Вот бы просидеть в квартире все десять дней и никуда не выходить. Было бы просто чудесно. Но так уж сложилось, что моим планам не суждено сбыться. Вечером позвонила бабушка и сказала, что нас всей семьёй ждёт в гости. И чем раньше мы приедем, тем лучше. Бабуля жаловалась, что их деревня вымирает, все уезжают жить в ближайший городок и срочно нужно организовать тёплые семейные посиделки. Естественно, мама сразу согласилась и пообещала уже ЗАВТРА приехать с гостинцами. Поэтому, праздновать Новый год мы едем встречать к маминой родне в крошечную деревеньку. Вроде как, оно называлось Варварина Гайка. Кто такая Варвара, зачем ей гайка и почему в честь этого назвали целый населённый пункт – я не знаю. Классно? Застрелиться хочется! Провести с маминой роднёй пять дней – пытка! П ы т к а. Самая изощрённая и жестокая. Я люблю бабушку и дедушку, но не пять дней подряд!
Когда мама сообщила о принятом решении папе, у него чуть сердце не остановилось. Он планировал все выходные просидеть на диване, поглощая тазик оливье, противень холодца и заветренные закуски. Ругались они не долго, потом попили чай с мятными пряниками, папа даже смог высидеть несколько серий «Слепой», где бабушка Нина делилась очередными приметами. Мама без ума от неё. Все приметы тщательно выписываются в особую голубую тетрадь и соблюдаются со всей скурпулёзностью. Папу это раздражает, но он мужественно терпит. Это примерно как мама терпит вонючую папину рыбу, что сушится у нас в кухне после очередной рыбалки с его приятелями.
Так вот. Вернусь к трагедии. Мы едем в деревню.
Мне пришлось встать в восемь утра, чтобы помочь маме собраться. Она вообще проснулась в шесть. В шесть утра! В воскресенье! Сумасшедшая женщина! Пока мы собирали сумки, папа курил на балконе почти сорок минут, одетый только в дырявые носки, трусы и потасканную куртку. Вот кто действительно никуда не спешит. После сборов все наспех позавтракали бутербродами, оделись и перетащили сумки в машину. Мы с отцом уже уселись, а мама пошла ещё раз проверить выключили ли мы электричество, перекрыли ли воду и газ.
Сижу в старенькой Ладе Калине, пропахшей сигаретным дымом. Мама вышла из подъезда и начала копаться в сумке, наверно, проверяет документы. Собирается целых триста лет! Все женщины одинаковые!
— Мам! Ну быстрее! – Я уже не выдержал, приоткрыл окно и очень осуждающе на неё посмотрел.
— Иду! — прокряхтела она, путаясь в своём несоизмеримо длинном пальто из искусственного меха.
Плюхнулась на переднее сидение автомобиля, прямо передо мной. На руках у неё сидит подобие собаки — ее горячо любимая Анжела, чистокровный йоркширский терьер. Помесь белки и крысы, проще говоря. Это чудовище уже несколько лет является неотъемлемой частью нашей жизни. Как только я уехал учиться в соседний город, маме стало невыносимо скучно. Не о ком заботиться, не за кем убирать. Так у нас появилась драгоценная Анжела – совершенно избалованная и склочная мадам. Но она страшно любит свою хозяйку, эта парочка просто не расстаётся. Я готов терпеть нападки крысо-белки только потому, что это мамина отдушина. По-моему, она до сих пор не призналась отцу сколько стоит собачонка. Если батя узнает, что это чудовище стоит столько же, сколько приличная зимняя резина, его точно сразит удар. Помимо баснословной цены на Анжелочку ежемесячно совершаются приличные траты, которые включают в себя гипоаллергенный корм, пелёнки и одежду в холодное время года.
К слову, меня эта шерстяная зараза совсем не любит. Может быть, потому, что я случайно прищемил ей хвост дверью относительно не давно, а может, потому, что нагло вторгался на территорию этой суровой мини-волчицы. Сейчас объясню. Все собаки в душе волки и когда чужой человек вторгается на территорию где живёт «волк в душе», то он нарушает страшные территориальные законы. Поэтому «волки» тяжело переживают появление новых людей в своей жизни, особенно, если у них уже есть сформированный социум, в котором «волк» жил долгое время. Вот так вот. Это я в Интернете прочитал. Ну и чушь, правда? Предпочитаю придерживаться обоснованной теории, что Анжела просто злопамятная скотина.
— Не надо было её звать, Серёга. Мы с тобой поедем на машине, а мать твоя пусть рядом на метле летит. Ей не в первый раз. — Подал голос отец, выбрасывая окурок сигареты в приоткрытое окно. Он очень любил пускать в адрес мамы безобидные шутки
Вздыхаю. Зря он это сказал, сейчас как начнётся.
— Да хватит тебе своим языком трясти, конь старый!
— Сама такая! И вообще, я не хочу тащиться к твоим странным родственникам за пятьсот километров в умирающую деревню! Почему мы не можем встретить Новый год дома, как все нормальные люди?!
Молчу. Нельзя встревать в потасовку между родителями – это хорошо известный факт. Если скажешь хоть слово, получишь от обоих. Но я полностью согласен с отцом!
— Хватит! Новый год — семейный праздник! Если ты не считаешь себя частью семьи, оставайся здесь и сиди дома как сыч! А мы с Серёженькой поедем! Серёжа хоть и не очень хорошо водит машину, так хоть никто трындеть всю дорогу не будет! Так, Серёжа, ну-ка садись на переднее сидение! Поедем с тобой вдвоём. А батька твой пусть в квартире сидит.
Отец в шоке вытаращился на неё, хватая ртом воздух, как рыба. А потом скрутил дулю и сунул под нос матери. Анжела истерично загавкала, тараща свои маленькие глазки-бусинки на отца и пытаясь схватить его за вытянутые пальцы. Дурдом.
— А вот это ты видела?! Да чтоб я этому затупку доверил свою ласточку?! Да не в жизни! Ни – ког – да! Он сядет за руль только когда я умру! Вот будет у меня бирка на пальце, тогда пусть садится! И то, я с того света следить буду как он с моей ласточкой обращается!
Я отучился на права, но ездил очень редко и только под пристальным присмотром отца. Батька развернулся и так серьёзно на меня посмотрел, что я чуть не подавился мятной жвачкой.
— Не смей мою ласточку обижать, понял?! А то я буду тебе сниться! И, не приведи Господь, ты её продашь! Из могилы встану и уши тебе оторву! Ты должен её холить и лелеять!
— Пап! Да что ты такое вообще говоришь?! Никто не собирается твою ласточку продавать! И вообще, ты ещё сто лет проживёшь! — Я как будто оправдывался.
— Не нападай на ребёнка! — Рявкнула мать.
— Да где ты тут ребёнка видишь?! Ему девятнадцать лет, взрослый мужик! А ты всё нянькаешься с ним, как с молокососом, под юбку свою прячешь! Ему уже жениться надо, а ты всё сопли ему вытираешь!
Мать замолчала. Страшно. Очень страшно. Когда она вот так внезапно замолкает, мы с батей начинаем искать куда прятаться. Чувствую, как у него внутри всё сжалось. И у меня тоже.
— Митя. Если мы сейчас же не поедем, я за себя не отвечаю. Я понятно выразилась?
— Понятно. И вообще, зачем ты столько продуктов набрала? У них там в селе еды нет? Багажник весь забит твоими баулами, ещё и на заднем сидении три пакета. Ты весь холодильник вынесла. Такое чувство, что мы едем не к твоим родственникам, а в Африку, к голодающим бедуинам. — Ворчит.
К счастью, Анжела тоже замолчала.
После этого отец был вынужден ехать куда скажет наш генерал в пальто.
Если вы переживаете за их брак и психику после вида всех этих ссор, то не стоит даже думать об этом. Женаты уже тридцать три года и как бы сильно не ругались, ни разу никто не заикнулся про развод. Мама – полноватая блондинка с причёской каре. Любит сладковатые пряные духи, канал ТВ3 и розовый блеск для губ. Работает бухгалтером. Папа – высокий, с красивыми пышными усами, на макушке лысина. Любит свою ласточку, как мы все дружно поняли, крепкий чёрный чай и серые свитера. Работает механиком. Оба мечтают о внуках и не хотят уходить на пенсию, так как не считают себя стариками. В общем и целом, мы — среднестатистическая российская семья.
Спустя час поездки мать внезапно ахнула. Да так громко и неожиданно, что у меня выпали наушники, а отец закашлялся. Анжела на её коленях вообще чуть не откинулась.
— Ой! Я же лоток для Анжелы забыла! И пелёнки её тоже, оставила всё в прихожей! Вот же я дура! – Она растерянно смотрела то на собаку, то на отца.
— Что правда, то правда. Даже не смотри на меня! Назад не поеду. — Отрезал отец.
— Галя, нет. Нет и точка. Даже не так. НЕТ! И три восклицательных знака! Я сказал, что не поеду. Бензин нынче подорожал. Следующую получку только в конце января увидим, так что надо экономить. Анжела твоя пять дней на снег пописает, ничего с ней не случится. — Отец краем глаза покосился на чудище, сидящее на руках у матери. Та покосилась на него в ответ.
— А если застудится? — Взволнованно продолжала мать, поправляя резинку с цветочком на макушке своей любимицы, что держала пучок её шерсти.
— Ты же ей одежды кучу взяла, у тебя и то меньше. Не переживай, не застудит она свой вареник. — Этот аргумент всё-таки убедил маму.
Едем дальше. Дорога была действительно долгой, моя задница уже успела превратиться в кирпич, хоть папа и останавливался каждый час. Естественно, чтобы Анжела погуляла и облегчилась.
Приехали к вечеру. Вся мамина родня уже собралась в доме. Точнее, бабушка Тоня, дедушка Егор, их младшая дочка Шура и её дочь Катя. Все живут в Варвариной Гайке по соседству друг с другом. Местные ласково называют свою деревеньку Варгайкой.
Баб Тоня – мощная, широкая и очень громкая женщина с рыжими волосами, которые она красит хной. Баб Тоня боготворит пёстрые вещи, шоу «Битва Экстрасенсов» и шумные семейные застолья. Как видите, тяга к мистическим программам у них с мамой - семейное. Она невероятно активная для своих шестидесяти трёх лет и за словом в карман не полезет. Поэтому, бабушка без прикрытия лишней вежливостью расскажет всё, что она о вас думает.
Дед Егор – невероятно мудрый и спокойный мужчина. Очень высокий, с пышными седыми усами. Работает сторожем на овощной базе в ближайшем небольшом городке.
Описать тётю Шуру и её дочь не смогу, не особо помню их. У мамы и её сестры довольно напряжённые отношения и мы близко общались.
Нас встретили в сенях и началось душевное приветствие.
— Серёжка! Вот это жених вырос! Красавец-то какой! А когда будешь с невестой знакомить? Мы с дедом ещё хотим на вашей свадебке погулять, на молодых посмотреть. А детки когда? Нам правнуков хочется! Рожать надо пока молодые! А чего это ты худой такой, а? Мамка совсем тебя не кормит, что ли? Кожа да кости! Ты только глянь на кого ты похож? На Кощея Бессмертного? Ох, горемыка ты, горемыка... Ну ничего, тут поправишься маленько, на бабкиных то харчах. Дед вчера как раз свинью заколол. В деревне у нас воздух чистый, молочко из-под козы, творог, сметанка, а мясо то какое вкусное! Ни в одном городе такого нету! — Бабушка трепала меня за щёки и крепко-крепко прижимала к себе.
Соскучилась. И я тоже соскучился. Последний раз я навещал стариков, когда заканчивал шестой класс. Родители привезли меня сюда на всё лето, потому что они уезжали в Анапу отдыхать. Раз в два года стабильно папа с мамой выбирались на курорт, сейчас стали ездить реже, потому что «учат студента».
— Мамуль, да нормально я его кормлю. Он же растущий организм, вот и тянется к небу. — Мама повесила шубу на вешалку.
Бабушка убийственно на неё зыркнула.
— Цыц, а ну-ка! Я с внуком разговариваю, чего лезешь?
Ха! Вот теперь я вспомнил в кого мама такая командирша! Бабушка ей ещё фору даст! У бабы Тони рука тяжёлая, как кувалда, с ней никто не спорит.
Когда бабушка ушла вместе с мамой и всеми родственниками женского пола разбирать привезённые гостинцы, я остался с отцом и дедом в сенях.
Дед Егор крепко пожал мне руку и энергично потряс в воздухе.
— Ох и вымахал ты, Сергей! Права бабка, вылитый жених! Надо жёнушку тебе и деток поскорее. — Дед отпустил меня и вытащил сигареты Беломор из внутреннего кармана телогрейки. — Ну что, мужики? Пойдём покурим? Пусть бабы там сами разбираются, нам в кухне нечего делать.
Мы вышли на улицу. Звенел мороз. Да уж, это вам не город. В глуши зима ощущается совсем иначе. Будем честны, за городом всё ощущается иначе.
— Ну что, Митрий, Галчонок наш высасывает тебе мозги?
— Ох, Егор Ильич... Высасывает, да что делать? Жизнь семейная другой не будет. Мы с Галей хорошо живём. Собачимся иногда, а кто не собачится? — Отец сделал глубокую затяжку.
— Ну, это хорошо. Терпи, Мить. Наша доля такая, только терпеть. Они ж бабы, что с них взять?
Они курили, выпуская клубы белёсого дыма, а я только смотрел. Вообще, я тоже курю, но при них стесняюсь. Могу позволить себе подышать никотином на балконе только когда родители куда-то из дома уходят, например, на рынок. Во дворе опасаюсь курить, а то мамины подружки всё ей доложат.
Дед глянул на меня и усмехнулся.
— Тебя это тоже ждёт, внучок. Семья – сложная штука, но ничего дороже неё нету.
Когда мы все трое окончательно замёрзли, дед с отцом пошли в гараж посмотреть машину, а меня отпустили вспомнить как выглядит дом изнутри. Он большой и деревянный, одноэтажный. Несколько небольших комнат, так что всем найдётся место. Пахнет варёными овощами, сырой свининой и стариковской одеждой. На полах и стенах ковры. Из старых стеклянных люстр льётся жёлтый обречённый свет. Вокруг исключительно советская мебель. Например, огромный сервант с хрусталём и всякими фигурками. Я будто попал в прошлое. Конечно же, сеть работает с перебоями. Что уже говорить про Интернет. Мне выделили крохотную комнатку со старым низким диваном. Зато почти личную! Почти. Этот диван я буду делить с Анжелой. Рюкзак с вещами не стал распаковывать. Лень. Как-нибудь потом разберу, мы полдня провели в тесной машине и я вообще не хочу заниматься раскладыванием одежды по шкафу. Если бы мама это увидела, то дала бы по башке. Но её здесь нет, мама уже пригубила сливовой наливки и отпустила ситуацию.
Потом плотный ужин. Запечённый гусь, картофельное пюре, куча солений и компоты из погреба, крепкое домашнее вино, которое дед делал осенью. Было круто. Сидели мы до поздней ночи, решили расходиться только когда отец чуть не заснул лицом в тарелке. Я не удивлён, это всё креплёное дедушкино вино. Дом затих только после трёх часов, я утонул во сне как только уложил свою голову на подушку и укрыл чуть пьяное тело тяжёлым белым одеялом.
А к пяти утра меня разбудила возня. Анжела. Серьёзно?! Сейчас?! С трудом вынырнув из уютного сна, понимаю, что ей приспичило справить нужду. Судя по звукам, она искала в какой бы угол присесть. Я готов смириться с таким исходом дел, лишь бы не вставать. Дома прохладно, а под одеялом тепло. Потом уберу. Вроде бы, всё затихло. Но спустя несколько минут ползанья собаки по углам, я услышал жалобный скулёж. Видимо, не та атмосфера и Её Величество Анжела не смогла облегчиться. Сначала пытался игнорировать, но настойчивость волкодава взяла верх. А ещё эта изобретательная зараза прыгнула на диван и начала топтаться по мне, я запереживал, что сейчас одеяло надо мной намокнет и потеплеет. Анжелка меня не любит, так что легко отомстит. Пришлось вставать пока не произошло непоправимое.
— Пошли быстрее, животное! — Я легонько толкнул семенящую собачонку, пока мы пробирались по темному коридору.
Дорогу я подсвечивал фонариком на телефоне. Из прикрытых спален слышалось тяжёлое размеренное дыхание и храп. Везёт же им, спят спокойно. А мне придётся идти на мороз. Мало того, что делю одну комнату с собакой, так ещё и пришлось вести её в туалет ночью. Утром обязательно скажу маме, чтобы она забирала свою любимицу с собой.
Почему-то, свою куртку найти не смог, наверное, затерялась где-то под грудой верхней одежды. А вот мамина шуба висела прям с края вешалки. Взял её. На Анжелочку натянул её маленький пуховичок, а то не дай Боже застынет, мама не простит. Поводок я брать не стал, его тоже нужно искать в куче курток. Сунул ноги в первые попавшиеся сапоги, не глядя. Хочется как можно скорее покончить с вынужденной прогулкой. Собравшись с духом, мы потопали на стужу. Сумерки застывали от холода. Над нами висит круглая блёклая Луна. Я подвинул собаку прямо на отчищенную от снега дорожку, приглашая её уже сделать все свои дела. Хотелось поскорее вернуться в дом. Я светил фонариком прямо под ноги, чтобы не споткнуться или не поскользнуться.
Анжела нюхала снег и ни в какую не хотела присаживаться.
— Ну?! Думай быстрее! Мне холодно!
Но дорожка её Величеству не понравилась. Волкодав поплелась за дом, туда, где стояли хозяйственные постройки, в которых жили утки и козы. Я тащился за ней, бормоча под нос всё, что я думаю об этой ситуации.
— Да какая тебе разница где писать? Здесь же ВЕЗДЕ снег! Сядь уже куда-нибудь!
Дойдя до бабушкиных грядок, она всё-таки сделала свои дела. Мы уже хотели закончить прогулку как Анжела уставилась на сарайчики. Её Величество – истинно городская особа и никогда в жизни домашнюю птицу в глаза не видела. Тем более, не знала как на неё реагировать. Поэтому запах из хозяйственных построек возбудил её фантазию. Она смотрит не отрываясь и жадно втягивает воздух.
— Не вздумай. Я тебя здесь оставлю, если побежишь. Завтра погуляем, ладно? А сейчас надо домой, я спать хочу. — Предупредил я, наклоняясь, чтобы взять собачонку на руки.
Дотянуться до Анжелы я не успел. Она прижала уши, зарычала и рванула куда-то во тьму.
— АНЖЕЛА! Стой! Стой, скотина! Я ПРАВДА ОСТАВЛЮ ТЕБЯ ЗДЕСЬ! — Крикнул я.
Угрозы не помогли. Пришлось бежать за ней по сугробам. Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ! НУ, ПОЧЕМУ Я НЕ ВЗЯЛ СРАНЫЙ ПОВОДОК?! ПОЧЕМУ Я ТАКОЙ ТУПОЙ?! БОЖЕ, КАК ТЯЖЕЛО ЖИТЬ БЕЗ МОЗГОВ!
Машинально сунул телефон в карман, чтобы он не выпал из замёрзших пальцев. Благо, Луна давала достаточно света, чтобы я видел куда бежать.
Я бежал за ней, перепрыгивая через сугробы, под которыми угадывались бабушкины грядки. Лёгкие горят. Всё внутри стекленеет и больно жжётся, дышать почти невозможно. Я, полусонный, в тяжёлой маминой шубе прыгаю через клумбы в три часа ночи под полной луной. Кому расскажу, не поверят. Или решат, что я начал отмечать Новый год раньше положенного.
Анжела пулей заскочила в приоткрытый сарайчик, откуда резко пахнуло душным запашком коз, знакомым мне с детства. Тогда мне в голову не пришёл очень интересный вопрос: а почему эта хлипкая деревянная дверца не закрыта? Некогда было об этом думать. Я вломился туда за Анжелой. А после чуть не споткнулся о неё же, ведь эта дура стояла прямо возле порога, широко расставив лапы.
— Ах ты ... ах ты паразитка! Да я тебя сейчас! — Просипел я задыхающимся шёпотом. В боку нещадно закололо, а грудь по-прежнему горела огнём. Всё-таки, бабулин огород был не меньше десяти соток, через которые мне пришлось бежать, перепрыгивая через подмёрзшие сугробы. Неплохая кардио тренировка.
Анжела не шевелилась. Она прислушивается? Что же там такое? Я тоже обратил внимание на звуки. Кроме моего судорожного дыхания был слышен звук, похожий на разрывание ткани. Как бы объяснить... С таким звуком мама рвёт старую батину футболку, чтобы переименовать её в новую половую тряпку. Представили в голове тугой треск? Вот нечто похожее я слышал. Этот треск смешивался с вознёй и натужным сопением. В темноте я не мог понять что вообще происходит. Но по звукам можно было догадаться, что чужая собака залезла в наш сарай и нагло жрёт бабкину козу. Во всяком случае, это было первое о чём я подумал. Телефон всё ещё лежал в кармане. Тут я догадался достать смартфон, чтобы осветить всю площадь. Дёргающими движениями выхватываю телефон из складок шубы и направляю фонарик вперёд себя. Белый свет выхватил из мрака чью-то спину.
Увиденное застыло в моей памяти чёткой картинкой. В углу деревянного сарайчика на коленях кто-то стоял. Кто-то бледно-серый и ... совершенно голый? У него длинные волосы, почти до поясницы, все в колтунах. Из засаленных чёрных сбившихся комков торчала солома. На худой спине ясно виднелись позвонки хребта. Ещё вижу грязные босые пятки. Голое «нечто» руками срывало белую шкуру с только что убитой козы. Помимо вони от животных, могу различить неприятный солоновато сладкий металлический запах, от него желудок скрутило спазмом.
