Мой предыдущий пост вызввл очень бурную реакцию на тему "как так можно, что за жесть".
Собственно, решила я рассказать то, что действительно считаю жестью, и о чем обычно никому и никогда не рассказываю.
В общем, страшилка)
Жили мы в коммунальной квартире. Не совсем это, конечно, была полноценная коммуналка. Когда-то в советское время одно крупное оборонное предприятие снимало для своих административных сотрудников несколько квартир в хорошем респектабельном доме. Нашими соседями была одна довольно известная певица и дипломат (имён не назову специально).
Советский союз развалился, оборонное предприятие - тоже. А несколько общежитийных квартир стали коммуналками.
В нашей квартире было 4 комнаты. Кухня и ванная по 10 квадратов, двойной коридор и потолки в почти 4 метра.
Жило нас там в плохие скандальные периоды 8 человек (женщина + ребёнок на комнату), в хорошие периоды, когда у кого-то были гости или заводились сожители - до 15.
Первое моё воспоминание о Москве - это едкий дым взорвавшейся в комнате петарды.
Мне только исполнилось 3 года. Мама вышла в ванную. Я сидела в комнате за столом на большой пуховой подушке и рисовала.
Вдруг открылась настежь дверь в комнату. За ней - никого. Я слезла со своей подушки и пошла дверь закрывать. В последний момент успела отпрыгнуть в сторону, мимо моих ног прожужжала и взорвалась посреди комнаты петарда. Соседский мальчик запустил.
Когда из ванной прибежала мама, то нашла меня, стоящую в дыму со стеклянными глазами и ни на что не реагирующую.
Так для меня началась жизнь в Москве.
А дальше были 17 лет кошмара.
Вот мы с мамой пришли с прогулки и моем обувь. Вот в ванную прибежала соседка в развевающемся халате с раскаленной гусятницей в руках. За ней - её сын. Она всучила посудину мальчишке, а сама вцепилась в волосы моей маме и стала бить её об ванную. Я изо всех сил старалась ударить эту злую женщину детским ботинком и царапалась, как зверь.
Соседский мальчишка оттащил меня в угол ванной. Тогда он ещё защищал меня от своей матери.
Потом я долго ходила, покрытая длинными фиолетовыми синяками.
Вот мы с мамой моем посуду на кухне. Та же женщина снова прибежала, молча вцепилась маме в волосы и стала бить её уже об раковину. Я снова пыталась драться. Меня несколько раз приложили об угол раковины. Снова синяки.
Вот я иду по коридору с каким-то блюдем в руках, почти вошла в комнату. Снова эта тётка. Швырнул меня об угол, а маму несколько раз ударила кулаками по голове и в живот. Блюдце в дребезки. Я ничего не успела сделать.
А вот начинается моя война. Я сижу, рисую. Слышу на кухне звуки драки. Маму надо идти и спасать! Я взяла стаканчик с грязной водой, в котором поласкала кисточки, прокралась на кухню, вылила его на дерущихся и убежала. Это был единственный раз, когда я смогла прекратить взрослую драку.
С 12 лет дома я стала оставаться одна. Самая маленькая в квартире, приходила после школы или кружков и ждала, когда придёт мама с работы. Каждый раз дома была только одна эта соседка и её сын.
Каждый раз, как я выходила из комнаты, то рисковала не вернуться обратно.
Помню, когда они дрались, я всегда закрывала изнутри дверь на замок, придвигала к этой двери тумбочку, брала самый большой кухонный нож и пряталась под столом.
Я знала, что если однажды в комнату ко мне ворвутся, буду защищаться.
Скандалы и драки были затяжные. Всегда без свидетелей. Я ждала, когда там всё немного утихнет, украдкой бежала в туалет или разогреть еду. Часто за мной бежала соседка.
Вот она внеслась в кухню и схватила меня за волосы. Это не так страшно, можно вырваться и убежать.
Страшнее, когда она мирно занималась своими делами, вдруг бледнела, закатывала глаза, хватала чугунную сковороду, крышку от кастрюли, противень (что угодно) и начинала неистово наотмаш лупить этим предметом по мебели и стенам.
Прибегал её сын, хватал меня за горло, швырял по кухне, заламывал руки, угрожал убить/изнасиловвть/сломать позвоночник.
Я дралась всегда насмерть. Кусалась, царапалась, била изо всех сил.
Когда, наконец, вырывалась, убегала в комнату и звонила в милицию.
А дальше начиналось странное. Приезжала тогда ещё милиция, видела следы драки, свежие ссадины у меня на шее, синяки на руках, меня, не могущую от адреналина и боли связать двух слов. И абсолютно дзеновски спокойную тётку и её сына.
Каждый раз они говорили, что я сумасшедшая, что у меня была очередная истерика, когда я бросилась на них, громила квартиру, раскидывала еду и вещи, сама себя калечила. И вот пусть меня сейчас забирают в отделение и там со мной разбираются.
И меня забирали. И полицейские часто надо мной смеялись, а я ждала, когда придёт мама. Маму мою считали злобной бабой, которая распустила ребёнка.
Мы возвращались домой, и соседи вели себя максимально доброжелательно. Прям так, что никогда и никто не поверит, что эти святые люди могут даже муху обидеть. Верил мне только участковый.
Но себе уже не верила я. Уже я начинала думать, что это не они агрессоры, что это я сумасшедшая.
Верила в это и когда соседка орала, что я ведьма, которая хочет её убить, когда не пускала меня в туалет, когда ей казалось, что пахнет газом, и она заставляла звонить меня в 04 (угадайте, какой был сюжет, когда служба газа приезжала? Я описала его в сцене с милицией).
Мне побрасывали в комнату волосы, жженые спички, мёртвых насекомых. Угрожали. Регулярно были описанные безобразные сцены драк, синякии ссадины на мне. Бежать было некуда. После драки соседи всегда вели себя так, словно никогда и ничего не было.
Я боялась. Не верила ни им, ни себе. Свидетелей не было.
Лет в 17 я стала надеяться, что меня, наконец-то убьют или покалечат, и будет доказательство, что я не вру. Я так хотела, чтоб мне кто-то поверил и помог!
Помню, однажды у меня появился свидетель. Одна из соседок случайно оказалась дома. Услышав шум, выскочила из комнаты, отбила меня у этих двоих и с громким матом отбиваясь от них, затолкала меня в нашу комнату и сказала закрыть дверь и не выходить.
А я, пятнадцатилетняя ссыкуха, истошно выла, что эти соседи - хорошие люди, что не надо их обижать, что они ни в чём не виноваты, во всем виновата одна я, я должна терпеть, а они хорошие, хорошие!! Это жизнь такая, и я виновата!!
Потом у меня случилась паническая атака. Я лежала на диване, смотрела в потолок и понимала, что не могу дышать.
Это все длилось до моих 20 лет.
Потом нам с мамой дали отдельную квартиру, мы уехали.
Да, это не особо красочно. Не особо страшно написано. Я вообще не знаю, как это описывать, и может ли это, например, считаться домашним насилием.
Просто поверьте, что вот тут действительно был и Стокгольмский синдром, и постравматическое расстройство. И выхода из этой ситуации не было. И самое интересное, что ситуация изнутри не воспринималась как что-то, что является проблемой. Это было нормой.
