Я искренне верю, что если все религии мира неожиданно исчезнут...
... люди немедленно найдут новые возможности чтобы разделиться, ненавидеть друг друга и чувствовать превосходство.
Наследие Платона - Евтифрон
Введение. Великий грек в представлении не нуждается. Мало кто способен вызывать жаркие дискуссии через 2400 лет после своей смерти. Философ-рационалист, вдохновлённых духовидец, скучный моралист и педант, поборник древности, прогрессивный визионер-реформатор, идеолог тоталитаризма - какие только ярлыки не наклеивали на Платона. Его творчество и сейчас вызывает вопросы, оставаясь открытым для новых истолкований. Зачем читать Платона? Чтобы воспитывать культуру мышления. Его труды (особенно ранние диалоги) представляют из себя своеобразный мостик, по которому можно перейти от обыденного мировоззрения к философскому. Этот переход подразумевает умение проблематизировать всё, что ранее казалось очевидным, раз и навсегда определённым. Платоновский Сократ из ранних диалогов мастерски "препарирует" понятия и мнения собеседников. Его аргументы понятны каждому при должном усилии и внимательном чтении. Не спроста Платон выбрал диалог как форму своих произведений. Мы имеем дело с исследованием в реальном времени. В пределах одного произведения неоднократно создаются и разрушаются картины мира отдельных персонажей. Пусть часто Платон и не даёт окончательного решения рассматриваемых проблем, но сам процесс рассмотрения порождает в читателе дух критической рефлексии и учит навыкам грамотной теоретической деятельности.
О диалоге "Евтифрон". "Евтифрон" - одно из ранних сочинений великого грека. Тема диалога - определение благочестия. Афинский мудрец Сократ и прорицатель Евтифрон пытаются выявить сущность благочестивого. Евтифрон настаивает на тождестве благочестивого и богоугодного, но раз за разом терпит поражение при попытке доказать это. Сократ легко вскрывает все противоречия в рассуждениях прорицателя. Традиционно для ранних диалогов "Евтифрон" завершается апорией-затруднением - вопрос определения благочестия остаётся открытым. Диалог является отличным введением во всю платоновскую философию. Мы знакомимся с двумя главными философскими методами платоновского Сократа - иронией ("притворство") и майевтикой ("родовспоможение"). Ирония состоит в намерении научиться чему-нибудь у собеседника и просьбе ответить на простые вопросы. Как только собеседник даёт ответ, Сократ показывает несостоятельность такого ответа, используя различные аргументы и задавая уточняющие вопросы. Когда рассмотренная позиция опровергнута, Сократ приступает к майевтике, попытке помочь собеседнику "родить на свет" истинное знание (в случае с Евтифроном никакого "рождения" истины не произошло). Ряд исследователей рассматривают диалог как первую попытку опровергнуть божественное происхождение блага. Эта проблема выражена в "дилемме Евтифрона": Благочестивое любимо богами в силу своего особенного свойства? Или наоборот, оно благочестиво лишь из-за того, что угодно богам?
Структура диалога. Условно этот небольшой диалог можно разделить на несколько частей:
1) Вступительная беседа. Встреча Сократа и Евтифрона Проспалтийского. Обоим предстоит суд. Сократ будет защищаться против обвинения в богохульстве и совращении молодёжи своей философией. Евтифрон намеревается подать иск против родного отца за совершённое им неумышленное убийство наёмного работника.
2) Первая попытка исследования. Евтифрон подчёркивает своё знание законов благочестия и нечестия. Благодаря этому знанию прорицатель уверен в уместности иска против отца. Сократ просит дать определение благочестивого, Евтифрон сначала совершает часто изображаемую в диалогах Платона ошибку: он даёт не определение, но частный случай благочестивого (его намерение подать иску против отца). Позже, поправленный Сократом, он определяет благочестивое как то, что угодно богам. Сократ легко опровергает это примером отсутствия консенсуса между богами по многим вопросам (этика, мораль, ценности). Если богоугодное оказывается одновременно богопротивным, то и благочестивое оказывается одновременно нечестивым. Это затруднение можно временно разрешить, определив благочестивое как то, что угодно всем богам, а не некоторым.
3) Проверка результата исследования. Евтифрон быстро соглашается с временным решением Сократа, но тот формулирует известную "дилемму Евтифрона": благочестивое любимо богами, потому что оно благочестиво, или оно благочестиво, потому что его любят боги? Если верно первое, то природа благочестия не определяется божественной волей, но состоит в своём особом свойстве, ценимом и богами, и людьми. Если верно второе - то именно боги делают ту или иную вещь благочестивой, направляя на неё свои любовь и покровительство. Сократ приходит к выводу что благочестивое и богоугодное - разные вещи. Сначала он разграничивает понятия "любимое" и "любящее", показывая, что статус одного зависит от внешней причины, а статус другого зависит лишь от своего качества любить. Пока одно зависит от внешнего, другое "опирается на самого себя". Благочестивое любят, потому что ему свойственно быть любимым. Оно само является причиной внешней любви и опирается на своё особенное свойство (которое так и окажется сокрытым по итогам диалога). Богоугодное же таково лишь в силу того, что его любят боги. Оно само нуждается во внешней любви как причине своего актуального бытийного статуса. Потому сущность благочестивого и богоугодного в корне различна.
4) Вторая попытка исследования. Теперь Сократ идёт другим путём: определяя благочестивое как часть справедливого (находя родовую сущность искомого понятия), он пытается узнать, какой именно частью справедливого оно является (хочет определить видовые характеристики благочестивого внутри рода справедливого). Евтифрон быстро соображает, что благочестивое - это та часть справедливого, которая относится к служению богам. Сначала Евтифрон говорит о благочестивом как о служении богам в смысле заботы. Но такая забота не приводит ни к какой пользе, ибо не может смертный человек сделать бессмертного бога лучше, чем он есть. Тогда Евтифрон говорит о благочестии как служении рабов-людей своим господам-богам. Сократ вносит уточнение, что это искусство служить богам. Евтифрон соглашается, но не может сказать к какому созиданию такое искусство приводит (ведь всякое искусство приводит к созиданию чего-то). Евтифрон перебирает варианты и, подталкиваемый Сократом, приходит к выводу, что благочестия - наука о том, как просить и одаривать богов. Затем Сократ вынуждает собеседника признать, что благочестие - своего рода торговля между людьми и богами (молитвы - от людей к богам, исполнение просьб - от богам к людей). Евтифрон соглашается и снова оказывается в дураках, ибо торговля возможна только при взаимном интересе сторон, а интерес продиктован нуждой. Боги, как известно, ни в чём не нуждаются. Тогда Евтифрон называет молитвы почётными наградами для богов, признавая то, что они угодны богам. Итого, у Евтифрона благочестивое снова оказалось богоугодным, что было опровергнуто ранее. Круг замкнулся. Собеседники пришли к исходной точке.
5) Завершение.Сократ предлагает рассмотреть всё ещё раз, но Евтифрон убегает, сославшись на важные дела.
Заключение. При желании можно увидеть в диалоге конфликт между двумя видами мировоззрений: мифологическим и философским. Их воплощениями становятся Евтифрон и Сократ. Евтифрон не способен адекватно отображать мир в понятиях и, даже столкнувшись с затруднениями, держится за миф как за регулятор социальной жизни ("раз Зевс преследовал отца за его злодеяния, то и я должен преследовать своего старика за нарушение закона"). Нежелание Евтифрона продолжать поиски в конце диалога изобличает "человека мифологического". Такой человек в отходе от ритуала видит большую проблему, чем в теоретических трудностях, порождаемых своими же высказываниями. Очевидно, что у такого человека ещё нет взглядов как системы, как группы элементов со стойкими связями. Есть лишь набор простых позиций, не согласованных одна с другой. Сократ - обладатель другого мировоззрения. Для него мир неустойчив, ущербность привычных ответов очевидна, а новые ответы только предстоит обрести. Завершение диалога апорией, а не решением проблемы, красноречиво свидетельствует о важности самого поиска, а не сытого довольства наспех добытыми ответами.
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Страшная тайна Бэтмена
правовой нигилизм в современном обществе и его вред
Бэтмен это человек который борется с преступностью методами преступников , то есть он нарушает закон и от преступников отличается только тем что его цель нарушение закона другая , Бэтмен пользуется только моральными принципами и занимается самосудом,
в мире таких Бэтменов куча , каждый в своих глазах на стороне добра и справедливости и чтобы такие хранители порядка не устраивали бесчинства оправдываясь моральными принципами а у больших шишек не было шансов коверкать устные законы , законы начали записывать , спасибо Рим
dura Lex sed Lex в переводе означает закон суров но это закон
но сейчас из-за правовой неграмотности люди вместо того что бы ссылаться на реальные законы придумывают их , это дикость , если ты ссылаешся на реальный закон из конституции или уголовного кодекса то будь добр назови номер закона и как его искать , у каждого закона есть номер , обычно когда ты спрашиваешь номер закона твой собеседник заявляет что ты должен сам его найти и это еще абсурдней ведь если ты делаешь утверждение то ты должен его аргументировать это бред когда тебе говорят утверждение и ты должен доказать чужую правоту ,первые кто попадают под удар правовых нигилистов это дети в школах , самый социально не защищённый слой населения , как бороться с этой язвой которая мало того что вредит людям так еще и разрушает государство , каждый правовой нигилист вносит большой вклад в разрушение государства в котором живет , самые противоречивые люди это правовые нигилисты считающие себя патриотами , меня поражает как люди с такими противоречиями умудряются жить на этом белом свете а не за белыми стенами. Если вы думаете что этих знатоков морали можно спасти то вы отчаянный человек . Но как спастись от таких псевдо аргументов , очень просто , просто в местах где вы взаимодействуете с социумом носите с собой конституцию , в конституции все самые главные законы , на работе , в школе , прогулки с друзьями я ношу с собой конституцию . Теперь думаю вы могли уйти в крайности , то есть сейчас половина читателей яро заявляют о том что моральные принципы это мусор который создан для оправдания насилия и злобы , другая же половина готова с пеной у рта доказывать что право холодно , отрешённо , не гибкое а люди которые боготворят право погрязли в софистическом капкане формальности и галочках в бланках , обращаюсь к первым и вторым и говорю что обе стороны не правы
рим подарил нам право
израиль подарил нам мораль
греки подарили нам логику
друзья , мораль имеет такую же ценность как и право , в здоровом обществе есть баланс права и морали , когда человек манипулирует в свою пользу мягкой моралью его апонент берет твердое право , когда пытаются гнусно использовать неприклонное право в дело вступает мягкая и гибкая мораль которая не позволяет где попало ставить галочки в абстрактном бланке
вывод: читайте конституцию , умейте пользоваться уголовным кодексом , если вам говорят о каком-то законе в своей аргументации то всегда перестраховывайтесь , береженого бог бережет
(Народная мудрость которая говорит о том что лучше перестраховываться )
и не Отказывайтесь от морали
многие не понимают смысл поста но не комплексуйте почитав и поговорив с теми кто ещё не понял , ответ пришел сам ко мне , просто те кто не понял смысла никогда не замечали правового нигилизма , друзья приглядитесь повнимательнее , вам недостаточно наблюдательности
ЛОГИКА. Струве Генрих Егорович. Элементарная логика: Учебник для преподавания и самообучения.
ГЛАВА ВТОРАЯ. Учение о представлениях и понятиях.
1. ОПРЕДЕЛЕНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ И ПОНЯТИЙ.
Всякий предмет, возбуждающий наше мышление, имеет свои свойства. Свойства предмета называется в логике его признаками.
Сочетание всех признаков предмета в одно целое, соответствующее самому предмету, называется представлением. Сочетание в одной мысли лишь тех признаков, без которых предмет не может существовать, т.е. его признаков существенных, называется понятием.
Признаки предмета бывают существенные или необходимые, и несущественные или случайные. Существенные или необходимые признаки те, без которых предмет не может существовать, а потому и не мыслим; несущественные или случайные признаки те, которые могут и не быть в данном предмете, которых отсутствие не препятствует его существованию и логической мыслимости.
Так как представление есть совокупность всех признаков предмета, существенных и несущественных, то оно отличается от понятия тем, что соединяет в одно целое разнородные признаки предмета безразлично, между тем как понятие заключает в себе лишь существенные признаки. Вследствие того понятие, основываясь на предварительном разборе признаков, имеет в логическом отношении, несравненно больше значения, чем представление. Иметь понятие о предмете значит ясно различать случайные признаки его от существенных и соединять сии последние в одно логическое целое.
Из определения понятия истекает, что для получения понятия о каком-либо предмете следует отыскать существенные признаки этого предмета, и соединить их в одно целое. Логическими пособиями для этого служат: сравнение и отвлечение.
Сравнение бывает двоякое: во-первых, сравнение признаков данного предмета между собою, в разные моменты времени, и во-вторых, сравнение тех-же признаков с признаками всех других предметов того-же рода. Первый способ сравнения приводит к заключению, что в каждом предмете, кроме признаков, изменяющихся с течением времени, есть и признаки неизменяющиеся, т.е. остающиеся одними и теми-же во всех моментах времени. Второй способ сравнения показывает, что одни признаки общи данному предмету и всем другим предметам того-же рода, другие признаки свойственны лишь одному данному предмету, или ему и лишь некоторым другим того-же рода, - следовательно не всем. Первые признаки называются общими, последние - частными.
Признаки неизменяющиеся и общие суть именно те признаки, без которых данный предмет существовать не может, т.е. признаки существенные или необходимые. Соединяя следовательно эти признаки в одно целое, мы образуем логическое понятие о данном предмете. Деятельность ума, извлекающая, на основании сравнения, неизменные и общие признаки предмета, и соединяющая их в одно логическое целое, называется отвлечением или абстракциею.
Применение закона противоречия к образованию понятий требует, чтобы между признаками одного и того-же понятия не было никаких противоречий, т.е. чтобы признаки одного и тогоже понятия согласовывались между собою.
ЛОГИКА. Струве Генрих Егорович. Элементарная логика: Учебник для преподавания и самообучения.
Логика есть наука о правильном мышлении. Предмет её - изучение законов правильного мышления.
Мышление есть деятельность ума, посредством которого человек стремится познать предметы, возбуждающие его внимание, и уразуметь их, т. е. усвоить их себе.
Деятельность ума, называемая мышлением,починена известным логическим законам. Эти законы мышления имеют характер всеобщности, т. е. они одни и те же всегда и везде, у всех людей, и при исследовании самых разнородных предметов.
1. Закон тождества. Первый основной закон мышления известен под именем закона тождества. Закон этот выражается в следующем положении: Истина всегда и везде одна и та же согласна сама с собою: она никогда и нигде не изменят свое содержание.
2. Закон противоречия. Он выражается так: Всякое противоречие в мышлении исключает возможность познания истины. Закон этот высказывает содержание предыдущего закона тождества, но в отрицательной форме: ибо, если истина всегда согласна сама с собою, то естественно, что каждая мысль, несогласная сама с собою, т. е. противоречащая самой себе, не может быть истиной.
3. Третий основной закон мышления - закон исключающего третьего. Он выражает так: Между утверждением и отрицанием одной и той же мысли нет ничего третьего или среднего: каждой из них, т. е. или утверждение или отрицание всегда или истина или ложь. Закон этот истекает непосредственно из двух предшествующих: ибо, если истина всегда согласна сама с собою, а противоречие с нею всегда ложь, то каждая мысль может быть только или истиною, т. е. согласная сама с собою, или ложью, т. е. противоречащей сама себе. Среднего состояния не мыслимо.
4. Последний основной закон мышления называется законом достаточного основания. Он выражается так: Каждая мысль может быть признана истиною лишь при достаточном основании. Закон этот истекает из природы человеческого духа, который не довольствуется в мышление простым утверждением или простым отрицанием какого-нибудь положения, но всегда требует ответа на вопрос: почему это так, а не иначе?
На 100% доказано! Мифы о науке
Александр Сергеев — научный журналист, член Комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований при Президиуме РАН. Доклад прозвучал 11.02.2018 г. на Форуме «Ученые против мифов-6» в Санкт-Петербурге. Автор стенограммы: Дарья Третинко.
Александр Соколов: Вы, знаете, Александр, мне регулярно пишут разные читатели, которые спрашивают: «Вот вы говорите, что человек произошёл от обезьяны. А это на 100% доказано? Или может быть на 99,5% или на 98%?» Можно ли вообще такие вопросы оценивать в процентах?
Александр Сергеев: Отчасти об этом и пойдёт разговор. Мы все интересуемся, а кто-то даже занимается наукой. Но, как ни странно, представления о том, что же это за деятельность, у многих достаточно мифологизированы — как у большинства интересующихся, так и у многих учёных. Не все пчёлы знают, как они делают мёд. Вот об этом мы и будем говорить.
Мифов у меня набралась целая дюжина, я тщательно отбирал, о чем рассказывать, и решил, что главной темой станет проблема науки и истины. Потому что в конце прошлого года, к сожалению, по печальному поводу, этот миф всплыл и превратился в мем, чем вызвал очень бурную дискуссию в социальных сетях в связи со смертью замечательного учёного Андрея Анатольевича Зализняка, который исследовал и «Слово о полку Игореве», и огромное количество новгородских письменных источников. В общем, все и так должны о нём знать. Он в своей лекции сказал такие слова: «Истина существует, и целью науки является её поиск». Вроде бы это правильное утверждение. Но, на самом деле, оно верно только в очень специфическом контексте, из которого его вырвали. А в общем случае оно является мифом. Это первый момент мифологизации. Второй момент — это соблазн простоты. Красивая, короткая формулировка. Чем занимается наука? — Она ищет истину. Всё. Это побуждает отказаться от критического взгляда и не искать более глубокого и сложного понимания. И, наконец, третий момент: все остальные — которые не учёные — ведь что-то другое ищут, да? А мы ищем Истину, поэтому мы очень хорошие (смех в зале). Это третий момент — повышение нашей самооценки.
Подчёркиваю, все эти три сомнительных момента ни в коем случае не о Зализняке. Он-то контекст соблюдал. Это о тех, кто его слова превратил в мем, вырвав их из контекста и посчитав окончательной истиной.
А вот контекст, я даже потрачу свои драгоценные секунды, но вы прочитайте эти две колонки, это последовательный текст, фрагмент выступления Зализняка (см. слайд):
Вот в таком контексте существует это утверждение. Вы согласны, что в нем очень высока контрастность? Ведь истина противопоставляется не чему-нибудь, а мнению. Не теории, не гипотезе, не религиозной догме, не просто глупости, а мнению. Профессионал противопоставляется пятикласснице, а почему не дилетанту? Дилетант — это всё-таки человек интересующийся. Или почему, скажем, не своему помощнику, он может ещё и не профессионал, но всё-таки кое-что.
Кстати, знаете, что пятиклассница имелась в виду совершенно конкретная — Маша Шрайбер? Её отец Кирилл Шрайбер в 2006 году запустил от её имени первый в России «обезьяний процесс». То есть, подал в суд на министерство образования за то, что оно преподаёт теорию Дарвина. И это раскручивалось с помощью тролля-пиарщика, специально подключенного для этого, — Антона Вуймы. Это громко тогда прозвучало! Произошло это в октябре 2006 года, и как раз на эту ситуацию отвечал в 2007 году Зализняк в своей лекции. Так вот контраст — он очень всё упрощает. Мы теряем важные вещи и начинаем думать не совсем о том, о чём надо. Давайте восстановим полутона.
Вот «истина» — великая и ужасная, о которой говорят: «Это больше, чем факт — так оно и было на самом деле». А вот «знание» — это уже не совсем истина. Если вы что-то знаете, то вы допускаете в этом определённое сомнение. Я это знаю, но вдруг я столкнусь с какими-то аргументами против? Дальше идёт модель, эффективная теория. Дальше — «гипотеза», более или менее реалистичное предположение. Если предположение не слишком реалистичное, то это уже и не совсем гипотеза, это, скорее, «смутная догадка», следующий полутон. Дальше «субъективное мнение»: «Ну, я считаю, что человека создал Бог». Почему я так считаю? Это не важно. Можно на Библию ссылаться, можно просто риторически спросить: «Не может же человек произойти сам собой?» Дальше идёт просто «откровенная глупость». Надо понимать, что это отличается от мнения. Глупость — это ещё хуже, это когда человек вообще не понимает, что с чем стыкуется. Например, непонимание, что человек вообще должен от кого-то происходить. По другую сторону истины лежит «догма». Про истину ещё можно спросить: «А это на самом деле так?» И вам скажут: «Да, это в самом деле так — это истина!» А про догму вы даже спросить не имеете права — вас закидают камнями. Наконец, с другой стороны палетки полутонов есть свой предел, это «злонамеренный обман». Тогда человек знает, что он говорит что-то не то, но у него есть в том интерес. И, кстати, противоположные края этого спектра, как это часто бывает в жизни, смыкаются.
«Догма» и «истина» находятся в сфере веры. Там, где находятся знание, модель и гипотеза, — это сфера науки. «Догадка», «мнение», «глупость» и «обман» — это обыденность.
Так вот, Зализняк противопоставляет истину, знания и теорию — глупости, мнению, догадке. Поэтому, получается контраст (см. слайд). Но, это выдергивают из контекста, и получается, что как будто противопоставляют веру — науке. Выдёргивают истину, которая вообще-то говоря, живёт в области веры, потому что истина — это то, в чём мы не сомневаемся. Но при контрастировании нам говорят, что это результат науки, которая, вроде как, все должна подвергать сомнению. Да, если мы противопоставляем две крайности, то, конечно, назови это истиной, знанием, теорией — это все истина по сравнению с глупостью или мнением. Но при тонком подходе оказывается, что мы смешиваем научную уверенность (знание) с совсем религиозной (истиной).
Что делать, чтобы справиться с этой неприятностью, с этим парадоксом? Мы должны понять, что значит слово «истина», когда мы его к чему-то применяем. На самом деле, мы тут совершаем словесную и психологическую игру. Истина — это не просто утверждение о том, что мы что-то твердо знаем, тут достаточно слова «знание». Слово «истина» — это утверждение, что у нас в данном вопросе есть некоторая символическая, но серьёзная власть. Это истина! «Истинно, говорю вам!» Это слова, звучащие свыше, которые вам что-то предписывают. И вы, после этого, должны признать, что либо вы с истиной, либо вы с отцом лжи. Это попытка взять вас под контроль. Это претензия на абсолютность, вечность, бессмертие (см. слайд), потому что, какая может быть истина, если она не абсолютная? И, конечно, пафос, без него никуда, если уж мы говорим о вечной, абсолютной истине. У того, кто говорит об истине, растёт самооценка, он причастен к этому высокому, к этому пафосу, к этому абсолюту, в некотором смысле к этой религии, к этой вере.
Миф №1 — о том, что наука открывает истину
Давайте проиллюстрируем его на маленьком примере. Почему предметы падают? Аристотель говорил, что они стремятся к своему естественному месту в центре Земли. Ньютон говорил, что на них действует притяжение со стороны Земли. Эйнштейн сказал, что они движутся по геодезическим искривлённого пространства-времени. Но, мы знаем, что и Эйнштейн — не последняя ступень в развитии физики. Там, дальше, ещё что-то пока неизвестное. И, как мы будем объяснять падение тел, когда построим квантовую гравитацию — вопрос. Нам скажут, что все эти теории, конечно, дают одни и те же результаты, потому что тела всё равно падают на землю. Но, я не про следствия говорю, не про выводы, или не про исходные наблюдения, я говорю, про объяснительные модели. Они абсолютно разные, ничего общего.
Извините, но истина, которая не вечна, она как осетрина второй свежести (смех в зале). Это не истины, это модели, хорошие модели для своего времени, но не истины. Так вот, продолжая про этот миф — наука ведёт поиск эффективных объяснительных моделей. Я недавно дискутировал на эту тему с Борисом Штерном, главным редактором «Троицкого варианта». Он говорит, что выражение «эффективная объяснительная модель» некрасивое литературно. Я с ним согласен. Некрасивое литературно, но более правильное, чем слово «истина». Конечно, если очень хочется, то можно по литературным мотивам называть истиной эффективную модель. Но надо помнить, что модели-то меняются, а значит, это всё-таки не настоящие истины.
Ладно, говорят нам, но ведь череда моделей сходится к истине. Есть же какая-то на-самом-деле истина, и мы к ней идём. Не факт. Кто матанализ изучал, знает, что даже в математике не всякая сходящаяся последовательность рациональных чисел имеет предел в рациональных числах. Предел может оказаться только в вещественных числах, специально для этого придуманных.
Но, может быть, тогда в каждой модели, есть доля истины? А вы попробуйте мне вычленить её в натуре? Это почти так же трудно, как выделить в натуре мои квадратные метры в комнате, которой я владею совместно с другими. Наконец, многие учёные просто верят, что они, эту самую истину, ищут. Я не спорю, они верят. Но это же ничего не доказывает, а побеждают — эффективные модели. Короче, если вам всё-таки очень дорого слово «истина», и вы не согласны с моими аргументами, или, может быть, согласны, но принять не можете, пользуйтесь, конечно, этим словом, просто не забывайте, что применительно к науке это сокращение для «эффективной объяснительной модели».
Миф 2. Наука и голосование
Очень многим не нравится, когда я говорю, что «научность» определяется голосованием. Есть такие меметичные формулы: «научная истина не определяется большинством голосов», и «для науки мнение одного может быть дороже мнения тысячи». Суть рассматриваемого мифа состоит в представлении, будто научность идеи определяется её содержанием и обоснованием, а не её признанием: содержание и обоснование важнее признания. Так вот это — миф. Но я прежде процитирую классиков, которые вроде как со мной не согласны. Рене Декарт в «Рассуждении о методе» пишет, что «…большинство голосов не является доказательством», что истину, гораздо вероятнее найдет «один человек, чем целый народ». А вот Галилей: «Авторитет, основанный на мнении тысячи, ничего не стоит, по сравнению с проблеском разума у одного единственного». Давайте и здесь посмотрим на контекст.
Вернёмся к Декарту. Посмотрите (см. слайд) там используются слова «открываемых», «нашёл». Согласен, находит, открывает истину (то есть хорошую, лучшую, чем есть, объяснительную модель) чаще всего один человек. И Галилей тоже говорит о «проблеске разума», то есть о появлении идеи. То есть речь у классиков идёт о вновь открываемых явлениях или идеях. Они не становятся научными сразу, с того самого момента, как их открыли. Они становятся научными тогда, когда их начинают поддерживать. А до того - это просто мнения, пусть и авторитетного учёного (впрочем, авторитетность — это уже элемент голосования). Поддержка же определяется голосованием. И в науке полно голосований. Среди них есть формальные:
- экзамены и защиты,
- принятие статей,
- одобрение грантов,
- выделение ресурсов,
- выборы в академии,
- научные премии,
- экспертные комитеты.
Это часто реальные голосования, где кидают чёрные и белые шары, ставят оценки, как на экзамене, избирают или не избирают, голосуют в экспертных советах. А есть неформальные голосования:
- выбор тем и научных руководителей,
- цитирование,
- посещение докладов,
- рекомендации,
- приглашения,
- пересказ идей,
- публикация возражений.
Тут никто не считает голоса, но по факту получается, что кого-то поддерживают больше, а кого-то — меньше. И только через это определяется научная репутация и научный статус.
По дороге в поезде я увидел, что Сергей Белков задаёт вопрос у себя в «Фейсбуке». Представьте, мол, что в журнале «Природа» (мы понимаем, что подразумевается что-то вроде Nature) 10 лет назад опубликована статья серьёзного специалиста о том, что есть явление А. Ну, напечатана и напечатана. Но вот прошло 10 лет, и в условном журнале «Здоровье», который по статусу гораздо ниже, чем «Природа», напечатана статья некоего, малоизвестного учёного, которого ни в какую «Природу» не взяли, но в «Здоровье» он пробился. И он пишет, что проверил и не обнаружил этого явления A. Вопрос: явление А скорее существует или скорее не существует? Мой ответ: по поводу этого явления идёт голосование. Пока оно склоняется в пользу того, что явление существует. Потому что единственный голос «против», подан в слабом журнале. (А если это вообще мусорный журнал, то тогда, голос «против» в нем, скорее, должен трактоваться как голос «за». Потому что автору, очевидно, в нескольких местах отказали, сказав, что он пишет чушь, и он протолкнулся в мусорный журнал, не понимая, что пишет мусор. Такая публикация в большей мере свидетельствует об отрицательном мнении редакций серьезных журналов, чем об убедительности аргументов самого критика.)
Вот так и идут в науке голосования. Ни одна идея не становится научной без признания научного сообщества. Только представьте себе, гениальный учёный открыл важное явление, но никто его не признал! Это научная идея или нет? Ну, не признают коллеги, хоть ты тресни. Говорят, что это какая-то чепуха. Такое бывает. «Непризнанный учёный», «непризнанная научная теория» — это оксюмороны. Не бывает непризнанных учёных, учёный — это именно тот, кто признан своими коллегами. Если он непризнанный, значит, не учёный. Именно признание определяет научность, а не само утверждение.
Слово «голосование» — это до некоторой степени метафора. Алексей Куприянов некоторое время назад указал мне, что «голосование» — не очень хороший термин, потому что многие понимают голосование именно как более или менее произвольное самовыражение по принципу «нравится — не нравится». На выборах я же могу голосовать по симпатиям, а не по смыслам (хотя я всё же не советую так поступать)? Так вот, Алексей Куприянов рекомендовал использовать более правильный термин, применяемый в социологии научного знания — «негоциации». Это своего рода непрерывно идущие переговоры специалистов о том, что признавать, а что не признавать. При этом они используют разные аргументы, разные доводы, перетягивают друг у друга этот канат, пока, наконец, на чём-то не сойдутся, на каком-то консенсусе. Это может происходить долго.
Впрочем, иногда бывает и реальный подсчёт голосов, вот несколько примеров:
1. Когда разжаловали Плутон — это произошло в результате принятия нового определения планеты голосованием на съезде Международного астрономического союза. Голосование проходило в 2006 году на съезде МАС в Праге по представлению специальной комиссии.
2. Подсчёты сторонников представления об антропогенном глобальном потеплении.
Выполнено несколько научных работ, в которых анализировалась библиография публикаций по этой теме. Выяснилось, что сообразно тому, насколько человек является специалистом по климатологии, растёт процент поддержки представления об антропогенной природе глобального потепления. У узких специалистов, которые активно публикуются по теме климатологии, поддержка около 97%. У тех, кто упоминает про потепление климата, но публикуется не по климатологии, поддержка ниже. У тех, кто вообще не является специалистом — ещё ниже.
3. Аналогичные исследования поддержки теории эволюции тоже проводились и известны эти цифры.
4. В книге Леонарда Сасскинда «Битва при черной дыре», которую я переводил, описывается конференция в 1993 году по информационному парадоксу чёрных дыр. До начала докладов было голосование с пропорцией 2:1 в пользу Хокинга, который говорил, что информация при попадании в чёрную дыру исчезает, а в конце конференции, провели примерно такое же голосование, и там была пропорция 1:2. То есть усилились позиции тех, кто считает, что информация при попадании в чёрную дыру не пропадает. Получается, что конференция сдвинула баланс мнений среди специалистов. Это и есть те самые негоциации.
Мы привыкли считать, что голосование это выражение произвольных мнений. Мне нравится или мне не нравится. Но в научных голосованиях это не так. В них участвуют только специалисты, признанные эксперты. Они знают все статьи, все аргументы, все обоснования и учитывают их как мотивы к голосованию. А если кто-то плохо учитывает, то страдает его репутация. Поэтому ученые не могут себе позволить плохо учитывать аргументы. Потому что тогда их голос слабеет, за ошибки они расплачиваются репутацией. И наконец, научное голосование обычно идёт непрерывно, в этом смысле «негоциации» — более точный термин.
Ключевая ошибка, лежащая в основе этого мифы, — думать, будто бы аргументы сами по себе подтверждают научные суждения. Нет, аргументы — это мотивы к научному голосованию, к непрерывным негоциациям научного сообщества. В итоге мы приходим к тому, что идея рождается у одного, но научной становится, когда признаётся многими специалистами.
Миф №3 — математическая истина
Ну, уж в математике-то хотя бы истина есть? Известна фраза Вольтера: «Математическая истина остаётся на вечные времена, а метафизические призраки проходят, как бред больных». А вот совсем свежая фраза, в таком же духе. Джерри Койн в книге «Вера против фактов: почему наука и религия не совместимы» (2017) пишет: «Абсолютная и неизменная истина — для математики и логики, а не для естественных наук, основанных на эмпирических данных». Видимо он признаёт то, что я говорил об истине раньше, но математику на растерзание не отдаёт.
Обратимся к Великой теореме Ферма. Это был великий троллинг. (см. слайд) Возможно, Ферма был первым ферматиком, но, может быть, он был просто гениально затроллил всех остальных. Во всяком случае, более чем на 300 лет на почве этой теоремы немало людей сошло с ума.
В 1993 году доказательство теоремы опубликовал Эндрю Уайлс, вскоре в нем нашли пробел. То есть, строго говоря, его опровергли. Уайлс со своим учеником потратили год и исправили доказательство. После этого лишь через 20 лет, ему присудили Абелевскую премию. На что ушли эти 20 лет? На негоциации. Проверка была сделана вскоре, но надо было убедиться, что и в дальнейшем не будет найдена ошибка. В первый год не нашли, а вдруг, найдут во второй? А на третий, пятый, десятый? Но, наконец, все уверились, саму теорию Уайлса развили, и она стала применяться в других задачах. И вот только тогда сказали, что это уже твёрдая часть нашей математики.
Между прочим, когда негоциации были уже близки к концу, в журнале «Фундаментальные исследования» входящем в перечень ВАК с импакт-фактором по РИНЦ 1,252 (это немного, но и не то чтобы совсем мало), некий учёный Ивлиев из Луганска напечатал статью о том, что доказательство Уайлса — ошибочное (см. слайд).
Цитата:
«Проблема коренится в новом аксиоматическом подходе, […] который до сих пор в современной науке не применялся».
Специалисты, по мнению автора, получили от Уайлса «ложные ориентиры», и поэтому ничего не понимают. Напомню, 2008 год, негоциации ещё продолжаются, и у Ивлиева таких статей несколько. Однако реакция на них примерно такая: «Статьи Ивлиева — это очевидная ерунда. (И могут быть использованы для выявления мусорных журналов.)» Это резюме профессионального математика. Таким образом, Ивлиева просто не включают в эти переговоры, не признают за ним права голоса. Да, статьи опубликованы, но все ссылки в них — самоцитирование Ивлиева (не считая упоминаний Уайлса). То есть, он и сам позиционирует себя вне научного сообщества.
Другой пример, ещё более интересный, поскольку совсем актуальный (см. слайд).
АВС-гипотеза — это утверждение из теории чисел чуть более сложное по формулировке, чем теорема Ферма. Гипотеза выдвинута в 1985–1988 годах независимо двумя математиками. В 2012 году она доказана японцем Синъити Мотодзуки. Он известный математик с высокой репутацией. Через три месяца в доказательстве обнаружили ошибку. Через полгода он её исправил. На сегодняшний день, в мире есть 10–20 людей, которые вообще способны прочитать, что он написал. Проблема в том, что эту теорию никто не может проверить на глубоком уровне, поскольку для доказательства Мотидзуки разработал совершенно оригинальный математический язык. Поверхностно, вначале нашли придирки. Теперь это исправлено, но люди говорят, что им нужно потратить год профессиональной работы, чтобы только понять этот новый математический язык. Если через несколько лет кто-то из математиков подтвердит правильность доказательства, будем мы в него верить? Скорей всего, мы сочтем разумным считать гипотезу верной, но изрядное сомнение все же останется. И, думаю, понадобиться больше 20 лет, чтобы этот язык стал безоговорочной частью математики.
Ещё один замечательный пример, созревший в социальных сетях буквально недавно. В научно-популярной книжке «Математическое понимание природы», написанной замечательным математиком Владимиром Игоревичем Арнольдом, уже, к сожалению, покойным, есть небольшой раздел, озаглавленный «Ошибочные теоремы Куранта». Рихард Курант — знаменитый математик и популяризатор математики, ученик самого Давида Гильберта (см. слайд).
Излагая свою критику доказательства, Арнольд пишет: «Многие возражали против этого (ошибочного) доказательства <…> Описанная теорема была помещена Курантом в замечательный элементарный учебник: Курант и Робинс “Что такое математика?” со ссылкой на Уитни». Книжка Куранта и Робинса действительно замечательная, и Арнольд это признаёт, но говорит, что доказательство там ошибочное. И, по словам Арнольда, Куранту на это указывали, а тот, несмотря на это, поместил его в популярную книжку. «Многие возражали», «была помещена» — это математические аргументы? Нет — социальные.
Давайте посмотрим, что случилось дальше. Недавно я беседовал в «Фейсбуке» с математиком Александром Шенем, который с Арнольдом лично работал. Он говорит: «Всё перепуталось, на самом деле, у Арнольда неправильные претензии к Куранту». Что же у нас получается? Шень считает, что Арнольд неправ в том, что считал неправым Куранта, который считал неправыми критиков своего доказательства? И вы говорите о математической истине, твёрдой и надёжной, раз и навсегда установленной?
В продолжение разговора Александр Шень сформулировал ситуацию так: «Разумеется, математические рассуждения (пока) не записывают формально и на компьютерах не проверяют, поэтому вполне возможны ситуации, когда один математик видит ошибку в доказательстве, которое другому кажется правильным. Как правило, при достаточной квалификации и интересе с обеих сторон при обсуждении выясняется, что там происходит, в чём предполагаемый пробел и можно ли его заделать. Но для сложных результатов, особенно и не очень интересных, такого может никогда не произойти».
Но если «один математик видит ошибку в доказательстве, которое другому кажется правильным», значит, мы не можем говорить, есть доказательство или нет. Идут негоциации. Конечно при серьёзной работе они, скорее всего, разберутся, но у них может не быть мотива работать серьёзно, и тогда ситуация так и останется неопределённой. Далее в беседе Александр Шень признаёт, что «практика математики тоже основана в каком-то смысле на голосовании», но чтобы голосование достигло консенсуса, нужен «образовательный ценз», и чтобы голосовали только те, кто «серьёзно в этом разбирался». Но это исключительно социальные моменты. Была, конечно, оговорка, что это всё пока доказательства «не записывают формально и на компьютерах не проверяют». Но и компьютеры не спасут (хотя, вероятно, значительно повысят надежность), потому что нужно соблюсти целый ряд дополнительных условий, чтобы компьютерное доказательство могло считаться доказательством. Вдруг мы неправильно задали условие? Вдруг компьютер работал неправильно? Вдруг мы неправильно запрограммировали логический движок и так далее. Все эти условия, в конечном счете, проверяются и признаются выполненными социально.
Итак, ключевая ошибка миф о математической истине — думать, будто доказательства убедительны помимо людей, которые эти доказательства понимают. Замечательно сформулировал, как все обстоит в действительности, Владимир Успенский в книге «Апология математики»: «Доказательство — это рассуждение, которое убеждает того, кто его воспринял, настолько, что он готов убеждать других с помощью этого же рассуждения». Эта гениальная формулировка в точности соответствует описанию того, что такое мем в смысле Ричарда Докинза и Дэвида Дойча. Мем — это самораспространяющаяся, самореплицирующаяся идея. Именно такой характер имеет истина (доказательство) в математике.
Копилка мифов.
Пора заканчивать, но чтобы показать масштаб проблемы с мифами о науке, я просто перечислю то, что еще есть у меня в копилке.
Миф №4. В теории недопустимы противоречия. Допустимы. Например, наивная теория множеств Кантора противоречива. Все по ней учат матанализ в университетах, но она внутренне противоречива. Потому что она допускает, что множества могут содержать сами себя в качестве элемента, а это приводит к логическим парадоксам (Рассела и Кантора).
Миф №5. Теории выводятся из фактов. Кто считает, что теории выводятся из фактов? (Редкие поднятые руки в зале). Факты это частные явления, частные утверждения, а теории — общие. Общее не выводится из частного. Переход по индукции — не логический переход. Это не вывод, это — творчество. Это догадка, которую мы потом проверяем, не удастся ли нам её сломать. К тому же факты нагружены теорией. И вы ни один факт не сформулируете без опоры на ранее возникшие теории.
Миф №6. Теории доказываются экспериментально. Нет. То, что это миф, следует из предыдущего. Теории вообще не доказываются, они лишь подтверждаются или нет.
Миф №7. Теории опровергаются экспериментом. Тоже нет. Они вообще не опровергаются, они проигрывают конкуренцию другим теориям, когда другая теория справляется с обстоятельствами лучше.
Миф №8. Верная теория — единственная.
Если мы имеем в виду, что верная теория — это истина, то смотрим про миф №1, про то, что теория — это не истина. Если «верная» = «научная», то см. миф №2 — научная теория это та, которая поддерживается многими специалистами. Одна научная школа может поддерживать эту теорию, а другая — ту. Теорий много, и они конкурируют. Вообще, наука — это сложная экосистема теорий, а объединение теорий — великая удача. А пока эту удачу не поймали, живём со множеством теорий.
Миф №9. Есть единый научный метод. Такого не существует! У каждой науки свои аспекты, свои критерии признания научности получаемых результатов.
Миф №10. Принцип соответствия. Его выдвинул Нильс Бор, и сейчас его чаще всего формулируют так: «Новая теория должна включать старую как частный или предельный случай». Это верно лишь в отношении предсказательных теорий математического толка.
Миф №11. Научная теория должна быть фальсифицируемой. Это критерий Поппера, который тоже очень сильно мифологизируется. Суть в том, что важна не сама фальсифицируемость, а стремление её достичь и использовать. Вновь выдвинутая научная гипотеза может не быть фальсифицируемой, так как никто ещё не придумал, как бы её фальсифицировать. Над этим надо думать, а это научная работа. Но мы не сможем легитимно этим заниматься, если заранее мы объявим (ещё) нефальсифицируемую теорию ненаучной.
Миф №12. О смене парадигмы. Идея смены парадигмы введена Томасом Куном. Эта глубокая идея вызвала катастрофу в умах, похуже, чем теорема Ферма. Кун был замечательным исследователем, но кое в чём его совершенно превратно поняли, и теперь на основе его ретроспективного описания развития науки на языке смены парадигм строят пророчества о том, куда пойдёт наука в будущем. Это просто ужасно!
Резюме
- Наука — сложное социальное явление.
- Любое достаточно общее суждение о ней рискует оказаться мифом.
- Изучать науку надо, опираясь на анализ деятельности сообщества учёных.
- Изучать научную деятельность надо опираясь на поведение учёных, а не на то, что они о себе говорят, потому что их представления о себе и своей работе могут быть искажены.
Очень хочется верить, что учёные знают, как устроена наука. Но это далеко не всегда так. Не все пчёлы знают, как они делают мёд.
Спасибо за внимание!
Организатор форума: ANTROPOGENEZ.RU
Вот она - Истина
Сегодня абсолютно непреднамереено осознал одну из величайших истин человечества. Наверняка вы знакомы с ситуацией, когда девушка сидит такая вся грустная и обиженая, а если спросишь, мол, что случилось - в ответ получаешь сердитое "ничего". И только сегодня я понял, что где-то там, в глубине своей женской мысли и логики, они осознають, что проблемы на самом-то деле нет (ага, как ложки), и первое, что они выдают - это и есть настоящее положение вещей. Ну потом они понимают, что сказали глупость, и, если их еще разок спросить, тоо...ну, тогда вы сами напросились)))
Всем хорошего вечера и добрых девушек^^