INSPIRATION POINT
Космос одна из самых интересных тем, которая существует. Иногда так хочется узнать, что интересного он может нам открыть. Нейросеть представляет космос таким. А вы каким его видите? Хотелось бы чтобы в космосе было больше жизни.
Космос одна из самых интересных тем, которая существует. Иногда так хочется узнать, что интересного он может нам открыть. Нейросеть представляет космос таким. А вы каким его видите? Хотелось бы чтобы в космосе было больше жизни.
Сура проводила Вермонда взглядом. Некоторое время стояла, прислушиваясь к каждому шороху. Поспешность могла сыграть с ней злую шутку. Убедившись, что Вермонд не вернётся, достала морзефон и набрала на клавиатуре комбинацию символов, отправив сообщение лишь ей одной известному адресату. Хотелось надеяться, что никаких проблем не будет – послание дойдёт до тех, кому адресовано, и не будет перехвачено по пути. От мрачных мыслей Сура пыталась отвлечься, слегка покусывая губы. Иногда сжимала зубы чуть сильнее, но боли себе не причиняла. Нервозность не покидала девушку ни на мгновение. С тех самых пор, как она согласилась на эту авантюру, не было ни дня, чтобы она не думала об ошибках, способных привести к грандиозному провалу. Руки и ноги холодели - неподобающая, непозволительная реакция для выпускницы академии защиты.
Подойдя к окну, Сура распахнула его настежь и стала ждать.
Ожидание затягивалось, что накаляло и без того мрачную обстановку. Мозг генерировал множество омерзительных идей. Паника то и дело поднимала голову. Но наконец к зданию подлетела легковая пассажирская вертушка, из которой к окну протянулся гидравлический переход-лестница, и по нему из салона воздушного судна в комнату перешёл гражданин. Он опёрся ладонью о подоконник и легко спрыгнул на пол, оказавшись возле Лехпахи.
– Наконец-то вы прилетели! Я уже не знала, что и думать, – вполголоса произнесла Сура и улыбнулась. – Здравствуй, Сцай. А где Кейник?
– Уже тут! – вслед за Сцаем в кабинет перебрался мужчина в шапке лётчика с натянутыми на лоб гогглами; вокруг его шеи был обмотан неизменный зелёный шарф.
Мужчина ласково посмотрел на девушку, после чего они крепко обнялись.
– Кейник, я так переживала за тебя. Так переживала! Мы не виделись столько лет! – не сдержала слёз Сура.
– Дети мои, у нас нет времени на слёзы, – произнесла миниатюрная седовласая женщина в коричневом плаще с замысловатой тростью в руках. – Кейник, срочно открой этот сейф в углу.
Спустя десять лет после начала переворота мадам Шторнец оставалась верна себе. Была всё той же деятельной натурой, стремившейся подчинить себе всё и вся. Её слова были не просьбой, но приказом.
Казалось, время над ней не властно, и всё, о чём она способна думать – политические интриги, а судьбы отдельно взятых граждан совершенно её не трогают. Но это было не так. С Сурой их связывало слишком многое. Когда-то эта девчонка должна была стать синквоиром, и, чудо, ее перехватила Кфа́сар Шторнец, по напутствии своей подруги, углядевшей недюжинный потенциал. Это было первое преступление мадам Шторнец во время кризиса, когда контрактники заявили о себе во всю мощь.
– Сура, ну что ты стоишь? – произнесла мадам. - Не хочешь меня обнять?
– Мадам Шторнец!
Её присутствие рядом вселяло надежду. Глядя на женщину, некогда заменившую ей родных, Сура чувствовала себя увереннее.
– Как ты изменилась, моя девочка. Из просто красивой девушки превратилась в настоящую ослепительную женщину, – с гордостью посмотрела пожилая женщина на Суру. – Я теперь с тростью хожу. Года берут свое. Но на приключения я еще готова пойти.
Она мило улыбнулась, стараясь казаться беззаботной.
Сорок шесть лет, да каждый день может быть последним. Какая же я старая! Но я должна! Я должна довести дело до конца. Я еще могу что-то исправить. Дай мне еще годик прожить, еще семьсот тридцать дней. Смогу и точка. Технократия... Главное вернуть технократию.
– Уважаемые биомеханизмы, у нас мало времени, – напомнил Сцай, нарушив стройный поток рассуждений.
Официально утверждалось, что эмоции механоидам не присущи, однако Сцай проявлял их, пусть и в своеобразной форме. Всех граждан он называл «биомеханизмы». Может, шутил. А, может, нет.
Впрочем, так зачастую называли граждан и многие другие механоиды, подчёркивая своё отличие. Называли без малейшей тени и превосходства, и подобострастия, просто утверждая свою особенность, свою непохожесть. Эту непохожесть за многие годы со времён создания первых механоидов особо утверждать уже и не нужно было – с этим все давно смирились. Но так сложилось. Вошло в привычку, а привычка, как известно, вторая натура.
– Я почти разблокировал замок сейфа. Тут очень сложный код, – сообщил Кейник.
Некогда любознательный подросток превратился в отличного пилота и талантливого инженера. Вокруг глаз его уже залегли неглубокие морщины. Неизменным оставалась преданность Кейника партии и его любовь к зелёному шарфу.
Несмотря на возраст, он по-прежнему был холост и наотрез отказывался заводить семью. Не было тех благ, пособий, что давало бы ему уверенность при правлении Контрпартии, что давало бы ему твердую почву под ногами.
– Ты уверен, что никто ничего не заметит? – встревожилась Сура. – Мне с господином Сарпаком ещё работать, и если...
– Конечно уверен! Всё будет шито-крыто, – весело ответил Кейник, стараясь продемонстрировать юношеский задор, присущий ему десять лет назад.
– Знаю, именно поэтому, внук, я тебя и учила всем премудростям твоего отца, – ответила мадам Шторнец.
Партия контрактников созвала очередное заседание.
Огромный янтарный зал вмещал в себя представителей всех подконтрольных префект, министров и чиновников разного ранга. Трибуны на четверть пустовали. Еще пять лет назад они были заполнены до отказа. Контракты, получившие в то время широкое распространение, стали невероятной наживкой для бедных. Но, когда начали беднеть богатые, начался кризис. Противостоять ему никто не мог. Выживали самые хитрые, жестокие, жадные и беспринципные.
– Уважаемые однопартийцы! Во-первых, прошу принять во внимание тот факт, что изгнанные технократы создали объединение гражданских оппозиционеров во главе с мадам Кфа́сар Шторнец. Они угрожают действующей партийной системе гражданской войной. В обществе сложилось мнение, что правящая Контрпартия не справляется со своими обязанностями, что не является правдой, – начал свою речь заместитель главы партии Лаз Гольдер.
– Я не согласен! – перебил выступление господин Сарпак. – И не согласен именно с тем, что в общественном мнении всё – как выразился уважаемый заместитель, – является неправдой! Сейчас объясню – почему. Дело в том, что коррупция очень серьёзно превысила показатели пятилетней давности. Напомню, она возросла на сорок процентов. Немыслимые цифры. И вы об этом знаете. Жители маленьких префект голодают. Им ничего не остаётся, кроме как бежать в более крупные префекты, власти которых ещё в состоянии прокормить население или наладить промышленность, чтобы граждане жили хоть в каком-то достатке. Да и в крупных префектах далеко не всё в порядке. В первую очередь страдает простой народ. И это в наше-то время? Вы об этом молчите, хотя прекрасно знаете о существовании целого вороха проблем. И у меня вопрос к однопартийцам, представляющим промышленность. Что происходит с отраслью? Почему снизилась заработная плата? Почему её не выплачивают рабочим месяцами? Что не так? Ответьте, господин Слэм До Бэр, – обратился к министру Промышленности Сарпак.
– Я боюсь, что вы попали под гипноз так называемого «общественного мнения», господин Сарпак, что недопустимо для партийного деятеля вашего ранга. А вы? Что именно вы сделали, чтобы улучшить ситуацию? Кроме того, Господин Сарпак, вы приходитесь сыном мадам Шторнец, и доверие к вам – как к родственнику главной технократки – подорвано давно, а ваш сын Кейник – под подозрением в антиправительственной деятельности. Ну и в заключение: ваши слова о несостоятельности нашей промышленности являются полным абсурдом, – попытался «выдержать удар» Слэм До Бэр, после чего в зале стал нарастать гул.
– Не валите с больной головы на здоровую! – эмоционально парировал Сарпак. – Я – на минуточку, если вы забыли! – глава Комитета по работе с государственными деятелями и коррупцией. В мои обязанности не входят вопросы промышленности, тем более – улучшение там ситуации. Именно чиновники, неспособные обеспечить нормальную работу своей отрасли, являются объектом для тщательного рассмотрения их деятельности в моём Комитете. Боюсь, господин Слэм До Бэр, вам в очень скором времени придётся отчитаться за свою работу, и, думаю, что выводы моего Комитета для вас будут весьма неутешительны. А ещё, пользуясь случаем, обращаюсь к вам, господин Фарт О Фрай, как к Верховному прокуратору! Считайте моё сегодняшнее выступление сигналом к проверке деятельности министерства Промышленности, и на коррупционную составляющую – тоже. Соответствующее уведомление вы получите от моего Комитета завтра же. У меня есть на это причины.
Слова Сарпака не остались незамеченными. В политических кругах сладкая ложь всегда ценилась в разы выше. Этот случай не был исключением. Правду не любил никто. Лицо Слэм До Бэра от ярости посерело, приобретая тот же оттенок, что и его пепельные реденькие волосы. Он, активно размахивая своими тонкими ручками и ещё больше походя на какую-то уродливую тощую птицу, закричал, выплёвывая слова:
– Предатель! Его Шторнец! Кейник! Тебя самого надо! Я этого так не оставлю!
Заседание грозило перейти в банальную склоку, и Лаз Гольдер вмешался. Ему было очень важно – вернее, не столько ему, сколько господину Теовилю – провести решение, ради которого, собственно, и планировалось сегодняшнее заседание Контрпартии.
– Просьба прекратить эти беспорядки! – попросил заместитель главы Партии контрактников. – Сейчас на повестке дня у нас стоит совершенно другой вопрос. Сегодня военным советом префекты Дальтия было предложено узаконить применение оружия гвардейцами в случае агрессивного поведения технократов и любых оппозиционеров. Это не блажь и не прихоть. Всё это делается в целях предотвращения гражданской войны. Голосуем!
– Они – либо все глупцы, либо – все коррумпированы, – пробормотал Сарпак, проголосовав «против».
Он знал, что такие методы правления приведут к непоправимым последствиям. Политики, дорвавшиеся до власти, на долгое время установят на территории страны диктаторский режим.
Технократы всегда выбирали того, кто умнее всех.
Контрактники выбирают тех, кто наиболее выгоден.
Сарпак смотрел со своей трибуны на однопартийцев. Тех, кто должен был смотреть с ним в одном направлении, быть единомышленником и продвигать идеи, приводящие к расцвету общества. Однако, с его глаз давно спала пелена, и он больше не питал иллюзий. Его коллеги давно перестали быть его единомышленниками. С течением времени они превратились в массу зажравшихся морд, проживающих в роскошных апартаментах и дрожащих от страха при мысли, что могут потерять свои богатства. Мысль о жизни в окружении маргиналов приводила чиновников в ярость, а неконтролируемая ярость порождала испуг и взяточничество.
– Большинство однопартийцев проголосовали «за», – подвёл итоги заместитель Лаз Гольдер.
Сарпак с презрением посмотрел на присутствующих, но уловил только ответный взгляд Слэм До Бэра, который ехидно ему улыбнулся, почесывая свой одряхлевший подбородок.
Заседание подошло к концу. Контрактники выходили из зала заседаний, как вдруг, возле одного из выходов образовалось встречное движение – какие-то люди в форме внутренней охраны пытались проникнуть внутрь, расталкивая выходящих чиновников.
Кфа́сар Сарпак, ненадолго задержавшийся в зале, чтобы обговорить условия расследования своего запроса в отношении министерства Промышленности с Фарт О Фраем, заметил этот небольшой переполох. «Шестое чувство» попыталось ему что-то подсказать, но голос этого – очень полезного в некоторых случаях – «подсказчика» тут же забил своими разглагольствованиями Верховный прокуратор.
Господин Фарт О Фрай, как и все толстые люди, очень любил поговорить. На самом деле слово «толстый» к этому гражданину не подходило совершенно! Он был не просто толстым – он был чудовищно огромен. Настолько, что не мог ходить самостоятельно и передвигался при помощи специальной подставки на колёсиках. Его широченная шея сливалась с головой, и лоснилась от пота, который выделялся, даже при самых простых движениях туловища. Эта отвратительная гора мяса и жира, одетая в какую-то непонятного цвета мантию, похожую на дешёвый бархатный халат, что-то втолковывала парламентарию насчёт ответственности при принятии решений и взвешенности при их исполнении.
Сарпак уже был не рад, что занял разговором этого чиновника – которого, ко всему прочему, он совершенно не уважал из-за трусости, глупости и готовности подставить любого ради своей выгоды и безопасности. Но оборвать разговор было, по меньшей мере, невежливо, а тот вцепился в руку сенатора своей потной ладонью и продолжал вещать ничего не значащие слова и фразы.
– Господин Сарпак, простите, что я прерываю ваш разговор с уважаемым Верховным прокуратором, но датчики на пульте охраны показывают, что сейф в вашем кабинете открыт, и открыт – не вашим личным кодом, – произнёс откуда-то сбоку крепкий молодой мужчина в простой форме внутренней охраны тёмно-синего цвета, но с большими золотыми шариками на погонах.
Из-за болтовни Фарт О Фрая парламентарий совершенно не заметил подошедшего к ним генерала Вояджана – министр Правопорядка Контрпартии.
– На каком ещё пульте охраны?! Какой сейф?! – спросил Сарпак, а потом, сообразив, стал возмущаться. – Так что же, генерал, вы становили в моём кабинете какие-то датчики, не поставив меня в известность?! Может, вы мой кабинет ещё и прослушиваете? А может, там ещё и видеонаблюдение имеется?! Что вы себе позволяете? Я что, преступник?
Генерал как-то очень наивно посмотрел на Верховного прокуратора, но тут же собрался и очень самоуверенно ответил:
– Но как же! Было такое распоряжение из прокуратуры.
– Только в интересах дела! Господин Теовиль приказал! – нервно перебирая пальцами, забормотал скороговоркой Фарт О Фрай.
– А как же постановление Парламента? Не припоминаю, чтобы такое решение утверждалось на официальном уровне! – не унимался Сарпак.
– Но ваш кабинет – это служебное помещение... Мы подумали... – мялся Верховный прокуратор, а потом опять невпопад добавил своим неприятным высоким голоском. – Только в интересах дела.
– Господин Сарпак! – перебил всех Вояджан. – Пока мы тут законность выясняем – преступник может скрыться с документами из вашего сейфа. Со мной охрана, пойдём и проверим.
– Хорошо, идём, – смирился Кфа́сар.
Больше он не произнёс ни слова, но мысли бежали лихорадочным потоком. Множество вопросов. Ни одного ответа.
Что за ерунда?! В кабинете же оставалась Сура. Да и подозрительно... Какого чёрта выяснять про якобы вскрытый сейф явился целый министр? Хватило бы и начальника охраны здания Парламента.
Оппозиционеры-технократы искали доклад о местонахождении Верлиона – бывшем правителе времен Партии мира и процветания.
Охота за ним не прекращалась с тех времен, когда он вынужденно покинул свой пост, но Шторнец заинтересовала другая папка, которую она быстро спрятала в свою сумочку. Она не могла поверить, что ее родной сын причастен к тому, что ей удалось выкрасть.
– О, мой друг Верлион, как мне тебя сейчас не хватает, –тихо произнесла мадам Шторнец.
Знала: никто не обратит внимание, что она совершила кражу. Как знала и то, что в очередной раз, технократы пропустят мимо ушей слова сожаления об отсутствии Верлиона.
Гораздо громче произнесла она совсем другое:
– Дорогой внук, сбрей с лица щетину.
– Мадам, я полагаю, что сейчас не время рассуждать об этом, – разумно заметил Кейник и тут же спросил. – Вы ничего не слышите? По-моему, загудел лифт.
– Неужели Сарпак возвращается? Почему так рано? – насторожилась Сура.
– Видимо, заседание закончилось быстрее, чем мы планировали, – предположил Кейник. – Всё, уходим. У нас осталось не более минуты.
– Сура, нам нужно уходить. Не сдавайся, моя девочка, – с волнением проговорила мадам Шторнец.
– Как бы мне хотелось уйти с вами. Но я всё понимаю – нужно оставаться здесь ради нашего общего дела. Рада была вас повидать. Я буду скучать. Уже скучаю, – произнесла Сура, провожая взглядом своих родных и близких.
– Сестрёнка, скоро всё закончится. Обещаю! – махнул на прощание Кейник.
Мадам Шторнец и Сцай с Кейником быстро перешли по гидравлической лестнице в поджидавшую их вертушку. Резко сорвавшись с места, летательный аппарат быстро затерялся между высоток префекты Дальтии, в столичном городе - Миженски.
Что-то пошло не так. Сура это понимала. Сердце колотилось, словно бешеное. Страхи вновь атаковали с удвоенной силой, но внешне Сура оставалась спокойной и непоколебимой. В глазах её не было ни ужаса, ни раскаяния, ни сожаления – полный штиль.
Наведя порядок в сейфе, она как ни в чём ни бывало села диван, и, сложив руки на коленях, стала ожидать своего начальника.
– Сура, ты здесь? – задал вопрос Сарпак, переступив порог кабинета.
– Да, мой господин. Как и просили, я вас дождалась, - произнесла растерянно.
– В кабинет в моё отсутствие заходил кто-нибудь? – раскурив трубку, Кфа́сар подошёл к сейфу, подёргал круглую ручку и обратился к генералу, который с двумя охранниками стоял у входной двери. – Видите? Всё в порядке, сейф закрыт.
– А вы никуда не отлучались? Может, здесь кто-то был, пока вы выходили? – спросил генерал Вояджан.
– Я тут была одна и никуда не выходила. Клянусь! – ответила Сура с дрожью в голосе.
– Уверены? – ехидно поинтересовался генерал и, не став дожидаться ответа, приказал одному из охранников. – Сержант, включите прослушку на воспроизведение!
– Слушаюсь, – с этими словами один из охранников вытащил из нагрудного кармана небольшую чёрную коробочку, нажал несколько кнопок на ней, и в кабинете зазвучали голоса.
Напускная уверенность стекла с лица Суры, словно дешёвые краски, щедро политые водой. Накрывало осознанием неизбежности, пониманием, что отрицать всё бесполезно. Вот они доказательства её вины. Всего за мгновение она умудрилась состариться лет на десять. Но за свои поступки она не испытывала никакого стыда. Будучи гордой девушкой, она расправила плечи, и с достоинством ожидала своего наказания.
– Господин Сарпак, тут были ваша мать и сын. Был ещё и кто-то третий – по имени Сцай – но его личность пока не установлена. И они копались в вашем сейфе, – с какой-то ленивой усмешкой произнёс генерал. – Как видно из общего разговора, ваша помощница – госпожа Лехпаха Сура – является их сообщницей.
Прошла ровно секунда, после чего господин Сарпак осознал сказанное и принялся громить всё, что попадалось ему на глаза.
Предательство – то, чего он опасался.
Предательство – то, с чем ему довелось столкнуться.
Он ценил Суру, доверял ей, как себе. Возможно, он не перестал ей доверять даже в эту секунду зная, куда катиться его страна, в прошлом Великая и могущественная - Префектория. Возможно, он бы сам переметнулся обратно. Всё чаще и чаще посещали его подобные мысли. Глядя, в какую пропасть катится его страна, Сарпак неизменно приходил к выводу, что насильственная смена власти не принесла желанных перемен. Всё светлое, что было прежде, уничтожили новые порядки. Все начинания ныне правящей партии были губительны для Префектории. Чем дольше Сарпак наблюдал, тем сильнее убеждался в том, что всегда в душе был технократом. И именно их идеи находили живой отклик в его сердце.
– Господин! Господин! Вставьте новый кислородный блок, от нервов у вас снова повышается температура, – забеспокоился откуда-то взявшийся Вермонд.
– Какие же вы идиоты! Зачем надо было... – ни к кому конкретно не обращаясь, выдохнул парламентарий, а потом повернулся к своей помощнице. – Сура, я тебе верил, а ты меня подставила! Убила во мне все доверие ко всем! Слышишь? Ко всем!
В голосе его промелькнуло сожаление.
Если бы не Вояджан и его «миньоны», он бы попытался сам разобраться с ситуацией. Но не сейчас. Сейчас Сарпак вышел на тропу войны с однопартийцами. Мужчина запутался. Все призрачные идеалы, за которыми он гнался всё это время, разрушились. Рассыпались, подобно песку.
Осознание накрыло его с головой. Тяжёлое. Гнетущее. С нотами обречённости.
Кфа́сар остался один.
– Вы знаете, что я борюсь за правду и не сомневаюсь: однажды вы присоединитесь к нам, господин Сарпак, – гордо произнесла она.
Чиновник постоял несколько мгновений молча, посасывая потухшую трубку, а потом вдруг рявкнул на весь кабинет:
– Всем выйти вон!!! На минуту всем выйти из кабинета!
Удивительно, но оторопевшие охранники вместе с генералом Вояджаном без пререканий вышли из помещения и даже прикрыли за собой дверь. Сарпак вытащил золотую прямоугольную фигуру. В центре красовался Пальхорикон, он надавил на силуэт зверя. На несколько секунд помещение заполнил звук высокочастотных волн - почти двадцать тысяч герц.
Сура зажала уши ладонями - слишком невыносимым был этот звук для нормального гражданина. Сарпак из-за бесконечных модификаций тела на ультразвук внимания не обратил. По комнате друг за другом раздались хлопки. Искры из нескольких углов падали вниз, а дым от подслушивающих устройств быстро рассеялся в воздухе.
Расправившись с микрофонами, Кфа́сар Сарпак продолжил:
– Ты ничего не знаешь. Ничего не видела. Поняла меня? – быстро, почти шёпотом проговорил Сарпак, обращаясь к Суре. – С сейфом – тебя заставили угрозами. Ни в чём не признавайся! С записью я разберусь.
– Я ничего не скажу, – так же быстро ответила Сура.
– Деточка моя, я помню тебя с пелёнок. Как бы они тебя не пытали – молчи! Тебя однозначно отправят в На Ха Ли Кавоир. Я не с вами, но и не с контрактниками. У меня есть власть, которой у вас нет. Я отправлю за тобой помощь. Вытащу тебя из тюрьмы, – добавить больше он ничего не успел.
В открывшейся двери показались охранники и генерал Вояджан, громко приказавший:
– Арестовать предательницу! Немедленно!
Взгляд переметнулся в сторону Суры. Глядя на неё, генерал добавил.
– Лехпаха Сура, вы арестованы за предательство правящей партии и преступную связь с лидерами оппозиции.
Когда все вышли, в кабинете остались только Сарпак и Вермонд.
Раскат грома нарушил тишину - за окном разразилась гроза. Небо затянули тучи. Темно, мрачно, серо. Зигзаги молний яркими вспышками очерчивали контуры стоящих вокруг небоскрёбов, а шум падающей с неба воды перекрыл все звуки, ранее доносящиеся с улицы.
– Да... Погодка под стать настроению, – устало произнёс Сарпак и спросил у механоида. – Что же делать?
Помощник, помедлив несколько секунд, ответил:
– Вам, хозяин, только что и нужно – понять: с чего начинать. Что делать – вы уже, мне кажется, решили.
Слова Вермонда так зацепили Сарпака за душу, что он в раздумье произнёс:
– Знаешь, Вермонд, иногда я начинаю верить, что это ты – обычный гражданин, а я – всего лишь механоид.
Десять лет спустя
Мужчина сидел в кабинете, расположенном на двухсотом этаже, и от злости покусывал усы. Выглядел отстранённым, потому создавалось впечатление, будто мыслями он не здесь, а где-то далеко-далеко. Невидящий взгляд был направлен в одну точку. Можно было бы предположить, что он увидел перед собой нечто занимательное, целиком и полностью завладевшее его вниманием. Но нет, перед ним была самая обычная стена. Однако, он не обращал внимания ни на скопление за окном воздушных суден, начиная от массивных дирижаблей, заканчивая легковыми и пассажирскими вертушками, ни на яркую Табету, отражающуюся в огромных стеклянных окнах небоскрёбов напротив, ни на то, что его помощник – механоид Вермонд – уже долго стоит в ожидании распоряжений.
Лицо мужчины порозовело и покрылось пятнами от сдерживаемых эмоций – подключилась резервная нагнетающая система, пытающаяся наполнить псевдовены добавочным кровотоком. Когда из-за усиленной теплоотдачи вокруг головы пожилого мужчины слегка задрожал воздух, механоид не выдержал и спросил:
– Господин Сарпак, возможно, вам нужен новый смазочный рассеиватель? Принести свежий контейнер?
– Я... Я не... – закашлялся господин Сарпак. – Я хоть частично и полумеханизм, но всё-таки – ещё типичный гражданин, а не груда ржавых шестерёнок! И пусть моё тело больше, чем на половину состоит из этих чёртовых биопротезов, и пусть наряду с моим старым сердцем кровь по венам гоняет парогазовый преобразователь, но мозги у меня остались прежние. Вызовите мне Лехпаху Суру! Немедленно!
Сдерживающийся вначале, сейчас он сорвался на истерический тон. Перемены в настроении давали понять, насколько Сарпак устал от всего, что творилось в его окружении. В Префектории. В чертовом парламенте в конце концов.
За десять лет правления Партии контрактников, Кфа́сар Сарпак пострадал больше других однопартийцев. Смерть будто бы ходила по пятам, не давая забыть о своём существовании. Играла с ним, оставляя памятные шрамы, запуская острые когти в слабое, хрупкое тело, и снова отпускала, не доводя начатое до конца. В какой-то момент, она перестала его пугать, стала само собой разумеющимся явлением. Он перестал считать, сколько раз смотрел ей в глаза. А новые модификации, необходимые после очередной встречи, больше не вызывали отторжения. Мысль о них не пугала. Он принял всё, как данность.
Почти половина его вен была заменена синтетическими аналогами. Кожу на лице давно заменил силикон. Многих это решение удивляло – завидное материальное положение позволяло Сарпаку заказать выращенные кожные материалы в трансплантационном центре Префектории, который находился в столице – префекте Миженски.
Самое страшное покушение на его жизнь, в ходе которого он потерял обе руки, состоялось два года назад. В его небольшую вертушку влетел пассажирский транспортник, лопасти которого «нашинковали» воздушное суденышко на мелкие кусочки. Только чудо спасло жизнь Сарпаку, не иначе. Не было дня, чтобы он не вспоминал, как падал, а рядом, отсечённые от тела, планировали потерянные конечности. Наблюдал за этим полётом, будто со стороны, не до конца осознавая, что произошло. Отчаянно цеплялся за мысль о том, что это всё не более, чем страшный сон. Сейчас он откроет глаза, и все кошмары исчезнут. Да, он будет дрожать, кричать и беспомощно таращиться в потолок, но потом пальцы сожмут ткань простыни, и он поймёт, что чувствует её гладкость и прохладу, ощущает прикосновение. Но глаза и так были открыты. Он продолжал лететь, и чувство бесполезности, захлестнувшее его с головой, окончательно завладело сознанием. Просочилось и укоренилось в него, чтобы напоминать о себе каждый день и каждую ночь.
– Сию минуту, господин Сарпак, – ответил Вермонд, выходя из кабинета.
Господин Сарпак сильно сдал за последние десять лет. И проблема заключалась вовсе не в том, что он постарел физически и перенёс множество операций по трансплантации. Сражаясь за – как он когда-то ошибочно думал, - благо Префектории, Сарпак постепенно терял не только определённые части тела, но и веру.
И если первое поддавалось, пусть сомнительному, но восстановлению, то второе реанимировать не удавалось никак и ничем.
Он перестал верить в Идею, ради которой когда-то переметнулся в ряды сторонников Контрпартии. Проникновенные, пламенные речи, коими его пичкали единомышленники, были всего-навсего яркой обёрткой для грязных дел. Стремление к справедливости, мечты о лучшем мире, которыми он однажды загорелся, умерли, столкнувшись с существующим ныне порядком. Набравшись определённого опыта, Сарпак мог с уверенностью заявить, что он давно уже не тот наивный, доверчивый юнец, способный пойти за кем-то, наслушавшись красивых речей. Таких слов и обещаний было множество, но подкреплялись ли они реальными делами? Наивный, смешной вопрос. Он всё отчётливей видел: политика Контрпартии и её лидера господина Теовиля ведёт в тупик, толкая страну к гражданской войне, к краху и к бедности.
С этим нужно было что-то делать.
Как честный гражданин и ответственный политик Сарпак не мог сидеть сложа руки.
От невесёлых мыслей его отвлёк женский голос – в кабинет вошла стройная девушка в светлом брючном костюме, края которого украшала шикарная золотая тесьма. Девушка казалась довольно легкомысленной и не слишком обременённой интеллектом. Глядя на неё, Сарпак понимал, насколько обманчива бывает внешность. Что, впрочем, играло им на руку. Лехпаха Сура долгое время являлась ближайшим помощником Сарпака и была посвящена во все его дела.
Сарпак удивлялся, что женщины Префектории выполняют тяжёлую работу наравне с мужчинами во времена правления технократов, хотя наука давно доказала физиологическое превосходство мужчин над женщинами. Он восхищался этой идеологией, но вынужденно скрывал свои эмоции. Равноправие считалось отголоском прошлого, частью культуры технократов. В нынешних условиях – помехой.
Женщин ограничили в выборе профессий. Отморозки-контрактники, называющие себя политиками, зачастили использовать свой тестостерон в личных, интимных нуждах. Никогда прежде Префектория не сталкивалась с подобным. Деятельность женщин блокировали налево и направо, оставляя им всё меньше и меньше прав. Всех несогласных с новыми порядками обвиняли в клевете, успешно устраняя их с дороги. Система контрактов породила взяточничество.
Про Суру ходило немало слухов. Броская внешность, не совсем типичная и привычная большинству, привлекала к ней повышенное внимание. Не меньшее количество внимания акцентировал на себе факт близости Суры с определённым политиком. Её называли королевой эскорта, использующей Сарпака Кфа́сара в своих – разумеется, корыстных, - интересах. Для многих оставалось загадкой, что могло связывать потрёпанного жизнью политика, не отличающегося красотой, с молодой девушкой, яркой, красивой и, наверняка, амбициозной. Ответ напрашивался сам собой, выливался в понимающие перешёптывания и многозначительные ухмылки. Поток сплетен не ослабевал, напротив, пикантные подробности, придуманные любителями почесать языком, множились в геометрической прогрессии.
Сарпак воспитывался в технократии, он был честным, в женщинах видел равных граждан, хотя и считал их, все же, слабее. Но слабость, обусловленная особенностями физиологии, не делала женщин хуже. Он искренне считал, что женщины могут быть не только любовницами, служа для удовлетворения определённых потребностей. Они способны добиться успеха в любой области, если им того захочется.
В последнее время, его мнение было крайне непопулярным.
– Господин Сарпак, вызывали? – лицо девушки выражало спокойную уверенность.
– Лехпаха Сура, вы не хотите мне ничего доложить? Про того гражданина, на которого мне намекал Садермин, премьер-министр Латтории. Про того, который якобы замешан в создании тайной флотилии воздушных судов и в возобновлении работ по созданию боевых мехов. А ещё этот странный документ, который я нашёл. Да-да, тот самый, у себя на письменном столе! Откуда он мог взяться? Здесь пахнет большой провокацией... Если остальные парламентарии узнают об этом – мне крышка! Меня обвинят или в преступном сокрытии фактов, или в потворстве заговорщикам! Вы в курсе этого? Или до вас не доходит важность этого дела? – проговорил нервно политик то опуская жалюзи окон, то поднимая.
– Я вас понимаю, господин. Мне удалось выяснить, что вокруг вашего кабинета – до того, когда был подброшен документ – крутился механоид Кадот. Помощник некоего Борелиса, заместителя премьер-министра Латтории. Рядом с ним были ещё два подозрительных типа: один – плотный и лысый, а другой – высокий и жилистый, со шрамом на лице. К сожалению, личности этих двоих установить не удалось.
– Так почему ты не взяла тех молодчиков-Амбалов, которые у нас числятся простыми писарями – и которым я плачу совсем не писарские оклады! - и не тряхнула этого Борелиса как следует?! Ты ничего не сделала! – жёлчно выплюнул обвинения Сарпак.
Он отчаянно скучал по временам своего детства. С восторгом вспоминал он властных чиновниц, активно отстаивающих свои позиции в обществе. Женщины того времени были гораздо смелее из-за равных прав и инициативнее, даже в тех сферах деятельности, что по умолчанию считались мужскими.
Он ждал от Суры того же. Ждал, что она отбросит страхи и пойдёт напролом, как те женщины, о которых некогда слагали легенды. Едва ли не требовал от неё поступков, оправданных и приемлемых в старые добрые времена технократов. Забывал, что теперь подобные решительность и безрассудство делали Суру в глазах общественности преступницей.
– Не спешите с выводами, господин Сарпак, - парировала Сура, приглаживая растрепавшиеся тёмные волосы. – Не всё так просто. Мне удалось выяснить, что за этим Борелисом стоят очень серьёзные силы префекты. Крупные производители воздушных судов и вооружения для них. Его серьёзно охраняют. Да и это не тот город, где мы свободно можем вести активные действия, тем более – силовые
– И какая это префекта? И что это за город? – поинтересовался ядовито Сарпак. – Очень любопытно.
– Префекта – Латтория, а город... Тот, что у вас под носом. Я имею в виду Миженски, – проигнорировав сарказм начальника, насмешливо произнесла Сура. – Я прекрасно понимаю, к чему это приведет. Власть в столице, в нашей столице – Миженски, а все дерьмо готовит Латтория. Кто-то из высокопоставленных политиканов заигрался. Простите господин, но это так.
– Так он что, уже в столице? – проигнорировал очевидный факт Кфа́сар. - И ты даже здесь, где мы имеем кучу осведомителей, ничего толком не смогла узнать?
Он резко развернулся, оказавшись лицом к лицу с Сурой. Во взгляде слегка прищуренных раскосых глаз прочитывалось предупреждение об опасности
Дернул за пирсинг левого уха, и из его затылка выдвинулось, подобие совсем малюсенькой платформы. Кфа́сар пытался что-то нащупать в кармане сюртука. Очень нужное. Синтетические капилляры на его лице полопались, оставляя под искусственной кожей яркие гематомы. Остаток мозга требовал подпитки кислородом.
Сарпак перенервничал.
Механоид Вермонд, знал, что за хозяином бдить нужно непрерывно, подоспел в самый нужный момент. Идеально ровный, квадратный кислородный брикет поступил вовремя в кровь Сарпака. Правда, в этот раз, пришлось подтолкнуть мостик к затылку. Это было впервые для механоида.
Он понимал, что для хозяина настал критичный момент, и, его спасло только удачное стечение обстоятельств, когда Сарпак был готов разнести парламент.
– Вы поручили мне это дело только утром. И не передали ни одного документа. С чем, по-вашему, я должна работать? Я и так узнала слишком много за такой короткий срок! – повысила тон девушка.
Плохо скрываемая ярость, вспыхнувшая в её глазах, на мгновение напомнило Сарпаку о его маме – Мадам Шторнец. Мадам в точности так реагировала на несправедливые обвинения.
Наваждение схлынуло столь же стремительно, как и появилось. Всего лишь сиюминутное помутнение рассудка. Между этими женщинами не могло быть ничего общего. Просто...
Отголоски прошлого.
– Ладно, не важно, - поспешил замять конфликт Сарпак. - Сура, найдите его и приведите ко мне! И помните: никакой огласки! Ни в прессе, ни даже просто в слухах! Мир и так испражняется на нас, и терпит все крахи технократов.
– Хорошо, ваши распоряжения я постараюсь исполнить, – проговорила Сура подчёркнуто вежливо. – Но...
– Будьте осторожны, – перебил её Сарпак.
В ту минуту он отнесся к ней, как к дочери, невольно провёл параллель между ней и своим сыном
– Я тут ко многому пересмотрел отношение. Мне кажется, что всё это – не провокация. Полагаю, в правительстве готовится переворот. Никому не доверяйте и будьте готовы к переменам. Дождитесь меня – я скоро, – похлопав Суру по плечу и надев на себя длинный плащ, уродливый чиновник направился к выходу.
– К каким переменам? – переспросила Сура, хмуро посмотрев вослед Сарпаку.
Но тот не ответил и, поглощённый своими мыслями, только буркнул механоиду:
– Вермонд, собирайся. Едем в Парламент на очередную встречу с бюрократами и продажными чиновниками! И не забудь запасной кислородный брикет! Моё второе парогазовое сердце в последнее время пожирает топливо с завидным аппетитом!
– Слушаюсь, господин Сарпак, – ответил Вермонд.
Ей не нравилось, когда её отчитывали просто так. Она готова была понести наказание за реальные промахи, но смиренно молчать, когда её начинали чихвостить просто потому, что начальник оказался не в духе – то ещё удовольствие. Дождавшись, когда Сарпак уйдёт, Сура фыркнула недовольно. Не сдержалась и спросила у его помощника:
– Вермонд, и как ты его только терпишь?
– Да так же, как и вы, Лехпаха Сура. На самом деле господин Сарпак не такой плохой, как может показаться на первый взгляд. Вы же знаете самое главное: он – не коррупционер, хотя возможность стать таковым у него была всегда. Да и обязанности члена Парламента, функционера Контрпартии налагают. Мне его жаль. Господин Сарпак работает в комитете по борьбе с этим новым, невообразимым явлением, как ее там... Коррупция? – призадумался механоид. – Да! Коррупция! Он делает много. И получает в ответ уж слишком много, много плохого. Сколько его раз пытались убить за разоблачение? Сколько? Вы не хуже меня знаете ответ.
– Да, Вермонд, – перебила его Сура и печально добавила. – Мы-то хорошо знаем, что общественность давно разочаровалась в сторонниках правящей партии. Чиновники не исполняют свои обязанности – они погрязли во лжи и взяточничестве. Все вспоминают технократов.
– Вы осуждаете, но при этом сами работаете на государственного деятеля из этой же партии. Как это увязывается с вашими словами? Хотя... Возможно, у вас нет другого выбора. Или я не прав, госпожа Сура? – очень уж проницательно подметил механоид, доставая блок кислородных брикетов для своего господина из ящика стола.
– Ты не представляешь, что творится на улицах. Торговцы закрывают свои лавки от того, что налоги выросли. Люди недовольны, они стали выживать, а не жить. Такого не было. Жаль, что произошёл переворот десять лет тому назад. Партия мира и процветания правила страной на протяжении многих-многих лет, и мы действительно процветали. А что теперь? Посмотри, что творится. Если в Миженски ещё хоть как-то пытаются удержать минимальный уровень жизни – столица, парадная вывеска всё-таки! – то в провинции и в остальных префектах люди стремительно нищают, а промышленность и сельское хозяйство приходят в упадок, – неожиданно продолжила откровенничать Сура.
– Вы имеете в виду, что крупные предприятия одно за другим становятся банкротами? – поинтересовался Вермонд.
– Об этом не слышал только глухой или ленивый. Это такое поле деятельности для преступников! – зло зыркнула своими глазами Лехпаха.
– Сура, банкротов под своё крыло забирают крупные бизнесмены из Миженски. Вы же понимаете, для банкротов – единственный способ выжить. Правило естественного отбора. Выживает сильнейший, – бесстрастно ответил Вермонд.
– Да, забирают. А потом продают государству в лице правящей партии коррупционеров для якобы национализации, имея на этом чудовищные денежные откаты. Вермонд, гражданская война не за горами, – посмотрев в глаза механоиду, произнесла Сура.
– Вы говорите, как представитель технократии, – протянул Вермонд. – Вы ещё молоды, довольно наивны и многого не знаете. Было приятно с вами пообщаться, Лехпаха Сура, но мне – пора. Хорошего дня.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Наступил, пожалуй, самый тяжелый день в году для граждан Префектории. События последних дней, свидетелями коих им довелось стать, были, мягко говоря, противоречивыми. В стране творилась форменная неразбериха. Граждане толком не понимали, во что она выльется, и к чему приведёт. На мирное решение конфликта не рассчитывали, иллюзий не питали, готовясь к худшему. Тучи сгущались, напряжение росло, оптимизма у жителей не прибавлялось.
Смена власти? Переворот? Война?
Случиться могло что угодно, и ни один пункт из этого списка оптимизма гражданам не внушал. Никто не решался выйти на работу, никто не осмеливался что-либо говорить, а СМИ по приказу былой политической силы штамповали проплаченные колонки в газетах об очередных, - с большей долей вероятности - призрачных успехах.
Перед большинством граждан маячила пугающая неизвестность, но для одной Великой женщины, которая возводила в Абсолют технократию, все было решено. Из семисот тридцати дней в году, именно сорок второго числа, предпоследнего месяца адара, она, с глубокой тоской, поднималась со своей делегацией на дирижабле ввысь, на нейтральную воздушную территорию, над столицей главной префекты Дальтии – Миженски.
Праздник был омрачен.
Женщина ловила себя на мысли, что день создания объединенного государства Префектория, возможно уже никогда не будет ознаменован главным событием в году. Символично, что именно в этот день Партия Контрактников назначила переговоры с Партией мира и процветания. Это был открытый плевок в сторону технократов. Мадам Шторнец была готова ко всему, выслушать все, и проиграть.
Где-то на горизонте атмосфера спутника Дальтары соприкасалась с атмосферой планеты Дальты, образовывая почти невидимые глазу прозрачные вибрирующие волны. Это было настолько обычным явлением, что не вызывало никакого удивления ни у жителей спутника, ни у жителей планеты.
Стояли дни так называемого «активного взаимодействия», когда ничто не мешало летательным аппаратам находиться в атмосфере.
Высоко в небе, над столицей Префектории – городом Миженски – несколько десятков военных дирижаблей правящей партии выстроились в ряд напротив паровой флотилии оппозиционеров. Редкие небольшие облака проплывали мимо кораблей.
Город был тих и мрачен. По улицам его растекалась пугающе-вязкая тишина, предупреждающая об опасности. Город медленно погружался в тревожный, сродни нежеланному, забвению, сон. Вместо ежегодных красочных торжеств, когда на главном открытом пространстве над Миженски, известном, как «Пустая площадь», устраивали воздушное представление, наблюдалось полное отсутствие даже намека на праздник. Возможно в семейных кругах «полных» патриотов и были празднества, но при смене политической силы, об этом старались не распространятся.
Сильнее всего жителей Миженски настораживало присутствие в черте города военных армад. Большинство из них никогда не видело военные судна. Тем более в таком количестве. Кто-то нарушил табу, а кто-то вынуждено на скорую руку оснастил дипломатические дирижабли оружием, под стать врагу. Табу тоже было нарушено. Немногочисленные вертушки, паропланы, дирижабли сторонились необычного «парада» флотилий противоборствующих сторон, изучая новые, непривычные пути маршрута.
Противоборствующие силы «подрабатывали» двигателями, набирая высоту, освобождая все больше пара. Но когда вся плоскость воздушных армад наконец-то поднялась до рубежа, разграничивающего соприкосновение атмосфер, батальоны крейсеров с обеих сторон пересекли эту невидимую границу над планетой. Лёгкие сизые клубы отработанного пара от двигателей кораблей рассеивал попутный ветер, показывая величие грандиозных механических конструкций.
Крейсеры остановились перед центром гигантского эллипса, образовав с нескольких сторон его некие подобия сегментов на нейтральной территории.
Из каждого флагманского корабля по направлению к центру вылетели паровые платформы, в которых находились представители партий, и остановились в нескольких метрах друг от друга.
Оттягивать решающий момент далее не представлялось возможным. Переговоры начались.
– Я так понимаю, Партия мира и процветания решила никого не посылать на переговоры. Надо полагать, нам предлагают разговаривать с пустой трибуной? – раздался усиленный ормехом голос представителя Контрпартии, который не увидел на противостоящей платформе оппонента.
В голосе его прочитывались нетерпение и раздражение.
– Мадам Шторнец! Вам пора! – механический помощник осторожно тронул за плечо седоволосую женщину, которую из-за её маленького роста практически не было видно за ограждением платформы.
Она мирно дремала. Лицо её было настолько обманчиво-умиротворённым, что никто не поверил бы, узнав, что творится в душе этой женщины. Насколько тяжёлые мысли её одолевают.
– А? Что? Мы уже на месте? Благодарю, Сцай, – спохватилась та и направилась к своему ормеху.
Представители научных, банковских, строительных и других департаментов во главе с лидером Партии Контрактников – Теовилем, на своих платформах молча ждали, когда перед ними появится представитель Партии мира и процветания, но видели только высокую женскую причёску, медленно перемещавшуюся к краю платформы. Обладательницу этой причёски знали все, от мала до велика. Маленькая, низкорослая, пожалуй, даже немного невзрачная на первый взгляд, она была поистине железной леди, которую уважали столь же сильно, сколь и боялись. Страх этот пытались замаскировать, переводя всё в шутку. Пока мадам Шторнец не смотрела им в глаза, успевали посмеяться над ситуацией оценивая ее влияние с одной стороны, а с другой позубоскалить над её ростом, совершенно неудачным для столь выдающейся политической фигуры.
– Сцай, мне нужна подставка. Мне кажется меня никто не видит, - произнесла женщина.
Глядя на внутреннюю стену ограждения, она не сомневалась, что снова стала объектом насмешек из-за своих элитных пятидесяти девяти дюймов.
– Ах, да! Мадам, прошу прощения. Минуту, – механоид тут же подвинул к парапету подставку, чтобы женщина смогла лицезреть своих оппонентов. – Давайте я вам помогу, мадам Шторнец. Подайте руку.
– Благодарю, мой друг, – ответила она и взобралась на подставку.
Перед представителями префекты Альдостока и делегацией Контрпартии предстала старушка, которая натянула гогглы на глаза, чтобы увидеть всех, с кем ей придётся разговаривать. Эта внешне хрупкая – но с непоколебимым стержнем внутри - женщина вызвала бурю негодований у оппонентов, даже испуг. По лагерю оппонентов прокатилась волна перешёптываний. Силу влияния этой женщины на Префекторию понимали все. Она была Великим политиком, способных похвастать немалым опытом.
– Мадам Шторнец? А где господин Верлион? – с плохо скрываемым удивлением поинтересовался высокий мужчина с платформы Контрпартии.
Ещё далеко не старый, элегантно одетый – этот мужчина с седыми висками производил впечатление серьёзного гражданина, точно знающего, чего он хочет.
– Господин Теовиль, после очередного покушения, которое устроила на него достопочтенная Контрпартия, он вынужден скрываться, – уверенно ответила Шторнец, хотя и понимала, что спекулянты готовые получить любую выгоду от неустойчивой системы, не дремлют.
– У нас нет необходимости в ликвидации деятеля, который сделал так много для развития Префектории! – экспрессивно выдал Теовиль.
– Вы действительно считаете, что я вам поверю? Учитывая сложившуюся ситуацию? Разумеется, будучи главой Контрпартии, вы будете всячески отрицать свою причастность к случившемуся, однако, при всём уважении к вам, хочу заметить: не считайте меня наивной. Но сейчас – даже не это главное. Господин Теовиль, у меня к вам масса вопросов. И как заместитель главы Партии мира и процветания я имею законное право на эти вопросы, – указательный палец всё ещё изящной женской руки, казалось, сейчас воткнётся в грудь лидера Контрпартии. – Кто вам дал право на переворот? Кто вам дал право узаконить движение синквоиров? Кто вам дал право, строить военные суда, в конце концов?!
Голос мадам подрагивал, выдавая едва сдерживаемую ярость. Негодование, злость и презрение к гражданину, изображавшему святую простоту и невинность, раздирали на части. Однако, сорваться на крик, продемонстрировав поведение, недостойное члена общества её уровня, было непозволительно. Она сделала ставку на нейтральный тон, старалась держать себя в руках. Не терять чести и достоинства, не веселить всех, кто пришёл сюда посмеяться над падением действующей власти, поддеть их, словно глупых шавок, легко поддающихся на любую провокацию.
– А при чём тут синквоиры? – удивился Контрактник; очевидно, он полагал, что информация засекречена и попытался перевести тему. – Этот путь выбрали гражданские лица, мадам Шторнец! Они устали служить технократам. Они хотят свободы! Это и есть их цель. Вы этого не понимаете, но Партия мира и процветания давно устарела. Ваши замыслы и дела никчёмны, как и структура правления. – Высокомерно ответил Теовиль.
– Не стоит говорить за весь народ. Префекторианцы работают в свободном графике! Мы не диктаторы, коими вы стараетесь нас выставить. И все прекрасно понимают, что вы говорите неправду! Вы лжёте! Народ никогда не променяет стабильность на туманное будущее работая по какому-то контракту, и за бумагу, которую вы валютой назвали! – Уже повысив тон, Шторнец, пыталась и говорить, и понять, в какой момент они упустили угрозу захвата власти. – Используя отряды движения синквоиров, вы, господин Теовиль, ворвались в Парламент и объявили импичмент главе Партии мира и процветания – господину Верлиону! Это – противозаконно. Ваши действия сулят раскол Префектории. Все ценности, заложенные великим Миженски в идею об объединённых планетах, распадаются на глазах! Вы готовите нам крах! – Гневно объявила старуха.
Хотя старухой её сейчас никто бы не рискнул назвать, в ее тридцать шесть лет – исступление и ярость в словах мадам Шторнец распрямили её плечи, вернув в глаза молодой блеск и задор.
– Позвольте с вами не согласиться. Ваши суждения так же устарели, как и ваши методы управления. Именно мы сохраняем традиции, которые заложил господин Миженски! Префектория была и будет едина, и это – не обсуждается! Но для дальнейшего развития нужны реформы. А нынешняя власть на них не способна, она не считается с правами своих граждан на лучшую жизнь, – не сдавался Теовиль.
– Я не позволю разрушить мир и спокойствие в моём родном доме! Да как же вы не понимаете, что, прикрываясь реформами, несёте разруху и упадок в наш мир?! Раздавая контракты руководителям префект, вы даете им шанс на самостоятельность, взамен на чертовы налоги! Взамен на валюту! Так вот! Это не налоги! Это нажива! Почувствовав эту независимость, они рано или поздно потребуют свободу! Мы строили наше государство не одну сотню лет. Мы машина. Единая Машина будет двигаться вперед тогда, когда все шестеренки будут на месте! – жёстко ответила Шторнец.
– Видимо, вы меня просто не хотите услышать, мадам Шторнец. Хорошо, не буду отнимать ваше драгоценное время, позволю высказаться другим. Хочу предоставить слово главе комитета Парламента по работе с государственными деятелями – господину Сарпаку, - с напускным сожалением объявил лидер Контрпартии.
К ормеху неторопливо подошел мужчина. Внешность его была отталкивающей, если не сказать – уродливой. Он выглядел так, словно провёл несколько лет на войне, и эти годы не прошли для него даром, обезобразив внешне до неузнаваемости. Или же так, слишком увлекся совершенствованием своего тела всевозможными вспомогательными биопротезами.
В какой-то момент мадам подумала, что ослышалась. Но если слух мог подвести, глаза не обманывали. Она прекрасно видела того, кто стоял напротив, посматривая на неё свысока. Он был ей знаком. Слишком хорошо знаком. Ближе не придумаешь.
Сердце предательски кольнуло, но женщина поспешила отбросить ненужную, неуместную в сложившейся ситуации сентиментальность.
– Ваш сын, мадам Шторнец, – тихо сказал просчитавший ситуацию Сцай, наклоняясь к уху женщины.
– Знаю, мой друг. Нашли мою болевую точку. Но это – его выбор, – также тихо ответила она.
– Мадам Шторнец! Обращаюсь к вам! В связи с тем, что нынешняя власть проявляет бездействие по многим социальным вопросам, предлагаю вам сдать ваши полномочия и сложить свой депутатский мандат до начала, следующего заседания, а ещё... – начал, было, Сарпак, но Шторнец его прервала:
– С какой стати я обязана это делать, сын мой? Вы принуждаете меня? Принуждайте, вот тут. Прямо сейчас. – Неуверенно выпрямив спину, она попыталась не казаться сломленной.
Она вела дискуссию уже не так напористо, с обманчиво-непосредственной усмешкой, но Сарпак, зная свою мать, понимал – диалог будет тяжёлым. Он перевёл дыхание и продолжил:
– Мадам Шторнец, хочу напомнить вам, что пункт сто четырнадцать гласит: «Присутствие более двух партий в Парламенте нежелательно, дабы избежать непреднамеренных поступков со стороны неизбранных народом деятелей...». – зачитал свои заметки с листочка, который был написан явно на коленке, за несколько минут до начала «стычки» с матерью.
– Господин Сарпак, вы цитируете данный пункт не целиком, а продолжение его гласит: «Притом, что существование других партий не запрещается...». Следовательно, вы ошиблись, – снова перебив сына, дополнила мадам Шторнец.
Чтобы цитировать законодательство, ей не требовалось заглядывать в позорные шпаргалки. Превосходство устного знания законов слегка подбодрило ее. Мадам гордилась этим.
– Да, существование других партий в обществе не запрещается, но в Парламенте – нежелательно! И ваши слова – это попытка уцепиться за соломинку, они только подтверждают то, что вы сдаётесь. Вы прекрасно понимаете: наша Контрпартия имеет всенародную поддержку, ваш лидер Верлион исчез, тем самым подтвердив вынесенный ему импичмент, а сторонние движения вас тоже не поддерживают... На что вы надеетесь? Вы что, хотите развязать гражданскую войну? – вмешался заместитель главы Контрпартии Лаз Гольдер.
Мадам Шторнец смотрела на оппонента и понимала, что он озвучил горькую правду – Партия мира и процветания больше не является верховной. Но сдаваться было не в её правилах, и она произнесла, гордо подняв голову:
– Хочу услышать слова представителя префекты Альдосток, из Дальтары, господина Альдограма. Может быть хоть у кого-то еще голова на месте!
Или я осталась совсем одна. Хочется сказать, хрупкая женщина осталась без поддержки своего товарища и друга – Верлиона. Я не уверена в своей победе. У меня нет шансов на победу.
– Мадам Шторнец, хочу ошибиться, но это похоже на конец вашего правления? – отвлек ее от мыслей верный механоид.
Ей это не понравилось. Ни слова, ни оглушительная пустота, воцарившаяся в мыслях после этих слов.
– Я не знаю, друг мой, – печальным тоном ответила женщина. – Сейчас всё зависит от представителя префекты спутника.
Хотя... Чует моё сердце – за нас уже всё решили.
На платформе Альдостока к ормеху подошёл грузный мужчина в строгом сюртуке, напрочь лишённом хоть какого-то намёка на элегантность. Он был предельно прост, пожалуй, даже примитивен, как и речь народа населявших спутник Дальту. Разница в развитии прослеживалась налицо.
Жёсткие усы потенциального оратора топорщились в разные стороны, на восемь дюймов, а может и все десять, не меньше, что придавало ему грозный, но вместе с тем чуть комичный вид. Шторнец хоть и уважала своего коллегу с Альдостока, но никогда не понимала отсутствие вкуса в одежде, и скудном, если не сказать ущербном, с её точки зрения, словарном запасе. Но ей казалось, что и уважение вот-вот пропадет.
– Все быстро произошло. Очень быстро. Смена власти - полная неожиданность. Делегация нашей планеты провела переговоры с каждой из сторон...
Альдограм как-то не очень уверенно начал свою речь. Или же он мучительно пытался подобрать слова, но не успевал, не хотел казаться невеждой в разговоре с Теовилем и Шторнец. В институтах Дальтары никогда не преподавали высокопарную речь. Это было слышно, и всегда выглядело нелепо, особенно при трансляциях переговоров спутника и главной планеты.
– Это ложь, Сцай. Никто к нам не обращался за консультациями со спутника, – тихо шепнула механоиду женщина.
Какой же он примитивный урод!
– Я знаю, мадам Шторнец, – так же тихо ответил Сцай, даже особо не вслушиваясь в слова премьера Альдостока, который, между тем, продолжал:
– Гарантии Контрпартии, которые позволят Альдостоку открыть миллионы рабочих мест, удовлетворяют наши амбиции. Мы долго совещались и полностью одобряем действия Теовиля и его партии. Это – всё, что я могу сказать, – закончил Альдограм.
Платформа представителей префекты спутника, не дожидаясь обсуждения слов лидера, тут же вылетела к своему главному кораблю в сопровождении крейсеров эскорта. Металлические развалюхи, - а именно так подшучивали над флотом Дальтары на Дальте, - устремились в воздушный «тоннель», соединяющий спутник и центральную планету. Даже слишком быстро устремились. Кажется, Альдограм всё знал наперёд, был в курсе, что будет дальше.
– Мне очень жаль, мадам Шторнец. Я предлагаю вам подписать необходимые документы и сдать мандат, – с показным сожалением произнёс господин Теовиль.
– И не подумаю! Мы ещё поборемся! Всего хорошего! – зло ухмыльнулась разом постаревшая женщина и добавила. – Обязательно поборемся! Сцай, летим обратно.
– Слушаюсь, мадам Шторнец, – ответил механоид.
– Вы не имеете права, мадам Шторнец, – крикнул ей в спину Сарпак, а Теовиль, как-то гнусно улыбнувшись, добавил:
– Поборемся? Ну-ну. Для этого ещё нужно иметь как минимум саму возможность.
Подождите, вы действительно не замечаете в нейросетях и OpenAI (создатель GPT) того самого злодея, который захватит и уничтожит мир?
"Повелитель смерти и Королева жизни" - в книге объединены две повести выдающегося писателя-фантаста Гомера Эона Флинта, вошедшие в научно-фантастическую серию "Доктор Кинни". По сути, автор исследует многие социальные вопросы и прогнозирует возможное развитие человечества на примере погибшей из-за амбиций одного-единственного правителя цивилизации на Меркурии и пытающейся достичь абсолютного духовного развития цивилизации на Венере. Обе повести были написаны в 1919 году, но актуальны до сих пор! В отличие от многих фантастов того времени, Флинт серьезно задумывался над проблемами социальной психологии и многие свои произведения строил на основе вполне осмысленных социально-философских концепций. Флинт в своих книгах пытается дать научное объяснение почти всему происходящему в его книгах. Не зря Гомера Эона Флинта считают писателем, совершившим переход от околонаучной фантастики XIX - начала XX веков к той настоящей классической научной фантастики, которой мы наслаждаемся до сих пор.
книгу можно найти здесь - https://www.litres.ru/book/gomer-eon-flint/povelitel-smerti-...
"Деволюционист и Эмансипатрикс" - это вторая книга о межпланетных путешествиях доктора Кинни и его команды, продолжение книги "Повелитель смерти и Королева жизни". В "Деволюционисте" космические путешественники экспериментируют с венерианскими методами телепатического космического путешествия. Они покидают нашу солнечную систему, чтобы открыть и исследовать похожую на землю планету Капеллетт звезды Капелла. В " Эмансипатрикс" они отправляются на планету Санус звезды Арктур. В обоих уникальных мирах они оказываются втянутыми в борьбу и вызовы обитателей этих миров. Герои книги постоянно сталкиваются с дилеммами - помогать или нет жителям планет, а если помогать - то кому?
книгу можно найти здесь - https://www.litres.ru/book/gomer-eon-flint/povelitel-smerti-...
Энтони Троллоп - английский писатель, один из наиболее успешных и талантливых романистов Викторианской эпохи. В произведениях Троллопа отразились проблемы его времени - политические, социальные и семейные. В изображении нравов писатель выступал как наследник традиций английских писателей-юмористов XVIII века. "Установленный срок" - единственное произведение Троллопа в жанре антиутопии. Концепция Установленного срока стала повторяющейся темой в художественной литературе 20-го века - например, в романе Айзека Азимова 1950 года "Камешек в небе". Уверен, что данная книга займет достойное место с выдающимися авторами-фантастами, такими как Оруэлл, Хаксли и Брэдбери.
книгу можно найти здесь - https://www.litres.ru/book/entoni-trollop-32526373/ustanovle...
Роман "Медовый месяц в космосе" написан Джорджем Четвиндом Гриффитом (1857-1906) - британским писателем-фантастом и известным исследователем, писавшим в поздневикторианскую и эдвардианскую эпохи. Гриффит был чрезвычайно популярен в Соединенном Королевстве, хотя ему не удалось добиться такого же признания в Соединенных Штатах, отчасти из-за его революционных и социалистических взглядов. Его отношение к молодому американскому империализму и к "бремени белого человека" англо-саксонской нации выражено в тонкой сатире, которую вы найдете и романе "Медовый месяц в космосе". Этот научно-фантастический роман повествует о молодоженах, отправляющихся в необыкновенное путешествие в космос. По пути они встречаются с существами из других миров, неведомыми цивилизациями с различным укладом жизни и сталкиваются с захватывающими испытаниями. Образное и увлекательное повествование Гриффита завораживает читателей, что делает его восхитительным чтением для любителей научной фантастики.
книгу можно найти здесь - https://www.litres.ru/book/dzhordzh-griffit/medovyy-mesyac-v...
Книга "Путешестве в другие миры" объединила роман Владислава Сомервилл Лач-Ширма "Алериэль, или Путешествие в другие миры" и его продолжение - серию рассказов "Письма с планет". Эти произведения были изданы в период с 1883 года по 1893 год. Многие думают, что впервые о марсианах нам поведал Герберт Уэллс в 1898 году, но нет - даже само слово "марсианин" было впервые написано именно этим английским викарием. Да-да, Владислава Сомервилл Лач-Ширма не просто писатель, но еще и христианский священник и профессиональный историк. Потому книга и написана вдумчиво, серьезно, но при этом читается легко, на одном дыхании. Владислава Сомервилл Лач-Ширма, один из немногих решившихся на такое, примиряет в своих произведениях христианство и науку, делая их не антагонистами, но помощниками друг другу. Он пишет о многообразии возможной жизни во вселенной, разной из-за особенностей окружающей среды, но все же стремящейся к одной цели.
книгу можно найти здесь - https://www.litres.ru/book/vladislav-somervill-lach-shirma/p...
"Потерянный континент. История Атлантиды" - фантастический роман английского писателя Чарльза Джона Катклифа Хайна, написанный им в 1899 году. Тайна утоновшей Атлантиды бередит умы человечества со времен древних греков. Была они или это легенда? А если была, то где находилась? Лемурия и Антлантида - это одно и тоже или воспоминания о двух древних и ушедших цивилизациях?
В романе используется распространенный в девятнадцатом веке прием "обрамляющей истории", чтобы поместить повествование в контекст и повысить его правдоподобность. Сама история была написана предположительно Девкалионом, воином-жрецом древней Атлантиды; поскольку текст был частично непреднамеренно уничтожен одним из его первооткрывателей во время его обнаружения, он не является полностью полным. Роман был впервые опубликован частями в журнале в июле–декабре 1899 года и в виде книги в твердом переплете в 1900 году в Америке и Англии. В дальнейшем роман "Потерянный континент - история Атлантиды" переиздавался в 1944, 1972, 1974, 2002 и 2017 годах. И вот известный во всем мире роман вышел впервые на русском языке и представлен вашему, дорогой читатель, вниманию!
посмотреть книгу можно здесь - https://www.litres.ru/book/charlz-dzhon-katklif-hayn/poterya...
"Сокровище Тантала" Гаррета Смита - воистину пророческий роман, описавший то, что беспокоит большинство людей нашего века - сокрытие личных данных и персональной информации. Нет сомнений, что эта история - одна из самых захватывающих научных историй, появившихся в начале 20 века. Предположим, что можно было бы сконструировать нечто вроде радиотелевизионного устройства, с помощью которого можно было бы шпионить за каждым человеком в любой точке мира. Секретов больше не будет. Было бы практически невозможно вести бизнес, и мир быстро стал бы дезорганизованным, и воцарилась бы паника и хаос. Это тема книги "Сокровища Тантала", и известный и знаменитый автор Гаррет Смит максимально использовал эту идею. Автор написал этот роман под впечатлением развития радио и телевидения. Кто может сказать, что именно это может не происходить в наше время? Но помимо научного обоснования истории, вы найдете, что это первосортный триллер. Едва ли найдется страница, которая не заставила бы читающего остаться равнодушным!
текст здесь - https://www.litres.ru/book/garret-smit/sokrovischa-tantala-6...
"Судьба Лондона. Шесть возможных катастроф" Фред Меррик Уайт. Книга, объединившая в себе шесть отдельных научно-фантастических рассказов английского писателя Фреда Меррика Уайта, написавшего помимо этого более 30 произведений в различных жанрах. "Судьба Лондона" повествует о смертельных проблемах, которые до сих пор стоят перед человечеством - загрязнение окружающей среды, неконтролируемые природные катастрофы, эпидемии, техногенные катастрофы и некоторые "прелести" капитализма. Эта книга актуальна, несмотря на то, что была написана 120 лет назад. Она обязательно заинтересует любого широко думающего и неравнодушного к судьбе Земли человека любого возраста.
книга здесь - https://www.litres.ru/book/fred-merrik-uayt/sudba-londona-sh...
"Любая система, которая, подобно Вечности, позволяет кучке людей принимать решения за все человечество, выбирать за человечество его будущее, неизбежно приводит к тому, что высшим благом начинают считать умеренность и безопасность — синонимы посредственности. В такой Реальности звезды недостижимы."
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Да, прогресс неимоверно скакнул за последние 20-30 лет, и вроде как он должен еще расти в прогрессии, и он растет но на фоне всего многообразия этого не особо заметно. Так почему бы на какой то короткий срок не кинуть все силы и ресурсы с упором в одну какую либо дейтельность, во что то одно. Пусть на год или пять но если все силы пойдут на что то одно, то даже за год в этом чем то одном мы достигнем такого скачка, о котором и не думали даже. Это я считаю упускаемый научный эксперимент. Вот представьте если все от мала до велика начнут думать и делать в сторону, скажем, технологий заменяющих двигатель внутренего сгорания, или скажем, о свойствах магнитов и как их можно применять в повседневности. Или скажем о том как выкрутить ген регенерации на полную мощь, но при этом купировать развитие раковых клеток.
Да, для такого рода эксперимента потребуется тритянуть разные агитации, популяризовать именно то направление которое надо. К примеру в ссср была действительно стоящая мода на знание радиотехники. Это было престижно, круто и интересно. И да эта мода тоже возникла не без помощи агитации и популяризации радио.
Так почему бы не привнести моду на физику и не занятся плотным, всеобщим иследованием базонов хикса и тех чудес которые нам может дать поле хикса?