- Ладно, я это пойду... - оборонил Костя и встал со стола, забирая с собой наполовину пустой термос с кофе. Сантехник на его слова кивнул.
Проходя мимо столика с новенькими, Костя не мог не отметить, что выглядели они напряжёнными. Молчаливы, нахмурены, и губы у всех крепко сжаты, а Лыба ко всему прочему нервно сжимал и разжимал кулаки.
Стоило на них посмотреть, как нехорошее предчувствие внезапно засвербело под ложечкой. Костя отвёл взгляд и пошел дальше, мыслями возвращаясь к предстоящей работе.
Когда он управился с бассейном, по ощущениям Кости, стояла глубокая ночь. Тишина вокруг оглушала. Болезненно ныли натруженные колени.
Кофе в термосе давно закончился, сила воли и вынужденно быстрый темп работы исчерпали себя. А ещё после кофе голова Кости словно наполнилась ватой. Так было однажды после приёма слабого снотворного, которое вообще не подействовало, и врач после его отменил.
«Странный эффект от кофе», - подумал Костя и решил, что просто переутомился. С этими мыслями мгновенно еще большая усталость словно подобралась исподтишка и враз невыносимо сдавила тело.
Оно вдруг стало ватным и непослушным, накатила отупляющая лень. А ещё Косте резко захотелось в туалет. Крутило живот, как было и раньше вместе с побочным эффектом от слабого снотворного.
Стоило выйти за дверь, как моментально погас свет. Что за чёрт?
Ноги Кости мгновенно приросли к полу, и тут же резкой вспышкой в мозгу внезапно ярко вспомнилось, как он лежал в дурке, в тёмной палате, а приходящие врачи жаловались на перебои со светом.
Психушку и последующее в ней лечение Костя помнил смутно – возможно, от лекарств. А может быть, он просто очень сильно хотел всё забыть?
Накатил сильный озноб. Он сжал кулаки, стряхнул наваждение, зажмурился, чтобы привыкнуть к обступившей со всех сторон темноте. Затем вытянул вперёд руки, весь обратился в слух, открыл глаза и стал на ощупь выбираться из полностью отделанной душевой.
Он отлично помнил дорогу: за два месяца в памяти закрепился каждый коридор, дверь и помещение, где приходилось работать. Но сегодня темнота и тишина мешали. Путались мысли, а руки, плечи болезненно задевали стены, раковины, острые углы.
И вот Костя в энный раз наткнулся на раковину и едва не всхлипнул. Как здесь было можно заблудиться?
По ногам прошелся холодок. Цепкий, колючий язычок ветра, игнорировал теплую униформу, хватанул, как ледяной наждачкой, голую кожу. Костя вскрикнул. В темноте раздался глухой смешок.
- Кто здесь? - спросил Костя.
Собственный тихий, с визгливыми нотками голос удивил.
В ответ – тишина. Костя замер на месте, переводя дыхание. Казалось, что темнота стала гуще, а стены вокруг сжимались. «Не паникуй! Только не паникуй!» - твердил себе под нос Костя.
Затем нащупал стену, уголок раковины и так, вроде сориентировавшись, снова начал двигаться к выходу. На этот раз удалось найти дверную ручку, повернуть её и выйти в коридор. И только глубоко вздохнуть от облегчения, как послышался тихий, шуршащий звук впереди, затем ещё ближе.
- Есть кто?! - не выдержав, завопил Костя.
Никто не отозвался. Темнота обволакивала, и Костя ощутил, как задыхается в ней.
В коридоре словно было ещё темней, чем в душевой, и оставаться на месте он просто не мог.
Костя сделал пару шагов вперёд и внезапно наступил на что-то мягкое. Заорал матом, когда руки облепили шевелящиеся, мохнатые. Сразу представилось, что это пауки, и затем они стремительно поползли вверх по одежде.
От омерзения он заверещал, панически отряхиваясь. Но, кажется, получалось слабо из-за темноты. Ко рту Кости подступила желчь, и его вырвало. В ушах звенело. Он тяжело дышал, успокоиться не получалось. Сердце ходило ходуном. И, чтобы окончательно не сорваться, Костя отчаянным усилием воли заставил себя пойти. Затем побежал.
Тёмный коридор никак не кончался, и каким-то чудом ему удалось добраться до ступенек, ведущих из подвала наверх. Он пополз вперед. В волосах чувствовал что-то (пауки?) они шевелились и ползли. Кожу щёк и ушей почти ласково щекотали тонкие лапки.
- Скоро ты сдашься и уступишь это тело мне. И тогда я наемся досыта, - внезапно шепнул в уши ненавистный голос из кошмара.
Костя от ужаса заорал и пополз быстрее, болезненно ударяясь коленями о ступени.
Глухой смешок неожиданно раздался у самого уха. Костя задрожал, силы закончились. Во рту стало сухо. Хотелось биться головой о стену или разрыдаться. Он зажмурился, пытаясь абстрагироваться от происходящего. Так, по совету врача, иногда помогало совладать с собой и успокоиться.
А память вдруг подбросила воспоминание из того, что происходило с ним в психушке. Костя вспомнил про несчастный случай и пожар в отделении, позднее в суде списанный на халатность врачей. И то, что только поэтому маститый адвокат Кости смог его оттуда вытащить.
Никто только ему так и не объяснил: почему он единственный в отделении сумел выжить?
В суде – Костя вспомнил – в материалах дела указывалось, что он надышался угарным газом. И всё. Остальное до сего момента для него было тайной за семью печатями. Раньше о психушке Косте думать не хотелось вообще. Не было смысла. А сейчас как волной нахлынуло.
Проблемы со светом начались, едва его разместили в палате. Лампы в коридоре, туалете и той же палате Кости с заходом солнца мигали и гасли. И не имело значения, что их вот уже пару дней подряд на новые исправно меняли электрики.
Костя невыносимо боялся темноты, сдавали нервы. И ещё пауков. Их и врачи иногда видели ползающими по стенам, но дезинсекторов не вызывали.
Но больше Косте досаждал навязчивый шепот, и он прятался от него под кроватью. Но даже врачи не могли объяснить, почему только в палате Кости ночью резко холодало и пахло тухлятиной.
В психушке Костя не мог спать. Таблетки и уколы практически не действовали. Ночью, когда пауки ползали по его лицу, кишели чёрной кляксой под одеялом, Костя в отчаянии бился головой о мягкую стену и истошно кричал. Пока крик не затихал, переходя в рыданье.
Шёпот не прекращался, мучил, неутомимо сводил его с ума, пока однажды Костя не выдержал и крикнул:
- Чего ты хочешь от меня, сука?
А в голове пронеслись картинки того, что шептуну хотелось бы осуществить. Вот «он» загрызает очень толстого мужика, страдающего деменцией, постоянно забывающего одеваться и бегающего по этажу в памперсах. Затем – черёд седого старикашки, который всегда со всеми здоровается, а ещё разговаривает с невидимой Машей. Его «он» с садистским удовольствием душит.
А рослого ночного санитара, бессовестно ворующего у пациентов передачки и колющего всем на этаже без разбору на ночь снотворное, чтобы ему не мешали смотреть порнуху на ноутбуке, его с невероятной прежде силой Костя буквально разрывает на части. Сначала отрывает кисти рук, затем уши, а нос санитара просто отгрызает и выплёвывает. Затем с жадностью пожирает вырванную руками из живота мужчины горячую сочную печень.
- Нет, сука! - визжит Костя, посылая такое предложение шептуна на три буквы.
Становится холодно. Со всех сторон на Костю лавиной мохнатых тел ползут разношёрстные пауки. Стряхнуть их не удаётся. Кожа от паучьих укусов зудит.
Он орёт и орёт, пока не приходит злобно ругающийся санитар с фонариком и не вкалывает ему двойную дозу успокоительного. Когда тот уходит, то Костя слышит глухой смешок, за ним ледяной шёпот:
- Значит, я всё сделаю сам!
Костя зажмуривает глаза. Дрожит и плачет, пока короткий сон не смаривает его.
…"Нет, нет", - возвращаясь в настоящее, сипит Костя.
Он тяжело дышит, чувствуя, что задыхается. По рукам ползёт множество тонких лапок, что-то настойчиво щекочет кожу щёк, а в волосах противно копошится мягкое и большое. Костя глубоко вздыхает и кричит, но крик выходит совсем тихим:
Костя плачет. Затем ползёт. Мужской голос словно пробивается к нему из далека. И вот в лицо Кости светят фонариком. Он радостно улыбается, едва узнавая лысого зека Лыбу. Тот цокает языком и громко говорит:
- Мужики, тут один из местной бригады в коридоре не спит. Что с ним делать?
- Не маленький уже, придумай! - отзывается мужской голос, но кто говорит, Костя не знает.
- Помогите, пожалуйста! - шепчет Костя, с трудом приподнимаясь со ступеней.
- Лежи, дурак. Сейчас как помогу, - гадко хихикает Лыба и заносит кулак, крепко нанося удар Косте в челюсть.
В голове того звенит, но сквозь звон проступает торжествующий хохот безымянного шептуна. О нет, Господи, это последняя мысль Кости перед тем, как отключиться.
Лыба спокойно выходит наружу. Там, возле бытовки бригадира, возится резаком с сейфом Бугай. Нож нервно переминается с ноги на ногу. Он не в духе, налажал со светом, поэтому для резака подключили мини бензогенератор.
Благо Лыба позаботился о разных надлежащих инструментах на всякий случай, как и о снотворном, которое вырубило всех из тутошней бригады, кроме того мужика на ступеньках из подвала.
Лыба на мгновение вспомнил его уставшее, перекошенное лицо в свете фонарика и вздрогнул.
От мужика веяло непонятной жутью. «И почему на него снотворное не подействовало?» - снова подумал он и тут же забыл, ибо намечавшаяся было с этим странным мужиком проблема разрешилась.
А сейчас Бугаю побыстрее следовало вскрыть сейф с зарплатой рабочих с трёх объектов и свалить побыстрее на хрен.
Бугай, от натуги сжав губы в тонкую линию, возится с резаком. Белые снопы искр напоминают бенгальский огонь. Напряжение в генераторе, словно по закону подлости, скачет. Поэтому Бугай работает медленно. К тому же сейф бригадира старый и толстостенный, как и замок внутри – надёжный, противовзломный.
«Может, это Нож – слабое звено в нашей команде?» - за делом думает Бугай.
Его они с Лыбой берут на дело только по дружбе и потому, что у Ножа четверо малых спиногрызов. А тот, стоит отметить, часто притягивает всякие неприятности.
Из-за него в последний грабёж загребли всех разом.
Эти мысли Бугая злят, но он отмахивается и переводит всё внимание на сейф. Затем в энный раз за день обещает себе, что сегодня Нож с ними в последний раз. Нож первым замечает вернувшегося Лыбу и спрашивает:
- Ты его там не пришил часом?
- Я что – дурак, по-твоему, руки кровью марать?
Лыба на то хмыкает. Бугай, наконец, открывает сейф и радостно восклицает:
- Наконец-то! - и достает изнутри перевязанные стопки пятитысячных купюр.
- Да, ты, сука, настоящий спец! - жадно смотрят на деньги Лыба и Нож.
- Сгоняйте за сумкой из машины, и валим, - самодовольно улыбается Бугай.
Прикидывает, что денег больше, чем они рассчитывали. Слухи оказались верны: нечестный на руку бригадир давно наживался на работниках и втихую недоплачивал, особенно тем, кого увольнял, сохраняя деньги при себе.
- Давай, - бросает Лыба Ножу.
Тот недовольно поджимает губы, собирается что-то сказать. Лыба вдруг изменяется в лице, смотрит за спину Ножа. Мужик из коридора странной, покачивающейся походкой бодро двигался к ним.
- Бля... Какого хрена так быстро очухался, мужик, я же тебя крепко саданул? - злобно проговаривает Лыба и спешит ему навстречу.
- Погодь! - запоздало говорит Нож, который вдруг рассмотрел чёрное шевеление на лице мужика, похожее на кляксу расползшихся живых чернил.
Гудение генератора внезапно стихло. Переносной мощный фонарь, рядом с сейфом потух.
Ноги Ножа вдруг отяжелели, в горле образовался ком. Он видел, как Лыба уже встал напротив мужика. Что-то неразборчивое спросил. А тот внезапно резко упёр руки ему в грудь и быстро потянулся к шее, сжал пальцами и стал сжимать. Ступор исчез. Нож выдохнул и бросился на помощь товарищу.
Едва потух фонарь, Бугай шестым чувством ощутил что-то неладно. Темнота вокруг была густой и плотной. Едва можно различить размытые контуры борющихся мужчин.
Он снял сварочную маску и рефлекторно положил часть денег в карман плотной рабочей куртки. Затем инстинктивно потянулся за резаком, но нащупал рядом лежащий молоток. Затем громко спросил:
- Что там, вашу мать, происходит, а, едрён батон?
Никто не ответил. Тишину прорезали шорох, возня и хрипы. А после раздался истошный крик ужаса. Никогда прежде Бугай не слышал, чтобы кто-то так кричал. От этого крика к его позвоночнику словно на мгновение приложили лёд.
Затем Бугая обуяла ярость. Он взревел, как бык, крепко сжал молоток и бросился на выручку Ножу и Лыбе.
Когда подбежал поближе, на стройобъекте внезапно включился свет, ослепляя глаза. И первое, что, щурясь, Бугай увидел, – это лежащего Лыбу с разбитой головой и высунутым изо рта языком на земле. По его одежде и лицу ползали не то чёрные жуки, не то пауки.
Шея Лыбы была в багровых пятнах. Проверять, жив ли друг, Бугаю было некогда. Тощий мужик в строительной робе оседлал Ножа и, задрав тому куртку, с урчанием прижимался к его животу ртом, вгрызаясь зубами.
К горлу Бугая подкатила желчь. В висках загрохотало.
- Епта! Что ты творишь, мля?! - закричал Бугай и замахнулся молотком, ударив мужика по виску.
Молоток со шлепком пробил тому голову до вмятины. Откуда мгновенно хлынула кровь. А тот даже не дёрнулся. Бугай замахнулся второй раз, чувствуя, как сжался мочевой пузырь.
- Н-на! - ударил со всей силы, расквасив мужику лоб в котлету.
Боёк молотка провалился в висок и застрял. Бугай разжал пальцы. Мужик один раз дёрнулся и упал, больше не шевелясь.
Ругаясь про себя чёрным матом, Бугай проверил у Ножа пульс и, к ужасу, не обнаружил оного. Лыба тоже не подавал признаков жизни. А все пауки или жуки с его одежды и лица как испарились.
Ему хотелось заорать со всей мочи, но он лишь закрыл руками лицо, приказывая себе думать.
Затем с недоумением, ибо совершенно запамятовал о нём, достал из внутреннего кармана куртки смартфон. Руки дрожали, как у старика. На дисплее высветилась половина пятого утра.
Мыслить здраво никак не получалось, как и вообще думать. Сколько Бугай ни понукал себя. Всё сводилось в гудящей от паники мыслемешалке внутри головы: сматывать удочки да побыстрее.
Только в машине он вспомнил про деньги, а когда решительно за ними вернулся и потом порядочно отъехал от стройобъекта, то увидел на руле жирных чёрных пауков.
На сиденье рядом сидел мужик в свободном пальто, с комками ваты или, может, пыли на ткани. Но что было ещё более странно: вся фигура незнакомца то мельтешила рябью, то снова обретала чёткость.
И вот незнакомец нарочно медленно повернулся, словно давая себя как следует рассмотреть, и, поймав взгляд Бугая, подмигнул. В провалах его глазниц лениво перебирали лапками чёрные пауки. Внутри Бугая от увиденного стремительно назревал истошный вопль.
- Как считаешь, весело нам теперь вдвоём будет, а? - едва слышно прошептал мужчина и назвал Бугая по имени – Амвросием, как со школьной поры никто из опасения быть избитым не называл.
Рвущийся наружу вопль отрыгнулся в горло едкой желчью. Бугай настолько сильно растерялся, что потерял дар речи.
Автомобиль вдруг сам по себе резко увеличил скорость. Попутчик мерзко захихикал. А на повороте, как из-под земли появилась встречная машина. Лобовое стекло враз облепили жирные мохнатые пауки, а скопище маленьких юрких тварей Бугай обнаружил у себя в промежности на штанах и обмочился.
Он захрипел, когда услышал пронзительно громкий гудок. Но сделать ничего не мог, ибо тело от страха и омерзения словно одеревенело. А всё лицо Бугая живой копошащейся массой облепили спустившиеся с лобового стекла пауки.