— Правильно ты сделал, что девчонку им не дал. Попортили бы товар и компенсации не дали. Не впервой уже, — сказал Хиршу один из стражников.
— Давно ходишь по Пустоши? — написал на экране Хирш.
Стражник опустил платок с лица и вытер рукавом пот с густых светлых усов.
— Семь лет. Чего только не видел в этой ужасной пустыне. Но самое страшное — пустынные драги или пустынники. Твари с желтой кожей и змеиными глазами. Нападают на караваны по ночам, вырезают всех подчистую.. Уу.. страшно.. — засмеялся стражник, — но я уже с ними встречался, и парочку даже в песок закопал. Да и убить меня не так-то просто.
После этих слов стражник поднял плащ, под которым блеснула серебристая броня имперского штурмовика.
Если бы Хирш мог присвистнуть, то сделал бы это не раздумывая. Имперская броня была невероятной редкостью, держала выстрел почти любого лазера и стоила на черном рынке безумных денег. Как и где простой наемник раздобыл такую защиту, оставалось лишь догадываться. Впрочем, Хирш и не стал спрашивать.
Подходил к концу очередной день. Караван остановился у небольшого холма, где и решено было разместиться на ночь.
— Не нравятся мне те камни, черт знает кого они могут скрывать.. — кивнул один из купцов в сторону скалистой гряды несколькими километрами южнее.
— Отправим дозор, чтобы держали подходы под наблюдением, — сказал глава стражей.
Хирш почистил винтовку от крупиц песка и сел разогревать ужин. Пленников покормили, и многие из них уже улеглась спать. Азалия сидела возле ребенка, который лежа на спине, весело улыбался матери и активно махал маленькими ручками в воздухе. Рядом с ними села пожилая женщина, которую также везли на продажу, и принялась игриво щекотать малыша, отчего тот становился еще озорнее.
— Освободи ее, — раздался вдруг голос в голове Хирша. Он с тоской посмотрел на ту, что пленил, и отвернулся.
Хирш понимал, что в момент, когда он отпустит ее, подпишет своей семье смертный приговор. Выбора не было — Азалия должна быть продана. Семья дороже. Этой мыслью он и попытался утешить себя перед тем, как уснуть.
— Ребенок тоже будет рабом, ты это понимаешь? — вновь уколол внутренний голос еще сильнее.
— Я сам выберу ей покупателя, что будет заботиться о ней, а ребенка пусть передадут в дом ребенка, где она сможет его навещать. Да. Решено, — ответил он сам себе.
Хирш довольно ухмыльнулся своей находчивости. Но легче ему не стало. Уснуть он смог лишь на час. Посреди ночи его толкнули в плечо.
— Эй, ты отправляешься в разведку, — произнес из темноты чей-то голос.
Хирш взял винтовку, флягу с водой и пошел к назначенному месту сбора. Перед выходом наемник проверил Азалию: она мирно спала, обнимая сына одной рукой.
— Если с девушкой и ребенком что-то случиться, я расправлюсь с тобой куда жестче, чем пустынники, — напечатал Хирш на экране скреллера и показал часовому, что охранял лагерь. Тот насупился, но перечить не стал.
Хирш и стражник в имперской броне шли в темноте по гребню песчаной дюны. Про себя Хирш назвал попутчика имперцем — в честь редкостной брони, что тот носил под плащом. Пустынная ночь была темна и прохладна. Они прошли больше километра и залегли на небольшой возвышенности, откуда дорога к лагерю просматривалась с трех сторон.
— Пустынники — дикие твари, — начал разговор страж и уселся на песок, удобно подобрав ноги под себя, — ничего человеческого в них нет. Их даже какой-то университет исследовал и доказал, что у этих гадов нет области мозга, что отвечает за доброту и сострадание.
— Как и у некоторых людей, — подумал Хирш и достал из чехла бинокль.
Стояла тишина, не было даже легких порывов ветра, но наемнику было тревожно. В каждой тени, каждой точке на песке он видел притаившегося врага. Но каждый раз, вглядываясь в темноту, видение вдруг растворялась на глазах.
Уже светало, когда Хирш заметил странное облако, нависшее аккурат над местом стоянки каравана. Наемник увеличил яркость на бинокле и вдруг понял: за облако он принял густой черный дым от пожара.
Уже на подходе к лагерю стало понятно, что они не успели. Черный дым валил вверх от горящего грузового челнока, палатки были разорваны и выпотрошены. Повсюду лежали убитые рабы и купцы. Стражники, что должны были дать бой нападавшим, даже не успели одеться и были убиты самыми первыми.
— Пустынники — больше некому... Теперь мне никто не заплатит, — рассердился Имперец.
Но Хирш не обращал на него внимание. Он искал Азалию и ребенка. И вскоре нашел. Девушка лежала на земле, и кровавая рана сияла в ее груди. Ребенок лежал рядом, укутанный в разноцветное одеяло и не подавал никаких признаков жизни.
Хирш коснулся ее лица. Азалия закашляла и открыла глаза.
— Ты?! Уйди, прошу.. дай умереть рядом с сыном…
Хирш начал копаться в своей сумке, пытаясь найти там хоть какие-то медикаменты. Но вскоре остановился, осознав, что жить Азалии осталось недолго.
— Я хочу, чтобы ты страдал и потерял все, что тебе дорого, — спокойно произнесла она, глядя в его зеленые глаза, что выглядывали из-под маски.
Азалия застонала от боли и еще сильнее прижала к себе уже холодное тело родного дитя. Вскоре она скончалась.
Хирш долго сидел возле тела Азалии не в силах подняться.
— Они прятались внутри замаскированной ямы, ждали когда караван остановится. Изобретательные твари! — произнес подошедший Имперец. — Нужно собрать все припасы, что пустынники не уволокли. И идти на рынок, там можно найти транспорт.
Хирш покачал головой и направил указательный палец в сторону, откуда они пришли. Именно туда ему нужно было, чтобы успеть к семье, которая теперь находилась в большой опасности.
— Ладно, обратно так обратно, — развел руками Имперец.
Они шли почти без отдыха, не останавливаясь даже на прием пищи, которой, впрочем, практически и не было. Вся оставшаяся вода помещалась в двух небольших флягах и быстро заканчивалось. Очень скоро Хирш почувствовал слабость и головокружение. Во рту пересохло.
Но Хирша беспокоила не вода и еда. Время — вот что заканчивалось еще быстрее. Он уже несколько раз пытался отправить сообщение Дакарису, где просил об отсрочке на несколько дней, писал жене и требовал ее покинуть дом и спрятаться вместе с ребенком в безопасном месте. Но связи со спутником не было, и сообщения так и оставались неотправленными.
— Болван, не нужно было оставлять их в городе одних, не нужно было брать деньги у Дакариса, — думал Хирш и снова вспомнил Азалию, обнимающую тело малыша. Они погибли по его вине, и от этого он презирал себя еще больше.
— Сколько у тебя воды? — спросил Имперец тяжело дыша, когда они очередной раз остановились для отдыха. Уже был вечер, и солнце заходило за красные дюны.
Хирш потряс фляжкой, где оставалось еще около полулитра воды.
— А у меня уже все, друг, дай горло смочить..
Хирш нехотя кинул флягу товарищу, тот сделал пару небольших глотков и уже собрался протянуть фляжку обратно, как вдруг, бросил ее на землю и достал из кобуры небольшой лазерный бластер.
— Воды хватит только на одного, и ты это понимаешь, друг. Я не хочу тебя убивать. Ты славный парень, но пустыня требует жертв. Прости. Ты умрешь быстро и без мучений. Так лучше, чем от обезвоживания, поверь.
Молить о пощаде было бесполезно: Имперец всем видом показывал, что торговаться не намерен. Попытаться помешать стрелку Хирш не мог: противник отошел далеко и был готов к нападению. Имперец нажал на курок, но выстрела не последовало. Бластер молчал и не отзывался на команды.
— В пустыне оружие очень быстро забивается песком, — тут же вспомнил Хирш, и не теряя ни секунды вскинул ружье с плеча. Противник уже кинулся на него, но Хирш оказался быстрее. Первый лазерный луч попал в живот противника и отскочил в землю, не нанеся никаких повреждений броне. Имперец лишь чуть замедлился от неожиданности и тут же продолжил бежать на Хирша. Но второй выстрел пришелся точно в голову, и Имперец рухнул на песок с огромной дырой во лбу.
Хирш сначала хотел снять редкую и ценную броню с поверженного противника, но вскоре бросил эту идею, осознавая, что та лишь замедлит его в оставшиеся дни пути.
Он шел около суток, связь на скреллере так и не появлялась. Вода закончилась. Обезвоживание становилось все сильнее, силы заканчивались. В конце следующего дня он вышел к невысоким скалам и поднялся на вершину. По его расчетам, даже если спутниковый сигнал в этой зоне пустоши отсутствовал, то поймать сигнал с обычной вышки он вполне может. Скала была невысокой, но сил чтобы забраться по голым камням ушло немало. Хирш вылез на вершину и упал на колени, пытаясь отдышаться.
Хирш был прав: сигнал здесь действительно был, и Скреллер показывал два входящих сообщения. Первое пришло день назад от Дакариса, и содержало в себе лишь короткое послание: «Время вышло».
От взгляда на второе сообщение внутренности Хирша сжались, тело затрясло от ужаса. Это было уведомление от системы безопасности его дома. Оно пришло сегодняшней ночью и содержало фрагмент видео. Хирш не хотел открывать видеофайл, не хотел.. Но после нескольких нервных минут раздумий и паники все же нажал на сообщение.
То, что он увидел, заставило его рвать на себе одежду и волосы, кататься по песку и выть словно уличная собака, которую загнали в угол. Дакарис пришел к нему в дом за местью, и месть эта была ужасна для любого отца и мужа. Когда первый шок прошел, Хирш дрожащими от гнева пальцами отправил Дакарису короткое сообщение: «Ненавижу!»
Хирш пролежал на песке всю ночь, и даже не заметил, как наступило утро. Он не помнил, как спустился со скалы, как шел по раскаленному песку куда глаза глядят. Вскоре силы оставили его, и он упал на землю. Вставать он уже не собирался и хотел лишь одного — быстрой смерти. Но застрелиться он не мог: винтовку он где-то обронил. Голова вдруг закружилась и Хирш потерял сознание.
Очнулся он оттого, что чьи-то руки ощупывали его тело. Хирш дернулся, и стоявший рядом человек отскочил в сторону.
— Да он живой! — крикнул неизвестный, но Хирш не разглядел его лица и вновь впал в беспамятство.
В себя он пришел под звездным небом. Рядом горел небольшой костер. Трое мужчин в серых плащах сидели у огня и тихо переговаривались. По произношению и внешнему виду Хирш сразу опознал в них законников с северных земель. Они иногда патрулировали пустыни в поисках контрабандистов на своих быстроходных магнитных спайдерах.
Хирш хотел привстать, но его ноги и руки оказались заключены в металлические браслеты–блокираторы. Они не только не давали двигаться, но и могли ударить током, в случае резких движений.
— Что ты делал в пустыне, странник? — спросил один из законников, заметив, что Хирш очнулся.
Хирш проигнорировал вопрос.
— Бандитскими штучками занимался, да? — издевательским тоном спросил молодой законник, сидящий боком к Хиршу, — мы нашли труп с разорванной головой в дне пути отсюда. Потом увидели свежие следы и отправились по ним. Там и нашли тебя. Ты того парня прикончил? Знаешь, что это действующий рейнджер и за его убийство тебя казнят не задумываясь?
Хирш ничего не ответил и лишь посмотрел на стоявший рядом спидер, из багажного отделения которого торчали ноги убитого Имперца. Видимо законники внедрили его в караван, чтобы разведать обстановку и маршруты контрабандистов. Вот и загадка появления имперской брони.
— Можешь молчать. У нас все равно твой скреллер. Уверен, там много интересного.
Законники отвернулись к костру и больше вопросов не задавали.
— Значит, казнью и закончится моя никчемная жизнь, — подумалось Хиршу. — Да и все равно. Лишь бы побыстрее. Смысла жить больше нет. Любимые мертвы, единственный друг тоже. В мире остались только враги.
Хирш вдруг наполнился решимостью и сжал пальцы до боли.
— Враги… Вот ради кого еще стоит пожить, — подумал он и улыбнулся кровожадной улыбкой.
Когда двое законников уснули, Хирш незаметно от часового достал из подошвы ботинка электроключ и легко снял блокираторы.
— Когда-нибудь империя раскошелится и все же выдаст этим беднягам наручники, что не вскрываются простой отмычкой, — сыронизировал про себя Хирш, и, выждав удобный момент, оглушил отошедшего в туалет стражника. После чего сел в спидер и вскоре уже мчался на всей скорости в сторону дома.
Стальные защитные двери медленно поползли вверх и трое мужчин вошли внутрь небольшого дома, сооруженного из известняковых блоков. В большом зале, что служил местом сбора и развлечений для банды Дакариса, было темно, на полу валялись распитые бутылки и прочий мусор. В углу комнаты, несмотря на жаркую летнюю погоду, горел камин, отчего внутри стало невероятно душно.
— Какого черта тут так темно?! Валис? Зебур? Вы что решили уединиться? Выходите быстро, есть отличные новости! — крикнул Дакарис — высокий мужчина с узким разрезом глаз, и небольшими татуировками над бровями. — Вчера кто-то помощнику консула башку из винтовки прострелил. Весь город на ушах, а мы и не знали! Валис?! Зебур?!
Дакарис уже собирался подняться по лестнице, как вдруг из темноты помещения раздался грозный механический голос Хирша:
— Говорят, чем сложнее систему защиты ты делаешь, тем больше шансов проколоться на какой-либо мелочи. И тот, кто захочет пробраться в твой дом, обязательно воспользуется этой ошибкой.
В углу комнаты показалась фигура человека в темном плаще. Лицо его было закрыто маской, оружия в руках не было. Дакарис сначала застыл от неожиданности, но быстро взял себя в руки и бросил быстрый взгляд на своего лучшего стрелка в банде — Каро. Тот понял все без слов и молниеносным движением выхватил бластер из-за пояса.
Выстрел попал Хиршу в грудь, однако лазерный луч срикошетил от брони в стену.
— Какого черта?! — воскликнул удивленный Каро, но тут же ответный выстрел попал в руку бандита. Он упал на пол и завыл от боли, держась за поврежденную кисть.
Дакарис, привыкший к перестрелкам в узких пространствах, бросился на пол, сделал несколько перекатов и спрятался за углом стены с бластером наготове. Однако перестрелки не последовало. Вместо этого в комнате блеснула молния, и все трое бандитов упали на пол, чувствуя, как мышцы тела немеют и все меньше слушаются их. Через минуту все трое лежали парализованными и могли лишь медленно и с большим трудом глотать воздух.
Хирш склонился над Дакарисом и снял маску. Главарь бандитов узнал своего должника сразу же. И хоть тело его было обездвижено, а мышцы почти не двигались, в глазах бандита возник отчаянный страх.
— Я перебрал множество вариантов, думая, как разделаюсь с тобой и теми, кто пришел в мой дом. Способов было много, и каждый был захватывающий и интересный…
Хирш закрыл входную дверь и сгреб в кучу отобранное у банды оружие.
— Разряд парализующей бомбы за несколько минут парализует основные мышцы тела. Однако вы сможете дышать, а главное — чувствовать боль — продолжил наемник.
Дакарис замычал и попытался дернуться, но тело уже стало ватным и совершенно не слушалось.
— Когда ты убивал мою семью, они тоже были беспомощны. Я никогда не понимал, как может доставлять удовольствие такая нечеловеческая жестокость над человеком, что не может ответить тебе. Но теперь понимаю.
Хирш улыбнулся парализованному врагу, после чего подошел к камину и вынул из него раскаленный металлический прут.
— Я слышал, вы любите ставить клейма тем, кто не расплатился с вами вовремя.. Что ж приступим.
Хирш спускался в подвал по каменной лестнице, и звук его тяжелых, покрытых кровью ботинок эхом раздавался в узком пространстве. Внизу лестницы он оказался перед длинным помещением, имеющим множество мелких клеток, внутри которых находились грязные, исхудавшие люди разного возраста и пола. Хирш ударил кулаком по рычагу и клетки одновременно открылись.
— Выходите, — приказал он своим строгим механическим голосом.
Но люди не спешили выходить и даже сильнее прижались к прутьям своих темниц при виде неизвестного человека. Даже здесь в глубоком подвале, где бандиты держали своих должников, они слышали чудовищные крики, что раздавались несколько часов подряд сверху.
— Вы свободны. Наверху на столе лежат деньги и драгоценности. Распределите их между собой честно. Этого хватит, чтобы покинуть Пустошь и жить долгие годы безбедно. Идите, и больше не связывайтесь со всем этим дерьмом.
Люди начали медленно выбираться из клеток, многие из которых были их домами многие месяцы. Они поднимались наверх, стараясь не смотреть на Хирша. Помещение почти опустело, но вдруг лохматая грязная девочка отделилась от толпы и протянула Хиршу свою грязную маленькую ручку. Но Хирш лишь покачал головой.
— Прости, малышка, но мой путь подошел к концу.
Девочка еще некоторое время глядела на странного наемника, а после скрылась на лестнице.
Хирш вошел в одну из камер и сел на узкую лавку. Штукатурка на стене отваливалась кусками на загаженный каменный пол. Он усмехнулся от осознания того, что жизнь заканчивалась вот так.
— Ты всегда жил так. И в душе твоей было всегда столь же грязно и отвратительно, — подумал он.
Хирш вспомнил бедное и лишенное счастье детство, голод и попытки хоть как-то заработать. Он вспомнил всех, кто когда-либо пострадал из-за него: жену, сына, Азалию и ее малыша. Теперь уйти и ему. Но напоследок нужно оставить послание этому гнилому миру, где жизнь человека не стоит ничего, где продают детей в рабство, и правит лишь право сильного, а взятку не берет лишь ленивый.
Хирш достал из чехла нож и принялся выводить глубокие следы на старой штукатурке. Закончив, он сел на скамью, посмотрел в узкое окно, откуда еще падал свет. Затем приложил дуло винтовки к голове и выстрелил.
Когда законники спустились в подвал, то нашли лишь тело неизвестного мужчины в имперской броне, и оставленную на стене короткую надпись: «Ненавижу».
Подписывайтесь на мой ТГ. Там посты выходят быстрее, чем на Пикабу
