– Это должно быть копер – шахтный подъем, типа лифта под землю. А значит мы на месте. И судя по валяющимся вокруг окуркам, бутылкам, и перчаткам, именно сюдою спускаются черные старатели.

Кирилл быстро нашел вход, замок на железной двери был грубо выломан, а подпирали её пара кирпичей. Противный скрип старых петель пронзил ночную тишину, парень вошел внутрь. Свет фонаря осветил решетку впереди.

– Лифт в шахтах называется клеть. Теперь я понимаю почему, – Кирилл приблизился к поржавевшей конструкции. – По нему мы спуститься не сможем, но там, сбоку, я вижу лестницу. Нужно подготовиться к спуску.

Он прикрепил камеру к каске, а фонарь на зажиме повесил на нагрудный карман куртки, освободив тем самым обе руки, на которые одел перчатки.  Заглянул в ствол шахты:

– Глубоко. Дна не видать.

Лестница представляла собой п-образные вбитые в стену куски арматуры, соединенные между собою, и уходила вертикально вниз. Кирилл попробовал конструкцию на прочность ударив по ней ногою, и полез в пропасть. Долго и монотонно перед камерой мелькали только его руки и ржавые ступени.

– По ощущениям метров двадцать уже лезу, а внизу по-прежнему ничего.

Спустя ещё примерно столько же времени, он со вздохом облегчения спрыгнул на бетонный пол и осмотрелся. Монолитные стены казались надежными и прочными, вдоль них, как и по потолку, уходили вглубь коридора множество проводов и труб, по бокам виднелись приоткрытые двери и повороты.

– Впечатляет. Здесь может быть целый подземный город. Заведу-ка и я будильник, а то боюсь увлечься.

Он заглянул в первую комнату, где обнаружилось много современных вещей: бензиновые генераторы, фонари, каски, грязная рабочая форма, отбойные молотки, и прочие инструменты и принадлежности копателей. Кирилл прикрыл дверь как было, и последовал дальше.

– Знаете, я с одной стороны рад, что мужики, которых мы тут увидели, свалили. А с другой стороны меня напрягает, что вооруженные дядьки не рискнули остаться на ночь там, куда я направляюсь. И признаться, как бы мне не надоело нытье Витали, я бы сейчас не отказался от его компании.

В другом помещении на стене висел больших размеров телефонный аппарат, с железной трубкой и дисковым набором номера. Провод от него шел в коридор и дальше расходился по тоннелям.

– Да, только такая проводная связь тут и возможна. Мы даже рации не взяли, потому что под землей они бесполезны, – он снял трубку, покрутил диск, прислушался. – А у меня теперь никаких контактов с поверхностью.

Вскоре ему попалась первая развилка, затем, метров через сто полноценный перекресток.

– Так, это не дело, – Кирилл остановился, зашуршал рюкзаком и достал баллончик с краской. – Я изначально не хотел наследить, но пусть лучше копатели обнаружат мои указатели, чем меня самого, заблудившегося в этих лабиринтах.

Он нарисовал стрелку в сторону выхода на ближайшей стене, и продолжил путь по пустым, созданным будто под копирку проходам. Некоторые из них остались не укреплены железобетонном, а всего лишь обтянуты сеткой рабицей, знаменуя собой неоконченную прокладку тоннеля, в конце которого часто ждал завал.

– Что-то грустно как-то, так можно часами блуждать бестолку, – с этими словами Кирилл подобрал камень, и простучал пару раз по ближайшей трубе. Звук разнесся по коридорам и рассеялся в темноте. Но стоило ему сделать шаг, как стук повторился, и на этот раз эхо шло из тоннеля впереди.

Кирилл включил на фонаре дальний свет, луч прорезал мрак, но так ничего и не встретил на своем пути. Парень побежал туда, где ещё затухал отголосок удара, и вскоре дорогу ему перекрыла бетонная стена, перекрывающая путь.

– Вот гадство, – он переводил дух и осматривал препятствие. – Похоже запечатали намертво. Трубы и провода ведут дальше, а значит за стеной что-то есть. И похоже у меня есть все шансы выяснить что именно.

В углу зияла чернотой выдолбленная щель, достаточная, чтобы в неё протиснулся человек. Кирилл сбросил рюкзак и нырнул в проем, перед объективом оказался толстый слой бетона и торчащие края арматуры, слышался шорох куртки и тяжелое дыхание парня. И прозвучал звон.

Кирилл в панике заворочался, зажатый в толще стены. Звук шел не от него, играл не мобильник в кармане – громко и настойчиво звенел телефон по ту сторону преграды. Парень вывалился из проема, и в кадр сразу попал трезвонящий аппарат, такой же как в комнате вначале. После недолгих раздумий Кирилл снял трубку.

Из черного динамика сквозь монотонное шипение звучал противный треск, откуда-то далеко, будто с того света, послышался голос:

– … он идет…

– Ало? – неуверенно отозвался Кирилл.

Телефон замолчал, связь, с чем бы то ни было, оборвалась.

– Офигеть, у меня чуть сердце на взорвалось от неожиданности. И что это было? – он так и остался стоять с трубой в руке. – Давайте подумаем логично. Допустим, Виталик тоже нашел телефон, он оказался рабочим, и дал вызов сюда. Но кто куда идет? Может, из-за плохой связи я не расслышал других слов? Может… Ох, ни черта себе!

Когда он повернулся, камера запечатлела помещение, в которое он попал. Огромная пещера, в которой свет фонаря не доставал до потолка и противоположного края, а земля плавно уходила вниз, к журчащему в наступившей тишине роднику.

Кирилл, спотыкаясь, сбежал к воде и пошел вдоль подземного источника. На берегу местами были брошены ржавые корыта, металлические сита, и резиновые коврики с сетчатой структурой. Парень рассмотрел содержимое одного из тазиков:

– Я видел такое в интернете! Это должен быть золотосодержащий песок. Старатели используют сито и специальный коврик для промывки грунта и отсеивания песчинок золота. Конечно, на настоящем предприятии процесс вообще по-другому выглядит, там добывают тонны руды, измельчают, просеивают, а золото чуть ли не по атомам выделяют химическим способом. Но для черных копателей сгодиться и такой примитивный метод. Тем более, когда промывать его можно прямо тут, на месте. Настоящая удача!

Судя по бодрому голосу мысли о золоте затмили и таинственный стук в трубах, и зловещий звонок. Кирилл снимал, как просеивает серую грязь в корыте, пытаясь отыскать драгоценный метал. Зазвенел будильник, но парень лишь перевел его на попозже.

– Смотрите, похоже они не остановились на роднике и стали разрабатывать собственный тоннель, – парень прошел вдоль берега до конца пещеры, где в земной тверди виднелся узкий лаз, стены и потолок которого подпирали строительные деревянные балки. Выглядели они относительно новыми, но уже изрядно отсыревшими. У входа в лаз лежала пара аккумуляторных отбойных молотков, а там, где стена была обнажена, поблескивала коричнево-рыжая прослойка твердой породы.

– Наверное, это та кварцевая жила, о которой говорили копатели, – Кирилл пролазил всё дальше, следуя за блестящей полоской, и очутился в маленькой нише – тупике, где лежала лишь брошенная кирка. – Получается, тут они сегодня и пошабашили, бандиты…

– Ты кого бандитом назвал, гнида, – прогнусавил голос за спиной. Кирилл резко обернулся, и прямо в камеру на его голове оказался направлен ствол пистолета.

Лысый в спортивном костюме, из бригады копателей, держал его на прицеле и постоянно косился в угол пещерки.

– Ты чьих будешь? Чё тут делаешь?

– Я, я просто блогер, видео снимаю, – выпалил Кирилл. – Мужик, я ничего на брал, ничего не видел, давайте я вас просто вырежу…

– Я тя вырежу! – озверел лысый. – Рюкзак снимай, и все манатки на землю вываливай. Резче!

Парень послушно сбросил ранец и высыпал его содержимое.

– Теперь карманы, и куртку снимай!

– Да что вы хотите найти, – выполняя указание, он бросал взгляды на наведённый на него пистолет, от чего камера постоянно тряслась. – Вы же понимаете, что стрелять в шахте плохая идея?

– Смотря куда стрелять, – лысый потерял интерес к его вещам и сделал шаг вперед, но видимо понял, что им двоим в узкой пещере будет тесно. – В углу справа – начинай рыть. Кирку не трожь – руками!

Повинуясь, Кирилл впился ладонями в землю, которая в указанном оказалась на удивление рыхлой. Вскоре между пальмами что-то сверкнуло, он снял поверхностный слой и у него в руке оказался булавовидный кусом породы желто-коричневого цвета.

– Молодец. Теперь медленно, на вытянутой руке даешь его мне.

Планы копателя прервал будильник в телефоне Кирилла. Зазвучавшая мелодия ещё больше взбесила лысого.

– Подельник наяривает? Сколько вас?

– Просто таймер, я завёл чтобы…

Кирилл замолк, когда заметил, что мужик смотрит на что-то за его спиной, смотрит с ужасом, и пятиться из пещерки обратно в лаз. Парень обернулся, но тот же рухнул ничком, под оглушительные звуки выстрелов. Нагрудный фонарик потух, в наступившей темноте ревел страшный грохот падающих балок и камней, где-то отдаленно прозвучал человеческий крик, какофония звуков продолжалась около минуты. Затем все смолкло.

Тишину нарушило шуршание, шелест плотной ткани куртки, щелчок – и экран стал серо-зеленым. В инфракрасных лучах ночного виденья в камеру уставился ошарашенный Кирилл:

– Ну пипец, конечно.

Камера 2

Спускаться по ржавой лестнице с перебинтованным остатком пальца было тем ещё испытанием. Виталик соскочил со ступеней и тут же трусцой ринулся по коридору.

– Да у него тут целый бункер, а меня в какие-то катакомбы послал, – он дернул первую попавшуюся дверь и осмотрел комнату с оборудованием копателей. После недолгих раздумий захватил аккумуляторный отбойник:

– Тяжелый, зараза, – в здоровой руке он тащил инструмент, в раненой сжимал камеру с ночным виденьем.

Он быстро добрался до первой развилки и выругался:

– Как мне его найти?

Свернул в первый тоннель, который вскоре оказался заблокирован стеною. Вернулся и по второму пути дошел до перекрестка.

– Тут указатель. Кирюха брал с собою краску, наверное, указал в какую сторону пошел. Так, если с там у нас выход, значит он пошел сюда.

Виталик побежал по тоннелю, который вскоре начал плавно поворачивать, будто огибая что-то. Бетонное укрепление закончилось и со всех сторон его окружала лишь голая порода. Он остановился отдышаться, опершись на отбойник, когда на фоне его шумного дыхания послышался слабый стук. Удар киркой о камень, снова и снова.

– Вот как понять, кто это…

Парень поднялся и двинулся вдоль стены, от которой исходил звук. Определив место, где стук слышался ближе всего, Виталя положил камеру на землю, приставил долото к стенке, и с криком нажал на пуск. Отбойник зарычал кроша камень, мелкие осколки падали перед объективом, Виталий навалился всем телом и вскоре долото провалилось в пустоту. Он высунул инструмент, и крикнул в образовавшееся отверстие:

– Есть кто живой?

– Ве́таль, ты? – радостно отозвался друг. – А пропихни мне сюда аккумулятор, у меня камера сдохла.

– Потерпишь, Спилберг.

С удвоенным усилием Виталя принялся за работу. Через пару минут отверстие разрослось, из него высунулось острие кирки и рывком обрушило часть преграды. Сначала в тоннель вывалился рюкзак, а затем, подсвечивая себе фонариком, протиснулся грязный, ободранный и счастливый Кирюха.

– Чё ты лыбишься, – поднимая камеру и цепляя её на каску, встретил друга Виталя. – давай вставай и дёру!

– Прикинь, в меня стреляли! – на ходу болтал Кирилл.

– Чё-то ты сильно радостный, для подстреленного.

– Так не попали ведь! Это лысый из копателей, он по ходу нашел золотой самородок, и решил на крысу его закопать перед уходом. А ночью за ним вернулся. А тут я!

– Ты то тут, а вот он куда делся? – не успокаивался Виталий.

– Может завалило. Он дерганый какой-то, начал палить в шахте, подпорки рухнули, потом он заорал…

– Стоять, щенки! – заорал копатель с окровавленной лысиной, ковыляющий из соседнего тоннеля на перекрестке, и целясь пистолетом.

– Нельзя стоять, – теперь встрепенулся Кирюха, – у меня его золото.

Громыхнул выстрел, Кирилл заорал и присел:

– Нога… сволочь…

Виталя ухватил под руку, и буквально потащил раненого товарища.

– Убью! – донеслось вслед.

Парни и их преследователь передвигались с трудом, но камера тряслась как сумасшедшая. Погоня затянулась, шумное дыхание перешло в хрип и стоны, Виталий поддерживал скачущего на одной ноге друга, позади, хромая, догонял потрепанный обвалом бандит. Все чертовски устали, но вот свет фонаря достиг решетки клети лифта.

– Не уйдешь! – заорал лысый, заприметив выход, и возобновил пальбу.

– Падай сюда!

Парни ввалились в клетку и спрятались за небольшой железной дверцей, прикрывающей вход на подъемник. Пуля врезалась в спасительный барьер, вызвав взрыв искр. И тут в клеть вошел он.

Спокойным, плавным шагом, на площадку ступила черная, полупрозрачная теневая фигура, и остановилась по центру. Кирилл и Виталий в ужасе вжались в решетку лифта. Сверху угрожающе заскрипело, площадка дернулась, и начала медленно подниматься. Сквозь дыры в полу стало видно, как лысый достиг лестницы и полез следом, но перепуганные взгляды парней были устремлены на призрачного попутчика, молчаливо застывшего совсем рядом. Лишь когда клеть достигла поверхности и остановилась, теневая сущность вышла, как ни в чем не бывало. Тут же сверху лязгнуло, и парни выпрыгнули из лифта ровно перед тем, как он рухнул вниз.

– Ты видел? Видел? Это чё было? – забыв о простреленной ноге, тараторил Кирилл.

– Я тут и не такое повидал.

– А на видео заснял?

Парней прервал грохот от разбившейся внизу клети, камера дернулась, и сняла, как по лестнице на поверхность выбрался черный старатель.

Виталя толкнул дверь и первым оказался снаружи. Кирилл как мог бросился следом, но его догнал лысый, уцепившись в куртку. Оба повалились в дверном проеме, щелкнул курок пистолета, выстрела не последовало.

– У него патроны кончились!

Виталик навалился на дверь и придавил нею нападавшего, тот в свою очередь, не отпуская свою жертву бросил пистолет, а вместо него достал из кармана ножик. Первый удар Виталя получил в руку, Кирилла полоснуло по спине. Неожиданно картину борьбы залило холодным синеватым светом из фар стоящего на площадке экскаватора, затарахтел двигатель, черная тень материализовалась на месте водителя, и старая, прогнившая машина двинулась на компанию, выставив вперед ржавые зубья ковша.

Виталик бросил дверь и ринулся оттаскивать друга, Кирилл расстегнул змейку на куртке и вывернулся, оставив её в руках у старателя. Лысый попытался ударить ножом, но не успел – ковш экскаватора вонзился ему в  шею, припечатав к стене. Кровь фонтаном брызнула на дверь и стенку, полилась в прямо в ковш и на куртку Кирилла.

– Капец, ему башку отрубило, ты снимаешь?

Виталик пинком вывел товарища из ступора, и они поковыляли через весь поселок к выходу. Остановились лишь на детской площадке перед пятиэтажкой в начале.

– Стой, не могу больше – нога!

Сели на бордюр, Виталик достал из рюкзака остатки аптечки, Кирилл закатил штанину.

– Кажись, кость не задело, – осмотрел он простреленную голень, пока друг обрабатывал кровоточащую рану. – А где твой палец?

– Оставил местным аборигенам на память. Держи, ещё обезболивающие остались, – протянул он пару таблеток другу, две проглотил сам.

Позади что-то скрипнуло.

На качели, которая ещё вечером была сломана и едва держалась на одной цепи, раскачивалась маленькая девочка лет десяти. Она с интересом смотрела за парнями, а оказавшись в свете фонарика, четко и звонко заговорила:

– Здравствуйте!

– Привет, – машинально ответил Кирилл. – А ты, наверное, эта… ну памятник у тебя ещё такой красивый на кладбище, сейчас вспомню…

– Аня, – подсказала девочка.

– Точно, Аня! А что ты так поздно одна гуляешь, может тебе домой пора уходить, – с надеждой в голосе намекнул он.

– А я не одна, за мною присматривают, – и девочка махнула головой в сторону пятиэтажки.

Виталя переключил камеру на ночное виденье и приблизил здание: из окон заброшенных квартир за ними наблюдали десятки черных силуэтов. Застывшие безмолвные тени, неупокоенные души работников мертвого поселка, такие же как призраки шахтеров в штольне, как их попутчик в ожившей клети, как бесплотный водитель экскаватора-убийцы.

– Да где ж вы все беретесь… – простонал Виталик.

– А мы тут давно жили, – серьезным тоном пояснила девочка, не переставая раскачиваться. – А потом давно умерли. Папа говорит, это место такое странное, все кто здесь похоронен остаются тут после смерти. Поэтому папа здесь, а мамы с нами нету.

– Так давай мы сейчас уйдем, расскажем о вас, и вас перезахоронят в обычное место?

– Но тогда я исчезну, и папы не станет, и на качели больше не смогу кататься.

– Об этом я не подумал. Как и большинство сценаристов фильмов ужасов, – пробормотал Кирилл. – Ну тогда мы никому о вас не расскажем, просто уйдем, можно?

На лице девочки появилось удивление, и она улыбнулась:

– Так я вас не держу!

Гуськом парни обошли детскую площадку, когда Виталик обернулся и уточнил:

– Анечка, а гулять вы тоже только здесь можете, или прям куда угодно?

– Нет, куда угодно не можем. В лесу только до сгоревшей сосны, в ту сторону – до грибной поляны, а там – по вершине холмов. Я только смотреть на озеро могу, а летом так купаться хочется.

– Ну, счастливо оставаться, – бросил Виталя и поспешил к выходу из поселка.

Прихрамывая и постанывая, они шли по лесной дороге окруженной темной стеной высоких деревьев.

– Чтоб я ещё раз, согласился в твоих роликах дурацких сниматься.

– Зато какой контент топовый получился, миллионные просмотры гарантированы, озолотимся!

– Кстати, на счет этого, что ты там про золотой самородок говорил?

– Щас покажу, – взбодрился Кирюха, останавливаясь и снимая рюкзак. – Во! Ох, ё-ё-ё…

В руке у него оказался продолговатый, булавовидной формы, обычный камень.

– Только не это… – Виталя сбросил ранец и достал из него аналогичный кусок бесполезной породы. – Твою же… Мрази конченные!

Он в бешенстве, со всей дури, запустил булыжник в лесную чащу, и рухнул на колени.

– Да ладно, а ты что, тоже… – друг замолчал, догадавшись о случившемся. – Ну, этого следовало ожидать. Ну извини. Всё равно незаконная добыча редкоземов – уголовное дело, куда бы мы потом дели это золото?

– Просто заткнись.

– А знаешь, – Кирилл присел рядом, – прав был тот дядька на кладбище, дружба ценнее золота. Ты же мог уйти, а всё-таки вернулся за мной в шахту. Даже если бы самородок оказался настоящим, я бы вместе с ним и помер в той пещере. Спасибо, друг.

На Виталином лице мелькнула улыбка.

– Конечно вернулся, ключи от машины ведь у тебя.

Они посмотрели друг на друга и зашлись в истерическом приступе смеха, необходимой разрядке после сумасшедшей ночи. Первым перестал смеяться Кирюха, он схватился за голову и обернулся назад:

– А ключи то в куртке рядом с трупом остались.

Часть третья

Камера 1

– Как думаешь, видео нашего возвращения на шахту выложить отдельным роликом, или скомпоновать в один?

– А это уже решить тот, кто найдет наши изувеченные останки.

– Да ладно тебе, мы туда и обратно.

Детская площадка пустовала, неподвижно уткнулась в землю лавочка сломанной качели, зияли чернотой безлюдные окна дома. Путь до входа в шахту оказался без сюрпризов. Перед на площадке всё также стоял автомобиль копателя, а рядом, прижатый ковшом экскаватора, его наполовину обезглавленный труп, с Кирилловой курткой в руках.

– Жесть какая, – констатировал парень, брезгливо вытаскивая ключи из пропитанной кровью одежды. – Ему башку почти отрезало, на соплях висит.

– Давай без подробностей!

Закончив, Кирилл вместе с камерой отвернулся от обезображенного трупа лысого бандита, и в кадре, в нескольких метрах за Виталей оказался тот же лысый бандит. Он стоял спиной к парням, как вдруг его голова стала наклоняться назад, слишком неестественно, всё больше и больше, пока не повисла на лоскуте из кожи и мышц, а из шеи выпирал перерубленный позвоночник. Кровь сочилась изо рта и носа, затекала в широко открытые глаза и капала с лысины.

– Верни… моё… золото… – прохрипело тело.

Виталику объяснять ничего не пришлось, он ломанулся с места даже не оборачиваясь, Кирилл заковылял следом. Впереди виднелась какая-то пристройка, парни влетели туда и захлопнули деревянную дверь. Спустя секунду сквозь неё прошел призрак.

– Да что ты будешь делать, давай в окно!

Стекол не было, Виталик помог взобраться на подоконник и спрыгнул, Кирилл свалился, заорав от боли, но друг тут-же закрыл ему рот рукой и потащил за угол. Как только окровавленный дух появился из кирпичной стены, парни притихли и замерли. Призрак их не заметил и двинулся прямо, через несколько секунд растворившись во тьме.

– Эта гребанная ночь когда-то закончиться?

– Закончиться, и тогда приедут его братки и пристрелят нас. Пошли, только тихо.

Стоило им выйти на открытый участок, как призрак возник из воздуха прямо перед ними:

– Отдай золото…

– Да нет его, это просто кусок камня был! – завопил Кирюха.

В руке лысого блеснул нож, бежать с раненой ногой было бесполезно. Камера резко дернулась:

– Я заберу самородок, – Виталик рывком стянул с друга рюкзак и со всех ног побежал к заброшенным зданиям, на ходу крикнув: – Встретимся там, где договаривались!

Призрак растворился, и появился рядом с убегающим парнем, но тот уже скрылся в очередной заброшке.

– Во дает! – восхитился Кирюха, и пополз в сторону котельни.

Камера 2

Виталя двигался ориентируясь только на экран камеры с ночной сьемкой, свет фонаря привлекал призрака. Несколько раз разъярённый дух появлялся буквально в паре шагов, оставив на парне пару новых порезов, но пока сбегать от него удавалось. Тогда, почти безголовый копатель, начинал рыскать по улицам поселка, а когда поиски не приносили результата взлетал на водонапорную башню, и оттуда просматривал территорию.

Ползком и перебежками Виталий добрался до подножья котельной трубы и тихо окликнул друга.

– Тут я, – высунулось из темноты лицо Кирилла. – Видел, как он за тобой гонялся, по ходу он нас не отпустит.

– Ему не мы нужны, а золото, которого у нас нет. Но поскольку он этого не знает можно попробовать опять обмануть – выбросить рюкзак подальше, пусть за ним гоняется.

– А если он его проверит быстрее, чем мы сбежим? Есть ещё идея. Помнишь, малая на качели говорила, что призраками становятся те, чьи останки здесь лежат. Значит избавимся от тела – избавимся от призрака.

– Чё-то фигню придумал, – засомневался Виталик. – Даже если это так, нам проще самим сбежать, чем его труп таскать.

– А куда ты сбежишь? Где на дороге заканчиваются их владения мы не знаем, в лесу не найдем, ни нужную сосну, ни поляну, ближайшая граница – это холм с кладбищем, а за ним обрыв и карьер с озером, где берегов невидно. Температура сейчас в лучшем случае плюс десять, а вода и того холоднее. Я в озеро точно не полезу, а лысому уже все равно.

– И как мы, два инвалида, тело на гору подымим.

– На его тачке поедем, она же там рядышком.

В который раз за ночь Виталик шел к злополучной шахте. Рядом крался Кирюха, оба стараясь не попасться на глаза призраку – тот дежурил на башне, периодически появляясь на разных улицах в поисках беглецов. Место гибели копателя было на виду, достаточно его духу только взглянуть в сторону шахты, и он точно заметит парней.

– Следи за ним, а я займусь телом, – скомандовал Виталя.

Остатки шеи трупа были крепко зажаты между стеною и зубом экскаваторного ковша, чтобы его вытащить нужно было полностью отделить голову от туловища. Дрожащие Виталины пальцы обхватили череп, но соскользнули по окровавленной лысине.

– Лысая башка, даже взяться не за что…

Он вытащил из мертвых рук нож и перерезал лоскут мяса на шее, голова завалилась набок и покатилось по земле.

– Так, теперь самое главное, – из кармана покойника он достал ключи от машины. – Есть!

– Виталя, шухер!

Призрак появился прямо перед парнем и тут же ударил ножом, Виталя прикрылся тем, что было ближе всего – отрезанной головой. Клинок вонзился в кость, а осквернение собственных останков ввело копателя в недоумение. Кирилл, тем временем распахнул дверь к лифту, и демонстративно зашвырнул рюкзак прямо в ствол шахты.

– Там твоё золото, не потеряй!

Дух превратился в черное облако, и устремился за ложным сокровищем. Парни, не мешкая, потащили труп к внедорожнику, засунули тело на заднее сидение. Пока Кирюха заводил двигатель, Виталя сбегал за головой, в глазнице которой так и остался торчать нож.

– Давай! Жми! Поехали!

– Хорошо, что коробка автомат, одной ногою я бы не справился.

Машина стартанула резко, Кирилл развернулся и выехал на дорогу ведущую на кладбище. Уже подымаясь на холм, они услышали грохот внизу, Виталя заснял, как нечто с силой выбило железную дверь из шахты, подкинув её на несколько метров.

– По ходу, он что-то заподозрил.

В окнах замелькали кресты и надгробия, впереди маячил обрыв, а в зеркале заднего вида появилась скалившаяся лысая рожа – призрак был уже в салоне.

– Прыгай!

Они кувырком вывалились из авто, на экране закружилась земля и небо, когда изображение остановилось, над обрывом парил дух черного копателя, готовый броситься в атаку, но как только из карьера донесся всплеск погружающейся в воду машины, призрак растаял. И наступила тишина.

– Блин, Ве́таль, – испуганно крикнул Кирюха, – у меня походу батарея в камере садиться. Ану скажи что-нибудь напоследок.

– Господи! Мы устроили обвалы на шахтах, засняли черных копателей, угнали и утопили бандитскую тачку, расчленили и выбросили труп, и ты реально собираешься такую жесть в интернет выкладывать?

– Ой, да ладно! Всё равно скажут, что это постанова.

– Слышь, я сейчас вообще останусь в машине, и никуда не пойду.

Тьма исчезла, когда парень убрал руку с объектива и улыбнулся в камеру:

– Привет всем! С вами Крейзи-Кирилл, а со мной мой бесстрашный друг Виталий. И вы даже не представляете, где мы сейчас находимся!

Невысокий, но крепко сложенный Кирилл в ярко-коричневой альпинистской куртке развернул камеру от себя, и обвел нею во все стороны, запечатлев округу. С трех сторон высочилась плотная стена леса, где пятнистые березки соседствовали с огромными соснами. Там, где зелень расступалась, открывался вид на холмистую местность, простилающуюся до горизонта, без малейшего намека на цивилизацию. Через лес вела ухабистая и изрядно заросшая дорога, со слабо различимыми колеями от колес, на которой, засунув руки в карманы синей ветровки, сутулился от ветра долговязый парень с рюкзаком за плечами.

– Конечно они не представляют, – бросил он в камеру. – Я сам слабо понимаю в какую задницу ты меня притащил.

– А! Не обращайте внимания на Ве́таля, дорога действительно была долгой, – Кирилл вновь направил объектив на себя и бодро зашагал. – Четыре часа самолетом из Москвы в Новосибирск, гостиница, аренда автомобиля, а затем шесть часов на машине по селам, лесам и долинам. Мы и блуждали без GPS, и заглохли с пустым баком, хорошо что канистра была предусмотрительно набрана. Мы на кочках чуть все мозги не вытрясли. И всё это ради того, дорогие зрители, чтобы показать вам заброшенную золотодобывающую шахту с самой зловещей репутацией, которая только может быть у подобного места. Там было всё: обвалы и смертельные несчастные случаи, ворованные и потерянные золотые самородки, каторжные работы и зековские разборки, эпидемия в шахтерском поселке. В общем, большинство легенд и страшилок, которые могут ходить о подобном месте, подходят и для нашего злополучного Великооктябрьского прииска. Вот, собственно, и он сам.

Очередной разворот камеры, и на экране возник комплекс из полуразрушенных зданий: череда трех- и пятиэтажек, множество отдельно стоящих сооружений, останки чего-то большого, похожего на склад. По обочинам импровизированных улиц кое-где гнила ржавая техника: трактора, экскаваторы, грузовики. Ближе к центру поселка на тонких железных ногах стояла огромная цистерна, а сбоку небольшая пристройка рядом с высокой кирпичной трубой – наверняка когда-то водонапорная башня и котельня. За жилой зоной виднелись карьеры и огромные насыпи переработанного грунта, всю местность огораживали два холма, за верхушку одного из них садилось солнце, бросая последние лучи на поселок-призрак.

– А не можем мы завтра с утра туда пойти? – вздохнул за кадром Виталя.

– Не-не-не! Подписчики не поймут. Ещё решат, будто это постанова.

– Ой, даже если перед нами портал в ад откроется, и из него черти полезут, всё равно скажут, что всё наиграно.

– В любом случае, чего ждать? Быстрее справимся – быстрее домой поедем. Но даже если, – обратился он в камеру, – мы отсюда уже не вернемся, и это видео станет последним, всё равно подпишитесь на мой канал и поставьте лайк.

Направившись по дороге в поселок, Кирилл продолжил:

– Тачку мы спрятали недалеко в лесу. По идее здесь никого не должно быть, но оставлять машину на ночь на видном месте было стремно, без неё мы и за неделю отсюда не выберемся. А теперь Ве́таль поведает нам историю этого живописного местечка.

– Ну ты нашел экскурсовода, конечно, – вздохнул его спутник. – Золотую жилу тут откопали, якобы ещё в средине девятнадцатого века, когда в местной речушке стали находить золотые песчинки. На первые прииски – так называют места разработки драгоценных ископаемых, вначале отправляли крепостных и каторжников, затем, после тщательного изучения местности геологами, открыли новые шахты, на которые съезжались свободные золотоискатели. Совершенствовались и технологии добычи, если попервах работали киркой, а просеивали вручную деревянным корытом, то потом производили контролируемые взрывы и использовали паровые золотопромывочные машины. Первые в мире, между прочим.

– Ну да, да, а расскажи, как при взрыве шахтеров завалило!

Виталик окинул своего оператора усталым взглядом:

– И во время работ там произошел обвал и погибли рудокопы. Доволен?

– Да ну тебя! Говорят, что каторжники, считай зэки, специально устроили взрыв, когда люди находились в тоннелях. А тех, кто выжил но остался по ту сторону завала, не спешили откапывать, и бедняги умирали в кромешной тьме от изнеможения и нехватки кислорода. Их души до сих пор стучат кирками и гремят камнями, тщетно пытаясь выбраться на свободу.

– А-ах! Если они стали призраками, то почему просто не пройдут сквозь завал?

– Это тайна, покрытая мраком, – отмахнулся Кирилл. – Мы к ней ещё вернемся, а сейчас перенесемся лет на сто вперед. Перед нами памятник не столь отдаленного прошлого.

На видео предстало заброшенное пятиэтажное здание. В наступивших сумерках серый фасад был как кожа старика – в темных пятнах, трещинах, с шелушащейся краской на балконных плитах. Кирилл навелся на пустые, зияющие окна и масштабировал изображение.

– Так и кажется, что из любого окна за нами могут наблюдать. Особенно там, где сохранились шторы, которые колышутся на сквозняке.

Сзади что-то скрипнуло. Камера резко дернулась в поисках источника звука и запечатлела качели на остатках детской площадки. Сидушка лавочки с одной стороны была подвешена ржавой цепью к перекладине, а другой её край оборвался и опирался на землю, слабо покачиваясь из стороны в сторону.

– Пойдем в дом, пока совсем не стемнело, – решительно заявил Кирилл, и двинулся к единственному подъезду, в котором зиял черный дверной проем. – А ты пока про эпидемию расскажи.

Войдя в здание, они оказались посреди длинного коридора, ведущего в оба крыла. Парни свернули вправо и шли неспеша, заглядывая в открытые двери когда-то жилых комнат.

– Лучшие времена для рудника настали в советское время после войны. С фронта вернулись рабочие, страна развивалась огромными темпами и как никогда нуждалась в драгоценных ресурсах. Так возник новый шахтерский поселок Великооктябрьский. Люди обустраивались, обзаводились семьями, в поселке построили и школу, и клуб. Полноценной больницы не предполагалось, но был медпункт. Когда в пятидесятые годы здесь началась вспышка клещевого тифа, его оказалось недостаточно. Беда ещё в том, что в шахтах повышенная радиация, которая снижала иммунитет рабочих, плюс уязвимые к болезням дети. В общем, были летальные случаи… но блин, Кирюх, какая нафиг эпидемия!

– Тихо! – Кирилл застыл на ступенях четвертого этажа и жестом руки остановил товарища. – Я что-то слышу.

Виталий тут же переменился в лице и прислушался. Дальше они продолжили подъем осторожно, с опаской глядя на верх, и одновременно стараясь не наступить на куски штукатурки под ногами. Оказавшись на этаже первым, Виталя обернулся и шепнул:

– Голоса. Точно голоса!

– И гул какой-то, слышишь?

Камера звуков не улавливала, и лишь когда парни вошли в одну из комнат и приблизились к окну, стала различима человеческая речь, доносившаяся снаружи:

– …не, баста, шабашим! Солнышко зашло, меня тут ни за какие бабки не удержишь.

– Гонишь что ли! Только до кварцевой жилы докопали, самый навар впереди, а вы темноты зассали?

Парни стали по бокам оконного проема, выглядывая одним глазом Кирилл навел камеру во двор. Там, через улицу, на поросшей травой асфальтированной площадке, возле старенькой Нивы и черного внедорожника, стояли человек пять в испачканных рабочих робах, двое в чистых кожаных куртках, и один лысый в спортивном костюме. Спор между ними продолжался.

– Слышь, ты меня на слабо не бери, понял? – один из рабочих подошел вплотную к кожаному, и в руке у спортивного тут же появился пистолет. – А ты валыной не махай. Золото, оно никуда не денется, а вот те, кто до тебя ночью в шахту лезли куда-то да делись.

– Не гони, начальник, – отозвался другой работяга, косясь на оружие. – Завтра на рассвете приедем, это же и в наших интересах.

«Начальник» сплюнул, выругался и сел в джип. Второй в кожанке, вместе с лысым подсели к нему, после чего внедорожник резко газанул, подняв на рабочих облако пыли. Остальные погрузились в уже заведенную Ниву, именно она гудела с самого начала, и вскоре укатили вслед за работодателями. В комнате на четвертом этаже заброшенного здания повисло напряженное молчание.

– Ну Кирюха, что скажешь?

– Скажу, какие же мы молодцы, что тачку спрятали.

– Это да, дальше чё делать?

– Ускориться немного. Черт знает со скольки у них рабочий день начинается.

Виталик возмущенно замахал руками и всё ещё шепотом выдавил:

– Блин, тебя вообще не смущает, что мы чуть с бандой черных старателей не столкнулись? У одного даже ствол был, нас же грохнуть тут могли за нефиг делать!

– Ну прости, я правда не думал, что тут может кто-то быть, но всё же обошлось, они свалили. По-быстрому отснимем шахту и уедем. Идет?

Виталий обреченно посмотрел в камеру:

– Наверно, именно в такие моменты нужно говорить: «подписывайтесь на канал, таково вы нигде не увидите».

На экране пронесся коридор, замелькали ступени, парни включили фонари и по пустынной дороге забегал луч света. Они обошли здание, бегло осмотрели место бандитской перепалки, дальше путь вел в сторону холмов и расходился.

– Если карта и информация в интернете правдива, – звучал за кадром голос Кирилла, – где-то здесь как минимум два рабочих спуска под землю. Но вон ещё одна дорога ведёт вверх, на холм, и я бы хотел её разведать.

– Да на кой она нам? Сам же говорил – спешить надо!

– Нужно осмотреться. Мало ли где мы окажемся, когда вылезем из шахты, лучше хоть немного изучить местность.

Виталя спорить не стал. Изображение качалось из стороны в сторону, пока они быстрым шагом взбирались на холм. Уже стемнело, и когда парни поднялись на небольшое плато на вершине, заброшенный городок внизу едва различался во мраке. Они замедлили шаг, свет фонаря заскользил по земляным бугоркам впереди, лежащим каменным плитам, торчащим из земли оградкам, и одиноким, деревянным и металлическим могильным крестам.

–  Черт, этого на карте я не заметил. Не лень же им было трупы на гору тянуть.

– Тропинка довольно широкая, делит погост пополам, машина может проехать. Наверное, на низине кладбище затопить могло. И ухаживать за ним тут было проще, чем где-то в лесу.

Они шли мимо заросших сорняком могил и разрушенных временем памятников. Табличек с фотографиями покойных не было изначально или они не сохранились, надписи стали почти нечитаемы. Одно захоронение заметно выделялось – рядом с высокой стелой стояло аккуратное маленькое надгробие. Кирилл подошел к первому памятнику и провел пальцем по высеченной в граните гравировке:

– «Брусницын Тимофей Иванович 1932 – 1974гг. Ты показал нам, что дружба ценнее золота». Хороший, наверное, мужик был, – парень опустился на корточки и прочел текст на второй могилке. – «Брусницына Анна Тимофеевна 1962-1973гг». Это сколько ей было, лет десять? Может, жертва эпидемии тифа?

В молчании парни вернулись на центральную тропинку и дошли до края холма. Заканчивался он крутым обрывом, под которым чернела водная гладь.

– Похоже, затопленный карьер. Или просто озеро, в любом случае – как путь для отступления не годится. Но мы то, ребята, отступать не собираемся, – прибодрился в камеру Кирилл.

– Да и куда! Гребаный лес кругом. Посмотри – ни одного огонька не видно. Дорога, по которой ездят черно-копатели, наш единственный путь домой.

– По ней и вернемся, не переживай. А сейчас – в шахту.

Спуск и место стоянки старателей пролетели под спешный топот ботинок. Дальше в кадр попала котельня с огромной трубой, выделяющейся на фоне ночного неба, заржавелый ЗиЛ, и несколько сухих деревьев. Лишь на подходе к подножью второго холма картина изменилась, повсюду остались следы былого величия горнодобывающего предприятия: брошенная и поржавевшая техника, эскалаторы, трактора, остатки буровой установки, сопки горной породы, которую не успели вывезти к терриконам – огромным кучам переработанного грунта за городом. От здания, похожего на гигантский гараж, и крытого листами металла, выходили рельсы, ведущие к бетонной арке, которая служила входом в темный тоннель, уходивший вглубь холма.

– Походу, это штольня, – предположил Кирилл. – В интернете я видел похожее фото. Это одна из первых выработок, ещё имперских времен. Её пытались возобновить и в советском союзе, но ничего стоящего в ней уже не нашли.

Кирилл положил камеру на землю, снял рюкзак, в котором тут-же стал что-то искать, одновременно давая указания Витале.

– Легенду про потерянный самородок расскажешь уже там. Сейчас тебя экипируем, и ненадолго разделимся.

– Ты прикалываешься? Куда ты собрался делиться?

– Я пойду дальше, искать вход в основную шахту, которая самая глубокая. Поскольку время поджимает, вместе мы не успеем осмотреть обе. Доставай каску, и вот, держи топорик.

– Нафига? – Кирилл в недоумении смотрел на протянутый ему инструмент.

– Я думал, тебе с ним спокойней будет.

– Спокойней мне будет дома не диване, – продолжал причитать Виталя, одевая каску, на которую была закреплена ещё одна камера. Но топор взял.

– Значил слушай. Проход должен быть не длинный, но ты заведи будильник на час, как зазвенит – возвращайся обратно. Давай встретимся возле котельной башни – её даже ночью хорошо видно с любой стороны. Мне может чуть больше времени потребуется, но через три часа я точно выйду.

– Твой план дурацкий, ничем хорошим не закончится.

– Виталь! – окликнул Кирилл друга, когда тот почти скрылся во мраке тоннеля. – Камеру включи.

Камера 2

Луч фонаря следовал за железными рельсами, остальной свет рассеивался, оставляя бетонные стены и потолок в полутьме.

– Почему я не кулинарный блогер. Жрал бы сейчас вкусняшки на камеру в тепле и уюте, а не вот это вот всё.

На пути попалась вагонетка. В ней, на куче камней валялась ржавая каска и пара порванных рабочих перчаток. Виталик пошевелил их острием топора, под ними что-то блеснуло, и он поднял железную крышку от бутылки.

– М-да. Итак, легенда о золотом самородке. Вначале двадцатого века, в одной из этих шахт был найден золотой самородок около трех кило. Вес далеко не рекордный, но внушительный. Как полагается, дали ему название – Царская булава, – за соответствующую форму.  По тогдашним обычаям, решили отправить его императору Николаю второму в Санкт-Петербург. Но вдруг – октябрьская революция, убийство государя, приход большевиков, смятение в головах трудящихся, и возникает вопрос – кому достанется золото?

По потолку тянулся одинокий провод, по ходу которого встречались редкие лампы, их разбитые плафоны отражали луч фонаря, создавая иллюзию угасающего свечения.

– Новые власти ещё не успели добраться до глухого шахтерского посёлка, так что скарб считался ничейный, а значит претендовал на него каждый. Несмотря на вооруженных надзирателей, а может и не без их участия, самородок пропал прямо из сейфа начальника прииска. А версии дальнейших событий расходятся, от банальной, где золото распилили и вывезли, до самой необычной, в которой обезумевший работник сбежал с трехкилограммовым куском драгоценного метала в шахту, и сколько не искали потом, так и не нашли ни похитителя, ни золота. Всё приехали.

Дальше туннель раздваивался, проход сужался, а бетонные стены сменялись деревянными балками. Кирилл подошел к ним и рассмотрел ненадежную конструкцию: бревна отсырели и местами прогнили, кое-где на потолке и вовсе треснули, выпячивая заостренные края переломов. За ними угрожающе обнажалась горная порода, будто готовая обрушиться в любой момент.

– Если когда-то будете в шахтах, никогда не трогайте такие опоры. Вообще лучше ничего не трогайте. Да и в шахты не лезьте, ну его нафиг.

Виталий осмотрел оба прохода, насколько позволял его фонарь, и аккуратно двинулся в тот, что казался больше и безопаснее.

– По идее, это место правильней назвать штольней, а не шахтой. Потому что тоннель идет почти горизонтально с небольшим наклоном, а не вертикально вниз. По идее, мне от этого должно быть легче.

На очередной развилке парень свернул влево, новый коридор ничем не отличался от предыдущих, только иней появился на деревянных балках. При каждом выдохе, перед камерой проплывало облачко пара. Даже свет фонаря казался потускневшим и холодным, он больше не разгонял темноту, а слабо врезался в её владения.

– Опа, это что-то новенькое.

Дальше бревна-подпорки заканчивались, обнажая плотную горную породу. Виталий подошел ближе и в кадре стали отчетливо видны множественные борозды и канавки, высеченные в камне будто тысячами ударов киркою. Осмотрев откос, он посветил в дальний конец противоположной стены. Там, в пустом тоннеле, по каменистой поверхности двигались человекообразные тени, мелькали очертания инструментов в их руках, на земле отбрасывала силуэт несуществующая груда руды, которую невидимой лопатой бросали в тень вагонетки.[G1]  В пустом тоннеле, из ниоткуда, с разных сторон вспыли несколько облачков пара.

Медленно и бесшумно, не дыша, Виталя пятился. Камера не теряла из виду отдаляющиеся теневые фигуры, лишь изредка, рывком, в такт движениям головы, указывала под ноги. Только когда каменный тоннель с его обитателями скрылся из виду, Виталя повернулся и глубоко выдохнул.

– Вот вам и контент, ребятки. Пишите в комментариях ваши версии того, что это было, называйте постановкой, графикой, а мне плевать. Лишь бы свалить побыстрее.

Быстрым шагом он вернулся к последней развилке, когда из темноты далеко впереди раздался грохот. Шум, сначала приглушенный, нарастал и приближался с огромной скоростью. Виталик бросился во вторую ветку тоннеля. За ним что-то неслось, догоняло. Он обернулся и отпрыгнул в сторону, спиною врезавшись в хлипкую конструкцию балок, с потолка посыпался грунт, а прямо перед ним промчалась громыхающая вагонетка. Даже когда она скрылась в темноте, отзвуки эха ещё долго звучали в подземелье. Виталик закашлялся от осыпавшейся на голову пыли, а одно из потолочных бревен с треском лопнуло пополам, и его край рухнул прямо парню на каску, сбив камеру.

– Да вы, издеваетесь! Скотский лад, гребаная шахта, – в объективе рухнувшей на землю камеры было видно, как Виталик трясущимися руками водит по балкам, боясь, что в любой момент весь свод может рухнуть. – Кто вообще мог пустить вагонетку? Откуда? Теперь мне куда? К призракам трудоголикам или шахтерам шумахерам?

Наконец, его немного отпустило – он перестал подпирать потолок, присел, отдышался, прикрепил на место камеру, а рукою крепче сжал топорик.

– Ладно, пойду по другому тоннелю, надеюсь там есть ещё выход.

На экране пошла уже знакомая картина из бесконечной рельсовой колеи, и деревянных ребер по бокам. Тоннель казался особенно длинным, парень несколько раз останавливался и оборачивался, будто сожалел о принятом решении. Но вдруг, он замер дольше обычного.

– Скотство, я слышу стук впереди. Будто киркой по камню долбят. Да что ж такое... Давайте мыслить логично – это может быть Кирюха? Вполне. Он тоже под землей, решил примерить на себя роль рудокопа, а ходы могут пересекаться и звук разноситься по всем коридорам. Да блин, мы одни на заброшенной шахте, кроме него тут никто не может стучать по стенам! Тени – это галюны от недостатка кислорода, а вагонетка… Черт знает, скатилась откуда-то. В принципе, ничего сверхъестественного не произошло, так? Да чё я вообще вас спрашиваю…

Он потянулся к каске, снял камеру и выключил фонарь, оставшись в темноте.

– Где-то здесь должна быть функция ночного виденья…

Через пару секунд экран залила серо-зеленая зернистость. Мягким шумом она ложилась на поверхности предметов, позволяя видеть на добрый десяток метров вперед. Виталий двинулся дальше, в такт его шагам в кадре мелькал обух топора. Вскоре камера уловила глухой стук, ритмичный и монотонный. Чем он становился ближе, тем медленнее и тише старался идти парень. Сначала на рельсах показалась вагонетка, удары звучали совсем близко, Виталий присел, и на корточках подполз к металлической тележке, высунул камеру.

Туннель впереди расширялся в небольшую пещеру, голые стены которой были изрыты выбоинами и срубами и косо переходили в потолок. У одного такого скоса, сгорбившись стояло существо, в котором ещё улавливались остатки человеческого образа: рваные штаны покрывали костлявые ноги, рабочая куртка болталась балахоном на истощенном теле, на спине выпирал горб, волосы слиплись с обтягивающей череп кожей. Самой неестественной деталью казались руки – начиная от предплечий они плавно переходили в длинную рукоять кирки, костяшки пальцев вросли в деревянную ручку ставши единым целым. Именно этими жуткими инструментами существо размеренно и беспрестанно долбило твердую породу, удар за ударом железное кайло выбивало камень. Когда появилась очередная лунка, монстр остановился, наклонил голову поближе к стене и стал слизывать и жевать каменную крошку.

Зазвучала музыка. Совсем рядом, в кармане у Виталика зазвенел будильник, сообщая что пора возвращаться. Камера дернулась, успев запечатлеть, как морда существа повернулась на звук, Витя заерзал, зашуршала куртка, что-то цокнуло, ослепительная вспышка залила экран, а затем в дальний конец тоннеля полетел включенный фонарь.[G2]  Монстр рывком повернулся в сторону пролетевшего мимо него источника света, затем встал на все четыре конечности – две ноги и две ходули оканчивающиеся металлическим острием кирки, и с любопытством двинулся к побеспокоившему его объекту. Фонарь приземлился метрах в десяти от Виталика, лампой в сторону вагонетки, и освещал пространство между ним и удаляющимся существом. Там, на земле лежал удлиненный предмет с утолщенным, шарообразным концом. Когда парень переключил с ночного виденья на обычный режим, объект тускло блеснул желтоватым цветом.

– Нет, – прошептал Виталя. – Нельзя, даже не думай! – камера тряслась, но не двигалась с места. – Ну мне же положена моральная компенсация.

Вагонетка осталась позади, рука с топором вытянулась вперед. В центре изображения оставался блестящий предмет, невдалеке за ним тощая фигура обнюхивала фонарик, иногда головой закрывая свет и оставляя парня в полной темноте. Виталя протянул руку к заветному металлу, но чтобы взять его, пришлось положить топор. Снова мелькнула тень и звякнули ходули чудовища. Пальцы почти схватили продолговатый самородок, когда из темноты ударило острие кирки и тут же окрасилось красным.

Виталик заорал и ломанулся обратно, успев переключиться на ночную сьемку. Изображение трясло, в наступившем зеленом свете пронеслась железная тележка, замелькали рельсы и бревна, парень не прекращал кричать. Но вскоре к его крику добавился ещё один, уже знакомый звук – сзади гремела и догоняла вагонетка.

– Урод, собака…

Он почти добежал до места, где вагонетка нагнала его в прошлый раз, с потолка всё так же угрожающе свисал обломок бревна. В кадре мелькнула золотая булава, которой он с размаху ударил по балке. Виталя даже не притормозил и не обернулся, когда послышался грохот обвала. После этого звук едущей вагонетки прекратился, но он продолжил бежать пока не начал спотыкаться, а крик сменился на кашель и тяжелую отдышку. Тогда он сбросил с себя рюкзак, и стал копошиться в нем, усевшись прямо на землю, куда положил и камеру. Картинка перекосилась, а в объектив попал моток бинтов, небольшой флакончик и окровавленная кисть с обрубком среднего пальца. Виталя взвыл от боли, поливая его содержимым бутылочки, не прекращая стонать разорвал зубами бинт и обмотал культю. Резко обернулся назад, всматриваясь в темноту, затем сгреб вещи и перебежками добрался до выхода из штольни.

Ночной поселок-призрак встретил безмолвием. На фоне звездного неба маячил силуэт котельной башни, к подножью которой приближался Виталик. Он рухнул на бетонный порог, и снова принялся обрабатывать рану. Бинты пропитались кровью, которая капала на золотой самородок.

– Не дай Бог окажется ненастоящим. Настучу ним Кириллу по башке. Видосики он поснимать захотел, засранец.

В этот момент со стороны шахт раздался гул, затем ещё один, сопровождающийся толчком, от которого задрожала земля и посыпалась штукатурка со стен котельни.

– Кирюха…

Виталя сорвался с места и поспешил к холму, добежал до штольни, где друзья расстались:

– Я блин, даже не знаю где искать.

Он пошел по заброшенной дорожной колее, оглядываясь по сторонам в поисках намека на вход под землю, и вскоре, за комплексом производственных зданий показалось необычное сооружение, примерно три на три метра, и высотой около семи. А на площадке перед ним, рядом с проржавелым и нерабочим экскаватором-погрузчиком, стоял джип черных копателей.

– Твою то мать, – констатировал Виталя.

Отпустила я его не потому, что я слабая или всепрощающая.

Я признала, что моя затянувшаяся травма сыграла большую роль в моем решении, но вот что подсказала рациональная часть моего мозга.

Возможно, сейчас он заключает сделку с Оркусом.

И я оказалась права.

***

Как только я вытащила его из клетки под курятником и вышла наружу, надо мной возвышалась огромная фигура. Даже вид ее спины наводил ужас на таких, как я, считающих себя привыкшими к жуткому и сверхъестественному.

Все еще повернувшись спиной, почти голой и сплошь покрытой шрамами, к курятнику, жирный демон, привязавший Пандору к этому богом забытому месту, повернул шею, чтобы посмотреть на меня с улыбкой, которая была одновременно жестокой и восхищенной.

Увидеть его вживую, а не только в воспоминаниях, было для меня сенсорной перегрузкой. Я никогда не смогу забыть его вонь, то, как он передвигался, словно безногая слизь, как вся его кожа состояла из зараженных волдырей, его голос, его неправильность.

Вы когда-нибудь видели существо и думали: «Этого не должно существовать. Это не только аномалия, но и доказательство того, что за нами не присматривает Бог?»

Именно так я воспринимала Капитана. Это существо прямо передо мной находилось на совершенно другом уровне.

Он был возмущен. Видимо, демонический посланник частично вернул ему голос, чтобы они могли заключить сделку.

«Давай, бешеная сука! Скажи этому толстяку, с кем он связался», - выплевывал он слова в ярости.

Прекрасные слова в адрес существа, наделившего тебя способностью говорить, и человека, который только что вызволил тебя из жизни, где вокруг тебя гадили куры.

И он не остановился.

«Чертов бездельник, ты всегда все портишь! Никогда не можешь сделать ничего правильно, не так ли?»

Демон терпеливо зачитал со свитка: «Давай заключим пари. Если она оставит тебя здесь погибать, я сам освобожу тебя и проведу в дом, где ты сможешь убить ее по своему усмотрению. Но... если она появится в ближайшие три часа, я выиграю. Она победит. Я разорву тебя на куски и съем твою душу».

На свитке было пятно крови, явно отпечаток пальца.

Но его не волновала потусторонняя тварь ростом в девять футов и сделка, которую он с ней заключил. Он беспокоился о том, чтобы уничтожить меня.

«Тебе лучше начать произносить мое имя и умолять, чтобы я тебя простил».

Не смотря на все это я улыбнулась.

«Знаешь... Я все это время думала, что не могу произнести твое имя, потому что боюсь тебя, с другой стороны, так оно и есть. Нет. Я не буду произносить твое имя. Никогда больше. Потому что я отказываюсь признавать тебя как личность».

Демон плюнул ему на лоб, и это ранило словно пуля. Он заскулил.

Демон прижимал его голову к куриному дерьму, вымазывая лицом, заливаясь смехом.

Демону было все равно, кто это, лишь бы кто-то страдал.

И, к счастью, несмотря на все мои плохие поступки и сожаления, этим кем-то была не я и не тот, кого мне хотелось бы защитить.

***

Пандора объяснила, что такие могущественные существа, как этот демон, не могут выбирать, делать ли себя невидимыми для одних людей и видимыми для других, поэтому время как бы остановилось, когда она заключила с ним договор.

Я знала, что демон хочет, чтобы я увидела все это, чтобы максимально унизить его; поэтому я позволила ему устроить это шоу.

Все пошло наперекосяк, когда он начал хлестать своим огненным хвостом по старому, сухому и очень легко воспламеняющемуся полу курятника.

Не раздумывая, я бросилась внутрь, чтобы спасти цыплят.

Демон ошибочно решил, что я мешаю ему работать.

«Смотри смирно, дура!» - прорычал его громоподобный, отвратительный голос.

Это была всего лишь небольшая пощечина. Он просто отшвырнул меня в сторону.

Но это существо было эмиссаром, работавшим под началом самого Оркуса, а я была обычной женщиной.

Когда из моего разорванного живота хлынула кровь, оставив меня без сознания в считанные секунды, я слабо улыбнулась и пересчитала цыплят: по крайней мере, мне удалось спасти их всех.

***

Я не знаю, как долго я была без сознания. Знаю только, что, когда я пришла в себя, я умирала в ее объятиях, пока она разговаривала с ним - все еще пожираемым демоном кусочек за кусочком.

«О, ты испугался? Боишься настолько, что умоляешь незнакомую крылатую женщину спасти тебя?» - усмехалась она, разговаривая с ним. - «Ты заслуживаешь гораздо большего ужаса за весь тот ад, через который ты заставил пройти Мелинду. Считай, что тебе повезло, что умираешь мучительной смертью только один раз, будь это на моей совести, я бы убивала тебя сотни раз».

«Она стала сильной благодаря мне!» - патетически пробормотал он.

Пандора снова рассмеялась.

«Ты не сделал ее сильнее. Ты пытался уничтожить ее, и это все ее заслуга, что она все еще стоит на ногах, что она все еще добрая, что она сохранила все хорошее, что ты пытался у нее отнять, что она стала еще лучше. Что она - та женщина, которую я люблю и которой горжусь».

Я хотела притвориться, что не слышу, но из глаз потекли слезы.

«Эй, дорогуша, ты очнулась», - мягко сказала она. И тут я поняла, что она оторвала кусок своего левого крыла, чтобы остановить мое кровотечение. - «Я думала о том, о чем ты меня однажды спросила».

«Да?»

«Если ты когда-нибудь выйдешь замуж и заведешь детей. Я бы защищала твоих малышей. Я бы защищала и твоего парня, но если бы он меня разозлил, я бы все равно нарисовала ему на лбу маленький член».

Я попыталась сжать ее руку, но поняла, что слишком слаба для этого. Все участки тела Пандоры, которые я могла видеть, были залиты моей кровью.

«Прости, что долго не заходила за тобой. Если я ухожу в спячку, то и другие призраки уходят, потому что я их босс, поэтому я постаралась поскорее перестать злиться. Я пробила несколько дыр в стенах».

Хотя боль была невыносимой, я улыбнулась.

«Прости, что я так сорвалась. Я испугалась», - еле слышно извинилась я. Не хотелось умирать, не сделав этого.

«Да, подруга, мне тоже было страшно, в каком-то смысле. Но, думаю, даже испугавшись, ты смогла понять то, что не смогла понять я. А теперь мы попали в затруднительное положение, которое я не могу решить сама. Разве эти глупые копы не приедут? Мне нужен кто-то с телом и способный покинуть территорию, чтобы доставить тебя в больницу».

Жирный демон продолжал беззаботно поедать последние кусочки тела, не обращая внимания ни на Пандору, ни на меня. Скоро от него останется лишь жалкая голова, а затем он и вовсе исчезнет.

«Курятник горит, так что, думаю, соседи скоро все заметят», - ответила я; там, где мы находились, тоже было адски жарко. - «Но я не знаю, смогу ли я дожить до их приезда».

«Позволь мне рассказать тебе кое-что о том, как демон причиняет тебе физическую боль. Проблема не в твоем теле, а в душе. Ты выжила, потому что у тебя сильная душа», - она провела рукой по моему вспотевшему лбу. «Но я не знаю, достаточно ли она сильна, чтобы пройти через это полностью».

«Мне жаль, что я умерла на твоих глазах, Пандора».

«Хотя... должен же быть какой-то выход», - нерешительно добавила она.

__________

Обстоятельство номер один: человек должен быть полностью знаком с условиями контракта, слово в слово.

Я видела ее память во сне снова и снова и могу пересказать каждое слово из нее.

Обстоятельство номер два: человек должен быть живым и не связанным другими контрактами.

Я писатель-фрилансер. Моя ипотека была оформлена на имя родителей - они настояли на этом, так как их кредитная история была лучше, и мне удалось сэкономить немного денег.

Обстоятельство номер три: человек должен быть готов не только занять место Пандоры, но и сам стать Пандорой.

Здесь все просто. Я чувствую, что мы настолько связаны, что уже являемся частью друг друга.

Обстоятельство номер четыре: человек должен согласиться, чтобы Пандора взяла его имя и жизнь себе.

И нет ничего, чего бы я хотела больше, чем то, чтобы она жила нормальной жизнью хотя бы несколько десятилетий.

Обстоятельство номер пять: человек должен быть связан с носителем контракта.

Вот и все. Последнее условие.

__________

«Все это время я не хотела, чтобы вы, смертные, приближались ко мне, потому что знаю, что вы безрассудны. Я боялась, что кто-то предложит занять мое место, не имея ни малейшего представления о том, что это значит, но...»

«Но что?»

«Но позволить тебе занять мое место, чтобы спасти твою душу, - это совсем другое».

«Так давай сделаем это», - мягко сказал я. Несмотря на ее магический жгут, я снова начал терять сознание.

«Ты глупая дрянь. Ты ведь знаешь, что это значит для тебя? Навеки. На всю оставшуюся вечность. Ты будешь проклята и станешь рабыней Оркуса».

«Пандора... Я прожила полноценную жизнь. У меня были любящие родители, мне нравилась моя работа, у меня была отличная ферма, и я смогла познакомиться с тобой и всеми остальными, даже с умственно отсталым Робом», - мы оба захихикали. - «У меня нет больших мечтаний или планов, но я все равно не хочу, чтобы эта жизнь прошла впустую. Поэтому, пожалуйста, позвольте мне предложить тебе немного доброты, чтобы компенсировать все те ужасные вещи, через которые ты прошла».

«Ты навсегда останешься прикованным к этому дому».

«Да, но ты получишь свободу. К тому же мне нравится это место».

Она немного поколебалась, потом улыбнулась.

«Я думаю, что из тебя получится отличный лидер призраков».

«У меня столько идей! Так как же мы это сделаем?»

«Это довольно пошло, но знаешь, говорят, что каждый раз, когда ты целуешь кого-то, вы обмениваетесь частичками своих душ? Это похоже на то».

Она наклонилась к моему лицу, как прекрасный принц, подарив мне поцелуй бессмертия, мы взялись за руки, пока происходил обмен.

***

Прошло уже два года. Моя душа выдержала рану, но на бедном теле остался неприятный шрам; к счастью, соседи не сразу пришли нам на помощь.

Когда-то давно я была кем-то, потом потеряла право на имя, а потом пришла она и назвала меня Пандорой. Теперь я обитаю в теле по имени Мелинда. Тело самой красивой, самой сильной и самой странной женщины, которую я когда-либо встречала.

Я впервые за целую вечность покинула ферму, чтобы лечь в больницу, и с тех пор уезжаю с нее ежедневно. Даже самые обыденные дела, такие как поход за продуктами, поражают меня. Я просто стараюсь никогда не проводить слишком много времени вдали от моей спасительницы - не потому, что ей будет одиноко, а потому, что мне будет одиноко.

Я работаю над своим гневом, потому что негоже так расточительно относиться к жизни, которую мне так любезно подарили. Благодаря ей я надеюсь и жить, и когда-нибудь, через несколько десятилетий, наконец умереть и обрести покой на другой стороне.

Хотя мы не смогли снять проклятие, думаю, мы хотя бы ослабили его, потому что изменились две вещи.

Первая - ей не нужно выживать на сырой курице; мы думаем, что это потому, что она вроде как умерла, защищая несколько дюжин цыплят, и теперь она может есть практически все. Конечно, я совершенствую свои кулинарные навыки, чтобы она могла ужинать как королева - это меньшее, что я могу для нее сделать.

Второе: частью первоначального договора было то, что меня забыли, но теперь она на моем месте, и я никогда не забуду ее.

Теперь я, бывший демон, поедающий сырую курицу - писатель с ипотекой, а она - Мелинда Первая, самая удивительная женщина, которая когда-либо жила, у нее есть копыта и она сражается с захватчиками. Видели бы вы, как она крута, сражаясь с двумя монстрами. Она лучше меня.

Настолько, что она завоевала расположение других шаманов и даже убедила многих призраков отправиться к свету, включая всех бывших рабов. Конечно, придет еще много, но они будут в надежных руках.

Забавно, что можно быть разбитым на миллион кусочков и все равно найти кого-то, кто тоже разбит, но чьи кусочки полностью совпадают с твоими. Мелинда любит говорить, что мы спасли друг друга, но это она спасла меня. Она та, кто спасает всех.

И когда я умру, она все еще будет здесь, заботясь о том, кто бы ни разгуливал по этому месту, словно падший ангел. Может быть, вы, люди, были правы в своих сказках, и настоящая любовь действительно способна снимать проклятия.

А может, она всегда была больше, чем человек.

Моя прекрасная жена-демон.

~

Оригинал

Телеграм-канал чтобы не пропустить новости проекта

Хотите больше переводов? Тогда вам сюда =)

Перевел Березин Дмитрий специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Фигура, стоящая справа от Лорны, до сей поры сохранявшая неподвижность, тут же оживилась.

Из под мантии высунулась пухлая женская ручка. Короткие мясистые пальчики с длинными острыми ногтями, украшенные многочисленными золотыми кольцами и перстнями, стянули с головы капюшон.

Перед Тамарой и Константином предстала молодая женщина тридцати с небольшим лет, круглолицая и розовощёкая. Она по-детски хихикнула и небрежно откинула свои волнистые волосы жемчужного цвета с покатых плеч на спину.

Янтарные раскосые глаза Вельды светились любопытством. Её взгляд в сравнении с холодным непроницаемым взглядом Лорны казался таким живым и притягательным, что невольно располагал к себе любого.

Маленькие пухлые губки в форме бантика и аккуратный вздёрнутый носик придавали внешности Вельды очарования и миловидности.

Она окинула Константина оценивающим взглядом и вновь хихикнула. На сей раз смущённо.

- Милая, давай посерьёзнее. - Мягко упрекнула её Лорна.

- Не легко серьёзной быть, коль рядом стоит такой красавчик. - Сладким голосом проворковала Вельда, по обыкновению растягивая слова. Она широко улыбнулась, и её розовые щёки в момент стали пунцовыми.

– Я никому не говорил, если ты на это намекаешь, – огрызнулся я, – выпроводим его, и проблеме конец.

– Будет много шуму. Выкручусь, или моё имя не Дионис Смит.

Заиграл оркестр. Зрители аплодировали и интимно перешептывались, заинтригованные неожиданным поворотом.

– Что ж, господа. Кто же из вас настоящий дьявол? – ведущий развел руками.

– Без сомнения, мы оба. Посмотрите только на наши рубины, – рыжий схватился за амулет, – абсолютно одинаковые! Мы разлученные в младенчестве братья!

По залу пробежала волна смеха. Ведущий поднял руку, и публика затихла.

– Раз вас двое, а душа у меня одна… Предлагаю аукцион! Кто первый сделает ставку?

От такого предложения зрители пришли в восторг, и даже рыжеватый господин улыбнулся, словно нашел в торгах удовольствие.

– Очаровательно. Ставлю один из его замечательных перстней, – Дьявол №1 кивком указал на руки соперника, – Вы ведь одолжите мне одну штуку? Колье с рубином я уже обещал Моргане.

Зал снова взорвался хохотом. Моргана оживилась и захлопала ресницами. Я видел, как Дионисом Смитом овладевает азарт. Он бросил тщетные попытки вернуть контроль над вечером, но не этого ли он так хотел, устав от заученных текстов? Рыжий оказался искусным проходимцем, но я знал Смита слишком давно, чтобы сбрасывать его таланты со счетов.

– За Вашу душу я готов наградить Вас деньгами и славой, – Вальдемар отмахнулся от насмешек оппонента, как от назойливого комара, – Вы ведь этого хотите, господин Смит?

О да, именно этого он и хотел. И именно так было написано в утвержденном опроснике, который мы отправили дьяволу неделю назад.

– Деньги и слава? Какая банальность, – вмешался рыжий, – не думайте про господина ведущего таких низостей. Я думаю, он хочет Ваше кольцо.

Дионис Смит расплылся в улыбке.

– Вам придется простить мне эту банальность. Скажу вам по секрету, господа: даже смерть не так страшна, как забвение. Куда приятней, когда твоё имя гремит!

Зажглась табличка «Аплодисменты», люди принялись отчаянно хлопать. Кое-кто даже скандировал имя Диониса Смита. Ведущий слушал, упоённо закрыв глаза. Слушал, как гремит его имя.

– Перебьёте такую ставку? – Дьявол №2 сверкнул глазами.

– В этот раз воздержусь, коллега, – улыбнулся рыжий.

В зале прозвучали возгласы разочарования. Кто-то из оркестра сыграл на трубе смешной звук, какой издает воздушный шарик, если его развязать.

– Почему же?

– Потому что Вы, гражданин Смит, слишком много о себе думаете, – ответил господин в сером костюме, – Ваша душа ничего не стоит, забрать её прямо сейчас не сложнее, чем отобрать у ребёнка конфету. Но занятно, что Вы и правда верите, будто забвение страшнее смерти. Из этого выйдет блестящая шутка. Оставим её на сладкое, сейчас я хочу насладиться Вашей куплей-продажей.

В зале раздались улюлюканья, а Дионис Смит так и смотрел в лицо своего загадочного гостя. Заиграл оркестр, но я не слышал музыки; вместо неё на меня обрушилась лавина тревожных разрозненных звуков. Мне захотелось всё бросить и убраться отсюда поскорее, прихватив с собой Диониса. Пока тот не вошел в раж окончательно.

Мой друг, однако, не собирался сдаваться так просто. Он поджал губы и посмотрел мне в глаза: никаких сомнений, он уже считал свою победу в противостоянии умов делом принципа и утащить я его мог разве что насильно. Перед камерами предстала полураздетая красавица в маске, какая была у Зорро, и укороченной черной накидке поверх весьма откровенного наряда. Своим появлением она словно разрушила злые чары: даже ко мне вернулось понимание, что всё происходящее – обычный спектакль. Может даже Дионис сам нанял этого рыжего, не сказав никому ни слова ради эффекта правдоподобности.

Красавица несла себя по сцене с грациозностью лани. В руках у неё была подушка из черного бархата. Я знал, что на подушке – серебряная игла длиной сантиметров в десять.

В зале потушили основной свет.

– Дамы и господа, – Дионис обратился к притихшим зрителям и взял иглу за жемчужное ушко, – прямо сейчас вы станете свидетелями первой в истории телевидения сделки с дьяволом…

Оркестр дал барабанную дробь. Черноволосый Вальдемар принялся самозабвенно читать на непонятном языке. Время от времени он склонялся над журнальным столиком с бумагой, делал руками замысловатые жесты, каждый раз разные, иногда вскидывал руки и выкрикивал что-то в потолок. Искушенному зрителю его манипуляции показались бы примитивными, но Вальдемар обладал шармом уличного артиста, вычурная театральность была ему к лицу. Наконец, дело было кончено. Дьявол подхватил со стола документ и протянул его Дионису, гипнотизируя ведущего блестящими черными глазами.

– И этой иголочкой Вы собираетесь проколоть себе руку? Как-то несерьезно, – рыжий покачал головой, и поспешно прижал ко рту ладонь, словно устыдившись, – прошу прощения, молчу.

Дионис Смит зачарованно смотрел на острие. Огромная игла, украшенная жемчужиной, блестела перед его глазами. Я представлял масштабы его самолюбия; тому, кто питает к своей персоне настолько нежные чувства, вдвойне непросто причинять себе боль. Даже если речь идет о такой мелочи, как проколотый палец.

– Советую лучше разместить иглу под кожей, целиком… Вдоль линии сердца. Пусть она войдет у мизинца и выйдет у указательного. Это не слишком опасно, но куда более эффектно, – вкрадчиво рекомендовал рыжий, – кому здесь интересен Ваш проколотый палец? Вы же не в поликлинике.

Дионис нахмурился и поджал губы, а после сделал то, чего я никак не мог от него ожидать. Серебряное острие вошло в ладонь пониже мизинца, и игла стала медленно исчезать. По мере того, как она продвигалась, тонкая кожа ладони оттягивалась; стало ясно, что игла совсем не глубоко, но руки Диониса все равно дрожали от напряжения. Наконец, острие вышло с другой стороны ладони. Господин Смит коротко и судорожно вздохнул и извлёк серебряную иглу одним решительным движением. В абсолютной тишине я услышал, как струйки крови весело проливаются на бумагу.

– Браво, – захлопал рыжий, и зал последовал его примеру. Аплодисменты не смолкали дольше минуты.

– Свершилось! – Вальдемар загремел своим роскошным басом, поднявшись на ноги, и по полу поползли клубы искусственного тумана, – сделка свершилась! Шампанского, всем шампанского!

Оркестр заиграл что-то торжественное, освещение снова включилось.

– Не спешите радоваться, любезный, – рыжий поднял руку, и музыка стихла, – а Ваша подпись?

– В этом нет необходимости.

– Как нет необходимости? Договор должны подписать обе стороны, это Вам любой скажет. Иначе это просто бумажка.

В зале раздались возмущенные возгласы. Сначала единичные, но после все более многочисленные. Кто-то принялся топать ногами, и уже через пару мгновений публика взбунтовалась в едином порыве.

– Давай, подписывай! – возмущались из зала.

– Ты что, пытаешься нас надуть?

Дионис Смит поднялся, и люди тотчас замолкли и с интересом уставились на сцену. Ведущий протянул окровавленный лист бумаги темноволосому дьяволу.

– Подпишите, публика просит.

Красавица в плаще вернулась с новой иглой. Вальдемар растерял добрую часть своей величавости и сидел насупившись. В ярком освещении я видел, как его глаза бегают из стороны в сторону. Наконец, он потянулся к игле и опасливо поднял её за жемчужный кончик.

– Повторите подвиг бесстрашного Смита или предпочтёте безымянный пальчик?

Вальдемар метнул яростный взгляд в неугомонного рыжего болтуна и с размаху зарядил иглой себе в безымянный палец. Капелька крови побежала вдоль тонкой нити серебра и, добравшись до противоположного её конца, повисла на жемчужине. Вальдемар гипнотизировал каплю взглядом, а после его глаза из черных стали белыми. Глазные яблоки закатились, половина зала невольно вытянулась в напряжении, я в том числе. Огромный дьявол качнулся, рухнул вперед, как подрубленное дерево, и грохнулся на пол.

– Уходим на перерыв, – сухо скомандовал Дионис.

В зале ревностно перешептывались, будто игла отравлена. Поверженный дьявол лежал на полу между диваном и журнальным столом; Дионис Смит обдувал его так и недоподписанным договором.

– Обычный обморок. Не выносит вида собственной крови, – заключил подоспевший врач, – в медпункт его, парни.

Мы смотрели, как Вальдемара грузят на носилки и уносят. Бухгалтер Юра вызвался было помочь, но Дионис горячо просил его остаться до конца шоу.

– Давай заканчивать этот бардак, – сказал я Дионису. Самочувствие моё все ухудшалось, и я всерьез надеялся, что коллега наконец насытил свою жажду приключений. Но он меня даже не слышал.

– Вы обещали показать какую-то шутку, – Дионис обратился к уцелевшему дьяволу.

– Непременно покажу, если хотите.

Я пошел прочь, всерьез подумывая смыться, а после махнул рукой. Ненавистная передача была и моим детищем, и во мне не было склонности бросать вещи на полпути и превращать жизнь в американские горки. Здесь я проигрывал Смиту по всем пунктам.

Вместо того, чтоб уйти самому, я подошел к трибуне. Женщина в розовом сидела притихшая и смущенная, словно начала понимать, где оказалась. Мальчишка, и в начале вечера не светившийся здоровьем, сидел белый как простыня.

– Уходите, – просто сказал я им.

Женщина вытаращила глаза, в миг растеряв смущение и робость.

– Это наши места, – огрызнулась она, – я заплатила за билеты.

Я почувствовал себя невыносимо уставшим. Хотел плюнуть и развернуться, но посмотрел на пацана. Его глаза смотрели на меня с такой надеждой, что разбудили в моей душе возмущение.

– Слушайте, – злобно выплюнул я, – ребенку здесь не место. Я не хочу до конца жизни оплачивать ему логопеда, когда от увиденного парень начнет заикаться. Просто идите домой.

– И не подумаю.

– Вон пошли отсюда! – заорал я, сам не осознавая, как так получилось, – считаю до трех и зову охрану. Вас выкинут на улицу за шкирку, если не хотите по-хорошему.

Команде дали сигнал занимать места. Эфир через три, два, один… За рядами зрителей хлопнула дверь – мать с ребенком покидали телестудию и уносили с собой часть моей тревоги.

– С вами снова телепередача «Пятничные страсти».

По площадке разносили шампанское, поспешно открытое ещё до падения Вальдемара. Моргана прошипела ассистентке с подносом «спасибо» и изящно схватилась за ножку бокала. Юра потянулся к фужеру, но ему напомнили, что священнику пить неприлично, особенно на людях. Моё сердце ухало как после хорошей пробежки, но бокал я всё-таки взял. Терять было нечего. «Твоё здоровье, Юра», – мысленно произнес я.

– Приятно знать, что Вы экономите только на украшениях, – улыбнулся рыжий, пригубив.

– Отрадно слышать, – Дионис расплылся в приторной улыбке, а после обратился к залу, – медики передают, что с Вальдемаром всё в порядке, но съемки продолжать он не сможет. Вся надежда на Вас, мой друг. Покажите нам шутку, которую обещали.

Дионис поднял руки вверх. Загорелась табличка «Аплодисменты», и сквозь рокот хлопков в зале зазвучали голоса. Публика скандировала «про-сим, про-сим» …

– Шутка весьма тонкая. Я расскажу Вам её наедине, – скромно ответил дьявол, – но и публику я обидеть не посмею, поэтому… Сюрприз!

Под потолком что-то щелкнуло, и все источники света разом перестали работать. В студии стало темно. В первые секунды в зале было тихо, но после кто-то закричал от страха. Тишина наполнилась нервными причитаниями и звоном бьющихся бокалов.

Вспыхнула табличка «Аплодисменты». Голубоватые буквы напугали меня до чертиков. Я знал, раз всё электричество отключилось разом, табличка должна была остаться без питания. Зрители этого не знали. Голубоватые буквы немного успокоили панику. Люди стали хлопать в ладоши, сперва неуверенно, а после со знанием дела.

Свет вернулся так же внезапно, как и пропал. Зрители издавали вздохи удивления и задирали головы. Увиденное привело в замешательство и меня: пространство от пола до потолка кишело мыльными пузырями. Зеркальные шары, огромные и не очень большие, сладко пахнущие, разноцветные.

Если бы кто-то в эту минуту посмотрел на ведущего, то догадался бы, что для него это тоже было сюрпризом.

– Вот так дьявольские выходки. Чистое зло, – рассмеялся он, – это потрясающе.

– А Вы что скажете, отец Юрий? – голос рыжего прозвучал крайне вежливо, – в ваших религиозных учениях говорится что-нибудь о мыльных пузырях?

– Н-нет…

– Почему это прозвучало, будто Вы не уверены? – дьявол хлопнул себя по колену, – смотрите, вот этот пузырь походит на Вас!

Отовсюду доносилось хихиканье, люди тыкали пальцем в сторону ряженого священника. К нему подплывал внушительный пузырь, размером с голову взрослого человека. В зеркальной поверхности шара отражалось взволнованное лицо Юрия, но удивительно было другое. Сама форма пузыря повторяла черты его лица с удивительной для такого фокуса точностью, и если бы я встретил этот шар на улице среди бела дня, то точно сказал бы, с кого он слеплен. Я сидел, открыв рот, позабыв о своем недомогании.

– Удивительное сходство, как похоже на Вас. Или, наоборот, Вы похожи на него.

Шар-голова застыл напротив изумленного бухгалтера.

– Браво! – выкрикнули из зала.

– Вы просто волшебник, – сказал Дионис, подумывая, как бы заполучить разгадку такого фокуса.

Вокруг мельтешили разноцветные пузыри, люди лопали их, хлопали в ладоши и смеялись.

– Ну же, не бойтесь, отец, – улыбнулся рыжий, – ткните своего двойника. Вам же интересно.

Юра улыбнулся и осторожно приблизил к пузырю указательный палец. Удивительный пузырь лопнул с едва слышным, приятным для уха, звуком.

Такой же звук раздался следом – голову бухгалтера разнесло на крохотные кусочки.

– Я же говорил, похоже. Вы – такой же мыльный пузырь, отец Юрий, если не больший.

Какое-то время все пялились на диван и сидевшее на нём обезглавленное тело. Из желтой обивка стала красной, и забрызганная с ног до головы Моргана слилась с окружением. Паника в зале не успела начаться –Моргана поднялась на ноги и пронзительно завизжала. Люди, снедаемые нездоровым любопытством, отложили свои дела и уставились на гадалку.

Сперва я думал, она кричит от увиденного. Позже, когда она схватилась за грудь, я понял, что причина не только в этом. Она повалилась на пол и начала хрипеть. В студию ворвалась охрана, люди повскакивали с мест и бросились кто куда. Перед глазами замелькали силуэты. Дионис закрутил головой в поисках дьявола, но тот уже смешался с толпой. Участники съемочной команды бросали аппаратуру куда придется и разбегались во все стороны, сталкиваясь и спотыкаясь. Мне показалось, что с тех пор, как Моргана начала кричать, прошла целая вечность. На самом же деле это заняло лишь несколько секунд. Я рванул ей на помощь, пытаясь ни в кого не врезаться.

Я был уже близко, когда свет снова погас. Студия наполнилась воплями и грохотом: аппаратура, декорации, люди… Всё падало и летело в бездонную темноту. Огромный, как мне показалось, человек налетел на меня, и я сбился с курса. Под ногами хрустело стекло, я вслепую шарил по полу руками, почти не замечая, как оно втыкается в пальцы.

Руки наткнулись на что-то мягкое; я исследовал находку наощупь – человек, весь мокрый и липкий. Я нащупал плечи, и по ним пытался определить, женщина это или мужчина. Если бы это оказался Юра… Боюсь, что потерял бы сознание на месте, если бы пришлось дотронуться до его шеи.

В метре от меня вспыхнул фонарик, и благословенный луч света прорезал тьму. Я махал руками что есть силы и орал, что человеку нужна помощь, но в общем гаме никто меня не слышал. Меня захватывал ужас собственного бессилия.

– Что тут у вас?

Луч фонаря лизнул меня по лицу, от яркого света заслезились глаза. Охранник уже стоял надо мной, в пятно света попадали его ботинки, мои колени и лицо Морганы. Красно-синее от крови и удушья.

– У неё что-то во рту.

Мои руки сами потянулись к её лицу. Вокруг языка было что-то обмотано; но когда я попытался подцепить это пальцами, её челюсти свела судорога.

– Чёрт!

– Нужно её перевернуть, – сказал охранник, – я позову врача.

Я не успел ничего сказать. Мне было нечего возразить против единственного правильного решения. До смерти не хотелось оставаться одному в темноте. Я надеялся только, что она продержится до того, как придет врач. Если он вообще придет.

Секунды тянулись. Я перевернул её лицом вниз и положил грудную клетку себе на колени. Ни врача, ни охранника.

Отчаявшись, я стал давить ей на спину, но не знал, правильно ли поступаю. Больше всего я боялся сделать еще хуже; но потихоньку уверялся, что хуже уже некуда. Собственные руки казались мне немощными и легкими, как воздушные шарики, мне не хватало сил.

Где-то рядом выстрелили. Сердце замерло от страха, мне почудилось, будто пуля летит в меня. От испуга я сжался, руки вдавились в спину Морганы так, что у нее затрещали рёбра. Что-то звякнуло об пол, и луч фонаря снова ослепил меня.

В свете фонаря я наблюдал, как врач обтирает салфеткой лицо Морганы. Кожа розовела, зрачки реагировали на свет. Под ногами охранника валялся амулет с фальшивым рубином.

Я просто брел по памяти в сторону выхода. Толкотня и темнота не вызывали у меня больше страха. Я прошел мимо людей с фонариками и из любопытства взглянул: наш новый световик лежал лицом вниз, волосы на затылке грязно-красные и склеенные.

– Зачем ты его застрелил?

– Мне показалось, он на меня напал.

Я пожал плечами и пошел дальше. Почему-то и это не оказало на меня никакого эффекта, будто меня покинула способность из-за чего-либо беспокоиться. На один день пришлось слишком много потрясений, больше, чем человек способен вынести без всяких последствий.

Мышечная память привела меня к гримерке. Испуганные люди остались где-то далеко позади; у кого-то получалось найти выход своими силами, кому-то помогала охрана. Суета отступала, хаос упорядочивался, тени, мелькавшие в темноте, вспоминали, что были людьми.

Дверь распахнулась прямо перед моим носом, и в ту же секунду во всей студии включился свет. Дионис Смит стоял передо мной. В драной перепачканной рубашке, постаревший, с провалами вместо щек. Он схватил меня за плечо и затащил в гримёрку.

– Вот ты где…

Я не сразу узнал голос Оли – хриплый и сорванный, почти беззвучный. Под её глазами чернели ореолы размазанной туши, но глаза все равно выглядели маленькими и опухшими. Она осмотрелась по сторонам с выражением крайнего изумления, словно видела это место впервые.

– Свет дали… – прошептала она, словно не веря своим глазам, и вдруг рассвирепела, – знаешь что, к дьяволу такую работу и тебя туда же. Я пас. И не звони мне больше.

Дионис попытался её остановить, но она отвесила ему пощечину.

– У тебя есть жена, пусть она терпит твои аферы. А мне жизнь дорога.

Дионис Смит ошарашенно держался за щеку. Оля решительно направилась прочь, каблучки процокали мимо, но звук стих, стоило ей выйти за дверь.

– Мадемуазель?

Я обернулся. Дьявол галантно уступал ей дорогу. Оля неуклюже попятилась от него и, оказавшись вне зоны моей видимости, бросилась наутек. Я слышал, как об пол грохают её железные набойки.

Впервые в жизни я видел, чтоб Дионис был так сильно напуган. Он наткнулся спиной на туалетный столик.

– Да кто ты такой, черт возьми?

– Человек, который выполняет свои обещания. Это прежде всего, – дьявол был так же спокоен и весел, как и в начале вечера, – и поздравить Вас будет не лишним: из посредственной передачи вышла сенсация. Вы, помнится, говорили, будто забвение страшнее смерти? Давайте проверим.

Дьявол улыбнулся и любезно указал на стул подле себя. Дионис Смит сполз на пол и закрыл лицо ладонями.

***

Дед замолчал. Перед его глазами застыли призраки прошлого, мне и самому казалось, будто я вижу перед собой не старика, а того человека в расцвете сил, каким дед был тридцать лет назад, во времена его работы на телевидении.

– Что же сказал дьявол, дедушка?

– То, что изменило Диониса Смита навсегда.

Дедушка горько покачал головой, а после схватился за сердце. Мне показалось, ему стало дурно лишь на мгновение; но когда он начал сгибаться к столу, я испугался.

– Мам! Дедушке плохо!

Я вскочил и схватил его за руку. Прибежала мама и начала суетиться. Дедушка рассасывал таблетку. Он тяжело дышал и упирался в стол с таким отчаяньем, словно хотел втопить его в пол. Мама ходила по кухне взад–вперёд и громко ругалась на длинные гудки в телефоне.

Дедушка поднял голову и посмотрел на меня. Его взгляд, полный ясности и смирения перед неизбежным, запомнился мне на всю жизнь. Одними глазами он сказал мне, что должен закончить рассказ во что бы то ни стало.

После приехал врач, сказал, что дедушка старый, и спросил, чего мы хотим. Мама, судя по её лицу, хотела кровопролития; я хотел обойтись без жертв. Дедушку отвели в комнату и строго-настрого запретили его беспокоить.

Время замедлилось и ползло не быстрее улитки. Я набивал мяч во дворе. Собрались ребята и позвали пойти в парк к турникам, но я отказался. Мысленно я раз за разом возвращался в гримёрку телестудии, в воздухе застыло цоканье железных набоек Оли. Дьявол и Дионис Смит замерли, так и не завершив разговор. Я закрывал глаза и видел лицо дедушки, его взгляд, полный намерения завершить начатое. Нужно было что-то предпринять.

С трудом я дождался позднего вечера. Подгадав, чтоб в коридоре никого не было, я прокрался к дедушкиной комнате и прижался ухом к двери. В комнате было тихо.

Я молился, чтобы дверь скрипнула не слишком громко, и мои молитвы были услышаны. Как и за окном, в комнате было темно. Дедушка лежал в кровати, в густых сумерках у меня не получалось разглядеть, спит он или нет. Я напряженно щурил глаза: что если я ошибся, и дедушка не пытался завершить рассказ во что бы то ни стало? В этом случае я не хотел без нужды его беспокоить.

– Серёжа, – сказал он чуть слышно, – садись скорее…

На всякий случай я запер дверь. Замок провернулся с предательски громким щелчком, и я прислушался к звукам в коридоре – вроде тихо. На всякий случай, я прикинул, что можно будет подпереть дверь комодом, если мама с папой поймают меня с поличным.

Я сел на кровать. Дедушка тяжело дышал.

– Что вам сказал дьявол?

– Немногое. Этот рыжий трюкач сказал, что сделал Диониса Смита звездой, как тот и желал. Удивительный эфир должен был принести ведущему скандальную славу, чего никогда не случилось бы, если бы в студию не явился настоящий дьявол. Он оправданно считал это своей заслугой.

Дед сделал глубокий вдох, собираясь с силами.

– Дьявол сказал ему так: давай проверим, чего ты на самом деле больше боишься – забвения или смерти? Твоё имя станет нарицательным, Дионис Смит, но только если ты согласишься умереть. А до того момента все забудут о твоем существовании, забудут этот эфир и твоё имя. Мир станет таким, будто тебя никогда и не было на свете, а ты будешь жить чужой жизнью, в страхе перед смертью, и со временем ты сам забудешь, кем был. До тех пор, пока не осмелишься кому-нибудь рассказать о случившемся в этой студии – тогда к людям вернется память. Но ты умрешь в тот же день и отправишься ко мне.

Дедушка замолчал.

– И он… никому не рассказал? – спросил я.

– Нет. Смерть оказалась страшнее забвения.

Я позабыл о страхе быть пойманным за нарушением врачебного запрета, молча сидел, раскатывая на языке вопрос, который давно крутился в голове.

– Удивительная история, дедушка. Всё это точно было на самом деле?

– Да, Серёжа. Я видел всё собственными глазами.

– Но что это за имя такое странное – Дионис Смит?

– Это не имя странное, а псевдоним. В то время у нас была мода на всё иностранное, порой доходило до смешного.

– Как его звали на самом деле? Ты помнишь?

– Денис Кузнецов его звали.

Я даже вздрогнул от удивления.

– Так это же твоё имя, дедушка.

– Что?

Дальше дедушка только молчал. Он смотрел в потолок, нахмурившись; я видел, как бьётся венка на его виске, но на мои вопросы он больше не отвечал. Я выбрался из его комнаты незамеченным, но наказание уже не больно меня волновало.

Ту ночь дедушка не пережил. Он ушел никому не известным стариком. А уже на следующий день кто-то раскопал то самое видео, и имя Диониса Смита наделало шуму. Знатоки уверяли, что это лишь мистификация, притом не самая хорошая, дети сочиняли новые страшилки про дьявола, старушки крестились. Один мужчина, уже зрелых лет, заявлял, что лично присутствовал в зале, когда был ребенком, и что сам Дионис Смит приказал им с матерью убираться, чем, возможно, спас их. Я же просто смотрел на деда. Вот он, Дионис Смит, сидит перед камерами, и родинка над его губой еще вполне аккуратная и совсем не уродливая.

Он ушел никому не известным стариком, а прощались с ним уже как со знаменитостью. На кладбище пришло много незнакомых людей; мама была сперва удивлена, потом тронута, а после это стало её раздражать – бестактность публики есть самая постоянная вещь. Я стоял и думал: можно ли считать, что у дедушки невольно получилось перехитрить дьявола? Ведь рассказать обо всем он решился только когда дела пошли совсем плохо. Но можно ли считать победой чужую жизнь, в которой сохранил лишь частицу себя? Самая любимая часть его личности была безвозвратно потеряна, настолько, что даже в воспоминаниях стала отдельным от него человеком. Думаю, в глубине души я знал ответ на этот вопрос.

Людей становилось все больше; кто-то уходил, кто-то прибывал. Я вздрагивал от каждого шороха и крутил головой: не появится ли вдруг смешной человек с рыжими волосами? От одной мысли душа уходила в пятки. Позже я понял, что зря переживал. То было в четверг, и дьявол, наверное, был чем-то занят.