Особенности национальной смекалки.

Рядовой вызов. Осмотрев пациента, с рекомендательной интонацией обращаюсь к вызывающему:

- Поскольку у Вашего отца сахарный диабет, то желательно иметь дома персональный глюкометр.

- Что Вы, доктор! – удивляется дочь пациента, - У меня нет такой необходимости. Я ведь сама медик. Когда отец на пол помочится, я босой ногой становлюсь на это место! Если пятка прилипла, то значит, сахара высокие и пора принимать лекарство!!!

Надежда умирает последней.

На очередном вызове методично и последовательно достаю из укладки тонометр, глюкометр, пульсоксиметр, кардиоджет, шприц, спирт… Муж пациентки поначалу безотрывно следит за действиями моих рук, провожая взглядом каждый извлекаемый прибор, а затем с определённой долей наивности и надежды, сглатывая слюну, произносит:

- А может у Вас и пиво есть?!

Найти и обезвредить.

Обеспокоенная молодая мама с неподдельным интересом расспрашивает о состоянии своего ребёнка:

- Доктор, что с Ванечкой?

- Вероятно, всему виной - вирус.

- М-да… А какой именно?!

Что написано пером – не вырубишь топором.

Выдержка из карты вызова пациентки с гипертонической болезнью:

« …На момент осмотра активных жалоб на состояние здоровья не предъявляет. Среди ночи у пациентки возникло непреодолимое желание измерить уровень артериального давления. После увиденного результата и полного отсутствия медикаментов, назначенных участковым терапевтом, вызвана бригада ОСМП…»

Не в бровь, а в глаз.

Реплика выездного фельдшера, обращённая к дежурному диспетчеру по рации:

- Я не знаю, возьмут его в психбольницу или нет, он прямо дурак дураком!

И на развалинах больницы напишут наши имена.

Этот же фельдшер, по возвращении с очередного вызова, интересуется у своего диспетчера судьбой доставленной ранее пациентки:

- Ну, что там, из роддома не звонили, не ругались по поводу приёма родов на дому?

- Нет, всё в полном порядке.

- Да?! Тогда это я роды на дому принимала!!!

Роковая ошибка.

Перед пациентом карта вызова, с целью сбора подписи на информированное согласие:

- Распишитесь, пожалуйста, здесь и здесь.

- Ну, уж нет! Однажды сдуру в ЗАГСе расписался, теперь пятнадцать лет развестись не могу!!!

Не стоит благодарностей.

В кабинете заведующей стоит женщина, у которой в присутствии бригады «скорой помощи» умер муж. Цель прихода несколько смущает заведующую и та искусно медлит с ответом.

Дама проявляет упорство и настойчивость, ведь ей необходимо узнать фамилии выезжавших к супругу медиков… для публикации БЛАГОДАРНОСТИ в местной газете!

Путаница, или реалии сегодняшних дней.

Срочный вызов на частное предприятие по выпуску металлических конструкций. Встречающий мужчина в спешке показывает дорогу к одному из отдалённо стоящих ангаров. Уже забавно – на дверях красочная табличка «Овощи и фрукты» и часы работы заведения. Однако главный сюрприз поджидал внутри. Есть чему удивиться. Ведь внутри обосновался цех по производству настоящих… гробов! А за одним из таких «деревянных макинтошей» и притаился наш окровавленный пациент.

Береги честь смолоду.

Утомительная дорога в отдалённый посёлок к женщине тридцати лет. В графе: «Повод к вызову» значится обычная ничего не значащая фраза: «Болит живот». Спустя тридцать шесть километров адресат найден. В доме, у порога собранные пакеты с вещами (вероятно на госпитализацию). На краю стола необходимый пакет документов, и сверху реальная причина вызова «скорой помощи» - положительный экспресс тест на беременность!!!

Загадка для взрослых.

Ночь. Спальные районы оправдывают своё название, хотя в одном окне пятого этажа всё же горит свет. Нам сюда. Несмотря на пьяный угар, вызывающая дама нашла в себе силы встретить бригаду и на своих двоих проводить внутрь помещения.

Посреди комнаты, на раздвинутом диване, переплетены тела трёх крепко спящих взрослых мужчин, находящихся во власти бога Бахуса. У пошатывающейся хозяйки единственная просьба:

- Доктор, помогите моему мужу.

- С превеликим удовольствием, но который из этих троих именно ваш?!

На всякий случай, а случай бывает всяким.

Ночь. Повод к вызову: «Высотная травма». По приезду у лежащей на бетоне женщины отчётливо видна уже наложенная гипсовая повязка на правом предплечье, в руке крепко накрепко зажат пакет с двумя паспортами и тремя полисами на её имя (старого и нового образца). Местом своего проживания указала сразу четыре разных городских адреса!

Вам и не снилось.

Ничем не примечательный вызов. Обязательная в таких случаях «дежурная фраза»:

- На что жалуетесь?

Ответ потряс свое оригинальностью:

- Доктор, у меня давление ниже нуля!!!

С завидным постоянством.

Традиционный вопрос, задаваемый любым фельдшером «скорой помощи» на каждом адресе, без исключения:

- Что Вас беспокоит?

- Дык, всё болит, милок... Ой, доктор.

- Сколько времени жалобы сохраняются?

- Дык, давно, милок. Почитай врач, которому я жаловалась – уже умер, а у меня по прежнему всё болит…

Слово начальству.

Дежурство окончено. Осталось высидеть обязательный «разбор полётов». Чтобы себя развлечь, пытаюсь вникнуть в суть сказанного. Мозг силиться понять услышанную речь с трибуны от руководства. А реальная реплика на утреннем оперативном совещании звучала так: «…Поскольку это требуют с нас, мы будем требовать с вас, чтобы вы требовали с них».

Послесловие.

Жаль, что на Урале настоящее лето такое скоротечное, и именно в этот день мне не посчастливилось оказаться на дежурстве. Зато удалось собрать целую коллекцию из пятнадцати интересных, на мой взгляд, миниатюр.

Возможно, следующее лето будет таким же щедрым на очередную порцию кратких «Непутёвых заметок». До встречи.

PS: Написанное выше ни в коем случае не является результатом высмеивания начальства, ущемления прав своих пациентов, ненависти к своей работе и недоверия к своим коллегам. Ведь мы с вами учимся смеяться по-доброму, а не высмеивать. Удачи каждому из вас!

Автор - Сергей Анисимов Кыштым.

Война началась сразу. Бесконечные анализы. Кровь из вены, из пальца, пункция костного мозга, укол в спину для введения эпидуральной анестезии, после которого всё тело ныло, а страх перед повторением сводил с ума. УЗИ, КТ, МРТ – холодные аппараты, гудящие как инопланетные корабли, загоняющие её в узкие тоннели, где было тесно и страшно. Каждый результат – это ожидание приговора, взгляд врачей, расшифровывающих непонятные цифры и графики родителям, чьи лица становились всё мрачнее.

И вот – первый протокол химиотерапии. «Химия». Это слово звучало почти ласково, но означало ад.

Сначала просто капельницы. Прозрачные жидкости, которые вводили медленно, часами. Аня лежала, смотрела в потолок, слушала музыку в наушниках, пытаясь отгородиться. Но потом пришла тошнота. Сначала – лёгкое подташнивание, как в автобусе. Потом – волны, накатывающие с такой силой, что мир переворачивался. Её рвало до спазмов в животе, до слёз, до ощущения, что выворачивается сама душа. Никакие противорвотные не помогали полностью. Во рту стоял постоянный металлический привкус, отравляющий даже воду. Еда стала врагом. Вид, запах, даже мысль о ней вызывали новый приступ. Мама уговаривала съесть ложку йогурта, кусочек банана – это были крошечные победы, дававшиеся невероятным усилием и часто заканчивавшиеся над раковиной.

Слабость пришла следом. Не просто усталость. Абсолютное истощение. Подняться с кровати в туалет превращалось в подвиг. Ноги не слушались, голова кружилась, сердце колотилось как бешеное. Она могла проспать 16 часов подряд и проснуться разбитой. Мир стал ватным, звуки – приглушёнными, цвета – тусклыми. Даже любимая музыка раздражала.

А потом начали выпадать волосы. Сначала Аня находила их на подушке, клочьями. Потом – в душе, целыми прядями, забившими слив. Аня стояла перед зеркалом в ванной больничной палаты, сжимая в руке пучок своих когда-то густых, тёмно-каштановых волос. Они предательски оставались у неё в пальцах. Она провела рукой по голове – и ладонь покрылась новым слоем выпавших волос. Слёзы текли сами, тихо, безудержно. Это была не просто потеря волос. Это была потеря себя. Облика, к которому привыкла. Девичьей красоты. Последней иллюзии нормальности. На следующий день мама принесла парик – дорогой, из натуральных волос, похожий на её собственные. Но когда Аня надела его, то увидела в зеркале чужую, бледную, испуганную девочку в нелепой кукольной шапке. Она сбросила парик и натянула присланную кем-то из маминых подруг мягкую хлопковую шапочку. Так было проще. Так было честнее.

Её мир теперь был ограничен палатой, процедурным кабинетом и коридором для редких прогулок в инвалидной коляске (когда сил ходить совсем не было). Школа? Это был другой мир, который медленно отдалялся. Первые дни одноклассники звонили, писали в чат, интересовались, шутили. Потом звонки стали реже. Сообщения – короче. «Как дела? Держись!» Потом и они иссякли. Жизнь там шла своим чередом: уроки, контрольные, влюблённости, ссоры, подготовка к выпускному из 9-го класса. Её место пустовало. Её вычеркнули из активного списка. Она была «Аня, которая болеет». Чужой. Иногда кто-то присылал фото с вечеринки или из класса. Аня смотрела на улыбающиеся лица, на знакомые места, и внутри всё сжималось в холодный, тяжёлый ком. Она теряла не просто время. Она теряла детство, отрочество, всё, что должно было быть сейчас.

Родители жили в авральном режиме, на четырёх фронтах.

Фронт первый: больница. Ольга практически переселилась в палату. Она спала на раскладушке, дежурила у кровати дочери днём и ночью, ловила каждое её движение, уговаривала поесть, терла спину во время рвоты, меняла тазики, читала вслух, когда Аня могла слушать, и просто молча держала за руку, когда не могла. Её собственный мир – работа (престижная должность в маркетинговом агентстве), подруги, хобби – исчез. Осталась только война за дочь. Её глаза были постоянно красными от недосыпа и слёз, которые она старалась скрыть.

Фронт второй: деньги. Дмитрий разрывался. Он носился между офисом (где его терпели, но уже начали перераспределять проекты) и больницей. Его успешная карьера финансиста трещала по швам. Но остановиться было нельзя: лечение требовало безумных денег. Не все препараты и обследования покрывала квота. «Скандинавия», консультации у светил из Морозовской или РДКБ, какие-то особые анализы в частных лабораториях, дорогущие противорвотные, иммуномодуляторы – счета росли как снежный ком. Он продавал акции, залезал в кредиты, умолял о премиях и авансах. Каждый разговор о деньгах добавлял морщин на его измождённое лицо.

Фронт третий: поиск спасения. Вечерами, когда Аня засыпала под действием лекарств, они с Ольгой сидели в коридоре или в холле на пластиковых стульях, уткнувшись в ноутбуки и телефоны. Искали клиники за границей (Израиль? Германия?), читали форумы, выискивали истории успеха, выписывали названия экспериментальных протоколов, обзванивали знакомых врачей, умоляя о совете или «доступе» к лучшим специалистам. Надежда цеплялась за каждую соломинку.

Фронт четвёртый: они сами. Стресс, недосып, постоянный страх, вина («Почему она? Где мы просмотрели?») и беспомощность разъедали их изнутри. Ссоры вспыхивали на пустом месте – из-за несвоевременно принесённого стакана воды, из-за тона, из-за решения купить не то лекарство. Они кричали шёпотом в больничном коридоре, чтобы не разбудить Аню, потом плакали на плече друг у друга, извиняясь. Любовь и общая боль скрепляли их, но напряжение оставляло глубокие трещины.

Аня видела это всё. Видела, как мама засыпает сидя, с кружкой остывшего чая в руке. Видела папины ввалившиеся щеки и тени под глазами, похожие на синяки. Слышала их приглушённые споры о деньгах. Чувствовала их страх, который был таким же сильным, как её собственный, только они пытались его спрятать. Ей было жалко их, и это чувство смешивалось с собственной беспомощностью и злостью. Злостью на болезнь, на врачей, на капельницы, на тошноту, на свою лысую голову под шапочкой, на мир за окном, который жил без неё.

Её мир теперь был палатой. Её реальностью – боль, тошнота, слабость, капельницы, впускающие в её вены яд, который должен был спасти её, убивая всё живое внутри. Она лежала и смотрела, как по прозрачной трубке медленно, капля за каплей, течёт её новая, страшная, одинокая жизнь. Война шла без перемирия, на всех фронтах сразу. И конца ей не было видно.

- Косательно того может ли данное заболевание "линейного" типа влиять на ваше состояние? Скажу честно, четкого ответа на это у меня нету, в данный момент мое состояние под наблюдением квалифицированных специалистов (прогнозы не лучшие но надо держаться). Я не прикован к кровати, вполне могу двигаться и заниматься физическими активностями (как в зале так и дома), могу есть что хочу (в умеренном количестве). Да есть нюансы, с таким редким заболеванием просто жизненно необходимо соблюдать ряд предписаний специалистов (т.е врачей), терапию которая мягко говоря меня не радует (химио-терапия), не большую диету (там по мелочи).

Могут ли "булить" человека с данным заболеванием, потому что он не такой как все?

- Кхм..ну так то, если у вас "линейная" версия данного недуга и очаг заболевания не на открытых участках тела, то не стоит беспокоиться о "буллинге". А если даже данное заболевание затронуло лицевую часть вашего тела, то тут нету ничего зазорного, ведь вы в этом не виноваты. Стоит обьяснить вашим обидчикам что это за заболевание и дать им понять, что это нихрена не шутки. *Безусловно есть индивиды которым до лампочки что у вас и они продолжают вас достовать, тут уже как говориться: не лечится. Просто не обращайте на таких внимание*

Как обьяснить ребенку что он болен склеродермией и что это не лечится?

Это будет не просто, говорю сразу. Все люди по разному реагируют на данные "новости". Даже так, стоит обьяснить ребенку что он такой же как и все остальные, как выразились бы недалекие: "нормальный человек". Есть у вас болячки или их нету, вы все такой же ЖИВОЙ человек, стоит это донести до ребенка. Максимально прямо, без утаиваний обьясните что это такое (склеродермия), как с ней жить и что можно предпринять.

А так же обращаюсь ко всем читателям детям / взрослым, если вы (не дай Боже) больны данным недугом (дошкольники, школьники, студенты) даже если вам сообщили что вы больны данным видом заболевания, не стоит "накладывать на себя руки". Жить по соседству с таким недугом МОЖНО И НУЖНО, нужно жить несмотря ни на что. Как выразятся люди по младше: "Самовыпил не вариант". А родителям детей с данным заболеванием желаю терпения, сил, стойкости духа. Вообще всем родителям кто вытягивает своих детей с подобными заболеваниями, любит их не смотря на то какие они, ВЫ герои нашего времени, будь моя воля, отлил бы вам на Красной площади памятник из золота.

P.s: Уважаемые читатели, делитесь своими историями тут, может у вас есть что рассказать? Здоровья вам, всех благ. Главное жить, жить и еще раз жить!

публикую описание полностью, кому интересно - прочитайте. В легких там, конечно, все не очень хорошо. Но на данную минуту главное чтоб не стало еще хуже. Мы и этим счастливы. Женька свои чувства открыто не выражает, я тоже. Просто на душе стало поспокойнее.

Так вот... Отвоевываем у болезни дни, недели, месяцы. Выгрызаем зубами ВРЕМЯ. Время на то, чтобы побыть вместе, чтобы иметь возможность обняться и поговорить, чтобы засыпать и просыпаться вместе; и слышать каждый день такой знакомый и родной голос. Время на то, чтобы пожить.

Сегодня судьба нам подарила еще немного времени и маленькую надежду на ремиссию. Борьба продолжается. Теперь предстоит КТ брюшной полости, МРТ головного мозга. Химия четвертая уже тоже очень скоро, а потом... Не хочу сейчас думать о том, что будет потом. Не хочу.

Женька съел пачку кукурузных палочек и уснул счастливый. Я тоже счастливая, хотя палочек не ела. Порадуйтесь за нас, друзья.

Желаю всем удачи, позитива и только хороших новостей!