VAMPIRE-MANAGER
Ваня Трутнев — один из немногих (а может, и единственный), кто питал искренне наслаждение к работе. Но не к своей, а к чужой. Он часами смотрел, как работают другие и посвящал этому всё свободное время. Смотрел в офисе на коллег, по дороге в офис (и обратно) — на сотрудников метро и рабочих у вокзала, перекладывающих плитку после зимы (уже которой). Смотрел и вечерами — вместо порно.
Оно его интересовало ровно до того момента, когда похотливая хозяйка отвлекала сантехника от работы. А в живую его возбуждали только секс-работницы (и то лишь второй частью названия).
Работу порноактрис Трутнев видел какой-то искусственной. Он знал, что за актёрами стоит толпа разных операторов, режиссёров и монтажёров.
По этой же причине Ваня не любил и видео формата «Диснейленд в джунглях из говна и палок». Там тоже по-любому целый взвод гусеничных экскаваторов, почвенных эскалаторов и прочей стройтехники работает — голыми руками такое не построишь. Да и что это за строительные работы, за которые не платят. Вернее платят, но не за сами работы, а за контент, большая часть производства над которым остаётся за кадром. И то не за сам контент, а за пустое место под рекламы банков и такого же дебильного контента между ним. В итоге рабочие отчуждены от результатов труда — он как бы растворяется в этой длинной замысловатой цепочке. Такие мысли его больше угнетали. В этом плане он был за чистоту процесса — работа-деньги, деньги-работа.
К психологам он не обращался и, вообще, о причинах своей патологии редко задумывался.
— Да и что бы эти причины дали?
Ваня просто чувствовал, что питается чужими трудочасами (и дикую потребность внутри).
В офисе он проводил не меньше 12-часов. Работал обычным менеджером в одном крупном стартапе. Поэтому жертвами наблюдений в основном были коллеги. Но Трутнев быстро устал от всех этих прелюдий с кадрами: плейбоксов с плейстейшенами, кофемашин с капучинаторами и чил-аут-зон с сырками Б. Ю. Александров — не работа, а санаторий. Но особенно раздражали игроки в мини-теннис, которые отвлекали не только себя, но и весь коллектив (подворовывая этим ванины обеды). В эти моменты он мечтал только о тотально-принудительной дисциплине и мысленно иллюстрировал рассказы Шаламова о трудовых лагерях. Ему захотелось контента погрубее.
Он даже вспомнил одного знакомого охранника из «Пятёрочки». Ваня предложил скупать записи с камер, на которых сонные таджики фасуют конфеты в промёрзшем цеху. А на вопросы знакомого «зачем», а главное, «нахуя», отвечал:
— Для курсовой — мол — Анализ трудового процесса в условиях дефицита бюджета для оптимизации затрат фасовочного цеха.
Вопросы сразу отпадали.
Но на записи было не то. Гораздо приятнее сосать трудочасы вживую — так сказать, «без потерь канала наблюдения». Тогда Ваня уволился на лесоповал при «Лагере строгого режима».
После опен-спейса тюрьма показалась Трутневу первомайской песней. Никаких теннисов, приставок и сырков — только прогулки под сеткой, хлебный мякиш для шахмат и засохшая баланда. Но основное время, конечно, — изнурительная работа в две смены без перерывов на перекур и чифирь. А за малейшие нарушения Трутнев колотил арестантов дубинкой и запирал в карцер.
Зона для него была, как загон с молочными ягнятами, парочка из которых, правда, уже скопытилась, но это ладно. Начальник списал на несчастный случай. Планы перевыполнялись каждый квартал, а как — вопрос десятый.
Так бы и прожил Ваня лет до ста, а может, и вечность (вампир всё-таки). Но рано или поздно заканчивается любое терпение (особенно зеков без чифира).
Считали они его, понятное дело, последним упырём. Так после очередного вечернего обхода подкараулили Трутнева за лесопилкой, искололи осиновыми заточками, приколотили гвоздями к нарам, отрезали уши и облили кипящим маслом. А затем на древесном измельчителе превратили в тар-тар для сторожевых овчарок.
Больше рассказов в моём ТГК: https://t.me/moms_south
