Кроме того, участники встречи обсудили перспективы дальнейшего взаимодействия и развития сотрудничества между Московской духовной академией и Московской академией Следственного комитета имени А.Я. Сухарева.

Синодальный отдел по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными органами/Патриархия ru

Несколько дней назад мы отпраздновали долгие новогодние и Рождество. В первый раз меня не дёргали в новогодние на дежурства и все праздники я провёл с семьёй. Это было сказочно. (честно говоря, это был первый и последний раз, больше такого во время раобты в ментовке не случалось).  После отдыха начали потихоньку раскачиваться, входить в рабочий ритм. В командировку с Виталиком, закрыть его «Короедов», я уже поехал с удовольствием.

По этому делу первую группу мы прихватили ещё летом, это была моя самая первая реализация по лесным делам. А двестишестидесятая статья она такая…коварная. Вроде кажется что ничего, подумаешь, уронил ты пару деревьев, чего там ущерба. А вот нет, ущерб считают умножая на коэффициент сто, и небольшая вроде рубка легко превращается в тяжкое преступление. А где тяжкое, там и все прелести оэрдэшных ограничений прав личности: прослушка-наружка, биллинг-шмилинг и вся фигня. Вот и вытаскивается грязи куда больше, чем просто одно экологическое преступление.

«Всюду черти, надави брат на педаль…»Хрипло и эмоционально посоветовал из колонок Шевчук и отец Дмитрий снова перекрестился. Чёрная ряса неодобрительно зашуршала.  Я поморщился.

…Теперь местные заловили и заломали вторую группу  бывшего прокурорского, а ныне адвоката. Виталик под это дело поработал, рассекретился, и теперь мы вполне могли подвязать того неуловимого адвокатишку не только к обоим возбужденным делам по двестишесятым статьям, а и по нескольким неприглядным ситуациям, связанным с противодействием следствию.

Приехав на место, мы вручили следователю рассекреченные материалы, сводки и прочее, прочее. Молодой следак, которому бывший упоротый коллега, а ныне возомнивший себя светилом юриспруденции ворюга уже попил кровушки, уцепился за эти материалы со страстью молодого бультерьера.

В течение дня и, немного, вечера мы катались по поручениям следователя, сами допросили для него с десяток человек, пару привезли на допросы к нему и даже ходили на одну из делянок переделать фотки там. Результатом стали не только две качественно сделанные и готовые к направлению в суд лесные «палки» но и представление в областную коллегию адвокатов на лишение бывшего прокурорского адвокатского статуса. А зная, насколько щепетильно относятся сидящие там ящеры юридического дела к залётам своих, было понятно, что адвокатить нашему злодею оставалось недолго. И это было хорошо.

В колонках запел «Сектор Газа» и я выдохнул: про чертей у Хоя вроде ничего не было. А к мату батюшка относился лояльно.

…На второй день я оставил Виталика в цепких лапах следака, который обещал после обеда на СКшной служебке рвануть в областной центр, а сам на нашей машине поехал встретится с Тереховым. Дороги было стодвадцать километров, но день был совсем нерадостный: с самого утра у меня заболел зуб и так, что хоть на стенку лезь. Таблетки, купленные в местной аптечке, не помогли от слова совсем. Я пытался заглушить зубную боль никотином и раздумывал, не стоит ли мне всё послать нахер и рвануть домой.

Однако до Терехова я всё же доехал. Встретились с ним на солнечной полянке, возле развилки  дорог, одна из которых шла на Мошенское, а другая на  Рожденствено-Покровский монастырь, что на озере Дристно. Посередине полянки живописно возвышался заколоченный и покоцанный, как после взрыва, милицейский «стакан».

Особой информации я от Терехова не получил, да и не ожидал этого, разговор пошёл у нас о другом.

".... Эх, одолели меня эти враги!
Николай-угодник, защити!
Эх, доконали черти, мать их ети!"

Донеслось до меня сквозь мысли и батюшка снова дёрнулся в крестном знамении. Да ёптыть! Я потыкал трансмиттер с флешкой и нашёл Высоцкого.  Хватит чертей и русского рока.

… В последнее время мы с Тереховым прорабатывали одну идею. Больше из сферы экономики уже, чем прямой уголовщины. Если бригады чёрных рубщиков непосредственно принадлежат и работают на Корчевского, техника, которая перевозит лес  и предприятия, которые перерабатывают ворованную древесину тоже его, то возникает простая цепочка, где Корчевский организовал не только незаконные рубки с целью наживы, но и легализацию имущества полученного преступным путём. То есть ещё кучу  весёлых, тяжких экономических статей. Более того, в глубине своей чёрной ментовской души я пестовал ещё один план, логичное продолжение всей этой истории, к который, правда не посвящал ещё никого. Рановато.

Так вот, Терехов предложил поработать по «фрэдам», грузовикам, которые перевозят для Корчевского лес и пиломатериалы. Сейчас он передал мне полный  список с номерами машин и водителями, которые работают, зачастую «в серую», в этом направлении. Мало того, сейчас Иваныч изъявил желание попробовать легонько вербануть одного из водил, казавшегося ему лёгкой добычей.

- Только аккуратней – посоветовал бывшему подполковнику я -  сначала вообще про Корчевского ему не говорите.

- Кого ты учишь? – улыбнулся Терехов

- Ну да, ну да –сморщился я.

- Тебя чего гнёт?- поинтересовался Иваныч - места себе не находишь.

- Да зуб болит, не могу…- пожаловался я – а ёщё двести вёрст в город ехать.

- Аааа, ну а ты съезди на святой источник. Вон туда – Терехов махнул в сторону монастыря - Тут двадцать километров всего.

- Да я не верю в это во всё…- протянул я, закуривая очередную честерфилдину.

- Я тоже. Да и большинство тут живущих в округе. Но всем помогает, реально. Сгоняй, рекомендую.

Честно говоря, боль была такая сильная, что и спорить не хотелось и, после разговора с Тереховым, я завернул на святой источник, находящийся рядом с монастырём.

Место, конечно, было из разряда тех, где хочется побыть подольше. Излучина быстрой, не замерзшей даже сейчас речки. На высоком берегу, на поляне, со всех сторон окружённой вековым лесом, без каких либо оград стоит часовня и небольшой жилой дом. А перед часовней в земле глубокая, метра три глубиной, наполненная светло-бирюзовой прозрачной водой чаша на дне которой видно монетки. Из чаши вытекает ручёк, наполняющий три глубоких, в рост человека открытых купели со ступеньками и попадающий в речку. И тишина, которую лишь изредка прерывает стук дятла в лесу на другом берегу.

Подойдя к купелям я постоял, послушал тишину и неуверенно потрогал рукой воду. Холодная. Ну его, пожалуй на хуй, поеду я. Мысль о том чтоб залезть в эту воду вымораживала почище морозильника.

- Очкуешь? – раздался сзади гулкий голос. Батюшка. Толстый, широченный мужик лет шестидесяти, в чёрной рясе и унтах. Недлинная и ухоженная борода лопатой. Очки в тонкой чёрной оправе, видно что дорогие. Улыбается.

- Что боишься? – повторил вопрос он – Крещёный?

- Ну.. в целом да – хмыкнул я.

-Тогда полезай, не бойся. Как новенький будешь -  сообщил батюшка и, без переходов, протянул руку – отец Дмитрий.

- Валерьян – протянул краба в ответ я.

- Местный?

- Да не, с области.

- Только приехал или уже к дому едешь? – просто спросил отец Дмитрий.

- Домой планировал…- скупо ответил я

- Слушай, а ты меня до города не довезёшь? Машина сломалась, а мне надо.

- Да без проблем! – понял причину расспросов я.

Так я познакомился с отцом Дмитрием, фактически заместителем настоятеля  Рожденствено-Покровского монастыря, между прочим, бывшим военным лётчиком-истребителем. Как и все бывшие военные летуны, с которыми мне довелось общаться, он был ехиден в словах, быстр в мыслях и объёмен в пузе. Видимо это у них какие-то последствия перегрузок.

-Ты иди, окунайся – пробасил батюшка – а я соберусь пока. Только перед тем как залезть в воду перекрестись. И ныряй с головой три раза. Не ссы! Пирог с капустой будешь?

- Буду – выдавил улыбку я. Не всё же никотином питаться.

Зам по монастырю ушёл в дом, а я зашёл в деревянную  переодевалку рядом с купелями. Да блин, надо разок попробовать! Я разделся, подошёл к купели. Сюр какой-то. Зима, река, тишина и я голый. Ладно, я встал на ступеньки, перекрестился, и занырнул. Уффф! Кожу как кипятком обдали. Я нырнул второй и третий раз, вылетел из воды как пробка и метнулся одеваться. Ебать ту Люсю. На улице то теплынь!

Одевшись, действительно почуствовал себя как заново родившимся. Но зуб по прежнему болел. Хотя когда нырял, я о нём и не думал. Ещё бы.

Ладно, поехали в город, завтра пойду к зубодёру.

Однако, к моему крайнему удивлению, пока я ждал собиравшего манатки батюшку, да курил, зубная боль как-то волной, становясь всё тише ушла. И, когда отец Дмитрий с трудом разместился на переднем сиденье узкой пятнашки и угостил меня капустной кулебякой, зуб не напоминал о себе совсем. До сих пор удивительно, хотя связываю это, разумеется, не с чудом, а с тем что, организм в холодное воде мобилизовался, забив на потуги некоторых нервов обратить внимание на себя. Наверное, так.

В общем мы поехали домой, по дороге познакомившись окончательно и заведя долгий дорожный разговор.

У меня запой от одиночества —
По ночам я слышу голоса.
Слышу вдруг — зовут меня по отчеству,
Глянул — чёрт. Вот это чудеса!
Чёрт мне строил рожи и моргал…

Блин. И Владимир Семёнович туда же.  Я снова дёрнулся переключать, но отец Дмитрий меня остановил.

- Да пусть играет. Это ж чисто мои тараканы…

Странный он священник, конечно. Нетипичный.

- В общем ты хлопочешь вокруг барыг наших, да? – продолжил разговор батюшка – и Олега Викторовича, свет, Корчевского тоже?

Я всё же завёл, из предосторожности, рака за камень, представившись сотрудником БЭПа и придумав свои интересы на ходу, далёкие от лесных. Мало ли.

- Да. Щас налоговая его проверяет, там вроде долги по перечислению НДФЛ с людей у него есть. То есть он с работников налог для перечисления удерживает но в бюджет не платит – пиздел, как Троцкий, на ходу я.

- Слушай, а я не удивляюсь. Вы, менты, с любым схематозом разберётесь и накажете кого попало, я лично не сомневаюсь. Только, завсегда не того кого надо! – помрачнел батюшка.

-А что, Корчевский совсем гад? – осторожно спросил я

- Человек плохой Олег Викторович, совсем гнилой человек. Хуй-матвей он. – священник надул обиженное лицо - Возле озера нашего дважды свои команды лес рубить посылал, одну в ноябре арестовали всю… Ваши какие-то. И это несмотря на то, что мы с ним договорились, что к монастырю он не суётся. А год назад он приехал и на источник, представляешь?  Говорит, дайте мне делянку тут освоить, а я вам парк потом посажу. Дубы мол, и клёны. Ну настоятель его сразу послал, так он сначала денег привозил, типа для братьев, а потом угрожал. В суд кляузы писал, что скит стоит на земле заповедника. Упырь редкий!

- Надо же, и как, выиграл?

- Нет, у нас брат один, юрист хороший, из Москвы.

- Судились с ним?

- Да нет - улыбнулся батюшка – я ж говорю, юрист из Москвы. У него там родственник в какой то такой конторе работает, что от одного звонка оттуда, глава администрации Мошенской позеленел и пил неделю. И Корчевский бледный ходил, даже людей присылал, звонницу в монастыре оштукатурить задаром. Мы его на порог не пустили. А потом потихому, помаленьку снова налетать начал. И у источника его дельцы лес пиздили. Гнилой. Да…

- Значит воюете с ним – сделал вывод я. «Враг моего врага, мой друг». Что такое ещё Гэндальф Серый подмечал. Сделаю себе зарубку на будущее.

- Есть немного – ответил отец Дмитрий – собственно, вся эта удивительная история, одно из лучших доказательств, что когда надо, на все эти ваши  «справедливости» и «законы», можно легко положить хуй !

Тут батюшка снова перекрестился.

Очень скоро стало ясно:

Парень в бане не один. Кто-то выглядел ужасно

И на черта походил! - голосил в колонках КиШ.

- А кто там с администрации за него впрягался? – уже не вникая, продолжил своё я.

- Ой, как я понимаю в районе других практически и не осталось. Руководят районом пидоры, в милиции, извини, пидоры. Развлекают и кормят их тоже пидоры. Корчевский денег в посёлок столько даёт, что там все как на зарплате, в кого не тыкни! А вот тоже, показательно. Есть у него там такой лесничий, Артур Мирзаян, так его Олег Викторович (отец Дмитрий произносил имя-отчество Корчевского каждый раз как ругательство, особым тоном)  как раба использует. Тот кредитов набрал и отдавать нечем, так Корчевский за него платит. А этот ему любые бумажки делает, делянки выделяет. Даже машину моет иногда. Только что стэндап и пантомимы ебануть не может! Представляешь?

Это было очень познавательно. Здорово, что песни пошли, в основном английские, и батюшка больше не крестился. Получив ещё гору значимой и не очень но поданной весьма смешно информации, под «Sympathy For The Devil» от «Роллингов» мы въехали в город.

И зуб тот у меня больше не болел.

Кому надо, ссылка на рассказы по эшникам : Начало

Для тех, кому непонятны сокращения: Глоссарий

Но порой жизнь ставила перед губернаторами такие вопросы, которые они не могли решить самостоятельно.
Так, в 1910 г. между Департаментом полиции и николаевским градоначальником шла переписка по поводу открытия иллюзиона в г. Николаеве.
Сложность заключалась в том, что позиция Церкви была резко отрицательной по причине слишком близкого расположения кинотеатра от церкви (25 саженей).
В связи с этим перед властями города встала проблема взаимоотношений церкви и кинематографа.

Как близко может находиться кинотеатр, чтобы не мешать богослужению?
В какие дни можно демонстрировать фильмы, чтобы не отвлекать верующих, особенно молодежь, от церковных служб?
Встал вопрос и о репертуаре, о том, можно ли изображать библейские сюжеты, демонстрировать фильмы в Великий пост.
В конечном счете открытие иллюзиона было разрешено, так как, согласно законодательству, на том расстоянии подобное соседство было допустимо.
Но владельцу кинематографа было жестко предписано, чтобы музыка и игра на музыкальных инструментах не производились в часы богослужений [4, Л. 57-59, 99, 104].

В издаваемых циркулярах указывалось, что «безусловно не могут разрешаться к постановке картины... в коих представители воинского звания выводятся в обстановке, могущей оскорбить чувства тех, кому дороги достоинство и честь русской армии, сцены из жизни духовенства, направленные к умалению престижа лиц духовного звания, шаржи на политически злободневные темы, представляющие в карикатурном виде представителей правительства и т.п.» [Л. 31 об].
Подобные циркуляры призваны были направлять деятельность полицейских властей на местах.

Однако с развитием кинематографа возникали все новые и новые проблемы, и точное следование циркулярам становилось уже невозможным.
В таких случаях губернаторам давалось право действовать по собственному усмотрению. Иногда они пользовались этим правом достаточно широко.
Так, в 1910 г. московский губернатор, вопреки мнению церковнослужителей, разрешил демонстрацию фильма «Легенда о храбром Георгии», в котором путем «живой фотографии» повествовалось о подвигах преподобного Георгия Победоносца [1, Л. 210].

После того как на Департамент полиции был возложен надзор за кинопродукцией, объектом его особого внимания стали как документальные фильмы, так и художественные ленты, вызывавшие большой общественный интерес. При этом Департамент не только запрещал к показу те или иные 198

фильмы, но порой и наоборот - прямо поощрял распространение некоторых из них.
Наглядным примером тому явилась лента, выпущенная акционерным обществом «А. Ханжонков и Ко» под названием «Пьянство и его последствия».
Фильм, состоящий из четырех частей, был снят по заказу Всероссийского трудового союза христиан-трезвенников и приурочен ко дню проведения в апреле 1913 г. Всероссийского праздника трезвости.
Его демонстрация длилась два часа и сопровождалась комментарием доктора Вержбицкого, где в общедоступной форме было показано разрушительное действие алкоголя на организм человека и его последствия - рост преступности, наследственной заболеваемости и т.д.
Никандр, епископ Нарвский, даже разрешил в течение двух вечеров демонстрацию фильма в храме. А одна из петербургских газет писала: «Картина эта производит сильное впечатление на зрителей, давая им наглядное понятие, как спиртные напитки губят физическую и нравственную мощь человека» [Л. 122].

<...>

Далеко не всегда, однако, Департамент и представители духовенства действовали в полном согласии.
Если Департамент исходил из того, что даже во время постов народ надо было чем-то занимать, то часть духовенства придерживалась более консервативной позиции.
Так, в январе 1916 г. епископ Сарапульский Амвросий обратился в Городскую думу с ходатайством, чтобы под праздничные дни не работал ни кинематограф, ни другие увеселительные учреждения, «так как это отвлекает значительную часть слабовольных людей от посещения церковных богослужений». Как писал Амвросий, «справедливо кинематограф называют "великий немой". Этот "немой", однако, сильнее дурной книги, вернее худого театра развращает всех: и грамотных, и безграмотных» [4, Л. 78-78 об.].

<...>

К 1916 г. Департамент полиции уже довольно свободно ориентировался в фильмах, представлявших научный интерес, несмотря на то, что их было достаточно много.
Что же касается художественных фильмов, то они были для него своего рода камнем преткновения.
По мере расширения сети кинотеатров церковь, учебные заведения, педагогические советы и родительские комитеты требовали усиления цензуры, считая, что «современный промышленный кинематограф» вредно влияет на подрастающее поколение.
В связи с тем, что Департамент полиции и Министерство внутренних дел предоставили определенную свободу местным губернаторам в вопросах демонстрации фильмов, наиболее активные из них вместе с общественностью и местной полицией нередко решали судьбу кинолент по своему усмотрению.

Так, нижегородский губернатор сообщал министру внутренних дел, что для «ограждения молодежи от разлагающего влияния кинематографов» на представительном совещании было решено: «а) воспретить владельцам кинематографов допускать на обычные представления подростков и детей, как учащихся, так не учащихся в средних и низших учебных заведениях; б) предоставить владельцам кинематографов право. устраивать для молодежи специальные кинематографические представления два раза в неделю. по предварительном одобрении программы представлений особой комиссией. однако, чтобы сеансы для подростков и детей в виде общего правила не затягивались позднее 10 часов вечера» [4, ч. 1. Л. 9-9 об.].

В то же время другие губернаторы проявляли осторожность и оглядывались на Департамент полиции.
Так, в марте 1910 г. смоленский губернатор сообщал в Департамент, что публика охотно посещает кинематограф, но в некоторых фильмах «попадаются иногда сцены тенденциозного содержания». К примеру, в Смоленске были показаны картины под названием «Провокатор» и «Честь женщины», в которых жандармы, чины полиции, офицеры и генералы были изображены в неприглядном свете.

Серьезные коллизии возникали и в случаях, когда речь шла о фильмах острого общественно-политического звучания.
Примером может служить фильм, снятый во время похорон Л.Н. Толстого. С просьбой о разрешении показа этой картины в Министерство внутренних дел и Департамент полиции обращались многие люди, в том числе и владельцы кинематографа. А губернский секретарь г. Николаева А. Зеленский в телеграмме на имя министра внутренних дел писал: «Милостивое внимание и горестная отметка государя императора на докладе вашем о кончине великого писателя позволяет мне надеяться на положительный ответ» [1, Л. 64, 74]. На докладе министра Николай II начертал: «Скорблю о смерти великого писателя, а в вопросах религии - Бог ему судья» [1, Л. 64, 74]. Несмотря на неприятие взглядов Толстого православными иерархами, реакция Департамента на это ходатайство была положительной.

Много хлопот доставили Департаменту фильмы по произведениям А.И. Куприна. Все началось с заметки публициста М.О. Меньшикова, помещенной в газете «Новое время» под заголовком «Еврейские проделки». Меньшиков возмущался демонстрировавшимся в Москве фильмом «Поединок» по повести Куприна. Его острое недовольство вызвали некоторые сцены из фильма, особенно сцена суда общества офицеров, изображенного, по его словам, столь тенденциозно и карикатурно, что это можно было счесть за оскорбление чувств «не только представителей воинского звания, но вообще всех тех, кому дорого достоинство отечественной армии» [1, Л. 30-30 об.].
В Департаменте после этого был подготовлен грозный циркуляр, запрещающий фильм, но в таком виде он не был подписан товарищем министра.
Возможно, здесь сыграло роль письмо московского градоначальника Адрианова в Департамент полиции, который встал на защиту московской полиции, разрешившей фильм.
Он сообщил, что лично смотрел этот фильм в конторе «Бр. Патэ» в Москве и «должен заявить, что ничего позорящего офицеров я в ней не нашел; артисты, изображавшие офицеров для ленты, по происхождению все русские и были приглашены из труппы императорского Малого театра и частных театров Корша и Зимина. Суд общества офицеров... изображен не так, как он обычно происходит, а в более торжественной обстановке. Судьи одеты в парадную форму, чего в действительности не бывает».
Далее градоначальник сообщил, что фильм не вызывал протестов зрителей [1, Л. 77-78]. В конце концов запрет на фильм так и не был наложен.

Гораздо серьезнее обстояло дело с другим фильмом, поставленным в 1915 г. по произведению Куприна «Яма». Фильм еще не демонстрировался, а в Министерство внутренних дел уже поступило прошение за подписью «Отцы и матери своих детей» без даты и обратного адреса. В прошении говорилось, что режиссер Василий Функе снял картину, знакомящую «с ярко выраженной жизнью проституток в заведении». Ввиду того что «синематограф служит лучшим и любимым развлечением подростков и детей, а картина "Яма" Куприна - сплошной разврат, покорнейше просим обратить внимание на картину и не допустить наших детей до такого ужаса, чтобы они смотрели "Яму"».
С ходатайством за разрешением обратился сам Куприн, который доказывал, что в картине не показаны «все резкости оригинала» и поэтому картина «не может быть вредна для юношества», что фильм «вышел поучительным и трогательным». Поэтому он просит выпустить эту ленту, которая будет одним «из средств в борьбе с проституцией» [5, Л. 17-18].
Одновременно с ходатайством Куприна в министерство обратилось и Русское кинематографическое товарищество. От его имени директор-распорядитель Л.И. Пирогова писала: «С начала войны приток заграничных картин сам собою прекратился и перед русской кинематографической промышленностью встала неотложная задача расширить свою работу, ввести ее в национальное русло. Уже за истекший год русское общество воочию убедилось, что русские постановки не только не уступают заграничным, но по глубине содержания, по выбору тем и литературности сюжетов, в которых главным образом проводятся общечеловеческие национальные идеалы, они неизмеримо выше того шаблона и рутины, которые стали неизбежными почти в каждой заграничной постановке. Материалом инсценировок мы признали литературные произведения только известных писателей, притом таких, которые были признаны Академией наук, русской читающей публикой и за границей. Выбор наш остановился на писателе А.И. Куприне: чтимый в России, изданный таким семейным журналом, как "Нива", переведенный на все европейские языки и, наконец, получивший премию Академии наук, А.И. Куприн как раз удовлетворял всем трем этим основным условиям. Русское кинематографическое товарищество инсценировало его известную повесть "Яма", тем более что она встретила просвещенное к себе отношение со стороны московской прокуратуры» [5, Л. 27].
Пирогова считала, что «картина не может вредно влиять на юношество, но как раз наоборот - принесет огромную пользу обществу потому, что явится нужным предостережением для спасения многих девушек, идущих в большой город на заработки» [5, Л. 27]. Однако ответ Департамента был отрицательным: картина «Яма» к демонстрации так и не была допущена.

Нужно сказать, что чем дальше развивался кинематограф, тем сложнее было Департаменту нести ответственность за тот материал, который демонстрировался в разных городах России.
Порой запрещенный в одной губернии, фильм под другим названием мог идти в другой.
Владельцы кинотеатров имели большие доходы, и им не хотелось отказываться от картин, которые пользовались популярностью у населения, но запрещались полицией. Росло и количество жалоб, поступающих губернаторам, а через них в Департамент полиции от родителей, педагогических советов и учащихся о «вредном влиянии современного промышленного кинематографа на подрастающее поколение», с предложением усилить контроль за фильмами, установить для учащихся определенные дни и сеансы.
Как видно из информации, поступавшей в Департамент, в частности от вятского губернатора уже после начала войны, власти на местах все чаще связывали рост подростковой преступности не только с призывом родителей в армию, но и с влиянием кинематографа, «где дети видят картины из быта преступников, сыщиков, действующие развращающим образом» [4, Л. 68]. Назывались такие фильмы, как «Сашка-семинарист», «Сонька - Золотая Ручка», «Новый Рокамболь» [4, Л. 21], «В золотой паутине Москвы» [4, Л. 3], «Марья Лусьевна» [5, Л.А.Л. 23] и др.

В марте 1916 г. оренбургский губернатор представил в Министерство внутренних дел ходатайство Троицкой городской думы с просьбой запретить фабрикам, «вырабатывающим кинематографические ленты, выпускать картины преступного и порнографического содержания» и установить за картинами строгую цензуру.
В обоснование своей просьбы представители городской думы прислали выписку из журнала ее заседаний, в которой указывалось: «Повсеместное увлечение кинематографом в последнее время доходит до крайних пределов. Дешевизна и доступность дают возможность часто пользоваться этим сомнительным суррогатом искусства, которое потрясает воображение самыми грязными зрелищами, тревожит нервы и повышает настроение. Кинематографические картины со сценами различных преступлений, картинами порнографического содержания рельефно запечатлеваются в молодых умах, возбуждая в них стремление к подражанию. Кинематограф не развивает вкуса толпы, не смягчает ее грубых инстинктов, а развращает ее» [4, Л. 134-135].

Вопрос о кинематографе становится вскоре предметом рассмотрения правительства.
Министр финансов 28 января 1916 г. подал на высочайшее имя доклад о необходимости введения в империи государственной монополии на кинематограф. Министр внутренних дел А.Н. Хвостов нашел это предложение «весьма желательным», считая, что при этом кинематограф может быть не столько развлечением, сколько средством образовательного и воспитательного воздействия на население [4, Л. 134-135].

Активную позицию занял в этом вопросе и директор Департамента полиции Климович, считавший необходимым собрать межведомственное совещание с участием не только представителей МВД, но и ответственных лиц из Военного и Морского министерств, Министерства народного просвещения, а также из дирекции императорских театров. В памятной записке на этот счет он писал о необходимости «воспитания населения в духе требований русской государственности [4, Л. 4-5].

<...>

Литература

1. Государственный архив Российской Федерации, далее ГАРФ. Ф. 102. 2 д-во, 1902. Д. 83.

2. См. циркуляр Департамента полиции № 2094 от 2 мая 1898 г. - ГАРФ. Ф. 102. 2 д-во, 1902. Д. 83. Л. 177, 168-169.

3. Зоркая Н.М. На рубеже столетий. У истоков массового искусства в России 1900-1910. -М., 1976. - С. 268-269.

4. ГАРФ. Ф. 102. 2 д-во. 1916. Д. 74.

5. ГАРФ. Ф. 102. 2 д-во. 1912. Д. 74.

Сравнение с министрами и другими должностями

Патриарх Кирилл стоит выше всех министров, включая руководителя Администрации Президента, секретаря Совета Безопасности и даже первых заместителей Председателя Правительства (вице-премьеров). Согласно протокольной иерархии, сразу после патриарха на 11-й и 12-й позициях располагаются руководитель Администрации Президента РФ и секретарь Совета Безопасности РФ. Затем следуют первые заместители Председателя Правительства и обычные вице-премьеры, а также высшие должностные лица субъектов РФ (губернаторы). Федеральные министры, не являющиеся вице-премьерами, занимают ещё более низкие позиции в протокольной иерархии.

----------------

Еще вопросы есть, почему его с помпой такой встречают, провожают и сопровождают?