🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно будет найти аудиовариант этой серии ✅
Я остался на платформе с сумкой на плече, глядя, как поезд уходит вдаль, оставляя за собой лишь звуки гудка и лёгкое облачко пыли, которое медленно таяло в ярком свете солнца. Семёновский встретил меня скромным вокзальчиком, больше похожим на небольшую остановку, с потрескавшейся штукатуркой и выцветшей вывеской.
Щурясь, я выискивал парковки с ожидавшими таксистами. Где-то недалеко стояло несколько автомобилей, каждый из которых представлял классику отечественного автопрома. Не самый лучший выбор для продолжения поездки с отсутствием какого-либо комфорта, но другого мне и не предлагали. Около машин толпились мужчины с неизменными сигаретами в руках. Уставшие, но дружелюбные, вероятно, это были водители, которые вели оживлённые беседы, обмениваясь шутками и лёгкими подначками.
Чуть дальше стоял маленький магазинчик с выбившейся из общего колорита вывеской, и около него я заметил приличную иномарку, сверкающую лаком на солнце, но это был не извозчик. Никаких опознавательных знаков таксопарка на других машинах, стоявших в пределах видимости, не было.
Я окинул взглядом это печальное зрелище, которое с натяжкой можно было назвать стоянкой. Рытвины, заросшие сорной травой, и песчаная пыль подтверждали это впечатление. Хотя я не привередлив в путешествиях, перспектива проехать по этим ухабам в помятом "Жигулёнке" не вселяла оптимизма. С надеждой, я достал телефон, намереваясь вызвать такси через приложение. Однако городской комфорт не достиг этого уединённого посёлка: сервис не работал, оставляя меня наедине с местными реалиями.
Оставшись без выбора, с усилием оторвав взгляд от экрана, я посмотрел на ближайшую из машин с угловатыми формами прошлого столетия, которая выглядела так, будто только что вышла из тумана истории. Она была красного цвета, с несколько помятым крылом, заклеенным скотчем. Пора принимать решение. В конце концов, может быть, именно такой автомобиль и привёз бы меня к месту назначения с непередаваемым удовольствием и незабываемыми впечатлениями от путешествия. С этой мыслью я крепче схватился за ремень своей сумки и направился к автомобилю, готовый к встрече с неизвестностью.
— До Слухово сколько будет стоить доехать? — спросил я, подойдя к троице водителей, собравшихся «у капота». Но их реакция оказалась пугающей, как и моё предложение. Я будто упомянул что-то запретное, что нельзя было называть вслух. В их глазах мелькнуло непонимание. Я даже не успел открыть рот, чтобы поторговаться, как получил категоричный отказ от всех сразу. Грубые, отрывистые слова о далёкой дороге и ужасном состоянии трассы прозвучали как единый хор, от которого по спине пробежали мурашки. Я надеялся, что их действительно отпугнули только плохая дорога и расстояние. Настолько неожиданная реакция заставила меня напрячься.
Оставался ещё один старик, сидевший в своей машине, четвёртой по счёту, стоявшей чуть дальше. Его автомобиль, хотя и такой же старый, выглядел более ухоженным, словно он заботился о нём так, как о своём старом приятеле.
Худощавый дедок с живыми глазами оказался более сговорчивым. Его морщинистое лицо, овеянное множеством прожилок, отражало житейскую мудрость, излучало доброту. Он озвучил цену, которая, впрочем, не очень меня обрадовала. Но когда он, прочистив горло и сплёвывая на пыльную землю, упомянул о почти ста километрах пути — дороге, изрытой ямами, с участками, где асфальт отсутствовал вовсе, – я понял, что цена более чем оправдана. Да и выбора у меня не оставалось, чтобы прямо сейчас уехать на чём-то другом.
Мотор загромыхал с пол оборота, издав стоны, и в салоне тут же распространился резкий запах бензина, смешанный с ароматом старой ткани и пыли. Мы выехали на дорогу. Неужели придётся нюхать эту гарь все сто километров? Где-то что-то скрипело, стучало, вибрировало – результат борьбы старой машины с разбитой дорогой, залеченной скудными асфальтовыми заплатами, которые местами просто отваливались под колёсами.
Через пару километров мы выехали из посёлка по шоссе, оставив позади выцветший указатель с зачёркнутым названием. Пейзаж вокруг начал меняться: пыльные поля и скрюченные от времени деревья сменялись густым, мрачным лесом.
— А что ты там, в Слухово, делать-то собираешься? Там жителей-то осталось два десятка, — раздался громкий шепелявый голос дедка с обвисшими щеками, покрытыми седой щетиной. Он коротко глянул на меня, и в его глазах, полных грустной мудрости, отражался опыт целого поколения. Для меня это была как раз возможность узнать что-то новое для моего дела.
Стоило ли в этот раз начинать выдуманную историю про дальних родственников? Опасная затея. Вдруг этот дед знал каждого из тех, кто остался в деревне, и я бы оказался в крайне глупом положении. Пора было придумать что-то новенькое, связанное с какой-нибудь работой, в которой я мог бы разбираться, чтобы не углубляться в ненужные детали и последующие вопросы.
— Да вот отправили меня в командировку. Буду обходить всех жителей малонаселённых пунктов, чтобы узнать, какие у них условия жизни, — выговорил я, продолжая додумывать интригующее продолжение. Приходилось надрывать голос, чтобы перекричать шум от мотора и дороги. Старые автомобили создавали атмосферу подобного хаоса.
— Под снос что ли хотят деревню пустить? — удивился водитель, уже сделав какие-то выводы из моего ответа. Его болезненно щурящиеся глаза, выхватываемые солнцем из-за мутного стекла, выдавали искреннее недоумение. — Кому это надо-то?
— Да не, я не из строительной фирмы. Просто социальный опрос. Вот вы сказали, там всего двадцать человек. А раньше больше было? Куда они все подевались? — спросил я, стараясь избежать ненужных разговоров. Мне следовало сосредоточиться на своей миссии — разузнать информацию.
Пока что из услышанного я понял, что нужно всего-то обойти двадцать жителей — пожалуй, это было похоже на игру в мафию. Я проведу опросы, найду злодея, и дело будет сделано
Старик нахмурился, погрузившись в раздумья. Надеюсь, он не упустил суть моего запроса.
— Да, были там жители, деревня хоть и мелкая была, но человек двести там жило. Тут все деревни были похожими: Слухово, Зазывалово, Ручейная и Березняки... — перечислял старик, вспоминая названия, почёсывая лоб и смешно морщив лицо. Я мог только догадываться, сколько в его воспоминаниях скрыто историй, словно он пытался разглядеть в памяти мельчайшие детали старинных картин, смахнув пыль времени. — А теперь вот Березняки вообще вымерли уж лет пять как, — с лёгкой печалью продолжал он, — Из Зазывалово тоже стали уезжать, Слухово почти вымерла, представляешь, двадцать человек там всего. Ручейная только ещё держится, но она и ближе к посёлку, километров пятнадцать всего, туда и автобус ездит ещё.
— Что значит «вымерла»? — уточнил я с настойчивостью, цепляясь за его слова, ведь в них проскальзывал некий мистический подтекст, который манил к себе, как сказочная история, частью которой я становился.
Дед, казалось, услышал в моём вопросе некое недоумение, фыркнув, как старая, запылившаяся гармонь.
— А то и значит. Людей там не осталось! То в посёлок перебирались те, кто помоложе, а старики поумирали! — начал он, будто это было очевидно. — А есть и упрямцы, да алкаши, которых и не сдвинуть, зад свой врастили в глушь эту, и никуда больше не хотят, — эмоционально объяснял пенсионер, с нескрываемым презрением морщась при упоминании последних.
Интригующий поворот беседы не давал мне покоя, подогревая моё любопытство. Захотелось узнать больше, копнуть глубже, ощутить ту нить, что связывает людей и их истории.
— Я читал, что там пропало много людей. Маньяк что ли какой-то завёлся? — подбросил я волнующий меня вопрос.
Старикан, наклонив голову, недоуменно посмотрел на меня, будто я затронул какую-то неведомую ему тему, запутавшую его в своих собственных мыслях.
— Ходят сплетни всякие. Пугает молодёжь друг друга. Но я не знаю, пропали они там или нет. Это ты где прочитал-то? — переспросил он, и его внимание явно сконцентрировалось на мне.
— Да вот, пока в поезде ехал, наткнулся на статью какую-то. Писали про семнадцать жертв, — уточнил я.
— Семнадцать-восемнадцать. Сколько угодно можно написать. Я слышал только, что одну девку задрал то ли медведь, то ли волк. Год назад это было, или полгода, да и всё, только вот такое. Остальное тоже бабки некоторые пересказывали другу другу, что там этот умер, тот умер. Ай, — отмахнулся старик, и его рука мелькнула воздухе, как будто он прогонял неугомонные воспоминания. — Я такое мимо ушей пропускаю. Звери тут точно есть, лес же кругом, чего им не взяться?
Ну вот, как я и думал, все статьи, что я прочёл, были лишь выдумкой. Не стоило забивать ими голову. Но местные жители расскажут мне куда больше, чем дед-водитель.
Скоро мы замедлили ход и остановились на обочине, где простирались зелёные поля. Старик, склонившись над приборной панелью, попросил достать карту из бардачка. Его лицо выражало растерянность. Видно было, что он не мог точно определить, где ему следует свернуть с дороги, и это добавляло нотку тревоги в обстановку.
С этого момента я взял на себя роль штурмана, словно бы вступая в новую игру, готового вести нас через незнакомые земли. Та карта, что распечатала мне Света, оказалась не столь крупной, так что я сфоткал и вариант старика, хоть эта книжка и датировалась двадцатилетней давностью. Вряд ли в тех заброшенных краях, куда мы ехали, что-то изменилось со времени её публикации.
Дед был не прочь поделиться увлекательными историями о здешних местах. Я с удовольствием слушал его экскурсию, любуясь природой, раскинувшейся перед нами, как великолепная картина. Его слова оживляли пейзаж, делая его не просто дорогой, а живым полотном, на котором развертывалась история. Он рассказывал о людях, которые здесь жили, о их жизнях, о любви и горе, о радости и печали, — людях, которых он знал.
После изнурительной ухабистой дороги мы проехали указатель, гласивший «Слухово». Деревня начиналась отсюда, уходя за холм. Оттуда, судя по карте, открывался вид на просторы, тянущиеся к тёмному, таинственному лесу, находившемуся всего в паре километров от нас, а слева, в глубине, медленно текла река.
Машина старика покрылась пылью, а на колёсах налипла грязь из луж, препятствующих нашему пути. Несмотря на заброшенный вид, колея на траве не выглядела так уж и заросшей. По всей видимости, сюда периодически проезжали машины, подобно ледоколам, прорубающим путь сквозь льды, и природа не могла окончательно сомкнуть свои объятия вокруг обочин. Они высоко заросли сорняками, буйными и живучими, как будто стремились восстановить утраченный порядок.
Уже здесь, на подъезде к конечной точке, появились первые дома и покосившиеся сараи с печально заколоченными окнами, которые выглядели как призраки прежнего процветания этого поселения. Слева и справа потерянные крыши выглядывали из-за зарослей густых кустарников. Некоторые заборы были повалены, то ли от ветра, то ли от чужих рук, оставив пустые промежутки. Некоторые дома, брошенные много лет назад, превратились в жалкие руины, от которых остались лишь печи с высокими дымоходами.
— Видишь, пустые дома? Тут уже давно никто не живёт, только за холмом и остались «коренные». Лет пять назад назад тут жизнь ещё дышала, а сейчас всё заросло, — с горечью пробормотал старик.
Дорога вывела нас на небольшую площадь — конечную точку нашего маршрута, дальше которой уже не было возможности проехать. Раньше здесь разворачивался автобус. По словам старика он регулярно курсировал по этим местам, но теперь в этом не было необходимости.
Я расплатился с Пал Палычем, записав его номер на всякий случай, а потом и сохранил в его кнопочный телефон свой. Связи не бывают лишними, я усвоил это на праздниках, когда каждый новый контакт мог стать на вес золота. Вот только сейчас, в этом заброшенном месте, настроение у меня было совсем не праздничное. Я оставался один в деревне-призраке, где не ловит связь, и единственным желанием было увидеть хотя бы кошку, услышать хоть какой-нибудь звук, кроме шума ветра, чтобы почувствовать оживление в этом мёртвом пространстве.
Провожая взглядом уезжающую машину, я рукой разгонял клубы резко пахнувшего синевато-белого выхлопа, от которого першило в горле. А куда дальше? Вопрос оставался открытым, когда вокруг царила мёртвая тишина, лишь изредка нарушаемая шорохом листьев, подхваченных ветерком.
Впереди возвышался холм, за которым меня и ждали приключения. В тот момент мне казалось, что я стою у входа в «парк ужасов». «Добро пожаловать», — шептала тишина. Пора бы впустить в своё сознание немного мистики и сверхъестественного.
Поднявшись на вершину по песчаной дорожке, я устремил взгляд вдаль, пытаясь обнаружить хоть какие-то намёки на жилые дома. С левой стороны, за рядами ветвистых яблонь и высоких сосен, еле шумела речушка. Кое-где виднелись крыши домов, торчащие из зелени. Тропа, на которой я стоял, разделяла деревню на две половинки, чёткой змейкой уходя вниз, уползая к лесу, стоявшему впереди как непреступная зловещая стена. У его подножия тоже виднелись постройки, но среди них трудно было выделить что-то живое. На мою радость территория не казалась очень уж обширной. Осталось лишь вычислить, где обитали жители.
Самый большой дом — особняк, расположенный ближе всего ко мне, на левой стороне от дорожки, приковал мой взгляд. Вокруг раскинулся ухоженный участок с местами скошенной травой, огороженный высоким деревянный забором. Над крышей дома возвышались три развесистые берёзы. Это величавое здание, казалось, было центром этой опустевшей деревни. Туда я и направился, надеясь встретиться с первыми жителями.
Проникнув на участок через открытую калитку, поскрипывающую на ржавых петлях, я не обнаружил тут никаких предупреждений о злых собаках, которых я побаивался куда больше, чем нежить, обитающую в тёмных углах заброшенных домов. Эти лающие охранники, полагаю, сразу бы издали сигналы тревоги, как только почувствовали моё прибытие. Но кругом было так тихо.
— Есть кто-нибудь дома? — прокричал я, пытаясь заглянуть сквозь замысловатую решетку узорчатого окна, расположенного рядом с крыльцом.
До этого я несколько раз постучал, с каждым разом сильнее и громче, но результата не было — никто не открывал. Во мне росло тревожное напряжение.
Ну, не может такого быть, чтобы в этом доме никто не жил. Участок не выглядел заброшенным, и даже было заметно, что кто-то постарался, пусть и без особого рвения, выкосив траву внутри двора.
Поднявшись снова на четыре ступеньки, я ощутил под ногами скрип старого дерева. На этот раз я трижды ударил по массивной двери, мой кулак стучал по дереву с неумолимой силой.
— Открывайте, призраки-упыри! — провозгласил я в отчаянии, теряя надежду на то, что кто-то откроет. Слова, произнесённые в бездну тишины, казались смешными.
Нужно было выпустить весь накопившийся гнев, кипящий во мне с тех пор, как я оказался в этой ситуации, которую не осмеливался даже представить в своём воображении. Я надеялся, что меня тут встретят гостеприимной улыбкой, а в итоге придётся бродить от дома к дому в поисках хозяев.
Моя спортивная сумка лежала у моих ног, как безмолвный свидетель моего нетерпения, и если бы она принадлежала не мне, я бы с радостью прописал ей пендаль, освободившись от напряженности.
На карте можно было рисовать первую пометку — первый перечёркнутый крестик. Постепенно символы заполнят весь лист. Идея с крестиками и кружками, обозначающими успех или неудачу, казалась мне наиболее наглядной и простой.
Я упёр руки в бока и опустил голову, с шумом выдыхая нагнетавшийся воздух. Внезапно дверь открылась внутрь, словно за ней пряталось что-то пугающее, приглашая меня заглянуть. Щель приоткрылась ровно настолько, чтобы в ней могла появиться недовольная широкая, как у бульдога, морда хозяина. Его озлобленный и недоверчивый взгляд метнулся в мою сторону, пронизывая меня и обнажая все мои страхи.
— Чего тебе надо?! — прохрипел обременённый усталостью и недовольством мужик с лысиной на лбу и макушке, но взъерошенными волосами на висках, как диадема Цезаря. Он был чуть ниже меня, но выглядел угрожающе. Я бы дал ему на вид лет шестьдесят, хотя в его взгляде скрывалась тысячелетняя усталость.
— Простите! Я думал, тут никого нет, поэтому... — начал я, стараясь говорить уверенно, искренне надеясь, что это успокоит ситуацию. Сердце заколотилось, как бешеное, от неожиданной встречи и вспышки гнева на пороге.
— Зачем тогда стучал и орал? — справедливо спросил он, прорезав воздух словами. Его ноздри, раздувшиеся от гнева, приобрели неестественный размер, подчеркивая его раздражение.
— Вы долго не открывали, вот я и подумал так, — попытался объясниться я. Он хотел ещё в чём-то обвинить меня, но прежде чем это произошло, мне удалось перехватить инициативу, парируя его упрёки. — Я занимаюсь обходом населения. Простите за беспокойство, но мне нужно будет поговорить со всеми жителями, узнать, какие есть трудности здесь, какие есть пожелания. А ещё я хотел бы найти жильё на неделю или дольше.
Теперь же слова текли из меня, словно река, нашедшая путь сквозь каменные преграды, и я надеялся, что моя речь поможет убедить мужчину в моей доброй воле. Он посмотрел на меня с недоумением, а затем его губы искривились в улыбке, которая казалась неожиданной и даже несколько зловещей. Внезапно хозяин засмеялся глубоким, громоподобным смехом, не отрывая взгляда от моего лица, но в глазах всё ещё мерцала искорка недовольства. Сделав шаг назад, он распахнул дверь шире, махнув своей мохнатой рукой, жестом дружелюбным, приглашая в гости.
В широком дверном проёме показался не менее внушительный коренастый хозяин дома с массивным телосложением, плечистый, крепкий, как дуб. Огромные ладони, способные, наверное, раздавить арбуз голыми руками, придавали ему суровый, даже немного устрашающий вид. Без преувеличения, этот человек был почти квадратным, являясь настоящим воплощением гнома-воина, только выше, чем представители этой фэнтезийной расы. Он был облачён в коричневый затёртый махровый халат, подпоясанный на выпирающем животе. Голые ноги, густо покрытые мехом, плотно влезали в потрескавшиеся чёрные резиновые тапки, явно не подходящие по размеру, из-за чего обувь казалась готовой в любой момент разорваться, не выдержав давления его массивных ступней.
Остановившись у порога, я уловил резкий запах прокисшей еды, смешанный с отталкивающими ароматами жирного пережаренного мяса. Ненавижу подобные запахи, но отказываться от приглашения было бы невежливо и неразумно, ведь передо мной стоял один из жителей деревни, потенциальный подозреваемый, а информация, которую я мог получить, стоила любых жертв. Поэтому, взяв сумку, с трудом сдерживая отвращение, я переступил порог.
— Прости, у меня тут не убрано. Я не жду гостей, да и... мне не мешает бардак, можешь не разуваться, — пробормотал хозяин, стыдливо почесывая затылок, как будто искал оправдание своему беспорядку. Но это больше звучало как утешительный факт, чем извинение. Казалось, что множество раз он обещал себе убраться, но этот момент так и не наступил.
Просторная гостиная встретила меня своим видом, с которым едва могло бы соперничать жилище самого заядлого холостяка. При входе лежал коврик, истёртый до дыр. Песок и камешки хрустели под подошвами моих кроссовок, словно на берегу озера. На потемневших дощатых полах засохли грязно-бурые следы, похожие на отпечатки немытых ног.
— Если хочешь пить или есть, садись, я тебе принесу, — с неохотой предложил он, указывая пальцем на стол, выглядевший словно древний артефакт, спрятанный в недрах музея. Он простирался от середины комнаты до подоконника, который скрывал частично сорванные шторы, из последних сил цеплявшиеся за единичные кольца карниза.
Мне был предложен кособокий стул. На нём, как изувеченная пленница, лежала привязанная к стойкам спинки серая изношенная подушка, напоминавшая изодранную когтеточку для кошек, с клочками уже вычесанной набивки, торчащими из рваных дыр. Прямо передо мной на противоположной стене висел телевизор с экраном, покрытый толстым слоем грязи и причудливыми пятнами неизвестного происхождения. Под ним на узкой тумбочке пылился доисторический DVD-плеер, его провода были переплетены узлами, а рядом стопкой лежали какие-то диски с фильмами.
Слева от телевизора возвышалась устрашающая голова кабана, пыльная и чуть покосившаяся в бок. Справа со стены скалился серый волк с паутиной в пасти, в которой застряли трупики попавшихся в ловушку насекомых. Старые обои с замысловатым узором, местами отклеивались, будто желая свернуться обратно в рулоны и укатиться из этого дома навсегда. А раскидистая люстра лишь помогала разглядеть всё убожество этого интерьера, о котором хотелось бы поскорее забыть.
На этом ужас вокруг не заканчивался. На столе у меня под носом расположились отвратительные грязные тарелки с засохшими остатками еды, отодвинутые в сторону, чтобы не мешать будущему приёму пищи. Вокруг летали назойливые мухи, и ползали усатые тараканы, не бросая своего кормильца в одиночестве. Кружки, ложки, ножи и вилки хаотично валялись как на поверхности стола, так и под ним, на старомодном паласе, у которого, казалось, тоже была своя история, полная грязи и песка.
— Я бы перекусил чего-нибудь, если честно, — словно, забыв, где нахожусь, признался я, сглотнув слюну, мысленно возвращаясь к сочной курице, которую я съел в купе. Я был готов выслушать ещё несколько захватывающих историй в обмен на аппетитную ножку и свежие овощи.
— Сейчас принесу, — отозвался здоровяк и скрылся за дверью, находящейся по диагонали от входа в правом дальнем углу.
Оставшись в одиночестве, я приблизился к стулу, ожидавшему меня у середины стола. С усилием подвинув его одной рукой, я уселся в ожидании угощений, и в то же время меня терзали мысли о происхождении всего, что мне могли предложить. Сумку я решил не ставить на пол, осторожно избегая прикосновения к грязнущему паркету. На нём, как мне казалось, были пролиты бесчисленные порции супов, разбросаны остатки обедов и ужинов. Я чувствовал, как подошвы прилипали, поражая меня мыслью о скрытых ужасах, которые ещё мог хранить этот особняк. Надеюсь, у меня на коленях за краем пятнистой от еды скатерти мой багаж останется вне поля зрения хозяина, как и моё кольцо, о котором я вдруг вспомнил, заметив у себя на мизинце. Оно должно было защищать меня от гипноза и пока отлично справлялось со своей задачей, заметил я с сарказмом.
