Спойлер для ЛЛ: автором мелодии к песне «Спи, моя радость, усни» с большой долей вероятности является один из двоих композиторов-современников Моцарта: Бернхард Флис или Фридрих Фляйшман

О том, что авторство хорошо знакомой миллионам людей мелодии принадлежит именно Вольфгангу Амадею Моцарту, можно прочитать на множестве сайтов с коллекциями аудиозаписей, текстов песен и даже в печатных нотах. Информация попала в журналы «Мурзилка» (1965), «Начальная школа» (1966) и ряд других изданий. На Google Play Market колыбельной посвящено отдельное приложение, в описании которого сказано: «"Спи, моя радость, усни…" — знаменитая колыбельная В. А. Моцарта, которая уже несколько веков помогает засыпать детям по всему миру».

С последним фактом сложно поспорить — действительно, песню эту знают не только в России. Под немецким названием Schlafe, mein Prinzchen, schlaf ein («Спи, мой царевич, усни») она известна и достаточно популярна за рубежом. Исполняют колыбельную даже оперные певцы.

И именно «царевич» упоминался в первом русском переводе текста песни, выполненном в 1924 году Софией Свириденко. Впрочем, «радость» в стихотворении тоже была, но в конце. Прошёл всего год, и в следующем издании «царевича» заменил «любимый» — всё-таки дело происходило в стране, только что свергнувшей самодержавие. Вариант с «любимым» не прижился — то ли из-за излишней для колыбельной интимности, то ли из-за невозможности спеть такую песню девочке. Так или иначе, но гендерно-нейтральная строчка «Спи, моя радость, усни» (как считается, позаимствованная у Бальмонта) вскоре поднялась в заглавие и осталась там навсегда. Выполненный Всеволодом Рождественским в 1932 году совершенно новый переводколыбельной («Спи, мой сынок, без забот») так и не смог составить конкуренцию тексту Софии Свириденко.

За последующие десятилетия колыбельная стала в СССР поистине народной, а её попадание в мультфильм 1982 года «Верное средство» (в исполнении Клары Румяновой) только закрепило этот статус. Вершиной же славы для колыбельной стало её использование с 1986 года в заставке передачи «Спокойной ночи, малыши!» (исполняет Елена Камбурова):

Что касается судьбы этой колыбельной на родине, то с авторством текста нет никаких разночтений. Его создал немецкий поэт и драматург Фридрих Вильгельм Готтер (1746–1797) для пьесы «Эсфирь», поставленной в Лейпциге в 1795 году. Эта пьеса была переложением на современный лад библейской Книги Эсфирь, а колыбельную исполнял хор служанок царицы (отсюда и царевич в оригинале).

А вот с музыкой всё гораздо интереснее.

В 1825 году вдова Моцарта Констанция отправила эту колыбельную издателю сочинений Моцарта, заметив: «Сочинение премилое, по всем признакам моцартовское, непосредственное, изобретательное». Три года спустя колыбельная была напечатана в приложении к биографии Моцарта, которую Констанция написала вместе со своим вторым мужем Георгом фон Ниссеном. С этого момента колыбельная включалась в собрания сочинений Моцарта, а в качестве автора её текста указывался немецкий поэт Матиас Клаудиус (1740–1815). Кроме того, работа под номером K350 попала в каталог Кёхеля (1862) — самый авторитетный указатель сочинений великого австрийского композитора, нумерация в котором и по сей день является основным идентификатором работ мастера.

Однако сестра Моцарта Мария Анна (известная в семье как Наннерль) не подтвердила версию об авторстве брата, да и сама Констанция в конце концов в этом засомневалась. Нашлись музыковеды, утверждавшие, что музыка колыбельной совсем не похожа на моцартовскую: уж слишком она проста и незатейлива, даже самые примитивные песни Моцарта устроены сложнее. Кроме того, специалисты указывали на нарушения в голосоведении, которых педантичный Моцарт никогда бы не допустил. Особенно кропотливую работу провёл историк искусства Макс Фридлендер, который на исходе XIX века сначала обнаружил, что текст колыбельной взят из пьесы Готтера, а потом привёл в меру убедительные доказательства того, что музыку к ней написал и издал в 1796 году Бернхард Флис, берлинский врач и композитор-любитель. О Флисе известно немного: родился он около 1770 года в семье еврейских коммерсантов, крестился в 1798 году и организовал в Берлине благотворительный концерт памяти Моцарта.

Казалось бы, впредь Моцарта во всех изданиях колыбельной должен был заменить Флис. Однако не тут-то было. Прошло несколько десятилетий, и в Германии к власти пришёл Гитлер. Засеянная им идеологическая почва оказалась благодатной для возвышения таких музыковедов, как Герберт Геригк. Этот деятель, постепенно вышедший на первые роли в музыкальной политике Третьего рейха, печально известен созданием «Словаря евреев в музыке» — издания, призванного предотвратить «случайное» исполнение произведений еврейских и частично еврейских композиторов. Кроме того, в словаре посредством лжи и преднамеренной фальсификации обесценивалась роль таких крупных музыкальных фигур «недостойного» происхождения, как Мендельсон, Мейербер и Малер. Именно Геригк в одном из номеров своего журнала «Музыка на войне» за 1944 год заявил, что версия об авторстве Флиса — не что иное, как «чудовищная фальсификация», понадобившаяся «еврею Максу Фридлендеру», чтобы отнять у арийцев авторство колыбельной.

С тех пор прошли годы, в Германии сменилась власть, и Бернхард Флис стал всё чаще и чаще упоминаться в качестве создателя знаменитой мелодии. В 1988 году обнаружился ещё один претендент на авторство — немецкий композитор Фридрих Иоганн Фляйшман, умерший в 1798 году в возрасте 32 лет. Фляйшман аранжировал для духового ансамбля партии из некоторых опер Моцарта, а в 1796 году издал музыку к колыбельной Готтера, начало которой почти совпадает с музыкой Флиса. И если Фляйшмана действительно можно назвать серьёзным конкурентом Флиса (есть даже теория, что Фридрих мог передать ноты Констанции, своей землячке по городу Мангейму), то версию авторства Моцарта в наши дни поддерживает всё меньше и меньше специалистов. В частности, в каталоге Кёхеля произведение под номером K350 в наши дни обычно либо отсутствует, либо указано под авторством Флиса.

Таким образом, автором мелодии к песне «Спи, моя радость, усни» с большой долей вероятности является один из двоих композиторов-современников Моцарта: Бернхард Флис или Фридрих Фляйшман.

Наш вердикт: скорее всего, неправда

Другие проверки

Ещё нас можно читать в Телеграме, в Фейсбуке и во Вконтакте

В сообществах отсутствуют спам, реклама и пропаганда чего-либо (за исключением здравого смысла)

Аудиоверсии проверок в виде подкастов c «Коммерсантъ FM» доступны в «Яндекс.Подкасты», Apple Podcasts, «ЛитРес», Soundstream и Google.Подкаст

nur her, machet die Prob’

und leckt, leckt, leckt.

Jeder leckt sein A… fur sich.

Вылижи мою задницу правильно,

вылижи его начисто,

вылижи меня начисто, вылижи мою задницу...

Это такое жирное желание,

Так хорошо намазанный сливочным маслом,

потому что облизывание жаркого — мое ежедневное занятие.

Трое лижут больше, чем двое,

давай, попробуй

и лижет, лижет, лижет.

Каждый лижет себе задницу.

Очаровательно, не оправдали? Сейчас можно найти более приличную версию

Жаль только, что в оригинальной задумке Вольфганга Амадея люди услышали это произведение только спустя пару веков после смерти композитора. Тем более, что и издали без него: канон музыкальный он свой написал, в стол спрятал, умер, а вдова Констанция его не пожелала оставить такое произведение без народной славы и отнесла его издавать. Вот только ребята из из музыкального издательства Breitkopf & Härtel (которое, кстати, существует по сей день! Вот это европейский бизнес на все времена!) текст решили заменить на условно приличный -  про пьянство:

Nichts labt mich mehr als Wein

er schleicht so sacht hinein

er schleicht so sacht, er schleicht sacht hinein!

Er netzt, wenn alles gleich lechzet, die trockenen Kehlen allein;

läßt wenn Murrkopf auch ächzet, stets fröhlich mich sein.

Drum schwingt mit mir die Gläser! Stoßt an!

Laßt alle Sorgen sein! Stoßt an!

Wir ersäufen sie im Wein!

Ничто не освежает меня больше, чем вино

оно пробирает так нежно,

Оно проливается внутрь так нежно, проливается нежно!

Когда все одновременно голодны, оно одно промочит пересохшие глотки;

Даже если Муркопф стонет, оно всегда радует меня.

Так потрясите вместе со мной очки! Тост!

Пусть все тревоги останутся! Тост!

Мы утопим их в вине!

Странно, конечно, что им не понравился в 1800 г. оригинальный вариант, при том, что пугать голой задницей (dem blanken Hintern) принято было вообще давно, и например, это было лучшая защита от ведьм и её изображали и на городских воротах, и даже на церквях. И тут нельзя не вспомнить этот милый эпизод из «Храброго сердца» (который с Гибсоном, а не кудрявой рыжей девчонкой, разумеется), где свободолюбивые шотландцы показывали свой зад врагам:

Да… возможно, издательству не понравился иной посыл произведения. Как думаете? В любом случае, напевая, можете претендовать на звание интеллектуала: вы не просто ругаетесь, но со вкусом, простигосподи )))

И, говоря, о втором Вольфганте уже Гёте, он это выражение прославил цитируя другого стародавнего швабского чувака - рыцаря Гёц фон Берлихингена. Так что посылая, не сумлевайтесь, что поддерживаете историческую связь с теми благородными мужами.

Последнее, что хочется добавить прежде чем переду к грамматическим различиям в предлогах, ругательство это в швабском немецком что-то вроде shut up в американском английском: им просто выражают радостное удивление

Ну, и напоследок, как говорится. грамматическая залупа по предлогам:

Im - это in dem (со словом мужского или среднего рода, а наша жопа -  ЖОП, рода мужского), стало быть В ЖОП, проникновенно

Ну, а AM (an dem) - про поверхность вертикальную: пока стоим, её и лизнуть. Такие дела.

И, как вы понимаете, для этого красного словца предлог большой роли не играет: смело посылаем в оба направления!