Двор встретил меня спокойной, обычной жизнью – не было чужаков или шума на лугу. Не было и большего числа детей, бегающих от дома к дому, играющих с деревянным оружием или носящим что-то по поручению своих матерей. Женщины спокойно убирали выстиранное с утра белье по корзинам, собирали местных на ужин и уходили по домам, расчетливо не зажигая лучин и ламп внутри.

У конюшни оказалось чуть шумней обычного, но не виднелось ни чужих людей, ни воинов, пришедших, чтобы оставить своих коней. Над крышей старого домика уже курился дымок – Беата приступила к привычным делам, не обращая внимания на смену обстановки.

Анна то появлялась у стола, что-то выносила или забирала, весело смеялась, будто ничего не изменилось, то возвращалась в дом. Старушка же спокойно раскладывала вещи по столам, перебирая все, что принесли местные по ее просьбе.

Телега становилась то тяжелее, то легче. Будто кто-то запрыгивал на нее по дороге, а после спрыгивал и убегал по своим делам, чтобы снова вернуться, но уже с большей поклажей. И все же идти с ней было веселей, чем пустой и бесполезной. Земля отдавала ногам последнее тепло, а ветер обдавал вечерней прохладой, помогая не потеть под плотной жилеткой, прячущей девичье тело.

Кони нетерпеливо принялись переступать с ноги на ногу, подбегать к воротам и снова возвращаться ко мне, будто пытаясь поторопить мой ход. Они скучали и не понимали, отчего сейчас я тащу за собой телегу вместо того, чтобы позвать на помощь их.

Перунчик укоризненно ткнулся мне в плечо, едва ноги ступили на мягкую траву луга, а Леонир удивленно обошел меня, будто не понимая, как я умудрилась отрастить себе такой груз за время отсутствия. И все же оставалось сделать пару шагов прежде, чем я смогу бросить оглобли и выдохнуть, погладить коньков, а после взяться за другую работу, стараясь уйти от ответов и рассказов.

Анна встревожено всплеснула руками и направилась ко мне скорым шагом, едва сдерживая бег и слова, что приходили ей на ум и читались на лице. Бабушка Хильда лишь ехидно ухмыльнулась, отложила что-то обратно на стол и, кряхтя, будто отсидела все косточки, направилась в мою сторону, едва поспевая за шустрой девицей.

- Ты зачем на себе это тащишь, когда у тебя по лугу бродит два коня без дела? – только и заметила старушка, подойдя поближе и вглядевшись в мое лицо. - Ты сейчас от натуги лопнешь, глупое создание. А ну брось телегу, отсюда разберем!

- Еще немного, - отрицательно мотнув головой, возразила я и направилась вперед, прогоняя с пути встречающих.

- Пупок развяжется, - возмущенно продолжила северянка, но последовала за телегой. - А то и вывалится чего. Видать, никогда проблем у тебя не было, если осмеливаешься на себе столько тянуть.

На ее колкости оставалось лишь отрицательно мотать головой и считать шаги, оставшиеся до заветного стола. Кто-то снова сел на телегу с увесистой поклажей и понукал мной, будто вьючной скотиной. Но не пройти остаток было куда тяжелее, чем весь проделанный прежде путь.

- Ставь здесь, - спокойно, ничему не удивляясь и ведя себя уверенней, чем бабушка Хильда, произнесла Беата, указывая на начало крайнего стола. – Отсюда переносить проще и тебе недалеко тащить.

Я послушно кивнула, мысленно благодаря ее за благоразумие, и сделала последний шаг, чтобы, наконец, освободиться от груза.

- Анна, - корчмарка одобрительно кивнула мне и тут же махнула девице. - Не стой столбом. Принеси попить конюху и полотенце с водой. Ему умыться надо. А ты чего застыл? – она перевела взгляд на недовольного Биорна. - Выгружай телегу. Или думаешь, что все само на кухню переберется? Не стойте, у нас слишком много дел и слишком мало времени.

Все тут же принялись за работу, больше не бросая на меня озабоченные взгляды. Анна принесла таз с водой и полотенцем, чтобы я могла умыться, и кувшин с квасом, чтобы утолить жажду. Бабушка Хильда, ухмыльнувшись, вернулась к перебору вещей, и даже кони неуверенно побрели на луг, чтобы не мешать людям работать. Все забылось так же быстро, как случилось.

- Не стой, - заметила северянка и махнула мне рукой. – Помоги лучше. У тебя хорошо выходит перебирать, вот и займись этим.

Я с интересом подошла к старушке и обглядела стопки вещей, уже разложенных по всей поверхности. Здесь нашлись и одеяла, заштопанные и целые, и просто большие отрезы шерстяной материи, и куртки с детского плеча, и плотные, хоть немного потрепанные рубахи. Находилось многое, что бабушка Хильда благоразумно оценивала, а после складывала в отдельную стопку или горку. Отчего мне оставалось лишь убирать их со стола, раскладывая по лавкам или унося в конюшню, чтобы там развесить на денниках.

Мы еще не знали, сколькие придут сюда в поисках убежища. Но были готовы к любому числу. А слова северянки о хаосе, что может здесь воцариться в скором времени, бодрили лучше холодного ветра.

Пока можно не отвлекаться на потерянных и испуганных людей, стоило сделать, как можно больше. Хотя потом у нас появится еще несколько женских рук, которые присоединятся к этому перебору отданного и подаренного местными жителями.

- Это оставь у входа в конюшню, - спокойно заметила бабушка Хильда, когда мои глаза уткнулись в небольшую люльку. - Если будет кто с малыми детьми, сам скажет, куда ее перенести. А пока пусть просто не мешается у нас под ногами.

Я согласно кивнула и исполнила поручение старушки, стараясь не отнимать у нее много времени и не давать ей снова заполонить стол вещами.

Из кухни начали исходить первые ароматы домашней, теплой еды. Беата приготовила наваристый бульон, дурманящий своим запахом даже отсюда. Рот сам собой наполнился слюной, а глаза прикрылись, чтобы представить себе этого барана, бродившего еще вчера вечером по пастбищу.

- И хорошо же у вас тут дела пошли, - нарушил нашу идиллию мужской голос, нарисовав добродушную улыбку на моем лице.

Харальд снова пришел тогда, когда его никто и не ожидал. Пусть Солнце выглядывало из-за Горизонта почти на целую ладонь, но день подошел к концу и стоило не забывать, что сейчас все отправились по домам, чтобы отведать вкусный ужин, а после придаться отдыху в награду за проделанную работу.

Я развернулась к ярлу и учтиво поклонилась, не убирая улыбки с лица. Он пришел не один – вместе с отрядом и мирным людом, для которого и готовился приют.

В глазах испуганных беженцев читалась надежда. Они хотели верить, что их путь, их лишения остались за спиной. Теперь им можно выдохнуть и поблагодарить Богов, воинов и конунга Северных земель за то, что нашли для них безопасное место. И сейчас мы могли лишь превратить их надежду в веру, а после уверенность, что им больше ничего не угрожает. Что теперь, в стенах Дарагоста они могут больше не оглядываться за спину, боясь увидеть там полярника, жаждущего их смерти и присвоения их вещей, еды и скота.

- Это все, кто решился на переезд? – выходя из-за стола, уточнила бабушка Хильда и оглядела людей, все еще беспокойно бросающие взгляды по сторонам в поисках крепких стен или источника аромата, заполнившего луг. - Что ж, я ожидала большего.

- Пять семей и восемь одиночек, - уточнил Харальд, бросив беглый взгляд назад. - Тебе этого мало?

- Видала и побольше, - язвительно огрызнулась северянка и хлопнула в ладоши. – Но раз уж это все, то ими и займемся. Все женщины собираются у столов. - обойдя ярла, начала старушка командовать, позабыв о прочих делах. - Вам тут найдется работа. Мужчины идут с конюхом, он покажет, где вам бросить остатки своих вещей и расположиться. Те, кто готов вступить в ряды воинов, оставайтесь на месте, вам лучше говорить с ним, - она мотнула головой на Харальда, сдерживающего улыбку, и продолжила. - А детям придется посидеть тихо, чтобы не мешать нам. Ну, чего застыли? Все за работу!

Будто кто-то всем дал смачного пинка, так споро гости принялись разбегаться по местам, указанным старой северянкой. Женщины присоединились к бабушке Хильде и отправились к столу, откуда парочка отправилась в кухню – на помощь Беате и Анне – еще одна принялась собирать детей в кружок, раздавая какие-то безделицы или мелкие вещи, чтобы занять их простой работой. Большая часть мужчин внимательно оглядела ярла и осталась за его спиной. И лишь два молодца на пару зим младше меня решились сделать шаг в мою сторону. И то после крепкого подзатыльника или толчка от старшего поколения.

- Ну вот, Рэв, и тебе нашлись помощник, - усмехнувшись заметил Харальд. - Вам тут людей хватит, чтобы расположиться? Может, - он обернулся к мужчинам. - Хотите поглядеть, как устроятся ваши семьи, чтобы быть уверенными в их безопасности? Я дам вам время.

- Благодарим тебя, ярл, - заговорил самый старший. - Но мы доверяем тебе и твоим людям. И оставляем здесь своих сыновей, что помоложе. Думаю, этой помощи и пригляда хватит, когда все вокруг обнесено стеной и находится под заботливым оком конунга.

Харальд усмехнулся слишком осторожным словам и кивнул:

- Ну, раз вы все так думаете, то выступаем в чертоги. Вам нужно не только получить оружие, но и показать себя. Не думайте, что каждый из вас встанет плечом к плечу с моими воинами.

Мужчины уверено покачали головами на слова ярла и приготовились покинуть луг.

- А ты, южный Лис, - на прощание не удержался северянин. - Следи за порядком и старой нянькой. У нас не будет ни сил, ни времени помочь вам здесь.

Я послушно кивнула.

Ярл лишь усмехнулся моему спокойствию и отсутствию всяких вопросов.

- Кстати, - уже у ворот спохватился Харальд. - Ты, случайно, не встречал своего воеводу? Что-то не видать его с самого нашего ухода на сборы. А сейчас в чертогах без него совет держать будет и неуважительно к гостю, и неудобно.

- Я поищу, - только и смогла ответить я, точно зная, что поспать Лиху не удастся, если он к этому времени не успел отдохнуть.

- Если найдешь – отправь к своим воинам и нам. Туда, где ему и место, - северянин с интересом оглядел луг, коней, жизнь, развернувшуюся вокруг, и довольно кивнул. – И нам пора приниматься за работу. Да и поесть бы было хорошо. Столько сил потрачено.

Северяне одобрительно закивали на последнее замечание ярла и последовали за ним, держа странный, непонятный никому строй.

Еще утром напуганные и незнающие своей участи люди, успевшие спасти свои жизни и ушедшие с насиженных мест, чтобы лишить полярников радости убийства и жажды крови, теперь были готовы встать в ряды других воинов. Пусть эти были ближе им по духу, пусть они защищали их семьи и не требовали платы взамен, но и те, и другие готовы были пролить кровь, а не пойти на разговор и уступки, чтобы начать жить в мире.

И много ли потребовалось времени этим мужчинам, чтобы принять такое решение? Чтобы согласиться, а то и пожелать взять в руки оружие, не способное давать, а требующее лишь брать? Им было достаточно одного знания, что их жены, дети и матери под защитой более сильных и спрятаны за крепкими стенами. Их же собственные жизни казались теперь для них чем-то незначительным. Или они не думали о том, что может их ждать у северных ворот уже к завтрашнему утру.

Эта неизвестность придавала уверенности мужчинам, но лишала покоя женщин. Я бросила любопытный взгляд на бабушку Хильду, отвлекающую всех вокруг работой. Она раздавала указания, подшучивала и требовала рассказов, чтобы все оказались при деле и не думали о судьбах своих мужей, сыновей и отцов.

- Рэв? – уточнил один из молодцев.

Он был выше меня на два пальца и лицо его покрывала мелкая, светлая щетина – еще редкая, чтобы зваться бородой и местами слишком мягкая, чтобы чувствовать себя с такой уверенным мужчиной. Хотя силой его Боги одарили – это отлично виднелось по широким плечам, тому, как крепко он утвердился передо мной, будто ожидая толчка и не желая упасть на спину.

Его друг оказался чуть мельче, да и улыбчивей. Он с интересом разглядывал меня, будто интересную диковину. Перевел взгляд за спину, рассмотрел коней и снова вернулся ко мне.

Глаза зацепились за руку и тут же спешно побежали вниз, там наткнулись на ноги и вернулись к моему лицу.

- Ойнур, - удерживая на губах улыбку, представился он и учтиво кивнул, не сгибаясь в поясе, но и не выказывая пренебрежения. - Это мой брат – Веллос. Он на зиму старше меня, но умом не блещет.

- Ты б за словами и шутками следил, слабая кровь, - недовольно огрызнулся его брат и сложил руки на груди, демонстрируя развитые плечи.

Видать, в прежнюю жизнь он много проводил времени за тяжелой работой. Возможно вспахивал поле, а может, занимался рубкой дров. На кузнеца он не походил –слишком молод, да и крепок лишь верхней частью, а в ногах силы маловато. Что не прощалось даже подмастерью.

- Мы пахари, - будто прочитав мои мысли, заметил Ойнур. - У отца было большое поле, на котором мы выращивали пшеницу и продавали мельнику. Мукой из наших урожаев пользовалась вся деревня, так много давала земля. Веллос хорошо управляется со скотиной и в жатву от него много пользы. А я только договариваюсь с мельником и торговцами. Ну, и мелкой работой занимаюсь. До большего меня отец не допускал. Все говорят, что у меня слабая кровь – в бабку пошел.

Теперь стала ясна его бледность и сухопарость. То не разница в возрасте, а разная кровь, как они сами то обозвали. И вправду Ойнур казался даже слабее и нескладней меня. Его тонкие, будто женские руки завораживали своей аккуратностью. А оберег, висевший на шее, казалось может ее переломить своей тяжестью. Хорошо пошитая рубаха скрывала его узкие плечи, да и широкий пояс отлично прятал тонкую талию и слабое тело. Такие на Севере сами выжить не смогли бы.

То ли дело Веллос – крепкий, настоящий северянин, с рукой, что моя нога, шеей шире и крепче ствола осины, и неохватной спиной, за которой можно семью спрятать. Он был молод, но уже настолько крепок, что хоть отправляй в бой. Отчего становилось ясно – с ним будет сложно договориться. Особенно мне. Он хотел отправиться вместе с отцом, чтобы почувствовать вкус крови, ощутить прохладу оружия на руках. А его оставили здесь – нянчиться с детьми и слабаками.

Я ухмыльнулась и, кивнув, представилась:

- Лис.

- Не Рэв? – удивленно уточнил Ойнур и бросил беглый взгляд назад, где женщины наводили порядок на столах. - Мне послышалось, что та пожилая женщина так к тебе обратилась.

- А это не одно и то же? – уточнила я и улыбнулась ему и его замешательству.

Молодцы задумались, внимательно оглядели меня еще раз, обернулись друг к другу и кивнули:

- Верно, одно. Значит, ты южный зверек? Оттого и имена тебе дали разные? – уточнил младший брат и расплылся в улыбке.

Я лишь пожала плечами и махнула им рукой, давая знак, чтоб следовали за мной:

- Здесь будете жить и спать.

Они удивленно оглядели денники, покрытые одеялами, стойла, усыпанные свежим сеном и длинный проход до самой стены, где аккуратно развешаны остатки снаряжения. Все было убрано, чтобы не мешать мирному люду разместиться и жить здесь в покое.

- Ни постели, ни окон, - разочарованно протянул Веллос.

- Это конюшня, дурень, откуда здесь такие излишества? – с усмешкой заметил Ойнур. - Ты видел хотя бы одну лошадь, спящую на лавке или постели? Благодари за то, что дают. Могли и за стенами оставить. Чтоб стали живым заслоном и отвлекли полярников на себя.

- Зато приняли бы смерть в бою, а не кисли среди баб.

- И мать свою готов отдать на смерть, лишь бы кулаками помахать? – уточнила я, разглядывая гордо выпятившего грудь Веллоса.

- Чего?

- Первыми бы убили женщин и детей, - пояснила я, стараясь говорить глухо, но четко. – После его, - я кивнула в сторону Ойнура. – Потом на твоих глаза погиб бы отец, а там и ты. Нет, тебя не убили бы, скорее пытали, пока не умрешь от боли или глубокой раны.

- Откуда тебе известно, что так бы вышло?

- Умею слушать, - я пожала плечами и отправилась прочь из конюшни. – Не веришь, спроси и бабушки Хильды.

- Вы чего тут застряли? – Анна робко топталась у порога. - Есть идите, пока горячее. Беата такой отменный суп сварила, ложки до дыр облизывать будете.

Я улыбнулась молодой кухарке и добродушно кивнула на молодцев:

- Ойнур и Веллос. Будут вам помогать.

- А ты?

- Пойду в корчму. Нужно уладить дело одно.

- Поешь сначала, - не поднимая головы, громко заметила бабушка Хильда. - А потом займешься чем-нибудь бесполезным. Нечего тут из себя героя корчить. Лучше представь нам мальчишек и покажи, чем они могут нам быть полезны.

Я улыбнулась словам старой северянки и, едва заметно мотнув головой, направилась к столам, не проверяя – идут ли за мной молодцы. Сейчас им все интересно и их любопытство правило телом и разумом куда сильней любой осторожности. К тому же в кругу женщин и детей им обеспечено внимание и уход. Отчего пугаться или покинуть конюший двор никто не хотел.

Беата выглянула из кухни, и Анна тут же вернулась к своей работе, позабыв о нас и желании показать все новичкам. Биорн усмехнулся новоприбывшим молодцам, оглядел их скучающим взглядом и вернулся к своим важным делам – изучению неба с соломинкой в зубах. Его не волновали мирские дела. Он был возмущен, что никто не изъявил желания и борьбы за него, чтобы тот вступил в ряды славных воинов.

- Ойнур, - младший из северян оказался смелей и воспитаней.

Видать, сказывалось то, что ему приходилось больше общаться и оттого уметь быстро подстраиваться под тех, кто его окружает. Молодец поклонился бабушке Хильде, развернулся к дверному проему и тут же побежал к Анне, чтобы помочь ей донести очередную миску до стола.

- Веллос, - последовал примеру брата старший и растеряно огляделся по сторонам, неужели ему не найдется работы?

Я махнула в сторону лавок, еще не придвинутых к столу. Он согласно кивнул и принялся за хлопоты, стараясь не встречаться глазами с местными женщинами.

- О, помощь! – выйдя из-за стены с мокрыми, начинающими краснеть после синевы руками радостно воскликнул Аарн. - Благодарность всем Богам, один я с посудой не управлюсь.

Луг погрузился в добродушный и беззаботный смех. Мы на мгновение забыли, что собрало нас здесь – под единственным клочком мирного неба. Лишь несколько слов и мы просто смеемся и радуемся новым знакомствам и людям.

- А что такого сказал-то? – молодой помощник принялся активно растирать руки о полотенце, брошенное ему Анной на ходу и оглядел еще раз всех. – Тут ведь не корчма – ни стен, ни печи под боком, ни теплой воды. Мой, как хочешь, но хорошо и чисто.

Я согласно кивнула и последовала к тазу, рядом с которым возвышалась стопка посуды. А ведь никто еще даже ложки ко рту не поднес. Откуда же столько грязи набралось?

- Пока в этом доме приберешься, без рук останешься и ног, - заметила бабушка Хильда, будто прочитав мои мысли. – Но дальше будет легче. Так что иди, мальчик мой, поешь со всеми. Раздели хлеб и суп, чтобы после говорить на равных.

Аарн довольно кивнул на слова старой северянки и расположился за ближайшим столом, незаметно выдохнув то ли напряжение, то ли усталость, накопившиеся в нем за этот день.

- И ты, Лис, садись, - на плечо мне легла заботливая и теплая рука корчмарки. – Дела согласятся еще немного подождать. А вот еда имеет привычку остывать.

Я лишь молча кивнула и села с краю стола, занятого бабушкой Хильдой и прочими женщинами. За спиной послышался шепот:

- А чего он не сел вместе с мужчинами?

- В его землях все едят за одним столом, - с ехидцей в голосе ответил Биорн.

- Но ведь он сейчас здесь.

- А привычки остались южными. Неважно. Пусть чувствует себя ребенком у мамкиной юбки. Нам-то что.

Луг погрузился в молчание. Все сосредоточенно работали ложками, лишь иногда похваливая стряпню знатной корчмарки и прося добавки.

Наконец, настал момент, когда старая северянка не удержалась и достала трубку, набила ее табаком и под укоризненный взгляд Беаты удалилась из-за стола, оставляя кухонную работу остальным женщинам.

- Пойдем, - спокойно заметила она мне и побрела в сторону конюшни, продолжая тихо причитать. – Дым ей мешает. Пахнет плохо. А мне лишний шаг мешает, мне, может, от этого плохо бывает – от ходьбы такой после доброго ужина.

Я улыбнулась ее тихим и наигранным жалобам, но продолжила идти вслед за старушкой, ожидая причины моей задержки.

- Сядь, - приказным тоном произнесла северянка и строго поглядела на меня. - Не мешай любоваться остатками Солнца и закатом.

Мне оставалось лишь послушно сесть рядом и с интересом поглядеть в сторону Горизонта, куда так увлеченно смотрела моя собеседница.

- Видишь, как оно дарит нам последние лучи? – начала она издалека, будто хотела просто поболтать о красоте божественных явлений. – Это оно нам хочет напомнить, что ценить нужно каждый момент. Потому что завтра оно придет, но мы можем его уже не увидеть. Потому что будем развеяны по ветру или окажемся глубоко под землей.

Ее речи казались мрачней обычных. А голос больше не хранил в себе ехидцу или легкую злобу. Она говорила обеспокоенно, будто готовя меня к чему-то, о чем сама имеет слабое представление.

- Тебе еще рано думать об уходе, - продолжила бабушка Хильда, вдыхая очередную порцию крепкого табачного дыма. – Но быть к этому готовой полностью никогда не выходит. Даже я, уставшая от этой жизни и потерь, не уверена в том, что мое время пришло.

- А оно пришло? – обеспокоенно уточнила я.

- Нет, - усмехнувшись и отрицательно мотнув головой, ответила старушка. – Он еще не показывался на глаза. Хотя обещал, что придет за мной лично. Оттого мне одной и можно тут сейчас рассуждать о завтрашнем дне смело, без оглядки на то, что творится за стеной.

Мы одновременно уставились в сторону, откуда вчера притащили двух полярников, молча переглянулись и задумчиво вздохнули.

Бабушка Хильда тут же тихо рассмеялась, будто пыталась откашляться от проглоченного дыма, и прищурила один глаз:

- Ты ведь знаешь, что Боги не просто так тебя сюда привели?

Я пожала плечами. Да и что ответить на такой сложный вопрос? Со мной Боги не разговаривали. Хотя тот странный путник и сказал, что они за мной приглядывают. Однако сами они никогда не выходили.

- И не знаешь, как это важно, - согласно кивнув, продолжила старушка и снова уставилась на Горизонт, плохо видный из-за домов. – Тебе на роду написано быть сильной и защищать других. Вот только никто тебе этого не объяснил.

- А ты сейчас?

- Нет, я тебе не смогу все объяснить. Если прежде никто из них, - она мотнула головой куда-то в воздух или небо (я не могла быть уверена в этом кивке). – Тебе ничего не сказал, значит, время еще не пришло. И не мне бежать вперед него. Ладно. Нечего тут из пустого в порожнее переливать. Нам нужно устроить всех этих людей, чтобы защитить от опасности за стенами. А тебе нужно найти своего воеводу, хотя я уверена, что ты и так знаешь, где он сейчас, и привести на совет. Пусть Харальд и сказал, что это будет невежливо, если они начнут без него. Но тут все куда сложней и глубже. Так что иди в корчму и тащи этого глупого мальчишку к конунгу. Если потребуется, можешь даже в бочку его погрузить с ледяной водой. Вдруг поможет.

Старушка снова сухо рассмеялась, хлопнула меня по плечу и толкнула вперед, будто в ее теле силы хранилось не меньше, чем в Веллосе, что перед ужином ловко расставил лавки вокруг столов.

- Иди уже, не задерживай славных воинов. Без него ведь не начнут.

Я удивленно оглядела северянку, бросила потерянный взгляд на домик и то, как женщины бойко прибирают столы, на молодцев, уже нашедших себе работу и разговорившихся с Аарном – здесь царил покой, и он рисовал улыбку на лице, позволял на мгновение забыть, что собрало этих людей здесь.

Мне же следовало вернуться к более насущному – к воеводе, который умудрился позволить хмельной реке унести его снова куда-то вдаль.