Земляничная Поляна (Страшная история на ночь)
Родился и рос я в маленькой деревне. Если не считать человек пять оставшихся старух, то на данный момент ее и вовсе можно назвать заброшенной.
Всю жизнь считаю, что мне очень повезло там не повзрослеть, иначе спился бы уже годам к двадцати. Благодарен своей тётке из города, которая меня к себе забрала и растила как сына. Хотя, конечно, скучаю иногда по деревне, но возвращаться и проверять развалился ли окончательно наш старый дом не собираюсь.
Семья у нас была бедная. В то время никто богато не жил, но наше семейство находилось где-то совсем глубоко за чертой бедности. Электричество было далеко не всегда - в огороде до сих пор должен валяться огромный черный котел в котором варили макароны на костре. Зимой часто мерзли потому, что мамка дрова обменивала на водку. Жили вдвоем. Когда то был батя, в прошлом работавший трактористом, но его один сосед зарубил топором по синему делу. Еще был старший брат, я его вообще почти не помню. Толком и не знаю, что с ним случилось. Мамка говорила, что он то ли ушел и пропал, то ли цыгане украли.
Мать, разумеется, нигде не работала, какое-то время жили на пенсию бабушки, но бабушка тоже оказалась не вечной. Когда мне было лет восемь, у нас вовсе никаких средств к существованию не имелось. Мать промышляла чем могла: где-то коров помогала доить, где-то воду таскала. Почти всё разумеется пропивала. До сих пор удивляюсь, что в школу меня как-то смогли собрать, чуть ли не всей деревней. Детей там вообще было человека три, благо водитель автобуса меня бесплатно возил до соседнего села.
Так вот, жили с матерью вдвоем. Зимой кое-как терпели. К лету так вообще всё становилось гораздо лучше, даже конфеты и пряники иногда в доме водились, красота.
Всё по тому, что летом можно было набрать всякого добра в огороде и в лесу, да и продавать у остановки. Грибы продавали, ягоды, вишню-сливу всякую. Грибы осенью особенно ценились, а в июне-июле земляника.
Мать толкала эту землянику за приличные деньги, плюс минус рублей сто за ведро - тут и на выпивку хватало и даже свет оплатить. Иногда даже в ПГТ ездили на рынок.
С одной стороны хорошо - с другой мать трезвой в ту пору не видел вообще. По началу как-то вместе с ней в лес ходили за земляникой, а потом она меня одного начала посылать.
Была у нас в лесу поляна, на ней по утрам полдеревни ягоду собирали. Хорошая, вкусная ягода. Сначала шла земляника, а потом лесная клубника – она помельче садовой виктории, но гораздо слаще и горьковатая слегка. В городе, кстати, не разу не встречал, чтобы её кто-то продавал.
Так вот, на той площади всё собирали быстро. Остальные люди за сезон добывали пару ведер, иногда её продавали вместе с нами, но в основном все шло на закатывания варенья. У нас же всё шло на продажу. Земляники требовалось много и каждый день - пока растет и пока солнце ягоду не “подкоптило”. Проезжающие мимо поселка дачники брали её очень хорошо.
Когда на общей поляне собирать уже ничего не оставалось, мать вела меня через несколько километров леса на другую поляну.
Та, другая поляна, в народе называлась Башкандаевской. Не знаю, что это за Башкандаев и за какие заслуги в его честь назвали поляну - но местные туда старались не ходить. Да и вообще в лес старались далеко не соваться. Хотя, по моему мнению в лесу ничего страшного не было, в отличии от той самой поляны.
Размером она с пару футбольных стадионов, прямо посреди чащи. Вокруг много сухих деревьев, а на дальней стороне какая-то высокая развалина из красного камня. К этим руинам мать запрещала подходить. Говорила, что на другую половину поляны ходить нельзя ни в коем случае. Я лишних вопросов не задавал… а если и задавал, то не помню ответов.
Ягоды всегда хватало и на ближней половине, по три ведра в день таскал - до того как вся ягода, во всем лесу, не засыхала и не становилась похожей на какой-то горький красноватый изюм.
Иногда на этой Башкандаевской поляне можно было повстречать односельчан, но очень редко. Одно из первых воспоминаний об этом месте - это когда вместе с нами увязалась бабка-соседка, что через дом жила.
Сижу на корточках собираю землянику, мать шагах в двадцати поодаль. Собираем молча. Слева от нее та самая бабка, рвет землянику сидя на маленькой табуреточке. Вдруг вижу - бабка вскочила и матери показывает пальцем куда-то. Мать тоже как-будто насторожилась и отвечает соседке что-то, в чем то убеждает. Слышно было плохо, повсюду птицы поют и кузнечики трещат… Мне, к слову, тогда совсем мало лет было. Подумал, что взрослые просто поговорить о чем-то решили. Я пытался быстрей бидон заполнить, не отвлекался, не хотелось на жаре сидеть.
Поднимаю голову, вижу бабка креститься, табуреточку свою берет и домой собирается торопливо. Мамке что-то резкое сказала прежде чем уйти. Мать в свою очередь меня ближе позвала, сказала, что надо побыстрей хоть два бидона собрать. Начала рвать ягоду быстро, с листьями и чуть ли не с корнями и всё смотрела в сторону красного здания. Я тоже смотрел, но не видел ничего, я был еще мелкий, а трава ближе к тому краю очень высокой. Когда наполнили наконец две тары, мать меня за руку схватила и домой чуть ли не бегом. Я тогда радовался, что не пришлось до полудня как обычно задерживаться.
Потом, мать совсем обленилась. Я начал ходить туда один и понемногу начал понимать, почему люди эту поляну не любят.
Иногда я слышал там голоса, окрики. Слов не разобрать - одни интонации, как будто пастух стадо подгоняет. Сидишь, ягодки рвешь и вдруг на всю поляну крик - что-то вроде “У-У-УХ!” или “О-О-ОСТЬ!”. Страшно не было, но я каждый раз голову поднимал и озирался.
Еще кости там часто попадались, я всё думал - наверное коза чья-нибудь заблудилась да и подохла, или корова. Брал эти кости и со всей дури закидывал в крапиву - сейчас понимаю, как-то уж очень много этих костей там было… Чуть ли не на каждом шагу попадались, кое-где целыми кучками… Но это всё мелочи.
Когда уже постарше стал однажды заметил, что собираю землянику не один. Какие-то бабки пришли. Я пытался разглядеть среди них знакомых односельчан, но не смог. Деревенские бабки в летнюю пору все похожи, все пухлые и даже в самую жару в своих одинаковых платочках цветных. Мне тогда даже спокойней стало, что я не один. Рядом с людьми, пусть даже все и молчат, приятней находиться.
Прошло минут десять и вижу, что бабушек прибавилось. По началу их две было, а теперь третья откуда-то пришла. Точно такая же в платке и платье безразмерном.
Я заполнил один бидон, встал чтобы пот утереть и вижу, что бабки теперь гораздо ближе. Раньше где-то у горизонта сидели, еле различимые из-за жаркого марева, а сейчас уже ближе, метрах в пятидесяти. Все сидят ко мне спиной или полубоком. Ну я тогда этому значения не придал, сел дальше собирать.
Тут замечаю - а ведь красное здание как-то слишком близко. Оглядываюсь назад и правда - далеко я от леса забрался, почти на другую половину поляны перешел. Посмотрел на бабок, одна уже рядом, шагах в тридцати. Уже и розочки на её платке разглядеть можно. Что-то мне совсем не понравилось в этих розочках, узор какой-то странный, неприятный. Не понимаю почему - вроде сотни разновидностей таких платков видел. Но этот узор какой-то то ли слишком симметричный, то ни наоборот, как капиллярная сетка. Да и странно всё это. Думаю: “почему бабка так быстро ко мне подобралась, неужели так скоро в своей области всё собрала?”
Гляжу, и сейчас собирает, быстро быстро руками рвёт что-то с земли. Как и раньше спиной ко мне. Оглядываюсь вокруг, а остальные бабки так же ближе подобрались, словно бы полукругом потихоньку собираются.
Вот тут чуть-чуть жутковато стало. Сразу вспомнились рассказы о цыганах которые детей воруют. Я вида не подал, отошел ближе к лесу и снова сел в траву. Смотрю вполглаза на бабушек. Кажется, всё нормально - старые делом заняты. Только вот на этот раз я приметил, что нет у них ни вёдер ни корзинок ни бидонов. Куда собирают землянику - непонятно.
Вижу, та бабка, что ближе всех ко мне была, слегка привстала и как-то боком в мою сторону начала подкрадываться. Прямо как кошка или обезьяна какая-то, на четвереньках помогая себе руками - и всё так же ко мне полубоком, не оборачиваясь.
Тут я всё что успел собрать схватил и домой побежал.
Когда добежал до опушки обернулся и заметил, что все три бабки таким вот странным образом за мной на четвереньках идут, но ни одна головы так в мою сторону и не повернула.
Матери всё рассказал, получил охапку матов и прочей ругани в свой адрес, что ленивый слишком, но хоть обратно не погнала.
С тех пор я понял, что надо подальше от другой половины поляны держаться. Некоторое время перед тем как туда зайти еще долго всматривался, нет ли там кого. Если кто-то был, то бежал домой и получал нагоняи.
Однажды, когда стал чуть постарше, захотел таки дойти красных руин и посмотреть, что это вообще такое.
В то время я у соседей часто сидел и даже ночевал иногда. У этих самых соседей был телевизор по которому то время часто крутили околонаучные передачи про разную мистику. Меня очень увлекла эта тема, особенно всякие НЛО, шаровые молнии и “геопатогенные зоны”. Я как раз и смекнул, что Башкандаевская поляна как-раз таки и есть такая “геопатогенная зона”. Я заключил, что к красном здании может быть портал в другое измерение. Очень долго собирался духом, но всё таки решил проверить.
Не знаю, есть ли там путь в параллельные измерения, так как до самого здания так и не дошел.
Дело было в начале августа, собирать на поляне было нечего. Это был единственный раз когда я пришел туда сам, а не по приказу матери.
Я взял с собой кухонный нож и оторвал в лесу длинную палку (Собирался этой палкой если что ткнуть в портал, если такой обнаружиться). Решил, что если почувствую неладное, то сразу побегу назад.
Идти было трудно, в конце лета даже крапива норовила сравняться со мной в росте, а тропинок в том месте, очевидно, не было. То и дело, за ноги цеплялось что-то сухое, пару раз пришлось орудовать кухонным ножом на манер мачете, пробиваясь через заросли. Когда я добрался до дальней половины поляны все же порвал себе обе штанины.
Продираясь сквозь заросли метров сто я с удивлением подошел к воде. Оказалось, что красное здание на самом деле наполовину утоплено то ли в болоте, то ли в крохотном лесном озере. До этого, мне не приходилось слышать, что здесь вообще есть вода.
Здание, как оказалось, напоминает то ли церковь, то ли какую то башню с обрушившимся верхом и крохотными окнами. Оно и прежде казалось мне довольно высоким, но сейчас я понял, что это строение чуть ли не наполовину погружено в воду.
Лезть в болото, я конечно не собирался. Решил, что пора бы идти домой, но ради любознательности сунул в воду свою палку чтобы изменить глубину. Палка почти сразу уперлась в мягкое дно, глубина была сантиметров двадцать. Но вот вытащить палку оказалось труднее. Думал, что дно там очень илистое и палка быстро увязла. Но нет. Сама вода была странная.
Жидкость была густой как ртуть. Я хотел вытащить палку, но вода потянулась за ней словно бы какой-то клей. Будто бы это озерцо не хотело расставаться со своей добычей.
Смотрю вперед, и вижу - в самом центре, у здания - вода поднимается наверх, как будто бы там какой-то водяной холм. Не понимаю, как я этого с самого начала не заметил, но в центре вода была выше чем по краям.
Стало страшно. Вода казалось очень чистой, прозрачной, прохладной. Но ни малейшей ряби на ней не было. Даже когда я наконец бросил палку, она осталась там торчать практически не вызвав никакого волнения на поверхности.
Я пошел назад и снова за что-то зацепился ногой. Глянул вниз - чуть не заорал от ужаса. По началу мне показалось, что в меня впился огромный паук. Но не знаю, что было бы страшнее, огромный паук или то что я разглядел.
Мою штанину двумя пальцами держала чья-то рука. Она “росла” прямо из под земли. серая, грязная. На первый взгляд сплетенная из каких-то гнилых корнеплодов, при этом какая-то мерзкая, суставчатая, насекомообразная. Я дернулся, в руке остался обрывок ткани. Рука тоже дернулась и осталась сжимать ткань медленно сгибая пальцы. Посмотрел ошалевшим взглядом вокруг - к моему ужасу таких ладоней там повсюду росло как поганок после дождя. Какие-то из них безвольно лежали на земле расставив пальцы, другие сжимались в кулаки. Какие-то руки были широкими как у рабочих мужиков, какие-то наоборот очень тонкими и словно бы артритными.
Дальше помню, что бежал через заросли не разбирая дороги. Повезло, что смог таки выбраться к трассе и пошел по ней в деревню. Нож где-то потерял, половина штанов была в лохмотьях. Голени были в ссадинах, я очень надеюсь, что ссадины были от колючек, а не от чьих то ногтей.
На следующий год, в июне, мать снова погнала меня собирать землянику. Выбора у меня особо не было, матами и уговорами она убедила меня, что без моей помощи у нас дома просто нечего будет есть, не говоря уже о каких-то вафлях, печеньках и прочих деликатесах о которых я мечтал.
За июнь-июль того года ничего особенно странного на той поляне со мной не происходило. За одним исключением.
За зиму воспоминания о болоте поутихли. Мать сказала, что я слишком впечатлился телевизором, что мне показалось, и что меньше надо думать о всякой ерунде…
Но я начал замечать эти руки пока собирал землянику. Иногда, они попадались мне в траве среди ягод. Все такие же мерзкие, узловатые и торчавшие прямо из земли. Я тыкал их палочками и они слабо шевелились. Их было мало в этой части поляны, но я знал, что чем ближе к красному зданию, тем больше их будет. Если замечал такую, то перебирался от неё подальше.
Еще через год мать стала совсем плоха. Уже не в первый раз она ловила горячку и становилась совсем бешеной. Однажды она уронила со стола стакан водки, а потом кинула в меня тяжелой табуреткой - якобы стакан полетел вниз из-за того что я крутился рядом. Табуретка попала мне прямо по голове и я выбежал из дома через окно. Дело шло к ночи. Смывая кровь в ручье и слушая продолжающуюся ругань, я понял, что пора с этим заканчивать. Рано или поздно она меня просто убьет. Если не она, так водка. Та самая “беленькая” которую мать сейчас пыталась собрать тряпочкой с пола. Я знаю, ведь я в то время уже эту водку попробовал, мне не нравилось - на вкус просто отвратительно, а вот запах начал казаться почти приятным, ведь я ощущал его каждый день.
Я взял свои верные бидоны и направился в лес.
Я решил, что ночью наберу земляники и пока мать будет спать, утром продам ягоду сам, а на заработанные деньги поеду к тете в ближайший город Висногорск. Благо адрес я знал.
Я сразу же пошел на Башкандаевскую поляну, так как намеревался собрать как можно больше и быстрее. Фонарик я не захватил, но к счастью та ночь намеревалась быть безоблачной и лунной.
Пока я пробирался ночью через лес, уже совсем стемнело. Когда я увидел поляну при свете луны - первой мыслью было заорать и побежать обратно. Но жжение во лбу, ужасная обида и какая-то холодная опустошенность в душе заставили меня пойти дальше. Я тихо сел в траву и осторожно начал собирать клубнику. Время от времени выпрямляясь чтобы отдохнуть я шмыгал носом, вытирал слезы и безучастно смотрел на тех, кто обитал на поляне после полуночи.
В начале думал, что поляна покрыта крестами, как на кладбище. Но это были не кресты, у крестов нет голов и рук.
Они стояли почти без всякого движения, лишь слегка поворачивали головы в мою сторону. Ближе к лесу их было немного, а ближе к красному зданию десятки… а может быть и сотни. Сотни половинок человеческих тел. Верхних половинок. Они стояли на одной руке, а другую руку поднимали над своей головой. В такой позе, словно бы друг вас приветствует и хочет чтобы вы его заметили.
Конечно же мне было страшно. Возле одного из них совсем не было травы и я начал собирать землянику там, просто потому что там её было больше. Собирал дрожащими руками, продолжал плакать, смотрел на него, а он смотрел на меня. Он лишь слегка шевелил головой когда я обходил его кругом, а я старался этого не замечать. Порыв ветра заставил его немного покачаться, ощущение того что он мне машет рукой усилилось. Может быть на нем было что-то одето. Может быть у него глаза горели в темноте, а может быть просто луна так блестела.
Помню ту ночь в малейших деталях, но выковыривать эти воспоминания из мозгов мне почти что физически трудно.
Помню как набрал один бидон, начал набирать второй когда посмотрел в сторону здания. Некоторые из ЭТИХ прогуливались на своих руках словно бы какие-то огромные птицы, они меняли местоположение и снова вставали подняв одну руку вверх. Те что поближе, слава богу, все стояли смирно.
А еще башня светилась. Холодно и очень бледно. Светилась чуть-чуть сильнее чем окружающее её пространство. А может быть, это вода светилась.
Я так и не продал землянику. Меня, вместе с двумя полными бидонами - всего заплаканного, измазанного ягодным соком и кровью подобрал какой-то мужик на волге. Когда он остановился возле меня когда в пять утра, я шел по трассе в сторону остановки. Он пытался что-то спрашивать, а я, кажется, говорил только про цену в 350 рублей и не отвечал ни какие вопросы. Мужик усадил меня в машину, а потом привез в ближайший ПГТ где был отдел милиции. Там он сдал меня милиционерам и уехал. Милиционерам я рассказал, что еду к своей тете в Висногорск. Еще помню, что я со всей силы сжимал бидоны с ягодой когда их пытались у меня забрать.
Позже меня к тетке все таки привезли. Она очень удивилась, но видя мое состояние обратно к матери не отправила и спасибо ей за это огромное. Жизнь понемногу лучше стала.
Тетка до сих пор думает, что это я для неё землянику тогда собирал. Считает это очень трогательным воспоминанием, а я и не спорю. Эти бидоны из под земляники, кстати, до сих пор стоят где-то у неё в кладовке. Мне эти железные банки не нравятся, ненавижу на них смотреть, навевают очень плохие воспоминания… а еще, на одном из них до сих пор можно разглядеть отпечаток чьей-то длинной ладони.
В Леруа Мерлен нашли самую милую крипоту — котолампу
С подарком на Новый год определились.
Манекен из преисподней. Скованный
В секонд-хенде на набережной всегда пахло затхлостью. Но это не отталкивало охотников за сокровищами. В рядах из стоек со шмотьем, невысоких потертых пуфиков и старинных на вид шкафчиков всегда можно найти что-то эдакое.
– Вот здесь и тружусь, – дед Вася провел рукой по воздуху, демонстрируя красоты.
– М-да, пахнет историей, – усмехнулся Юлик.
Дед Вася был рад компании. Он уже несколько лет работал охранником в секонд-хенде и всегда находил, чем себя занять. Кроссворды, романчики, радио. Но иногда хотелось с кем-то поговорить.
– Это ты про меня? – улыбнулся дед Вася. Он часто любил подшучивать над тем, что такой молодой парень завел дружбу со стариком.
– А ты как думал! Не о нарядах же этих роскошных. Ладно, хрен бородатый. Где чего чинить? Смотрю, так без света и сидишь.
Уже с неделю в секонд-хенде свет работал с перебоями. То ли что-то с проводкой, то ли старик, заведующий магазином, забыл заплатить за электроэнергию.
Юлик – сосед деда Васи. И однажды по-соседски починил ему стиральную машинку, прочистил канализационную трубу и привел в порядок микроволновку. Так и подружились. Юлик прознал о проблеме в секонд-хенде и предложил свою помощь – захотел встретиться ночью, когда нет народу.
– Ух, все сделаем. Больше не нужно будет дурить покупателей, что свечи для атмосферы, – Юлик посмотрел на витрину у дальней противоположной стены. – А там что? Покажешь?
Дед Вася и Юлик подошли к витрине. На пьедестале собралась большая банда манекенов. Но Юлик смотрел на самого высокого из них. Лицо манекена прикрывала марля, которая больше всего притягивала внимание – сильнее длинного платья на здоровяке. Пышный наряд в цветочек делал вид гиганта невыносимо нелепым.
– Огромным оказался, – объяснил дед Вася, – ничего на него не налезло. Подошло только это платье.
– Вот как. А это тоже так и должно быть, – Вася кивнул в сторону манекена, который лежал рядом с гигантом.
– Вот те на. Все же было хорошо.
– Да и парень в марле как-то криво стоит. Хулиганят они у тебя тут?
– Ох-ох … Поможешь прибраться?
– Не вопрос.
Вот только с места Юлик не сдвинулся. Дед Вася вопросительно посмотрел на него. Тот глубоко вздохнул, после чего искривился в глупой улыбке. Такую он обычно надевает в те моменты, когда что-то натворил.
– Слушай, – Юлик почесал затылок и начал высматривать, чего это там на потолке интересного делается, – я тут на самом деле не только помогать пришел. Не серчай. Ты мне друг. Но кой-чего любопытное узнал об этом магазине.
Юлик указал пальцем на высокий манекен. Он зашагал в сторону лестницы, ведущей к манекенам на пьедестале. Нервно побарабанил пальцами по ремешку от пояса с инструментами и уставился на деда Васю. Глаза паренька сузились, как у нашкодившего мальчишки, который с трудом сдерживает слезы – то ли от страха получить ремня, то ли от смеха.
– Не тяни, – дед Вася нахмурился.
– Я слышал, в магазине есть особенный манекен. Эта дылда, наверно, он. Гляди, какой страхолюдина, хе-хе.
– Не юли.
– Ты ж знаешь, как люблю коллекционировать всякое. И тут услышал, что внук хозяина секонда вернулся после путешествия и приволок очень реалистичную куклу. Оставил ее в кладовке на хранение. А она с большой историей. Была у одного художника. Говорят, рисовал и лепил нечисть и свихнулся. Внук куда-то пропал. А дедок, смотрю, нашел применение вещице. Не знаю, сколько нужно вывалить ему денег за манекен. Копить долго придется. Но очень хочется посмотреть, что под марлей. Можно?
– Давай только быстрее, – буркнул дед Вася, – все равно надо навести там порядок.
Юлик и дед Вася забрались на витрину и поставили на место упавший манекен. По левую руку от манекена с марлей лежал еще один. Дед Вася с досадой глянул на манекен, подошел к нему и поднял.
– Или я ослеп совсем, – дед Вася снова нахмурился и почесал густую бороду, – или эта барышня только что стояла.
Юлик не слушал. Он осматривал большой манекен. В Юлике было почти два метра, но ему пришлось задрать голову, чтобы взглянуть манекену в лицо.
– Странно, – дед Вася все продолжал теребить бороду, – здоровяк вроде в другую сторону смотрел. Разве нет?
Голова здоровяка была повернута вправо. Именно с той стороны располагалась лесенка. Юлик все еще не слушал. Он потянулся к лицу манекена и осторожно стянул с него марлю. Под ней увидел лицо. Человеческое лицо с детально прорисованными глазами, выпуклым носом, розовыми реалистичными губами – казалось, тронь их, а на них выскочит белое пятнышко.
– Матерь Божья, – дед Вася оставил в покое бороду и перекрестился, – нацепи обратно. Как… как мужичка какого во льду зарыли.
– Да ладно тебе, – Юлик засунул в ноздрю манекена указательный палец, – интересная же вещица. Но, соглашусь, рожа мрак. И рот так сделали, а-ля кричит.
На лице манекена застыла гримаса ужаса. Все страхи человеческие собрали в одном лике, кричащем в бесшумной мольбе о помощи. Его рот был разинут так широко, что можно было в него засунуть стопу взрослого мужчины. А вокруг сияющих голубых глаз сложились холмы из морщин – как настоящих.
– Дичь, – бросил манекену в лицо Юлик и отошел подальше, – хочу посмотреть издалека. Все еще дичь. Но почему-то красиво. Скажи?
Деду Васе всегда было любопытно узнать, что под марлей. И теперь случай представился. Он подошел к манекену, достал из кармана зажигалку, зажег ее и полез осматривать лицо манекена.
– Надо же. Как человек. Смотри-ка, этот уродец впрямь кричит. Кто мог додуматься сотворить такую гадость? Тьфу!
Деду Васе было противно, но он подошел еще ближе. Огонек почти ласкал лицо манекена своим теплом. И тут внутри манекена что-то зашипело, зарычало. И манекен, застывшее подобие человека, вздрогнул и отпрыгнул назад, укрывшись в тени.
– Боже ты мой! – дед Вася оцепенел от ужаса. Юлик схватился за голову. – Это ж как такое…
Манекен вынырнул из мрака и со звериным рыком накинулся на деда Васю. Схватил его за воротник и кинул в объятия другим манекенам, сбив с ног своих собратьев. Манекен уставился на Юлика своей застывшей в крике физиономией, но трогать его не стал. Просто спустился по лестнице, еле перебирая ногами.
– Вот черт. Так… – Юлик выхватил из своего пояса с инструментами отвертку и побежал за монстром. – Не боись! Ща разберусь!
Юлик размахнулся и со всей дурью, что кипела в груди, накинулся на манекен. Ударил высоченную шпалу в шею, и от нее отвалился кусок странного серого материала, из которого сделан манекен. На поврежденном участке манекена что-то зашевелилось. Юлик прищурился и заметил, как под оболочкой манекена пульсировали, шевелились самые настоящие жилы – но не красные, а пепельно-серые.
– Внутри…
Манекен не дал договорить Юлику. Молниеносно выдернул из шеи отвертку, бросил ее на пол и схватил Юлика за горло. Манекен наклонился, и дыра в его шее расширилась. Манекен покрылся рябью, от него отслоились тонкие жидкие нити, которые тянулись к телу Юлика и душили его своими объятиями. Юлик попытался схватить монстра за лицо, но тот свободной рукой сломал ему пальцы. Дед Вася под истошный крик приятеля подбежал к манекену вызволять товарища из беды, но монстр одним махом отбросил старика в сторону.
Платье сложилось гармошкой под ногами манекена, который освободился от уз серого вещества. Липкая дрянь перекинулась на Юлика и жадно затягивала его кожу. Дед Вася беспомощно лежал и наблюдал за тем, как перед ним возникает неведомое существо. Человекоподобный демон, состоящий из мерзкой глинистой субстанции.
Монстр выпрямил спину, хрустнул суставами и медленно посмотрел направо, а затем налево – будто разминал шею после длительного сна. Дед Вася молча наблюдал за существом и не мог сдвинуться с места. Жилистая плоть чудища напоминала скопление тысяч угрей, вьющихся в предсмертной агонии. Каждая мышца на теле дрыгалась, поры извергали серое вещество, а вместо позвоночника из спины выпирали шипы.
Дед Вася от ужаса всхлипнул, и существо обернулось на звук. Плоское безносое лицо – прежде скрытое под маской человека – изобразило улыбку. Из крохотной черной воронки вместо рта тянулась вязкая зеленоватая слизь. В этой дыре блестели два – а, может, и три или четыре – ряда маленьких острых клыков. Дед Вася вздрогнул, но гигант и не вздумал нападать. Существо упоительно моргнуло большими выпученными глазами с крохотными черными зрачками, отвернулось и медленно направилось к выходу из магазина. Дед Вася тут же рванул к Юлику.
Юлик застыл в той же скрюченной позе, в какой его оставил оживший манекен. Пальцы на сломанной кисти были изогнуты в обратную сторону, одно плечо выше другого, спина изображала колесо, а голова запрокинута. Юлик замер в полуприседе и смотрел в потолок, пока серое вещество покрывало его тело и мгновенно застывало, образуя прочную корку. Юлик постепенно превращался в изуродованный болью манекен.
Дед Вася попытался убрать вязкую дрянь с лица паренька. Схватился за мягкий участок серой корки и оторвал клочок. Но под коркой образовалась не кожа, а сочащаяся кровью оголенная плоть. Юлик завопил, но крик заглушила затвердевшая корка, которая заткнула ему рот. По лицу Юлика потекла кровь, а оголенный участок мяса затянула свежая корка серой массы, собравшейся из тоненьких нитей. Невидимые паучки выполняли тонкую садистскую работу – под нарастающий вой узника серой корки.
Монстр неторопливо отдалялся от Юлика и деда Васи. Дед Вася глубоко задышал, глянул на Юлика, а затем на монстра, который широко расправлял свои длинные серые руки.
– Ну уж нет! – буркнул дед Вася и тут же скрылся. Юлику оставалось лишь глядеть пока свободными от оков серой дряни глазами, как его единственный шанс на спасение убегает.
Однако дед Вася не ушел навсегда. Спустя несколько мгновений вернулся с бутылкой чистящего средства. Он нагнал монстра и вылил на него содержимое. Чудовище остановилось, взглянуло на старика и потянуло к нему свою могучую руку.
– Гори, тварь! – в руках деда Васи вспыхнул огонек. Монстр попятился, но было слишком поздно. Пламя в один безжалостный миг поглотило тело гиганта.
Вой монстра разнесся по всему магазину. Посыпались стекла с витрин и задребезжали вешалки. Лоб деда Васи покрылся крупными каплями пота – ему стало невыносимо жарко. Послышался хлопок, после чего задымилась и засверкала в фонтанах искорок камера слежения под потолком. Крик существа утихал и стал походить на приглушенный скрип стекла по железу. Монстр таял. С тела гиганта волнами стекала его вязкая плоть, как горячий воск на свечке. Он размахивал ручищами, и с них во все стороны разлетались серые ошметки – они облепили одежду на вешалках, стены.
На руку деда Васи попал один ошметок – он его отбросил, но дрянь успела ошпарить кожу. И только тогда дед Вася осознал, что пора возвращаться к витрине к Юлику. Тот не издавал ни звука, но все еще был жив. Его сломанная кисть неудержимо тряслась, пока кипящая жидкость разъедала кожу и просачивалась во все отверстия, что попадались на пути. Кисть отвалилась и со шлепком упала на пол, плечо провалилось в тело, а грудная клетка с треском опустилась, образовав в теле яму. С последним скрипучим выдохом Юлик опустил голову, и из его дырявого и дымящегося рта полились сгустки крови и рвоты, которая скопилась в глотке, пока корка была еще тверда.
В ноздри деда Васи ринулась струя вони от едкой смеси – как если бы паленое мясо замешали со скисшим молоком. Его должно было вывернуть наизнанку, но тело перестало принимать сигналы от внешнего мира. Дед Вася взглянул через плечо на монстра – тот превратился в серую лужицу с пузырьками. Поднял осколок у витрины, осмотрел его и бросил к манекенам, с которыми соседствовал монстр.
– Могли бы и предупредить. Могли бы и подсказать… Почему улыбаетесь? Ну, почему?
Не получив ответа от старых знакомых, старик направился в свою коморку. Он тяжело дышал и совсем не моргал. Уселся за столик, обхватил дрожащей рукой карандаш и взглянул сухими глазами на кроссворд перед собой. Заполнил пустые квадратики на бумаге бессмысленным набором букв, цифр, символов. И не моргал, потому что боялся. Он только безостановочно кивал невидимому собеседнику и мычал – мысленно моля несправедливую тишину наконец-то дать свет.
"Барсик"
Голос Из Пустоты 4 ФИНАЛ
Огненный шар бросился следом. И снова Олег ощутил его тяжёлый взгляд… Но Серёга встал между ним и шаром, заслонил от взгляда своей огромной тушей… И показал огненному шару средний палец.
-- Видел, на?!
Интересно, поймёт ли шар сий жест, невольно подумал Олег. Серёга замахнулся и забросил Артёма в окно.
-- Сюда! – из темноты окна вдруг высунулась ладонь Захара. Олегу помогли забраться в здание.
-- Мне похрен, что ты мне там лечишь, на! И на тех, кого ты мне показываешь – мне тоже похрен! А ну иди сюда, урод!
-- Серёга, назад! – прикрикнул Захар. Громила совсем разъярился. Он был готов броситься на шар с одними лишь кулаками, если бы, конечно, не сгорел. Жар от шара исходил приличный…
-- Куда, без фольги!!! – крикнул снова Захар. Шар двинулся на Серёгу и тогда тот одумался. И побежал вдоль стены, прочь от шара.
-- Куда… -- шикнул Захар, но потом осознал задумку громилы. – Он, похоже, настолько тупой, что влияние на разум бесполезно. Потому что никакого разума у него нет, чёрт возьми! Пусть отвлекает тогда. Шар его голове не навредит. Валим!
Голос Из Пустоты
Голос Из Пустоты 3
В этой комнате оказалась вся группа, вместе с астрономом Денисом. Отряд немедленно покинул помещение и вышел в коридор. Дверь закрыли.
Захар тут же зашелестел чем-то. Через секунду Олег почувствовал, как его голову обернули чем-то холодным.
-- Что за?...
-- Фольга, -- ответил Захар. – Эта штука заэкранирует доступ к мозгу. Наверное. В теории. По крайней мере, так говорилось на РЕН-ТВ…
Только сейчас Олег заметил, что все бойцы уже сделали шапочки из фольги. Выглядела их группа теперь несколько чудаковато…
-- Да, точно, это имеет смысл, -- Олег пытался унять страх. – Я закрылся дверцей от микроволновки, когда убегал. В дверцах микроволновок вмонтирована сетка Фарадея. Алюминиевая штука. Которая заслоняет излучение. И оно сработало. Немного. Пока я не прицелился…
Артём до сих пор толком не отошёл от Взгляда. Он метался из стороны в сторону со взглядом в две тысячи миль, адреналин в его крови зашкаливал. Поэтому Вите сказали держать его, чтобы тот попросту не сбежал. Михаил корчился от боли. К рёбрам он приложил пакет с наспех собранным снегом.
С улицы раздался ещё один взрыв ВОГа. Серёга что-то кричал. Похоже, залупался.
Дед Захар вёл бойцов по тёмному коридору за собой.
-- Шар всё-таки пошёл за Серым, -- сказал Олег. -- А не за нами, что странно.
-- Почему «странно»?
-- Шар хотел выяснить у меня местоположение «метаморфоз», -- ответил Олег. – В видениях он докопался до них. И удивился, что я знаю об этих тварях… Да и по координатам всё совпадает, которые расшифровали в «сигнале». Горы Алтая, джунгли Амазонки…. Про Тихий Океан я только ничего не слышал. Но, может, шары знают гораздо больше, чем мы.
-- На кой чёрт им сдались «метаморфозы»?
-- Ботаники ведь установили, что эти паразиты – не земные. Они состояли из зеркальной органики. Наверное, хотят эвакуировать «своих». Нам ведь так и не ясно, как «метаморфозы» попали на нашу планету. Сам по себе паразит хоть и умён, но не достаточно, чтобы построить космический корабль и прилететь…
-- Это всё занятно, конечно, -- буркнул Захар.
-- Вот и я так думаю, -- сказал Олег. – Почему шар пошёл не за мной, а за Серым.
-- Шару показалось куда интереснее отсутствие мозгов у разумных существ... Может, похитит Серёгу для своих экспериментов, а нас оставит в покое.
Олег попытался посмеяться, но не получилось. Раздался ещё один взрыв ВОГа. Серёга вёл отчаянный, но бесполезный бой.
-- Граник не работает против твари, -- сказал Захар. – РПГха тоже, думаю, не прокатит…
-- По телику рассказывали, как бороться с инопланетянами? – спросил Олег. – Или только про шапочку из фольги?
-- По телику даже не подозревали, что в их вранье есть доля правды, -- сказал Захар. Он открыл дверь в туалет и зашёл. Остальные последовали за ним. Сотрудники обсерватории, похоже, не любили мыть это помещение… Пахло скверно.
-- Что ты тут забыл…
Захар схватил ведро и наполнил его водой из под крана.
-- Если тварь – огненная, -- рассуждал он. – То надо её потушить.
-- И как ты собрался выливать на шар эту воду?
-- «Ералаш» смотрел? – спросил Захар.
-- Хорошая идея… -- вдруг заговорил Денис. – Но у меня есть предложение получше…
***
Шар замер в воздухе и больше не делал попыток преследовать Серёгу. Низкий гул принялся пульсировать, сотрясая воздух.
Серый спрятался за углом. ВОГи кончились. Ручные гранаты – тоже. Как теперь обратить на себя внимание твари – было непонятно. А может вообще пора было валить? Воспользоваться моментом, на. Огненный шар, похоже, утратил всякий интерес после того, как проник в голову и что-то в ней откопал. Мультики были странные, непонятные. Внатуре какой-то РЕН-ТВ. Показывали какую-то несуразицу, но страшно от этого не было. Чего тогда до смерти испугались Олег и Артём? Во ссыкуши-то! Бензина с клеем никогда не нюхали, небось, неженки. Были бы ребята с его двора рядом – они бы уже давно закопали эту тварюгу. Или что с ней можно сделать… Серёгу вдруг осенило. Он злорадно гыгыкнул.
Он огляделся по сторонам. Как бы это провернуть…
Шар перестал пульсировать. Он поплыл следом за Серёгой.
И тогда тот рванул к вышке, опасаясь не успеть.
-- Ааа! Бля! – кричал Серёга. – Помогите! Помогите! Ааа! Ща меня захавают, на! Ой, не могу! Тварюга какая! Боюсь-боюсь! Кажется, меня сейчас поймают!
Шар метнул в Серёгу что-то металлическое, но промахнулся.
Плазмоид вдруг ускорился, и Серёге показалось, что он не успеет добраться…
***
-- Тупая идея, -- говорил Михаил, помогая разматывать пожарный рукав в направлении двери. – Тварь – электрическая. А вода – проводит ток.
-- У нас другого выбора нету, -- сказал Олег. – Попробуем поливать прерывисто… Подссывать, что называется. Чтобы не было сплошного потока струи. Если это, конечно, получится…
-- Ты тушил пожары? – спросил Миха. – Так можно сделать?
-- Не знаю. Я предполагаю… Можно же ладонью заслонять струю…
У самого выхода они услышали голос Серёги. А потом разразился мощный взрыв, озаривший округу синим пламенем. И Серёга завизжал.
-- Твою мать! До него, похоже, добрались… -- обеспокоился Михаил. – Твою мать! Жалко Серёгу…
Они ускорились и скоро добрались до выхода.
Но низкий гул куда-то пропал.
А вот голос Серёги, что удивительно – звучал.
Паникующий крик сменился на хохот.
Серёга смеялся. И, судя по интонации, выёбывался перед самим собой же.
Олег и Миха переглянулись, а потом выглянули наружу.
Серёга стоял под самой вышкой, в путанице металлических конструкций. Раскрасневшихся от жара… Снег растаял, а трава в округе полыхала. Горела и куртка Серёги, лежащая на земле. Ещё тому сожгло всю растительность на лице.
-- Куда делся шар, Серый?! – прикрикнул Михаил.
-- А всё! Нету шара. Я его закопал, -- хохотал гордый Серёга. -- Заземлил, на! Хыы, внатуре!
Кажется, Серёга подвёл огненный шар к громоотводу у вышки. А дальше плазмоид был попросту поглощён огромным сопротивлением Земли… Растворившись по земной коре.
И как этот тупень додумался…
-- …иём! Приём! – вдруг раздался встревоженный голос Нойманна. – Как слышно, приём!
-- На связи, -- ответил Олег. – А меня как слышно?
-- Японский!… Хорошо слышно. Что случилось со связью? «Орлан» тоже заглох. Я уже отправил подкрепления.
-- Мы тут очень весело провели время. Но подкрепления больше не нужны. Мы тут такое повстречали…
***
Олег доложил Нойманну обстановку, рассказал о том, что произошло, как они выкарабкались из опаснейшей ситуации. А потом группа заняла оборону в здании. Шар мог быть здесь и не один…
Всё это время Николаич прятался за фургончиком. Туда он забежал, едва увидев выплывающую из леса зловещую сферу. Внутри машины сидеть не решился, припоминая раздавленных полицейских. Николаич не смог связаться с группой, но видел, как тяжко приходится ребятам. И уже подумывал, что всем конец. Когда связь появилась, то Олег позвал водилу пить кофе и чай. На выбор.
Бойцы удобно расположились на «кухне». Предстояла длинная бессонная ночь. Нойманн приказал дожидаться оперативников, научных работников и подкреплений.
Коптер разбился после падения с высоты. Поэтому решили по очереди дежурить на вышке, разглядывая лес в бинокль – по часу каждый. Если бы связь снова пропала, предвещая визит очередного плазмоида, то дежурный должен был совершить несколько выстрелов в воздух, оповещая остальных о гостях. На гидрант тоже поставили дежурного – в случае чего, он должен был первым приготовиться.
Артёма трясло ещё долго. Тогда Серёга вытащил из потайного отсека в своей разгрузке фляжку с водкой, вопросительно посмотрел на своего начальника.
-- Я не бухаю на смене, если чё. Я не для себя, чисто вдруг рану промыть понадобится. Кровавую. Или душевную, как щас у Тёмы...
Олег вздохнул, но одобрительно кивнул – ему тоже не помешало бы напиться. Тварь что-то задела в голове и теперь давно зажившие раны вдруг растормошились… Пить он не станет. А вот Артёму уж совсем похреновело…
-- Хлебай! – сказал Серёга. – Двести граммов. Немного, но тебе хватит, на.
Артём приложился к фляжке и вскоре расслабился, растёкшись по уютному креслу. Даже принялся шутить, рассказывая, какие ужасы ему удалось повидать.
Денис сидел в сторонке и помалкивал, всё размышляя о грядущей судьбе человечества.
-- Может, мы всё исправим ещё, -- сказал как-то ему Олег. – Может, нам удастся избежать конца?
Денис посмотрел на Олега, будто бы на сумасшедшего.
-- Это закон такой. Как гравитация. Она есть – и всё тут. И с этим ничего нельзя поделать. Все цивилизации гибнут…
-- Но ведь плазмоиды смогли избежать полной гибели?
-- Они погибли. То, что ты видел – уже не часть нашей Вселенной. Они обречены на вечное существование на границе двух миров. Пожертвовали своей… жизненностью…
-- Они сказали тебе, зачем они пошли на эту жертву?
-- Нет. Но они преследуют какую-то глобальную цель… Что-то хотят сделать. Это просто за гранью моего понимания… В его рассказе многое было за гранью моего понимания… Они ведь – гораздо более высокая раса…
-- «Метаморфоза», которая им нужна, как-то относится к этой «глобальной цели»?
-- Я не знаю, про что ты…
-- Про то, что они здесь разыскивают.
-- Я смутно помню… -- задумался Денис. – В одном из своих видений… Будто бы небесную битву. Огни мелькают… Странные треугольники, конусы и «капсулы»… Некоторым пришлось совершить на этой планете вынужденную посадку… В «конусах» хранилось что-то опасное… Некоторые пилоты оказались заражены… Битва была масштабная. Крушения происходили по всей планете. И теперь светящиеся сферы хотят это что-то рухнувшее, опасное забрать отсюда…Спустя столько лет…
Олег кивнул. Вероятно, «метаморфоза» использовалась, как биологическое оружие. Хотя, конечно, можно было разработать и что получше. Всё-таки, штука эта неповоротлива и не столь эффективна, как какой-нибудь вирус. А в цивилизации высоких технологий этот сверхпаразит и вовсе оказался бы бесполезен. С другой стороны, «метаморфоза» была рассчитана на зеркальную органику... для неземных тварей она могла оказаться куда более опасной…
И неужели там, над головой, в бесконечной звёздной пустоте, раскинувшейся на миллиарды световых лет вокруг – царит только смертельная холодная тишина? Неужели цивилизации, способные зарождаться вот уже на протяжении шести миллиардов лет – никак вокруг не наследили за это время? Никаких сфер Дайсона. Никаких изменений в структурах галактик и звёздных систем. Никакого радиошума… Похоже, все они действительно были уничтожены чем-то могущественным. Неким непреодолимым Вселенским законом.
-- Великий фильтр, -- сказал Денис. – Это называется «великим фильтром». В нашей же науке. Термин, обозначающий некую причину, по которой вокруг нас – пустота. Эта пустота – чудо. А у чуда должна быть универсальная причина. Причина, которая не давала бы устроить неограниченную звёздную экспансию, которая бы отсеивала всех. Зарождение жизни. Появление многоклеточных. Появление сознания… Всё это мы прошли. И неземные расы – тоже, каждая на свой манер… Не в них заключалась самая главное сложность… А значит, великий фильтр у нас ещё впереди. Великий фильтр – это последствие обладания разумом…
Вскоре к обсерватории прибыл целый кортеж. Синие фургончики, белые фургончики, бронетехника… Оперативники сначала допросили Олега, выведали все мелочи, предысторию произошедшего, а потом плотно взялись за Дениса. Компьютеры, сервера и прочие носители, на которых хранилась информация «сигнала», разбирали бригады рабочих, грузили на транспорт – всё это ещё предстояло изучить, расшифровать в лабораторных условиях. Информация должна была оказаться чрезвычайно полезной для защиты человечества.
Ведь, судя по всему, нас всех ждала бесславная и ужасная погибель…
_____________________________
Спасибо за доны!)
Сергей Михайлович 150р "Следим, переживаем, как записаться к ни)"
_____________________________
Мой ТГ канал: https://t.me/emir_radrigez
Мы купили дом, который ест мертвецов. И я не первая его владелица (часть 4 из 7)
Спустя примерно месяц после того, как Аарон перестал существовать, я получила посылку и письмо от Памелы, бывшей хозяйки дома. Вот только всего несколько недель назад ее некролог опубликовали в газете.
Примостив посылку на крыльце, я начала читать.
***
Дорогая Клэр,
Я не могу не отметить, что ты теперь владеешь домом единолично. Я так долго была в нем хозяйкой, что все еще смутно припоминаю твоего мужа, хоть и не могу вспомнить деталей. Но раз теперь весь груз лег на твои плечи, полагаю, ты оказалась в той же ситуации, что и я пятьдесят лет назад.
Мое время подходит к концу, и я все думаю, что оставлю после себя. К сожалению, большую часть моего наследия поглотил Дом. Наверное это и к лучшему. Я допустила множество ошибок, о которых стоит забыть.
Но если бы я и хотела оставить свой след на этой земле, полагаю, небольшое руководство для тебя, новой единоличной владелицы дома, подойдет. Поэтому, прежде чем покинуть этот мир, я оставлю тебе свою историю. Мое единственное наследие.
Мой муж Роберт был ублюдком, но отлично умел это скрывать. Лучше бы я послушала отца, уговаривашего меня не попадаться на его удочку… но я была молода и отчаянно хотела сбежать от мелких семейных драм.
Когда отец узнал, что я сбежала, он наплевал на крики моих братьев и сестер и призывы отречься от меня. Он купил дом, записанный только на мое имя. Думаю, полагал, что так сможет хоть немного меня защитить.
В конечном счете он оказался прав. Дом спас мне жизнь.
И он же ее и разрушил.
Я почти сразу поняла, что дом голоден. Помню как проснулась после первой брачной ночи, чтобы застирать простыни от девичьей крови, но пятна не было. Тогда я подумала, что в темноте мне просто показалось.
Но знаков становилось все больше. Я отлично готовлю, но в доме вся еда отдавала гнилью. А потом за одну ночь исчезло несколько целых мешков с рисом и сырыми курами. И, что самое странное, Роберт даже не помнил, что мы покупали эти продукты.
Всякий раз, когда я пыталась заговорить об этом, муж называл меня суеверной. Считал, что я придумываю сказки о пропаже лука, чтобы привлечь внимание. Мне иногда казалось, что он сошел с ума: так однажды Роберт принес мне коробку шоколадных конфет, а на утро клялся, что никогда этого не делал. Он был человеком той эпохи, быстро отметавшим женские страхи.
Тогда, в первые годы брака, мне пришлось постигать силу дома в одиночку.
Я бы никогда и не поняла, что может дом, если бы тогда не нанес визит друг Роберта – Томми. Они росли вместе, жили в соседних домах. Теперь же Томми работал на “Боинг” и прилично зарабатывал. Намного, намного больше, чем Роберт получал за перевоз товаров на грузовике.
Они пили всю ночь, пока похвальба Томми не довела Роберта до безумия. Друзья подрались. Не думаю, что Роберт хотел его убивать.
Я проснулась от шума в гостиной, спустилась и застала мужа рыдающего над телом друга. Голова Томми треснула, как спелый арбуз, потоки крови текли по ковру. Должно быть, он упал прямо на угол кофейного столика.
Роберт едва держался на ногах, пьяный и избитый. Я отправила его спать, заверив, что утром мы во всем разберемся.
Мне давно не приходилось делать уборку, ведь дом всегда вылизывал себя дочиста, тем не менее, в кладовке осталось немного спирта и уксуса, а в прачечной ждала стопка чистых полотенец. Но, когда я собрала все и вернулась в гостиную, крови почти не было. Лужа уменьшалась у меня на глазах, под шаркающий звук, будто вылизывалась огромная кошка. Я могла только кричать.
На мгновение захотелось убежать. Оставить Роберта в проклятом доме и помчаться обратно к родителям. Внутри нарастал страх, готовый выплеснуться и поглотить меня целиком…
А потом я передумала.
Да, зрелище ужасало, но это не вина Дома. Он просто наводил порядок.
Вот так я и сидела, завороженно глядя, как ветшает и исчезает тело Томми: сначала внутренние органы, затем кожа, туго натянутая на голых костях, а потом и сами кости. Даже прах мало помалу превращался в ничто. Все, что от него осталось – горстка монет из карманов.
Конечно, на следующий день, Роберт ничего не помнил. Он страдал от жуткого похмелья и знать не знал никого по имени Томми.
– Ооо, я больше никогда не буду так напиваться в одиночестве, – стенал он.
Несколько следующих лет мы прожили счастливо, как и положено идеальной паре и произвели на свет двух прекрасных детей: Кэролайн и малыша Роберта-младшего, которого все звали Бобом.
Я обожала Боба. Блестящий ребенок. В 18 месяцев он уже говорил полными предложениями и мгновенно запоминал песенки из рекламных роликов, которые крутили по телевизору. По ночам, когда я укладывала его спать, сын пел мне о хот-догах и мыле для рук…
Когда Роберт возвращался домой под утро, пропахший выпивкой и другими женщинами, я воспринимала это как неизбежное зло.
Но он становился все более вспыльчивым и раздражительным. Прошло совсем немного времени, и первая пощечина превратилась в первый синяк под глазом. Я начала думать. Строить планы. Планы, о которых могла рассказать только Дому. В темных уголках появились припрятанные ножи, и оставалось только молиться, чтобы мне никогда не пришлось ими воспользоваться.
Я и в страшном сне не могла представить, что он ударит детей. Только не Боба. А потом это просто случилось. Я вошла в кухню и увидела, как он бьет нашего мальчика кулаком в лицо. В глазах Роберта светилась смерть. После первого же удара, мой сын обмяк, по его лицу текла кровь… Бобу было всего пять лет.
В тот момент я не раздумывала. Вытащила из тайника длинный нож и вонзила его в спину мужа так глубоко, как только смогла. Видимо, мне повезло: он сразу рухнул, не успев сказать ни слова.
Кэролайн была там же. Забившись в угол она вопила: “Ты убила его! Ты убила папу!” Я попросила ее закрыть глаза и дать забвению сделать свое дело.
И действительно, на следующий день она даже не вспомнила, что Роберт существовал.
А вот Боб… Боб больше не был прежним. Что-то поселилось в его глазах. Он больше не пел. Забросил свои книжки с картинками. Он закатывал истерики и швырял в меня кубики. Как я проклинала себя за то, что позволила этому произойти. Надо было заколоть Роберта в ту же минуту, когда он поднял на меня руку, когда он еще не успел добраться до нашего мальчика…
– Пожалуйста, – просила я Дом, – пожалуйста, исправь его. Я буду кормить тебя стейками каждый день. Только исправь его.
Конечно, ничего не исправилось. Дом тут мог сделать не больше, чем я. Дом мог только есть.
Шли годы и Боб превратился в монстра.
Он унаследовал шикарную внешность отца, но вместе с ней и его жестокость. И все это было как будто преувеличено, мрачно гипертрофировано. И он держал меня за идиотку. Когда Бобу исполнилось шестнадцать, он начал приводить в дом девушек и осквернять их в подвале. Он не был нежен. И я никогда не видела одно и то же лицо дважды – девушки были слишком умны, чтобы вернуться.
Наверное я должна была прекратить это тогда же, точно так, как мне следовало остановить Роберта в переломный момент. Но я этого не сделала. Возможно потому, что видела в наклонностях сына свою вину.
Однажды я услышала крик из подвала, и, сбежав вниз, увидела Боба над телом мертвой девушки. Он выдавил из нее жизнь.
– Мне жаль, – пробормотал он. – Скажи ей, что мне жаль.
Он прошел мимо меня и вышел из подвала.
– Не надо, – вырвалось у меня, когда знакомый сухой скрип наждачной бумаги наполнил воздух. Но Дом не послушал. Я наблюдала, как девушка исчезала, кусок за куском.
В гостиной Боб лениво смотрел бейсбольный матч, развалившись на диване. Я наотмашь влепила ему пощечину.
– Убийца!
Он просто уставился на меня как на сумасшедшую.
– Мам, ты чего?
Боже, я видела по глазам, что он не врет. Что он искренне не понимает, о чем речь. Дом сожрал девушку и все воспоминания о ней. Кроме моих.
– Забудь, – пробормотала я и удалилась в свою спальню.
На следующий день он убил еще одну. Дом пожрал ее тело, оставив меня оцепенелым наблюдателем, а Боб все позабыл. Этот кошмар повторялся три дня подряд. Каждый раз он был уверен, что впервые решается дойти до конца. Что это его дебют. Дебют, к которому он, наверное, шел годами.
А я все пыталась собраться с силами и вонзить в него нож. Так же, как когда-то заколола его отца. И раз за разом не могла себя заставить.
На четвертый день меня разбудил крик Кэролайн. Все произошло быстро. К тому времени, как я добралась до ее спальни, она уже умерла. Боб сидел у ее кровати с ножом в руке.
– Почему я такой? Почему я таким родился, мама?
– Из-за твоего отца, – прошептала я сквозь слезы.
Он покачал головой:
– У меня не было отца.
– Ты уверен? Подумай хорошенько. У всех есть отец. Что ты видишь, когда думаешь о нем?
– Только серое ничего. Пустоту. – Он втянул воздух. – От нее воняет слюной и гнилью. И в этой пустоте есть мужчина, но я его не вижу… он там не один.
– Это он. Иди к нему.
Я открыла объятия сыну, прижав к себе в последний раз. А потом вонзила нож ему в спину, ровно в то же место, куда когда-то ударила Роберта.
Вот так остались только я и Дом. Полагаю, я стала не лучшей хозяйкой. Что-то разваливалось, другое ветшало. Ночами я слышала, как урчит у него в животе. Он никогда не наедался скудной пищей, что я оставляла. Знаю, он любил меня, но скучал по трапезам, которые могли дать ему только Роберт или Боб.
Я сотни раз хотела его продать, но покупатели всегда были одинаковыми: мужчины с жестокими глазами, готовы накормить дом досыта. И я оставалась. Наверное только мысль о том, что сотворит новый хозяин и держала меня в живых.
И все же, не счесть ночей, когда серая пустота манила меня. Когда хотелось раствориться в небытие, так легко и прекрасно… Да там был бы Роберт, знаю. Но Боб и Кэролайн тоже, и, я хочу так думать, там было бы отпущение. Хочу думать, что в глотке дома грехи растворяются как в кислоте.
Вдруг где-то там в сером тумане я нашла бы маленького Бобби такого, каким он был когда-то. Почти слышу, как он поет.
В посылке, отправленной вместе с письмом, ты найдешь то немногое, что осталось от меня. Урну с прахом. Дому понадобится всего несколько минут, чтобы расправиться с ним. Я знаю, это серьезная просьба – стереть человека из жизни, но возможно тебе стоит начать привыкать к этому, чем раньше, тем лучше.
Я очень надеюсь, что возьмешь меня с собой и позволишь уйти в пустоту. Мой мальчик ждет.
Искренне твоя,
Памела Чанг.
***
Долгое время я сидела на ступенях, перечитывая письмо. Неужели это правда, что все, кто был стерт, остались в недрах дома? Может и Аарон был там? Такой, каким я его помню, каким он был до переезда сюда…
– Мама? – спросил Дерек, подходя ко мне сзади. – Все хорошо? Занести посылку?
Я подняла коричневую коробку и осмотрела ее в лучах заходящего солнца. Она оказалась неожиданно легкой.
– Пока не знаю.
Мы с сыном зашли в дом, оставив коробку на крыльце.
~
Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.
Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.