- Поешь говна,- говорила мне бабушка и из глаз её текли слёзы умиления.
- Не хочу, ба,- отпирался я.
- Надо, надо. Будешь сильным, как дед, царство ему небесное.
- Не,- с недоверием в силу деда по-прежнему отпирался я.
- Давай, я тебе тепленького положу.

Бабушка не дожидаясь моего согласия взяла тарелку и плюхнула в неё половник "тепленького". В воздухе сразу завис запах. Я даже чихнул, от того, что в носу стало слишком щекотно.

- С хреном. Накася.
Бабушка подвинула тарелку ближе ко мне.
Делать нечего, пришлось трескать.
Хрен хрустел на зубах, язык щипало от его остроты. "Тепленькое" заходило как по маслу, и чего кабенился. Похмелье...

Завтрак взбодрил. Желудок наполнился едой. Вчерашнее спиртное улетучилось или растворилось. Но жить стало веселее.
Бабушка попросила сходить в магазин за сахаром. Я взял деньги, но в магазин не пошёл. Планы были другие. Вагон дел.

Бабушкино говно уютно теплилось в желудке, предавая сил для покорения нового дня. Ах, как славно иметь такую бабушку с прекрасным "стулом". Все врачи удивляются, мол, Агафья Тимофеевна, какой у вас прекрасный стул, не по годам. Дай бог каждому. А она и рада стараться, особенно для внука. Кровиночки. Каждый день ему, то есть мне тепленькое, свеженькое с пылу с жару. Отведайте, ваше величество. Просим.

Я для вида вроде как сначала отказываюсь. А потом как налягу, ещё и добавки попрошу. Эх, хорошо пошло. Сразу сила чувствуется. Богатырская. Только отрыжка потом мучает пол дня. Но это ничего.

Сахар отменяется- решил я и пошёл к корешам. Надо ж новый трудовой будень начинать. А у самого голяк.

Кореша занимались шиномонтажом. Хотя и не часто. Часто если, то уставать начнёшь и выпить некогда. Тут надо приоритеты расставлять, что для души, а что для дела.

Один из корешей, Славка, в яме спал. А другой, Ромка, стоял на краю этой самой я́мы и мочился вниз, то есть прямиком на спящего друга. Умиляющая картина. И сказать бы это что-то новое, нет, бывало и похуже. Но в таком их состоянии вряд-ли можно было чем-то поживиться. Сами давно всё вылокали. Зуб даю.

- Здорово, пацаны,- крикнул я подходя поближе.
Ромка закончив ссать в яму, но не закончив сам процесс, повернулся ко мне и чуть было не обоссал меня. Одной рукой он придерживал член, другую протянул мне. Снизу из ямы послышались недовольные звуки.

Я пожал руку Ромке, вовремя отскочив от его струи и заглянул в яму. Славка пыхтел во сне.
- Выпить есть?- спросил я.
- Не, ты чо. Сами трезвые, как стекло,- ответил ромка.- Правда, Славик?
Славик, само собой, не ответил.

- Бля, обидно. А то меня бабка тепленьким с утра накормила, я от вчерашнего отошёл. Душа требует продолжения. Башлей нет. Думал у вас чо.
- Не, сами трезвые. И денег нет. Ваще засада,- ответил Ромка.
- Может есть чо продать?- спросил я с надеждой в голосе.
- Чо?
- Ну хоть чо.
- Славика. А чо, давай его продадим. Всё равно спит. Потом проснется и сбежит. А мы при деньгах. Бухнем.
- Кому он нужен.
- Может кому нужен.
- А вдруг его на мясо пустят и на рынок.
- Похуй. Потом всё равно придет.
- Как он придёт?
- Похуй. Давай достанем его.
- Рисковое дело если на мясо.
- Похуй.
- Согласен.

Мы достали обоссанного Славика, водрузили его в тачку и покатили в сторону рынка. Товар отдельными местами свисал из тачки и пускал слюни.

На рынке Славик никому не подходил. "Говно-товар"- был самый распространенный ответ.
Даже "чёрные" отказались от Славика. "Патом убижыт обратная, а дэнги кто вэрнет, да. Нэт. Гавно тавар". И не взяли.

Решили мы тогда Славика просто бросить, потому что устали его катать. Припарковали его возле клумбы, а сами сели чуть поодаль на скамейке. Пока то сё, обернулись, а Славика нет. Тачка на месте, а пассажир исчез. Испарился, гад.

Обошли весь рынок, никто этого упыря не видел. Засада.

Тогда я Ромку к себе решил позвать, в гости, чтобы он не сильно расстраивался.
- Пойдём ко мне, бабка тепленьким угостит.
- Похуй,- ответил Ромка.
И мы пошли.

Бабушка всё также возилась у плиты. Пахло тепленьким. Ромка сухо поздоровался с ней и плюхнулся на табурет. Возле Ромки сразу стала виться кошка, которую он пнул и она закатилась куда-то за печку, откуда жалобно начала мяукать.
Бабушка предложила нам пообедать. Ромка ответил излюбленным "похуй".

На стол водрузили две полные тарелки тепленького.
- Ешьте, говно, милые. Тепленькое ещё. Свежее,- квохтала заботливая старуха.
- Да я говно кактонне очень,- стал отпираться Ромка.- Выпить бы...
- Налью, милые. А под закуску такую ещё лучше пойдёт. Так что ешьте. Я вам потом ещё подложу. Сегодня много.
Бабушка достала заначку, о которой даже я не знал и три стопки. Налила. Поставила бутылку. И свою стопку опрокинула в беззубый рот с такой скоростью, что мы диву дались.
- Ебать, Агафья Тимофеевна, мастер спорта ты.
- Ой, что ты милый. Устала. С устатка я. А так она мне и не нужна. Я вот с вами тепленького поем. За компанию.
Пообедали молча. Раздавили пузырь. Потеплело. Хотя Ромку на старые дрожжи развезло. А мне наоборот, хорошо, даже очень. За время обеда про Славика и не вспомнили.

А потом я Ромку провожать пошёл.

- Интересно, Славик то вернулся?- спросил я.
- Похуй,- рыгнул Ромка.
- Так-то, да, но хуй знает.

Дошли до гаража. Ворота по-прежнему настежь, в яме никого. Только мешок какой-то стоит. Раньше вроде не стоял.

- Ромка, чо за мешок?- спросил я.
- Хуй знает. Может Славика.
- Глянем?
- Похуй.

Я спустился в яму, а Ромка остался стоять на краю. Открыл мешок и обнаружил в нём погубленного Славика. Аккурат как из мясного ряда. Супнабор, бля. Само собой, я оцепенел. И отошёл только когда почувствовал теплую струю бьющую мне в спину.
- Ёб твою мать, Рома, сука. Ты хули на меня ссышь?
- Бля, прасти. Случайно. Чо там?
- Славик бля там.
- Нихуя себе. Ты чо его ебнул и в мешок?
- Ды ты охуел. Я с тобой был, говно ел.
- Бля, точно. А кто тогда?
- Не знаю, он же на рынке пропал.
- Черные, сто пудов. Сами, нет, нет, брат, а сами, да, да, блядь. И всё, аля у-лю пизда рулю. Нет больше Славика. А он мне сотку торчит, пидарас.
- Может залётные какие?
- Инопланетяне?
- Не, приезжие. Из соседнего района.
- Хуй знает. Но я в инопланетян верю. Если что.
- Менты на нас подумают.
- Базаришь.
- Надо тело ныкать.
- Сто пудов. А куда?
- К бабке.
- И чо?
- Она из Славика сварганит. С тепленьким потом смешает. И всё. А куда делся, да хуй его знает. Ушёл.
- Куда ушёл?
- Нахуй.
- А ну да. Ушёл нахуй. Я подтвержу на суде если чо. И не вернулся.
- Правильно.

Водрузили мы мешок со Славиком в тачку и покатили к бабке. Вернее я покатил, Ромка был не в состоянии.

Бабушка выслушала наши сбивчивые показания, молча кивнула и принялась за дело.
В самой большой кастрюле выварила Славика до консистенции как на холодец. Смешала с тепленьким. И всё. За неделю всё и сожрали. А пёс Бобик кости обгладал.

P.S.
Так вот бывало поешь говна, и такое всё вокруг становится, что ни в сказке сказать, ни пером описать. А после выйдешь за околицу, спустишь штаны, повернешься к лесу задом, лес он ведь сразу за околицей у нас растёт, и как перднешь, да трижды, салют, салют, салют. И забудешь, что говно ел. Только птичек жалко. Их салютом посекло. И Славика тоже немного жалко. Потому что невкусный он был.

«Я, Бондаренко Павел Николаевич, рождения 5 июля 1917 года, участник Великой Отечественной Войне, потомственный рабочий, инвалид Труда прежде всего дорогие мои близкие Сонечка и Юра прежде поздравить вас с Новым Годом и пожелать вам счастья, здоровья, радостей всех семейных, трудовых. Пусть в Новом 1985 годе радостей в вашей семье будет больше и все будет хорошо и все будут здоровы и дом будет все полная чаша и я так же прошу прощения за все то что вы сердитесь на меня. Родные мои я хочу вас поздравить и сердечно чтобы все было хорошо и чтобы у Сонечке все было хорошо с проектом и чтобы дали ей еще за свой счет и чтобы все были здоровы и мама Юры нормально себя чувствовала и не болела тоже. Дорогие мои я и в Новом Годе сердечно прошу вас не убивайте меня не надо. Не убивайте меня не надо. Сонечка ты ш моя родная доченька моя и я ш помню как мы з мамою тебе на руках нянчил а мама наша померла и сейчас не дождала чтоб поглядеть золотая внученька как бегает большая какая Светланочка. А я ведь тебе на руках носил и в парк Рабкрина ходили чтобы ты дышала чистым воздухом не где завод. Не убивайте меня не надо. Нет дороже у меня я ш вы самые родные вас с Юрочкой. Я ш вас сердечно люблю как самых родных преродных которые навсегда и я все для вас всегда зделаю и все отдам. Родные мои не убивайте меня не надо. Вы со мною три недели не говорить ничего и совсем ничего только не убивайте мене. Я ш вам зделаю что хошь и всегда и готов во всем помогать и делать как надо. Только не надо убивать мене. Я буду все делать и все помогать и буду как могу что хочете. И изо всех сил я буду вам не мешать чтоб. Не убивайте меня не надо. Родненькие мои доченька моя я имею на книжке 726 рублей и все я вам отдам и вы купите себе шифонер посуду новый телевизор цветной за квартиру уплотим вперед чтоб все было хорошо не убивайте меня не надо. То что не разговаривайте я буду тихо ничего мешать у себя там вам и Юрию Петровичу не буду я тихо и свет буду госить а круг в туалете я без круга буду делать правильно и никогда больше не напачкаю и буду все госить не убивайте меня не надо. Я ш дорогая Сонечка родная моя доча я у доктора был и никогда больше не напачкаю и вообще никогда пачкать не буду никогда в жизни. Не убивайте меня не надо я сибе куплю судно по совету а ночью вставать не буду и буду завсегда госить и шаркать не буду и буду соблюдать абсолютную чистоту как надо. И вообще никогда вставать не буду и буду соблюдать и будет тишина абсолютная клянусь клянусь родненькие дети мои не убивайте меня не надо. А так штоб дверями хлопать и шаркать и делать плохо и пачкать никогда больше и госить буду всегда вечно а все деньги 726 рублей я вам дарю на Новый Год и вы всегда шифонер и посуду самую новую. Не убивайте меня не надо. Я тесноту не наделаю и на кухню пойду только когда Юра на работу поедет а утром в туалете не буду родные мои не убивайте. Не убивайте меня не надо. Я боюся о том што Юра не убил меня молотком который ложит в комоде в низу. Сонечка я ш тебе нянчил мы жили хорошо я работал на заводе мастером и имел много вымпелов и премиальные хорошие и продзаказ и посылал вас з мамою в санаторий и я кашлять совсем уже никогда и вы двигайте перегородку еще на 1 метр и больше двигайте как сердце велит и сколько угодно хоть до самого подоконника а я пачкать не буду и судно куплю завтра утром пойду рано в аптеку дежурную. А утром как Юрий Петрович уйдет я тихо сварю себе яичко и сразу пойду и все не убивайте меня. И больше ничего только мне от сердца а пачкать ни в жизнь только не убивайте меня молотком не надо. А Светланка золотая моя я буду из всех возможностев помогать вам и пачкать не буду я судно куплю. А ворочаться и кашлять не буду и завсегда буду госить чтоб не горела энергия Сонечка наша мама родная не дожила а мы з мамою все делали чтоб и техникум и чтоб ты хорошо одевалася а пружины я смажу солидолом родные мои и самые близкие. Не убивайте мене молотком не надо а перегородку двигайте двигайте сколько угодно однокомнатная квартира а дадут двухкомнатную а то и трехкомнатную обязательно государство обеспечит а я в самую маленькую и коли хотите перегородим дсп чтобы только кровать стояла и я госить буду всегда вечно. Не убивайте меня не надо. Я хлопать не буду и шаркать не буду я буду подбирать ноги а разговоры разводить не буду и так не надо молотком убивать. Мне я боюся Сонечка моя родная дочка мне пускай Юрий Петрович молоток увезет в Медведково я боюся. А Светланка пускай уроки делает а я буду молчать а ночью все буду делать лежа и все. Не убивайте молотком меня. Леонид Алексеевич умер. Он был 76 а молотком не надо но он то выпивал а я то от сердца и никогда в рот ни грамма и пить не буду никогда. Родные мои доченька моя не убивайте не надо а в новой квартире перегородку и двигайте сколько надо до самого предела я ш знаю государство обеспечит я ж участник Великой Отечественной Войне но книжки нету все сгорело и только Инвалид Труда родные мои и пусть Юрий Петрович увезет молоток в Медведково. Леонид Алексеевич умер он выпивал а я ж от сердца как врачи прописали но главное и молоток зачем в комоде Юра ложит. Я куплю судно как доктор указал мне не надо молотком я сам через два года умру родная моя доча. Я умру через два года только штоб Светланка в пионеры вступила и тогда сразу помру а щас родные мои не надо молотком мене убивать. Леонид Алексеевич умер и места стало больше у Петрищевых много места свободного а мне вон два года и умру а ему было 76. Я вермешель одну буду и утром вермешель и в обед вермешель и вечером вермешель и всегда теперь буду вермешель от сердца. А пачкать не буду и капать нигде штоб дверь закрывать только не надо мене молотком не убивайте не надо. Юрочка родненький убери с комоду молоток я боюся. Не убивайте не надо я ш воевал штоб мирное небо мы прошли от Варшавы до Берлина не убивайте меня не надо я ш не могу когда молоток там Юра ложит. А хлопать никогда и не буду госить клянусь и не разговаривайте коли што я не обижусь. Не убивайте мене не надо однокомнатная квартира будет двухкомнатная государство обеспечит. А я книжку не завел документы сгорели а тобы участникам Великой Отечественной Войне дали бы трехкомнатную вон Семичастному и Евгении Львовны. Но я судно куплю по честному я как доктор указал а капать и проливать не буду и плескать на ковер. Только Юра пусть увезет молоток в Медведково к своей маме когда поедет и возьмет и не надо меня убивать. Не убивайте меня прошу сердечною просьбою советского рабочего и участника Войне я все буду госить и все осознал и выводы все положил. Не убивайте меня молотком не надо я Светланку буду и нянчить и все по дому делать а в комоде Юра к маме поедет я ш напомню и письменно уберите молоток не надо. А Леонид Алексеевич умер и места много у Петрищевых но я не хочу не убивайте меня не надо и я положил все выводы и письменно осознал не убивайте не надо. Двигайте сколько угодно двигайте а я буду все лежа и только когда Юра на работу поедет я утром себе вермешель в обет вермешель и в ужин вермешель и все только от сердца. Только пускай Юрочка увезет молоток к маме в Медведково и там она хранит его хорошо и навсегда и в комод штоб не дожить дорогие мои родные деточки я ш боюся што весь трясуся и плохо с сердцем и круги. Дорогие мои Сонечка и Юрий Петрович я прошу сердечною просьбою ветерана Войне и Труда уберите молоток с комоду штоб не было его и в Медведково штоб мама сохранила навеки. И не надо меня убивать я все зделаю а вы купите шифонер и телевизор а Светланка в пионеры вступит и я помру. А молоток не надо дорогие мои родные потому што я могу помереть и идут круги темные и сердце молотит. Я ш воевал защищал ваше мирное небо и Юрочка убери родной мой как к маме поедет так и я сигнализирую в письменной форме пропишу убери молоток в Медведково в тихое место. И тогда я сразу в сберкассу пойду и все деньги вам сразу и все. Только не убивайте меня не надо я капать не буду и энергию жечь шоб свет горел и я буду госить как только могу клянусь вам не убивайте меня не надо я пойду и мене восстановят а двухкомнатную обязательно и мы переедим как надо и все будет хорошо а я в самую маленькую и перегородку городите дсп и двигайте двигайте до упора по деловому. А я куплю судно себе и с судном буду жить аккуратно. Я капать и проливать на ковер не буду клянусь так и не убивайте не надо. Юра не надо молоток я ш как его вижу так все понял и круги идут темные и очень прошу сердечно не убивайте мене не надо я все зделаю по честному и вы все получите до копеечки. Соня получит все до самой копеечки по честному так штоб шифонер и телевизор хороший штоб Светланка смотрела Спокойной Ночи. И как Светланку в пионеры примут так я сразу помру и освобожду помещение и все до копеечки вы получите не надо убивать молотком Юра. И я больше никогда не накапаю мне доктор дал указ и судно куплю хорошее штоб стояло всегда до самой смерти. И всегда буду госить и не буду храпеть и ворочаться шаркать и закрывать всегда аккуратно штоб был порядок и все буду делать лежа. Леонид Алексеевич умер но он выпивал я ш и в рот для сердца когда круги темные не надо молотком не убивайте. Только Светланка когда в пионеры вступит я ш сразу пойду и сниму все и помру сразу по честному штоб был шифонер и телевизор и спокойная жизнь. Не убивайте меня не надо. Сонечка родная моя доча я ж обращаюсь штоб Юра убрал молоток с комоду и очень боюсь и руки трясутся не попадаю штоб все было хорошо и я отдам все што лежит. В Медведково штоб у маме там спрятал навеки и никогда не видеть больше. А я теперь утром вермешель в обед вермешель и в ужин вермешель и не накапаю нигде и никогда. Я ш все делал как надо и мама наша не дожила а мы с нею все правильно штоб было все хорошо и не надо молоток в комод штоб там страшно и трясутся руки ходуном. Я теперь буду обещать вам по честному што через два года я умру и освобожду помещение и это я обещаю железно как советский рабочий и ответственный. Юра я ш не могу видеть как ты ложишь молоток в комод. Не надо это Юра делать я все зделаю по честному. Я ш воевал и прошел от Варшавы до Берлина штоб вы были спокойны и счастье. А через два года я обещаю и клянусь што я помру и освобожду помещение как только и сразу сберкасса деньги отдаст и все вам а Светланка вступит в пионеры. Не убивайте меня не надо. И молоток Юра убери родной штоб з комоду. Не надо это. Леонид Алексеевич умер и сразу освобождал помещение и я умру и сразу освобожду помещение а молотком не надо родные мои не убивайте меня. Не убивайте меня я теперь пообещаю и скажу по честному што через два года ровно умру и освобожду помещение и вы сразу свободно жить будете. А Светланка родная вступит в пионеры и телевизор и шифонер штоб все было хорошо и удобно не надо убивать меня. Я отдам все по честному и это слово советского рабочего я Инвалид Труда и не имею удостоверения а документы сгорели я участник Великой Отечественной Войне и все будет много места для совместного проживания хорошей семьи. Я ш буду госить и закрывать и лежа зделаю все по тихому родные мои и шаркать не буду не убивайте меня не надо. Не убивайте меня не надо. Пачкать не напачкаю но не надо молотком родные мои не надо его. А если надо я могу поклясться што через два года помру и все деньги вам з Юрою а государство напишет все правильно. Я ш торжественно клянусь што щас как два года так помру а не убивайте меня не надо молотком ето. И вот родные мои я напишу:

ТОРЖЕСТВЕННАЯ КЛЯТВА

СОВЕТСКОГО РАБОЧЕГО

Я, Бондаренко Павел Николаевич, рождения 5 июля 1917 года учасник Великой Отечественной Войне потомственный рабочий Инвалит Труда клянусь и обещаю што как через два года Светланочка вступит в пионеры я умру и освобожду помещение».

В.Г. Сорокин «Сердечная просьба» 2005 год

Таганский районный суд Москвы выписал по 4 млн руб. штрафа издательствам «Эксмо» и АСТ, а также типографии «Парето-принт» за порнографию в романе Владимира Сорокина «Наследие».

«Назначить наказание в виде административного штрафа в размере 4 млн руб.», — сказала судья Александра Анохина, вынося решение в отношении каждой организации.

Организации признали виновными по ст. 6.20 Административного кодекса — изготовление юридическим лицом материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних и оборот таких материалов или предметов.

Максимальный штраф по этой статье — 5 млн руб. с конфискацией материалов. За такое нарушение деятельность компаний могли приостановить на 90 дней.

Сорокин ранее назвал лжепатриотами критиков его романа «Наследие».
«Шумиха, поднятая группой доносчиков, заставляет меня вспомнить 2002-й, когда такие же лжепатриоты послали донос в прокуратуру на мой роман «Голубое сало». Методы тех доносчиков и нынешних одинаковы — выхватить куски из романа, навесить нужные ярлыки: «порнография, пропаганда ЛГБТ, педофилия, смена пола (где же это, интересно?), антироссийские ценности», возбудить общественность (как можно писать такое?) и следственные органы (накажите! запретите!)», — заявил автор.
«У организаторов этих доносов вполне конкретные цели — пиар, продвижение по карьерной лестнице, влияние на издательский бизнес. С ними все ясно. Меня заботят те, кто повелся на их пропаганду. Этим читателям я хочу лишний раз напомнить: литература — свободный зверь, он гуляет там, где хочет, и гуляет сам по себе, без цензуры и союзов писателей.
По поводу «пропаганды» чего-либо в жестких сценах романа: мы живем в мире, который гораздо жестче самой жестокой литературы. Многие десятилетия описывая сцены насилия, я задаюсь одним и тем же вопросом: почему люди не могут без этого обойтись? Других целей у меня нет. Если этот вопрос не возникает у читателей, значит, они поверхностно читают мои романы».

Роман «Наследие» стал заключительной частью трилогии Сорокина о докторе Гарине. Главные события разворачиваются после ядерной войны. Але и Оле — дети Гарина, которые столкнулись с жесткими реалиями постапокалиптического мира. АСТ выпустило роман в конце 2023 года.

Источник новости: https://www.rbc.ru/rbcfreenews/673d75ed9a79471a4a278264