Михаил Рыжков фантастический роман Сон наяву Глава 15
Предупреждение: глава содержит сцены насилия и жестокости. Людям с неустойчивой психикой рекомендуется воздержаться от чтения.
Проснулся он без криков. Просто открыл глаза и посмотрел на руку, без особого удивления заметив, что мизинец находится в своем физиологически верном положении. Черт, теперь всё становится еще более запутанным... Какого хрена? Теперь реал стал просто сном? Почему травмы из этого мира зеркалятся в реальности, а травмы из реальности нет? Или теперь реальный мир стал менее материальным, чем сон? У Ника заболела голова.
Он поморщился, привстал на локтях и огляделся. Типичная общая палата какой-нибудь больницы, только едва освещенная одной ртутной лампой на потолке и заполненная стонущими телами на паре десятков коек, стоящих почти вплотную друг к другу. В помещении стояла почти осязаемая духота, воняющая дерьмом и кровью. На койке парня, в ногах была стопка сложенных чистых и заштопанных вещей. Сев на край, свесив ноги, Ник медленно оделся, пытаясь почувствовать, где болит, где тянет, стреляет или ноет. Но, к удивлению, он обнаружил, что кроме мышечной крепатуры ничего сверхъестественного не чувствует. С кряхтеньем он поднялся, уже одетый, проковылял к выходу из палаты по небольшому коридорчику, но вдруг остановился. Почти у самого выхода, весь в окровавленных бинтах, с отсутствующей левой ногой и правой рукой, с закрытыми глазами лежал Кир, тот самый ублюдок, что определил его в рабство на арену там, еще на мосту. Но парень не чувствовал ненависти. Карма отработала сполна и, постояв так еще несколько секунд, он вышел за дверь, вдохнув, наконец, полной грудью такой свежий воздух. На самом деле, в коридоре воздух тоже не благоухал и был достаточно спертым, но в сравнении с палатой это был настоящий морской бриз. Ник проковылял по отдающему гулким эхом пустому коридору, казалось, что он снова только попал сюда и теперь бредет в поисках хоть одного живого. Когда он преодолел пару поворотов, ориентируясь по зеленым выцветшим табличкам, наконец показалась железная дверь, ведущая на улицу. У них с друзьями был договор — если их вдруг разбросает, то местом встречи станет тот самый бар-забегаловка, в которой они ужинали перед бойней. Кто бы мог подумать, что это может пригодиться, на тот момент это казалось лишней перестраховкой, но Лекс настоял.
Толкнув тяжелую дверь, Ник вышел на улицу и у него закружилась голова от свежего воздуха. Он оглядел достаточно чистую улицу, по которой изредка проходили люди, со стороны крепостей раздавались редкие очереди и, судя по всему, план отражения орды завершился успехом.
Слегка пошатываясь и останавливаясь для восстановления равновесия, Ник шел в сторону солдатского бара, из которого им пришлось броситься в бой по тревоге и в котором, по воле случая, была единственная возможность узнать о судьбе товарищей. Лекс получил серьезные раны в бою, а Лина... думать, что с ней все хорошо, было проще для Ника, ведь в противном случае... Нет, с ней все хорошо.
Скрипучая дверь на пружине отскочила, повинуясь движению парня, стукнула уже за спиной и он погрузился в своеобразный, для кого-то непривычного наверняка оглушающий амбре из сигаретного дыма и кислого пива. За столиками тихо сидели немногочисленные посетители, и за дальним, где в прошлый раз расположились они с друзьями, сидела Лина. Заметив парня, она вскочила и кинулась к нему на шею, причитая о том, как испугалась и переживала о том, где он и что с ним, ведь при распределении они были в отключке, а поместили их туда, где были места. Еще какое-то время она весело щебетала о том, как рада и рассказывала, что приключилось с ней, но затем стала серьезной.
Радость встречи омрачила новость о Лексе. Нет, он был жив, но не приходил в сознание, а лекари сказали, что, скорее всего, он уже в пограничке. Так называлось состояние, когда израненный организм на грани жизни и смерти в этом мире поддерживался мощными отварами и снадобьями, но и в реале из-за травм не мог придти в сознание, зависнув между состояниями. В таком состоянии лекари смогут продержать его достаточно долго, однако для того, чтобы переломить ситуацию в пользу жизни друга, необходимо добраться до знахаря-отшельника, который продает какие-то сборы для отваров, способные восстановить даже людей на грани жизни и смерти, но не без последствий.
— Вот такие дела, — закончила Лина и посмотрела на парня. — Что будем делать?
— Сначала поедим. Потом пойдем проведаем Лекса, заскочим за нашей снарягой и отправимся к отшельнику. Тебе сказали, где его искать?
— Да даже точные координаты дали, только это почти в сотне километрах от города и у нас есть еще одна проблема.
— Какая?
— Мутанты. Их теперь меньше, однако... У них было много кормовой базы. Тонны мяса. Все, кто выжил, трансформировались в матёрых и это минимум. Разведчики говорят, что видели даже таких тварей, глядя на которых с ходу и не поймешь, из кого изначально они эволюционировали. Мощные и опасные чудовища, некоторые даже выше матёрых по стадии, а таких раньше вообще никто не видел. Но плюсы есть — их теперь в разы меньше.
— А еще они в разы голоднее... — задумчиво сказал Ник, приобнимая девушку. — Ладно, мы не можем позволить себе даже не попытаться. Столько пройдено вместе.
— Да, — кивнула Лина и теснее прижалась к парню. — Мы попытаемся.
***
Под удобными тяжелыми берцами хрустел щебень от железной дороги, за спиной висел средних размеров рюкзак, на груди плотно расположилась разгрузка, а на бедрах притянуты сумки двумя ремнями — через пояс и ноги. Руки своей тяжестью успокаивал "укорот", а слева в кобуре на поясе, развернутой по диагонали под хват правой рукой, был закреплен обрез двустволки, заряженный тяжелой картечью. Под крепким комбезом надета приятно прилегающая к телу термуха. Лина была упакована практически идентично, только в руках держала "Бизона", а в кобуре покоился ПМ. Третий час уже находились они в пути к загадочному отшельнику, который остался единственным шансом на выживание для Лекса. К другу они зашли перед вылазкой, но он не был в сознании, даже, казалось, не подавал признаков жизни, мертвенно-бледный оттенок кожи и едва заметное дыхание дополняли мрачный образ. Для оплаты услуг лекарей ребята отдали все запасы, кроме того, что было сейчас на них. Злобная решимость отражалась на лицах, висела в воздухе.
За время похода им не попалось ни одной живой твари, лишь воняющие обгрызенные останки, когда бывшие живыми существами. Однако они ни на секунду не ослабляли настороженности, ведь теперь встреча с любым мутантом — практически гарантированный приговор, ведь теперь твари стали гораздо опаснее, умнее и приспособленнее. По правде говоря, и до всей канители встреча с упырем на открытой местности редко заканчивалась чем-то хорошим, а теперь и сомневаться не стоило, что шансы минимальны.
Их снабдили феромонами мутантов, которые могли помочь скрыть запах, однако достаточно было просто нашуметь, чтобы спалиться перед любой тварью. Поэтому шли осторожно, разговаривали мало и шепотом, стараясь издавать как можно меньше звуков, часто замирали и вслушивались в окружающий мир, если казалось, что они не одни.
Напарники направлялись в заповедник в липецкой области, в котором поселился искомый ими отшельник, они знали, что состояние друга стабильно, лекари смогут поддержать его столько, сколько потребуется, поэтому не спешили, ведь добраться позднее, но с гарантией — это гораздо лучше, чем не вернуться вообще.
Ник, идущий первым, поднял руку со сжатым кулаком, что означало "стоп, тихо". За посадками раздались громкие звуки, не похожие на издаваемые человеком, деревья зашевелились, и пара, не сговариваясь, рванула назад, к недавно пройденной дренажной трубе, проходящей под насыпью. Звуки позади стали громче, хруст ломаемых веток сигнализировал о том, что ребята спалились. Почти одновременно они двумя движениями сбросили рюкзаки, разделились в разные стороны и спустились с насыпи, двумя мощными толчками ног запихнули свои тела в трубу с обоих концов и затихли, направив стволы автоматов к выходам.
Тварь выбралась из подлеска и, с шумом втягивая воздух, пошла в направлении побега двух человекоподобных особей. Люди, спрятавшиеся в трубе, чувствовали вибрацию от ее шагов, Ник, удерживая автомат одной рукой, выудил другой из кармашка в разгрузке склянку, зубами вытащил пробковую затычку и расплескал содержимое, сбивающее тварям нюх, в сторону ног, к выходу. Услышал, как тихо закопошилась Лина, повторяя его действие. Было понятно, что огромный и тяжелый мутант вышел к ним только по звуку побега, поэтому никак нельзя было позволить себя учуять. С хрипами и кряхтеньем мутант потоптался прямо над прекратившими даже дышать людьми, осыпая их пылью и кусочками бетона со свода трубы, а затем спрыгнул с насыпи, вновь заставив содрогнуться землю. Недовольно взрыкнув, он встал прямо напротив круглого зева трубы, через который было видно лишь огромную, когтистую лапу и вновь втянул воздух. Мутант не понимал, что издавало звуки, что раскидало по железнодорожным путям странные мешки и куда пропал незамеченный глазом, но явно услышанный чутким ухом, объект.
Неизвестно, сколько бы еще пришлось им просидеть в тесном убежище, если бы не длинная очередь и крик, раздавшийся еле слышно для людей, но четко и понятно сигнализирующий мутанту — там точно еда. Не прошло и секунды, как лапа молниеносно взрыла землю, обсыпав Ника, и мутант рванул в сторону звука.
Лишь спустя несколько напряженных минут в полной тишине, парень глубоко и протяжно вдохнул и начал выбираться, активно работая плечами и тазом. Выбравшись, глубоко дыша и опершись руками об колени, напарники просто пытались успокоиться. А когда это получилось — отыскали разбросанные мутантом рюкзаки, и поспешно направились дальше, стараясь как можно скорее уйти от места встречи. Теперь их убеждение укрепилось — больше шуметь нельзя, ведь на звук сто процентов придет еще больше тварей. Теперь незаметность и аккуратность — их главные союзники в вылазках.
Спустя несколько часов пути стало темнеть и единогласно было принято решение остановиться на ночь в подвале брошенного одиноко стоящего среди разрушенных частных домов двухэтажного здания. От идеи вздремнуть Ник отказался, потому что уже прекрасно понимал, что в реале его не ждет ничего радостного.
Установив портативные светильники так, чтобы хорошо освещалось место работы, Ник и Лина занялись ремонтом рюкзаков, достаточно сильно порванных тварью. Путь был долгим, и поврежденная ткань расходилась всё сильнее, несколько наскоро сделанных стяжков не смогли полностью остановить этот процесс.
Чуть больше часа потребовалось им, чтобы привести снаряжение в более-менее сносное состояние, а потом, за перекусом из походных брикетов, они разговорились. Все в большей степени Ник ощущал тепло и привязанность к сидящей напротив девушке и, как оказалось, его чувства были взаимны. И выяснить это получилось в каком-то интуитивном порыве посреди разговора. Поцелуй, объятия, а потом... Им было, чем заняться, чтобы скоротать ночь.
К середине следующего дня, прошедшего практически без происшествий, они вошли на территорию первомайского заповедника. Их путь лежал через чащу к болотам, где, по информации от лекарей крепости, и жил тот самый отшельник Илай.
Однако судьба, судя по всему, решила, что путь пары был слишком легким, а потому, едва под берцами зачавкала напитанная влагой почва, и напарники замедлились, дабы не попасть в трясину, как по правую сторону рухнуло два молодых деревца по весом жуткой твари, затаившейся в ожидании добычи. В два человеческих роста, мохнатая, с темно-серой и покрытой мхом шерстью, с похожей на медвежью, но вытянутой мордой, усеянной острыми мощными зубами, широким лбом и двумя парами глаз, позволяющих следить практически на триста шестьдесят градусов и огромными локаторами ушей. Перекатившись в разные стороны, парень и девушка стали поливать мутанта длинными очередями.
— По очереди! — заорал Ник. Он быстро понял, что если патроны кончатся одновременно, будет очень сложно выжить вдвоем, одновременно перезаряжаясь.
Адреналин закипел в крови, страх отступил, и парень перешел на короткие очереди, стараясь попасть в раздутые суставы. Но мутант будто не замечал попаданий, которые лишь царапали плотную шкуру, развернулся к Нику и рванул в атаку. Парень растянулся в полете в сторону, стараясь уйти с линии атаки мута, однако он длинной лапой успел наподдать по спине и закрутить его в полёте. Влетев спиной в трухлявый, но достаточно крепкий пень, он начал хватать ртом воздух, безуспешно стараясь вдохнуть. Слева застрекотал "Бизон" Лины, девятимиллиметровые пули которого, казалось, беспокоят мутанта не больше, чем болотная мошкара. Однако он развернулся к девушке и уже собрался прыгнуть в ее сторону, как получил заряд картечи из двух стволов прямо в мощный толчковый хвост. Моментально развернувшись мутант присел на задние лапы, готовясь к прыжку, уже совсем не обращая внимание на жалкие попытки мелкого калибра пробить шкуру. Ник зажал в руке гранату без чеки, уже понимая, что живым ему не выбраться, ведь раскрытая пасть чудовища уже распахнулась в рёве, а бугры мышц задних лап напряглись, что означало только одно — в следующее мгновенье тварь прыгнет и спастись из стальной хватки не получится даже у тяжелоатлета. Парень закрыл глаза. Сквозь треск бесконечной длинной очереди и рыка чудовища пробился сначала скромный, а потом оглушающий писк, словно выворачивающий перепонки наизнанку. Это так ощущается, когда тебе отрывают голову? Неприятно...
Также неожиданно, как появился этот писк, также резко звук оборвался. В ушах остался лишь звон, разболелась голова, однако, открыв глаза, Ник увидел не пасть твари перед лицом, а шевелящиеся кусты за ее убегающей задницей, и высокого человека в длинном плаще с капюшоном, за спиной которого висел тощий рюкзак и огромная монструозная винтовка. В руке он держал штуковину, похожую на кусок прямоугольного металлопрофиля, который он отводил от лица.
— Кто такие? И чего вам надо на моем болоте?
***
Ник с девушкой сидели за небольшим, грубо сколоченным, но крепким столиком, впрочем, как и всё, что было в избушке Илая. Отшельник же, вопреки ожиданием, оказался не глубоким старцем, как представлял его парень, а достаточно молодым парнем лет тридцати пяти. Налив гостям чай и поставив на стол деревянный поднос со скромной снедью, он увлеченно говорил, указывая на огромный череп какой-то твари, один из десятков в этой избе, они висели на стенах, лежали на полу, были расставлены на полках, все разные, выбеленные и чистые.
— ...через такую мясорубку проходит каждый Нейрокраниум, прежде чем предстать перед нами. Эта особь соответствует всем критериям моей выборки. Зверь о котором пойдёт речь - средоточие животного фатализма. Являясь и продуктом, и агентом одновременно, зацикливает процесс видоформирования на себе, — будто на лекции, с горящими глазами говорил Илай.
— Все следы высеченны ситуациями, процессами, приближающими исход или протекающими только на грани жизни и смерти.
Следствием пребывания в таких ситуациях являются увечья. Те, кто откупаются малой кровью, получают на себе такие печати фатализма. В нашем случае это выскобленный карнас сальными зубами кратер посреди лба. — Он указал на углубление, будто прорытое болгаркой, — Подобного рода травмы мне уже попадались, они являются следствием внутривидовых конфликтов, когда получается удачно захватить голову челюстями, а у росомах блоковое сочленение челюстей с черепом, росомаха начинает в нее вгрызаться, прокусывать мягкие ткани, уродуя своего врага. Внутри кратера кость имеет волнистую структуру. В случае перелома специфика срастания кости другая.
Он хлебнул чая и продолжил:
— Представьте его ненависть и отчаяние в этой ситуации, когда заживо соскребают крошку с твоего черепа, снимают скальп. Сразу скажу, что слабое животное не зарастит на себе такое увечье. Но думается мне, что эта травма — следствие еще более болезненного процесса. Обратите внимание на его зубы. Резцы сточены, местами обломаны и выдраны, а их корни выгнили, затянувшись пещеристой костной тканью. Эмалевые коронки моляров сильно сточены об металл, корни сломанных премоляров затянуты костью. Очевидно, что зверь довольно давно живёт с утратой зубов после поединка с железом.
Хоть клыки нижней челюсти остались нетронуты, верхние изуродованы основательно. Левый верхний клык превратился в гладкий окатыш с наросшим с возрастом зубным камнем. Правый же клык усердно гнил, деформируя альвеолу клыка.
Гниющий клык со временем прикипел к кости (гиперцементоз), полностью утратив физиологическую подвижность и функциональность. Серьёзное и болезненное увечье, где зверь расплатился малой кровью в обмен на жизнь, растеряв все зубы об ногозахватный капкан.
Но все было бы слишком просто, если бы просто сгнил зуб. Дело в том, что апикальная часть корня клыка верхней челюсти находится очень близко к носовым пазухам, в результате чего инфекция перекинулась на эти сложнейшие и важнейшие для зверья структуры. У этого животного заживо гнили органы, напрямую отвечающие за обоняние, захват молекул воздуха и их идентификацию в дальнейшем. Невероятно адская боль.
Результатом стало частичное отсутствие целых кусков носовых пазух.
Всё это протекало параллельно с гниющим клыком и выпадающими остатками резцов.
Зверю приходилось отбивать себе пищу, так как гниющей верхней челюстью много не накусаешь. То есть статус и положение этого росомаха было таково, что в определённый момент ему просто нечего было терять. Либо он умрет с голоду, ибо охотиться ему очень проблематично, либо он отожмет добычу у другого хищника. И вот именно в результате таких актов мародёрства он и наскреб на свой хребёт кратер на лбу. Но поскольку он выжил и успешно зарастил эти увечья, его стратегия выживания была крайне эффективной.
Сам по себе череп прекрасно развит и оформлен. Сагиттальный гребень высокий длинный с мощным однозубчатым инионом. Мозговая капсула покрыта кальцифицированной решёткой, увеличивающей площадь крепления мышц. В височных дугах много кальцифицированных связок, шипов цепляющих силовые связки.
Росомах явно не страдал от голода.
В итоге мы имеем изуродованное животное, запугивающее всё живое тем, что ему нечего терять, и любая битва для него как последняя.
Но я хочу на него взглянуть со стороны, с которой таких монстров я ещё не рассматривал. А какой прессинг он сам создавал на свой вид?
Закалённый в боях самец налетает на молодого и всей своей накопившейся ненавистью принимается его терзать. Молодой зверь через это чудовище получает прививку фатализма, которая в дальнейшем сформирует его в такое же безумное чудовище.
То есть такие звери осуществляют внутривидовой прессинг, поддерживая внутривидовую иерархию, и закрепляют агрессивное поведение как залог выживания. И конечно рано или поздно находится тот, кто даёт отпор такому чудовищу и уже сам становится таким же монстром, продолжая этот круговорот насилия, стабилизирующий вид.
Я настаиваю на том, что такие звери являются "агентами животного фатализма", они не принадлежат себе. Обезличенные, они являются олицетворением этой силы, подобно "демонам", вся их суть — это ненависть и ярость, спаянные болью. Именно такие озверевшие монстры и продолжают род ,закрепляя свои гены, способные отстоять своё "Я", ибо посягнуть на их самку — самоубийство. Про их специфику спаривания я расскажу как-нибудь в другой раз.
Обладающие немыслимым могуществом существа. Подобного статуса у зверей не существует больше ни у одного вида. Это именно те особи, которые напрямую участвуют в видоформировании, дающие и формирующие идентичность. В итоге тебе в руки попадает уникальный артефакт. Он непросто миллионы лет эволюционировал ради такой морфы, он не просто больное животное из загона, он нечто большее, это именно то существо, что заставляет других становиться по силе как минимум равными ему. Он — это враг, который заставит тебя вырасти над собой, иначе тебя ждёт смерть.
Со многих точек зрения можно его воспринимать и рассматривать. И именно вот этого я хочу, чтобы ты видел в черепах их реальную читаемую ценность и значимость. И по уровню своей глубины и сложности ты мне не приведешь не один артефакт, тем более антропогенного происхождения. Это настолько давно утраченная человеком сила, что задуматься о ней мы можем, лишь вникнув в их мир.
В избушке повисла тишина. Ник в задумчивости затягивался самокруткой, Илай с довольным видом допивал чай, а Лина жевала походный брикет, несколько штук которых они выудили из рюкзаков, чтобы поставить на стол, и смотрела в окно, за которым темнела топь. Скоро на улице станет совсем ничего не разглядеть.
Какое-то время Илай, видимо истосковавшийся по слушателям, рассказывал об особенностях изученных им мутантов, о способах противодействия им, типа того ультразвукового свистка, которым он спугнул напавшего на них росомаха-переростка, и еще много чего. Потом он хлопнул себя по бедрам и произнес:
— Лады. Я буду готовить лекарство для вашего друга, а вам советую поспать. Вторые сутки без сна, с такими приключениями. Можете бросить кости у печки, только спальники используйте свои, у меня только одна тахта, я редко встречаю гостей. Источник https://axaho.com/knigi-mihail-ryzhkov-son-nayavu-glava-15-c...
