Роза Шанина — советский одиночный снайпер отдельного взвода снайперов-девушек 3-го Белорусского фронта, кавалер ордена Славы
Одна из первых женщин-снайперов, удостоенных этой награды.
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
Одна из первых женщин-снайперов, удостоенных этой награды.
ИСТОЧНИК - здесь собрали лучшие фотоснимки времён СССР.
Надежда Троян - разведчик советских партизан, сыгравшая важную роль в ликвидации немецкого гауляйтера Белоруссии Вильгельма Кубе. Великую Отечественную войну девушка встретила в Белоруссии. Оказавшись под немецкой оккупацией, она сразу же вступила в советское подполье. С 1942 года Надежда была разведчиком и связным партизанских отрядов «Сталинская пятерка», «Буря», бригады «Дяди Коли». Не раз участвовала в диверсионных операциях. Вместе с Марией Осиповой и Еленой Мазаник провели успешную операцию по уничтожению видного нациста Вильгельма Кубе. Надежда Троян удостоена звания Герой Советского Союза.
Надежда Троян
Источник инфо: Герои Страны Троян Надежда Викторовна
Роза Шанина - снайпер Красной Армии. Родилась 3 апреля 1924 году в Вологодской губернии. В рядах Красной Армии с 1943 года. Прошла обучение в Центральной женской школе снайперов. С апреля 1944 года на фронте. Роза служила в 338-й стрелковой дивизии в отдельном женском снайперском взводе. Участвовала в Белорусской, Вильнюсской, Инстербургско-Кенигсбергской операциях. На боевом счету девушки 59 фашистов. Награждена орденами Славы 3-й и 2-й степени, медалью «За отвагу». Роза Шанина погибла 28 января 1945 года спасая тяжелораненого командира.
Роза Шанина
Источник инфо: В.Медведев «Чтобы ветер в лицо»
Разведчики 13-й роты Сумского партизанского соединения Сидора Ковпака.
Справа стоит разведчик Илья Алексеевич Краснокутский (01.07.1924 — 25.08.2003)
Фото - Петр Вершигора, октябрь 1942
16 октября 1927 года в вольном городе Данциге нынешнем Гданьске родился Гюнетр Грасс, в 1945 году этот городок с другими землями бывшей Восточной Пруссии «благодарным» полякам подарил «кровавый палач» Сталин.
Отцом Гюнтера был чистокровный немец, а матерью полуполячка-полунемка.
В детстве сын мелкого лавочника был служкой в католическом храме и помогал священнику во время мессы.
В сентябре 1939 года стоя в толпе горожан 12-летний паренек задористо приветствовал входившие в город немецкие войска.
Гюнтер с радостью вступил в «Гитлерюгенд». В день присяги, не стыдясь своих очищающих душу слез, голосом, срывающимся на фальцет, Грасс произнес: «В присутствии этого кровавого знамени, представляющего нашего фюрера, я клянусь посвятить всю свою энергию и силы спасителю нашей страны Адольфу Гитлеру. Я готов отдать свою жизнь за него, да поможет мне Бог».
В 1944 году 17-летний парень пришел поступать добровольцем в подводники, но получив отказ, без раздумий пошел в 10-ю танковую дивизию СС «Фрундсберг». Напялив новенькую форму Гюнтер почувствовавший себя ландскнехтом Георга фон Фрундсберга, осознал, что его приход в армию позволит разгромить красные орды на границах фатерлянда.
8 мая 1945 года Грасс вместе с ошметками своей дивизии распущенной оберштурмбанфюрером Францем Рёстелем по домам, попал в лапы американских вояк.
26 апреля 1946 года после 11-месячного «лайтового» заключения в баварском лагере «Бад-Айблинг» молодого эсэсмана отпустили на все четыре стороны.
Только спустя 60 лет после освобождения из лагеря пацифист и антифашист Грасс признался в своем эсэсовском прошлом, опубликовав роман «Луковица памяти». Такая вот немецкая «цибуля», от которой утонченному европейскому читателю хотелось не проклинать автора, на руках которого была кровь мирных граждан и солдат антигитлеровской коалиции, а плакать. Тысячи читателей спрашивали себя, что могли сделать бедные немцы зазомбированные геббельсовской пропагандой, ведь до 9 мая 1945 года они ничегошеньки не знали о преступлениях нацизма?
В тяжелые послевоенные годы, Грасс не чураясь запачкать руки, работал каменотесом, швейцаром, официантом, а в свободное время учился скульптуре, рисунку, и писательству.
В 1954 году он женился на начинающей балерине Анне Шварц, которая завязав с танцами, родила мужу трех сыновей и дочь.
В 1959 году Гюнтер мощным ударом дебютного романа «Жестяной барабан» пробудил давно уснувшую немецкую литературу. Балансирующее на грани приличия и филигранной пошлости сложное для восприятия произведение слету завоевывало сердца читателей. О Грассе сразу же и всерьез заговорили, как о молодом классике.
Дальше он писал провокационные романы, в которых от лица немецкого народа каялся перед евреями, цыганами, и в 1999 году наверно заслужено получил «Нобелевскую премию по литературе». В своей лауреатской речи писатель заявил, что с тех пор как социализм был объявлен мертвым, его брат капитализм стал страдать прогрессирующей формой манией величия.
Писатель часто думал, пережил бы он войну, если бы в 1944 году его приняли в подводники? Грасс был уверен, что 22 января 1945 года в порту Готенхафен (Гдыня) он оказался бы в числе 918 курсантов учебной дивизии подводных лодок поднявшихся по трапу на борт десятипалубника «Вильгельм Густлофф».
30 января 1945 года этот круизный лайнер с 10 000 человек на борту пустила на дно советская подлодка «С-13» под командованием Александра Ивановича Маринеско. Бывший эсэсовец был уверен, что безжалостный командир-подводник, люто ненавидевший немцев, был готов топить даже гражданские суда, а потом на берегу гасить муки совести литрами спирта, перемешанного с бесчисленными половыми связями.
Грасс, извинявшейся перед евреями, цыганами, но не чувствовавший никакой вины перед советскими гражданами и уж тем более русскими решил опорочить имя Александра Маринеско, подводника уничтожившего законную военную цель в проведенной им «АТАКЕ ВЕКА».
Торпедировав «Вильгельма Густлоффа» гениальный подводник мастерски увел «С-13» от удара возмездия. Сброшенные немцами 200 глубинных бомб от души повеселил экипаж лодки.
9 февраля 1945 года Маринеско потопил еще один немецкий транспортник «Генерал фон Штойбен» из 4 300 людей находившихся на судне выжило 659 счастливчиков.
Сегодня можно уверенно сказать, что после потопления «Вильгельма Густлоффа» фюрер не объявлял траура, не приказывал расстрелять командира сопровождения конвоя, и не объявлял Маринеско врагом №1. К этому времени Гитлер передвигался по бункеру с опухшим лицом, скрюченным стариковским телом, дрожащими конечностями и потухшими глазами.
Во всей этой истории дату 30 января можно по праву назвать мистическим числом, именно в этот день родился лидер швейцарского отделения НСДАП Вильгельм Густлофф. 30 января 1933 года Гинденбург назначил Гитлера рейхсканцлером, а спустя 12 лет в этот же день Маринеско торпедировал гигант десятипалубник.
Стыдобища, но четыре немецких капитана присутствующие в момент атаки на борту судна, пережили торпедирование и даже не замочили ноги. Капитан корабля Вильгельм Зан оправдывался перед военно-морской следственной комиссией тем, что экипаж, частично состоявший из хорватов, не в полной мере понимал его команды, а так же что его не предупреждали о возможной атаке лайнера советской подлодкой.
В 2002 году бывший эсэсовец - нобелевский лауреат выпустил роман «Траектория краба», в котором простые немецкие детишки, женщины и тяжело раненные солдаты испытывали адский страх и муки, перед тем как погибнуть в морской пучине.
По аналогии с «Титаником» писатель описывал страдания немецких женщин, детей и раненых солдат, тонувших в ледяной воде, и бездушие ангела смерти Маринеско, оказавшегося не героем, а рвачом, бабником и алкашом. Командир «С-13» намеренно искал многотысячные людские жертвы для большевистского алтаря, с их помощью он избежал трибунала за свои береговые выкрутасы.
Сегодня комплекс народа-преступника немцы пока еще ощущают перед евреями и цыганами, но это ненадолго, фразу канцлера Шольца: «Аргумент, что в Донбассе происходит геноцид русских, надо ясно сказать, смешной», легко трансформировать заменив «русских» на «евреев».
У Грасса наш Герой Маринеско превратился в безжалостного убийцу, а все немцы, погибшие в ходе его атак в безвинных жертв, перед которыми миллионы мирных советских граждан загубленных в годы оккупации являются истончающейся в памяти европейцев досадной статистикой.
Я вполне допускаю что грассовская «Луковица памяти» как и все его другие произведения, могла быть написана ради дешевого литературного хайпа. Автору понадобилось 60 лет, чтобы осознать свою данцигскую наивность 1939 года, он конечно же «не понимал», почему расстреляли его дядю, и куда исчезли его учителя и соседи посещавшие местную «Большую синагогу» богато украшенную звездами Давида.
Сегодня нам говорят, что за геноцид советских граждан Германия не должна нести политическую и материальную ответственность, мы упустили момент, когда нам надо было наравне с евреями обвинять немцев в умышленном каннибализме.
Это еще не самый худший сценарий для России, все чаще европейские шибзики обвиняют нас в том, что мы, освободив их страны от гитлеровцев, не ушли оттуда к концу 1945 года. Когда киваешь на американцев до сих пор оккупирующих Европу, тебе шаблонно отвечают: «Вы не понимаете, это другое».
На войне слова любви тонут в грохоте орудий. Но самый кровавый бой рано или поздно заканчивается. Во время короткой передышки можно сменить автомат на томик Есенина и помечтать о прекрасной польской девушке из освобожденной деревни. Когда молчат пушки — говорят музы.
О.Ю. Кобылянская с внуками (детьми своей племянницы, которую она удочерила). Черновицы, 1940 г.
Справа от писательницы Олег Панчук (1932 – 2022) – будущий советский и украинский химик, доктор наук, профессор Черновицкого университета. Кроме того – политический эссеист-публицист, махровый антисталинист, ворсистый антисоветчик, в «перестройку» и 90-е один из закопёрщиков современного украинского национального самосознания на Буковине. По всеобщему мнению бывших студентов (в Интернете ни я, ни журналистка Наталия Фещук не нашли ни одного плохого отзыва), Панчук – «человек с большой буквы, история и душа химического факультета», «очень умный». Студенты также говорят: «слова «Панчук» и «взятка» вообще не совместимы!». Редкий, в общем, человек. Не знаю, что ещё про него сказать… Почти на 40 лет пережил жену – тоже, знаете ли, редкость.
Слава тебе господи! перемога!: В 2022 году в Черновцах улицу и переулок «тупорылого виршемаза» Пушкина наконец-то переименовали в честь очень умного человека с большой буквы Панчука.
В начале помянутых 90-х Панчук стал выступать в прессе с заявлениями, дескать, бабушка его, украинская писательница Ольга Кобылянская, в силу возраста и нарушения умственной деятельности уже не соображала, что подписывает просоветские и просталинские обращения. Это, мол, зятёк с дочерью, панчуковские папа с мамой, ей их подсовывали под видом финансовой документации (а после пары-тройки полученных таким макаром разрешений партийцы ставили её имя без спросу куда ни попадя). Сами же родители взяли столь тяжкий грех на душу потому, говорил человек с большой буквы, что побоялись преследования со стороны НКВД, если бабушкиного автографа под «документацией» не будет. (Наступавших в 41-м на Черновицы румын они так не опасались. Отец человека с большой буквы с 1942-го до осени 44-го служил интендантом полка в румынской армии).
Вестимо, что панчуковские заявления с большой дороги взяла на вооружение главный кобылянсковед – ныне покойная Ярослава Мельничук (1975 – 2022), кандидат филологических наук, доцент всё того же Черновицкого университета, патриотка-читатель и патриотка-писатель.
В 2008-м Панчук поведал:
«Текст был подготовлен, показан Кобылянской, и она спросила: «Что это?». Ей сказали: «Тётя, это новые налоги, документы». Так появилось приветствие в «Советской Буковине». <…>
– Как, по-вашему, Ольга Кобылянская на самом деле относилась к советской власти?
Она не понимала, что они уже здесь, но подсознательно чувствовала, что это зло» [20].
В 2013-м Панчук аж три раза в одном интервью высказался о последних годах жизни бабушки. Оказывается, в 1940-м «она уже была очень больна и не могла все чётко понять», в 41-м «не понимала, что они (злые большевики – Т.М.) уже здесь», в 42-м «не совсем осознавала, что происходит» [21]. Но все обращения были подписаны, общепонятно, до ареста писательницы. А согласно искренним и политически нейтральным воспоминаниям её внучатого племянника Августина Эрла, в июле 1941-го Ольга Юлиановна, уже находясь под стражей, пребывала, что называется, в здравом уме и твёрдой памяти. 8-летний Эрл виделся тогда с двоюродной бабушкой последний раз и в 2012 году достаточно детально ту встречу описал. Вот фрагмент его описания: «Мама и бабушка Оля просидели в деревянной беседке часа два. Разговаривали на немецком языке. Плакали, обнимались. Я играл рядом» [22]. Что-то это не похоже на поведение отрешённого человека, которому под видом финансового документа можно всучить что ни попало.
Плюс к тому Кобылянская, хоть и отошла уже к 1940 году от домашних дел, однако перед тем как от них отойти, всю жизнь была хозяйкой рачительной: готовила дёшево, но вкусно, экономила, скрупулёзно следила за бытовыми расходами. Сохранилась тетрадь, куда она эти расходы записывала.
Живая беседа Ольги Кобылянской (третья слева) с Хомой Коцюбинским (второй справа) – советским литературоведом и организатором музейного дела, директором Черниговского музея М.М. Коцюбинского, младшим братом этого украинского писателя. Также на фото семья
Панчуков. Уже советские Черновицы, 1940 г.
Должно быть, умственная деятельность у Ольги Юлиановны нарушалась моментами, аккурат когда ей заносили на подпись коммунистические материалы…
Приведу и пример искренности Августина Эрла: «Помню похороны (Ольги Кобылянской – Т.М.). На поминках меня больше всего интересовало, когда же, наконец, будут угощать калачами. Калачей так и не попробовал, зато были пряники и ситро…» [23]
А что Панчук? А Панчук, он весь – дитя добра и света, он весь – свободы торжество! Мельничук же после выхода интервью с Эрлом и в ус не подула, в не заслуживающей доверия версии человека с большой буквы не усомнилась.
Даже Наталия Фещук из Черновцов и Сергей Коломеец из Луцка, журналисты, нашедшие где-то на Волыни Августина Эрла, и те, как говорится, дали маху. Предварили публикацию его интервью на сайте «Факты» беседой известного содержания с патриоткой Мельничук и своими словами: «По горькой иронии судьбы в 1941 году, когда Буковину оккупировала Румыния, Ольгу Кобылянскую арестовали за… советскую пропаганду» [24].
Да неужто патриоту-эссеисту сильно не понравилось, что его бабушка оказалась в компании прогрессивных западных прозаиков и драматургов, дружелюбно настроенных к сталинскому СССР и лично к И.В. Сталину?! В одном списке с Бернардом Шоу и Гербертом Уэллсом, Теодором Драйзером и Лионом Фейхтвангером, Роменом Ролланом и Мартином Андерсеном-Нексё, но в разных списках со Стецько и Гиммлером, Красновым и Бандерой, Шухевичем и Солоневичем. Жаль, что Ольга Юлиановна после второго инсульта, случившегося в 1936 году, уже ничего не писала, а то бы наверняка проехалась по оккупантам своим иронично-боевым слогом, а о своей новой родине сказала бы что-нибудь нежное. Всё же статьи, вышедшие под её именем, несколько шаблонны.
К слову, прогрессивные западные авторы хвалили СССР, ясное дело, не в стиле какого-нибудь Сергея Плачинды или раннего Владимира Познера. Вот, допустим, три фрагмента из «Русского дневника» американского писателя Джона Стейнбека (он посетил послевоенный Советский Союз вместе с соотечественником фотожурналистом Робертом Капой):
«До войны Сталинград был большим городом с многоквартирными домами, а теперь их не стало, за исключением новых домов на окраинах. Но ведь люди должны были где-то жить – вот они и жили в подвалах домов, в которых раньше были их квартиры. Так, из окон нашей комнаты мы наблюдали, как из-за большой груды обломков неожиданно появлялась девушка, на бегу в последний раз проводившая по волосам расчёской. Опрятно и чисто одетая, она пробиралась через сорняки, направляясь на работу. Как это удавалось женщинам, мы не понимали, но они, живя под землёй, ухитрялись опрятно выглядеть и сохранять гордость и женственность. Хозяйки выходили из своих укрытий в белых платочках и с корзинками в руках шли на рынок. Всё это казалось странным и героическим шаржем на современную жизнь».
«Пока мы разговаривали, в кабинет архитектора зашёл служащий, который спросил, не хотим ли мы посмотреть на подарки, которые прислали в Сталинград люди со всего мира. Мы были уже сыты музеями по горло, но решили, что на такие подарки нужно взглянуть. Вернувшись в гостиницу, мы хотели немного отдохнуть, но едва вошли в свой номер, как в дверь постучали. Мы открыли, и в комнату вошла целая процессия мужчин, которые несли какие-то коробки, чемоданы, портфели. Они расставили всё это по номеру. Это были подарки сталинградцам. Здесь был красный бархатный щит, украшенный филигранным золотым кружевом, – подарок от короля Эфиопии. Здесь был пергаментный свиток с высокопарными словами от правительства Соединенных Штатов, подписанный Франклином Д. Рузвельтом. Нам показали металлическую мемориальную доску, которую привёз Шарль де Голль, и меч, присланный городу Сталинграду английским королём. Здесь была скатерть, на которой вышиты имена тысячи пятисот женщин одного маленького английского города. Нам принесли все эти вещи в номер, потому что в Сталинграде пока ещё нет музея. Нам пришлось просмотреть гигантские папки, где на всевозможнейших языках были написаны приветствия гражданам Сталинграда от разных правительств, премьер-министров и президентов.
И охватило нас чувство глубокой печали, когда мы увидели все эти подношения от глав правительств, копию средневекового меча, копию старинного щита, несколько фраз, написанных на пергаменте, и множество высокопарных слов. Когда нас попросили написать что-нибудь в книгу отзывов, нам просто нечего было сказать. Книга была полна таких слов, как «герои мира», «защитники цивилизации»… Эти слова и подарки были похожи на редкостно уродливые гигантские скульптуры, которые обычно ставят в ознаменование какого-то мелкого события. А нам в эту минуту вспоминались железные лица сталеваров, работавших у мартеновских печей на тракторном заводе. Вспоминались девушки, выходящие из подземных нор и поправляющие волосы, да маленький мальчик, который каждый вечер приходит к своему отцу на братскую могилу. Это были не пустые и аллегоричные фигуры. Это были простые люди, на которых напали и которые смогли себя защитить».
«Но видели мы и одно ужасное исключение. Перед гостиницей, прямо под нашими окнами, была небольшая помойка, куда выбрасывали корки от дынь, кости, картофельную кожуру и прочее. В нескольких ярдах от этой помойки виднелся небольшой холмик с дырой, похожей на вход в норку суслика. И каждый день рано утром из этой норы выползала девочка. У неё были длинные босые ноги, тонкие жилистые руки и спутанные грязные волосы. Из‑за многолетнего слоя грязи она стала тёмно-коричневой. Но когда эта девочка поднимала голову… У неё было самое красивое лицо из всех, которые мы когда‑либо видели. Глаза у неё были хитрые, как у лисы, какие-то нечеловеческие, но она совершенно не напоминала слабоумную, у неё было лицо вполне нормального человека. В кошмаре сражений за город с ней что‑то произошло, и она нашла покой в забытьи. Сидя на корточках, она подъедала арбузные корки и обсасывала кости из чужих супов. Часа за два пребывания на помойке она наедалась, а потом шла в сорняки, ложилась и засыпала на солнце. У неё было удивительно красивое лицо, а на своих длинных ногах она двигалась с грацией дикого животного. Люди из подвалов разговаривали с ней редко. Но однажды утром я увидел, как женщина, появившаяся из другой норы, дала девочке полбуханки хлеба. Та почти зарычала, схватила хлеб и прижала к груди. Словно полубезумная собака, девочка глядела на женщину, которая дала ей хлеб, и с подозрением косилась на неё до тех пор, пока та не ушла к себе в подвал. Потом девочка отвернулась, спрятала лицо в хлеб и как зверь стала смотреть поверх куска, водя глазами туда-сюда». [25]
Одно ужасное исключение… Теперь ясно: рабочий Сталинград был полнейшей противоположностью современной святобомжовской Руси, где вменяемый бездомный – диковинка. Был Сталинград и костью в горле у всего мира, включая полторы тысячи женщин безвестного английского городка, которых Левша скромнее. Да кому, блин, нужны ваши имена, вышитые на скатёрке!
Сталинграда (не столько, разумеется, как топонима) давно нет – из-за тысячелетнего слоя русской коричневой грязи.
В рассказе Ольги Кобылянской «Нищая» (1887 г.) эта самая нищая каким-то особенным и назойливым нытьём «Сжальтесь над несчастной, и бог вам подаст!» довела другого персонажа, образованного человека (судя по тексту, писателя или учёного), до кипения. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Татьяна Костырина - одна из лучших женщин-снайперов Красной Армии. На боевом счету девушки 120 вражеских солдат и офицеров. Татьяна родом из Краснодарского края. В рядах Красной Армии с 1942 года. Служила в 691-м стрелковом полку. Татьяна освобождала Кубань и Крым. Погибла 22 ноября 1943 года в бою за поселок Аджимушкай. Младший сержант Костырина удостоена звания Герой Советского Союза (посмертно).
Татьяна Костырина
Источник инфо: Советские Снайперы Костырина Татьяна Игнатьевна
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.