23 мая 1929 года в Пензе у командира РККА Ивана Кронберга родилась красавица дочь Лариса. Родители души не чаявшие в своей кровиночке ласково называли ее Лорой. В первый класс девочка пошла в Уфе, а выпускную серебряную медаль получила в Подольске.

В 19 лет девушка поступила во ВГИК на курс прославленного режиссера Сергея Герасимова и его супруги Тамары Макаровой. Сергей Аполлинариевич прочил ей большое будущее, но на втором курсе, будучи глубоко беременной, Лариса вышла замуж за красавца грузина и уехала к нему на родину. Когда семейная жизнь покатилась под откос она, оставив сына в семье мужа, вернулась в Москву.

В 1954 году Лариса окончила вгиковскую мастерскую народного артиста РСФСР Владимира Белокурова. В этом же году она снялась в картине Иосифа Хейфица «Большая семья». В какой-то мере первая кинематографическая роль стала для актрисы проклятием. Красивая женщина, которой самой природой было предназначено играть на экране королев, шикарных актрис, дам высшего света появлялась перед зрителями в образе трактористок, кассирш, колхозниц и других разных киоскерш.

Ларисе нужна была в столице квартира, и чтобы поскорей ее получить она согласилась стать агентессой наших спецслужб. Красивых девушек, в задачу которых входила вербовка иностранцев в КГБ называли «ласточками». У чекистов всегда было своеобразное чувство юмора, кто-то из них увлекался орнитологией и знал, что ласточки это отважные и дружелюбные птицы, ищущие общения со своими соплеменниками или с человеком.

Летом 1958 года Кронберг сыграла свою «звездную» роль в операции «Галант» разработанной полковником госбезопасности Олегом Грибановым.

В 1955 году в нашу страну прибыл новый французский посол, друг генерала де Голля и профессиональный дипломат Морис-Эрнест-Наполеон Дежан. До приезда в Москву этот статный мужчина успел поработать в III Рейхе, Англии, Чехословакии, ООН, Японии и Индокитае.

Грибанов возглавлявший в КГБ 2-ое управление занимавшееся контрразведкой, всегда пристально изучал оперативную информацию на всех высокопоставленных дипломатов прибывавших на работу в нашу страну. В оперативной информации по Морису Дежану, полковник сразу зацепился взглядом за раздел, где описывались любовные похождения француза. В гитлеровский Германии, ООН или экзотическом Индокитае этот распутник не пропускал мимо себя ни одной юбки, особенно если их носили фигуристые блондинки.

Вскоре после прибытия в СССР посла ввели в круг советской богемы, где для него постепенно стали выставлять самые вкусные «медовые ловушки». Месье Дежан «стойко» держался, пока однажды вечером на банкете не увидел перед собой мадам Лору. За бокалом шампанского красавица рассказала галантному кавалеру, что ее муж геолог болен своими экспедициями, а она, месяцами находясь без должного мужского внимания, скоро превратится в старую деву, на которую не посмотрит ни один уважающий себя кавалер.

Лариса проводила любовные встречи с «Морысиком» на конспиративной квартире чекистов, превращенной рыцарями плаща и кинжала в уютное гнездышко популярной киноактрисы. Однажды после бурной любовной баталии внезапно из командировки вернулся геолог муж да не один, а с коллегой.

«Рогоносец» в пропахшей кострами и странствиями одежде (в КГБ умели подбирать правдивый реквизит) вытащил полюбовника из теплой жениной кровати и стал его бить аккуратно не столько больно сколько обидно. Когда посол впал в полуобморочное состояние, разгневанный муж-чекист подал знак напарнику, что клиент созрел.

Вскоре после того как Дежана привели в чувство в квартиру вошел полковник Грибанов. Контрразведчик показал дипломату фотоальбом, в котором были собраны самые убойные кадры его интимного общения с советской актрисой. Так 58 летний француз стал советским агентом сливавшим нам уникальную информацию полученную от высших политических фигур Пятой республики.

За удачную вербовку «Мориса» советская агентесса получила московскую прописку, крохотную комнатку в столичной коммуналке и шикарные часы, с бриллиантами конфискованные чекистами у матерого черного антиквара.

В управлении Грибанова на добровольных началах подвязался некий Юрий Кротков известный в творческой среде драматург и сценарист, а на самом деле агент КГБ с оперативным псевдонимом «Сулико». Уроженец Кутаиси через постель вербовал красивых «ласточек» и, будучи от природы человеком творческим участвовал в самых разнообразных постановках придуманных на Лубянке. В деле Дежана он выступил в роли второго геолога коллеги обиженного французом супруга.

В 1963 году Кротков находился в группе наших писателей отправленных на творческую встречу в Лондон. В английской столице сексот обратился к островным разведчикам и попросил предоставить ему политическое убежище. Иуда назвал противнику имена завербованных нашими чекистами иностранцев, среди которых был и Морис Дежан.

Шарль де Голль не бросил своего товарища. Обладая отменным чувством юмора президент назначил Дежана главой «Ассоциации советско-французской дружбы» и генеральным директором завода выпускавшего первоклассные русские часы «Слава».

Позже Нонна Мордюкова - пробивная подруга советской «ласточки» выхлопотала для нее отдельную двухкомнатную квартиру.

24 апреля 2017 году Лариса Ивановна Кронберг умерла, актрисе было 87 лет.

Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти / Под ред., с коммент. и прим. Александра Хинштейна
Глава 18. Венгерское восстание. Октябрь 1956—январь 1957 года
Похищение кардинала. (Из подготовленного, но не опубликованного интервью И. Серова)
...Имре Надь и его сторонники скрылись в югославском посольстве. Нам сильно помогли югославы, которые имели свои виды на новое венгерское руководство. Они передали нам Имре Надя. Но потом, когда югославское влияние при Кадаре и Мюннихе стало нулевым, югославы резко выступили против нас, а мы все действия по ликвидации мятежа согласовывали с ними.
В вывозе Имре Надя и его соратников, сидевших в посольстве, участвовали Коротков, Вертипорох, Алексахин. Их отвезли в нашу комендатуру. Потом по просьбе Кадара и Мюнниха Имре Надя отправили по договоренности в Румынию, как они считали, для полного спокойствия в Венгрии.
Дальнейшую судьбу Надя решали новые венгерские руководители, хотя они и советовались с Москвой. Казнь Имре Надя — целиком на совести новых венгерских руководителей. Я думаю, Кадар заметал следы своего сотрудничества с Надем, когда они оба хотели свалить Гере, человека Ракоши *
Вопрос: А как было с кардиналом Миндсенти?
Ответ: У нас была договоренность с американцами, что Венгрия — это сфера нашего влияния, и они нам не будут мешать. Поэтому я по согласованию с Хрущевым отменил подготовленную Коротковым и Вертипорохом операцию по изъятию Миндсенти из американского посольства. Кстати, всю шифропереписку американского посольства с Вашингтоном мы контролировали **.
* И. Надь был повешен 16 июня 1958 г. по обвинению в государственной измене, т. е. спустя почти 1,5 года после восстания. Суд над ним несколько раз откладывался (настаивала Москва), но в итоге Янош Кадар сумел-таки убедить Хрущева в необходимости казни. Современные историки солидарны с оценкой Серова: новому венгерскому лидеру было необходимо избавиться от Надя. В результате Я. Кадар будет править республикой рекордный срок — 32 года.
** Владимир Вертипорох возглавлял 13-й диверсионный отдел ПГУ КГБ, Александр Коротков был зам. начальника внешней разведки и его куратором. В американском посольстве кардиналу Й. Миндсенти придется провести 15 лет. Только в 1971 г., после долгих переговоров с папой римским, ему наконец разрешат покинуть Венгрию и переехать в Австрию.

Глава 19. Прощание с Лубянкой. 1957-1958 годы
из примечаний
18 июня 1957 г. на заседании Президиума ЦК Хрущеву было предъявлено обвинение в узурпировании власти, волюнтаризме, системных ошибках. Большинством голосов он был снят с должности 1-го секретаря ЦК КПСС, но сумел убедить «коллег» продолжить обсуждение вопроса. Полученная передышка помогла Хрущеву собраться с силами и нанести ответный удар. Эти события вошли в историю как «заговор антипартийной группы» Молотова-Маленкова-Кагановича-Шепилова.

Именно сбор внеочередного Пленума ЦК, где сторонников Хрущева в регионах являлось большинство, стал для него спасением. Те, кто занимались организацией и подготовкой Пленума: Брежнев, Кириченко, Игнатов, Фурцева, — будут вознаграждены: Хрущев приблизит их, введет в Президиум ЦК, кое-кто даже возомнит себя преемником...

Мнимый больной
...По окончании пленума в решении было записано и опубликовано, что антипартийная группа, образовавшаяся внутри Президиума ЦК в составе Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина, Сабурова и примкнувшего к ним Шепилова, в работе Президиума ЦК сопротивлялась проведению политики партии и так далее. В связи с этим они были выведены из состава Президиума ЦК и освобождены с занимаемых постов. В состав членов президиума ЦК вошли Аристов, Брежнев, Кириченко, Фурцева, Беляев и другие.
После этого Молотова послали в Австрию, в комиссию по атомным делам, Маленкова — директором электростанции в Казахстан, Кагановича — директором в Ульяновск, Шепилов на нервной почве заболел, а затем стал заведующим архивного управления, и так далее. Хрущев стал председателем Совета Министров СССР и секретарем ЦК партии.
В общем-то, нам, близким к закулисным делам ЦК и Совета Министров, все это показалось как ссора из-за первых ролей, игра на самолюбие некоторых из них, и самое главное, я заметил, что перед Хрущевым стали заискивать члены Президиума, особенно Суслов, Брежнев, Кириченко, упоминая «нашего дорогого Никиту Сергеевича» на собраниях. Газеты «Правда» и «Известие» также старались наперебой упоминать изречения и выступления Хрущева. Это уже плохо.

Интриги в Кремле
После пленума ЦК, где поддержали Хрущева, так он совсем стал неузнаваем, гонору прибавилось, ничего не скажи неприятного, хотя и правильного. А Брежнев и Кириченко прямо извиваются перед ним, чтобы угодить.
Причем, если Брежнев делает хитро, под разумными предлогами, то Кириченко по-хохляцки глупо брешет и все тупит. Когда начинаешь ему говорить, что это же брехня, и не так было, так он горлом берет, кричит, забивает и только. Таких дураков на роли секретаря ЦК я еще ни разу не видел.
Вообще говоря, «антипартийщики», как их сейчас именуют, вели себя более достойно. Я имею в виду Молотова, Маленкова, Первухина и Кагановича. Я лет 15 наблюдал за ними во время встреч при решении ряда вопросов и так далее. И никто не видел их развязного, безответственного поведения, как на работе, так и [на] приемах.
Сейчас же, видимо, у этих деятелей от радости, что так их выдвинули, у них дыхание сперло. Кириченко стал невыносим, Брежнев задыхается и глотает слюну, когда ему приходится разговаривать с Хрущевым. Суслов этот елейным голосом не только поддакивает правильность слов дорогого Никиты Сергеевича, но и сам пытается разговаривать и углублять мысли Хрущева.
Молодые товарищи, введенные в состав Президиума ЦК, смотрят на это и тоже начинают так же себя вести. Я уже наблюдаю какое-то глупое соревнование, кто из них лучше выслужится. Более солидно и сдержанно ведут себя Беляев, Игнатов, Аристов и [Козлов], но они тоже видят вокруг себя такую обстановку и вряд ли долго продержатся на таких позициях.
В общем, поживем, увидим. Я там выше писал, что ссоры с антипартийщиками были по ряду государственных вопросов и то, что я видел и наблюдаю сейчас, действительно, надо было подумать и проверить на опыте, перед тем как сплеча решать такие большие вопросы.
Например, я не могу никак согласиться с мнением Хрущева в отношении Китая: «Чем у них лучше, тем у нас хуже». Это же глупо. Коммунистическая страна Китай, с населением в 750 миллионов человек, граничит с нами, и с ней ссориться. Как же это будут смаковать капиталисты: две социалистические страны, и ссорятся.
А ведь дело-то к этому идет. Как же члены Президиума не высказывают своего мнения, что нельзя так делать, тем более что мы туда вкладываем громадные средства, отказывая себе.
Или вопрос оказания помощи африканским странам и азиатским. Надо помочь в меру своих возможностей, но не за счет своего желудка и жизненного уровня. Мы строим заводы в Греции, в Китае, лечебницы в Эфиопии, а другим африканским странам институты, в Азии, в Египте Асуанскую плотину, но я не уверен, что эти наши подарки долго будут помнить азиаты и африканцы.
Мне думается, что если бы мы у себя построили больше больниц, то не лежали бы наши советские больные в коридорах, порой плохо отапливаемых, или, если бы у нас построить побольше школ, то не пришлось бы школьникам учиться в две-три смены, а малолетке в 7-8 лет приходить из школы в семь вечера.
В общем, я разгорячился. Видно, уже стар стал, и кроме того, видно, не действуют мои слова, которые я высказывал Игнатову по-товарищески, который на это мне всегда говорит: «Иван, ты сам скажи Никите». Также говорит и Фрол Козлов, когда ему начинаешь это говорить.

Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти / Под ред., с коммент. и прим. Александра Хинштейна
Глава 17. Культ против культа. 1956 год
«Иван Грозный в Лондоне»
из примечаний
«...в общем, поездка прошла нормально». Серов почему-то обходит серьезнейший инцидент, произошедший 19 апреля 1956 г. в ходе визита при таинственных обстоятельствах. Советская делегация прибыла в Великобританию по морю, на легком крейсере ВМФ «Орджоникидзе», являвшемся новейшей разработкой ВПК (проект 68-бис). Во время стоянки в Портсмуте под днищем корабля его винтами оказался разрублен шеф-водолаз Королевского ВМФ Лайонел Крэбб.
По общепринятой, хотя официально и не подтвержденной британцами версии, морской диверсант тайно изучал под водой технические особенности крейсера и случайно погиб. Разразился международный скандал, премьер-министр Великобритании Э. Иден был даже вынужден заявить, что «правительство Ее Величества к данной акции отношения не имеет», косвенно подтвердив тем самым факт подводного шпионажа.
Между тем, в последнем плане так и не написанной им книги сам Серов излагает эти события несколько иначе. В «раскадровке» 10-й главы он указывает: «Зачем англичане подбирались к крейсеру „Орджоникидзе“, об этой операции мы знали заранее. Решение Хрущева и Булганина ликвидировать Креббса».
Исходя из этой версии, винты «Орджоникидзе» были запущены отнюдь не случайно, и эта «акция возмездия» готовилась задолго до прихода в Портсмут.

Жаркое лето
...Один раз у меня с Хрущевым был серьезный разговор насчет того, что некоторые лица, антисоветски настроенные, не только между собой, но и при других нередко выходят из рамок, как говорят, приличия и начинают ругать в присутствии других членов правительства и Президиума, а также советские порядки, в том числе и члены партии.
При этом я высказал мнение, что наиболее активных неплохо было бы вызывать в КГБ и предупреждать их, что по нашим законам антисоветская агитация против членов правительства карается, и если они не перестанут, тогда кое-кого может быть, и осудить.
Он не согласился с этим, заявив, что «царя тоже ругали». Я замолчал, но подумал, что царя ругали, ругали, да и расстреляли, а нам-то нельзя до этого доводить. Ну, что поделаешь.
Еще рассказал, что у китайцев, по данным наших сотрудников, проходит организация коммун и при этом допускают много глупостей, вроде того, что Ло-Жуйцин, министр общественной безопасности, по указанию Мао запланировал арестовать 3 миллиона китайцев, плохо настроенных к мероприятиям власти на селе. При этом никакого основания не заложено, а на места дадут разверстку по провинциям, где 500 тысяч арестовать, где поменьше и т. д.
При этом я высказал свое мнение, что было бы правильно подсказать китайским товарищам в деликатной форме, что в 1937-1938 годы был у нас при Ежове печальный опыт, когда арестовывали не за преступления, а выполняли идиотский план арестов.
Хрущев сказал: «Не надо с ними связываться, и более того, — он добавил, — посмотрим, не следует ли сократить советников наших в Китае». Я был удивлен таким ответом. Мне казалось, мы по-братски должны были им подсказать.
В конце разговора Хрущев как-то с раздражением сказал, что «черт с ними, чем у них хуже, тем нам лучше».
Уезжавшему старшему советнику я все же высказал свое мнение, чтобы он от себя, а не от меня рассказал Ло-Жуйцину так: «Разверстку давать по провинциям нецелесообразно, потому что, а вдруг окажется в той или иной провинции врагов меньше, а их будут искусственно создавать». Поэтому лучше порекомендовать ему перечислить характеристики врагов, кто активно сопротивляется, призывать народ не повиноваться, и тогда видно будет, сколько надо арестовать».
Через три месяца мне донес старший советник, что вначале Ло-Жуйцин с моим мнением не согласился, однако на всекитайском совещании работников Госбезопасности дал указания по арестам так, как рекомендовали мы, и в итоге таких громадных арестов не было.
* С середины 1950-х годов в работе органов безопасности начал происходить перелом: постепенный отказ от репрессий в сторону профилактики и иных досудебных мер воздействия. Замеченного в антигосударственных высказываниях человека не арестовывали, как раньше, а приглашали в местное подразделение КГБ, грозили пальцем и отбирали подписку о полученном «предупреждении». Официально профилактика как новый курс внутренней политики была провозглашена Хрущевым в 1959 г. на XXI съезде КПСС.
Вместе с тем, КГБ не ограничивался лишь профилактическими беседами, чему способствовало «Письмо ЦК КПСС ко всем партийным организациям о мерах по пресечению имеющих место вылазок антисоветских и партийных элементов» от 21 ноября 1956 г. В духе выполнения решений ЦК, в 1957 г. за антисоветскую агитацию и пропаганду было осуждено 1964 человека, в 1958 г. — 1416: это, кстати, в 2 раза больше, чем за все годы борьбы с диссидентами в эпоху Брежнева.

Глава 18. Венгерское восстание. Октябрь 1956—январь 1957 года
из вводной статьи
...Венгерская революция была хоть и «цветной», но отнюдь не «бархатной». В городах, захваченных повстанцами, полным ходом шли расправы над коммунистами и сотрудниками госбезопасности. После того, как в конце октября 1956 года из Будапешта был выведен советский гарнизон, восставшие разгромили горком ВПТ, принародно повесив 20 коммунистов. Всего же за 17 дней беспорядков в Венгрии без суда и следствия было казнено примерно 800 человек.
Активное участие в революции принимали бывшие «хортисты» - гитлеровские пособники; один из них, приговоренный к пожизненному заключению хортистский офицер Бела Кирай, окажется в числе лидеров восстания и даже успеет стать генералом и командующим национальной гвардией. Только за первую неделю революции из тюрем будет освобождено почти 10 тыс. уголовников, не считая политических узников: большинство из них вольются в ряды борцов за свободу.
Из рассекреченных сегодня документов КГБ известно, например, что с конца октября 1956 года через границу с Австрией и Югославией было переброшено большое число эмиссаров ЦРУ. Тогда же самолетами Красного Креста в Будапешт доставили до 500 боевиков, а австрийскую границу нелегально перешло около 4 тыс. хортистских офицеров. Под Мюнхеном экстренно развернули военную базу ЦРУ.
Революция началась 23 октября по хорошо знакомой нам теперь методе. На улицы Будапешта была выведена 200-тысячная студенческая демонстрация, под вечер переросшая в беспорядки. Полиция отказывалась стрелять в демонстрантов, на их сторону перешла часть армейских подразделений. Начинаются захваты объектов власти и управления. Под давлением «майдана» власти соглашаются вернуть на должность премьер-министра Имрё Надя, известного своими реформаторскими взглядами.

...К запискам Серова мы также приложили его письменные ответы для интервью «Красной звезде», которое так и не увидело свет. Поскольку ответы готовились уже в разгар перестройки, многие подробности и детали проводимых КГБ спецопераций Серов раскрывает гораздо откровеннее, нежели чем в дневниках.

из примечаний
...Кульминационным моментом в подъеме оппозиции и диссидентства становится съезд венгерских писателей 17 сентября, где звучат призывы против диктата и цензуры.
Западные разведки и подконтрольные им пропагандистские центры только подливают масла в огонь. С помощью воздушных шаров с территории соседних Австрии и Германии сотнями тысяч идет заброска антисоветских листовок. (19 июля 1956 г. они даже становятся причиной катастрофы пассажирского самолета.) Под Мюнхеном спешно была развернута новая антикоммунистическая радиостанция, вещающая на венгерском языке.

...Повстанцам удается захватить казармы с оружием, к ним присоединяется часть солдат и офицеров. В их числе и полковник Пал Малетер, ставший вскоре одним из военных руководителей революции.
Власти откровенно теряют контроль за ситуацией. Части венгерской армии, выдвинутые на защиту жизненно-важных объектов Будапешта, не имеют приказа открывать огонь. Начальник городской полиции запрещает своим подчиненным оказывать бунтовщикам сопротивление.
В течение ночи «мирные студенты» сумели захватить ряд воинских частей и полицейских участков, пополнив запасы оружия. Они заняли редакцию и типографию центральной партийной газеты, вокзал, патронный завод, блокировали здания ЦК и МВД. К восставшим присоединились многие солдаты и офицеры.

...Что же касается начальника будапештской полиции полковника Шандора Копачи, то он, действительно, открыто перешел на сторону мятежников уже в первую ночь восстания и отдал им склады с оружием. Впоследствии войдет в состав Военно-революционного комитета.

Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти / Под ред., с коммент. и прим. Александра Хинштейна
Глава 16. Первый председатель КГБ. 1954-1955 годы
Утечки информации от Хрущева
...Но, к сожалению, я не имею права писать о работе органов госбезопасности, потому что 90% вопросов представляют государственную тайну, зачастую особой важности. Вот таков мой удел.
Однако в пределах допустимого могу сказать, что дела пошли успешно как по линии разведки за границей, так и внутри страны. Электронная машина помогла.
Американский госдепартамент мы раскусили, и теперь он для нашего государства секретов не представляет. К англичанам подобрались, но они умнее, поэтому знаем их частично, но и то хорошо. С французами вообще проще иметь знакомство, как об этом докладывают из Парижа. Но при всём этом нужно держать ухо востро, а вот тут у нас и нехорошо *.
В ряде случаев всё, что мы узнаем и докладываем в ЦК, зачастую Хрущёв не может удержаться, чтобы не сболтнуть. Когда я сказал об этом Хрущёву, так он вместо того, чтобы учесть моё замечание, сказал: «Всякий секрет рано или поздно рассекречивается и держится, пока он в голове».
Я ему сказал, что мы можем лишиться возможности получать эти секреты. Он промолчал, а буквально через два дня на приёме в Кремле сболтнул послу США о намерениях Госдепартамента и по ряду политических вопросов.
Посол донёс в Госдепартамент и высказал предположение, что где-то происходит утечка особых секретов США. Вот в таких условиях и добывай секреты. Но я всё равно буду предупреждать Хрущёва, чего бы это мне не стоило.
Бывая на заседаниях президиума, члены Президиума нередко говорили при мне, что «Серов — молодец, дело идёт у него неплохо».
Хочу добавить. Через три дня после того, как американский посол Боулен донёс в Госдепартамент о разговоре с Хрущёвым, сразу же оттуда поступило строгое указание всем послам донести о том, что русские много знают, что идёт утечка их секретов, и требуют принять меры к выявлению источника утечки. Не знаю, чем это кончится.
Я опять об этом сказал Хрущёву, который на это пробурчал, что «всякий секрет держится, пока он на бумаге». Это он верно сказал, т. е. как попадёт ему в голову этот секрет, то рот у него уже не удержит.
Трудно так работать. Американцы у нас начали перемещать в некоторых странах своих работников, подозревая об утечке государственных секретов.
* К середине 1950-х годов Первое главное управление КГБ (внешняя разведка) имело отличные агентурные позиции в странах Запада, выполняя тем самым решение ЦК КПСС от 30 июня 1954 г. «О мерах по усилению разведывательной работы органов безопасности за границей», определившей США, Великобританию и их страны-сателлиты приоритетным направлением.
В Англии на нас работала «Кембриджская пятерка», внедренная в руководство разведки и МИДа, ответственный сотрудник МИ-6 Джордж Блейк, успешно действовали нелегальная резидентура Гордона Лонгсдейла (Конона Молодого). (Как раз в 1955-м г., например, был завербован сотрудник британского адмиралтейства Д. Вассал.) Не менее ценные источники информации были у советской разведки внутри ЦРУ, АНБ, ФБР, в американской атомной и оборонной промышленности, в США активно работала нелегальная резидентура Рудольфа Абеля. Во Франции КГБ располагал разветвленной агентурной сетью, внедренной в том числе в контрразведку СДЕСЕ и Генштаб. Как минимум 2 высокопоставленных «крота» действовали внутри западногерманской разведки БНД (X. Фельфе, Г. Клеменс). Агентами КГБ являлись резидент «Моссада» в Бонне и сотрудники аппарата президента Израиля.
В записке в ЦК КПСС от 22 июня 1957 г. Серов сообщал, что с момента образования КГБ только лично Хрущеву было направлено 2508 информационных сообщений, полученных от резидентур ПГУ, еще 2316 сообщений — в адрес Совета Министров СССР. (Хлобустов О. КГБ СССР. 1954-1991. М.: Аква-Терм, С. 30.)
Значительно усилилась активность разведки в сфере внешнеполитической пропаганды. Как докладывал Серов в письме от 3 апреля 1956 г., за 1954-1955 гг. резидентуры КГБ с помощью агентуры опубликовали на Западе более 700 статей и брошюр, инспирировали множество запросов в парламентах, организовали интервью и выступления ряда политических деятелей.
Успехи внешней разведки во многом были обусловлены и кадровыми переменами: по предложению Серова с 23 июня 1955 г. обязанности начальника ПГУ стал исполнять Александр Сахаровский (утвержден в должности 12 мая 1956 г.). Он будет возглавлять ПГУ 15 лет и войдет в историю разведки как один из ее лучших руководителей.

Глава 17. Культ против культа. 1956 год
1956-й год - переломная веха хрущевского десятилетия: год XX съезда КПСС и прозвучавшего на нем знаменитого антисталинского доклада. «Оттепель» официально вступала в свои права.
Мало кто знает, однако, что именно в период «Оттепели» масштаб политических репрессий последовательно нарастал. Только за два года, прошедших с «покаянного» XX съезда, за «антисоветскую агитацию и пропаганду» в СССР было осуждено 3380 человек; в два раза больше, чем за все 18 лет брежневской борьбы с диссидентами.

Антисталинский доклад
...На закрытом заседании съезда Хрущёв выложил свой доклад о культе личности Сталина, с приведением примеров личного свойства, когда он общался со Сталиным. Я-то помню, с какой он гордостью в 40-м году показывал фотографию, на которой они со Сталиным сидят рядом.

...Ко мне подошел секретарь Приморского обкома партии, Герой Советского Союза Чернышев В. Е. и говорит: «Иван Александрович! А где были эти мерзавцы, которые сейчас сидят в Президиуме съезда и поливают грязью Сталина, а тогда подхалимничали перед ним и подписывали все эти аресты и расстрелы?»
Мне было неудобно объяснять, где были, в том числе и Хрущев (старались не отстать друг от друга, а то и превзойти), поэтому сказал: «Видно, кишка у них тонка была».
Что уж говорить, темные дела при правлении Сталина были хорошо известны Хрущеву, Маленкову, Молотову, Ворошилову, Кагановичу, может, и не полностью, но они участвовали в принятии всех решений по арестам, выселениям, процессам, ликвидациям и т. п.

...Вообще-то, правда мало интересовала Хрущева. Несмотря на то, что мы представили данные об арестованных и расстрелянных, особенно во времена Ежова и Ягоды, он удивил меня, когда заявил, что Ягода и Ежов — честные люди.
Комиссия Молотова установила факты беззаконий. Доброхотов вместе с помощниками Хрущева отобрал факты для комиссии Поспелова. Это было трудным делом, поскольку в том, что вносили в доклад, не должны были упоминаться нынешние руководители (Хрущев, Молотов, Булганин, Ворошилов, Каганович).
Конечно, это было нелегко сделать. Поэтому для комиссии подбирались из архивов только нужные выдержки из показаний и заявлений, а не целиком.
В таком виде доклад прошел, хотя Хрущев сделал в нем свои отступления, обращаясь к Булганину и Ворошилову, которые сидели в зале.
Тогда же сталинскими арестами стал заниматься ЦК. Была определенная цель. Золотухин, Тикунов и работники КПК Климов, Бойцов, Богоявленский по материалам НКВД-МГБ разыскивали всякие упоминания об участии Хрущева в беззакониях и, как рассказывал мне Малин, эти материалы из общего отдела ЦК, которые были в единственном экземпляре, были уничтожены *.

* Будучи 1-м секретарем Московского горкома и обкома, а затем руководителем парторганизации Украины, Хрущев несет персональную ответственность за массовые репрессии. Так, к концу 1937 г. НКВД было арестовано 35 из 38 секретарей МК и МГК, 136 из 146 секретарей райкомов. Все санкции на арест подписывались Хрущевым, нередко он даже направлял в НКВД разнарядки, указывая, кого и когда следует брать.
После того как в январе 1938 г. Хрущев стал 1-м секретарем ЦК КП(б) Украины, чистки вспыхнули там с новой силой. В 1938 г. с его санкции было арестовано 2140 партийных и советских работников. Многие из них обвинялись в подготовке теракта против самого же Хрущева.

«Иван Грозный в Лондоне»
На днях Хрущёв сказал, что Президиум принял решение о составе правительственной делегации в Англию и о сопровождающих лицах, назвав в том числе меня. Я на это сказал, что было бы целесообразно на сей раз удивить мир и прилететь делегации на ТУ-104, который уже более или менее облётан, и за 3,5 часа Москва-Лондон.
Сейчас английский турбореактивный самолёт «Каравелла» примерно такой же, как ТУ-104, летает, но он хуже, так как недоработан и часто бьётся. А мы бы показали всему миру наш отечественный самолёт со скоростью 900 км в час. Хрущёв согласился, и я стал готовиться к отлёту. Позвонил Туполеву A. H., тот с радостью готовит ТУ-104. <...>
Получили визы на пролёт в Лондон, и я вылетел 22/III утром из Москвы. С собой взял продуктов, и так как со мной летел штурман, майор английских ВВС, военно-воздушный атташе в Москве, то я для нас прихватил бутылку лучшего коньяку, с тем чтобы дорогой «развлекать», пока лётчики выполняют свои обязанности по фотографированию маршрута.
Март 1956 г. На ТУ-104 приземлились на Лондонском аэродроме. «Дейли экспресс» писала: «Советский самолёт превосходит всё», а английский маршал авиации заявил: «Запад не видел ничего подобного». <...>
Когда подрулили к аэропорту, то я был удивлён, как много стояло народу около трапа, подготовленного для ТУ-104. Было не менее 300 человек. Когда мы спустились по трапу с переводчиком Курбиным, то нас встретил посол СССР Малик и другие сотрудники посольства, и тут же представил меня начальнику отдела (особого) Скотланд-Ярда.
Отдел ведает контрразведкой. Фамилия Барт*, 62-х лет, довольно молодо выглядит, безупречно одетый. Я спросил у Малика, что это за народ, он сказал: «Большая половина военных, в том числе переодетые генералы и маршал авиации». Тогда я лётчику сказал: «Самолёт вырулить на место стоянки, — а место оказалось тут же (всё это сделано для удобства разведчиков), — запереть самолёт и никого не пускать».
Поехали в посольство и вместе с Бартом условились с завтрашнего дня приступить к решению практических вопросов. Тут же он спросил: «Господин генерал, вы, очевидно, все вопросы охраны при поездках господина премьера возьмёте на себя, а мы вам будем помогать?» Я ему ответил наоборот: «Вы берёте на себя все вопросы охраны, а мы, возможно, и помочь вам ничем не сумеем». У него вытянулось лицо от неожиданности. Я ещё раз попрощался, и он уехал.
Пока мы беседовали с Маликом, затем позавтракали, прошло 2-3 часа. Потом я ему сказал, что неплохо проехать по городу, осмотреть и вечером пройтись, когда будет потемнее. Он согласился, но предложил посмотреть, что пишут газеты. Когда он развернул газеты, то пришёл в изумление. <...>
В утренних газетах уже сообщалось, что начальник государственной безопасности генерал Иван Серов прилетает в Лондон, и подробно указывалось, с какой задачей.
В дневных газетах, вышедших к часу дня, уже были крикливые заголовки «Терри Джон ин Лондон», «Иван Грозный в Лондоне», и ниже начиналась всякая брехня вроде того, что «Иван Серов и с ним 60 охранников прилетели на новейшем русском реактивном самолёте и немедленно выехали с представителями Скотланд-Ярда в посольство». Таким образом, один переводчик показался
за 60 человек охранников.
Или так: «Иван Серов приехал инструктировать Скотланд-Ярд». Особенно изощрялось «Дейли миррор» — «Зеркало». Я поинтересовался, что это за газета, мне Малик сказал: «Это самая бульварная газета в Лондоне. Все измышления — вранье и т. д. выходят оттуда, хоть никто ее не воспринимает всерьез, но воняет она иной раз сильно».

из примечаний
Очевидно, Серов имеет в виду модель первого английского турбореактивного самолета «Комета», который начал совершать регулярные рейсы в 1952 г. Однако из-за несовершенства конструкции лайнеры регулярно падали. В 1954 г., после 12 авиакатастроф, «Комета» была запрещена к дальнейшим полетам. Таким образом, Ту-104 стал единственным в мире действующим реактивным самолетом.