Продолжаем знакомиться с книгой Тима Бувери.
Все части выложены в серии.

Как фюрер подначивал каудильо, да так и не подначил

Коротко для ЛЛ: Британии удалось не допустить вступления Испании в войну и сохранить Гибралтар. Нейтральной осталась и вишистская Франция, но лишь формально: фюреру они помогали весьма активно. Кто ревностно блюл свою нейтральность - так это Ирландия. Им даже предлагали интегрироваться с Севером, но слишком уж были страшны германские бомбы.

Одной из ключевых стран континента, которой пока не коснулась война, была Испания. Она хранила ключи от Средиземноморья, от неё зависели торговые пути в сторону Южной Атлантики. В июне 1945 года Геринг признался британскому дипломату, что самой большой ошибкой Гитлера было то, что он не взял Гибралтар, пройдя через Испанию. Это бы изменило весь ход войны. Удержать Франко от вступления в войну на стороне дружественного ему Гитлера стало задачей нового английского посла Сэмюэля Хора. 22 июня 1940 года Франко спросил у него, почему Британия не просит Германию о мире. Спрашивал он не спроста: шестью днями раньше фюрер предложил ему вступить в войну в обмен на территории и материальную помощь. Однако Гор был спокоен. Он знал, что Испания слишком слаба, чтобы ввязываться в новую войну.

Но это знание нужно было поддерживать материальными средствами, и англичале принялись подкупать членов правительства режима, к августу 1941 года истратив три с половиной миллиона фунтов на это дело. Это уже было неплохо. Но гораздо большее значение имело решение об оказании Испании экономической помощи. Эта страна сильно нуждалась в пшенице, хлопке, нефти. Испанцы намекали, что могли бы получить это сырьё где-то ещё. Черчилль, отмахнувшись от предложения Гора обсудить с испанцами статус Гибралтара, решил не только помочь сам, но и попросить Рузвельта, когда оказалось, что Британия не потянет в одиночку. Рузвельт поначалу отнёсся к предложению скептически, но, в конце концов, согласился предоставить небольшое количество гуманитарной помощи под эгидой Красного Креста. Недоверчивость американского президента была понятна в свете захвата Испанией международной зоны в Танжере и побития камнями американского посольства в Мадриде.

Испанцы принимали помощь, молча и скрипя зубами. А вот когда после большого пожара в Сантандере Гитлер выслал состав с зерном, об этом сразу раструбила испанская пресса, Гор не стал терпеть. Он сказал испанскому министру, что не пустит в Испанию два судна с пшеницей, о которых они предварительно договорились, до тех пор, пока об этом не сообщат испанские газеты. Пришлось испанцам выполнить эту просьбу, похожую на ультиматум.

Конечно, империя имела и другого рода намерения. Черчилль подумывал о захвате испанских и португальских островов в Атлантике, но Форин Офис отговорил его от этой затеи. Планы были оставлены на случай вступления Испании в войну на стороне стран Оси. И надо сказать, вероятность этого события была далеко не нулевая: имеются свидетельства того, что Франко собирался сделать это в июне и в сентябре 1940 года. Правда, в обмен на лояльность, он потребовал от Гитлера обширные территории на севере Африки, а также серьёзную материальную поддержку. Немцы оказались на это не готовы, но в свою очередь не хотели бы, чтобы Испания переметнулась на другую сторону.

23 октября 1940 года в Мадрид приехал Гитлер. Каудильо изворачивался как мог, демонстрируя чудеса компанейства, историческую эрудицию и мастерство выжимания слезы. Он сказал, что позволит вырвать у себя три или четыре зуба, только бы не проходить снова через это вот всё. Но фюрер был настойчив. Испания подписала протокол, обязавшись вступить войну в неопределённый срок. То, что этот срок так и не наступил, является в немалой степени заслугой британской дипломатии, которая дала Мадриду понять, что Королевский флот способен поставить его на колени, организовав морскую блокаду.

Британцев полностью устраивало положение Испании, при котором она была достаточно слаба, чтобы зависеть от их помощи, но достаточно сильна, чтобы сопротивляться германским требованиям. Гитлер давил на Франко, но тот отвечал, что начнёт воевать только перед самым крахом Британии. Он видел, что это будет долгая война. Британская авиация отстояла страну летом 1940 года, а в декабре того же года их 36-тысячная группировка выгнала из Египта 150-тысячную итальянскую армию. Так что, несмотря на то, что Мадрид заправлял немецкие подлодки, снабжал Берлин разведданными и даже отправил воевать 18 тысяч добровольцев на Восточный фронт, Лондону удалось удержать его от полноценного вступления в конфликт.

Ещё одной проблемной страной стала вишистская Франция. После Мерс-эль-Кебира они разорвали дипломатические отношения с Британией и даже бомбили Гибралтар. Однако поддерживались неофициальные контакты, здесь помогал Франко. С ними пытались урегулировать некоторые торговые вопросы, но оказалось, что в вишистском правительстве сидели отпетые коллаборанты, с которыми трудно было иметь дело. Пьер Лаваль из непосредственного окружения маршала Петена лез из кожи вон, стремясь продемонстрировать фюреру свою лояльность. Но тот не повёлся. Он собирался строго наказать извечного врага Германии.

Инцидент в Дакаре продемонстрировал верность вишистов своим словам. Петен не только враждовал с де Голлем, но даже собирался когда-нибудь повоевать с Британией. До этого не дошло, но Гитлер осознал пользу сотрудничества с вишистами. Возвращаясь от Франко, он встретился с Лавалем, а затем и  с Петеном на вокзале небольшой французской станции. Они договорились, хотя ничего не подписали. Воевать французы не стали, но помогали Германии весьма активно.

Рукопожатие в Монтуаре 24 октября 1940 года

Британцы были встревожены. И озадачены. Потому как через Франко вишисты дали понять, что стремятся наладить отношения. На следующий день, после того как Петен поручкался с Гитлером, Черчилль принял его посланника Луи Ружье. Философ, возомнивший себя дипломатом, пытался навести мосты между Лондоном и Виши и говорил от имени маршала, который не подозревал о таком его праве. Черчилль, узнав о встрече Петена с Гитлером, был вне себя от такого вероломства и пообещал разбомбить Виши, если французы передадут немцам свой флот. Ружье удалось убедить Черчилля, что такой договорённости не было. Он знал? Нет, он верил! Как бы то ни было, Петен с Лавалем, быть может, играли какую-то игру, но это была их игра, а не британская.

Оставаясь с определёнными надеждами касательно вишистов, Форин Офис держал де Голля на безопасном расстоянии – в Браззавиле. Но предложения об экономических переговорах остались без ответа, а в конце года французы стали планировать экспедицию по изгнания голлистов из Африки, в то время, как с англичанами на контакт не шли. Как сказал бывший связной Лондона и Парижа, трудно соблазнить кролика листиком салата, если он сидит в клетке с горностаем. В то же время вишисты тоже заблуждались: трудно кролику подружиться с горностаем.

В течение недели после того, как Британия объявила войну Германии, все члены Британского Содружества последовали примеру. Все, кроме одного. Кроме Ирландии. Этот доминион, созданный в 1921 году, решил пройти войну в нейтральном состоянии и не пускал Королевский флот в свои порты. Однако у ирландцев была проблема: в вопросе снабжения они почти полностью зависели от других стран, в особенности от Великобритании. Та с лёгкостью могла перекрыть им краник. Кроме этого, Ирландия была практически беззащитна в военном плане. Ещё одним аргументом было стремление воссоединиться с Северной Ирландией. Однако всё население острова очень боялось бомбардировок, и премьер де Валера отказывался предпринимать шаги, подрывающие нейтральность страны.

Англичане решили не давить, но подкупить, предложив сделку по слиянию обеих Ирландий в обмен на участие в войне на их стороне. Шансы на успех были не такие уж и плохие. И всё же де Валера отказался. Слишком страшны были немецкие бомбы. Начиная с 1941 года, на ирландцев стали давить экономически, а затем их стали осуждать и американцы. Критика ещё одной нейтральной страны из-за океана была расценена как лицемерие, но она кое-что весила в этом гордой, но маленькой стране. Американцы не соглашались продавать оружие в условиях, когда Ирландия стоит в стороне от конфликта.

Но ничего не помогло, даже вступление США в войну после Перл-Харбора. Посольства стран Оси продолжали работать, а ирландские порты оставались закрыты для Королевского флота. 2 мая 1945 года де Валера посетил германское посольство для того, чтобы принести свои соболезнования по причине кончины фюрера. Да, он соболезновал и Трумэну тоже, но в американское посольство не ходил.

Однако под завесой нейтральности Ирландия оказывала Великобритании информационную поддержку, включавшую метеоданные, перемещения подлодок и разведданные. Британская авиация пользовалась ирландским воздушным пространством, а случись кому потерпеть крушение на территории Ирландии – их репатриировали, в отличие от асов Геринга. На другую чашу весов можно положить то, что нейтральность страны шла на пользу Германии. Во время Битвы за Атлантику союзные страны потеряли свыше 3500 торговых судов, 175 военных кораблей. 72 200 моряков нашли смерть на дне океана. Конечно, помогло то, что Кригсмарине взломала британский морской код. Но жертвы были бы меньше, если бы Ирландия пустила войска союзников на свою территорию. А так – ирландцы до самого конца оставались слепы к моральному аспекту войны. Их нейтральность была понятна, но явно не достойна восхищения.

Автор почему-то не рассказал об инциденте, когда американцы прекратили снабжать Франко нефтью в критический момент, чтобы тот не собрался войти в Гибралтар. Каудильо обратился за помощью к фюреру, но тот был просто не в состоянии восполнить недостаток топлива. Так что тому пришлось оставить эти свои планы. Об этом написал молодой американский историк Николас Малдер в своей монографии Экономическое оружие. Быть может, потому, что история удержания Испании на нейтральной орбите была бы не столь красивой, какой её изображает автор.

Претензий к ирландцам по поводу их нейтральности у автора хватает, но он не ценит то обстоятельство, что они, помогая хоть чем-то Британии, они помогали на деле. В отношении Германии их помощь была лишь на словах. Но нет, надо пофантазировать на тему «могли бы и повоевать на нашей стороне».