Двадцать пять лет назад, когда мой старший брат Гена Кораблёв учился на первом курсе юрфака, он назло отцу проколол ухо и стал носить серьгу. Учёбу Гена люто ненавидел и втайне надеялся, что из института его за серьгу и пару дебошей в общежитии отчислят.
— Генка, ты же знаешь, кто носит серьги в ушах? — спросил его как-то папа. — Или геи или пираты. Сейчас выгляну в окно, и, не дай бог, там не стоит твой корабль.
У нашего папы Виктора Геннадиевича был суровый нрав и тяжелая рука. Не зря он работал военным прокурором, а отец его отца имел наградные часы с дарственной надписью от самого Феликса Эдмундовича. Папа подошел к окну, демонстративно отдернул занавеску. Да так и застыл с открытым ртом, а потом повернулся к Гене и спросил:
— Твой?..
Брат выглянул в окно. Я тоже подбежал посмотреть, что там такое интересное. А там, среди покрытых инеем деревьев стоял, покачиваясь на невидимых волнах пиратский фрегат. На его боку сияла серебром надпись "Cruzeiro do Sul". Зимний ветер надувал черные паруса, черный флаг с белыми звездами развевался выше антенн, стоящих на крышах соседних девятиэтажек, а якорь, вонзившийся в мерзлую землю детской песочницы, поблескивал в лучах утреннего солнца, как золотой. Матросы в тельняшках и в рваных джинсовых шортах, набросив на плечи шерстяные клетчатые пледы, курили трубки и пили ром из деревянных кружек.
— Это твой? — осипшим голосом повторил папа.
— Мой! — дерзко ответил Геннадий, хотя удивился, конечно, не меньше отца.
И как только Гена признал "Cruzeiro do Sul" своим, брат исчез из комнаты и материализовался на палубе корабля. Один пират набросил ему на плечи плед, второй подал трубку и кружку. Это был последний раз, когда я видел брата. Корабль взлетел и поплыл над домами на юг. Мы провожали его взглядами, пока он не превратился в черную точку.
— Забудь обо всем, Гриша! — первое, что сказал отец, когда немного опомнился. — Никогда никому не рассказывай. Ни маме, ни сестре, ни в школе, ни во дворе.
— Но, папа, разве никто не видел, как пиратский корабль летел над городом? Вот увидишь — это покажут по новостям!
— Все будут молчать, вот увидишь, — горько возразил отец.
В отличие от Генки, я был послушным сыном и папе старался не перечить, и я выполнил его просьбу. Как и положено, брата объявили в розыск, но понятное дело, так и не нашли.
Мама несколько лет вздрагивала от каждого телефонного звонка и звонка в дверь, а сестра расклеивала листовки с Генкиным фото по остановкам, но, в конце концов, обе смирились с тем, что он никогда больше не вернется. Чтобы не было так больно, я почти внушил себе, что никакого брата у меня никогда не было, хотя видит небо, я очень сильно его любил. Мне удавалось не вспоминать о Генке долгие годы, но каждый раз у меня ёкало сердце, когда в руки попадала книжка про пиратов или я смотрел фильмы про карибские приключения, всякие там "Черные паруса" и "Черные жемчужины". Я выучился на экономиста, женился на однокурснице, у меня родилась дочь, а затем и сын, которого я назвал в честь своего отца Виктором.
И вот однажды, мы шли с ним через небольшой блошиный рынок, что неподалеку от… впрочем, какая разница, где он находится. Я не собирался ничего там покупать. Не люблю такие места, предпочитаю рутинные скучные магазины, но Витька стал дергать меня за руку и указывать на запечатанную бутылочку, лежащую на потертом коврике перед старушкой, между набором мельхиоровых ножей и вилок и треснутой фарфоровой вазой.
— Смотри! Корабль в бутылочке!
— Вижу, ну и что? Разве, ты, раньше такие не видел?
— Мм… наверное, нет, — рассеяно пожал плечами Витя. — Как он туда попал? Внутрь?
— Понятия не имею, — ответил я, мысленно отмечая про себя, что будь я по-прежнему мальчишкой, меня бы тоже это заинтересовало, но сейчас было всё равно, как кораблик прошёл через узкое горлышко мутной сувенирной бутылки.
На носу квартальные отчеты, ревизии, аудиты и прочие проверки. Какая разница, как он туда попал? Но мой десятилетний отпрыск не унимался. Он взял бутылочку и стал восхищенно её рассматривать. Мне тоже стало любопытно. Старушка подала большую лупу с деревянной ручкой, и моё сердце опять предательски дрогнуло. Сквозь увеличительное стекло я рассмотрел пиратский фрегат со знакомым названием "Cruzeiro do Sul", команду маленьких пиратов, режущихся в крошечные карты на палубе под черным флагом с изображением белых звезд Южного Креста. Я был абсолютно уверен, что это точная уменьшенная копия того корабля, на котором улетел мой брат. Но… как? Расспросы у старушки ни к чему не привели. То ли она, правда, не знала, не помнила, где взяла кораблик, то ли не хотела говорить. Сувенир же был сделан мастерски, очень детально — на плече одного из пиратов даже сидел белый попугай-какаду с пушистым желтым хохолком, а по якорной цепи полз пальмовый крабик. Я купил бутылку с корабликом, к огромной Витькиной радости, и отдал ему.
Через несколько дней мне на работу дозвонилась перепуганная соседка и сказала, что из моей квартиры доносятся шум, крики, пение. Вообще, творится какой-то кавардак, и… она видела странные вещи. Милицию она вызывать не стала, потому что звонила моему сыну, и Витька заверил, что всё в порядке, а это он слишком громко включил фильм про пиратов. Но всё-таки лучше бы мне вернуться домой пораньше, почти слёзно попросила Инга Константиновна. Соседка у нас малахольная и кипешная старая дева, но на работу никогда не звонила, не беспокоила, да и смутило меня упоминание о пиратах… Я всё бросил, отпросился и помчался домой.
Войдя в квартиру, я понял, что в ней полный раздрай, но мысль о грабителях и ворах отмел сразу же. Казалось, что не в квартиру кто-то вломился, а наоборот, кто-то или что-то пыталось вырваться отсюда. На полу была вода, но она не текла ни сверху, ни из ванны, ни из кухни. Просто стояли лужи. По поваленной вешалке полз здоровенный пальмовый краб с нахальными глазищами, а на зеркале сидел какаду и откровенно любовался в отражении своим желтым хохолком.
— Витя, сынок, ты где?! — в панике закричал я.
— Пап, я на кухне! Обедаю! — ответил Витька, и я наконец-то смог перевести дыхание и почти без дрожи в руках открыл дверь на кухню.
Стол на кухне был накрыт. В хрустальных вазочках лежали свежие экзотические фрукты, а на золотом подносе стыл жареный поросёнок с яблоком в зубах. В супнице из красного китайского фарфора, украшенной драконами и цветами лотоса, дымился суп, а по серебряным чашечкам было разложено мороженое: пломбир, шоколадное, ванильное, клубничное и банановое. Во главе стола сидел мой сынуля в тельняшке и с потрепанной черной треуголкой на голове и уплетал все эти вкусности за обе щеки.
— Ты не поверишь, папа! В бутылке были настоящие пираты, — возбужденно рассказывал он с набитым ртом. — Я полез разбираться, как устроен сувенир с корабликом, открыл пробку. И тут… Бахх! В квартире пираты, а за окном — фрегат!
Я сел за стол и машинально налил себе супа. Чертовски вкусно! Почему-то решил, что он черепаховый. А сын продолжал:
— Пираты попали в передрягу — застряли в междумирье, а я их спас, когда вынул пробку. Их капитан называл меня Гришей. Очень удивился, что я Витя, сказал, что и не заметил, как прошло так много лет, но всё равно звал стать юнгой на корабле. Для этого только нужно было сказать, что "Cruzeiro do Sul" — МОЙ корабль.
— И ты отказался? — с облегчением уточнил я.
— Очень хотелось полететь с ними, — ответил Витька. — Но как я могу бросить тебя, и маму, и Ирку?
— Сейчас мы уберем в комнатах, а маме и сестре скажем, что вкусняшки купили в супермаркете. Там была мега-крутая супер-акция. Лады? — попросил я, лихорадочно соображая, а куда девать попугая и краба?
— Но как же, папа? — удивился Витька. — Даже Инга Константиновна видела, как пираты прыгали с нашего балкона на корабль. Я снял это на телефон!
Сын показал мне, что наснимал. Выглядело здоровски круто, как трейлер к приключенческому фильму. Я пытался распознать среди загорелых бородатых парней брата Генку и, кажется, узнал его, а может, и нет.
— Выложу на Ютуб! Вот увидишь, об этом будут говорить все! — радовался Витька.
— Вот увидишь, все будут молчать, — грустно повторил я слова своего отца. — Или скажут — это просто розыгрыш, весёлый фейк. Никто в такое не поверит, это невозможно.
— Они обещали вернуться за мной, когда я стану взрослым. Капитан сказал, что пираты никогда не нарушают обещаний. Но я никуда с ними полечу! — заверил меня сын, заметив, наверное, как бледнеет моё лицо. — Я закончу школу и поступлю в институт!
Мой добрый десятилетний мальчик, говорил то, что я хотел услышать, но сердце моё сжалось от страшного предчувствия, и стучало, как бешеное, ударами меряя время до возвращения "Cruzeiro do Sul".
