Батяня Вомбат :)
И немного пэйнта))
И немного пэйнта))
В просторном и светлом кабинете директора ЦРУ стоял устойчивый запах дорогих сигар и виски. У разгоревшегося камина, в кожаных креслах сидели двое мужчин.
- В личной беседе с президентом, я убедил его в активизации по ослаблению Советских войск в Афганистане, в частности разговор зашёл о Панджшерском ущелье, - сказал своему собеседнику из пентагона, глава ЦРУ. – А именно, о целесообразности оказании срочной военной помощи группировке, возглавляемой Ахмад - Шахом Масудом. Наши разведывательные данные показали, что вести активные бои моджахедам мешает авиация, как правительственных войск, так и авиация советов. Под угрозой находится единственный и проверенный путь, по которому моджахедам доставляется всё необходимое из Пакистана, Ирана и Китая. Господин президент, был крайне обеспокоен этим фактором.
В итоге, на днях, центральное разведывательное управление получило от правительства США директиву с указанием о предоставлении моджахедам новейшего вооружения, способного изменить возникшую негативную ситуацию в лучшую сторону. Как вам известно, против советских войск в Афганистане объявлен джихад. К войне присоединилось большое количество арабских наёмников. Теперь, исходя из мною сказанного, я хотел бы услышать и ваши доводы, как представителя пентагона.
- Министерство обороны уверено, - ответил сотрудник пентагона, - что изначально, советы, вводя в Афганистан свою группировку, прежде всего готовились к ведению обычных военных действий. Однако на деле, им приходится воевать против партизанских формирований, и в основном в горах. Абсолютным минусом такой войны для наших оппонентов, является тот факт, что тот же Масуд воюет, как говорят у русских – в своём огороде. Мы же, стараемся пока избегать втягивания наших сухопутных войск в горные районы, используя при этом авиаудары для поддержания войск коалиции против талибов. Но и у нас есть проблема. Смертники с поясами шахидов, раз за разом оказываются вблизи военных объектов, государственных учреждений Афганистана и международных организаций, находящихся под нашей охраной.
- Как вам известно, - продолжил глава ЦРУ, - военными конструкторами создано мощное оружие, которое нуждается в боевом крещении.
- Вы имеете в виду «Стингер»?
- Совершенно, верно.
- И чтобы вы хотите от пентагона?
- Мы бы хотели, чтобы ваши представители, секретно переправили к
Ахмад – Шаху– Масуду нашего инструктора и несколько экспериментальных единиц данного оружия.
- Но, если я не ошибаюсь, моджахеды уже используют некоторые наши системы, я говорю об «Ред Ай», а также о британских ракетах «Блоупайп».
- Да, вы правы. Но у ракеты «Ред Ай» со слов военных экспертов ненадежные контактные и бесконтактные взрыватели, ракета разбивается об обшивку и отлетает от того же вертолёта или самолёта. В добавок ко всему дальность обеих ракет не превышает трех километров. Если новейшее оружие при его использовании моджахедами покажет положительный результат, то как я уже и озвучил, ситуация на территории Афганистана кардинально изменится, а значит у советов возникнут проблемы. Президент останется довольным.
Представитель пентагона на секунды задумался.
- Я ознакомился с тактико-техническими характеристиками «Стингера» и ничего не имею против его испытания в Афганистане. Но не окажется ли так, что Масуд, использует это оружие против нашей авиации?
- Я понимаю суть вашего вопроса. Ахмад – Шах капризен, своенравен и преследует в большей степени свои интересы, но у него есть то, что нам нужно: у нас с ним общий враг. И пока наши интересы с ним совпадают, мы можем рассчитывать на хороший результат.
- Хорошо. Сообщите мне дополнительно о том, когда бы вы хотели предоставить оружие для отправки.
- Ну, зачем же дополнительно? Оружие должно отправиться в ближайшие двадцать четыре часа.
Владимир внёс в список тактической мобильной группы последнего солдата. Так получилось, что вышедших из строя старослужащих и дембелей, желающих идти первыми, оказалось куда больше, чем запланированное им общее количество солдат, задействованных для операции. Поэтому, пришлось расширить состав группы ещё на шесть человек. До самого вечера кропотливо занимались сборами, составили перечень самого необходимого, что взять с собой в горы, а это: оружие, боеприпасы, медикаменты, верёвки с карабинами, радиостанцию, воду и сухой паёк. После чего, распределив собранные комплекты, и учитывая при этом физические возможности каждого члена группы, уложили всё по рюкзакам. На следующий день было намечено изучить сигнальный язык жестов, который в обязательном порядке был нужен для исполнения команд, общения друг с другом в особенных условиях, не нарушая тишины и конспирации. Этому Владимир решил уделить особое внимание, поскольку знал, что знание таких жестов, на практике многим спасло жизни.
Вечером после отбоя, он собрал всех командиров в своей палатке.
- Завтра, в двадцать два ноль ноль, группа покидает место дислокации и уходит в горы, - объявил он. – Вы остаётесь с личным составом. Утром, после построения и завтрака, начинаете готовиться к десантированию. Вы у меня опытные командиры и каждый из вас знает, что необходимо для этого сделать. Утром я встречусь с начальником штаба группировки и передам ему подготовленный нами в письменном виде план боевой операции, где всё будет расписано, а именно: позывные радиостанции, схема движения группы в горах, а также предположительная открытая площадка на вершине, с которой в указанное время мы и начнём движение в тыл противника. Ваша задача: после сигнала, переданного радистом группы на радиостанцию батальона, организовать быструю посадку личного состава на вертушки и вылететь для десантирования в указанный квадрат. Координаты будут переданы командиру эскадрильи. – Владимир вынул из планшета план операции с подробными инструкциями и положил на снарядный ящик, предназначающийся вместо стола.
- Прошу всех расписаться за полученную копию плана операции.
Он выдал командирам стрелковых рот и взводов батальона копии документа.
- Все свободны кроме Верхова.
После того, как командиры вышли из палатки, Владимир обратился к заместителю.
- Сергей Иванович, хочу попросить тебя лично проконтролировать завтрашнюю выброску. – Владимир протянул ему руку для рукопожатия.
- И смотри там… Береги и себя и бойцов. – Они дружески обнялись.
- Не волнуйся комбат, - сказал Верхов. – Я думаю, что всё будет хорошо.
Владимир кивнул.
- Надеюсь.
Верхов ушёл. Оставшись один Владимир прилёг на топчан. Сейчас у него появилось время, чтобы вспомнить Лену. Он не видел её уже три года. До тюрьмы она писала ему еженедельно, высылала фотографии детей, расписывала в подробностях о том, как воспитывает их. Писала, что дети часто спрашивают о нём. Пытаясь обуздать волнение и переживание, он вышел из палатки. Проходящий рядом дежурный по батальону, заметив его тут же подошёл с докладом.
- Товарищ подполковник, за время дежурства происшествий не случилось. Дежурный по батальону старший лейтенант Садреев.
Владимир молча кивнул головой, дав понять, что доклад принят.
- Алибек, сигаретой не угостишь?
Тот полез в карман и вытащив начатую пачку «Охотничьих» протянул Владимиру.
— Вот, возьмите товарищ подполковник. Но, вы вроде не курите?
Владимир слабо улыбнулся.
- Да, но сейчас что-то захотелось. Спасибо.
Зайдя в палатку, он закурил, после чего долго раскашливался.
Утром Владимир прибыл в штаб группировки и сразу же зашёл к заместителю начальника штаба, Андрею Викторовичу.
- О, Володя, здравствуй. Как раз ждал тебя. – Они поздоровались, пожав друг другу руки.
- Андрей, я принёс план операции, - сказал Владимир. – Его нужно согласовать с начальником штаба.
Андрей махнул рукой.
- Пошли, он на месте.
Постучав в дверь, они вошли в кабинет начальника.
- Ну, что же, - громким басом проговорил Пётр Фёдорович, ознакомившись с планом. – Толково! Я бы даже сказал – стратегически грамотно! Одобряю. Сегодня же ознакомлю с ним командира вертолётной эскадрильи. В два часа дня проведём экстренное совещание, на котором согласуем важные детали операции. Прошу прибыть без опозданий.
Андрей и Владимир вышли из кабинета начальника штаба.
- Володь, зайди ко мне.
Пройдя к столу, Андрей достал из сейфа конверт и протянул Владимиру.
- Я сейчас выйду по делам, а ты не спеша прочти.
Он ушёл. Владимир сел на стул и развернув чистый без адреса конверт, вынул из него исписанный аккуратным почерком лист. Он узнал этот почерк. Нервничая и подёргивая плечами, Владимир стал читать. Поначалу торопливо, но потом вернувшись опять к первым словам, словно не веря, что письмо предназначалось ему, уже медленнее и вдумчивее.
«Любимый, дорогой мой, здравствуй! Андрей прислал человека с запиской, где сообщил, что ты слава богу жив. Пишу тебе это письмо, а человек этот ждёт, на кухне сидит с мамой. Говорит: скорее пишите мужу письмо, а то нужно ехать. Почему ты не написал мне, когда тебя привезли в тюрьму? Хотела написать тебе первой, но адреса то я ведь не знаю. После того, как мне сообщили в военкомате, что тебя арестовали якобы за преступление, меня сразу же уволили с работы, над детьми в школе стали изгаляться. Короче вся извелась, все слёзы выплакала. Пришлось нам уехать к маме и к сестре. Ты уж держись, ведь я же знаю, что тебе не легко сейчас. Помни, что я и дети гордимся тобой! Хочу собрать тебе передачу, а как только смогу, то сразу же приеду к тебе на свиданье. Напиши мне свой адрес. Целую. Люблю. Твоя Лена».
Прочитав письмо Владимир еле сдерживал слёзы. В кабинет вошёл Андрей. Он молча сел напротив Владимира.
- Ты извини Володь, но я не написал Лене, что ты здесь, в Афгане. Пока этого делать нельзя. Но, думаю, что скоро ты и сам ей всё расскажешь.
Владимир убрал письмо в карман.
- Я пойду, надо готовиться, ночью уходим.
Солдат: горит родная хата
Поручик и корнет: горят станицы
Полковник: горит поезд
Комбат: горят самолёты и танки
+ бонусом:
Шуфутинский: горят костры рябин
кого я забыл?
Алексей Ерёменко как символ героизма советских солдат.
Этот снимок, сделанный родоначальником советской репортажной фотографии Максом Альпертом, стал символом Великой Отечественной войны. Фото командира, с пистолетом “ТТ” в руке зовущего солдат в атаку, без преувеличения по-прежнему известно всем. Нет, не так — ВСЕМ! Оно украсило обложки нескольких американских журналов, и даже появилось в 1985 году… на почтовой марке Республики Конго. Человек, поднявшийся в полный рост под пулями врага, получил прозвище “комбат”. Макс Альперт сфотографировал красноармейца своей камерой “Лейка” 12 июля 1942 года — на Южном фронте, во время сражения под Ворошиловградом.
Офицер поднялся из окопа, и позвал бойцов в бой, — вспоминал Альперт через 29 лет. — Люди с громким криком “Ура!” бросились в атаку… этот момент мне и удалось запечатлеть… через несколько минут по цепи пронеслось — “Комбата убили!”. Не успел узнать его фамилию, меня срочно вызвали в штаб полка.Говорят, увидев фотографию, Сталин сразу захотел представить героя к награде, однако “комбата” не удалось найти. Поразительно, но имя офицера с этого снимка долго оставалось неизвестным: вплоть до начала семидесятых годов XX века.
“Наш батя нашёлся!”
Максу Альперту приходили сотни (!) писем, авторы которых уверенно утверждали, что на фотографии запечатлён их родственник. Различные города заявляли — “комбат” родился именно у них (право на родину героя оспаривал Киров), а некоторые ветераны Великой Отечественной и сейчас не согласны с официальной версией, узнавая на снимке… себя. Только в 1974 году в ТАСС пришло письмо из Запорожья от председателя райисполкома Ивана Ерёменко. Он писал:
В годовщину победы над фашистской Германией вся наша семья собралась за столом. Вдруг — звонок. Почтальон принёс почту и газеты. Моя мать по привычке начала проглядывать пачку газет в поисках писем. И вдруг как закричит: “Ваня! Отец! Наш отец!” У меня ёкнуло сердце, перехватило дыхание. Смотрю на снимок в газете — и глазам не верю: батя, батя нашёлся!
У столичных журналистов, включая и самого Макса Альперта, очередное письмо особого экстаза не вызвало: если и до этого сотни различных семей предъявляли права на фото, как можно быть уверенным, что это, наконец, “тот самый” комбат? К посланию было приложено несколько снимков, а также извещение жене — “Ваш муж, младший политрук Алексей Гордеевич Ерёменко, 1906 года рождения, пропал без вести 14 января 1942 года”.
Монета номиналом в 10 рублей с изображением «комбата»
Исследовали два года
Скорее всего, расследованием бы не занялись — ведь дата гибели предполагаемого комбата не совпадала с 12 июля 1942 года. Письмо отправилось бы в корзину, а семья Ерёменко получила стандартную вежливую отписку. Однако Альперт обратил внимание на приложенные к посланию фотографии. Алексей Ерёменко из села Терсянка Вольнянского района Запорожской области Украинской ССР походил на легендарного “комбата”, словно брат-близнец. Фотограф связался с председателем райисполкома, и запросил другие снимки: около двадцати фотокарточек отправили на экспертизу. Одновременно начали выяснять насчёт “пропажи без вести” политрука Ерёменко зимой 1942. Вскоре удалось узнать — это стандартная ошибка суматохи военных лет. На связь вышел бывший секретарь Вольнянского райкома ВЛКСМ Константин Гарматин. Он сообщил, что в январе 1942-го с Алексеем Ерёменко и другими бойцами прорывался из окружения у Днепропетровска. Вместе с ними бок о бок сражался однофамилец Алексея Гордеевича, курсант Ерёменко (с точно такими же инициалами). Он-то на самом деле и пропал без вести. Гарматин направил донесение, дабы известили семью курсанта, но штабисты перепутали и послали извещение родным “комбата”. Константин утверждал, что в феврале 1942-го герой точно был жив. Тем не менее, специалисты исследовали снимки целых два года.
“Текла из ушей кровь”
Наконец, было подтверждено — “комбат” со знаменитого фото и политрук Алексей Ерёменко один и тот же человек: Макс Альперт немедленно позвонил сыну и вдове героя. 36-летний младший политрук, разумеется, не являлся командиром батальона: это звание соответствует чину армейского лейтенанта. Алексей Гордеевич был что ни на есть простым украинским парнем — с 14 лет пошёл работать на железную дорогу, затем перебрался на завод. Зарплату он отдавал своим небогатым родителям. В конце концов, стал председателем колхоза “Авангард” и существенно развил “подшефное” хозяйство — под его началом работали животноводческие фермы: разводили коров, свиней и лошадей. 20 коней ежегодно отправляли в кавалерийские части Красной Армии. Когда началась Великая Отечественная, Ерёменко имел бронь от призыва, но отсиживаться дома не стал — явился в военкомат добровольцем, и потребовал отправить его на фронт. Сослуживцы хорошо помнят его гибель. Командир роты (старший лейтенант Петренко) был ранен, и младший политрук, как заместитель ротного, поднял солдат в атаку. Подполковник запаса Василий Березубчак так описывает события того дня:
На нас обрушился шквальный артиллерийский огонь. Первую атаку мы отбили. Но во время второй дрогнул правый фланг дивизии. Бойцы начали отходить. Мы были оглохшие, ослепшие, у многих текла из ушей кровь — полопали барабанные перепонки! Я получил приказ комдива восстановить положение, остановить солдат, ибо ситуация создалась критическая. Бегом бросился навстречу отступающим. И тут увидел Ерёменко. Он тоже бежал наперерез бойцам. “Стой! Стой!” — кричал он. Мы залегли. Собрали вокруг себя людей. Немного нас было, горстка. Но Ерёменко решил контратаковать. Он поднялся во весь рост, закричал, бросился в атаку. Мы ворвались в траншеи, завязалась рукопашная. Дрались прикладами, штыками. Фашисты дрогнули, побежали. Вскоре в одной из траншей я увидел Ерёменко. Я побежал к нему и понял, что в помощи младший политрук уже не нуждается...
Часы, монеты, марка
Алексея Гордеевича Ерёменко похоронили в братской могиле у села Хорошее Славяносербского района Луганской (тогда Ворошиловградской) области. Ему поставлен памятник, установлен барельеф на Аллее боевой славы в Запорожье. Его силуэт отчеканен на российских монетах в 5 рублей (1995 год) и 10 рублей (2000 год), отпечатан на почтовой марке РФ и нарисован на часах “Победа”, выпущенных в 1985 году. Но вот что удивительно — Ерёменко не получил ни одной награды посмертно. Сейчас ведутся всякие разговоры — дескать, он ли это? Фотограф Макс Альперт (ныне покойный) путался в показаниях, в одном интервью говорил одно, в другом — другое. Да и личность Ерёменко подтвердили сугубо со слов свидетелей (документов-то нет), а какая у них память через 30 лет после войны? Назначили человека “комбатом”, кто конкретно на историческом снимке — сложно разобрать. И вот тут мне хочется спросить: а какая вообще разница? Алексей Ерёменко воевал за Родину, геройски погиб в рукопашной с немцами. И лётчик Гастелло, и боец Матросов были не единственными, совершившими подобные подвиги, но стали их конкретными символами. Так и с Ерёменко. Возмущает другое. Человек спустя 79 лет после гибели так и не награждён — а это, по-моему, настоящее свинство. Чиновники забыли про скромного мужика, ушедшего на фронт добровольцем и отдавшего жизнь за нашу страну. Зато они с удовольствием ещё с десяток раз отчеканят его лицо на монетах.
Глава 1.
Ночной сорока пятиградусный мороз рвал стволы деревьев, отчего по тайге разносился громкий и резкий треск, схожий с пистолетными выстрелами. Натасканные на любой минимальный шорох собаки, спросонья вскакивали в загоне и начинали получасовой лай. Привыкший к этому отвратительному явлению, начальник строгой исправительной колонии, что в Магаданской области, подполковник Маслов, сонно перевернулся в кровати на другой бок. Он не любил оставаться ответственным по колонии, несмотря на то, что дежурство было всего лишь один раз в месяц. Уснуть обратно не удалось, через минуту звонок аппарата внутренней связи его окончательно разбудил. Он нащупал в темноте аппаратную трубку, но пока подносил к уху, она выскользнула из его ослабевших за ночь пальцев и грохнулась на деревянный пол, растянув спираль шнура.
- Да японский бог...
Он нагнулся с кровати головой вниз, кряхтя, пошарил рукой по полу, и в итоге обнаружив злосчастную трубку, плюхнулся обратно на кровать.
- Слушаю!
- Товарищ подполковник это Скворцов. Этап прибыл.
- Сейчас иду.
Растирая отёкшее лицо ладонью, он проклинал всё высшее начальство, высылающее ему эти глупые указания. К примеру, если взять последнее. Телеграфируют: «К вам по этапу прибывает осужденный Богданов, приговорённый к десяти годам лишения свободы по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР. Вину не осознал. Необходимо провести мероприятия с целью осознания осужденным своей вины и написания им собственноручно согласия с приговором суда». Накинув тулуп и надев подсушенные на печи валенки, начальник колонии вышел из кабинета.
К его приходу замёрзших напрочь прибывших зеков усадили на четвереньки у первого барака. Подполковник подозвал начальника конвоя.
- Который из них Богданов?
- Второй справа товарищ полковник.
- Всех в карантин, а этого, - он указал на Богданова, - в подвал с личным делом. Я буду там через десять минут.
Два конвоира втолкнули Владимира в просторное, плохо освещённое, с решётками на окнах помещение, располагающееся под администрацией колонии. В самом центре подвала стоял письменный стол, за ним мягкий стул, рядом, прикрученная к полу табуретка со следами засохшей крови. Слева, метрах в пяти металлический стол, как в морге. Справа, прикрученная к полу чугунная ванна, наполненная водой. Тут же на полу гора верёвок.
Вскоре в подвал вошёл подполковник, среднего роста, коренастый. На вид ему было около сорока шести лет. Он неторопливо сел за стол, включил настольную лампу. Один из конвоиров протянул ему папку. Открыв её, полковник бегло пробежался по страницам и недоумённо посмотрел на Владимира.
- А тебя что Богданов, в СИЗО представляться не научили?
- Заключённый Богданов Владимир Иванович, сорок восьмого года рождения, осужден по статье двести девяносто четыре уголовного кодекса СССР, срок десять лет.
Начальник колонии с ехидством улыбнулся.
- Вяленько. Ну да ладно. Научим. Я вот тут читаю копию обвинительного заключения и диву даюсь. Окончил военное училище, родители известные врачи, затем служба в Афганистане, от командира разведроты дослужился до командира батальона мотострелков. Целый подполковник. Награждался двумя орденами за личное мужество, двумя медалями за отвагу. В восемьдесят первом году с двумя пулемётчиками лично прикрывал отход раненых из окружения в Панджшерском ущелье на Северо-Востоке Афганистана, где получил многочисленные ранения. Направлены документы на присвоение звания героя Советского Союза. И тут вдруг, ты помогаешь душманам, передаёшь им несколько единиц оружия и боеприпасов. В ходе следствия и на суде своей вины не признал. Как же так, Богданов?
Владимир молчал, глядя в глаза начальника колонии.
- Я думаю, что это не поздно изменить, - сказал подполковник. – Так и напишешь сейчас, что ты заблуждался, что всё осознал и что полностью согласен с приговором суда.
Подполковник вытащил из стола чистый лист бумаги, авторучку и положил всё это на противоположный край стола.
- Давай дорогой присаживайся, мы отстегнём тебе наручники, а я помогу это правильно написать. А потом ты пойдёшь отдыхать после длительной дороги. Ты же устал, небось? Садись.
- Я ничего подписывать не буду, - сухо сказал Владимир, не двигаясь с места.
Начальник колонии шутливо приложил ладонь к своему уху, показывая этим, что якобы он просто не расслышал сказанные Владимиром слова.
- Что что? А ну-ка ещё разок мне повтори.
Повторять Владимир не стал.
Подполковник бросил взгляд на одного из конвоиров.
Тот отошёл от Владимира на полшага и несколько раз ударил резиновой палкой его по спине. К нему подключился и второй конвоир. После удара по голове Владимир потерял сознание и упал. Пальцы прикованных наручниками рук, судорожно задёргались от боли.
- Остуди его, - приказал подполковник конвоиру.
Тот набрал из ванны полное ведро воды и вылил Владимиру на лицо. Попавшая в рот вода на какое-то время перекрыла Владимиру дыхание и он, очнувшись, стал усиленно кашлять. Начальник колонии вышел из-за стола и, подойдя к лежащему Владимиру, присел на стоявшую рядом табуретку.
- Ну что милок, очухался? Теперь ты понимаешь, кто ты здесь?
Владимир открыл глаза.
- Понимаю…
- Ну и кто же ты?
- Я…Богданов Владимир Иванович. А вот ты…ты дерьмо собачье.
Пригнувшийся над Владимиром подполковник, выпрямился со злобным выражением лица и встал с табуретки, затем достал из кармана носовой платок, высморкался и посмотрел на конвоира.
- В пресс хату эту суку! Но предупреди всех, пусть прессуют так, чтобы не подох. Ты меня понял?
- Так точно.
Глава 2
-Что скажешь Андрей Викторович по группировке Ахмад-Шаха
Масуда? - спросил у своего заместителя, начальник штаба ограниченного контингента Советских войск на Юго-Востоке Афганистана, генерал лейтенант Трифонов Пётр Фёдорович.
Тот пожал плечами.
- А что сказать Пётр Фёдорович? Ахмад-Шах доставляет нам самые большие проблемы. Полностью контролирует Панджшерское ущелье в ста километрах к северо-востоку от Кабула и является сильнейшей угрозой трассе, по которой идёт основное снабжение частей сороковой армии с советской территории. Второй неприятностью становится быстрое разложение афганской армии под действием исламской пропаганды.
По политическим причинам наши войска не могут проводить операции в одиночку. Но взаимодействие с афганской армией приводит к тому, что почти во всех случаях планы операций, которые мы планировали против Ахмад-Шаха, тут же оказывались у партизанских командиров. В итоге те наносили нашим войскам значительные потери и быстро уходили из Панджшерского ущелья.
- Ничего не понимаю, - разведя руками, удивлённо произнёс начальник штаба. - Мы с вами имеем военный потенциал, превосходящий возможности нашего противником, но не можем согнать его с занимаемых высот? Я имею в виду Панджшерское ущелье? Помогает ли авиация?
- Товарищ генерал, в данном районе из-за погодных перепадов действие авиации малоэффективно. К тому же у духов в горах прекрасные убежища в виде пещер.
- Хорошо. Какой вид операции на ваш взгляд будет эффективным?
- Вы спрашиваете моё личное мнение Пётр Фёдорович?
- Ну…конечно.
- Я понял. Вы у нас совсем недавно, поэтому многое вам не известно. Пол года назад по следам этого Ахмад-Шаха прекрасно двигался батальон сто второго мотострелкового полка, под командованием подполковника Богданова. План его последней операции, который он утвердил у вашего предшественника, должен был иметь успех в полном разгроме группировки Ахмад-Шаха, но каким то образом информация просочилась из стен штаба и оказалась в руках душманов. В итоге, разведрота полка попала в засаду и в ходе боя понесла огромные потери. Кроме того в плену у Ахмад-Шаха оказались восемь бойцов. Богданов взял с собой солдата, повесил на палку кусок белой простыни и пошёл на переговоры с Ахмад-Шахом. Не мог он бросить своих бойцов, такой вот человек. Настоящий комбат. Да и в бой шёл вместе со всеми, за спинами солдат не прятался.
Каким-то чудом ему удалось вытащить из плена его бойцов, но Ахмад-Шах взамен потребовал оружие и боеприпасы. Там какая-то малость, около ста автоматов и десять цинков с патронами. Богданов передал им то, что они требовали. С пленными он благополучно вернулся в полк и в ту же ночь подготовил новый план по разгрому Ахмад-Шаха, но утром Богданова задержали сотрудники военной прокуратуры, объявив, что передавая незаконным бандформированиям оружие, он тем самым пособничал террористам. А его полк направили на север Афганистана. Считаю, что если бы сейчас Богданов командовал своим полком, то для Ахмад-Шаха дни были бы сочтены.
- И где же он сейчас? Сидит?
- Так точно. Я лично знал его семью. Недавно его жена прислала мне письмо, написала, что его отправили в исправительную колонию строгого режима под Магаданом.
- Сколько же ему дали?
- Десять лет.
Начальник штаба огорчённо отвёл взгляд, достал сигарету и закурил.
- Ну, ты иди Андрей Викторович, отдохни, а я ещё поработаю. Тут у меня куча бумаг скопилась.
После ухода заместителя, генерал-лейтенант взял телефонную трубку.
- Алло, дежурный, соедини меня с министерством обороны.
Недавно на очень популярном западном форуме, посвященном истории, увидел знакомый нам всем с детства снимок «Комбат» и обсуждение на несколько сотен комментариев. Я был неприятно удивлен, когда понял, что легендарную фотографию, сделанную 12 июля 1942 года, считают постановочной, а её героя, человека, которого не стало спустя несколько минут после того, как его запечатлел фотограф, выставляют чуть ли не злодеем.
Многие писали на английском, что, если бы была реальная угроза, командир в пекло не полез бы, а отсиделся б в окопе. И что в советских войсках он, скорее всего, был сзади, струсивших бы гнал в бой, угрожая трибуналом. И почему весь увешан, как на параде, обмундирование в отличном состоянии, ремни, кобура, противогазная сумка, бинокль – всё на месте. Учения что ли? А фотограф откуда снимал? Бежал впереди всех, не обращая внимания на пули? И так мне обидно всё это было читать! Как смог, объяснил историю на форуме, дал пару ссылок. Расскажу и здесь.
Скриншот с популярного социального сайта Reddit.
Кадр, ставший известным под именем «Комбат», сделал военный фотокорреспондент ТАСС Макс Альперт. На Южном фронте, под Ворошиловградом у села Хорошего. Я читал несколько его рассказов о том, как появилась на свет знаменитая фотография и да, автор немного путается в «показаниях». Он ведь и представить себе не мог, насколько важным окажется снимок, просто снял и забыл. Имени командира с пистолетом ТТ, поднявшего за собой солдат в атаку, он тогда, на месте не записал. И узнал его только спустя много лет.
Согласно версии, рассказанной Альпертом в 1962 году, он снимал бойцов батальона, впервые попавшего на передовую. Им дали приказ выбить немцев с занятой высоты. Командир повел новобранцев за собой, и корреспондент ТАСС из блиндажа на свою «Лейку» сфотографировал его. Потом по цепи передали: «Комбата убили», фотограф подумал на того офицера, которого снял, и так и назвал кадр, вошедший в учебники истории.
Макс Альперт со своей знаменитой фотографией.
А мог ведь и не попасть. Удивительное дело: снимок пролежал в личном архиве Альперта много лет и был опубликован в газете «Правда» на очередную годовщину празднования Великой Победы. Страна захотела во что бы то ни стало узнать имя героя и начала искать. Когда в 1974 году журналисты «Комсомольской правды» объявили, что на снимке запечатлен младший политрук одной из рот 220-го стрелкового полка 4-й стрелковой дивизии 18-й армии Алексей Гордеевич Ерёменко, Альперт быстро принял эту версию. Вдова Евдокия увидела фото в газете «Правда» и узнала мужа. Дети и знакомые тоже. Экспертиза всё подтвердила и вот уже фотограф пишет сыну Ерёменко Ивану: «Комбат – ваш отец».
Несколько экспертиз подтвердили, что Алексей Гордеевич Ерёменко и есть тот самый Комбат. Рядом – статья из журнала «Наука и жизнь».
35-летний председатель колхоза в селе Тырсянка Запорожской области Еременко имел бронь и не подлежал мобилизации, но пошел добровольцем в первые дни Великой Отечественной. Я отыскал номер журнала «Наука и жизнь», в котором очевидец – бывший солдат санвзвода 20-го полка Александр Макаров – вспоминал случившееся 12 июля 1942 года:
«Наш сильно поредевший полк отбивал уже десятую или одиннадцатую атаку. Гитлеровцы лезли напролом к Ворошиловграду, до которого оставалось около 30 километров. К концу дня был ранен командир роты старший лейтенант Петренко. Его заменил политрук Еременко. После ожесточенной бомбежки, при поддержке танков и артиллерии, фашисты пошли в очередную атаку. И тогда, поднявшись во весь рост, со словами; «За мной! За Родину! Вперед!», Еременко увлек за собой роту навстречу цепям гитлеровцев. Атака была отбита. Тот бой стал для комиссара последним. Он погиб, успев поджечь вражеский танк».
То, что на западных форумах, случается, злословят, будто политруки стреляли в спину своим, если солдаты робели, а сами в бой не шли, так это от незнания и стереотипов. Момент с полным обмундированием тоже легко объясним – солдаты старались носить всё нужное с собой, никто им после атаки вещмешки с пожитками не поднесет.
Единственное, что меня смущает: нет полной уверенности, что на снимке именно Еременко. Многие сомневаются. Слишком уж образцовый герой – председатель колхоза, доброволец, политрук. Больно уж путался в своих воспоминаниях фотограф Альперт, в разное время говоривший, что кадр сделан в 1942, 1943 и даже 1941 годах. Но суть ведь от этого не меняется: фотография замечательная, психологически сильная, по-настоящему героическая. Сегодня она уже не просто исторический документ, а символ.
UPD к посту есть вопросы #comment_190781156
Как я боеприпасы на огневой воровал.
В конце августа мы с подразделением оставили палаточный городок и на боевых машинах убыли в обозначенное начальством место расположения нашей артиллерийской батареи, состоявшей из 6 самоходок и двух «мотыг» (МТЛБУ - армейских броневиков на гусеничной платформе в отличии от стандартной колесной), за реку Титовку.
Задача была простая. Занять позиции, окопаться (то есть ручками нарвать дерна и веток в таких количествах, чтобы двадцатипятитонный танк было не видно), и ждать прихода боеприпасов для стрельбы.
Наша и две других батареи дивизиона расположились на отрезке суши на протяженности в 5-7 км. Сначала командная машина офицера, координирующего ведение огня, а за ним на протяженности 300-500 метров друг от друга самоходные артиллерийские установки. В линию.
У каждой машины было велено вырыть погребок, куда необходимо складывать снаряды и заряды к ним. Обеспечить сухость и в то же время маскировку.
Спустя несколько дней к нам пришла первая партия "152-х". Разгрузив и дотащив все снаряды на своих двоих до самоходок по пояс в болоте, мы отужинали и были готовы к отбою.
Как водится на огневых, всегда есть какая-то угроза со стороны неприятеля. Выдуманная, конечно. Ее играют несколько контрактников с соседней части. Задача у них простая: взять в плен солдат, оружие, разведданные. Если рота «квест» провалила, комбриг сначала погладит по головке командира дивизиона, а тот уже в свою очередь передаст эстафету вниз по ранговой лестнице.
Чтобы не упасть в грязь лицом, так сказать, в нашей батарее назначили патруль из нескольких человек, которые должны прочесывать огневую позицию до рассвета. Остальные «отбились» (ушли на отдых). Кто в импровизированной землянке, кто в палатке из веток, а кто-то как и я вернулся в холодные стальные хоромы командорской машины. Мне велено было сидеть на пункте связи.
Уже неделю, как я промочил берцы, которые нельзя было никак высушить, в виду постоянной беготни по армейским задачам. Поэтому вместо сна я развлекался отбиванием чечетки полусидя дабы не околеть в конец.
И тут, часа в 3 ночи, в тяжелый люк машины отдаются чьи-то настойчивые удары. "Бум-бум". Я сначала подумал, что это та самая «угроза». Был бы свой так через связь позвонил бы. А тут опять «бум-бум». Чего уж делать, надо сдаваться, может у них чего перекусить найдется, да где согреться.
Открываю, а там комбат собственной персоной. Улыбается во весь рот, красный весь, во хмелю. Я оторопел пока не увидел у комбата под мышкой один из прибывших накануне 152-ти мм снарядов. Всего-то 50 кг веса. Пустяки.
Вручает он мне снаряд и говорит, шутя: «не работает патруль, видишь я вот у них стащил. Сейчас погоди я еще принесу». После чего стремительными прыжками удаляется в темноту.
Патруль не работает, значит. Спустя еще какой-то час, я оказался наедине с 3 снарядами и 3 гильзами к ним. На вопрос, что теперь делать, я получил «спрячь :))». Теперь я не только не мог спать, но и не хотел.
На утро, собравшись на построение я ожидал криков и негодования от возможной пропажи боеприпасов. Но их не было. И комбата не было. Все боеприпасы были на месте. Тогда откуда он их взял?
Оказалось, что офицеры устроили небольшой сабантуйчик с винцом и водочкой у начальника штаба, который располагался в противоположном от нас месте. Как раз в 5-7 км. Там был и наш комбат. Мед-пиво пил, веселился. А затем решил стащить боеприпасы соседнего подразделения и за 1 час вручную перетаскать их по кромешной тьме и болотистой местности, практически бегом.
Вечером на построении командир наконец объявился и озорно мне подмигнул. И тут я понял. Россия может быть спокойна, пока в ее армии служат вот такие терминаторы, как мой комбат.
————————
Как задрот в армию ходил. Часть первая