Часть 4. Финал
Пока шел обратно, то слышал и выстрелы, и крики на гортанном наречии. Раздавались также команды бойцов на родном русском. Дым от хаты, спаленной Земиным, становился все гуще.
Василий встал посреди «площади». Женщины племени сновали мимо, ведрами и ковшами таскали воду, пытались потушить пламя. С ними вместе работали четверо бойцов Денисова. У одного из строений сидел потерянный Журов, обалдело и как-то затравленно наблюдавший за происходящим. Еще несколько солдат стояли у входа в общинный дом. Остальные, видимо, были рассредоточены по периметру.
– Васька! Живой! – Димка подскочил к нему, обнял, захлопал по спине.
– Живой, брат, живой, – протянул устало Земин, выглядывая место, где бы присесть.
– Я так и понял, что это ты хату поджег. Мы же с трех утра по лесу мотались всем полком! Вот ни следа, хоть провались! И только когда дым твой увидели…
– А как же пелена непроходимая? Морок колдовской.
– Кустики-то? От пулеметной очереди еще ни одни заросли не спасли. Хотя знаешь, потом разом как-то все…э-э-э…
– Открылось? – подсказал Василий.
– Ну, да. Стало ясно – можно идти. И все.
– Устал бежать к своим-то? – спросил вдруг Вася и улыбнулся.
– Чуть легкие не выплюнул! – засмеялся Денисов, от души хлопнув друга по плечу.
– Этих охотничков каменного века мы в большом доме посадили. Кто выжил. Сейчас бабы закончат, туда же пойдут. Бойцы они никакие. Видать, поколение такое.
Земин облокотился о стену хибары, прикрыл глаза на секунду. Спросил, кивая на директора музея:
– Расстреляем. За измену Родине.
– Он ничего не сделал, Димка. Дурак просто. Ученый дурак.
Они оба встали и двинулись в сторону Журова. Увидев их, Борис Астафиевич нервно вскочил, сделал несколько шагов навстречу.
– Дмитрий Сергеевич! Василий-Василий Андреевич!
Видимо, понял все по взгляду Денисова, затрясся. Попятился с широко раскрытыми глазами и запутался в ногах. Упал в пыль, попытался ползти назад.
– Астафьич… – начал было Земин.
– Васька, не смей! Эй, Ломов, Погодин, ко мне!
Василий повернулся к старому другу, застыл, глядя строго в глаза. Процедил:
– Как же легко тебе удается карать. Особенно беззащитных.
У Денисова рука дернулась к кобуре, но он вовремя сдержался.
– Вася, ты знаешь, приказ. А тогда… Тогда по-другому было нельзя. А потом еще они мне снились. Все шестнадцать! И Агнешка твоя…
– И твоя Аглая Гайос тоже приходила! Чаще других. Особенно в это воскресение. Думал, застрелюсь…
– Это Лихо. Забирает светлые воспоминания, жрет их, а дрянь вся из сердца и лезет. Отравляет разум.
Его как громом поразило! Земин обернулся к столбу с насыпью и увидел, как за ней скрывается директор музея, в панике надеясь спрятаться в подземном логове от целого полка солдат.
– Стой! – успел он схватить за рукав взбешенного КГБ-шника, который намеревался самолично извлечь врага Родины на свет и казнить. – Димка, оно там!
– Что-о?.. – начал было Денисов, но тут раздался жуткий визг перепуганного Журова, затем еще какой-то непонятный звук, хруст, и все стихло.
Повисла настолько тягостная тишина, что Василий услышал какие-то то ли причитания, то ли молитвы аримаспов из общинного дома. Казалось, будто даже птицы замерли в немом изумлении.
На Земина накатила такая черная тоска, что захотелось застрелиться на месте от осознания своего одиночества. Ведь в мире не было больше никого родного, кто бы ждал дома. Да и такого места, как дом, не осталось – сгинуло в пожаре вместе со всеми теплыми воспоминаниями.
Тварь продолжала выть. Не зверь, не человек.
Василий согнулся пополам, упал на колени. И оказался вдруг лицом к лицу с пустыми глазницами. Череп Игоря Макарова смотрел на Васю словно с жалостью. И все равно продолжал улыбаться.
«Ёк, сука, макарёк!». Этой злобы хватило, чтобы развеять наваждение Лиха. Он сумел выпрямиться и сразу же бросился к Димке, который уже приставлял пистолет к виску трясущейся рукой.
Схватил оружие, отбросил в сторону и закричал прямо в лицо фронтовому товарищу:
– Катя! Думай о ней! Ну! Катерина!
Что-то во взгляде Денисова изменилось. Потекли слезы, но проглянула и злость. И он уже торопился подняться с колен, вытирая слюну с подбородка.
Вася оглянулся. Солдаты падали наземь, затыкая уши, несколько человек пытались бежать. Сразу раздались два-три пистолетных выстрела – это те, кто не выдержал мук совести или смертной тоски. Все мы люди, и каждый несет какую-то свою боль за душой.
Вой Лиха, матери племени аримаспов, лишал всякой воли и доброй памяти, оставляя взамен неподъемный груз прошлых грехов. Вот ребята из госбезопасности и не выдерживали.
Неожиданно вой прекратился. Кто-то еще корчился на земле, откуда-то подтягивались новые солдаты. Скорее всего, радиус поражения твари оказался ограничен.
Вася встал рядом с замершим Димкой.
«Не любить солнце и бояться солнца – это же разные вещи», – запоздало подумал Земин.
А чудовище уже выползало на свет. Вероятно, с той стороны был достаточно широкий и пологий спуск куда-то вниз. Вширь места вполне хватало, а вот потолок оказался низковат.
Сперва по бокам от спуска показались две серых руки с невероятными когтями. Они подтянули тело. Толщиной конечности были с бедро взрослого мужчины, однако, когда показалась вся туша, то выглядеть стали непропорционально тощими и при этом очень длинными.
Оно распрямилось, встав на ноги-тумбы с человеческими ступнями. Потянулось, опять же, как будто бы обычный хомо сапиенс. А затем рванулось к ближайшим солдатам.
Земин смотрел на тварь со спины. Успел разглядеть патлы, серую кожу, горб. И все. Скорость чудовища была необычайной. Физические тела не способны были двигаться так быстро. Оно уже врезалось в толпу людей.
Раздались первые крики боли и ужаса.
Василий потянул Денисова за собой, в сторону. Тот застыл словно громом пораженный, замерший от…страха? Разбираться времени не было.
– Где пулемет? – зашипел Вася на ухо товарищу. – Быстрее!
Послышались первые изрядно запоздавшие выстрелы. Крики быстро обрывались – Лихо в живых не оставляло. Тварь не ведала жалости и двигалась с нечеловеческой скоростью.
К счастью, Денисов быстро приходил в себя от шока. Тряхнул головой, хрустнул шеей, подобрался. И решительно поднялся.
– Давай за мной, – скомандовал он Земину и побежал куда-то назад, прочь от места кровавой бойни.
Вася рванул следом. Оглядываться он не решался. Выскочив за границу селения, увидел три пустых ЗИЛа и пять мотоциклов с коляской с установленными пулеметами. Взревели моторы.
Даже мелькнула надежда на спасение.
И вот тогда черт дернул Земина обернуться.
Оно шло им навстречу. Уже особо не торопилось, лениво переставляло ноги, поднимая облачка пыли. Бесформенное тело со свисающими грудями, узкие руки, огромная жуткая башка с грязными патлами ниже плеч, клыки со слюной и кровью на них. Росту в Лихо было метра четыре, а одето оно было в подобие лохмотьев своих почитателей – аримаспов.
Единственный глаз – огромное антрацитово-черное буркало посреди безносого «лица». Тварь уставилась на Василия и уронила чью-то руку, которую глодала на ходу. Сделала шаг к нему.
Естественно, храбрость ему изменила. Он бросился за мотоциклы, даже не думая, что будет, если пулеметы не помогут.
– Огонь! – скомандовал Денисов.
Застрекотали орудия, придуманные против людей, но оказались вполне действенны и против нечисти. Лихо взвыло, но уже от боли, и прыгнуло вперед и вверх. Однако стрелков учили на совесть, а пулеметные ленты были, ох, как длинны…
Бесформенная груда плоти комом упала прямо перед линией обороны из пяти мотоциклов. Начала растекаться зловонная лужа не то крови, не то слизи. Пошла вонь.
Земин выглянул из-за стрелков. Подходить никто не спешил.
Вторая очередь прошила кучу лохмотьев, неприятно чавкая и хлюпая, вгрызаясь в тело твари. Но недолго. Стволы затрещали вхолостую, затем окончательно замерли, исходя паром и запахом пороха. Стрелки вытерли вспотевшие лбы. Кого-то вырвало.
Конкретно этим парням Василий самолично готов был вручить орден только за то, что не дали стрекача в самый ответственный момент.
Дмитрий, как командир, первым двинулся к чудовищу, чтобы осмотреть. Успел даже сделать пару шагов, но куча вонючего мяса всколыхнулась раз, другой, и молниеносно бросилось в сторону. Все случилось в один миг. Оно сбило крайний мотоцикл со своего пути, как будто тот ничего не весил.
Люлькой придавило одного бойца, но, кажется, не смертельно.
Толпа пораженных мужчин успела только проводить тварь глазами – они наблюдали, как Лихо скрывается среди деревьев, ломая ветки.
Денисов пришел взял себя в руки первым.
– Так, помогите товарищу! Ахтубин, звони в часть, скажи – всем в ружье! И технику сюда. Надо тварь достать пока ранена и не схоронилась. Что значит, связи нет?! Организуй! Вы, – ткнул пальцем, – со мной. Будем раненых искать…
Когда прошел первый шок, Василий понял, что особо и не нужен. Все суетились, исполняя приказы, каждый знал, что ему делать.
Земин двинулся к тотемному столбу. Там зацепил одного солдатика, указал на кости Макарова, сказал, чтобы не забыли товарища забрать и похоронить. Также непонятно откуда выскочили двое с фотоаппаратами. Вася, с видом старшего по званию, приказал отдельную пленку оставить потом ему. После подобрал табельный пистолет какого-то бедолаги, нашел еще финку и двинулся ко входу в логово Лиха.
– Ну, давай посмотрим, как живешь, тамбовский волк, – сказал он перед спуском.
Глубоко вздохнул и сделал первый шаг. Со свету было сложно привыкнуть к темноте грота, но помогла зажигалка. Он спустился глубже. Потолка земляного не доставал, чай не баба-великанша.
Вонь стояла жуткая. Земин несколько раз с усилием сдерживал рвотные позывы. Почти сразу наткнулся на тело несчастного Бориса Астафиевича. Голова директора музея была сплющена и свернута.
Вася только сочувственно вздохнул. И вновь его едва не стошнило. Пошел дальше, подсвечивая путь. Под ногами хрустело, но что это кости, он понимал и так.
Логово оказалось не слишком глубоким. Земляной коридор вскоре окончился просторной норой, где при желании мог комфортно разместиться взвод солдат. В целом было похоже на медвежью берлогу с каменными стенами. Только по дальним углам громоздились какие-то кучки. Хлам или тряпки, не ясно. И повсюду кости.
Земин боялся представить, сколько же несчастных советских людей стало пищей для древнего чудовища!
Но больше всего его поразила коллекция твари. Прямо в стене была выдолблена ниша, своеобразная полочка. Там, как на витрине, лежали какие-то черепки, камни, череп птицы, большое перо, ржавый нож и деревянная кукла. Детская игрушка!
Присмотрелся – фигурка была на уровне его головы – поднес огонек ближе. Прикасаться опасался.
Кукла была грубой поделкой, и казалась очень древней. Едва намеченные глаза и рот, подобие платья из куска ткани, закрепленной бечевкой. Такая могла бы храниться где-нибудь в палеонтологическом музее, как образчик древней культуры.
И выглядела она настолько неуместной здесь, в логове безумной дикой твари. Но дикой ли?
«Врешь. Есть у тебя разум, есть! Ни в жизнь не поверю. Ты баба умная, Лихо, разумная», – думал он, вновь обшаривая взглядом грот.
В другом углу находилась особо крупная куча костей, словно собранная специально, она была накрыта вонючими тряпками и ветками.
Земина замутило, голова закружилась и зазвенело в ушах. Он увидел отпечатки ладоней повсюду: на стенах и потолке. Словно…детские ладошки. Вот только дети бы так высоко сами не достали. Может, оно оставляло кровавые отпечатки их руками?
Заметались тени по стенам грота. Они кричали, выли, стонали. То были детские голоса, страдающие от невыносимой боли! Вася воочию видел, как оно хватает малышей, отрывает руки-ноги одним движением с хрустом и жидким всхлипом. Лижет стекающую по конечностям кровь и кусает мягкое мясо.
Жрет, тварь, жрет и не поперхнется вовек!
«А раз жрет, значит, живая, – мелькнула мысль. – Значит, можно убить!»
В ушах страшно звенело. Тени носились вокруг, продолжали выть, мешались и путались с другими, старыми призраками. Те тоже были маленькими, но в алых сполохах давнего пожара. Наполовину сгоревшие, они белели костями тут и там на своих телах. Фантомы звали его, Василия Земина, обвиняли в своей смерти, не знали покоя…
В себя он пришел снаружи. Далеко не сразу понял, что воздух свеж, а солнце ярко светит в небе. Кто-то бил его по щекам, поливал водой, и кричал будто издалека:
Наконец, боль пробилась в разум, и он застонал. Потом был темный провал в памяти, и вот Василий уже сидит, привалившись спиной к чему-то шершавому, в пальцах сигарета, а в глотку вливается нечто горькое и теплое. Водка.
Его, наконец, стошнило. Затем он получил свежей воды и не мог остановиться, пока не потекло по груди.
Димка был рядом. Надо же, все-таки волновался за друга.
– …твоя контузия разыгралась…
Земин срочно хотел все рассказать, но язык слушался плохо.
– Ты пока там с духами дрался, мы нашли! Километра за три отсюда. Кучка тряпья. Не ушла тварь далеко.
– Д…Даша. Оно ее…поме…тило.
Но Денисов уже был на ногах, готовый действовать только на основе слов товарища.
– Давай, по пути договоришь!
– После Даши это осталось на нас. Запах, или что-то еще. Так Лихо нас и учуяло, так и зацепило. Да и глаз… Это метка, Димка. Не знаю, что вы там нашли, но Лихо выжило. Нутром чую! Тварь это странная. И живая. Жрет и размножается. И медведя игрушечного у меня не было до той поездки в лес. Может, Журов подложил. Не помню. Не понимаю, как, но оно заставило меня отнести игрушку девчонке. Может, чтобы след нарисовался. Черт, не понимаю до конца!
Короткие рваные приказы Денисов раздавал не своим голосом: транспортировать дикарей в часть под замок, десяток человек остаются сторожить селение, мотострелки – на всех парах в часть за патронами, а потом к приюту! Командовать здесь Димка оставил своего зама Петра. Сам оседлал ближайший мотоцикл и велел Земину садиться сзади.
И вот по просеке, оставленной ЗИЛами, они выбрались прямо на дорогу от станции Вяжли до Моршанска. Дмитрий колеса не жалел – мотоцикл трясло и подкидывало на ухабах.
По пути не разговаривали: перекричать рев мотора и стук покрышек было нереально.
Василий понимал, почему товарищ так торопится. Сегодня была смена Катерины. И если тварь заявится прямо в приют… Догадка до конца не оформилась, да и доказательств, собственно, не было, однако в подобных вещах чуйка Земина не подводила. Девочка Даша манила Лихо, она была нужна твари по каким-то неведомым причинам.
«Ждите, Катенька, гостей», – подумал Вася.
Ближе к городу дорога стала все же более гладкой. Солнце переползло высшую точку, но было пасмурно. Набежали тучи, предвещая очередную грозу. Поднялся ветер.
Земин вдруг подумал, что стрелки могут и не успеть. Сколько времени им потребуется, чтобы загрузиться и обернуться к приюту?
Вот и приметный мосток через речку со странным названием Цна. Дорога приподнялась, перешла сперва в деревянные балки, но тут же под колеса вернулся асфальт. По правую руку открылся пустой пятачок с разрушенным храмом: грязное и потрепанное сооружение без куполов и окон. Кажется, кто-то погиб, когда хотели сорвать крест? Василий не вспомнил, где читал про это.
Но даже от божьей помощи он бы сейчас не отказался.
Сколько все займет времени? Вася не знал, и оттого боялся. Сердце колотилось, как бешеное – правда, заметил это, только когда соскочил с мотоцикла, достал пистолет и побежал вслед за Димкой.
Он испытывал подобный страх только на войне. Там каждый бой казался последним. Да в сущности таким и был.
Ржавые ворота были распахнуты. Денисов проскочил весь двор спец приюта не запачкав сапогов, а вот сам Земин дважды влез в грязь и дерьмо.
«Собаки у них тут стерегут, что ли?» – успел подумать в бешенстве.
Затем главный вход, большая тяжелая дверь. В прошлый раз они заходили с торца здания, потому сперва он даже не сообразил, куда бежать. Но Димка уверенно двинулся прямо по коридору.
Весь приют будто бы вымер. Однако, нет-нет, а звуки жизни слышались отовсюду, но как-то приглушенно. Там и тут разговаривали или шептали, пели и стонали…
Уж не старые ли это призраки-приятели Василия?
Первый живой человек выскочил навстречу, только когда они свернули за угол. Дородная медсестра появилась из двери, но тут же метнулась обратно, едва заметив денисовкий пистолет и суровый взгляд.
Земин споткнулся и перевернул ведро с водой. Выругался.
А его товарищ будто летел, не касаясь пола. Еще из одного кабинета, прямо у лестницы, куда бежали мужчины, не спеша выбиралась женщина в обычной серой одежде.
– Идут занятия! Что вы себе… – успела сказать она и тут же исчезла в проеме двери, словно отброшенная невидимой рукой.
Василий успел только удивленно моргнуть. Затем споткнулся о первую же ступеньку, посмотрел в спину легко взлетевшего по пролету Денисова и обернулся к пустому проему двери, откуда слышались изумленные возгласы и стоны боли. Тогда он на мгновение замер.
И еще один кусочек в мозгу встал на место. Земин бросился вверх по лестнице.
«Живое, неживое… А тела своего и нет!»
Знакомый коридор. Как-то незаметно, вдруг, он оказался в другом здании – с тяжелыми, как сказала тогда Катерина.
И лишь поднажал, едва увидел знакомую дверь. Сапоги грохотали по доскам пола, но привлечь внимание уже не боялся. Видел, что все стекла в окнах полопались. Снаружи набирал силу ливень. Свет совершенно померк.
Все эти три дня Вася не думал о своей неудаче и мелких несчастьях, как о проявлении всем известного эффекта Лихо Одноглазого из сказок. Хотя то, что Катерина оказалась в палате несчастной Даши Зиминой именно в тот момент, когда там объявилось чудовище, было явным проявлением неудачливости девушки.
С другой стороны, появление Земина в самый последний момент и его, на удивление, меткий выстрел были именно что самой настоящей удачей. Для Катерины.
Денисов держал девушку за горло. Его рука была неестественно длинной и тонкой, но силы твари в теле мужчины было не занимать.
Вася выстрелил в руку товарищу. Капли крови попали на серые застиранные простыни на кровати Даши. Сама девочка сидела в изголовье, вцепившись в подушку перед собой, в надежде, что та ее защитит.
Димка лихо взвыл не своим голосом, но хватку ослабил. Его невеста упала и не шевелилась, но глазами навыкате продолжала смотреть на жениха. Только лишь тварь начала поворачиваться к Земину, как тот выстрелил еще раз. Пуля угодила в плечо. Мужчину отбросило назад, и он неловко споткнулся о ноги Катерины. Денисов упал и как-то обмяк.
И тут же помещение начало заполняться…чем-то. Становилось темнее, будто нечто заслоняло собой свет лампочки. Оно густело, разрасталось, подбирало под себя окружающее пространство, как мутная черная туча или туман.
Земин застыл, не зная, что дальше.
«Что сделает бестелесное Лихо, если погибнет потенциальный носитель? Пользоваться Димкой оно явно долго не могло. То-то мы неслись скорее сюда!»
Однако просто так вот застрелить Дашу… Вася не мог.
Он стал ощущать уже знакомое чувство смертной черной тоски. И вновь отовсюду полезли старые призраки. Все они были невысокого роста, все вскидывали правую руку, а глаза их горели огнем. Пусть и югенды, но все же то были дети. Они обступали, желая забрать его с собой в ад.
А еще среди всех выделялась одна. Фигура была выше остальных, но более хрупкая. И Земин узнал ее.
Агнешка… Она одна не тянула к нему призрачных рук, а просто смотрела пустыми глазами. Вася видел за ее спиной, как туча сгустилась и замерла перед Дашей, а та выпучила единственный глаз. Простыни под девочкой потемнели.
А призрак Аглаи переместился так, чтобы закрыть ему обзор. Он затряс головой, вскинул пистолет. Кажется, краем глаза заметил, как шевелилась на полу Катерина.
Гарантии, что Лихо уйдет, не было. Но и выбора тоже.
А ведь комнатка девочки раньше была совсем небольшая. Как могло Земину сейчас так казаться, будто до кровати добрых десять метров? Коридор за спиной исчез, а фантомы уже окружили, заполонили собой все вокруг.
Голос старого товарища доносился будто издалека, однако раскрытая ладонь оказалась совсем рядом. Вынырнула из гущи тумана, разметала призрачные детские тела.
Василий вздрогнул. Перед ним встала она. Глаза отливали бордовым и были полны укоризны и злобы. Требовательная ладонь Денисова торчала прямо из груди фантома. А вокруг все будто бы замерло на короткий миг, за который Земин успел взглянуть в глаза любимой и сказать:
– Прости, Агнешка. Да, это все я. Ты и ребята не были ни в чем виноваты. Война… А мы – просто выполняли долг перед Родиной. Но я обещаю. Когда мы встретимся, где-то там, я сделаю все, чтобы искупить вину… Вот, я так и храню ее.
Он поднес огонек ближе к губам Агнешки. Она помедлила секунду, подкурила, затянулась глубоко-глубоко… И расслабилась, откинув голову назад, как делала когда-то очень давно.
А Вася вложил свой пистолет в протянутую ладонь Димки, зная, что эта жертва необходима. Еще одна маленькая жизнь, которую тот оборвет.
Призрак Аглаи уже растворялся, истаивал, забирая остальных. Не успел Земин протянуть за ней руку, как услышал крик боли!
Морок рассеивался, очертания помещения становились отчетливее. Вася вгляделся, ахнул и невольно дернулся вперед.
– Не смей! – скомандовал ему старый друг. – Васька, стой, я сам!
Одной рукой Дима держался за раненый глаз. Кровь сочилась между пальцев, стекала в рукав. Его трясло, но мужчина продолжал стоять на ногах. В другой руке он сжимал Васин пистолет.
– Я искуплю, Васька. Много натворил. Эту девочку в обиду не дам.
Денисов повернулся к Лихо – фигура чудовища уже приобрела знакомые очертания, но по-прежнему оставалась не до конца оформленной, не очень четкой. Башкой оно упиралось в потолок. Дима закричал, обращаясь к монстру:
– Давай, тварь! Вот, дар! – он убрал руку от лица и выставил перед собой. На ладони лежал его окровавленный глаз с кусочком нерва. – Забирай меня!
Страшную и невероятно долгую секунду Лихо словно раздумывало над предложением. А затем приблизилось вплотную к мужчине.
Вася слышал, как по всему коридору разом взорвались лампочки, и посыпались стекла из окон. Стихия заиграла рамами, отовсюду слышался треск и скрип дерева. Запахло грозой.
Лихо черным дымом всасывалось в тело Димки через пустую глазницу. Его тело кривилось и ломалось, дрожало, но он не издавал при этом ни звука.
Земин потянулся к Катерине, она схватила его за руку и встала. Оттеснил ее плечом к себе за спину. Даша так и сидела, застыв, на кровати и с ужасом наблюдала.
Денисов застыл, опустив голову. Буйство природы на миг стихло.
Он вдруг обернулся к Земину и Катерине, сказал с улыбкой:
Вскинул пистолет к виску.
Над ними лопнула последняя лампочка.
Среда
Земин сидел на ступеньках приюта. Дождь прекратился, но солнце так и не выглянуло. Осень в средней полосе в этот раз выдалась на редкость мрачная.
Он вертел в пальцах сигарету, не решаясь закурить.
– Товарищ Земин, доложите по существу. Мне, как первому заместителю Дмитрия Сергеевича, придется писать рапорт. А сказать нечего. Итак?
– Вот и мне толком нечего, – вздохнул Василий, не глядя на зама.
Замолчал, а зам Димки так и стоял над ним, переминаясь с ноги на ногу. Было ясно, что опыта парню пока не хватает, но взгляд выдавал в нем бойца. Впрочем, всего важнее было, как отметил вдруг про себя Земин, что чувствовалась в этом парне некая…справедливость, что ли. Честность.
«Да, такой детей не стал бы стрелять, – подумал Вася. Но тут же добавил: – Наверно»
Зам Денисова, Петр, присел вдруг рядом, отобрал сигарету у Земина, закурил сам. Вздохнул и сказал:
– Да. Как оказалось, хороший, – кивнул Вася.
– Поймите, товарищ Земин. Ваши знания могут помочь спасти людей. Если вдруг где такая же дрянь полезет. Или еще чего. Наука…
Василий вдруг перебил его:
– Да мы и эту-то не убили.
– А так, Петя, взяли и…не взяли. Невозможно Лихо Одноглазое убить окончательно. Оно такое, ну-у, такое, что вообще, возможно, не из нашего мира. У него нет тела, только носитель. Оно как болезнь, как микроб. Какие там условия или тонкости при переселении, я не знаю. Это все только предположения.
– Но есть надежда, что все-таки оно подохнет без носителя.
– Честно? Я вообще не до конца все понял. Ну, до того был Журов, например. Тоже таскал в себе. Правда, Астафьича оно не контролировало, вроде… Думаю, что все эти неудачи, с Дашей, там, да и со мной, это как, м-м-м, иммунная система. Энтропия, мельчайшие частицы, хаос, порядок. Короче, когда соприкасаются тот мир и наш, то эти частицы сталкиваются и… – Вася махнул рукой. – А-а, хрень все это, Петь. Забудь.
– Знаете, товарищ Земин, вам все-таки придется задержаться на денек и написать отчет. Может, товарищ Барченко чего и поймет из вашего рассказа.
У Васи чуть глаза не выпали.
– Барченко?! А разве его не…того?
– Таких, как товарищ Барченко, нельзя просто так взять и…того. Так что пишите, товарищ Земин, пишите.
– А ты не так прост, Петя.
– Ладно, братец-кролик, вели отвезти меня домой. Спать хочу, умираю. Глаза слипаются.
Катерина была единственная, кто его провожал. Впрочем, не считая молодого Пети, зама погибшего Димки, знакомых во всей Тамбовской области у Земина больше не осталось.
Они стояли на платформе небольшой станции Моршанска и ждали последнего свистка перед отбытием. Девушка была в черном пальто и платке. Земин, как всегда, надел гимнастерку и кепку. Прошло несколько дней после похорон Денисова.
– Василий, куда вы те-теперь?
После той ночи девушка стала слегка заикаться, однако врач утешил, что со временем патология, вызванная трагедией, должна пройти.
– Далеко. За Урал. Снежного человека ловить! – пошутил Вася, но понял, что Катерина шутку не оценила. Смутился. – На самом деле, я в Тамбове просто делал пересадку, когда меня Димка встретил. Сказал, что без меня никак. Вот я и решил помочь по старой памяти.
– А каким. Он был. На фронте. Мой Димка?
Она старалась говорить короче, чтобы не заикаться. Сильная девушка. Он был уверен, что Катерина со временем справится с горем. А еще понял, что у него не хватит сил выложить ей всю правду.
– Он…он был правильным. Служил Родине. Исполнял приказы. Даже когда не хотел. Человек слова. Ни разу не уронил честь офицера.
– Просто. Мне нужно. Знать. Что рассказывать. Его сыну.
Катерина посмотрела Земину прямо в глаза. Он не отвел взгляд, хоть и очень хотел. Эти глаза затем являлись ему до самых последних дней наряду с другими, небесно-голубыми – Агнешки.
– Берегите себя. Василий.
Они обнялись, и Вася вспрыгнул на ступени вагона. Послышался гудок. Поезд запыхтел, вздрогнул.
– Он сказал. Назвать сына. Васей!
Катерина кричала ему с перрона и махала рукой.
Земин тоже махал ей вслед, а затем пошел занимать место.
И всю дальнейшую дорогу из головы не шла единственная мысль: «Ну, хитер, братец-лис, ну, хитер! Василий Дмитриевич… Вот зараза!»
