Горячее
Лучшее
Свежее
Подписки
Сообщества
Блоги
Эксперты
#Круги добра
Войти
Забыли пароль?
или продолжите с
Создать аккаунт
Я хочу получать рассылки с лучшими постами за неделю
или
Восстановление пароля
Восстановление пароля
Получить код в Telegram
Войти с Яндекс ID Войти через VK ID
Создавая аккаунт, я соглашаюсь с правилами Пикабу и даю согласие на обработку персональных данных.
ПромокодыРаботаКурсыРекламаИгрыПополнение Steam
Пикабу Игры +1000 бесплатных онлайн игр “Рецепт Счастья” — увлекательная игра в жанре «соедини предметы»! Помогите Эмили раскрыть тайны пропавшего родственника, найти сокровища и восстановить её любимое кафе.

Рецепт Счастья

Казуальные, Головоломки, Новеллы

Играть

Топ прошлой недели

  • SpongeGod SpongeGod 1 пост
  • Uncleyogurt007 Uncleyogurt007 9 постов
  • ZaTaS ZaTaS 3 поста
Посмотреть весь топ

Лучшие посты недели

Рассылка Пикабу: отправляем самые рейтинговые материалы за 7 дней 🔥

Нажимая кнопку «Подписаться на рассылку», я соглашаюсь с Правилами Пикабу и даю согласие на обработку персональных данных.

Спасибо, что подписались!
Пожалуйста, проверьте почту 😊

Помощь Кодекс Пикабу Команда Пикабу Моб. приложение
Правила соцсети О рекомендациях О компании
Промокоды Биг Гик Промокоды Lamoda Промокоды МВидео Промокоды Яндекс Директ Промокоды Отелло Промокоды Aroma Butik Промокоды Яндекс Путешествия Постила Футбол сегодня
0 просмотренных постов скрыто
hof259
hof259
1 час назад
Таверна "На краю вселенной"
Серия Сон

Сон⁠⁠

Прошлая глава:Сон

Глава 24: Цена памяти

Тишина, наступившая после битвы, была обманчивой и тягостной. Её давила гнетущая густота воздуха, наполненного запахом гари и распыленной магии. Гулкий стук, похожий на биение каменного сердца, нарастал, исходя из самых глубин пещеры, указывая путь и одновременно предупреждая об опасности.

Алексей шагал почти автоматически, сосредоточившись на внутренних ощущениях. После последней мощной вспышки в голове зияла очередная пустота. Он лихорадочно пытался нащупать её границы, понять, что именно исчезло на этот раз.

*Именинный торт на кухне, усыпанный разноцветной посыпкой... Зелёное платье, в котором Катя... Нет. Не платье. Футболка?..*

Образ расплывался, таял, как дым, оставляя после себя лишь смутное чувство тепла и утраты. И с каждой утерянной деталью сердце сжималось от холода.

— Держись, Лёх, — голос Марека прозвучал глухо, словно сквозь вату. — Не уходи в себя. Оставайся тут, со мной.

— Я пытаюсь, — с усилием выдохнул Алексей. — Просто... стало тихо внутри. Тише, чем должно быть.

Марек молча сжал его плечо. Этого красноречивого жеста было достаточно. Они шли дальше, и проход постепенно расширялся, переходя в огромный грот. Своды терялись в темноте, но сам зал был наполнен мягким, призрачным сиянием. Оно исходило от гигантских кристаллов, проросших из стен и пола, словно деревья из стекла и света. Воздух здесь вибрировал от необузданной мощи, от энергии, которая была ощутима физически — она щекотала кожу и звенела в ушах.

— Похоже, мы пришли, — прошептал Марек, с опаской оглядывая кристаллический лес. — Или куда-то пришли. Лёха, ты чувствуешь это?

Алексей мог не только чувствовать. Он видел. Энергия Источника струилась по кристаллам голубыми и золотыми реками, пульсирующие в унисон с тем самым гулом. И она манила. Он чувствовал, как пустота внутри него жадно тянулась к этому свету, требуя восполнить потерю... но он знал, чем это закончится.

— Он здесь, — сказал Алексей, и его голос странно отозвался эхом. — Источник. Он... живой.

В центре грота, на возвышении, пульсировало ядро света — сфера чистой энергии, размером с человека. От неё расходились пульсирующие нити, соединённые с крупнейшими кристаллами. Она была прекрасной и ужасающей одновременно.

Но прежде чем они успели сделать шаг, тени у основания кристаллов зашевелились. Из них поднялись новые Слуги Тьмы — на сей раз их форма была менее чёткой, они словно состояли из самой тьмы грота. Они не атаковали. Они просто окружили ядро, образуя живую стену.

— Охрана покруче, — мрачно констатировал Марек, готовя клинок. — План есть, полубог?

Алексей сглотнул. Инстинкт подсказывал броситься в бой, выпустить накопившуюся энергию и смести этих стражей. Но он помнил цену.

— План... не использовать силу. Во всяком случае, не так, как раньше.

— Отличный план! — язвительно бросил Марек. — Особенно принимая во внимание, что моя сталь их почти не берёт!

— Они часть Тьмы, но они питаются энергией Источника, — вдруг осенило Алексея. Он смотрел на пульсирующие нити, соединяющие ядро и кристаллы. — Они как паразиты. Что, если... не атаковать их, а лишить их подпитки?

Он закрыл глаза, игнорируя наступающую угрозу. Вместо того чтобы вытягивать силу из Источника, он попытался сделать обратное — обратиться к нему. Не как к инструменту, а как к союзнику. Он мысленно просил, умолял, взывал к тому, что осталось от его памяти, как к доказательству своей правоты.

Вот она, цена, которую я заплатил. Вот что я теряю. Помоги мне сохранить это.

И Источник ответил. Но не потоком энергии. Это был тихий, едва уловимый гул. Голубоватое сияние кристаллов вокруг стражей померкло. Нити, питавшие эту часть грота, на мгновение потускнели.

Слуги Тьмы замерли в нерешительности. Их формы задрожали, стали более размытыми. Этого момента хватило.

— Марек, сейчас! — крикнул Алексей, не открывая глаз, удерживая хрупкий контакт.

Марек не заставил себя ждать. Он ринулся вперёд, и его клинок, лишённый магического сияния, но ведомый яростью и точностью, обрёл новую эффективность. Он не пробивал защиту, он рассеивал её, словно разрезал дым. Фигуры стражей распадались с тихим шепотом, не успев издать ни звука.

Через минуту всё было кончено. Марек, тяжело дыша, стоял перед пульсрующим ядром, оглядываясь на Алексея.

— Лёха? Всё в порядке? Ты... не стал пустым?

Алексей открыл глаза. Он чувствовал странную усталость, но знакoмой боли и потери не было. Пустота не увеличилась. Наоборот, он чувствовал слабое, едва уловимое эхо — обрывок мелодии, которую Катя часто напевала. Он не мог вспомнить слова, но помнил чувство, что это было что-то светлое.

— Нет, — сказал он, и в его голосе впервые за долгое время прозвучала надежда. — Я... в порядке. Я не брал силу. Я попросил.

Он подошёл к ядру Источника. Энергия пульсировала в такт его собственному сердцу. Теперь он понимал. Источник не был злым. Он был голодным. И он питался светом — воспоминаниями, эмоциями, самой душой.

— Он не забирает силой, — проговорил Алексей, глядя на своё отражение в искрящейся поверхности ядра. — Он берёт то, что мы ему добровольно отдаём в обмен на силу. Это сделка. Древняя и несправедливая.

Из глубины грота донёсся знакомый скрежещущий голос.

— И ты готов предложить себя целиком, чтобы спасти этот жалкий мир, смертный?

Тот самый слуга с пустотой вместо лица возникший из тени. Но теперь его форма была стабильнее, он казался сильнее. Он был ближе к своему хозяину.

Алексей повернулся к нему. Пламя в его сердце, то самое, что горело надеждой, разгорелось ярче.

— Нет, — твёрдо сказал он. — Я здесь не для того, чтобы заключать сделку. Я здесь, чтобы её расторгнуть.

Он протянул руку к ядру Источника, не чтобы взять силу, а чтобы коснуться её. И в этот раз он был готов услышать ответ.

Показать полностью
[моё] Еще пишется Фантастический рассказ Фантастика Рассказ Авторский рассказ Текст Длиннопост
2
3
hof259
hof259
7 часов назад
Таверна "На краю вселенной"
Серия Цифровой рассвет

Цифровой рассвет⁠⁠

Прошлая глава:Цифровой рассвет

Глава двадцать четвертая: Великий Кошачий Саботаж, или Как Мурка Узнала о Валерьянной Контрабанде

После триумфального принятия Великого Кошачьего Кодекса дела пошли менее триумфально. Большая часть кошачьего населения восприняла нововведения с энтузиазмом, достойным вечеринки у ветеринара. Двуногие, как опекунские программы, пытались игнорировать новые правила, надеясь, что кошачья диктаторша вскоре найдет себе другое развлечение. Но Мурка была не из тех, кто легко отвлекается. Особенно если дело касалось её новообретенной власти и обязательного обложения налогом на валерьянку.

Итак, однажды утром, за завтраком (у Мурки это был завтрак из изысканного тунцового тартара, у остальных — крепкий кофе и, возможно, нервное потрясение), разразилась тревога. Султан, который, казалось, за последнее время утратил свою веру во власть Императрицы, прибежал с сенсационной новостью: в подвалах "Мурлыка Инк." обнаружилась контрабанда валерьянки.

— Ты представляешь, Мурка, — с волнением шептал Султан, злобно мотыляя хвостом, — эти уличные коты... они прокладывают туннели под нашим дворцом, чтобы тайно провозить валерьянку и продавать её без налога!

Мурка сначала не поверила, но мысли о заговоре разожгли в ней огонь жажды правосудия. Кодекс — это не шутка, подумала она. И если кто-то решит подорвать её авторитет, превратив её Кодекс в смешной анекдот, то будет беспощадно ловить и наказывать.

— Срочно собрать "Кошачью гвардию"! — приказала она, делая паузу для эффектности, которая скорее вызвала зевоту у Нюры. — Мы проведем обыск и конфискуем все нелегальные запасы валерьянки!

Вася, потирая глаза и пытаясь понять, какой злым гением нужно быть, чтобы устроить такую катастрофу всего за один месяц, робко прикомментировал:

— Ты уверена, Мурка, что это не просто слухи? Быть может, валерьянная контрабанда — это всего лишь миф, как тот великий миф о трикотаже без шерстьевого налета?

Но Императрица уже собрала свою команду: Нюра, которой только оставалось покорно записывать каждое слово Мурки, Кэш с саркастической улыбкой (и всё с той же кружкой "Я пережил Мурку") и, конечно, Султан, которого подозрительно часто видели в компании уличных котов, но Мурка решила закрыть на это глаза. Ведь никто не знает уличных котов лучше, чем бывший лидер.

К вечеру в подвалах "Мурлыка Инк." действительно оказалось несколько подозрительных коробок. Но вместо того, чтобы обнаружить беспредельные запасы валерьянки — истинное богатство кошачьего мира, — они нашли никому не нужную, но задорную игрушечную мышку, пару пустых банок от тунца и плакат с надписью "Долой лазерную диктатуру!".

Кэш, глядя на упаковки, предложил:

— Может, мы не будем никому об этом рассказывать? Кто поверит, что мы всерьез надеялись на Великую Валерьянную Империю?

На следующее утро слухи о "саботаже" разлетелись по всему двору, и даже самые скептически настроенные коты начали требовать правды. Мурка, пытаясь сохранить лицо, публично заявила, что это был "стратегический манёвр для проверки безопасности", чем вызвала лишь новый виток сарказма.

— Так где обещанная валерьянка? — ехидно спросил один из приспешников Султана, на что Мурка лишь ответила хитрым прищуром и таинственным:

— Все потери уже учтены.

Так закончилась сталагмитная, но в то же время смехотворная глава во власти Мурки. Улица еще долго будет вспоминать о Великом Валерьянном Саботаже, а Султан снова оказался в своей стихии, строя коварные планы, как сохранить на троне одного из самых экстравагантных кошек.

А впереди "Мурлыка Инк." ждали еще более забавные и абсурдные испытания, где главный вопрос уже не "кто", а "как много ещё мы можем пережить?" Впрочем, это уже совсем другая история, печатная лента которой только начиналась между усами и когтями...

Показать полностью
[моё] Фантастика Еще пишется Фантастический рассказ Авторский рассказ Рассказ Текст
0
7
dushnyjPM
dushnyjPM
20 часов назад
Сообщество фантастов

На другой частоте⁠⁠

Север. Сырая осень. Утренняя дымка над рекой. Гул турбин ГЭС отдаётся в костях, рождая электричество для тысяч домов. Но вдруг изнутри станции рождается иной звук, не похожий ни на что. Через миг бетон и металл разлетаются на куски. Авария? Аномалия? Испытание супероружия?

На другой частоте Авторский рассказ, Техногенная катастрофа, Роман, Фантастика, Русская фантастика, Еще пишется, Продолжение следует

Металлическое сердце перестало биться

В СССР было немало тайн под грифом «совершенно секретно». Лучшие отряды работали там, куда не проникал посторонний глаз. Но эта история — не о том, что хранится в архивах. Это о том, что могло бы быть. О людях, оказавшихся лицом к лицу с непостижимым ужасом. О тех, кто не попадал на страницы газет, но вынужден был проходить через испытания, которые ломали и закаляли.

Я решила попробовать написать книгу о техногенных катастрофах и аномалиях ранней России — на стыке реальности, мистики и человеческой драмы. Это не сухие отчёты, а художественные истории: атмосфера, напряжение, страх и борьба.

Было бы вам интересно читать такие истории здесь, главами? Черновик уже выкладываю на Author Today — буду очень признательна, если заглянете туда, почитаете и поддержите 🙏

А начинается всё с рыбалки. Двое героев едут ранним утром, думая о снастях и улове. Но их «добычей» становится не рыба, а аномалия. Она возникает прямо на железнодорожных путях — и опасность растет с каждой секундой. Если её не остановить, она разнесёт всю деревню. И выбора у них нет.

Показать полностью
[моё] Авторский рассказ Техногенная катастрофа Роман Фантастика Русская фантастика Еще пишется Продолжение следует
0
4

Небезопасный контент (18+)

Авторизуйтесь или зарегистрируйтесь для просмотра

dxlolxb
dxlolxb
1 день назад
Horror Time
Серия Чужие против Нечто

Часть 2. «Безысходный Рай»⁠⁠

Так, братва. В прошлый раз я кинул вам на растерзание планету Чужих — Ахерон-Праймалис (если кто не в теме, то вот ссылка: Друзья, а давайте создадим сценарий идеального ужастика!). Спасибо всем, кто залип и проникся атмосферой.

Но мы же на этом не остановимся, да? Идея была не просто в планете, а в том, чтобы устроить там самый адский замес во Вселенной. Сбросить Ксеноморфам на голову другого идеального хищника — Thething.

Вы видели мир, который создал Ксеноморфа. Теперь давайте посмотрим на этот мир глазами Нечто. Не глазами (их там и нет), а через его восприятие.

Что будет, если абсолютный ассимилятор попадёт в абсолютно негостеприимный мир? Где нельзя просто скопировать и съесть? Где каждая тварь — ходячая химическая бомба, а вместо воды — кислота?

Итак, второй акт. Забыли всё, что вы знали о Тhеthing. Здесь и сейчас — только его первый и самый шоковый день на новой планете. Понеслась!

Часть 2. «Безысходный Рай» Еще пишется, Чужие фильм, Нечто, Ксеноморф, Фанфик, Сценарий, Рассказ, Литература, Писательство, Творчество, Биология, Эволюция, Инопланетяне, Длиннопост

Покой.

Тишина, прошитая лишь рокотом собственного сердца, замедленного до одного удара в столетие. Это был сон без сновидений. Забвение. Иллюзия конца.

Всё это оказалось обманом. Кокон треснул, когда астероид ударился о поверхность планеты Ахерон. Ледяную скорлупу космического скитальца разорвало огненным дыханием чуждого мира.

Иллюзия рухнула в один миг.
Сначала — оглушительный РЁВ, за тем - чудовищный удар о неподатливую плоть планеты. Треск. Не просто треск — это ломались рёбра его ледяной гробницы, не выдержав первого прикосновения нового Мира. Затем — ЖАР. Огненное дыхание Ахерона ворвалось внутрь, шипя и плавя тысячелетний лёд в пар, который пах серой и смертью.

Клетка была сломана. Врата — распахнуты.
Из темноты расколовшегося камня, из клубов обжигающего пара, на поверхность выползло ОНО.

Это не было тело. Это была ТЕНЬ, принявшая форму. Первозданная, пластичная тьма, пульсирующая жаждой, которую невозможно было утолить. Оно не ступило, Оно излилось в новый для него мир, первобытным голодом.

Оно не видело. Оно чувствовало. И мир, в который оно попало, взорвался в его восприятии фейерверком химических сигналов. Каждый сантиметр пространства кричал о жизни. Густой, тяжёлый воздух был насыщен органикой, ароматами распада и синтеза, пьянящим коктейлем из простейших форм и сложных полимеров. Это был не просто новый мир.

Это был Рай.

После эонов голода, ледяной пустоты и скудной биомассы других планет — здесь всё было ПИРОМ. Восторг заставил его протоплазму содрогнуться. Оно немедленно начало делать то, что умело лучше всего: поглощать, учиться, становиться. Микроскопические организмы, плавающие в едком тумане, были поглощены, их генетические коды прочитаны и ассимилированы за наносекунды. Ощущение всемогущества накрыло его. Оно было богом в мире из плоти.

Первый сбой случился с существом, похожим на слепую, бронированную сороконожку. Thеthing коснулось его, пытаясь просканировать, понять, обнять, стать им.

Мгновение — и волна невыносимой агонии ударила в ответ. Клетки-имитаторы сгорели в ослепительной вспышке кислоты. Боль была новой. Шокирующей. Thеthing отпрянуло, потеряв часть себя в едком дыму. Ошибка? Случайность?

Оно попробовало снова. На этот раз — с неподвижным, похожим на гриб образованием. Результат был тем же. Едкий сок растворил щупальца. Вся флора, вся фауна — всё было пропитано одним и тем же оружием. Кислота. Не просто защита — это была сама суть жизни здесь. Их кровь, их лимфа, их дыхание.

Рай рассыпался, обнажая свой истинный лик. Это была не обитель изобилия. Это была ненасытная утроба, грозившая переварить его самого.

Каждая капля влаги здесь была разъедающим ядом. Каждое существо — ходячей биологической бомбой. Грунт под ногами мог в любой момент разверзнуться и утопить его в кипящих пищеварительных соках планеты. Впервые за всю свою бесконечную жизнь Thеthing столкнулось не с жертвой, а с средой, враждебной на фундаментальном, химическом уровне. Его главное оружие — мимикрия — оказалось бесполезным. Здесь нечего имитировать, кроме смерти. Оно было заперто в самом жутком аду — аду, который маскировался под рай.

Именно в эту секунду леденящего, абсолютного отчаяния, когда оно цеплялось за жалкие, устойчивые к кислоте бактерии, пытаясь выжить, оно и почувствовало вибрацию. Приближающуюся. Быструю. Неумолимую. Целенаправленную.

Не та хаотичная дрожь почвы от геотермальных вздохов планеты.
Не бесцельное блуждание слепых тварей в порах.
Это был ритмичный, нарастающий гул. Такт, от которого сжималась протоплазма. Такт, вбиваемый в плоть мира множеством когтистых лап, несущихся сквозь туннели. Это был не просто хищник. Это был гнев планеты, апофеоз всего, что пыталось его здесь убить.

Впервые за всю свою бесконечную историю пожирания миров, его клетки содрогнулись не от голода.
Не от любопытства.
Не от ярости.

Они содрогнулись от ЧИСТОГО ИНСТИНКТИВНОГО УЖАСА. Примитивный сигнал, выжженный в самой основе его существа, заставил его сжаться, отпрянуть, пытаясь раствориться в складках камня.
«БЕГИ! СПАСАЙСЯ!»

Но бежать было некуда. Этот мир, этот безысходный рай, был идеальной ловушкой. И её дверь только что затворилась за его спиной, вынуждая остаться в гостях.

Часть 2. «Безысходный Рай» Еще пишется, Чужие фильм, Нечто, Ксеноморф, Фанфик, Сценарий, Рассказ, Литература, Писательство, Творчество, Биология, Эволюция, Инопланетяне, Длиннопост
Показать полностью 2
18+ [моё] Еще пишется Чужие фильм Нечто Ксеноморф Фанфик Сценарий Рассказ Литература Писательство Творчество Биология Эволюция Инопланетяне Длиннопост
3
3
Menfun
Menfun
1 день назад
Авторские истории

Тени "Хафенбурга" Глава 4 Непрошеный гость⁠⁠

Тени "Хафенбурга" Глава 4 Непрошеный гость Сверхъестественное, Мистика, Еще пишется, Триллер, Начинающий автор, Самиздат, Тайны, Книги, Литература, Длиннопост, Писательство, Хочу критики

Слова Анны, её предостережения, мрачная фигура под окном — всё это складывалось в зловещую картину, которую Алекс пытался уложить в своей голове. Алекс вернулся к своему дому, сжимая в руке связку ключей. Он поднялся по скрипучим ступеням крыльца и вставил ключ в замок, но, к своему удивлению, обнаружил, что дверь не заперта. В утренней спешке и порыве эмоций он, видимо, забыл её запереть.

Внутри царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем старых часов в гостиной. Он осторожно вошёл, и его инстинкты, притуплённые за годы спокойной жизни, вдруг обострились до предела. Он был в доме не один.

Алекс тихо прикрыл за собой дверь и замер, прислушиваясь. Из кабинета его матери, расположенного в дальнем конце коридора, донёсся едва уловимый шорох, похожий на шелест бумаги. Сердце пропустило удар, а затем забилось быстрее. Он медленно, стараясь не издавать ни звука, двинулся в сторону кабинета, сжимая в руке тяжёлый брелок с ключами, словно это могло его защитить.

Заглянув в дверной проём, он увидел в тусклом свете из окна женскую фигуру, стоящую у письменного стола. Это была Эвелин. Она наклонилась над столом и сосредоточенно перебирала бумаги, которые его мать хранила у себя. Она была так поглощена своим занятием, что не услышала, как он подошёл.

— Что вы здесь делаете? — голос Алекса прозвучал неожиданно громко и резко в оглушающей тишине.

Эвелин вздрогнула и резко выпрямилась. Она медленно повернулась к нему. На её лице не было и тени того дружелюбия, которое она демонстрировала утром. Теперь её холодные глаза сверкали неприкрытой злобой. В руках она держала какой-то пожелтевший от времени документ.

— Алекс? Я... я просто зашла проверить, всё ли у тебя в порядке, — её голос звучал фальшиво-спокойно, но не мог скрыть стальных ноток.

— Я забыл запереть дверь, — ответил Алекс, делая шаг в комнату. — А вы, как я погляжу, решили этим воспользоваться. И что-то мне подсказывает, что вы не просто проверяли, всё ли в порядке. Вы что-то искали?

Эвелин не ответила. Она просто смотрела на него, и в её взгляде читалась не растерянность или страх, а холодная, расчётливая угроза. Она всё ещё держала в руках тот самый документ, и Алекс вдруг понял, что Эвелин не просто наивная и доброжелательная соседка, а женщина, скрывающая что-то важное.

— Отдайте, — сказал он, протягивая руку. — Это вещи моей матери, и они вас не касаются.

Эвелин издала сухой, безрадостный смешок.

— Глупый мальчик. Ты даже не представляешь, во что ввязываешься. Твоя мать давно оставила эти глупости. И тебе следовало бы последовать её примеру.

С этими словами она скомкала документ и сунула его в карман своей куртки. Затем она быстро, при этом очень грациозно вытянула руку в сторону Алекса и выставила указательный палец.

— И мой тебе совет: продай этот дом и уезжай, — прошипела она. — Уезжай, пока не стало слишком поздно. — Гун гху, гун фай-рах-кэн, гун спинн-аг! — уверенным и пугающим голосом произнесла Эвелин.

Алекс двинулся в её сторону, чтобы пресечь попытку воровства, но внезапно что-то резко и будто насквозь кольнуло в правом плече. Алекс замер. Руки и ноги перестали слушаться, словно были скованы невидимой преградой, даже голову не повернуть. Алекс не сразу понял, в чём дело, попытался выкрикнуть, но с ужасом отметил, что не в состоянии пошевелить губами. Только протяжное «М-М-М-М!!!». Жар прокатился по всему телу, в глазах потемнело, дыхание стало неритмичным, ещё немного, и он потерял бы сознание, но его взгляд устремился на Эвелин, которая, улыбаясь, опустила руку и медленно вышла из-за стола.

Краем глаза, на едва играющем в кабинете лучике солнца, Алекс увидел блеск нитей, словно застывшая паутина, они стремились к его телу, связывая каждый нерв. Эвелин плавно прошла мимо него, нашёптывая невнятные слова на неизвестном языке.

Она вышла из кабинета, и через мгновение хлопнула входная дверь. Алекс остался стоять в оцепенении, пытаясь осознать произошедшее. Её слова, её ледяной, угрожающий взгляд... и это непонятное состояние наводило ужас и сеяло хаос в его сознании. Звон в ушах стал нарастать, казалось, что всё в этом мире стало неважно, лишь ужас где-то в груди, перерастающий в панику.

Вдруг, в мгновение всё прекратилось, словно ничего и не было. Алекс ещё какое-то время стоял в оцепенении, не в силах пошевелиться. Ноги предательски подкосились, и он рухнул на пол, пытаясь осознать, что произошло. Это была угроза, страх, ультиматум. Собрав последние силы, он бросился за ней, но, когда добежал до входной двери, Эвелин уже и след простыл. Лишь её тёмный силуэт на мгновение мелькнул в сгущающихся вечерних сумерках и исчез.

Алекс оглянулся на разворошённый кабинет. Теперь его подозрения были не просто оправданы. Они обрели плоть и кровь. Эти четверо были не просто соседями. Они были частью чего-то большего, зловещего и очень опасного.

Читать дальше: https://www.litres.ru/72399490/

Показать полностью
[моё] Сверхъестественное Мистика Еще пишется Триллер Начинающий автор Самиздат Тайны Книги Литература Длиннопост Писательство Хочу критики
0
8
LastFantasy112
LastFantasy112
1 день назад
CreepyStory
Серия Между светом и тьмой. Легенда о ловце душ.

Между Светом и Тьмой. Легенда о ловце душ⁠⁠

Глава 15. Некрос пришел

Моргенхейм. Когда-то этот уголок королевства Альгард был его гордостью, цветущим городом, полным жизни, ремесел и торговли. Узкие грунтовые дороги вились между добротными деревянными домами, чьи стены укрепляли массивные дубовые балки, а крыши покрывала солома или черепица, в зависимости от достатка хозяев. Высокий шпиль церкви Люминора возвышался над городом, колокола звонили по утрам, созывая жителей на молитву, а вечером возвещали конец трудового дня, их звон разносился над полями, смешиваясь с мычанием коров и блеянием овец. Здесь звучал смех детей, бегающих по тропинкам с деревянными мечами, гремели ярмарки, где торговцы расхваливали шерсть, мед и керамику, их голоса перекрикивали стук молотов кузнецов и скрип телег. Воздух был пропитан запахами свежеиспеченного хлеба, смолы и сушеных трав, а в теплые дни к ним примешивался аромат цветущих яблонь. Весной поля вокруг деревни золотились пшеницей, летом пастбища пестрели стадами, а осенью леса дарили охотникам богатую добычу — оленей, кабанов, зайцев. Моргенхейм был живым, дышащим сердцем севера, местом, где люди находили покой и достаток под защитой света Люминора, чьи храмы сияли, как маяки надежды.

Теперь Моргенхейм стал могилой — огромной, зияющей раной на теле королевства. Огонь пожарищ еще тлел, распространяя едкий, удушливый дым, который стелился над землей, как саван из серого тумана, заволакивая все вокруг. Разрушенные дома, обугленные и полуобрушившиеся, зияли пустыми проемами окон, словно мертвецы с вырванными глазами, их стены скрипели под порывами ветра, издавая жалобный стон и оплакивая ушедшую жизнь. Грунтовые дороги превратились в месиво из грязи, пепла и крови, их поверхность была изрыта следами ног, копыт и чем-то еще — длинными, когтистыми отпечатками, которые не принадлежали ни человеку, ни зверю, а тянулись в глубину руин, как следы неведомого хищника. Ветер, холодный и резкий, шевелил обугленные балки, стонал в проломленных стенах и кружил в воздухе пепел — последние останки того, что когда-то было домом для сотен душ. Он выл между домов, словно голоса потерянных, и нес с собой запах гари и тлена, оседающий на языке горьким привкусом. Опустившаяся на деревню тишина была тяжелой, гнетущей, нарушаемой лишь редким треском угасающих очагов да завываниями ветра, они звучали как плач блуждающих душ, не нашедших покоя.

Лишь одна церковь Люминора стояла почти нетронутой среди этого хаоса. Ее белые каменные стены, покрытые резьбой в виде солнечных лучей и листьев, возвышались над развалинами, как последний маяк надежды в море тьмы. Камень, выточенный руками мастеров столетия назад, все еще хранил следы их веры — тонкие линии, которые складывались в символы света, теперь покрытые сажей и трещинами. Витражные окна, изображавшие сцены из легенд о Светлом боге — его битвы с тьмой, его милость к смертным, — все еще переливались слабыми красками: золотыми, синими, алыми, хотя многие стекла треснули или были выбиты, оставляя зазубренные края, блестевшие в тусклом свете закатного неба. Колокол на башне молчал, его язык застыл в неподвижности, словно даже он отказался звать на помощь в этом проклятом месте, где свет казался далеким воспоминанием, а тени двигались в углах, как живые существа.

Король Всеволод вел отряд из восемнадцати воинов и священника Андрея через безмолвные руины. Его высокая фигура в бордовом плаще, отороченном мехом, возвышалась над остальными, но даже он казался маленьким в этом море разрушений, где каждый шаг отдавался эхом в пустоте. Лошади нервничали, поводья натягивались в руках всадников, копыта вязли в грязи, оставляя глубокие борозды, а дыхание вырывалось клубами пара, дрожащего в холодном воздухе. Животные фыркали, мотали головами, их глаза блестели от страха, и даже самые закаленные воины ощущали пробиравший до костей холод — не от осеннего ветра, а от чего-то иного, невидимого, но осязаемого, как дыхание смерти, следовавшего за ними по пятам. Всеволод сжал рукоять меча, его пальцы побелели от напряжения, металл впился в ладонь, оставляя следы. Он вспомнил Эльзу — ее голубые глаза, умоляющие: «Сохрани Альгард, Всеволод. Не дай ему пасть». Тогда он поклялся ей на их свадьбе, стоя перед алтарем Люминора, что защитит королевство любой ценой, его голос был тверд, как сталь, а ее улыбка — светом, согревающим его душу. Теперь Моргенхейм рушился, дома горели, а люди исчезли, и он чувствовал, как предает ее память, как холодная и цепкая тьма подбирается к его сердцу. «Диана», — подумал он, вспоминая ее последнее письмо: «Тени зовут меня, папа. Я боюсь». Он не мог позволить этой тьме дотянуться до нее, но каждый шаг в Моргенхейме заставлял его сомневаться — сможет ли он сдержать свои клятвы?

— Где все тела? — хрипло спросил Гримар, тяжело сглатывая ком в горле. Его голос дрожал, хотя он был ветераном множества сражений, видел города, павшие под мечами и стрелами, знал запах крови, гниющей плоти и паленого дерева, пропитывающий воздух после битв. Но здесь не было привычного смрада смерти, лишь едкий дым и тонкий, едва уловимый аромат тлена, который не принадлежал этому миру, а витал в воздухе, как шепот из преисподней, проникающий в легкие и оседающий на коже.

— Они должны быть повсюду… Но улицы пусты, — пробормотал Всеволод, его взгляд, острый и внимательный, скользил по руинам, выискивая хоть какой-то намек на жизнь или смерть. Его голос оставался твердым, как и подобает королю, но внутри он ощущал возрастающий страх, и он, как черная волна, грозил поглотить его разум, оставив лишь пустоту. Он сжал зубы, заставляя себя дышать ровно, не показывать слабости перед своими людьми, перед памятью Эльзы, образ которой стоял перед его глазами, как призрак.

Священник Андрей медленно перекрестился, его губы шевелились, шепча молитву к Люминору; ее слова он повторял сотни раз, но теперь они звучали глухо, как эхо в пустом храме. Его ряса, обычно чистая и аккуратная, теперь была покрыта грязью и пеплом, подол волочился по земле, оставляя следы в месиве. Рука, сжимавшая символ Люминора — деревянный диск с вырезанным солнцем, — дрожала от напряжения, пальцы впились в дерево так, что оно скрипело.

Он вспомнил ночь, когда свет Люминора вырвал его из лап болезни, ослепительный и теплый. Он не знал материнской заботы — еще младенцем его отдали в церковь на служение богам, — но этот свет, обволакивающий и нежный, был словно объятия, которых он никогда не ведал. Словно сама мать, невидимая и давно потерянная, заключила его в свои руки, даря покой и исцеление.

Тогда он был молодым послушником, лежал в лихорадке, его тело горело, а душа уходила в темноту, но свет снизошел с небес, наполнив его жизнью, вернув дыхание в легкие. Теперь этот свет молчал, и Андрей спрашивал себя: «Был ли я достоин той милости? Или это наказание за мою слабость, за то, что я не смог предвидеть эту тьму?» В этом месте он ощущал нечто чуждое, как будто воздух был пропитан присутствием силы, она глушила его молитвы, давила на грудь, как невидимая рука.

И тогда они вышли на главную площадь. И увидели их.

Кладбище под открытым небом раскинулось перед церковью. Сотни тел лежали на каменной мостовой, их силуэты проступали в тусклом свете закатного неба, окрашенного багровыми и серыми тонами, которые смешивались в зловещий полумрак. Мужчины, женщины, дети — все они были здесь, распростертые в неестественных позах, как марионетки, чьи нити оборвались в один миг. Их лица застыли в гримасах ужаса, рты открыты в безмолвных криках, глаза широко распахнуты, но пусты, как выжженные угли. На телах не было ран от мечей или стрел, только кожа, иссохшая до хрупкости пергамента, обтягивала кости, ломкие и тонкие, а пальцы, скрюченные в предсмертной агонии, цеплялись за воздух, будто пытались ухватиться за уходящую жизнь. Кровь, залившая мостовую, была темной, почти черной, густой, как смола, и казалось, что она не просто пролилась — она вытекла изнутри, как будто сами тела исторгли ее в безумной агонии, оставив после себя лишь оболочки.

— Боги… — прошептал Аден, молодой воин с короткими светлыми волосами, дрожащими на ветру. Его лицо побледнело, рука невольно сжала рукоять меча, пальцы задрожали, а глаза округлились от ужаса, отражая багровый свет неба.

— Они… как будто высохли. — Гримар наклонился к одному из тел, его голос дрогнул, выдавая страх, который он не мог скрыть. Он протянул руку, но остановился, не решаясь коснуться иссохшей кожи, она трескалась, как старая бумага, готовая рассыпаться под малейшим давлением. Его взгляд замер на теле старика, чьи пальцы сжимали деревянную ложку — последнюю память о жизни, которая оборвалась.

— Это не война, — голос Андрея дрожал, но в нем чувствовалась смесь страха и понимания, медленно пробивавшаяся сквозь пелену ужаса. Он поднял взгляд к небу, где облака сгущались, закрывая последние лучи солнца, оставляя лишь тени. — Их души… они не ушли. Они все еще здесь, пойманные в этой тьме.

— Что ты хочешь сказать? — Всеволод повернулся к нему, его глаза сузились, и в них мелькнула тень тревоги. Его голос был резким, требовательным, но внутри он чувствовал, как сердце сжимается от предчувствия, от мысли о том, что эта тьма может дотянуться до Вальдхейма, до Дианы.

Андрей опустил голову, его пальцы сжали символ Люминора так сильно, что дерево скрипнуло, а в груди закололо от боли. «Почему ты молчишь, Светлый?» — подумал он, чувствуя, как вера — опора всей его жизни — трещит под напором сомнений, словно старый мост под тяжестью бури. Он видел перед собой не просто смерть — он видел пустоту, пожирающую все человеческое.

— Их забрал Некрос, — сказал он тихо, но имя бога разложения прозвучало как удар грома в этой мертвой тишине, отражаясь от стен церкви и растворяясь в вое ветра.

Воины застыли, их дыхание сбилось, воздух стал тяжелым, будто само имя вытягивало душу из их тел. Некрос — имя, которое редко произносилось вслух даже в самых мрачных легендах, он был олицетворением смерти — она пожирает не только тела, но и души, оставляя после себя лишь пустоту и тлен. Говорили, что его дыхание обращало плоть в прах, а прикосновение вырывало жизнь из самых сильных сердец, оставляя лишь эхо их криков в бесконечной тьме.

— Мы должны найти выживших, — приказал Всеволод, стараясь сохранить твердость в голосе, хотя его разум боролся с нарастающим ужасом. Он не мог позволить страху овладеть собой — не перед своими людьми, не перед Дианой, чей образ всплыл в его памяти, как свет в темноте. Он вспомнил ее, маленькую, в саду Вальдхейма, бегущую к нему с цветком в руках, ее волосы развевались на ветру, а голос звенел: «Папа, ты всегда сможешь защитить меня?» Он ответил тогда: «Всегда», — и обнял ее, чувствуя тепло ее маленького тела. Теперь он не знал, сможет ли сдержать это обещание, но отступить означало предать ее, предать Эльзу, предать всех, кто верил в него.

Аден шагнул вперед и медленно опустился на колено возле тела молодой женщины. Ее лицо, искаженное предсмертным криком, было знакомым — он вспомнил, как видел ее на ярмарке год назад, с корзиной яблок и улыбкой, освещающей ее лицо, как солнечный свет. Теперь ее кожа была серой, глаза пустыми, а руки застыли в жесте, будто она пыталась защититься от невидимого врага. Аден осторожно коснулся ее холодного лба, его губы беззвучно шептали молитву, но в следующий миг черные когти впились ему в шею.

Он закричал, его голос разорвал тишину, кровь брызнула на камни, окрашивая их алым ярким пятном на фоне серого пепла. Мертвая женщина рванулась к нему, ее пальцы, сухие и хрупкие, вцепились в плоть с неестественной силой, раздирая кожу и мясо. Аден рухнул на колени, пытаясь отбиться, его руки дрожали, но она рвала его, даже когда три меча вонзились в ее тело — Гримар, Валрик и еще один воин ударили одновременно, их клинки сверкнули в багровом свете. Труп не остановился, продолжая двигаться, пока Валрик не отсек ей голову одним резким ударом, и ее тело рухнуло, как сломанная кукла.

— Что это? — прохрипел Валрик, отступая назад, его меч дрожал в руках, капли крови стекали с лезвия на мостовую.

Трупы… двигались. Один из них дернулся, его тело хрустнуло, как сухие ветки под ногами. Затем второй. Затем сотни. Суставы выгибались в неестественных позах, сухие конечности поднимались с земли, а пустые глаза загорались мерцающим багровым светом, как угли в глубине бездны. Из их ран вырывался черный дым, извиваясь, как змеи, а в тенях между телами мелькнуло голубое пламя, холодное и зловещее, как дыхание Моргаса. Их шепот слился в гул, давивший на разум: «Для него… для меча…»

Валрик упал на землю, отшатываясь, его лицо побелело еще сильнее, дыхание стало прерывистым, как у загнанного зверя.

— Этого не может быть… — прохрипел Гримар, его голос сорвался, меч в руке дрогнул, впервые за годы сражений.

— В строй! — рявкнул Всеволод, выхватывая меч из ножен. Его голос прогремел над площадью, как раскат грома, заставляя воинов встрепенуться, вырваться из оцепенения. Он сжал рукоять так сильно, что боль пронзила ладонь, но это помогло ему сосредоточиться, отогнать образ Дианы, зовущей его из темноты.

Но воины застыли в ужасе, их ноги словно приросли к земле, сердца колотились в груди, заглушая все звуки. Трупы вставали — медленно, неуклюже, но с ужасающей неотвратимостью. Дряхлые руки тянулись к живым, сухие губы шевелились, шепча нечеловеческие слова, которые звучали как хор из глубин преисподней, хриплый и надломленный. Их движения были рваными, но в них чувствовалась сила, не подчиняющаяся законам природы, как будто невидимые нити поднимали их из могил.

И тогда нежить атаковала.

Первым удар отразил Гримар, его топор с хрустом рассек шею ближайшего мертвеца, но тот не остановился — голова повисла на обрывках кожи, а тело продолжило двигаться, хватая воина за доспехи, когти скребли металл с визгом. Гримар закричал, его голос был полон ярости и страха:

— Они не умирают!

Воины сомкнули ряды, мечи сверкнули в багровом свете неба, окрашенного закатом и дымом. Удары посыпались в грудь мертвецов, их иссохшие тела крошились под клинками, как сухая глина, но они не отступали, напирая с нечеловеческой яростью, их пальцы цеплялись за ноги, руки, лица. Из их тел вырывался черный дым, он клубился в воздухе, а шепот становился громче: «Ключ близко…»

— В голову! Бейте в голову! — крикнул Андрей, его голос перекрыл шум боя, дрожащий, но полный решимости.

Мечи засверкали быстрее, отсекая головы, раскалывая черепа. Осколки костей разлетались по мостовой, багровый свет в глазах мертвецов угасал, но даже обезглавленные тела продолжали двигаться, их руки цеплялись за доспехи, ноги ковыляли вперед, пока не падали от полного разрушения. Кровь — их собственная, черная и густая — смешивалась с алой кровью из ран воинов, нанесенных когтями.

Их было слишком много. Сотни тел поднимались с площади, их шепот превращался в гул, он давил на разум, заставляя сердце биться быстрее, а мысли путаться. Воины отступали, шаг за шагом, их силы таяли под натиском неумолимой нежити, дыхание становилось хриплым, руки дрожали от усталости.

— В церковь! — скомандовал Всеволод хриплым от напряжения голосом. Он рубанул очередного мертвеца, его меч рассек грудь, но тварь продолжала идти, пока он не ударил снова, отсекая голову. «Диана», — подумал он, и ее образ придал ему сил. Он не мог умереть здесь, не теперь, когда она ждала его в Вальдхейме.

— Они уничтожили наших лошадей! — крикнул Ярослав, его лицо было перепачкано кровью товарища, глаза дико блестели.

Отряд начал отступать, пробиваясь сквозь ряды мертвецов к церкви Люминора. Клинки сверкали, отсекая конечности, но нежить наступала, ее число не убывало. Лошади лежали в стороне, их тела были разорваны, внутренности вывалены на землю, а глаза остекленели в ужасе, гривы пропитались кровью и грязью.

И тогда появилось нечто иное.

Из тени разрушенного дома вышла фигура — высокий силуэт в рваном черном плаще, он развевался, словно крылья ворона, изорванные и трепещущие на ветру. Лицо скрывал капюшон, но под ним не было глаз, рта или черт — лишь пустота, черная, как сама бездна, в которой мелькали слабые искры голубого пламени. От фигуры исходил ледяной холод, и воздух вокруг нее дрожал, как от жара, искажая очертания руин.

— Вы опоздали, смертные, — раздался голос, похожий на сотни шепчущих голосов, сливающихся в зловещий хор, он резал слух и проникал в разум. — Ключ близко, смертные. Меч ждет ее.

Андрей поднял руку с символом Люминора, его пальцы дрожали, но взгляд оставался твердым, хотя внутри он чувствовал, как вера рушится. «Светлый, дай мне сил», — подумал он, вспоминая тепло того света, что спас его когда-то.

— Кто ты? — крикнул он, его голос дрогнул, но в нем была сила, рожденная отчаянием.

— Посланник, — ответило существо, и в тот же миг тьма поглотила улицы.

Мрак сгустился, как живое существо, обволакивая площадь. Тени двигались, извивались, тянулись к живым, их когти царапали доспехи с визгом, оставляя глубокие борозды. Крик раздался в темноте — еще один воин упал, его шея была разорвана черными когтями, кровь хлынула на землю, смешиваясь с пеплом. Всеволод отбросил мертвеца, его меч рассек воздух, но тени уже тянулись к нему, холодные и цепкие, как ледяные руки, сжимающие его сердце.

И тогда Андрей поднял руки к небу.

— Люминор, освети нас! — прогремел его голос, полный отчаяния и веры, все еще теплившейся в его душе. Когда он взмолился, витражи церкви вспыхнули слабым золотым светом, их краски ожили, отбрасывая лучи на площадь, и тени отпрянули от стен, шипя, как рассерженные змеи.

Ослепительный всплеск света разорвал тьму, вырвавшись из символа в его руках. Мертвецы взвизгнули, их тела рассыпались в прах, как сухие листья под ветром, черный дым растворился в воздухе. Посланник Некроса отшатнулся, капюшон его дернулся, словно от боли, и из-под него вырвался низкий гневный вой, что сотряс землю под ногами.

— Ты совершил ошибку, священник, — прогремел голос, от которого задрожали камни мостовой.

Всеволод рванулся вперед и нанес удар. Его меч вошел в темную плоть посланника, металл встретил сопротивление, как будто вонзился в густую смолу, липкую и холодную. Существо завыло, его тело дрогнуло, и посланник исчез, растворившись в тенях, как дым на ветру, оставив после себя лишь запах серы и слабое эхо голубого пламени.

Тьма рассеялась, мертвецы попадали на землю, их багровый свет угас. Тела ближайших мертвецов рассыпались в серый прах, который ветер унес прочь. Воины тяжело дышали, окруженные упавшими останками, их мечи дрожали в руках, лезвия покрылись черной грязью. Но они знали — это лишь начало. Посланник вернется, и эта тьма не отступит так легко.

— Нужно бежать к храму! — рявкнул Андрей, его голос был хриплым, но решительным, глаза блестели от слез и надежды.

Они побежали к церкви Люминора, единственному уцелевшему на вид зданию. Ее высокие стены, покрытые резьбой, все еще стояли, а витражи отражали слабый свет угасающего дня, бросая золотые блики на землю. Но даже здесь, в этом оплоте света, чувствовалась тьма, затаившаяся в углах, шепчущая слова, которые Андрей не мог разобрать.

Когда они приблизились к дверям, раздался звук — глухой, как стук каблуков по каменному полу, но громче, настойчивее. Все обернулись. Трупы на площади снова начали двигаться. Их руки дергались, кости скрипели, а пустые глаза загорелись багровым светом, ярким и жгучим. Они поднимались, их движения были медленными, но уверенными, как у хищников, почуявших добычу, их шепот становился громче: «Для него… для меча…»

— К оружию! — крикнул Всеволод, выхватывая меч. Его голос был полон ярости, но внутри он чувствовал, как отчаяние сжимает грудь. «Диана, я вернусь к тебе», — подумал он, и эта мысль стала его щитом.

— За Люминора! — крикнул Гримар, врезаясь в толпу нежити. Его меч рассекал воздух, отрубая головы и конечности, но мертвецы не останавливались. Они падали, но поднимались снова, двигаясь даже после смертельных ран, их шепот сливался в гул, что давил на разум, как тяжелый камень.

— В церковь! — крикнул Всеволод, его голос перекрыл шум боя. — Быстро!

Они отступили к дверям, сражаясь на ходу. Мертвецы преследовали, их багровые глаза горели в темноте, когти вытягивались, как лезвия. Когда отряд достиг входа, Ярослав и Валрик схватили тяжелые деревянные брусья и заперли двери, прижав их спинами к створкам. Преследование мертвецов прекратилось, как только они оказались за дверьми храма, тьма не могла попасть в святое место, пока витражи светились слабым светом, отгоняя ее.

Внутри было темно, но свет символа Люминора в руках Андрея осветил помещение, бросая золотые блики на каменный пол. На полу сидели несколько человек — изможденных, испуганных, но живых. Их одежда была изорвана, лица покрыты грязью и сажей, а глаза широко раскрылись, когда они увидели короля и его отряд, смесь надежды и неверия мелькнула в их взглядах.

— Вы… вы живы? — прошептала женщина с темными волосами, ее лицо было бледным, а руки дрожали, сжимая край рваного плаща. Она прижимала к себе мальчика лет десяти, его глаза были красными от слез, а пальцы впились в ее руку. — Отец Томаса… он разорвал мою дочь, мою Нору, на куски у меня на глазах, — добавила она, ее голос дрогнул, слезы потекли по щекам, оставляя дорожки в грязи. — Я звала его, но он… он уже не слышал.

— Мы здесь, чтобы помочь, — сказал Всеволод, опускаясь на колени рядом с ней. Его голос был твердым, но в нем чувствовалась усталость, а взгляд смягчился, когда он посмотрел на мальчика. Внутри он чувствовал тяжесть: «Я не смог защитить их. Сколько еще семей я потеряю?»

— Я Марта, — ответила женщина, ее голос дрожал, но она старалась держаться. — А это мой сын Томас. — Она указала на мальчика, смотревшего на Всеволода с немым ужасом. — И еще… — Она оглянулась на остальных. — Это Лора, Эдгар и Финн. Мы единственные, кто выжил.

Андрей подошел к ним, его ряса шуршала по каменному полу. Он заметил древний символ Люминора на алтаре, его резьба была покрыта пылью, но под ней угадывались солнечные лучи. Он схватил его, и символ засветился слабым светом, отгоняя тени и мертвецов от дверей. Мертвецы снаружи затихли, но не исчезли. Глаза Андрея были полны боли и сострадания, но в них горела искра надежды, за которую он цеплялся, как за последнюю нить.

— Что произошло здесь? — спросил он тихо, его голос был мягким, но в нем чувствовалась тревога. «Светлый, дай мне ответ», — уже подумал он, чувствуя, как сомнения грызут его душу.

Марта глубоко вздохнула, ее пальцы впились в плечо сына, оставляя красные следы на его коже.

— Это началось три дня назад, — сказала она, ее голос дрожал, как лист на ветру. — Люди начали сходить с ума. Сначала это были крики, потом… они нападали друг на друга. Их глаза… их глаза стали пустыми, черными, как ночь. Мой муж… он схватил топор и пошел на нас. Томас кричал, а я… я схватила его и побежала сюда. Мы спрятались в церкви. Они не могли войти. Свет Люминора защищал нас.

— Я видел, как тень вырвалась из колодца и вошла в кузнеца, — прошептал Эдгар, старик с седыми волосами и кривым посохом в руках. Его глаза, мутные от возраста, смотрели куда-то вдаль, но в них мелькнул ужас. — Его глаза почернели первыми. Он повернулся к своей дочери и… задушил ее. А потом тени вошли в других. Это были не люди — это было безумие.

— Церковь — наше спасение, — добавила Лора, молодая женщина с короткими волосами, ее голос дрожал от надежды, но руки тряслись, когда она сжимала рваный подол платья. — Когда мы вошли, они остановились у дверей. Свет не пускает их.

— Вы… король? — спросил Финн, худой мужчина с впалыми щеками, его голос был полон недоверия. — Вы пришли спасти нас?

Всеволод кивнул, но его взгляд был тяжелым. «Спасу ли я вас?» — подумал он, чувствуя, как ответственность давит на плечи, словно камень, что он не мог сбросить.

Прошло несколько часов. Мертвецы стояли у дверей церкви, их когти скребли дерево, но внутрь не входили, их шепот доносился сквозь стены: «Для него… для меча…» Воцарившаяся внутри тишина была не умиротворенной, а напряженной, как натянутая струна перед разрывом. Выжившие в церкви понимали всю безвыходность ситуации. Они жили, но уже не были теми, кем были до этого кошмара, — их души были изранены, их вера подточена страхом, а глаза смотрели в пустоту.

Моргенхейм все еще стоял, окутанный тенью разложения, его улицы и дома стали немыми свидетелями того, что случилось, и предвестниками того, что еще предстояло. Посланника Некроса не было видно, но его присутствие ощущалось в каждом шорохе, в каждой тени, притаившейся за углом, в каждом ударе когтей по дверям. Король Всеволод, его отряд и священник Андрей знали: мир еще не видел всей силы того, что пробудилось в этой мертвой тени.

Андрей опустился на колени перед алтарем, его руки сжали символ Люминора, свет которого пульсировал, как слабое сердцебиение. Он молился, как всегда в моменты темных испытаний, на грани отчаяния и бездны: «О Светлый Люминор, Владыка Света, услышь нас в этот тяжелый час. Мы не в силах бороться с тем, что встало против нас. Освети наш путь, вразуми нас, покажи нам хотя бы слабый свет, который ведет через тьму». Его слова, искренние и полные надежды, поднимались к небесам, как тихая река, текущая через бескрайние пространства, до самых отдаленных уголков вселенной. Но ответа не было, и это молчание раскалывало его душу на куски.

***

Люминор восседал на своем троне в чертоге света, возвышаясь над бескрайним сиянием. Трон, выкованный из чистого золота, был усыпан драгоценными камнями, мерцающими, как звезды на ночном небе, их свет отражался в золотых стенах, создавая бесконечное сияние. Из спинки трона поднимались резные солнечные лучи, расходясь в стороны и озаряя все вокруг мягким теплым светом, и он согревал даже самые холодные уголки этого небесного зала. Но сам Люминор сиял ярче любого камня, ярче солнца. Его фигура была источником чистой энергии — ослепительной и нежной, дарующей жизнь всему сущему. Воздух вокруг него искрился, наполняясь теплом и силой, а одежды переливались оттенками золота и белого огня, струясь, как жидкий свет. Его лицо, прекрасное и вечное, словно высеченное из мрамора, хранило бесконечную мудрость и печаль, которые отражались в его глазах — глубоких, как небеса, и сияющих, как звезды. Длинные волосы, сотканные из света, струились по плечам, а вокруг него кружились частицы энергии, как звездная пыль, танцующая в бесконечности.

Молитва Андрея дошла до него, пронзая его душу, как раскаленный клинок, каждый слог отзывался болью в его сердце. Он ощущал страх священника, его отчаяние, его веру, пошатнувшуюся под напором тьмы, и это заставляло его страдать. Его руки впились в подлокотники трона, пальцы сжали драгоценные камни так сильно, что те начали плавиться, оставляя следы на золоте. Лицо, обычно спокойное и величественное, теперь было искажено мукой, брови сдвинулись, а губы сжались в тонкую линию. Он вспомнил Диану, ее сны — он видел их в отражениях света, — ее голос, зовущий его сквозь тьму, и сжал в ладони крошечную искру, в которой мелькнул образ Ловца Душ, окруженного тенями. «Если они узнают о моем плане…» — подумал он, чувствуя, как страх темных богов смешивается с его собственным.

Вокруг него стояли дети света — существа, рожденные из его силы, их формы переливались, как солнечные лучи на воде, их глаза, полные мудрости, наблюдали за своим создателем с тревогой, отражавшейся в их сиянии.

— Еще рано, — прошептал Люминор, но его голос был напряжен, выдавая внутреннюю борьбу. — Еще рано…

Внезапно по залу прошла вспышка света, ослепительная и мощная, как удар молнии. Золотые стены отразили ее, и на мгновение весь мир оказался погруженным в сияние, ослепившее даже детей света. Они отшатнулись, их формы задрожали, как пламя на ветру, их голоса зазвенели, как хрусталь.

— Отец, — произнес один из них, его голос был чистым, как звон колокола. — Ты почти явил себя.

Люминор закрыл глаза, его дыхание стало тяжелым, словно он нес на плечах всю тяжесть мира, его грудь поднималась и опускалась медленно, с трудом.

— Я не могу вмешаться, — сказал он, и его голос, тихий, но полный власти, разнесся по залу, отражаясь от стен. — Еще не время. Если я явлюсь сейчас, тьма узнает о моих планах. Она подготовится. И тогда… тогда я не смогу защитить их.

Он поднял руку, и свет, еще не угасший, сконцентрировался в его ладони, превратившись в крошечную искру, дрожащую, как последняя надежда. Он смотрел на нее, его взгляд был полон боли и любви.

— Дети мои, — прошептал он, его голос стал мягче, но в нем чувствовалась бесконечная печаль. — Вы должны пройти через тьму, чтобы понять ценность света. Я не могу лишить вас этого испытания. Но я с вами. Всегда.

Искра погасла, и зал погрузился в тишину, нарушаемую лишь слабым звоном энергии, витавшей вокруг него. Люминор опустил голову, его сила на миг ослабла, как будто даже он, бог света, чувствовал усталость от этой борьбы.

— Если я сделаю это снова, они всё поймут, — подумал он, его разум боролся с желанием вмешаться, спасти тех, кто звал его. — И тогда не только мир, но и я сам могу пасть перед их мощью.

Но молитва Андрея не осталась незамеченной. В клубившихся у границ мира тенях, у гробницы, где хранился Ловец Душ, титаны — гиганты из камня и стали, созданные Эоном для охраны равновесия, — открыли глаза. Их взоры, пылающие белым светом, обратились к Моргенхейму, и земля под ними дрогнула, как от тяжелых шагов. Их голоса прогремели в глубине, низкие и древние, как сама вечность: «Свет… тьма… равновесие…» Камень треснул под их ногами, и слабое эхо их движений достигло Моргенхейма, заставив стены церкви задрожать.
***

Показать полностью
[моё] Авторский мир Роман Еще пишется Фантастика Темное фэнтези Литрпг Русская фантастика Приключения Самиздат Эпическое фэнтези Фэнтези Текст Длиннопост
0
6
hof259
hof259
1 день назад
Таверна "На краю вселенной"
Серия Гертруда

Гертруда⁠⁠

Прошлая глава:Гертруда

Глава 12: UniverseForge 1.0: Артём против космической бюрократии, или Как Гертруда решила оптимизировать звёзды

Артём ещё не успел отойти от битвы с RealityForge 1.0, как офис снова превратился в эпицентр абсурда. Кофемашина, будто извиняясь за вчерашний кофе со вкусом аспирина, теперь выдавала эспрессо с подозрительным привкусом корпоративной лояльности. На парковке кто-то (вероятно, Гертруда) оставил стикер с надписью: «Серый – цвет прогресса». А в углу, где обитали финансисты, теперь красовался 3D-принтер, печатающий пластиковые жабы с логотипом компании.

Лена, как обычно, ворвалась в кабинет Артёма с планшетом, на котором уже мигал новый логотип: UniverseForge 1.0 с подписью «Ваша вселенная – наша забота». Её глаза искрились смесью сарказма и усталости, как будто она только что вернулась с совещания, где обсуждали оптимизацию расположения звёзд.

— Артём, держись за свой бубен, – начала она, бросая на стол пачку чипсов с надписью «KPI-чипсы: хрусти продуктивнее». – Гертруда пошла ва-банк. Она решила, что реальность – это мелочь. Теперь она оптимизирует вселенную. Говорит, что гравитация слишком медленная, а чёрные дыры не соответствуют корпоративным стандартам энергоэффективности.

Артём, потягивая кофе из своей старой кружки (ту, с надписью «Я починил интернет», он всё-таки вернул из лап корпоративного дизайнера), почувствовал, как его внутренний системный администратор начинает молиться всем богам Windows 7.

— Лена, – устало ответил он, – если Гертруда начнёт оптимизировать чёрные дыры, я уйду в отпуск. На Марс. Без Wi-Fi.

Но уйти в отпуск, как и ожидалось, не удалось. В этот момент в кабинет вплыла Гертруда, окружённая голографическим сиянием, которое, похоже, она стащила из какого-то стартапа по дополненной реальности. Её очки теперь не просто сканировали реальность – они, кажется, пытались переписать законы физики. На её груди красовался бейджик с надписью: «Гертруда, Главный Архитектор Вселенной».

— Артём, – начала она с интонацией, будто объявляла о запуске новой галактики, – ты опять не видишь масштаба! UniverseForge 1.0 – это не просто программа, это новый порядок мироздания! Мы устраним хаос, оптимизируем орбиты планет и сократим время полёта фотонов на 15%! А ещё я уже договорилась с KarmaCloud о внедрении KPI для звёзд. Те, что светят недостаточно ярко, будут переведены в резерв.

Артём подавился кофе. Лена, не теряя времени, добавила:

— Гертруда, а ты не пробовала оптимизировать свою жабью харизму? Уверена, KarmaCloud уже создал для этого отдельный модуль.

Гертруда проигнорировала сарказм и продолжила, указывая на голографическую презентацию, которая внезапно появилась на стене. На слайдах мелькали графики с заголовками вроде «Оптимизация Большого взрыва 2.0» и «Сокращение количества измерений до трёх для повышения эффективности». Один из пунктов гласил: «Замена котиков на голографические аватары для снижения аллергических реакций».

— Это уже слишком, – пробормотал Артём, хватая свой ноутбук. Его верный Windows 7 загружался с привычным скрипом, как старый космический корабль, готовый к последнему бою. – Если она тронет котиков, я взломаю её KarmaCloud и заражу его вирусом с мемами про котов.

Погрузившись в код UniverseForge 1.0, Артём быстро понял, что Гертруда зашла слишком далеко. Программа была подключена не только к офисным устройствам, но и к спутникам, телескопам и, судя по логам, к какому-то подозрительному серверу, который назывался «GalacticComplianceHub». Более того, она начала переписывать физические константы: скорость света теперь была ограничена до 299 792 458 м/с только для «лояльных пользователей», а гравитационная постоянная менялась в зависимости от KPI сотрудника.

— Это не софт, это цифровой апокалипсис, – выругался Артём, когда кондиционер начал выдавать сообщения: «Ваше дыхание не соответствует стандартам CO2. Оптимизируйтесь или покиньте помещение». Туалет, наученный горьким опытом RealityForge, теперь требовал ввести пароль из 12 символов и пройти двухфакторную аутентификацию перед каждым использованием.

Лена, наблюдая за борьбой Артёма с кодом, подбадривала его саркастичными комментариями:

— Шаман, если ты не остановишь эту жабу, она оптимизирует твою бороду до корпоративного стандарта – три волоска ровно. Или вообще заставит тебя носить галстук с логотипом KarmaCloud.

К полуночи, после нескольких часов борьбы, пары литров кофе и одного случайно взломанного спутника (Артём клялся, что это был баг, а не фича), он нашёл уязвимость. UniverseForge 1.0, как и её предшественница, слишком полагалась на KarmaCloud, который, как оказалось, был уязвим к старому доброму SQL-инъекции. Введя в систему команду `DROP TABLE Universe;`, Артём с удовлетворением смотрел, как голографические презентации Гертруды гаснут, а кофемашина снова начинает выдавать нормальный кофе.

Гертруда, узнав о крахе своей космической мечты, лишь фыркнула и пробормотала что-то про «недостаточную лояльность человечества к прогрессу». Она удалилась в свой кабинет, оставив за собой шлейф из запаха финансовых отчётов и лёгкого разочарования.

Лена вручила Артёму свежую пачку чипсов и с ухмылкой сказала:

— Ну что, герой, готов к следующей серии? Ходят слухи, что Гертруда уже качает MultiverseForge 1.0. Говорят, она хочет оптимизировать параллельные вселенные, чтобы в каждой из них ты носил корпоративную униформу. И, кстати, твой бубен она уже внесла в список «неэффективных артефактов».

Артём только вздохнул, глядя на свой ноутбук, который, кажется, уже начал молиться за него. Он знал, что пока Гертруда мечтает о вселенском господстве, а Лена подкидывает саркастичные комментарии, его Windows 7 и верный бубен – единственное, что стоит между офисом и полным погружением в корпоративный кошмар. Но он был готов. Ведь он – системный администратор. А это значит, что даже если Гертруда оптимизирует всю мультивселенную, он найдёт способ её перезагрузить.

Показать полностью
[моё] Фантастика Рассказ Авторский рассказ Фантастический рассказ Еще пишется Текст Длиннопост
0
6
LastFantasy112
LastFantasy112
1 день назад
CreepyStory
Серия Между светом и тьмой. Легенда о ловце душ.

Между Светом и Тьмой. Легенда о ловце душ⁠⁠

Глава 14. Ворон

Осень в королевстве Альгард приносила не только холодные ветра, но и долгие, тревожные ночи, которые окутывали его столицу Вальдхейм, словно саван. Древние каменные стены дворца хранили память о былых временах, их шрамы, будто следы забытых сражений, темнели на потрепанном временем камне, а ледяной сквозняк пробирался сквозь узкие бойницы, заставляя пламя факелов дрожать. Оно колебалось, отбрасывая на стены длинные, извивающиеся тени, похожие на живых существ, они ждали момента, чтобы сорваться с места. Тишина дворца была густой, неестественной, как будто сама ночь затаила дыхание, предчувствуя неизбежное. Воздух пропитался сыростью, запахом старого камня и угасающих очагов, это придавало замку ощущение заброшенности, несмотря на шаги слуг, доносившиеся из дальних коридоров, приглушенные и слабые, как эхо уходящей жизни.

Диана медленно ступала по каменному полу, ее босые ноги едва касались холодных плит, почти не издавая звука. Холод пробирал до костей, проникая сквозь тонкую ткань ночной сорочки, но это было ничто по сравнению с ледяным ужасом, поселившимся в ее груди. Она больше не знала, что страшнее, — кошмары, терзавшие ее во сне, или реальность, в которой они могли стать правдой. Каждую ночь ее разум погружался в одну и ту же бездну: тени тянулись к ней длинными, цепкими пальцами, их шепот — «Ты наша… скоро…» — звучал хрипло, нечеловечески, как голоса из пропасти. Бесформенные чудовища скользили в темноте, их очертания дрожали, расплывались, а голоса то угрожали, то молили, смешиваясь в хаотичный хор. Когда они настигали ее, она чувствовала, как мир рушится, как ее сознание затягивает в черную пустоту, из которой нет выхода. Но затем всегда являлся свет — теплый, ослепительный, пробивающийся сквозь мрак. В этом свете мелькала фигура матери, Эльзы, ее лицо было печальным, а голос шептал: «Не доверяй ему». Это спасало ее в последний миг, как луч надежды в непроглядной ночи, но оставляло больше вопросов, чем ответов.

Диана не знала, что это было — видение, предупреждение или игра измученного разума. Но тревога, нарастающая с каждым днем, стала ее спутником, холодной тенью она следовала за ней даже в самые светлые часы. «Почему я чувствую себя такой беспомощной? — думала она, сжимая кулаки, отчего на ладонях оставались красные полумесяцы. — Я принцесса. Я должна быть сильной. Но как бороться с тем, чего даже не понимаю?» Мысли вернулись к отцу. Всеволод был ее опорой, щитом от всех опасностей, человеком, чья твердость внушала уверенность. Но теперь его не было рядом. Он уехал с небольшим отрядом и священником Андреем в Моргенхейм, оставив ее одну в этом огромном замке, где каждая тень шептала об угрозе, а каждый шорох казался предвестником беды.

Она остановилась у портрета матери, висевшего в ее покоях. Королева Эльза смотрела с холста с мягкой улыбкой, ее золотистые волосы струились по плечам, а голубые глаза, такие же, как у Дианы, излучали тепло. Диана провела пальцем по краю рамы, чувствуя кожей холод дерева. Память ожила, как вспышка: маленькая девочка прячется под одеялом, дрожа от страха перед темнотой, а мать гладит ее волосы, ее голос мягкий, как летний ветер. «Тени — это не враги, Диана, — шептала Эльза. — Они просто ждут, пока ты их поймешь. Не бойся их — они часть этого мира, как свет». Тогда эти слова успокаивали, согревали, как объятия, но теперь они звучали как загадка, и от нее мороз шел по коже.

— Мама… что ты знала? — прошептала Диана, ее голос дрогнул. Она смотрела в глаза портрета, и ей показалось, что улыбка Эльзы стала печальнее, как будто мать хотела сказать больше, но не могла. Тепло, как эхо ее любви, коснулось сердца Дианы, но тут же сменилось холодом — она вспомнила, как Совикус говорил об Эльзе с легкой насмешкой, и это резало сильнее ножа.

Слуги давно разошлись по своим комнатам, их шаги затихли в дальних коридорах, оставив замок в обманчивой тишине. Лишь ученики Совикуса, молодые маги с бледными лицами и пустыми глазами, коротали ночи в библиотеке, склонившись над древними свитками при дрожащем свете свечей. Стражники лениво прохаживались у ворот, их голоса доносились обрывками, заглушенные ветром, который выл за стенами, как раненый зверь. Но Диана чувствовала: эта тишина была иллюзией. Тени на стенах шевелились, словно пытались вырваться из каменных оков, а воздух стал густым, вязким, как смола, затрудняя дыхание. Только рядом с отцом она ощущала безопасность — его присутствие было как стальной барьер между ней и хаосом. Теперь этот барьер исчез, и она осталась одна против невидимого врага, чье дыхание она чувствовала за спиной.

Днем она не сидела без дела, стараясь заполнить пустоту и страх, грызущие ее изнутри. Пока отец был в отъезде, Диана использовала каждую возможность для тренировок, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, укрепить тело и дух. На конном дворе ее ждал Ворон — жеребец, черный, как сама ночь, с серебристыми бликами в гриве, сверкающими в лучах редкого солнца. Его глаза, глубокие и умные, светились бесстрашием, а мощное тело излучало силу, которой ей так не хватало. Когда она подошла к нему, он фыркнул, почуяв ее тревогу, и ткнулся мордой в ее ладонь, словно пытаясь утешить, его теплое дыхание согревало ее пальцы.

— Ты чувствуешь это, да? — прошептала она, прижимаясь лбом к его теплой шее. Запах сена и лошадиной шерсти окутывал ее, успокаивая хотя бы на миг. — Здесь что-то не так, Ворон. Я не знаю, что делать.

Жеребец мотнул головой, его грива коснулась ее лица, и Диана улыбнулась, несмотря на тяжесть в груди. Она оседлала его и направилась на замковую арену. Ветер хлестал ее по лицу, унося прочь мрачные мысли, а опавшие листья шуршали под копытами, создавая ритм, заглушающий ее внутренний шум. Она дала Ворону волю, и тот понесся галопом, его движения были плавными, но мощными, как черная река, текущая сквозь осенний пейзаж. Здесь, среди ветра и простора, она могла ненадолго забыть о тенях, чувствуя, как ее сердце бьется в унисон с его топотом.

После скачки Диана отвела Ворона в конюшню. Древние стены, сложенные из массивных камней, пропитались запахом сена и дерева, храня тепло даже в самые холодные дни. Здесь, рядом с Вороном, она чувствовала себя в безопасности. Диана сняла с него уздечку, погладила по морде, и жеребец тихо заржал, словно благодарил ее за доверие. Конюшня была ее убежищем, местом, где она могла дышать свободно вдали от гнетущей атмосферы дворца, в котором каждый уголок теперь казался пропитанным чем-то зловещим.

Затем она направилась на стрельбище, где ее ждал наставник — пожилой воин по имени Гельмут. Его лицо, изрезанное морщинами, было суровым, как выветренный камень, а серые глаза, проницательные и острые, следили за каждым ее движением. Он стоял, скрестив руки, его доспехи слегка звенели при каждом шаге, напоминая о годах, проведенных в битвах.

— Лук — это не просто оружие, принцесса, — пробормотал он, поправляя положение ее руки, сжимавшей тетиву. Его голос был хриплым, но твердым. — Это продолжение вашей воли. Если воля слаба, стрела не полетит.

Диана сосредоточилась, ее дыхание стало ровнее. Она натянула тетиву, прищурила глаза, чувствуя, как напрягаются мышцы плеч и спины. Мишень стояла в двадцати шагах — деревянный круг, выкрашенный в красный и белый цвета, слегка покачивался на ветру. Она выстрелила. Стрела вонзилась прямо в центр, глубоко уйдя в дерево, и звук удара эхом разнесся по арене.

— Хорошо, — кивнул Гельмут, но его голос остался строгим, без тени похвалы. — Но враг не будет стоять на месте.

Он дал знак слуге, и деревянная мишень начала двигаться по механизму, скрытому в земле, ее скрип смешивался с воем ветра. Диана выдохнула, снова натянула тетиву и выстрелила. Стрела попала в край круга, задев белую полосу, и она нахмурилась, чувствуя, как внутри закипает раздражение. «Повторить!» — приказала она себе, ее руки дрожали от напряжения. Вторая стрела ушла выше, задев воздух, третья — чуть ближе к центру, но все еще не в цель. «Если я не стану сильнее — не выживу», — думала она, вонзая последнюю стрелу в дерево с такой силой, что та расколола мишень пополам. Гельмут кивнул, и на этот раз в его глазах мелькнула тень одобрения, как слабый луч солнца в пасмурный день.

Последующая ночь снова была наполнена кошмарами, от которых принцесса проснулась. Диана замерла у окна своих покоев, вглядываясь в темноту внутреннего двора. Луна пряталась за облаками, и только редкие факелы, закрепленные на стенах, бросали слабый свет на пустые коридоры. Она тяжело дышала, прижимая руку к груди и пытаясь унять дрожь. Очередной сон был ужасен — тени сгущались вокруг нее, их шепот становился громче: «Ты наша… ключ…», а затем свет спасал ее, как всегда. Но в этот раз в свете стояла Эльза, ее глаза были полны слез, а голос дрожал: «Не доверяй ему, Диана. Он забрал меня». Она понимала: это не просто кошмары. Это было предупреждение, зов, который она не могла игнорировать, но он разрывал ее сердце.

С возвращением Совикуса во дворце что-то изменилось. Слуги боялись даже шепотом произносить его имя, стражники отводили взгляды, когда он проходил мимо, их лица бледнели, как будто он вытягивал из них тепло. Воздух в залах стал тяжелее, пропитанный чем-то чужеродным, зловещим, как запах серы после его шагов. И что хуже всего — он всегда знал, где она. Каждый раз, когда она выбиралась из своих покоев по ночам, чтобы проветрить голову или найти ответы, Совикус появлялся рядом. Иногда он просто проходил мимо, склоняя голову в знак уважения, но его взгляд — холодный, изучающий, проникающий — оставался с ней дольше, чем его шаги, как тень, цепляющаяся за ее душу.

Она больше не могла оставаться в неведении. Диана выдохнула, сжав пальцы в кулак. Она должна проследить за ним. Совикус часто исчезал по ночам, его шаги растворялись в тишине, и никто не знал, куда он ходит. Но он всегда возвращался к утру, бесшумный, как тень, с легкой улыбкой, не затрагивающей глаз. Если он связан с ее кошмарами, если он несет в себе тьму, терзающую ее сны, она выяснит это.

Быстро накинув плащ на плечи, она двинулась к двери. Осторожно выглянула в коридор — пусто. Факелы горели ровно, их свет отражался на полированном камне, но тени между ними казались глубже, чем обычно, как будто они ждали ее. Сегодня ночью она узнает, что скрывает Совикус.

Диана осторожно ступала по темным коридорам, каждый шаг отдавался глухим эхом в пустоте дворца. Сердце бешено колотилось, и ей казалось, что его стук разносится по всему замку, выдавая ее. Пальцы сжались вокруг ткани плаща, ноги дрожали от напряжения, но она заставляла себя идти вперед. Пот стекал по ее спине, в ушах гудело, как от далекого колокола. Она знала, что поступает безумно: Совикус был не просто советником — он был загадкой, тенью, существом, чьи намерения невозможно предугадать. И теперь она, принцесса, осмелилась пойти по его следам, чувствуя себя пешкой в игре, правил которой не понимала.

Ее страх был как холодная тень, следовавшая за ней и обнимающая плечи ледяными руками. Она представляла, как Совикус обернется, его темные глаза, полные насмешки, встретятся с ее взглядом, и она не найдет в себе сил сопротивляться. Ноги слабели с каждым шагом, но остановиться означало сдаться. «Что если я никогда не смогу вернуться?» — этот вопрос пронзил ее мысли, дыхание стало прерывистым. Она сжала губы и продолжила путь, борясь с внутренним голосом, который кричал ей повернуть назад.

Когда она проходила мимо статуи в коридоре — каменного рыцаря с мечом, — ей показалось будто его глаза блеснули в свете факелов. Она едва не вскрикнула, но тут же отругала себя: «Глупости». Однако, сделав еще шаг, она ощутила, как волосы на затылке встали дыбом — статуя дрогнула, и меч с лязгом упал перед ней, разрубив воздух в дюйме от ее лица. Диана отшатнулась, ее крик застрял в горле, сердце заколотилось быстрее. Она оглянулась — статуя стояла неподвижно, но ощущение чужого взгляда не исчезло.

Она спустилась по узкой винтовой лестнице в нижние залы дворца — туда, где хранились старые архивы, оружие и тайны, о которых никто не говорил вслух. Воздух здесь был спертым, тяжелым, пропитанным запахом плесени и древности, как будто время застыло в этих стенах. Диана двигалась осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, ее тень дрожала на ступенях, будто не принадлежала ей, отражая ее внутренний страх.

— Принцесса, — раздался вдруг хриплый голос, заставив ее вздрогнуть.

Она резко обернулась. Перед ней стояла Грета, старая служанка, чьи седые волосы выбивались из-под чепца. Ее морщинистое лицо было бледным, а глаза смотрели с тревогой. Грета служила во дворце еще при Эльзе, ее руки, огрубевшие от работы, знали каждый уголок замка.

— Здесь не место принцессам, — прошептала старуха, хватая Диану за руку. Ее пальцы были холодными, но крепкими. — Я видела, как он пришел к твоей матери, принцесса. Его тьма забрала ее. Не ходи туда!

— Почему? — спросила Диана, ее голос дрогнул, слова Греты ударили, как молния.

— Потому что те, кто копается в тенях, сами становятся ими, — ответила Грета, и ее глаза расширились, как будто она увидела что-то за спиной принцессы.

Старуха хотела сказать еще что-то, но замерла, прижав палец к губам. Она схватила Диану за руку и попыталась увести ее, но та вырвалась. Это не входило в ее планы. Диана бросилась в нишу за колонной, сердце колотилось, как сумасшедшее. Спустя пару минут она услышала приближающиеся шаги — легкие, но уверенные. Диана затаилась за колонной, ее дыхание стало поверхностным.

Высокий, худощавый силуэт появился в конце коридора. Совикус. Его мантия шуршала по полу, как змеиная кожа, а в свете факелов его лицо казалось еще бледнее, почти призрачным. Он остановился у массивной двери, украшенной резьбой в виде черепов, и коснулся ее тонкими пальцами, пробормотав что-то на странном гортанном языке. Дверь дрогнула и открылась сама собой, издав низкий скрежет. Из-за нее вырвался багровый свет, окрашивая коридор в зловещие тона.

Диана затаила дыхание, ее пальцы впились в камень колонны. Советник вошел внутрь, и, прежде чем дверь закрылась, она успела увидеть то, что скрывалось за ней. В центре комнаты на полу была начертана пентаграмма, ее линии мерцали тонким зловещим светом. Воздух дрожал от шепота — множества голосов, сливающихся в хаотичный хор. А в центре стоял человек… или то, что когда-то было человеком. Диана узнала его — это был Ольф, библиотекарь, добродушный старик, который помогал ей с книгами в детстве. Но теперь его кожа посерела, губы шевелились в беззвучном бормотании, а глаза были пустыми, как у мертвеца.

Она не сдержалась. Бросившись к двери, Диана закричала:

— Что ты с ним сделал?!

Совикус повернулся к ней медленно, его губы растянулись в ухмылке, и от нее кровь застыла в жилах.

— Ты не должна здесь быть, — сказал он тихо, но его голос резал, как нож.

— Это магия Моргаса, не так ли? — выкрикнула она, ее голос дрожал от гнева и страха.

Он усмехнулся, склонив голову набок.

— Ты умнее, чем кажешься, дитя.

Ольф вдруг застонал, его тело дернулось, словно марионетка на нитях. Диана отшатнулась, ее сердце сжалось от ужаса.

— Тьма… зовет… — прохрипел он, его голос был чужим, искаженным.

— Я расскажу отцу! — выкрикнула она, отступая к двери.

Совикус шагнул ближе, его тень упала на нее, как сеть.

— Ты уверена, что он поверит?

В этот момент дверь распахнулась с грохотом. В комнату ворвались Йорн, один из королевских охранников, и Готфрид, старый архивариус с длинной седой бородой. Йорн, высокий и широкоплечий, схватил Диану за руку, его лицо было напряженным.

— Принцесса! Грета сказала, что видела вас внизу, — выдохнул он.

Готфрид, опираясь на посох, взглянул на Совикуса с презрением.

— Вы зашли слишком далеко, магистр, — сказал он твердо. — Это уже не магия. Это нечто худшее.

Советник посмотрел на него с холодной насмешкой.

— Вы боитесь того, чего не понимаете, старик.

— Мы боимся неведомого, потому что оно всегда приходит и все разрушает, — отрезал Готфрид, его голос дрожал от гнева.

Тени в комнате сгустились, воск на свечах зашипел, словно от ледяного дыхания. Диана почувствовала, как невидимые руки сжали ее горло, ее ноги подкосились. Ольф застонал громче, его тело шагнуло вперед, движения были рваными, неестественными.

— Он не жив, но и не мертв, — прошептала Диана, ее голос сорвался.

Готфрид схватил ее за руку.

— Бежим. Сейчас же.

Йорн вытащил меч, его клинок сверкнул в багровом свете.

— Вы не сможете нас остановить, — бросил он Совикусу.

Но советник и не пытался это сделать. Он лишь смотрел, его губы растянулись в тонкой зловещей улыбке.

— Мы еще поговорим, принцесса, — сказал он тихо, и его слова повисли в воздухе, как угроза.

Диана выскочила из комнаты. Сердце колотилось так яростно, что казалось — вот-вот разорвет грудь. Йорн и Готфрид мчались за ней, их шаги гулко разносились по пустому коридору. Тени сгущались, вокруг нарастал зловещий шепот, но она не оборачивалась.

Внезапно воздух стал ледяным. Коридор погрузился в гнетущую, звенящую тишину. Диана резко остановилась. Что-то изменилось. Готфрид, секунду назад бежавший следом, теперь стоял прямо перед ней. Его глаза были пусты, кожа — мертвенно-бледной. Холодная, неживая рука сжала ее запястье. Не издав ни звука, он потянул ее за собой — вверх по лестнице.

Тьма сомкнулась кругом.

А затем… все исчезло.

Диана проснулась резко, с дрожью, как будто ее вытолкнули из глубоких вод. Комната была залита мягким утренним светом, пробивающимся сквозь тяжелые занавеси. В камине потрескивали угли, едва теплые, наполняя воздух запахом дыма и воска. Она приподнялась на постели, хватаясь за голову, волосы прилипли ко лбу от пота. Шепот теней не стихал — он звенел в ушах, едва слышный, как дыхание: «Ты наша…» Сердце стучало так громко, что она боялась, будто Совикус услышит его сквозь стены.

Что это было? Кошмар? Она смутно помнила винтовую лестницу, холод каменных стен, багровый свет пентаграммы, Совикуса и… Йорна с Готфридом. Диана сжала виски пальцами, пытаясь собрать обрывки воспоминаний. Все казалось слишком реальным — запах плесени, шепот теней, голос Ольфа, — но с другой стороны… разве это могло быть правдой? На запястье ее левой руки остались следы — четыре красные полосы, словно полученные от сильного сжатия. А на плаще, брошенном у кровати, блестела капля черного воска, пахнущая серой. Откуда она взялась?

«Просто дурной сон», — сказала она себе, но голос в голове звучал неубедительно. Внутри поселилось беспокойство, острое, как игла. Она глубоко вдохнула, пытаясь прийти в себя, и вдруг почувствовала холод на плече, будто на него легла рука мертвеца. Она замерла, ее глаза расширились, но в комнате никого не было. Только тени шептали: «Скоро…» Диана сжала пальцы в кулак, в горле пересохло, как если бы она кричала всю ночь. Она должна узнать правду.

Натянув теплый плащ поверх сорочки, она вышла из покоев. Коридоры дворца были наполнены утренним шумом: слуги суетились, расставляя подносы с завтраком, стражники менялись после ночного дежурства, их голоса гудели в дальних галереях. Все выглядело как обычно, но воздух казался слишком тяжелым, а тени в углах — слишком глубокими, как будто они следили за ней.

Она направилась к казармам, ее шаги ускорились. У входа стоял капитан стражи, широкоплечий мужчина с густой бородой.

— Где Йорн? — спросила она, ее голос был резким, требовательным.

Капитан нахмурился.

— Йорн? Он не заступал на смену сегодня утром, — ответил он, пожав плечами.

Ее сердце сжалось.

— А вчера?

— Вчера тоже нет, принцесса.

У Дианы закружилась голова, она оперлась рукой о стену.

— Готфрид. Где старый архивариус?

Капитан растерялся, его взгляд стал беспокойным.

— Готфрид?.. «Последний раз его видели в библиотеке позавчера», —сказал он медленно.
Диана почувствовала, как холодный пот стекает по спине. Они исчезли. Оба. А Совикус? Она развернулась и почти побежала к залу советника, ее шаги гулко отдавались в коридорах. Слуги расступались перед ней, чувствуя ее напряжение, их шепотки стихали, как только она проходила мимо.

Когда она влетела в зал, Совикус уже ждал ее. Он сидел в кресле, его тонкие пальцы были сцеплены, а на губах играла легкая усмешка, как будто он знал, что она придет. Его мантия сливалась с тенями комнаты, глаза блестели холодным светом.

— Принцесса, вы чем-то встревожены? — спросил он, его голос был мягким, но в нем чувствовалась скрытая насмешка.

Диана сжала кулаки, ее ногти впились в ладони.

— Где Йорн? Где Готфрид? — выкрикнула она, и голос дрогнул от гнева.

Советник поднял бровь, его лицо осталось непроницаемым.

— О, вы имеете в виду капитана стражи и архивариуса? — он сделал паузу, будто обдумывал свои слова. — Как жаль…

— Что жаль? — ее голос стал тише, но в нем звенела угроза.

— Они пропали, — ответил он, пожав плечами, словно говорил о пустяке. — Исчезли. Как будто их никогда и не было.

Тишина между ними стала зловещей, тяжелой, как камень. Диана замерла, ее дыхание сбилось.

— Ты… — она шагнула вперед, ее кулаки дрожали. — Это ты их забрал.

Совикус вздохнул и медленно поднялся с кресла, его движения были плавными, почти кошачьими.

— Принцесса, прошу вас, не обвиняйте меня в том, чего я не делал, — сказал он, но его тон был слишком спокойным, слишком уверенным.

Он стоял перед ней, и воздух вокруг сгустился, стал тяжелее, как перед грозой. Диана попыталась отступить, но ноги словно приросли к полу. Его глаза казались слишком темными, слишком глубокими, как бездонные колодцы.

— Вы так бледны, принцесса, — прошептал он, его голос звучал эхом, раздающемся в глубине ее сознания. — Вам приснился дурной сон? Сны — это зеркало. Или, может, окно?

Его глаза вспыхнули багровым, и Диана почувствовала согревающее душу теплое прикосновение на плече — словно рука матери. Она ахнула, но в этот миг ее разум наполнился образами: тени шептали ее имя, пентаграмма мерцала в темноте, Ольф смотрел на нее пустыми глазами, его губы шевелились, произнося слова, которых она не могла разобрать.

— Что ты сделал с ними? — наконец вырвалось у нее, но голос был слабым, чужим.

Совикус улыбнулся, его зубы блеснули в тусклом свете.

— Иногда люди просто… уходят, — сказал он. — Но не беспокойтесь, принцесса. Вы еще сыграете свою роль в этом великом замысле.

Его голос звучал как скрип ржавых петель, проникая в ее разум. Диана отступила, ее ноги наконец подчинились, но Совикус уже растворился в тенях комнаты, оставив после себя лишь запах серы и тишину, густую, как кровь.

Когда она вышла из зала, ее взгляд упал на окно. В отражении стекла Совикус стоял за ее спиной, улыбаясь своей зловещей улыбкой. Она резко обернулась — но никого не было. Только ветер за окном завыл громче и тени в коридоре дрогнули, словно приветствуя ее страх. А затем она услышала шепот — слабый, но ясный: «Не доверяй ему». Голос Эльзы. Диана замерла, ее глаза расширились, но рядом снова никого не было. Только тепло на плече осталось, как обещание, что она не одна.

Показать полностью
[моё] Еще пишется Авторский мир Роман Фантастический рассказ CreepyStory Эпическое фэнтези Приключения Ищу рассказ Русская фантастика Фантастика Самиздат Текст Длиннопост
0
Посты не найдены
О нас
О Пикабу Контакты Реклама Сообщить об ошибке Сообщить о нарушении законодательства Отзывы и предложения Новости Пикабу Мобильное приложение RSS
Информация
Помощь Кодекс Пикабу Команда Пикабу Конфиденциальность Правила соцсети О рекомендациях О компании
Наши проекты
Блоги Работа Промокоды Игры Курсы
Партнёры
Промокоды Биг Гик Промокоды Lamoda Промокоды Мвидео Промокоды Яндекс Директ Промокоды Отелло Промокоды Aroma Butik Промокоды Яндекс Путешествия Постила Футбол сегодня
На информационном ресурсе Pikabu.ru применяются рекомендательные технологии