Пролог
Глава 1
Глава 2

Во время беглого осмотра дедушкиной «копейки» Даня открыл багажник и, вместо классического набора охотничьих принадлежностей, подобного тому, что лежал в «Волге», обнаружил внутри только один чемодан с вещами и стопку папок, перевязанную бечёвкой.

— Тааак… значит, на охоту с тряпьём и макулатурой? — парень почесал затылок, осматривая вещи.

— В бардачке были письма! — воскликнул Саша, вылезая из салона и тряся веером конвертов над головой.

— Что в них?

— Я ещё не читал… — Саша подошёл ближе к багажнику «копейки».

Зажав фонарик под мышкой, он начал разбирать конверты и доставать из них сложенные листы бумаги, плотно исписанные аккуратным почерком. Одно письмо, второе, третье. Саша бегал глазами по строчкам с текстом, но не мог понять ни единого слова. Буквы были знакомы, но все они складывались лишь в подобие русских слов. В тексте меж словами тут и там были нарисованы просто символы — треугольники, квадраты, звёзды разного количества углов и цифры. Они оба смотрели в текст.

— Тут… какая-то тарабарщина… - Сведя брови заметил Даня.

Саша повертел письмо в руках, посмотрел на него на просвет.

— Это похоже на какой-то шифр… — предположил он. - …  я думаю если потратить несколько недель, можно будет найти закономерности и расшифровать, а если найти ключ, то и пару дней… - Тихо пробубнил он.

— Хрена ты умник… - Даня посмотрел на брата. 

— Зачем ему с кем-то шифроваться? — подняв брови, спросил Саша.

— Не знаю… прятался от кого-то? А куда он их слал?

— Тут… — Саша перебрал в руках несколько конвертов. — …походу, переписка с одним и тем же адресатом…

— И кем?

— Громова Наталья Владимировна, — прочитал Саша.

— Хм… сестра?

— У нас есть… кто она нам? Тётя? Двоюродная тётя?

— Он никогда о ней не рассказывал. А где она живёт?

— Кхм… — Саша усмехнулся, прочитав адрес. — Северо-Курильск.

— Это где?

— Наверное, где-то возле Курил? — предположил Саша. — Это… другой конец страны.

Даня присвистнул.

— Занесла её нелёгкая…

— Может, она от чего-то там прячется?

— Ну, есть только один способ узнать…

Саша посмотрел на брата, смутившись.

— В каком смысле? Съездить к ней? Ты с ума сошёл?

— Я думаю, если они использовали шифровки, на наши письма ответа мы не получим. Надо садиться на самолёт и лететь.

— Нет, — покачал головой Саша, опуская письма. — Я же говорил, у меня экзамены, у меня работа…

— А как же дедушка? — развёл руками Даня.

— Мы сделали, что могли… След обрывается, поиски могут затянуться… Прошла уже неделя с тех пор, как…

— Хватит… Он точно жив. Просто, скорее всего, он не здесь. Нужно лишь понять, где он. А для этого нужно понять, куда он всё это вёз, — Даня указал на багажник.

— Я думаю, надо в милицию обращаться и организовывать поиски…

— Ты что, с дуба рухнул? — Даня резко сблизился с братом, он говорил негромко. — Хочешь ментам рассказать, что мы тут устроили? Или чем дедушка занимался на досуге?

Саша, скрестив руки, посмотрел в сторону.

— Что мы можем вдвоём? Может, ему плохо стало? Может, у него здесь встреча была с кем-то? Может, он кого-то вёз? Кого-то раненого?

— А чего же он тогда машину бросил?

— Не знаю!

— Пацаны?

— Что? — хором спросили братья, повернувшись к пьянице, ёжившемуся у калитки, который угонял машину их деда.

— Тут такое дело… в машине этой… бензина не было… Я, собственно, поэтому к Михалычу и заходил…

— К какому ещё Михалычу… — прищурившись, замотал головой Даня. — Что ты…

— А это уже зацепка… — тихонько проговорил Саша. — Может, он тут вёз кого-то раненого. Бензин кончился. Они поймали попутку и…

— И?

— Повезли в больницу?

Даня задумался.

Нервно отойдя от машины, он осмотрелся по сторонам.

Воздух был холодным и прозрачным, как стекло. Даниил медленно поворачивался на середине пустой улицы, и его взгляд скользил по пустым глазницам окон, по облупленным фасадам домов, утонувших в поросшей траве. Тишина стояла такая густая, что звенела в ушах, нарушаемая лишь редкими постукиваниями незакрытых ставен, что раскачивались на ветру где-то вдали. В этой мёртвой тишине уходящей ночи мир казался заброшенным кладбищем. Но на востоке уже тлела узкая полоса алого света, обещая не утешение, а лишь возможность увидеть ещё больше деталей этого всеобщего запустения. Он вдруг почувствовал ледяную тяжесть в ногах — страх следующего шага в неизвестность, которую так ярко освещает приближающийся день.

Шмыгнув носом и пнув лежащий под ногами щебень, он вернулся к брату. Выхватив у него из рук письма, он начал торопливо убирать их обратно в конверты.

— Ладно… если ты не хочешь мне помогать… то давай отгоним машину и разойдёмся… Каждый пойдёт своей дорогой.

— Даня, ну чего ты… — Саша положил руку на плечо брату.

— Ничего, — тот резко отдёрнулся. — Мужик… — он обратился к пьянице, — мы не видели, как ты угнал и пытался продать нашу машину, а ты не видел и ничего не слышал про нас. Договорились?

— Понял, — мужик кивнул и, демонстративно не глядя на парней, пошёл обратно в свой дом.

— Вот и договорились, — тихо пробубнил Даня. — Садись в «копейку» и погнали… водить-то умеешь вообще?

— Я… — Саша хотел было сказать, что давно не практиковался. Но Даниил уже шёл в сторону «Волги».

Саша захлопнул багажник, затем не с первого раза завёл дедушкину машину. Бензина действительно было немного. Но до дедушкиной дачи должно было хватить.

Чёрная «Волга» с нервозной злобой стартанула с места, разбрасывая траву и землю из-под колёс.

Оранжевая «копейка», неуверенно тронувшись с места, дёргано и с излишним надрывом двигателя выкатилась на дорогу. Саша, тяжело вздохнув, видя, как Даня уносится по дороге всё дальше, надавил на педаль газа и, выжимая последние соки из машины, постарался просто не отставать от брата…

Пара сотен километров спустя.

Деревня Нижнее Засечье.

Саша ехал по грунтовой дороге одной из улиц родной и знакомой ему с детства деревни, где он рос и жил долгие годы. Он не мог поверить, что здесь всё так сильно изменилось. Некогда полная жизни — местных жителей, скотины и детей — деревня практически вымерла. Её мало что отличало от того мрачного места, откуда они с Даней выехали этим утром. Гнилые, покосившиеся заборы поросли травой. Окна домов либо забиты, либо выбиты.

В голове Саши вспыхивали образы детских игр — как они с братом и другими детьми гуляли то тут, то там. Как лазали на деревья, играли, рыбачили. Поток воспоминаний нахлынул на него такой бурей, что ком подкатил к горлу. Зажмурившись, он протёр уставшие с поездки глаза, «задавив» накатывающие слёзы ностальгии.

Дом дедушки на фоне всего многообразия тленности бытия этой деревни выглядел островком жизни — но жизни не очень богатой. Дом был таким же серым и выцветшим, забор — покосившимся, но вот травы не было. Лужайка перед домом была вытоптана или выкатана, или хорошенько обработана солью. В общем, тут ничего не росло. Просто земля. Просто грязь.

Даня запарковался прямо напротив дома. Саша поставил машину рядом. Но заглох в процессе, чем заслужил неодобрительный взгляд со стороны Дани.

Скрип ручника.

Саша вышел из салона и потянулся. Звук деревенской тишины после долгой гудящей поездки — словно глоток свежего воздуха. Даня открыл багажник «Волги» и сказал:

— Помоги оттащить вещи в дом. — Он протёр глаза. — Я покемарю пару часов, потом отвезу тебя обратно в город.

— Ладно. — Саша хотел как-то поддержать брата. Но не придумал слов. Поэтому просто потащил стопку бумаг деда и его чемодан в дом.

Зайдя за калитку, он обратил внимание, что между их старым домом и соседскими домами больше нет забора. Внутри участка травы практически не было — она вся вытоптана, а судя по расположению различного хлама, верстаков, вёдер и прочего, старик активно использовал пространство и чужих дворов.

— А соседи не против, что дедушка распоряжается их домами? — спросил Саша, обгоняющего его брата.

— Дед выкупил соседние участки, — буркнул Даня.

Дверь в дом со скрипом открылась. Саша вошёл внутрь и, пройдя через старый тёмный двор, оказался на кухне. В нос тут же ударил сильный запах смеси трав, грибов, плесени и спирта. Сбросив вещи в одном из свободных углов, он невольно осмотрелся по сторонам. Здесь всё сильно изменилось. Повсюду — хлам, мусор, банки, наполненные всякими травами, солью, в некоторых — забальзамированные животные. Чайный гриб? Мусорное ведро заполнено упаковками лапши быстрого приготовления. На подоконнике россыпью лежат гильзы патронов для ружья рядом со станком для патронов.

— Я вздремну пару часов, потом поедем, — снова бросил Даня, обходя Сашу и входя в следующую комнату, разуваясь у входа.

Саша кивнул, понимая, что брату, в целом, всё равно на его ответ. Оглядываясь по сторонам, парень прошёл в сторону пристроя. Оказавшись в дверном проёме, он замер, увидев убранство той самой комнаты, воспоминание о которой стремился выбросить из головы всю свою жизнь.

По телу прошла дрожь, а сердце бешено забилось в груди. Он вцепился пальцами в дверной косяк, видя, что комната, в которой он провёл с братом детство, совсем не изменилась. Всё те же две узкие кровати по бокам, всё та же занавеска и та же прикроватная тумбочка. Дыхание Саши участилось. Он осознал, что ровно тут стояла его мама в последний раз, когда он её видел. У него перед глазами предстал образ того, какими она видела их в последний раз — двух мальчиков, понуро опустивших головы.

Саша резко замотал головой, прогоняя накатившие чувства. Быстрым шагом выйдя из дома, он нашёл лавку у калитки и уселся на неё. Он всё ещё тяжело дышал, и сердце бешено билось в груди. Его новая жизнь настолько контрастировала с тем, что он оставил позади — где остались его семья и дом. Мысли о том, что пока он весело проводил время в интернате, учился, встречался, гулял и строил планы на будущее, его брат проходил через жестокую школу жизни, в которой были только страх, боль и охота на нечисть, заставили Сашу испытать прилив стыда, от которого зажгло в груди.

Он посмотрел на окна дома. С улицы не было видно внутреннего убранства, судя по всему, единственной жилой комнаты. Отведя взгляд, Саша облокотился на руки. Всё здесь напоминало ему о том, что он не самый хороший человек, а вернее — не самый лучший в мире брат и внук. Но в то же время мысль о том, что самому нужно окунуться в этот мир нечистой силы, постоянных разъездов и сна на заднем сиденье старенькой «Волги», пугала его.

Стыд и страх.

Единственная мысль зависла в голове у Саши: нужно как можно скорее выбраться из этой трясины чёрноты и тленности бытия, в которую он ступил, стесняясь отказать брату. Это не его мир, это не его война, это не его путь. Даниил спал очень долго. Саша утомился его ждать и сам задремал, сидя в дедушкиной «копейке».

Он проснулся от грубого тычка в плечо. Саша открыл глаза и, моргая, начал осматриваться по сторонам. Солнце близилось к закату. Даня стоял рядом, держал в руках спортивную сумку, снова набитую чем-то до отказа. Он осмотрелся по сторонам и спросил:

— Чё уснул?

— Я… чё-то да… Который час?

— Уже вечер. Мы проспали весь день. Вставай. Поехали.

— Ладно.

Саша неуклюже выбрался наружу, продолжая протирать глаза, тело ломило от сна в машине. Даня быстрым шагом направился к багажнику «Волги», который уже был открыт. Судя по всему, он давно загружал его вещами и только сейчас решил разбудить брата. На улице по-прежнему было очень пустынно. Даниил, словно избегая брата, сел в машину и завёл мотор. Машина взревела, кузов начал подрагивать, словно пробуждающийся зверь. Даня повернул голову в сторону Саши и приподнял брови, словно спрашивая: «Тебе приглашение нужно?»

Саша сел в машину, захлопнул дверь. Они сидели молча какое-то время. Пауза становилась всё не уютнее. Саша робко посмотрел на брата, а затем сказал:

— Знаешь, я… мне жаль, что всё так случилось…

Даниил наградил его презрительным взглядом.

— Можешь ничего не говорить. Всё мне с тобой понятно.

Он снял машину с ручника и начал сдавать назад, ясно давая понять брату, что разговаривать с ним он не намерен. Оставшийся путь они провели в молчании.

Долгий путь по трассе навстречу закату закончился несколько часов спустя в ночном дворе Сашиного дома. Солнце давно закатилось за горизонт. Улицу освещали оранжевые фонари. По тротуару бродили редкие пешеходы. Даня остановил машину напротив дома брата. Между машиной и подъездом расположилась захудалая детская площадка с оставшимися ещё с советских времён горками, турниками и песочницей без песка. Саша посмотрел на брата и молча протянул ему руку.

Даниил, вздохнув, пожал её и сказал:

— Ну, бывай, Саня.

— Свидимся… как-нибудь, — Саша не отпускал руку.

— Не думаю, — Даня отрицательно покачал головой и натянул фальшивую улыбку.

Саша вздохнул и, отпустив руку брата, вышел из машины. Захлопнув дверь, он направился к себе домой. Он шёл медленно и не оборачивался. Позади него урчал мотор, и фары светили ему в спину. Они словно стыдили парня, заставляя его чувствовать себя как-то по-скотски…

Даня сидел какое-то время, глядя брату вслед. Его взгляд постепенно превратился во взгляд в никуда. Понимая, что опять остался один, он пытался перебороть внутреннюю тоску перед разразившимся перед ним океаном неизвестности, в который ему придётся окунуться с головой, чтобы отыскать деда и понять, что же с ним на самом деле случилось. Дверь подъезда захлопнулась. Саша скрылся за ней.

Даня встрепенулся, словно пробудился ото сна. Упёрся лицом в ладони, выдохнул и открыл бардачок. Вынул оттуда стопку писем с шифровками. Достал первое письмо и, включив свет в салоне, снова попытался прочесть, что там написано. Свет в салоне заморгал.

Даня, недовольно стукнул тыльной стороной ладони по лампочке на потолке. Она не перестала моргать. Краем глаза он увидел мерцание уличного фонаря. Даниил медленно поднял взгляд и посмотрел вдоль улицы. Уличные фонари плавно мерцали, словно случился какой-то перебой с освещением. Так же меркли и фары «Волги». Даня нагнулся чуть вперёд и посмотрел на дом своего брата. Его глаза непроизвольно расширились, волосы на руках встали дыбом, а по спине пробежали мурашки.

— Твою ж мать… — тихонько выругался он.

Свет в окнах дома Саши мерцал. В каждой квартире он то загорался, то гас. И при этом было видно, что всё это происходит волнами. Волнами отключений и включений света. А в эпицентре этих волн — то самое окно, через которое Ира смотрела на братьев ещё вчера днём. И сейчас Даня отчётливо видел в этом окне тёмную фигуру. Нечто стояло на кухне и смотрело прямо в душу Даниилу, заставляя сердце биться чаще.

Прошли секунды, прежде чем парень смог прийти в себя и оторваться от охватившего его оцепенения. Его рука метнулась на заднее сиденье, выхватила первый попавшийся обрез. Дверь открылась, и он выскочил на улицу, бросив машину прямо так. Даня нёсся сквозь детскую площадку. Бежал так быстро, как ещё никогда не бежал. Ветер свистел в ушах, сердце бешено билось в груди.

Дверь в подъезд. Лестница, ступеньки, поворот, вверх бегом, поворот, снова вверх. Топот его ног эхом разносился по подъезду. Даня был уже на четвёртом этаже, когда услышал пронзительный крик Саши:

— НЕТ!

Стиснув зубы, хватаясь свободной рукой за поручень, Даня практически метнул своё тело вверх по последнему пролёту. Дверь в квартиру распахнута. Яркий луч света горящих на пределе лампочек бьёт прямо на площадку. Даня врывается в дверной проём и заглядывает внутрь.

У самого входа в кухню Саша стоит на коленях. Перед ним — растерзанное тело Иры, кровь яркой вспышкой окропила пол, стены и потолок. Даня бежит вперёд к брату. Заглядывает на кухню. Его быстрый взгляд замечает ту самую фигуру, которая уже начинает двигаться в их сторону.

Обнажённая женщина с тёмно-синей кожей, длинными звериными когтями на руках и птичьими лапами вместо ног. Реакция Дани — молниеносна.

Обрез. Взведённый курок. Расширившиеся глаза твари. Выстрел.

Яркая вспышка, оглушительный хлопок, столп искр и шрапнели пролетают сквозь кухню, врезаются в тело нечистой женщины, выбивают окна, пробивают газовую трубу.

Огненный факел разгорается сразу за тварью, заставив её взвыть. Этот визг — оглушителен. Пламя быстро охватывает это существо, и оно резким движением мечется из стороны в сторону по кухне.

Даня хватает Сашу за шкирку и начинает тащить за собой назад, словно раненного товарища с поля боя. На секунду его сердце замирает под напором воспоминаний. Но яркие вспышки твари, что продолжает метаться по кухне, тут же возвращают его в реальность. Он кричит сквозь зубы, таща брата за собой.

Пламя быстро охватывает кухню. Обои разносят огонь по стенам.

Монстр обращается чёрным вороном — пламя на секунду спадает с него, и птица тотчас вылетает сквозь окно в ночное небо.

Саша продолжает кричать. Его глаза наполнены слезами. Всё, что он успевает увидеть прежде, чем Даня выталкивает его из квартиры, — это пустой взгляд Иры, лежащей на полу, объятой пламенем.

Спасибо, что дочитал!
Если интересно, что будет дальше, подписывайся, ставь лайк, оставь комментарий, это очень мотивирует продолжать 😊

👉 Подписывайтесь на меня на Автор.Тудей https://author.today/work/456641

Поддержи авторов рублём 😉 оставь пару рубликов на чай)

Соавтор: Макс Ислентьев

Был теплый день, и война — как будто ее нет. Какие объекты атаковали самолеты, виновники тревоги, — одному Богу известно. Андрей и Оксана (так звали его новую знакомую) шли по центру Киева.

— Я спортом занималась как подорванная, — рассказывала девушка, — выжимала из себя всё. И человеком себя чувствовала. Забываешь про себя, выкладываешься, организм существует на пределе… Это хорошо мозги на место ставит. Потом йогой стала заниматься… Тело — это такой путь постижения мира.

В этот момент Андрей вспомнил свои ощущения от «Илиады», которую в свое время читал, не так много в ней понимая. Ему запомнилась большая атлетичность героев, совпадение в них силы духа и тела. «И ведь того же в каком-то смысле добивалась советская культура!» — думал он, вспоминая многочисленные скульптуры советского времени, картины Дейнеки. Следующий его вопрос был постоянным: а почему же великая Античность остыла, прекратилась? Почему она не могла существовать вечно, распространяясь далее на территорию той же самой «Украины»?! И ведь начала распространяться — в Крым зашла! Этот вопрос оставался для него главной загадкой.

— Для сестры, которая на костылях, придумала массу упражнений — никогда не хотела делать. И сколько я ей ни говорила, сколько ни орала — ничего. У меня своя война…

— А когда-то слепцы прозревали, лежачие поднимались, потому что — верили. И вокруг нас все это происходит, потому что ненавидеть — не только врага, а жизнь как таковую — проще, чем искать эту веру и тем более — верить.

По другой стороне улицы разбитным шагом шли молодые люди. Андрей обратил внимание, что на своих костылях передвигался не намного медленнее их.

— У меня брат с русскими воюет, — сказала Оксана, — как с цепи сорвался. Раздолбай такой был, даже добрый. А тут — как подменили. Глаза остановившиеся… Сейчас повысили в звании.

Андрея, хотя идет уже четвертый год войны, передернуло от того, что все это говорится по-русски.

— У меня тоже много бывших друзей там, — он увидел, что Оксане понравилось слово «бывших», — и не все, кстати, рады, что взбесились. Иногда напишет кто-то в «телеграм»: «Андрюх, ты можешь объяснить, нахрена это все нам — свастики эти?..» А я отвечаю: «Есть миллион людей, который хорошо знает, нахрена, и он направляет тех, кто не знает». В глубине души хочется, конечно, чтобы бежали такие парни или сдавались в плен — там всяко лучше.

— Да, — ответила Оксана.

И почему-то это «да» было для Андрея как гром. Жизнь разделилась на «до» и «после» этого слова. Он был очень одинок в мрачном Киеве, и это «да» словно разбило его одиночество.

Нахрапистые молодые люди переходили улицу и направлялись к Андрею и Оксане.

— Слава Украине! — хором.

— Здравствуйте, — ответил им молодой человек.

— Ты неправильно ответил, — рявкнул бугай в черной куртке.

— У меня брат знаешь где служит? — ответила Оксана.

— А что не отвечаешь тогда?

— Я для Украины без твоей «славы» что надо сделаю.

— В СБУ их надо! — подсказывал пацаненок — юный участник банды.

Андрей обратился к парню с условно-интеллигентным видом, которого принял за старшего.

— Слышь, ариец: ты же в силу веришь, так? Давай померяемся. Я на костылях, драться со мной нечестно, а вот давай я и твой бугай встанем на кулаки. Вы нам — на спины. И — кто больше отожмется?

Банда переглянулась. «Интеллигент» подал знак, и бугай встал в планку. Ему на спину, хихикая, сел пацаненок. На Андрея сел сам «интеллигент».

Начали соревнование. Бугай вел себя замкнуто, а Андрей опускался вниз с каким-то диким криком, стараясь выбросить всю усталость. Он давно научился так кричать, упражняясь. После десяти отжиманий соперникам уже было тяжело. Бугай еле возвращался в исходное положение. Андрей же поднимался тяжело, но уверенно, распределяя силы.

— Дыхание не теряй! — крикнула ему Оксана.

Он быстро понял, что чем больше он берет воздуха на вдохе, тем легче и тем дольше он продержится. Мышцы уставали, он поднимался усилием всего тела. Бугай захрипел.

— Давай!!! — заорал на него «интеллигент».

— Не могу, — прохрипел нацик и шлепнулся.

Андрею оставалось отжаться один раз. Забыв, что он — это он, и словно смотря на себя уже со стороны, молодой человек медленно опустился и поднялся с сидящим на ним «интеллигентом». Опускаясь в этот раз, он издал такой крик, что все подумали: сейчас выхаркнет сердце. Бандит слез, усмехнулся, и подал инвалиду костыли. Помолчав, а потом посмотрев на «соратников», он сказал серьезным тоном:

— Учитесь, пацаны!

Оксана взяла Андрея под руку.

Юрий Высоков

Читайте первую часть: Надежда только на исключения. Встреча в киевском метро

Раньшие времена..

Андрей Андреевич Юрченко

Времена наступили благодатные. Всё сейчас чинно и по закону происходить стало. Пожарные стали успевать на пожар, пока ещё горит, а полицейские практически перестали граждан бить по щам, хоть и мандат такой имеют. Люди стали более сердечными — раньше такого не было. Сейчас в транспорте локтями не пихаются и в ухо матом не орут. В больницу, например, сейчас попадёшь — благодать: колоть тебя будут хоть весь день, лежи, значит, здоровьем напитывайся. Раньше бинтов не хватало, а сейчас всё есть, таблетки хоть ложкой ешь, только не кашляй, ради Бога. 
Довелось мне в кардиологии лежать в городе П, так я там две недели пролежал, и меня ответственно лечили. — Сердце, говорю, болит. — Так пожалуйста. Идите, говорит, в процедурную, обезболим. Я, значит, выйду, и в коридорчике падаю — так меня аккуратно поднимут, уколют и в мою же койку положат, потому как различают, где чья. Раньше такого не было. Лежал я две недели и две недели обезболивали. И здорового выпустили. Правда, я через день в неврологию попал — там уже лечили. Но там, брат, не шути — там сильнее лечат. Там вообще лучше ногами не ходить: сразу беспокоятся врачи, могут и к кровати привязать, чтоб быстрее всё зажило. 
Так вот, я о чём: времена, говорю, другие. Переменилось всё полностью. Раньше, значит, к стоматологу не попасть было, а сейчас запросто. Любой зуб тебе выдерут — не сомневайся, и больной, и те, что больному зубу по бокам мешали, всё за раз, две минуты — и иди, ватку жуй и кашу кушай. На счёт вставить — не переменилось ничего, а вырывают без очередей. Единственное, что по-старому осталось, — это морг, он прям с больницей рядом, как и раньше, для тех, кто без полиса просунулся или уколы пропускал. 
Утверждаю я, дорогие мои: люди стали значительно добрее, душевнее. Влияние церкви я думаю сказалось — раньше церковь запрещена была, и все поголовно дрались и скандалили, сейчас значит, все уже верующие, а раз так, то почти не дерутся. Раньше даже интеллигенция дралась: Есенин, например, любил в морду кулаки пихать, даже говорят, с Маяковским драка была, но я в это не верю. Не мог Серёжа Маяковского бить, так как Володя здоровенный детина был, и духу пролетарского — размазать мог на раз-два, поэтому врут. Хотя не все и тогда дрались: Мандельштам и Пастернак ни разу не дрались, а даже вроде как приятели были, и их вроде тоже сильно не били. 
Эх, времена сейчас добрейшие: одевай что хочешь, иди куда попало — никому дела нет, хоть на руках ходи, обувь экономь, никто слова не скажет. Раньше в рыло можно было выхватить за улыбку: просто идёшь, улыбаешься, а тебя окружают и бьют, чтоб не выделялся и сливался с общей массой. У меня такое было. Или бредёшь, задумавшись, звёзды рассматриваешь, и забрёл, например, с восьмого в четвёртый микрорайон — тут сразу: «Иди сюда, получи!» Ну или беги с препятствиями. Я предпочитал бег — бегал так стремительно, можно сказать, молниеносно, что порой летящие предметы, пущенные вдогонку, летели гораздо медленнее, чем я бежал. Если бы я в те времена знал о рекордах и оплате за них, непременно отрекомендовал бы себя комиссии по рекордам с единственной лишь просьбой — бежать с четвёртого в восьмой микрорайон. 
Да это что! Раньше любой поход в бар или на предмет танцев были сродни ледовому побоищу, поэтому группами ходили, но и это гарантий не давало. Пойдёшь, значит, со своими, девушку возьмёшь, стоишь как дурак, ногами-руками дрыгаешь, о любви мечтаешь, девушке в глаза смотришь, а она тебе улыбается — тоже, может, мечтает. И тут на тебе — в затылок уже бьют. А тут понимать надо, что конкретно к тебе вопросов вообще может не быть: вопросы, например, к Серёге, а он в вашей компании — ну, значит, тут и начиналось свинство. Полиция приезжала вовремя, но они в массовых драках не мешались, ждали, когда утихнет, а потом раненых собирали и с ними проводили профилактическую работу — снова, значит, били. И тут была наука у меня чёткая: обязательно получить первую кровь на лице и об чьи-нибудь зубы кулак ободрать, потом можно сделаться как без чувств, и лежать на полу, ждать окончания банкета. Главное было не заснуть и не проспать, когда всё утихнет и полиция собирать раненых начнёт, — соблюсти надо было золотую середину. Потом надо было явиться в восьмой микрорайон, показать свою кровь, чужую, и там итоги подводили: кто герой, а кого милиция подобрала. Хотя подобранные тоже герои — просто растяпы, не успели улизнуть, это надо было всё понимать.
 Вот скажите: сейчас такое вообще можно себе представить? У меня дети выросли, я их поначалу часто спрашивал: «В школе всех побеждаете?» А они удивлялись, говорили: «Нет, таких традиций». Я говорю: «Ну, может, начать надо? Может, окружающие стесняются?» — «Нет, — говорят, — это, говорят, кринж. Вы, говорят, олды все кринжанутые». Ну, так значит, так. 
Вообще, раньше драться можно было по любому поводу: цвет кожи, музыкальные разногласия, спортивные предпочтения — перечислять смысла нет. Быть неуязвимым ты не мог в принципе, так как хоть где-то ты был отличной идеологии от оппонента, а это уже повод. Хорошо, что сейчас не так. Сейчас можно сказать, я, например, коммунистов презираю, что они, например, мне не по духу и вообще жалкие ничтожные личности. Или, например, сказать: «Я царя сильно жалею — Николая второго, что зря его заморили, он и так на всё согласился». Тебе слово никто поперёк не скажет. Жалко, конечно, что могут спросить: «Что за Николай второй?» Но это совсем другая история. 
Сейчас расскажу, что делается в области столичной, куда культура доходит чуть позже, чем в саму Москву. Ехал я как-то по Серпуховской ветке с города Ч в город П. Поезда стали новые, сидушки разноцветные, билетёры улыбаются и желают хорошего дня, в голове и хвосте поезда без перерывов туалеты работают. Раньше о таком никто даже не смел мечтать. А сейчас — пожалуйста: ходите хоть по маленькой нужде, а хоть и серьёзно, главное — в клозете станцию не прозевать. 

Еду я, значит, радуюсь, что скоро дома буду, меня там жена ждёт и коты: Василий и кот Енот. Я их всех люблю до обморока — и жену, и котов, но больше всех, конечно, молодого кота Василия. Я его приобрёл недельным котёнком как раз в городе Ч, и рос он практически у меня на руках, и любит меня так же, как я его. Он есть британец вислоухий, биколор, потому как сам серый, но имеет воротник белый и перчатки белые носит, через что я его воспринимаю как аристократа. 
Еду я, значит, дышу носом, давление своё пытаюсь не нарушить и радуюсь как дурак непонятно чему: солнце светит, птахи поют, я и рад — весна, может, действует. Вагон был наполовину полный, сидели все, стоячих персон не было. И сидел рядом со мной парень совершенно новой формации: волосы у него были цвета неестественного, и рисунки на морде и руках, уши были с серьгами, и в носу серьга — не иначе, пират какой. Надо сказать, что в раньшие времена такой субъект просто дня бы не выжил — просто не смог бы существовать: его били бы прямо все, и пенсионеры, и интеллигенция, а уж рабочие и крестьяне просто душу бы вынули. А сейчас он ехал спокойно и в телефон смотрел, никого не трогал. 
Напротив парня сидел мужчина неопределённого возраста и дышал на весь вагон спиртом — свежим спиртом. Я этот запах легко различаю — доводилось нюхать, так что запомнил: дорогой коньяк, например, пахнет с пасти приятно, а спирт он и есть спирт — запах самый узнаваемый. Ехал, значит, этот гражданин и стал засыпать: вагон покачивается, солнце греет, сидушка мягкая — тут и офицер при исполнении засыпать бы начал, не то что уставший гражданин, да ещё с запахом спирта с пасти. Засыпает он, значит, и телом вниз клонится, мордой окунается как раз туда, где у молодого человека ноги стоят. Наклонился и спит, и так крепко заснул, что не смог следить за своей слюной. Эта слюна его сильно подвела: если бы не она, ехал бы дальше, а так она у него из пасти полилась молодому человеку на новые белые кроссовки. 

Кроссовки, надо сказать, очень выразительные — где попало такие не купишь. Цены немалой — это всем в вагоне понятно было. И вот происходит этот перформанс: уставший спиртоглот обильно выделяет слюну, и текут эти выделения на те самые кроссовки. Молодой человек с разноцветными волосами начинает орать и пихать спиртоглота своей тапкой в рыло. Уставший проснулся тут же, вскочил и уточнил, в чём, собственно, дело: почему, значит, ему тапку в морду запихивают? Молодой орёт, что, мол, слюни на его обуви — это свинство, и он не предвидит, как он вообще к своим кроссовкам прикасаться будет. Он говорит, значит, что он благородный и воспитанный и вообще отказывается носить дальше такую обувь и требует сатисфакции. 
Спиртоглот пришёл в ярость и вспомнил, что он за Родину страдал в боях, что он опора и надёжа родины, и кровь пролил за неё и петуха разноцветного, что он контуженный боец и ветеран, и слюни с него текут от контузии, а не от спирта. 
В общем, разворачивается сцена — в театре сейчас так не играют ни в Большом, ни в Малом, может, где-нибудь в Саратове какие самородки могут так играть роли, но мы не узнаем. Ор, значит, стоит, и драма достигает точки бифуркации. Я в нетерпении аж чипсы кушать перестал, гляжу, что дальше выйдет. И думаю: скорее бы, мне через три остановки выходить — могу не досмотреть. Но мне повезло: развязка была стремительной и совершенно неожиданной. 
Посреди этого акта появляется третье лицо — мужчина в солдатской форме. Он молча берёт спиртоглота левой рукой за шиворот и правым кулаком запихивает ему в морду. И при этом громко спрашивает: «Воевал ты, падла? Где ты воевал?» — и пихает его в лицо кулаком. И опять криком спрашивает: «Где ты, гнида, воевал?» А спиртоглот обмяк и висит скучает, как тряпочка сделался, и кровь с него льётся, и зубы выпадывают. 
Тут уже и станция моя. Тут полиция зашла — спиртоглота вынесли, на перрон положили и на горле у него пульс проверили, сказали: «Живой». А солдата повели под руки, хотя мы все, окружающие, за него вступились — мы говорили, что спиртоглот сам виноват. Но полицейские сказали, что бить людей никто, кроме них, не имеет права, и что с солдатом они проведут разъяснительную беседу и штраф выпишут. 
А куда делся разноцветный юноша в дорогих кроссовках — мы уже не видели. Напугался он до жидкого стула, так как не привык видеть такие аллюзии. А нам что? Мы с раньшего времени — пожелали солдату здоровья да по домам разошлись.

Привет гуманоидам!
Небольшое вступление: я решил прекратить выкладывать тут продолжение историй. Практика показала, что их совершенно не видно, люди, что на меня подписаны вполне свободно их пропускают (лента, что тут попишешь), притом, новые люди читают и не понимают вообще, что они, собственно, читают (логично, увидеть шестую часть какой-то истории - ясное дело, что фиг знает что это такое, а читать всю историю сначала не всегда есть время).
Как это будет теперь: на пикабу буду выкладывать первую часть, быть может, максимум, вторую-третью, если прямо будет очень интересно людям, ну и самостоятельные рассказы.
В остальном, продолжения будут на "АвторТудей" (самиздат), ссылку на который я кладу в конце каждого поста. Думаю, буду делать короткий пост с указанием, типа: ""Контракт со вселенной": выложена 34 глава" и ссылочку на нее. Чем закидывать тысячу крупных постов, на которые никто не обратит внимания, проще будет сообщить кратко об обновлении там, где всё итак красиво лежит и любой желающий может легко ознакомиться.

По названию этой части - это прямое продолжение серии постов "Лидирующие мнения", но я изменил названия глав, поскольку, в свою очередь, изменил саму структуру произведения в целом. Все ранее выложенные истории касались цикла "Нестандартная дипломатия", как и та, что ниже. Он будет продолжаться, но параллельно делаются еще два цикла из того же сюжета: "Колония" и "Исследования".
Отсюда новый тип названий: 1. название сюжета, 2. Название цикла, 3. Название самой главы.
Приятного чтения :)

Наверняка, не раз в своей жизни, каждый замечал, что поведение человека в беседе один на один может разительно отличаться от поведения того же человека в некой группе. Тому, разумеется есть вполне веские и понятные причины: в первую очередь, в каждой группе разумных существ, так или иначе, складывается нечто вроде "местного менталитета". Даже если группа крайне малочисленна и сложилась буквально несколько минут назад, отблеск такого менталитета будет бесспорен.
Внутри такой группы складывается отдельное отношение к определенным вещам, событиям, людям, явлениям и любым другим материальным или абстрактным объектам, которые могут попасть в поле зрения участников группы. При этом, этот общий менталитет, на удивление, может целиком и полностью противоречить взглядам буквально каждого отдельного участника группы - то есть - если спросить их мнение поодиночке, может получиться ряд ответов, прямо противоположный тем, что были даны общей их группой.
Как же такое возможно? Тут могут действовать целые плеяды факторов. Как вариант, участники небольшой группы почти наверняка также являются участниками более крупных групп, влияние которых на общество неоспоримо, и у которых уже имеется некое, сформулированное лидерами этих групп или большинством, мнение о каком-либо объекте, и, не зная заранее о других участниках этой малой группы, что их взгляды отличаются от мнения, высказанного лидером крупной группы, тот единственный участник будет по умолчанию предполагать, что его новые собеседники придерживаются именно того самого мнения крупной группы, даже если по итогу выяснения окажется, что буквально никто из них не поддерживает это мнение.
При таком раскладе, так себя ведет каждый участник малой группы, а поскольку выраженное крупной группой мнение может иметь политические мотивы, высказывать мнение противоположное может быть невыгодно или даже опасно, по причине чего каждый из участников малой группы держит язык за зубами и делает вид, будто он также придерживается "общего мнения".
Могут быть и иные причины - например, негласный (или даже официальный) лидер малой группы может высказать свое мнение и иным участникам ничего не остается, кроме как следовать этому мнению. В иных случаях все может пройти строго наоборот - тогда общим локальным менталитетом станет мнение большинства участников, независимо от лидерства. Хотя, стоит отметить, что успешный лидер группы (если он желает лидером и остаться), почуяв намерение большинства, скорее всего быстро подхватит его и будет притворяться, что он целиком солидарен с остальными.
В любом случае, подчинение местному менталитету имеет прямое влияние на успешность отдельного взятого участника группы в ее рамках, по причине чего мало кто станет идти вразрез с ним. По этой причине поведение человека один на один и того же человека в группе может быть столь различным, что может даже показаться, что это два разных человека.
Из этого рождается то самое понятие - толпа. Толпу не смели недооценивать во все времена - от древних времен до современности. Еще в древнем Риме считалось, что идти против мнения толпы - бесполезный и неблагодарный труд.
Мысли отдельно взятого человека могут быть гибкой структурой. С человеком можно подискутировать, его можно убедить, с ним можно найти компромисс, но мысли толпы - неповоротливая, ограниченная, однако же крайне нестабильная структура.
С толпой невозможно вести дискуссию. С толпой не получится найти компромисс. Толпу невозможно убедить в чем-либо, используя только лишь разум.
Неоднократно история оказывала, что единственная понятная пища для толпы - это ложь и радикальные эмоции. Благодаря чрезвычайной разности людей, разумный и логичный довод никак не может поселиться в головах у большинства из них в достаточно прочной степени. Часть из них примет факт, часть - постарается оспорить его, еще часть засомневается в нем, еще одна - захочет проверить. Так или иначе - полнейшее отсутствие гармонии.
При таких обстоятельствах, объединить толпу может только то единственное, что чисто биологически не различается от человека к человеку - гормоны, заставляющие людей испытывать сильные эмоции.
Толпу нельзя контролировать, можно лишь направить. Расскажи толпе о том, как ты распределишь ресурсы, чтобы оптимизировать их питание - тебя заклюют, раскритикуют и будут отрицать все. Они не будут помогать тебе. Они не возьмут твой метод, не внесут в него изменения для улучшения, не подскажут как избежать ошибок. Вместо этого они будут искать слабости в твоем методе. Они будут говорить, что у тебя не получится, они будут утверждать, что твой метод никогда не сработает, они приведут аргументы количеством, превышающим количество их самих в пользу того, что менять их отвратительный метод на твой приемлемый - сложно, долго и дорого.
Но. Скажи им, что накормишь всех голодных, не вдаваясь в детали. Скажи им, что у тебя есть чудесная таблетка, благодаря которой вскоре они все наедятся до пуза, скажи им, что дашь им все, что они захотят - и сработает животный инстинкт - они поверят тебе и пойдут за тобой, даже не задумавшись о том, что сказанное тобой попросту невозможно.
Выдай им факт - и они возмутятся, выдай им ложь - и они поверят.
Все дело в том, что, каким бы ни был неоспоримым, логичным, важным или полезным какой-либо факт, если он разойдется с мнением толпы, он будет растоптан, потому что лидирующие мнения всегда будут впереди истины.

***

В небольшом невзрачном кабинете, куда Дениса привели для дачи пояснений, не было ничего, кроме стола, двух стульев и минималистичного торшера. Средних лет мужчина с вечно насупленными бровями, около минуты просто сверлил Дениса взглядом, после чего изволил заговорить.
- Вас пригласили для того, чтобы вы дали свои пояснения касательно инцидента, частью которого вы недавно стали. Я буду задавать вам конкретные вопросы и хочу услышать на них конкретные и правдивые ответы. От вашей искренности зависит многое, вы понимаете?
Денис коротко кивнул.
- Итак, - продолжил мужчина, - расскажите, что случилось после посадки на планету?
- Посадки как таковой не было, - монотонно рассказывал Денис. Ответы и их содержание заранее с ним обговаривал Вадим и инструктировал как не сказать лишнего, - насколько мне известно, во время проведения визуальной разведки планеты с орбиты, наш корабль был атакован с поверхности планеты и потерпел крушение. После крушения в живых остался далеко не весь экипаж и команда действовала в соответствии с ситуацией, в строгом соответствии с аварийным регламентом.
Мужчина устало вздохнул.
- Была ли возможность избежать агрессивного контакта с населением планеты при выходе на орбиту?
- Я не знаю, это не было частью моей компетенции.
- Как вы оцениваете работу руководителя экспедиции в этой ситуации?
- Профессиональная.
- И у вас нет причин полагать, что он действовал неверно? Даже учитывая, что его действия привели к гибели нескольких представителей местного населения?
- Он действовал в строгом соответствии с аварийным регламентом, - отчеканил Денис.
Мужчина скептически покосился на Дениса.
- Во время самой миссии, на ваш взгляд, были ли варианты решения ситуации без применения силы?
- Я не знаю, это не часть моей компетенции.
Мужчина, который что-то писал в папке после каждого ответа Дениса, захлопнул папку.
- Вы свободны.
Выйдя из душного маленького кабинета в просторный коридор, Денис почувствовал себя намного лучше. Он прямиком направился к Вадиму и Нике, которые ждали его на одном из пунктов отдыха.

***

- Ну что? - сразу же спросил Вадим, как только Денис опустился в кресло.
- Ничего страшного, стандартные тупые вопросы.
- Все как ты любишь, - улыбнулась Ника.
Денис осуждающе посмотрел на нее.
- Есть хоть какие-то новости? - обратился Денис к Вадиму, - что нас ждет?
- Под "нас" ты имеешь ввиду вашу группу или человечество в целом?
- Мне интересны ответы на оба вопроса, если честно.
- На первый вопрос - все хорошо, комиссия не углядела в ваших действиях ничего такого, что могло бы противоречить протоколу.
- Чего же они все еще нас гоняют по пояснениям?
- Бюрократия, - кратко отрезал Вадим.
В этот момент, к точке отдыха подошел Кирилл, командир прошедшей экспедиции.
- Всем здравствуйте, - сказал он, после чего обратился к Вадиму, - как у нас дела, есть новости сверху?
- Ты как раз вовремя, - заметил Вадим, - я как раз отвечаю на тот же вопрос нашему дипломату.
Кирилл кивнул.
- Хороший кадр. Даже не знаю, как бы мы справились, если бы не он.
- В общем, ситуация такова: поскольку планета находилась в нейтральной зоне, нам было противопоказано там находиться в принципе, наши уже установили что сам факт отправки туда экспедицией был диверсией со стороны.
- Изоляционисты? - спросила Ника.
Вадим коротко кивнул.
- Вполне возможно, в их духе.
- Кто такие? - спросил Денис.
- Группа бывших сотрудников конторы, которые не разделяют желания человечества общаться с остальной галактикой, - пояснила Ника, - они частенько пытаются гадить, с переменным успехом.
- Прямо сейчас мы ждем ответа от галактического совета, - продолжал Вадим, - в первую очередь, нам нужно понять, какой уровень неприятностей мы получили.
Денис посмотрел Вадиму в глаза и демонстративно поднял брови.
- Ах да, - вздохнул Вадим, - галактический совет - это условное название, им дали это название здесь, в конторе, имей ввиду, они себя зовут иначе. В целом, это группа самых технически и интеллектуально развитых цивилизаций в нашей галактике, пожалуй, что-то вроде ООН. Если кто-то творит нечто, что может принести вред разумным существам галактики, они действуют - вплоть до полной ликвидации угрожающего элемента. Сопротивляться им бесполезно, мы, конечно, не на последних местах по развитию в галактике, но и сильно далеко не на первом. Их коалиция способна справиться за считанные дни и с куда более развитыми цивилизациями и действуют они куда более решительно, чем наш их аналог.
- А на каком мы месте? - заинтересованно спросил Денис.
- Из всех цивилизованных планет, по нашим оценкам, где-то триста пятьдесят третье.
Денис скривился.
- Добей меня - из скольки?
- В настоящий момент, - вмешался Кирилл, - известно около тысячи ста известных цивилизованных планет и около пяти тысяч обитаемых в целом, но наличие на остальных разумной жизни не подтверждено.
В этот момент у Вадима сработал микрокомпьютер, расположенный на его запястье. Посмотрев уведомление, Вадим поднял глаза.
- Что же, галактический совет принял решение, из чего получается одна хорошая, она же - плохая новости.
- Не томи, - попросил Кирилл.
- Они признали произошедшее не злой волей нашей планеты, а ошибкой, так что, они не будут вмешиваться в эту ситуацию.
- Так это же однозначно хорошо, нет? - не понял Денис, - нас не уничтожат.
Вадим и Кирилл почти одновременно глубоко вздохнули.
- Как сказать, - продолжил Вадим, - конфликта с галактическим советом не будет, это точно плюс, но, конфликт с той планетой никуда не делся и регулировать его галактический совет, как видите, отказался.
- Поясни для дураков, - раздраженно попросил Денис.
- Это значит, что нам нужно теперь самим договариваться с той планетой, на которой вы высадились тогда, если они решат вторгнуться к нам - галактический совет не станет им мешать.
- Да как они это сделают? - посмеялся Денис, - я видел их уровень развития, они даже добраться до нас не смогут! Они максимум на уровне промышленной революции у нас.
- Дениска, ты, конечно, прав, но контора не смотрит так близко при планировании, - вмешалась Ника, - В перспективе на условные двести лет - угроза вторжения более чем существует. Подумай сам - вот у нас кто-то прилетел бы и устроил кипиш. Буквально - заявил бы всем вокруг, что внеземная жизнь есть и она может быть враждебной. Как скоро появится ушлый человек, который увидит в этом возможность? Он мгновенно сможет убедить огромное количество людей объединиться ради такого дела, сможет повести беспрецедентное количество людей за собой на мысли о завоевании новой планеты, аргументируя это тем, что они, мол, опасны и захватят нас, если мы не захватим их. Прогресс ускорится в несколько раз и у этой громадной толпы разумных существ появится четкая идеология, очень конкретная и очень высокая цель. Да, нам бы потребовались десятки лет для подготовки, более того, не факт, что у нас вообще бы получилось, но ради власти и влияния творилось и не такое.
- Угроза реальна, - подтвердил Вадим, - пусть завтра такого и не случится, но лучше уже сейчас урегулировать этот конфликт, иначе потом может быть слишком поздно. Прямо сейчас, там, на той планете, все страны и народы обсуждают произошедшее. Они думают и планируют, пытаются понять, как им реагировать на наше вторжение. Руководство предполагает, что их народы примерно за месяц дойдут до создания централизованного органа принятия решения по этому вопросу и с ними можно будет побеседовать.
- Вы хотите заключить с ними мир или вроде того? - спросил Денис, - и кстати, интересно, почему меня не позвали беседовать с галактическим советом?- его голос звучал слегка обиженно, ты же говорил, что моя помощь потребуется?
Вадим улыбнулся.
- Денис, галактическому совету нет смысла заговаривать зубы, там находятся существа стократ умнее нас. Тебя не пригласили, потому что им нужны были только сухие и голые факты, вести с ними убедительные беседы бесполезно, - Вадим поднял палец вверх, - я говорил, что ты понадобишься и так и будет - ты примешь участие в переговорах с этой планетой.
Денис скривился.
- Не сказал бы, что хочу туда вернуться.
- Ты уже успешно с ними взаимодействовал, боюсь, контора не примет твоего отказа.
- Разве разумно меня заставлять в такой ситуации? - недоверчиво переспросил Денис.
- Думаешь убедить руководство отказаться от участия, в едва ли не самых важных переговорах за всю историю человечества, единственного человека, который уже преуспевал в них? - усмехнулся Вадим.
- Денис, - вмешалась Ника, - это ведь действительно самые важные переговоры в истории планеты. Может мы и не застанем этот конфликт, но оставим его нашим потомкам, которые могут утонуть в море боли и крови из за него. А у тебя есть шанс все это предотвратить, зарубить в зародыше.
- Может ты и права, - кивнул Денис, затем он повернулся к Вадиму, - и когда они будут?
- Все не так просто. Сначала нужно дождаться, чтобы у них сформировался тот самый централизованный орган, мы не можем вести тысячу переговоров с их тысячей стран. После этого, мы проведем предварительную разведку: обменяемся данными о традициях, культурах, языке и прочем, - Вадим вдруг улыбнулся, - на этот раз мы не будем рассчитывать на твой провал. В экспедиции ты вел экстренные переговоры как мог, но теперь мы постараемся максимально подготовить почву, обеспечить тебя всем необходимым и упростить твою работу так сильно, как только получится. Как минимум, нужно добиться минимальной погрешности в языковом барьере. В общем, это будет нескоро, думаю, пройдет не меньше двух-трех месяцев только чтобы назначить примерные даты. Пока что, вы свободны. Погуляйте, отдохните - вы заслужили. Денис, о начале переговоров тебе придет отдельное уведомление.

Продолжение следует...


https://vk.com/devilhistory
https://author.today/u/logrinium/works