлся в визгливом восторге.
- Хватит! - вскрикнула Ида, сбрасывая с ног сандалии. - Сколько раз говорить... Не делай так. Уронишь.
- Не уроню. - Кирилл Анатольевич опустил малыша и, обхватив одной рукой, прижал Иду к себе. - Ты чего такая злая?
- Ничего. - Ида оттолкнула руку и, хромая, пошла на кухню. - Надоело всё!
Схватила с плиты чайник, сняла крышку, заглянула.
- Ну что ты скажешь, только откипятила лимонкой, опять полно налёта. Пьём всякую гадость, никому дела нет. А потом - откуда камни в почках?!
- Да что случилось?! - Кирилл Анатольевич сел на табуретку, усадил малыша на колени и внимательно посмотрел на разъярённое лицо Иды. - Причём тут камни? У тебя что, проблемы со здоровьем?
- Если бы только со здоровьем... - Ида прислонилась к подоконнику. - Если бы только со здоровьем!
- Любую проблему можно решить, надо найти хорошего врача...
- Да сколько уж этих врачей было. Видать, так и мучиться мне с коленкой до конца жизни. Хорошую память мамашка моя о себе оставила.
- А мать причем?
- Так ведь она не доглядела. Не до меня ей было, я сама себе предоставлена была. Вот с крыши сарая прыгнула в стог сена и... До сих пор помню этот хруст в колене. Малая была совсем, лет пять всего, мамане ничего не сказала, коленка поболела неделю и вроде перестала… - Ида подошла к раковине, сунула чайник под кран, крутанула вентиль. Мощная струя, шипя и плюясь, вырвалась наружу, обдав грудь Иды серебристыми брызгами. - Вот зараза!
- Разве мать виновата?
- А как же? Недогляд это! Недогляд! За детьми смотреть надо. Вот этот недогляд мне теперь и аукается. - Ида поставила чайник на плиту и, морщась, присела на табурет.
- У меня есть знакомый гомеопат...
- Гомеопат! Слово-то какое! И что? Что гомеопат твой мне новые колени сделает? Шарлатаны! Шар-ла-та-ны, - выкрикнула по слогам.
- Не пойму, что ты завелась так. Какая муха тебя там, на улице, укусила.
- Такая... муха. И не укусила, а ужалила, и вообще, надоели все. Зуб на меня точат. Неймётся им, что вот я такая - смогла из дерьма вылезти, да ещё и мужика завела, и родить в сорок умудрилась, и всё у меня наладилось. Глаза им мой ребёнок колит, вот и тычут все.
- Чем тычут-то?
- Да чем, чем… Что незаконнорожденный. Что с мужиком не живу, а сожительствую, - жужжали сморщенные в злобе губы.
Повисшая пауза заполнилась кряхтением закипающего чайника и сопением маленького Елисея.
- Правильно они тебе говорят. - Кирилл Анатольевич приподнял малыша, поставил на пол, подошёл к плите и выключил чайник. - Нам надо пожениться. Я не понимаю твоего упрямства. Уж сыну год исполнился, а я всё, как и не родной ему. Давай распишемся, людям рты закроем, и ты спокойней будешь.
- Людям рты закроешь... - Ида поморщилась, вспомнив лукавый взгляд Похбюро. – Ты, правда, хочешь на мне жениться?
- Ну, конечно. Я же тебе сразу сказал.
- Ну хорошо, - Ида вздохнула. - Давай поженимся.
- Вот и славно. Да, сынок? - обрадовался Кирилл Анатольевич, подбрасывая Елисея к потолку. Мальчик заливисто захохотал.
Этот хохот... Этот хохот... Она помнила. Так смеялся пьяный Восьмилитровый, когда стягивал с неё блузку вместе с лифчиком и жадно мял оголившуюся грудь. Смеялся захлёбываясь, так же заливисто, по-детски дурашливо.
- Нет! - вскрикнула Ида.
- Что нет?
- Не могу я... Не могу... Обманывать... Это не твой ребёнок, Кирилл. Не твой. - Она опустила голову на сложенные руки и пробубнила в стол: - Не могу я выйти за тебя.
- Можешь! - Раздалось над ней. - И выйдешь!
Она подняла голову.
- Я знаю, что Елисей не от меня. Сразу знал. Я бесплоден. Этот приговор врачи мне вынесли давно. Но это не имеет значения. Елисей мой сын. Потому что я люблю его. И он любит меня. И тебя я тоже люблю.
Публикуется на Литрес, Ридеро, Амазон