Мой друг Доктор. Часть третья
На том заводе, куда я влез по знакомству запахло жареным. Условия трудового договора давали полную свободу работодателя в плане размера моей зарплаты, как и в большинстве русскоязычных организаций в Латвии. После двух недель работы, я слегка покоцал себе колено турбинкой. Бригадира чуть не вырвало, пока он меня перевязывал. После работы я ходил заниматься рисунком и латышским. Двухнедельный отдых с распиленным до кости коленом был очень кстати. Доктор часто звонил мне и рекомендовал тянуть оттуда металл пока не уволили, а вообще он рекомендовал мне купить больничный на год.
-Должны быть хорошие дивиденды, ты же там, в Литве хорошую капусту стриг! Не тупи, хотя бы кредит отдашь. Этому заводу все равно дырса, как и всей латвийской промышленности, работу ты так или иначе потеряешь. Да и таких денег, как за больничный тебе никто не заплатит больше. Посуди сам, простая математика. Три месяца и кредит вернешь, а так, по меньшей мере год работай, если получится. Что тебя держит, понятия о чести?
-Ты сам говорил, что мы русские люди и никого не обманываем.
-Мой папа был белорусом... Ты должен это понять и промолчать, как человек с французским акцентом. Ты хочешь подарить государству столько денег, которые оно у тебя самым наглым образом отобрало?
-Это говорит православный человек, бывший служитель церкви, русский офицер, дававший клятву Гиппократа?
-Не беси меня! Чухонь к Дианочке! Серьезно говорю, это твой шанс, ты работой на этом заводе только уменьшаешь размер своей средней зарплаты, что неблагоприятно сказывается на размере твоегобольничного. Есть еще информация о том, что все пособия и больничные могут взять и отменить. Мама говорила с одним бывшим сослуживцем по ГБ, он нас вовремя предупредил выбрать деньги из пирамиды в начале девяностых. Помнишь банк "Балтия"? Конечно, не сто пунктов, но вероятность велика.
-Я все же попробую месяц поработать. Это мой шанс, хоть раз в жизни сварить что-то несущее, а не всякую арматуру, да решетки с перилами.
-На деньги с больничного ты можешь купить себе сварочный аппарат и варить у себя дома все, что хочешь, а я за пиво тебя буду контролировать.
Я целый месяц после больничного ходил на работу, но, получив зарплату, понял, что кредит я не отдам с таких заработков, да и банк постоянно повышал проценты. Я пошел к участковому врачу, вместо частного и закосил, как меня учил Доктор, ссылался на боль в позвоночнике, которая у меня от усердия действительно разболелась, потом еще он нашел у меня иррозию желудка и порекомендовал прописаные лекарства не употреблять и пить побольше пива, чтоб болезнь не прошла.
-Ты чего! - возмутился я. - Если эта иррозия станет язвой:
-Я тебе говорю, как врач, ничего страшного не случится, а за неупотребление лекарств тебя никто наказать не имеет права, если что, прочитай противопоказания и назови их терапевту. Когда этим врачам нужно отправлять человека к специалисту, их не поощряют, а сами они ни черта не знают, потому, они всегда рекомендуют подольше поваляться дома - самый приемлемый для них вариант в такой ситуации. Наливай!
Пить с ним пиво я тогда отказался, самочувствие было неприятным и я добросовестно принимал лекарства, и вскоре вылечился. На заводе все были в вынужденном отпуске, мужики говорили о задержках зарплаты и низком "кайфеценте", то есть премии, которая составляла половину заработной платы - вторая была законным прожиточным минимумом. Без лишних предисловий я сел писать заявление, хотя Доктор рекомендовал еще покочевряжиться. Ведь испытательный срок я прошел и уволить меня без нарушений договора они не могли. Но уже была весна, экзамен по натурализации сдан, до получения паспорта оставалась пара месяцев. Деньги на билет до Дублина были, да и кредит был полностью возвращен.
У меня все получилось, я получил гражданство Латвии и улетел в Дублин, где очень быстро начал понимать, почему Доктор не прижился в Кёльне и отказался от немецкого вида на жительства со всеми социальными гарантиями и бесплатным жильем. Три месяца безуспешного поиска работы, попытки нарисовать портрет за пять минут не увенчавшиеся успехом, сестра, которую я раздражал каждым своим словом и движением и необходимость жить за её счет очень быстро дали мне ответ на мучавший меня вопрос о том, как можно отказаться от жизни за чужой счет или на государственном пособии. Из головы вылетел весь бред о том, что человек может прекрасно жить не отбывая трудовой повинности. Ни отжимания, ни приседания, ни выполнения упражнений с гантелями и долгие велопрогулки по городу не приносили мне облегчения. А постоянное рисование портретов доводило меня до исступления, как и писание книги от руки. Появилось необоримое желание выпрыгнуть из поезда жизни на ходу, не дожидаясь своей станции. Однако, я чувствовал, что мне нечто мешает это сделать. Долгие размышления об этом довели меня до того, что я устроил пьяный дебош. После чего вылетел в Норвегию к своему дяде. Было очень приятно покатать мусорные контейнеры, поколоть дрова, сортировать картошку, покрасить домик. В Ирландии я не мог этого делать даже бесплатно. Подал заявку о том, что я хочу работать волонтером в благотворительной организации, но так и не дождался ответа. В Ригу я вернулся осенью, с полными кулями норвежского мусора, часть которого роздал бесплатно своим друзьям и знакомым. Тысячи евро и подработок натурщикам мне хватило, чтобы перекантоваться до весны на родине, время от времени, таскаясь на биржу труда. Часто я от голода общения болтал с Доктором по телефону, пока рядом с ним не возникал женский голос требовавший от него прекратить нести всякую ересь и идти добывать деньги, собиранием металла.
Он рассказал мне много занимательных фактов из своей жизни.
-...Моя мама отдала меня в специальную школу, там учились сплошные мажоры. Я - сын капитана КГБ был там вроде бедного родственника. У меня не было ни импортных шмоток, ни крупных сумм на карманные расходы. Но отношение одноклассников ко мне сильно изменилось после того, как я стал в старших классах любовником молодой училки. Её муж знал про все, даже следил за тем, чтобы меня не обижал никто, он мастером спорта был по самбо, да и боксом увлекался. Потому и школу я окончил с золотой медалью. Эту училку чуть с работы не уволили за это был большой скандал, но она уперлась и повесила мне это железо на шею. Теперь одноклассники из-за этого надо мной смеются, понимая, что она просто воспользовалась мной, чтобы поразвлечься, а тогда смотрели на меня, как на супермена. Да это не интересно тебе, наверное...
-Почему не интересно? Давай трави дальше!
-Ай, ерунда это все! Избаловала она меня, эта училка. Может быть, знал бы побольше, если бы не был идиотом тогда, когда она мне ни за что хорошие оценки ставила. Иногда у меня ночевала, доводя мою бедную маму до истерики. Постоянно я её расстраиваю, но иначе не могу. Сегодня стрельнул у неё сигарету и она на повышенных тонах три часа в кухне объясняла мне кто она, а кто я. Хоть сигареты я и не получил, но скурил её чай, а еще у соседки пенсионерки последнюю десятку одолжил и вряд ли отдам когда-нибудь. Я тут вообще всем должен...
-Только мне не надо рассказывать, что тебя это сильно парит!
-Когда эта старушенция пожалуется моей маме придется попариться.
-Пока Наташка не вернулась я тебе вот что скажу! Вчера по объявлению через инет с одной латышкой встретился, типичной такой лет за сорок. Но все было, как в порнофильме, я сам не ожидал от себя такой прыти! Знаешь, что она мне сказала, когда я спросил её, что ей все-таки от меня надо? Она попросила меня не мандражировать и не стесняться своих желаний, а я все голову ломал, на что она клюнула, я же никакой рекламы себе не делал, даже не уговаривал совсем. Хорошая баба, но к ней я больше не пойду. Не по-нашенски как-то получается, я не знаю, чего от неё на следующий день ждать. С этими своими привычнее как-то. Вот на прошлой неделе тоже был прикол. Пришел на встречу с пятеркой в кармане, а она молодая, видная, прикинутая, потащила меня в Старушку (Старую Ригу). Там цены сам знаешь какие - пяти лат только на кружку пива хватит, а она еще и такси ловит. Всю ночь на её деньги гуляли, а под утро она мне призналась, что проституткой работает и уже давно с мужиком просто так не общалась. Тупость какая-то...
-А ты не хочешь снова во врачи податься, ведь срок-то уже вышел?
-Да ну тебя! Чтобы понять мое нежелание, тебе надо поработать фельдшером на скорой. Я пару раз реаниматора не послушался на первых порах, сделал все по инструкции, имел на это законное право, а он смотрит спокойно на окочурившегося и объясняет спокойно, что инструкция в данном случае была неуместна. Я его спрашиваю, чего он раньше мне этого не сказал, человек все-таки умер, а он говорит, что драться со мной не собирается, руки его перед законом чисты, да и хотелось посмотреть, может сработает все-таки инструкция. Это хорошо, что один из моих покупателей наркоты показал мне ментовские документы. Я как на завод пришел, болванку одну запорол, а сам дрожу всем телом, подхожу к мастеру, а он говорит кидай её в лом и бери новую. Так все просто стало! А там, знаешь, сколько всякого было?
-Слушай, а ты не можешь меня на пианино научить играть или аккордеоне? За пиво, конечно! Я бы на твоем месте играл бы себе на улице. Все же лучше, чем собирать железо.
-Учить я не мастер. А играть на улице - себя не уважать. Мне это более противно, чем собирать металл. Да и я уже слишком давно не играл не на чем, трудно и скучно тупо долбить по нотам. Когда сильно припрет, может и попробую. Но возможно скоро решиться дело с моей бывшей. Тут два дня не мог вспомнить, как её дочку звали, уже и забыл, на кой хрен мне её имя нужно было. По радио песню услышал и вспомнил - Долорес. Это ж надо так назвать! Второй раз уже приезжала, помириться хотела, куртку теплую привезла, носки шерстяные, ботиночки на меху, денег немного подкинула. Зачем ей это надо? Я эти деньги пропил, пьяный сорвал с полицая кокарду, теперь на улицу боюсь выйти, а куртку белую так увозил где-то, что мать до сих пор отстирать не может. Да, как нажрусь иногда в плохом настроении, так начинаю с ментами заедаться. Когда мне шестнадцать лет было, я один раз мамину форму одел по пьяни, да еще и табельное оружие взял. В трамвае начал затвором клацать и тут сержант ко мне подходит, честь отдает и предлагает товарища капитана до дома проводить. Пистоль забрал и до дома буквально на себе допер. Мама очень долго кричала, требовала, чтоб меня за это в тюрягу упекли, но мой крестный отец из её сослуживцев за меня заступился. Он и сейчас это часто делает. А в другой раз мы с другом только мундиры взяли. У мамы их два было - внутренних войск и милиции. Вот и ходили тут по району два капитана пьяных, машины крушили, а младшие по званию боялись нас остановить, пока майора откуда-то не выкопали. Тот нас культурно упаковал, в отделении нас усалил и куда-то ушел. И тут ментик подбегает, который не в курсах и начинает нам чаек подносить с печеньем. Майор вернулся и дал ему пинка под зад, а с нас погоны сорвал и велел домой идти. Так мы и без погон, на мужика наехали...
-Грешен ты!
-А ты знаешь, может и есть здравое зерно в том, что ты там так долго мне вчера читал, может и вправду все эти понятия сводятся к подсчету плюсиков в небесной канцелярии, но простым-то людям нужна именно эта тупость...
-Ты чего там опять болтаешь всякую ересь! - прозвучал голос на заднем плане.
-Ладно! Наташенька моя вернулась, пора кончать!
-Пива-то хоть принесла тебе? Че-то ты ей так обрадовался.
Приближалась весна, кончались деньги заработанные на сборе норвежского картофеля. Квартиру, в которой жили мои родители мы переоформили на мою сестру, что дало мне некую безнаказанность в действиях, теперь в случае моей смерти или же неуплаты алиментов, моя бывшая жена не могла её отсудить. Лишившись собственности, я почувствовал некоторое облегчение. Иссякла и халтурка натурщика. Все ученики моей учительницы и её мужа успешно меня нарисовали по нескольку раз и целиком, и по частям. Нужен был новый натурщик и я предложил заняться этим Доктору.
-И что там нужно делать? - без энтузиазма спросил он.
-Для начала попозируешь для портрета, просто надо сидеть в кресле и не вертеть головой. Потом сидячей фигуры...
-Раздеваться тоже надо будет?
-До этого вряд ли дойдет, это только для старшей группы, а у них пока натурщик есть, да они почти все в академии учатся или ходят туда делать наброски. Короче, за пару часов ты можешь заработать пятерку. Тяжело, конечно, но...
-Но слишком уж скучная для меня работенка. Лучше уж землю рыть.
-Если есть, где рыть, то можно этой работенкой и пренебречь.
Я вздохнул с облегчением. Люди, с которыми я занимался рисунком и Доктор были из разных миров и быть посредником между этими мирами я не хотел. Я знал, что он может что-то натворить, явиться туда пьяным, а Людмила Васильевна - женщина строгих правил...
-Слушай, - снова раздался голос Игоря в телефоне. - Ты не одолжишь мне на оптимальное пиво. Мне уже недорого мое здоровье. Пусть я на следующий день умру, но сегодня мне будет не так страшно. Я уже второй день трезвый и у меня разыгралась на этой почве паранойя. А тут еще раздобыл косяк, думал полегчает, но стало еще хуже.
-Может ты и считаешь меня полудурком, который поедет с одной окраины на другую в двадцатиградусный мороз зайцем на трамвае, рискуя попасться контролерам и проторчать в кутузке несколько часов, получив счет на десятку или двадцатку, только потому, что дяде которому скоро стукнет сороковник стало страшно и он хочет выпить слабительного пива, в надежде на то, что с похмелья на утро у этого дяди голова расколется от боли и пройдет его паранойя...
-Ты брюзжишь, как моя мама! Я сам попрусь к тебе. Только тебе тоже надо будет оторвать свою заднюю точку и дойти до центра твоей дурацкой Красной Двины. Я достал в инете карту рейдов контры, только они график изменили, сволочи. Я знаю, где они ловят, но не знаю когда. Так у вас они садятся возле психушки, а выходят возле пивзавода. Я уже иду на остановку. Телефон к уху примерзает и батарейка скоро сядет, короче, на остановке сразу после моста стой.
Поддев толстые шерстяные исподние штаны шведского солдата под свои клетчатые штаны, я пошел по не чищенным от снега тротуарам к мосту через Красную Двину, которая от сильного сброса канализации стала серой и не замерзала даже в самые лютые морозы, распространяя зловоние. Я думал о том, что Доктор все-таки считает, что я полный идиот, которого можно выгнать на мороз, своим необоримым желанием выпить дешевой гадости и помучатся. Избалованный ребенок, которому никогда никто не отказывал. И тут я вспомнил его строгую маму и подумал, что возможно, именно её строгость и сделала из него такого искусного манипулятора. Из трамвая он выпрыгнул молодцевато, выглядел как-то опрятно и подтянуто. Мы прошли по нескольким магазинам, ему хотелось найти самое дешевое пиво в районе. Когда он все же остановил свой выбор на двухлитровой бурке восьмиградусной бурды, я обещал ему докинуть двадцать сантимов, только, чтобы он взял, что-то попроще. После долгих дискуссий он согласился на пиво послабее с революционным названием Куба. Обняв бутылку, он предложил её распить в телефонной будке.
-Она светится в темноте, а тут полицаи постоянно ездят, ты не у себя на Иманте, где у тебя крестный начальник. Пошли лучше к моему однокласснику зайдем, он женился недавно, приглашал.
-После твоих рассказов про него, мне не хочется идти в его гнездо, да и меня же он не приглашал. У меня паранойя, а ты меня тащишь к незнакомым людям в эти ужасные трущобы с сухими туалетами на лестнице. Пошли в тех хрущевках зайдем в подъезд.
-Там замки кодовые, правда, вон в той моя вторая жена живет, может код не изменили.
Батарея в подъезде была еле теплая. От пива я отказался и он жадно поглощал его большими глотками, шумно рыгая.
-У тебя еще и сигарки есть! Табачный лист! Фильтр!
-Да, самое дешевое курево - семьдесят сантимов за семнадцать штук, практически сигары!
-Черт, а я эти российские с козлом на пачке за восемьдесят, как лошара у дальнобойщиков взял!
-Ну вот и превзошел ученик мастера! Что делать собираешься дальше?
-Да мне все тот унитаз в Норвегии из нержавейки покоя не дает ,что ты мне на фотке показывал. Такое добро и без охраны!
-На свалке там еще больше металла, но люди наоборот платят деньги, чтобы у них его забрали. Наши, конечно, пробовали забрать у них его бесплатно, но законопослушные норвежцы даже за деньги не хотят его отдавать. Да и сам подумай, сколько будет стоить довезти этот металл до сюда, чтобы его сдать.
-Так ты в мае надумал ехать?
-Как снег сойдет, так покручу педали, не спеша, по крайней мере, не буду сидеть на шее у родителей. Там можно жить собирая банки и бутылки, потом меня еще ждут на картошке, дом может кому покрашу, а зимой, если там работы не будет, то поеду в Испанию, может пристроюсь там на сбор апельсинов, хоть за пайку. Зимой там тепло, могу и в палатке пожить...
-Ты серьезно не на самолете или автобусе туда поедешь и собираешься жить в палатке?
-Можешь надо мной смеяться, но мне уже не впервой месяцами жить в палатке, да и денег на транспорт у меня нет. В середине июля в Стокгольм прибудет мой двоюродный брат, я его буду сопровождать до Норвегии. Может в пока доеду, найду, где лесную ягоду принимают. Хорошие деньги можно на этом поднять.
-Слушай, возьми меня с собой! Все надоело, а ягоды я собирать умею и люблю, только нет их там или говняные, я же был в Кёльне и Копенгагене. Лучше Латвии и России нету страны!
-Да мы тут одни, а на меня эти лозунги не действуют. Если хочешь, то поехали, времени много, можно и не торопиться, только сумки тебе нужны и велосипед более или менее. Глядишь и паранойя пройдет. Я сам в депрессняке, все изобретаю способ себя убедить в том, что делать мне в этой жизни нечего. Пить здоровье не позволяет, да и хуже только становится.
Он показал мне рваный шрам на шее, шрамы на руках и сказал, что сколько ни пробовал улизнуть отсюда, а вечно не получалось, как не получалось и жить спокойно, как все нормальные люди. Я купил ему еще один баллон с пивом и попрощался. Его телефон должны были отключить со дня на день. К пешим прогулкам до центра, ради болтовни он расположен не был. Судьба растягивала нас в разные стороны. Были еще несколько мало важных разговоров по телефону, он воспользовался аппаратом своей мамы. Мы рассуждали о бесплатном супе у кришнаитов и о том, как можно с помощью старой капельницы напиться в супермаркете.
И вот я снова очутился в Риге в двенадцатом году. Проработав полтора месяца грузчиком в супермаркете, я вышел на больничный и провалялся на нем год. Никак не мог понять, что со мной происходит, врачи долго не могли поставить диагноз, а когда поставили, мне дали третью группу инвалидности. В тот год я в основном писал дурацкие статьи для одного портала, платили за это нерегулярно и мало, да и терпеть истерики владельца этого портала было трудно. Больничный у меня был небольшой, сбережения накопленные в Англии кончились.
Уже и не помню, кто и кому позвонил, вроде бы я, нашел номер Доктора в памяти телефона, позвонил, и он мне ответил. И мы встретились, и пили всю ночь у него в кухне. У него была новая жена, женщина азиатской внешности, с синяками под глазами, без передних зубов. Он рассказал, как нечаянно отрубил ей указательный палец на руке дверью, и с гордостью сказал, что сам зашил ей рану. Дома у него был ужасающий бардак. Он сказал, что пока нет ягод, грибов, березового сока, он собирает в ближайших магазинах просроченные продукты, да и регулярно досматривает мусорные контейнеры. Услышав о том, что в Англии я после преодоления многих проблем нормально пристроился, но вернулся в Латвию только из-за сына, он совсем не понял зачем я вернулся. К детям он был совершенно равнодушен, точнее не представлял, что это такое. Хотя он протянул мне пакет с игрушками, явно из мусора, предложил подарить сыну. И как же он был удивлен, когда я сказал, что мой сын играет только с Лего. Я рассказал, что моя бывшая жена попала надолго в психиатрическую больницу, и сын оказался в кризисном центре, но про это он как-то слушать совсем не хотел...
Идти к нему в гости ещё раз мне совсем не хотелось, когда я вернулся домой утром, мама сказала, что от меня ужасно пахнет. Впечатление от того, что я там увидел было гнетущим. Да и эти его рассказы о том, как он ходил на общественные работы за сто лат в месяц и там совершенно ничего не делал. Как на этих работах появился его одноклассник, занимавший тогда пост мэра Риги Нил Ушаков, желавший эти работы прикрыть из-за их неэффективности. После того, как начальство узнало, что Доктор одноклассник мэра, его повысили и начали платить больше, а он перестал ходить на работу. Он рассказал мне, что его бывшая жена из Германии много раз приезжала к нему в Ригу и просила вернуться к ней, одежду новую покупала, которую он или раздал или испортил. Он требовал от неё половину её имущества, которого у неё было много. Она сказала, что могла бы дать ему тысяч сто, но она понимала, что он просто начнет сильно пить и вскоре умрет или его пришибут. Она затянула дело на долгие годы, благодаря своим адвокатам. Он поручил судебную тяжбу своей первой бывшей жене, а она отдала ему одну из своих рижских квартир, которую он никак не мог отремонтировать и сдать.
И вот я после получения третьей группы инвалидности отправился получать новую профессию в специальное учебное заведение в Юрмале, где я бесплатно очень вкусно питался, жил в общежитии на самом берегу моря, и главное, практиковался целыми днями в латышском языке. Иногда Доктор звонил мне, я рассказывал ему про получение инвалидности, про эту школу, но его это как-то не интересовало, он спрашивал меня про то, какие я таблетки пил, когда у меня была эрозия стенок желудка, и как бы их достать без рецепта и обследований. Он говорил, что может пить только пиво и только одной марки, он него ему не так плохо, а с крепкими напитками пришлось завязать. Я, как обычно, советовал ему свалить в Германию, он говорил, что ему не на кого оставить маму, а я отвечал, что маме от него только хуже. Общение как-то не клеилось.
Потом я закончил обучение и был направлен на работу в прачечную, по своей новой специальности. Мне тогда выписали лекарство, которое мне неплохо помогало. Я чувствовал себя бодро, и на вопли страшных женщин в стиле Рубенса я особо внимания не обращал, они мне не вредили. Мама позволила мне жить отдельно в квартире бабушки, которая после смерти деда переехала к нам. После переезда я звонил Доктору и пригласил его в гости, но куда-то ехать он отказался, зато осведомился о том, каким образом я получил инвалидность. Я ответил, что у него, судя по его состоянию есть все шансы получить инвалидность, но дело это осталось на уровне болтовни. И тогда он сказал, что никогда больше никуда работать не пойдет, что ковыряться в мусоре и пить пиво ему понравилось. Я пытался ему объяснить, что мама у него не вечная, а когда её не станет, за квартиру платить будет некому, и он останется на улице, но и это его не пугало, он говорил, что пойдет жить к теще.
В следующий раз я созвонился с ним, когда после нескольких лет работы в прачечной к помогавшему мне лекарству у меня возникло привыкание, другие не помогали. Из-за жуткого стресса после общения с коллегами, я начал пить, чтобы хотя бы засыпать после полуночи. Пьянство мое достигло угрожающих масштабов, я выпивал литров по десять пива каждый день. У меня образовался долг в две тысячи евро. Я каждые полгода ложился в больницу, где пробовал все новые и новые лекарства и пытался отойти от работы и пьянства. Диагнозы, которые мне ставили становились всё серьезнее. Я продвигался к получению второй группы инвалидности, и только в этом было мое единственное спасение.
И как-то раз, когда я был в пьяном угаре, мне позвонил Доктор и сообщил, что его мама умерла. Я почему-то был в шоке от такой новости. И в ещё больший шок меня повергло то, как это произошло. Он, как всегда пил со своей женой, а его маме стало плохо с сердцем. Она позвала его и попросила вызвать скорую помощь, но он заявил, что ничего серьезного с ней не происходит, что он врач и ему лучше знать. Скорую он не хотел вызывать ещё потому, что его бывшие коллеги могли увидеть до чего он дошел. Мама его пыталась возражать, но он велел ей замолчать и запер дверь в её комнату. А утром его жена сказала, что его мама уже холодная. И он, по его же словам, испугался не того, что он станет бомжом, а того, что его обвинять в неоказании помощи. Он долго объяснял, как он сам себя и свою жену выгораживал. А я почувствовал к нему какое-то безразличие. Нет, я ни в чем его не обвинял, я просто понимал, что он уже давно умер, и немыслимо требовать чего-то от его тела, которое живет по инерции.
Потом он позвонил мне ещё раз через пару месяцев и сообщил, что переоформил квартиру на тещу в обмен на то, что она одолжила ему пару тысяч на похороны матери. Похороны ей он устроил шикарные, с массой разных обрядов, застолий. Он ещё собирался поставить ей монумент. Я сказал ему, что всё это было ужасной глупостью - заботиться о маме после её смерти. Что теща выпрет его из квартиры и у него есть только один путь жить дальше - кодироваться от пьянства и идти к психиатру. Он заговорил о покаянии, о церкви, о боге. Мне стало противно, я бросил трубку и больше никогда с ним не разговаривал. Что с ним в итоге стало я не знаю. А я в итоге получил вторую группу инвалидности, и сын переехал жить ко мне, после чего я уже окончательно перестал и пить, и курить. Не всё в моей жизни теперь гладко, есть и проблемы, но главное, что нет больше друзей, о чем я совсем не сожалею.
