CreepyStory

Это случилось одной дождливой ночью. Никита лежал на своей жесткой кровати, укрывшись старым одеялом, когда услышал шепот. Сперва он подумал, что это лишь ветер, играющий с деревьями за окном, но шепот становился все громче и отчетливее. Вскоре из угла комнаты начала медленно вырисовываться тень. Она была темной и бесформенной, но в ней было нечто притягательное и даже знакомое.

"Кто ты?" — спросил Никита, не чувствуя страха, лишь любопытство и странное чувство комфорта.

"Я тот, кто знает твою боль," — прошептала сущность. "Я тот, кто поможет тебе."

С каждым днем сущность становилась все реальнее и осязаемее. Никита назвал ее Тьмой. Она была его единственным другом и утешением в этом жестоком мире. Тьма всегда была рядом, утешала его и обещала, что однажды все изменится.

В школе Никите не удавалось найти убежища от издевательств. Он был объектом насмешек и насилия со стороны своих одноклассников. Каждый день для него был испытанием, полным унижений и пыток. Они называли его "призраком", "изгоями", мучая его словами, которые режали душу не менее, чем побои. Он был постоянным объектом издевательств и насилия, и ни один уголок школьного двора не оставался для него безопасным. Никита старался не обращать на это внимания, но каждый удар, каждое оскорбление оставляли свои шрамы на его душе.

Но у Никиты была одна подруга в школе, девочка по имени Аня. Она единственная, кто не смеялся над ним и не обращал внимания на его шрамы и синяки. Аня часто сидела с Никитой на переменах, рассказывая ему веселые истории и делясь своим обедом. Она была для него лучиком света в этом мрачном мире. Они вместе проводили время, играя на школьном дворе или просто болтая о жизни. Аня понимала Никиту лучше всех, чувствовала его боль и всегда старалась поддержать.

Но однажды все изменилось. После школы Никита и Аня шли домой, когда она внезапно заметила что-то на другой стороне улицы и побежала к дороге. Никита успел только крикнуть ей, чтобы она остановилась, но было слишком поздно. Прямо на его глазах автобус сбил её, оттолкнув её тело на несколько метров. Он видел, как Аня летит в воздухе, словно кукла, а затем падает на асфальт с громким треском. Никита замер, не в силах пошевелиться, видя, как жизнь покидает его единственного друга. Он наблюдал, как кровь растекается по дороге, как её глаза, еще мгновение назад светившиеся жизнью, становятся пустыми и безжизненными.

В этот момент он услышал смех. Громкий, зловещий смех, раздающийся прямо в его голове. "Теперь у тебя осталась только я," — прошептала Тьма. "Только я."

После этого события Никита замкнулся в себе еще сильнее. Тьма, видя его страдания, становилась все более могущественной. Однажды ночью, после особенно жестокого избиения и очередных оскорблений, когда мать назвала его «ненужным» и «позором», а отец добавил, что лучше бы его вообще не было, Тьма предложила Никите выход. "Я могу освободить тебя," — прошептала она. "Освободить от боли и страданий. Ты хочешь этого?"

Не задумываясь, мальчик кивнул. В ту ночь Тьма наполнила дом. Никита наблюдал, как его родители, ставшие для него символом страдания, проснулись от странного звука и увидели, как густой черный дым заполняет комнату. Тьма, словно живая, двигалась, обвивая их и затягивая все глубже в свои объятия.

Отец пытался сопротивляться, но Тьма проникла внутрь его тела, заставляя его кричать от невыносимой боли. Он корчился на полу, выгибаясь в агонии, пока его глаза не закатились, а крики не стихли. Мать, охваченная ужасом, пыталась убежать, но Тьма схватила ее, поднимая в воздух и сдавливая, пока кости не начали трещать. Ее вопль ужаса разнесся по всему дому, прежде чем наступила тишина.

Утром полиция нашла мальчика в доме, полном тишины и мрака. Он сидел в углу, обнимая свои колени, и тихо напевал какую-то мелодию. Никита рассказал им о Тьме, о том, как она освободила его. Полиция сочла его слова плодом больного воображения. Мальчика отправили в психиатрическую больницу.

В больнице Никита продолжал общаться с Тьмой. Врачи и медсестры не верили ему и издевались, считая его бредни опасными. Они пытались "вылечить" его, но Тьма всегда была рядом, утешала и защищала его.

В один из мрачных дней, когда одиночество и безысходность стали невыносимыми, Тьма предложила Никите последнее решение. "Ты можешь освободиться навсегда," — прошептала она. "Просто следуй за мной."

Никита послушно кивнул. В ту ночь он тихо поднялся на свою кровать, связал простыни в крепкий узел и накинул петлю на шею. Тьма обнимала его, убаюкивала и обещала покой.

Когда утром его нашли, на лице мальчика застыла странная, мирная улыбка. Никто так и не узнал, что Тьма, его единственный друг и утешитель, была частью его самого, темной стороной, которую он сам создал, чтобы выжить в этом жестоком мире.

Тьма исчезла вместе с ним, оставив лишь пустую комнату и тишину, которая теперь стала его вечным домом.

Похоронили Никиту на местном кладбище, в дальнем углу, где редко ступала нога человека. Его могила была простой, без помпезного надгробия, лишь скромный деревянный крест с его именем и датами жизни. Никто не приходил к его могиле, никто не приносил цветов или не зажигал свечей. Для жителей деревни он был всего лишь несчастным мальчиком, чья история была забыта почти сразу после похорон.

Но даже после смерти Тьма не отпустила его. Ночи на кладбище были особенно темными и мрачными, и прохожие утверждали, что в углу, где покоился Никита, часто видели густую тень, шепчущую на ветру. Сущность, ставшая частью его жизни, продолжала охранять его покой, не позволяя даже мертвым уйти от её объятий.

Тьма осталась с ним навсегда, став его вечным спутником, как и обещала, но ценой стало то, что покой, которого он так жаждал, оказался всего лишь очередной иллюзией.

Аня, молча, сняла рюкзак, прислонив его к почерневшему дереву стены барака, и проводила негодующим взглядом всю компанию.

- Меня тоже от этого места в дрожь бросает, - шёпотом проговорила Диана, подошедшая сзади, - мне Димка про этот дом такое рассказал, что жуть просто. Я пыталась уговорить его взять палатку, ведь есть же дома, но он упёрся и всё.

- Подожди, - перебила Аня, расстёгивая ветровку, - что он рассказал тебе об этом доме?

Диана сняла толстовку, бросила её на траву и уселась на ней, распустив длинные пряди каштановых волос.

- Говорят, что этот барак одна семья построила, чтоб подальше от людей, да и от города нашего их уже тошнило. Большая семья была. Три сына, все с жёнами, да с детьми, и дом под стать такой семье отгрохали. Всё шло хорошо у них, пока деда не похоронили. От чего помер, не знаю, да и не суть. После смерти его у бабки начались проблемы с головой. Поначалу этому значения не придавали. Ну разговаривает она с фотографией часами, скучает человек, вроде бы, ничего страшного. Но бабка дальше пошла. - Диана осмотрелась по сторонам и вкрадчивым тоном продолжила, -  Начала со стенами разговаривать, целыми ночами её бормотание не умолкало. Пытались разобрать, что она там бубнит, да всё без толку. Днём комнату в порядок приводила беспрестанно. Говорила, мол, дед придёт, а тут бардак, а он чистоту любит. В итоге отдала она то ли богу, то ли дьяволу, душу довольно скоро, а остальные вздохнули с облегчением. Отмучилась, наконец. Сколотили гроб ей, разместили в её же комнате на последнюю ночь. И в эту ночь опять бормотание разнеслось по коридорам. Проверять страшно было идти, но старший сын всё же осмелился. Мало ли, рано мать хоронить собрались. Не увидел он никого в коридоре. В комнату к бабке зашёл, та на месте лежит, как лежала, а бормотание не умолкает. Тут решил он, что сваливать бы из этого дома надо, да побыстрее и побежал по комнатам, остальных будить. Забежал к себе, а там жена его зеркало разбила и сидит за кроватью, на мужа смотрит, улыбается, осколки стекла пережёвывает, а руками будто режет что-то, ему не видно было. И лучше бы не видел. Троих детей своих она большим осколком зарезала и мясо с них срезала, к стеклу в прикуску. Поседел мужик в тот же миг. Как понял, что произошло, взял будильник с тумбочки и им череп жене раскроил. Что в остальных комнатах произошло - до сих пор загадка. Не рассказал ничего больше тот мужик. Но, по официальной версии он из ума выжил на почве потери родителей и убил всех, кто находился в доме. Хотели закрыть в тюрьме пожизненно, но признали невменяемым и отправили в психиатрическую лечебницу и он до сих пор там. А в доме этом, если не повезёт, то можно услышать то самое бормотание.

- Ужас какой! - Аню заметно передёрнуло, - теперь я точно, лучше шалаш себе построю, или под дождём буду спать, чем войду в эту дверь!

- А это ещё не всё, - продолжила Диана почти шёпотом, - в паре километров на север отсюда находится гиблая поляна. Мы хотим сходить туда завтра утром. Ты с нами?

- Это то самое чёртово кладбище? - с недоверием спросила Аня.

- То самое, - Диана задумалась на мгновение, - откуда не возвращаются. Так ты в деле?

- Не приведи господь! Я лучше в Ангару, на корм рыбам пойду, чем  с вами ещё куда-нибудь!

- И ты мне поверила? - Диана звонко рассмеялась, - видела бы ты себя!

- Значит, ты всё придумала? - Аня злобно прищурилась, и сквозь зубы добавила, - бестия.

- Нет, - Диана, наконец, встала, подняла толстовку и закинула свой рюкзак на плечо, - это мне Димка страшилку рассказал перед походом.

- Придурок, - выдохнула Аня.

- Тот ещё, - кивнула Диана, - весь кайф обломал. Надо было здесь рассказывать, и ночью.

- Больные, - махнула ей в ответ девушка, - вы все здесь больные. На всю голову. Даже не знаю, почему согласилась с вами пойти. Пошла бы по старинке, с семьёй, с палатками...

- Может быть, просто ты тоже больная, - усмехнулась Диана и последовала за остальной компанией.

Вечерело. Аня уже давно раздобыла дрова, развела костёр и даже соорудила себе шалаш из широких лап вездесущих сосен. Ночевать в заброшенной халупе с сомнительной историей ей совершенно не хотелось.

Прошло не меньше двух часов, а из зловещего дома до сих пор ни кто не вышел. Поначалу девушке казалось, что её хотят разыграть, но эта мысль медленно отходила на задний план. Ведь ребята определённо голодные после долгой дороги, а ещё не покидала мысль, что тот рассказ мог оказаться правдой. На гиблую поляну она, конечно, не собиралась, а вот проверить своих друзей стоило.

Она нерешительно приоткрыла скрипучую дверь и осмотрелась сквозь небольшую щель.

- Вы собираетесь выходить, или нет?

В ответ ей было лишь тихое посвистывание ветра, гуляющего среди темнеющего леса. Смолкли даже птицы и назойливые насекомые куда-то исчезли в миг.

- Если это у вас шутки такие, то это не смешно! - в сердцах крикнула Аня и распахнула дверь настежь.

На лестнице, медленно покачиваясь из стороны в сторону, стояла Диана. Её карие, почти чёрные, глаза теперь были словно подёрнуты плёнкой и ничего не выражали, смотря куда-то сквозь появившуюся в дверном проёме подругу. Челюсти едва заметно шевелились, будто что-то пережёвывали, а в руке она что-то держала.

Аня завизжала от ужаса, когда из открытого рта Дианы вылилась густая кровавая каша. Осознание того, что та откусила себе язык и теперь медленно его поедает, пришло к девушке довольно быстро.

Она быстро ретировалась и, даже не собирая своих вещей, бросилась прочь из этого проклятого места, не разбирая дороги.

*****

Данил пристально рассматривал чёрно-белую фотографию в резной рамке на прикроватной тумбочке. На фоне из густой тайги стоял старик лет семидесяти с полным лукошком грибов, улыбаясь во весь свой беззубый рот.

- Крепкий дед, для своих лет, - задумчиво сказал вошедший в комнату Женя, - чего ты на него так уставился?

- Видишь ли, друг мой, - озадаченно отвечал Данил, - ни пылинки. Ты не заметил, какая чистота в комнате? Кровать застелена, полы протёрты, всё на своих местах стоит и даже окна вымыты.

- Ну, может живёт кто тут? Мало ли... - Женя почесал затылок, - ... бомж, наверное, какой-нибудь въехал на пмж, или егерь решил тут себе жилище обустроить.

Просторная комната, где они спокойно умещались всей компанией из пятерых и даже новенькая в их компании, Аня, нисколько бы их не стеснила, имела вид до этого, как и положено. Разбитая мебель, полное отсутствие какого-либо убранства. Даже окна, в которых не было стёкол, они сами в прошлом году завесили полиэтиленом. А теперь здесь было уютно. Разноцветный круглый палас по среди комнаты, большое ростовое зеркало напротив массивного трюмо. Кровать, что стояла в дальнем углу комнаты, была будто бы отполирована и заново покрыта лаком.

- Ты действительно думаешь, что какой-нибудь бомж, или егерь, будет тут мебель восстанавливать так, чтоб она как новая сверкала? Жень, мне даже неудобно сейчас то, что я берцы свои не снял, когда сюда входил.

- А что такого? - пожал плечами Женя, - у бомжа явно на новую мебель денег нет. Заняться ему нечем, если не бухает, вот и занимает себя, чем может. А то, что натоптали мы тут, так извиниться можно, когда придёт. Если не застанем, записку оставим и поесть чего-нибудь. Думаю, человек не сильно расстроится.

- О чём это?.. - зашёл в комнату Дима и присвистнул не договорив, - понятно, о чём. Неплохо тут хатку подлатали.

- Действительно, здорово! - восхищённо сказала Даша, с любопытством осматриваясь вокруг, - ну, что, будем распаковываться?

- А если хозяин заявится? - возразил Дима, - не очень красиво получится. Представь, приходишь ты домой, уставший, думаешь, сейчас спать ляжешь, а там какие-то бродяги себе кемпинг устроили.

- Дима прав, ребят, - умозаключил Данил, - давайте просто в другой комнате поселимся. Ей богу, их же здесь за глаза хватает. Можно каждому по комнате выделить, если так подумать.

- Дань, - послышался голос Жени из коридора, который уже давненько ушёл на поиски другого помещения, - здесь, кажется, либо хрень какая-то происходит, либо грибы вчерашние мне неправильные попались.

Компания подошла к застывшему в проёме двери Жене и тоже замерла в безмолвном изумлении. Там им предстала точно такая же комната, какой они были несколько секунд назад. Кровать, тумбочка, зеркало, трюмо и даже фотография та же самая.

- Может быть ещё посмотрим? - неуверенно предложил Дима, озадаченно осматривая спутников.

- Я несколько комнат посмотрел, - отозвался Женя, - они все одинаковые.

- А вы видите то же, что и я? - тихо пробормотал Данил, снимая свою белую кепку.

Только сейчас компания заметила коридор, уходящий куда-то в бесконечность. В обе стороны тянулся тёмный деревянный тоннель заканчивающийся чёрной точкой в конце.

- Валить надо бы отсюда, - прохрипел себе под нос Дима, - хорошо, что от лестницы мы недалеко ушли.

Стоило парню договорить, как снизу послышалось невнятное монотонное бормотание. Оно нагоняло суеверный страх на ребят и без того напуганных до смерти.

- Что-то я не хочу туда спускаться, - прошептал Женя, подойдя к лестнице, - может быть, лучше через окно? Второй этаж, всё таки, падать не высоко.

Компания дружно переглянулась и все одновременно кивнули. Но в следующий раз, когда они открыли дверь комнаты, в которой только что были, с ужасом на лицах созерцали голую стену. Теперь там не было окон.

*****

Не ходи по лесам, по тайге не шатайся,

Здесь мёртво и ветер в мороз только свищет,

А коли попал ты сюда, то спасайся,

Тут демон в обличье людском вечно рыщет.

Эти строки прозвучали медленно, вкрадчиво, словно их кто-то нашёптывал прямо в ухо, после чего монотонное бормотание снизу продолжилось.

Вниз Данил пошёл первым. Если бы он только знал, что там увидит...

Скелет, обтянутый серой кожей, в грязном синем платье в пол, обвивал свои иссохшие руки вокруг пышной груди Дианы. На череп будто натянули парик с редкими седыми волосами, а в глазницы ей воткнули мёртвые глаза от старой куклы и этот череп лежал на плече несчастной девушки, что-то наговаривая ей на ухо.

Данил резко развернулся и скрылся за дверью первой попавшейся комнаты. Остальные же замерли, оцепенев от ужаса. Один лишь Дима бросился на помощь к своей девушке. Он не знал, что будет делать, когда приблизится к твари, а когда подошёл, почти в плотную, на несколько мгновений застыл.

Мумия замолчала и медленно перевела взгляд на парня.

- Отойди от неё, - дрожащим голосом прошипел сквозь зубы Дима, глядя в безжизненные глаза.

Мумия в ответ хрипло рассмеялась, отпустив девушку из своих холодных объятий и растворилась в воздухе, осыпав парня тучей праха. Только после этого остальная компания решилась спуститься к ним.

*****

Данил сидел на полу, подпирая спиной дверь. Ему и в голову не приходило, что он может стать участником фильма ужасов, которые он так любил. Заброшенный дом, весёлая компания молодых людей на отдыхе и призраки, которые убьют тебя, как только наиграются. Набор клише среднего ужастика для неискушённой публики.

Он истерически рассмеялся от этой мысли. В этих пресловутых фильмах потусторонние силы питались страхом, который постепенно нагнетали. Призраки разделяли людей и убивали их по одному, прячась от остальных, а тут призрак не прятался. И что он сделал? Остался один. Сбежал, расталкивая всех, не справившись со страхом и заперся в комнате, в надежде, что его здесь не достанет не упокоенный дух. И по всем законам жанра теперь он не сможет открыть дверь.

От всех этих умозаключений Данил вовсе повалился на пол от смеха и катался по полу в истерике до тех пор, пока не приложился затылком об угол трюмо. В ушах зазвенело. Из глаз посыпались искры и мелькнула очередная мысль - «А может быть, что мне всё это просто показалось?».

И мысль не казалась беспочвенной. Долгая дорога под палящим солнцем. Это могло быть последствие теплового удара, да и видел он эту нелицеприятную картину всего пару мгновений. К тому же, больше ни кто не побежал, не закричал. Что ещё можно было ожидать в такой ситуации? А может быть, что все уже мертвы и он остался здесь совершенно один. В любом случае, сначала нужно успокоиться.

Данил не спешил покидать уютную комнату. Напротив. Он снова подпёр спиной дверь, прикрыл глаза и принялся обдумывать всё произошедшее снова.

*****

- Диан, - Дима неуверенно взял девушку за плечи, - ты как?

В ответ она захрипела, зашаталась, а затем повернула голову так резко и так сильно, что послышался глухой хруст шейных позвонков. Девушка посмотрела в глаза парня, скривив гримасу, выражающую полное безумие, высунула язык, насколько могла и с силой ударилась подбородком об перила.

Язык остался висеть на тоненькой нитке мышц. Диана порвала эту нить рукой и, смотря в испуганные лица своей компании, откусила небольшой кусок своего языка и начала пережёвывать, закатив глаза, словно от удовольствия.

Дима спустился к выходу и, прежде чем открыть дверь, обильно полил стену коридора желчью. Единственное, что было у него в желудке на данный момент.

Компания обошла потерявшую рассудок девушку, стараясь её не касаться. Однако, в дверном проёме, где должен был быть спасительный выход их встретила та же самая лестница, на которой, точно в такой же позе, стояла Диана.

- Мать твою, - прошептал Женя, - всё равно, что зеркало в шкафу. Что делать будем?

- Может быть, это просто иллюзия? - сквозь всхлипы послышался голос Даши за спиной.

*****

Из раздумий Данила выбил посторонний шум в комнате. Он открыл глаза и тут же вскочил, на ощупь пытаясь найти дверную ручку.

Старуха, в том самом синем платье, большом, не по размеру, намывала окно, поскрипывая по стеклу влажной тряпкой. Он, не помня себя от страха, устремился вниз, в надежде покинуть этот проклятый дом.

Данил едва ли заметил своих товарищей, стоявших у выхода. Парень буквально пролетел мимо их недоумевающих лиц, оказавшись по ту сторону двери.

Резкий запах гнилого мяса тут же привёл его в чувства. Воздух вокруг него стал какой-то густой, почти осязаемый.

Женя хотел, было, пойти за ним, но Дима резко перекрыл ему дорогу.

- Подожди, - прошептал он, - там что-то не так.

Данил кричал, но звук до остальных доносился глухой, будто из под воды. Ему начало закладывать уши, резало глаза и снова послышался скрип тряпки по стеклу. Это было единственное, что слышалось чётко и без помех.

Парень засунул мизинцы в уши с такой силой, что из них пошла кровь. Но всё было тщетно. Скрип не утихал. Напротив, становился громче.

Ошарашенная компания наблюдала за тем, как Данил, полностью лишившись рассудка, сначала отгрыз себе палец, а затем, острой костью, проткнул себе барабанные перепонки.

Парень заорал, что было мочи. Этот скрип он прекрасно слышал, даже лишив себя слуха, а глаза резало так, будто это их старуха протирает намыленной тряпкой.

Ползая по полу, оставляя на нём кровавые разводы, он натирал глаза руками так, что они, в конце концов, лопнули, не выдержав натиска.

- Ему же помощь нужна! - крикнул Женя и вновь попытался пробиться через Диму.

- Да нельзя нам туда, - испуганно отвечал тот, - разве сам не видишь? Я бы и рад был помочь, да вот только не хочу кончить так же, как он.

Женя толкнул Диму в сторону, прорвав его оборону и бросился к Данилу. Он аккуратно взял его подмышки, помогая встать, а затем резко получил удар лбом в лицо такой силы, что три зуба остались торчать в черепе Данила.

Женя упал, не ожидав такой развязки, потащив за собой второго. Тот упал на него сверху и, не думая ни секунды, повторил атаку с такой прытью, что парень не успел даже прикрыться руками.

Удар, и провалился нос. Ещё удар, и Женя потерял сознание...

Данил бил его до тех пор, пока от круглого лица Жени не осталось кровавое месиво из зубов, кусочков костей и мозгов.

Дима крепко схватил Дашу за руку и потащил её обратно наверх, опасаясь, что сейчас Данил возьмётся за них. Ему, почему-то, казалось, что этот обезумевший псих прекрасно их видит и слышит не взирая на то, что они лишил себя нужных для этого органов.

Но Данил и не думал преследовать пару. Он нащупал в останках Жени осколок черепа и начал втыкать его себе в горло, раз за разом, до тех пор, пока силы совсем не покинули его крепкое тело.

*****

Пара устремилась в бесконечный коридор не решаясь заходить в комнаты. По пути постоянно попадалась лестница вниз, но и её старались игнорировать.

- Да что же это?! - вскрикнула Даша, упав на колени.

Она завыла от отчаяния, а Дима, сев рядом, молча взирал на свою подругу, не находя, что ей ответить.

С тихим скрипом отворилась дверь рядом с ними. Оттуда вышел мужчина, лет тридцати пяти, в ночной пижаме, а на строгом лице его читался страх. Он не выглядел, как призрак, или ходячий мертвец. Дима даже хотел что-то спросить у него, но вопрос так и застыл в горле, когда тот прошёл сквозь Дашу, сидящую по середине дороги узкого коридора.

- Жди здесь, - шепнул он побледневшей девушке, показав пальцем рядом с собой.

Вдруг, по всему зданию раздалось тяжёлое невнятное бормотание. Источник этой пугающей, невнятной речи определить было невозможно, однако Дима ясно понимал, что он идёт из той самой комнаты, откуда вышел мужчина.

Он быстро скрылся в соседней комнате и парень последовал за ним, в надежде получить хоть какой-нибудь намёк на выход, но там его ждала та самая картина, которую он на днях рассказывал Диане.

Женщина, с торчащими осколками стекла из щёк и горла, срезала с мёртвых детей кусочки мяса и ела их, закусывая разбитым зеркалом.

Забив её, мужчина отправился в другую комнату и Дима последовал за ним.

Там подросток вспорол своим родителям животы и они все дружно пожирали внутренности, которые находили, а в вошедшего мужчину бросили, кажется, почкой и рассмеялись. Тот, не долго думая, подобрал с пола нож, перерезал всех, кто там находился и отправился дальше.

В последней, как полагал Дима, комнате, под самым потолком, в петле из тонкой проволоки, висела женщина, а на ней, как на тарзанке, раскачивался, видимо, её муж до тех пор, пока он не упал вместе с телом на пол.

Отделённая голова глухо стукнулась об пол и прикатилась прямо под ноги шокированного Димы. Он даже не сразу понял, что на него смотрит своими голубыми глазами и безумно улыбается Даша.

- Я же просил ждать в коридоре, - зашептал он себе под нос, - этого не может быть.

Парень осмотрел пустой коридор и тут же осознал, что выход отсюда только на тот свет, или...

Он увидел окно в комнате, где творилось это безумие и, ни секунды не думая, бросился в него.

Умирая на перилах, с переломанной спиной  и, кажется, брусок проткнул его лёгкое на сквозь, он с грустью понимал, что и на том свете отсюда он не выйдет.

Глава 2.

Табличка, с выжженным на ней чёртом, указывала на неприметную заросшую тропинку, петляющую меж густых зарослей бескрайней тайги.

- Всё, как в легендах! - восхищённо сказал Виталий, указывая грязным пальцем на потемневшую от времени и сырости дощечку.

Из всех мистических историй его больше всего цепляла гиблая поляна, или как её называли местные, чёртово кладбище. Виталий не один месяц потратил, собирая информацию по ней и исхоженные маршруты давно прошедших экспедиций его не интересовали. Какой смысл опрашивать жителей Карамышево, которые отправят тебя на какой-нибудь сплав по Кове, или бессмысленно петлять истоптанными тропами? Ведь всё равно ни одна экспедиция по поискам к успеху не привела, а старожилы, своими глазами видавшие это гиблое место, давно отдали богу душу, так и не оставив конкретных ориентиров.

Виталий же, блогер - путешественник, был одержим идеей найти чёртово кладбище, но растрачивать время и силы на бесплодные походы не хотел, поэтому и проложил маршрут, который не был отмечен ни на одной карте.

Его команде из четырёх человек, ведомых банальным любопытством, казалось, что их предводитель, или организатор похода, точно знал, куда идти, поэтому следовали за ним, даже не сомневаясь в своём успехе.

«Проход запрещён, опасно для жизни!» - гласила следующая табличка, на которую путники наткнулись спустя пару километров.

Пройдя ещё пол километра таблички стали попадаться чаще, что немного настораживало. Люди сбавили шаг, решительность их поубавилась, но любопытство по прежнему толкало вперёд.

«Не заходи на поляну!», «Развернись!», «Беги и не оборачивайся!», «Здесь смерть!», и последняя табличка, прибитая к умирающему дереву гласила - «Перешагнув эту черту назад дороги не будет. Это твой последний шанс и последнее предупреждение».

- Я так понимаю, что черта - это табличка? - почесав голову спросил Петя, самый молодой в их коллективе.

- Наверное, - пожал плечами Витя, - проверять мне, что-то, не хочется.

На их пути расположилась круглая поляна, около пятнадцати метров в диаметре. Выжженная земля, посеревшие кости различных животных и птиц, мёртвая растительность вокруг, говорили о том, что экспедиция вышла успешной. Даже редкий чёрный дымок, исходящий из центра, соответствовал ожиданиям Виталия. Всё, как было описано в легендах.

- Ну, что, - спросил Петя, - пойдём, посмотрим, что там?

- Как хочешь, - равнодушно ответил Витя, делая фотографии поляны, - я туда не пойду.

- Так это что? - возразил Петя, - зря пришли, получается? Неужели тебе не интересно, что там?

- Там смерть, - столь же равнодушно отвечал ему собеседник, не отрываясь от камеры, - вон, сколько табличек с предупреждением навесили. Думаешь, так просто? От скуки?

- Да кто ж этих деревенских разберёт? Они во всё подряд верят, всего боятся. К тому же, я не думаю, что минут за пять с нами что-то страшное может случиться.

- Доводы твои, конечно, хороши, но, я, всё же, воздержусь. От греха подальше. А если сам хочешь, то иди, ты взрослый человек и я тебе не мама, чтобы что-то запрещать.

- Пошли, мужики, - Петя махнул рукой остальным и они сделали шаг за черту, ступив на чёрно-серую землю мёртвой поляны.

Редкий дымок в центре исходил из небольшого отверстия в земле, которое, как показалось путникам, уходит куда-то в недра самой преисподней. И лишь пару минут спустя Петя понял, что стоит на человеческом черепе.

- Что ж, - испуганно сказал он, - посмотрели, и хватит. Пора и честь знать.

- Петь, - сказал ему Коля, сдёрнув москитку с головы и наклонившись, - посмотри, это же не земля.

- Это прах, - продолжил за него Петя и двинулся к выходу с поляны, - и где Виталий? Только что же тут стоял.

Они осмотрелись, но вокруг были лишь мёртвые почерневшие деревья. Ни птиц, ни насекомых, ни кого-либо ещё. Лишь четверо нерадивых путников, стоящих в центре самого гиблого места загадочной тайги.

Петя сделал уже с полсотни шагов, но так и не приблизился к лесу ни на йоту. Обернувшись, он обнаружил всё ту же зияющую дыру за спиной и троих озадаченных товарищей, наблюдавших за ним.

- Ты чего на месте топчешься, - спросил Николай, странным взглядом осматривая парня, - приспичило что ли?

- Да нет, - ответил Петя, посмотрев, не увязли ли его болотоходы в чём-нибудь, - чертовщина какая-то. Мужики, давайте в разные стороны пойдём, потом встретимся у той таблички.

- А зачем? - с подозрением спросил Коля, - ты газа надышался что ли?

- Если моя догадка верна, то вы сами всё поймёте.

Петя тяжело вздохнул и снова направился в сторону чернеющих сосен.

Пройдя ещё полсотни шагов и ещё ему стало окончательно ясно, что он не двигается с места. Страх закрадывался под кожу и парень переходил на бег. Всё без толку. Чёрный дымок по прежнему струился за спиной, а товарищи, осознав всю странность своего положения, тихо перебирали варианты.

- Может быть, нужно спиной к лесу идти? Чтоб дыру было видно.

- Да, и в разные стороны, чтобы друг друга мы тоже видеть могли.

- А может быть, лучше, чтобы всем вместе, в одну сторону? Можно за руки держаться. Двое на дыру смотрят, двое на лес и меняться периодически.

Петю поражало их спокойствие. С другой стороны понимал, что паника точно до добра не доведёт. Да и мужики взрослые, рассудительные. Нужно пробовать варианты.

- Давайте все варианты пробовать по очереди, посмотрим, как пойдёт, - сказал он, наконец и приготовился идти спиной вперёд.

Мужики встали рядом. Двое шли лицом к лесу, двое спиной.

- Получается! - вскрикнул Петя, - дыра отдаляется!

- А вот деревья ближе не становятся, - констатировал Николай, пнув кость какого-то животного, попавшую под ноги, - меняемся по одному.

И как только Коля повернулся, под ноги к нему прилетела та самая кость, а дыра снова оказалась в паре шагов от него.

- Это какой-то бред, - прорычал он, - Федь, у тебя дыра тоже перед лицом?

- Нет, - отозвался тот, - я от неё шагах в тридцати.

- Да этого быть не может! - бросил он в сердцах, - мы же за руки держимся!

- Стало быть, этот способ не работает, - умозаключил Федя, - странно. До леса то не больше десяти метров, а мы уже метров двадцать прошли и без толку.

Он обернулся, убедившись в том, что не сдвинулся с места.

- Давайте, значит, в разные стороны, спиной вперёд, - сказал всё время молчавший Павел, - мы же так видеть будем, кто куда идёт.

Так и решили. Они встали по разные стороны от мрачного колодца и двинулись к затихшему лесу, подавая друг друг знаки, что всё получается.

Вдруг Петя вскрикнул, спину его обожгло горячим воздухом. Он невольно оглянулся и закричал в отчаянии, осознавая, что он так и находится в центре этого чёртового кладбища и теперь совсем один. Может быть, товарищам удалось выбраться. Это, конечно, хорошо, да только легче от этой мысли не было совершенно.

- Да, не зря здесь повсюду таблички наколотили неравнодушные люди, - пробубнил он себе под нос, - а я, дурак, не послушал.

Он от души пнул череп на котором стоял и заметил под ним кусок ткани. Сам череп угодил в дыру, а парень застыл в ожидании того, когда он, наконец, достигнет дна. Несколько минут он простоял в полной тишине, медленно осознавая, что не дождётся.

Петя вытащил ткань, отряхнув от золы и с ужасом понял, что это москитка Коли и череп, получается, тоже его.

Парень отполз от дыры на пару метров и наткнулся на новую находку.

Резиновая подошва едва виднелась на общем фоне гиблой поляны. Лишь на ощупь Петя понял, что это резина. Немного подкопав, стало ясно что это его новый сапог.

Он посмотрел на ноги. Сапоги на месте, а тот, что держал в руке, с костью ноги внутри, был просто похож.

Петя начал расчищать находку, как археолог на раскопках. Вот видно истлевшие штаны, вот куртка, а рядом фляжка для воды и охотничий нож с его инициалами...

Дала паспорта, все рассказала - фамилию хозяина квартиры, адрес, где были паспорта. Участковый "ну у нас нет ничего, мы даже не можем проверить, пропали эти люди, или нет. Да поди, хозяин квартиры просто водкой торговал и взял в залог паспорта у этих, или нашел и спрятал. Да ты сама-то без договора снимаешь у него, надо тебе проблемы?". Но паспорта взял, сказал, будут лежать в паспортном столе. Никакого заявления не писала, нигде не расписывалась, он просто в свой стол кинул эти паспорта.

Я там еще пару месяцев прожила, никто меня не опрашивал. Хотела пойти еще в РОВД, но паспорта-то участковый забрал, а я их даже не зафоткала. И так ничего с этим и не сделала. Внешне людей по фото до сих пор помню. Сейчас наверное можно было бы найти данные об этих людях, но не помню их фамилий

— Прекрасная идея, — сказал он. — Я и сам так хотел.

— Ну так за ноги его и бери!

Похоже, что выбора не оставалось. Снаткина, разумеется, права — полный гроб не утащить, — одна крышка килограмм двадцать — я донес ее до могилы не без напряжения.

— Крышку надо стоймя! — крикнула Снаткина.

Я прислонил крышку к сосне и вернулся к гробу.

Снаткина принялась командовать дальше. К гробу она не приближалась, распоряжалась с дистанции.

— Ты за руки, ты за ноги, высоко не поднимайте, не транспарант, тяните помаленьку.

Хазин был тяжел, но но́сок. Я ухватил его под плечи, Роман за щиколотки, потащили. Он окончательно одеревенел, что облегчало задачу, поскольку в пояснице Хазин не сгибался. Впрочем, за один раз не справились — он весил не меньше ста, так что, одолев метров пять, мы уронили его на землю. Хазин неприлично чвакнул.

— Нутро отошло, — прокомментировала Снаткина. — Слышите? Засмердело-то как, а?

Не почувствовать это было невозможно — от Хазина распространялось зловоние лежалой мертвечины.

— Скорей волочите, а то волки сбегутся! — скомандовала Снаткина. — Им нутряное самая вкуснятинка!

Роман оглянулся на лес, Снаткина засмеялась. Мы подхватили труп и, превозмогая смрад, поволокли его к могиле. Роман явно сдерживал рвотные позывы, да и я, честно говоря, тоже — с каждым шагом Хазин вонял все гуще.

— Надо было на тряпке волочь, — поучала Снаткина. — В машине дерюга какая-нибудь есть, в дерюгу его, не боярин, доехал бы…

Но за дерюгой из машины я бежать не собирался, поэтому мы тянули Хазина дальше и управились всего с тремя остановками.

— Теперь волоките гроб, чего стоите! Да побыстрее, грозу сегодня передавали, опять вся крыша протечет…

Мы вернулись за гробом.

— Как она тут появилась? — шепотом спросил Роман. — Вдруг откуда ни возьмись…

— Вряд ли она коптерами умеет управлять, — сказал я. — Если ты к тому, что Снаткина Пилот.

Снаткина ходила вокруг могилы, быстро в нее заглядывала, трупа самого Хазина сторонилась.

— Но что она тут делает?!

— Хобби такое, — пояснил я. — Любит по кладбищам гулять.

— Да я это помню, просто… Зачем по заброшенным?

Снаткина тетка мутная. И хитрая. В чем-то грандиозная.

— У нее нюх на смерть, — сказал я. — Она похороны, как акула кровь, чует.

— Но сегодня же еще и Семена хоронили.

— Семен не катит, — сказал я. — Между двумя похоронами Снаткина всегда выбирает более перспективные. Мортальная старушка.

Снаткина подняла палку и тыкала ею в Хазина.

— Как ты думаешь, она имеет к этому отношение?

— Не знаю…

— А тебе не кажется странным, что в прошлый раз… мы тоже у нее оказались?

Роман указал в сторону Снаткиной.

— Нас каждый раз прибивает к Снаткиной, Витя, ты не считаешь это необычным?

Необычно. Смешно. Выхода нет.

— Не настолько, чтобы быть подозрительным. Впрочем, не сомневаюсь, что скоро мы все узнаем. Давай, взялись…

Взялись. Донесли гроб, затолкали его в могилу, с дальнейшим образовалась некоторая заминка — мы уложили Хазина вдоль ямы и осознали, что опустить его сил уже не осталось. Устали. Я чувствовал, как дрожат руки и ноет отвыкшая от нагрузок спина. Роман потирал колено. Приблизилась Снаткина.

— Чего встали? Дохлятиной сейчас пропитаемся, неделю потом вонять будем!

— Так как его… — Роман сделал неловкое движение. — Вперед ногами совать, что ли?

— Да боком сковырните — и все дела.

Мы не поняли.

— Сбоку его толкните — он и упадет.

— Да как-то… — растерялся Роман. — Не знаю…

Пришлось брать на себя. Почтения к Хазину не испытывал, поэтому поступил, как советовала Снаткина — своротил его в яму. Получилось неплохо — Хазин ввернулся в гроб удачно, на спину. Руки немного разболтались в стороны, но Снаткина поправила палкой.

— Крышку теперь. Гвозди есть?

— Нет, — уверенно ответил я.

— А, обойдется…

Мы опустили крышку, она пошла неровно, зацепившись за стенку ямы.

— Крышка… криво встала, — пожаловался Роман. — Не лезет… Что делать?

Мы дружно посмотрели на Снаткину.

Снаткина быстро заглянула в яму, достала из кармана дождевика банку со «звездочкой» и стала мазать под носом. Мы ждали. Я не думал, голова не работала.

— Лопатой толкни, — велела Снаткина.

Роман принялся тыкать лопатой в крышку, но лезвие лишь портило гроб.

— Да брось, — остановила Снаткина. — Ты лучше туда слезь.

— Почему я? — с обидой спросил Роман.

— Ты пошибче, я же помню, — ответила Снаткина. — Слезь и на горбушке поскачи, она и встанет.

Я чувствовал, как помаленьку начинаю угорать. От солнца, от цветочного меда, от безветрия и от трупного запаха, от этого дня, от времени, я не хотел сюда возвращаться, зачем я сюда вернулся. Теперь это. Борозда. Иголка зацепилась раз, иголка зацепилась два.

Роман присел на краю, неловко свесил ногу.

Пожалуй, это превосходило все…

— В могилу сигай! — крикнула Снаткина. — Да что тебя, учить, что ли?!

Роман ругнулся в сторону и соскочил на крышку.

День начался с Надежды Денисовны, это был знак. Хорошо, что не взяли Аглаю, вряд ли сегодняшний день будет полезен для здоровья.

— Теперь прыгай!

Роман подпрыгнул, крышка со щелчком встала на место, сам Роман ловко выскочил из могилы.

— Вот и все, давайте закапывать, — с облегчением выдохнул он.

-- А ты бы смог подкрасться сзади к Судье? – спросил Данилыч. – То-то и оно! Семеркет – это не просто суперхищник. Он мегахищник. Он за все шесть тысячелетий своей житухи таких как мы расщелкал на миллион штук. Это то же самое, что сравнивать мальчишку из детского садика, играющего в войнушки – с ветераном армейского спецназа.

-- У нас всё равно преимущество, -- вмешался Олег. – Технологии. Семеркет о них знает ещё не всё. Он видел только огнестрел. Самое главное – выкинуть что-то совсем внезапное для него. Ну и не выпускать его в цивилизацию, а грохнуть в лесах.

-- Он не успеет добраться до городов, -- сказал Герман, глядя вдаль. – Не сегодня. Уже начинается рассвет.

Небо на горизонте стремительно краснело. А это значит, что Семеркет уже вынужден искать себе укрытие.

Олег запросил карту пещер, если таковая существовала. Нойманн прислал наспех составленную «ботанами» карту, с отображением наиболее вероятных мест, где мог бы укрыться вампир.

-- Лучше всего бы… как его там?… Шкет… тупо сгорел от солнца, сука, -- Юра отправил очередной бычок вниз.

-- Насчёт вампира не знаю, а вот лесам после твоих бычков точно придёт пизда, -- сказал Данилыч.

-- Мозга не еби, я же тушу…

-- А мне не охота его мочить, на, -- сказал Серёга. – Он нас с Антохой спас, внатуре.

-- Внатуре, -- передразнил его Антоха.

-- Вот чё Судьи с ним не добазарились? – гадал Серёга. – Олег вон внатуре добазарился же! И ништяк. А Судьи походу вообще тупые, нахрен.

-- Недоговороспособные, -- добавил Данилыч.

-- Во, я именно так и хотел сказать!

В небе появилась «Чёрная Акула» -- бронированная тяжёлая вертушка, способная навалять по шапке абсолютно любому, что она успешно и делала в том же Загорске.

За ней прилетели беспилотники. Олег насчитал три – только те, что увидел.

Солнце выглянуло из-за горизонта. Обрушило лучи света на лес. Вампиру придётся несладко…

Олег по имеющейся информации прикинул примерную скорость передвижения Семеркета. И обрисовал на карте область, дальше которой тот вряд ли смог бы убежать.

Штурмгруппы летали от одной пещеры к другой. И каждую пещеру они сперва заводили коптер, насколько тот глубоко мог проникнуть. В слепые зоны же закидывали гранаты. Пережидали – как бы не рухнули своды. А потом уже досматривали.

Некоторые пещеры оказались особенно глубоки. Альпинистское снаряжение было при бойцах, однако Нойманн сказал не лезть в пещеры. Слишком опасно. Пусть Судьи осматривают всё сами.

Штурмгруппы пребывали в лесах ровно до тех пор, пока к месту не прибыли другие Судьи. С виду, показалось, серьёзней предыдущих.

Судьи из соседних регионов. Вместе со своими бойцами-вампирами помладше. Рядовые передвигались и днём – только лишь в плотных мотоциклетных костюмах. Дёшево и сердито. И люди не особо заподозрят, если по городу ходить.

Рядовые вампиры продолжили осмотры пещер. Похоже, их использовали как пушечное мясо.

Один из Судей, арабский гигант с чёрной бородой, обратился тогда к Олегу.

-- Ты даже не подозреваешь, кого выпустил на свободу, -- сказал он с некоторым упрёком. – Как же люди порою глупы…

-- Чем я могу помочь, чтобы искупить вину?

-- Тем, чтобы больше не мешаться под нашими ногами! -- бросил другой Судья, длинноволосый, с утончённым лицом, но с настолько холодным взглядом, что даже араб показался не таким угрожающим на его фоне.

Дело перешло в руки Судей и вампирских кланов, а бойцов Организации сняли с задания и отправили в город.

-- Ну и слава Богу, -- сказал Серёга. – Я бы не стал стрелять в Семеркета. Он мне жись спас.

-- Хрен знает что будет, если он доберётся до города, -- сказал Юра. – Олег, ничего личного, но по-моему тогда тебе щедро отсыпят пиздюлей.

Так оно и вышло. По прибытию в Штаб Олега вызвали в кабинет Варшавского. Там его встретил не только глава отдела с координаторами – прибыли ещё и два человека в чёрных костюмчиках, имена которых никто не знал.

Спонсоры, но Олегу ещё неизвестные. И потому настроенные к нему куда враждебней того «светловолосого». Олега как следует пожурили, лишили премий и урезали часть жалования. Но на этом и закончили. Увольнять его никто не собирался – слишком ценный кадр. Решили, что даже такой серьёзный проступок лучше простить. Олег же своей вины не видел. Он вообще стал считать, что отпустив Семеркета, скорее всего спас жизни не только Антохе и Серёге, но и всем остальным бойцам, которым пришлось бы контролировать древнего вампира до прибытия Судей.

-- Древнеегипетский фараон легко расправился сразу с тремя Судьями, что вызвало панику в вампирском мире, -- сказал Спонсор в очках.

-- Семеркета так и не нашли, -- продолжил лысый Спонсор. – Он не только резко сменил свой маршрут. Но и нашёл способ продолжать движение днём. В пещерах оказалось пусто. Он и не собирался прятаться. Он знал, что тогда его непременно найдут.

-- Кем был этот Семеркет на самом деле? – спросил Олег. Люди в чёрных костюмчиках переглянулись. Но наезжать на чрезмерно любопытного командира не стали.

-- Сказал бы я, что это не твоё дело, -- ответил «очкарик». – Но у вас с… с мистером «К» почти что дружеские отношения, связанные с вашим общим прошлым… Семеркет был одним из первых вампиров. Из тех людей, что обменяли мастерство владения Изнанкой – на бессмертие. На вирус вампиризма, у которого, по сути, изнаночная природа.

-- Тогда почему вампиров не уничтожает Организация, если они – порождены Изнанкой?

-- Сама жизнь порождена Изнанкой, -- ответил лысый и поморщился. – Ты точно командир? Или, может, следак? Допросы устроил… Разговор окончен. Надеюсь, что ты сделаешь выводы и впредь будешь принимать правильные решения, которые приведут к приемлемым последствиям. Даже если при этом придётся пожертвовать своими бойцами, к которым ты привязался… Мы тебя в Организацию взяли не затем, чтобы ты нашёл здесь себе друзей. А затем, чтобы ты стоял на защите человечества. Чтобы в первую очередь ты думал обо всех людях сразу.

-- А что по вашему «приемлемые последствия»? Побег библейского чудовища? Третьего Зверя? Гибель бойцов?

-- Олег! – шикнул Варшавский.

-- «Приемлемые последствия» в данном случае – это упустить Зверя, но удержать древнего вампира любой ценой, -- ответил лысый. – Семеркет разумен. И обладает опасными познаниями в механизмах Изнанки, о которых даже мы, Спонсоры, можем и не подозревать. Пусть вампиры не могут Изнанкой пользоваться – такова их цена за бессмертие – зато они могут работать руками людей. А Третий Зверь… это всего лишь библейская байка. Тупая зверушка. Хоть и обладающая природой Изнанки и ускоренной регенерацией. Но её уничтожила бы наша авиация… Всё понятно? Или требуется разъяснить ещё какие-то моменты? Может, ты хочешь снова что-то нам возразить?

-- Никак нет, -- ответил Олег. – Я вас понял. Такого больше не повторится.

-- Очень надеемся, -- сказал «очкарик». – Что ж. Будьте рассудительней. Надеемся, что вы повторите свои подвиги, вроде тех, что проявили с поимкой «бабушки», «ведьмы», с уничтожением Мары… У вас огромный кредит доверия от Организации, от нас, Спонсоров. Пусть вам это не льстит. Ибо кредит этот не бесконечен… Можете идти.

Одержимого священника доставили в секции содержания. Его допросом занялись сновидцы – палач Бакытбек здесь был бессилен. Не часто встречаются Одержимые, обладающие человекоподобным разумом. Обычно – это глупые болванчики с совершенно предсказуемым поведением, которое сводится к тому, чтобы убивать людей.

А этот мог вполне успешно коммуницировать. И даже довольно успешно хитрить и обманывать.

Сновидцы шутили над ним, мол он променял древний бестиарий на более современные  и уютные секции содержания. Лакшери. А одержимый священник отвечал, что переживёт этих щенков и ещё спляшет над их могилами, когда выберется на волю – а выберется он непременно, найдёт способ. У него впереди тысячелетия.

Тысячелетия держать его в секциях никто не собирался. Подняли вопрос о его ликвидации после некоторых экспериментов.

Изнаночный колокол увезли куда-то в центр страны. Довольно древний артефакт требовал отдельного изучения. Он так ни разу и не прозвенел при бойцах – а некоторым было интересно, как же он звучит, что вызывает чудовищные последствия для психики. Кто-то из бойцов высказал мысль, что этот колокол лучше бы расплавить от греха подальше, ведь вдруг кому-то взбредёт записать его звучание на диктофон и выложить в Сеть? Половина планеты сойдёт с ума. Опасное оружие массового психического воздействия… И факт, что его не ликвидировали на месте – о многом говорит. Теневое правительство заинтересовано в таких вещах?

Другие штурмгруппы ещё полмесяца возились в районе бестиария, обеспечивая безопасную работу археологического отдела Организации, проводившего на месте осмотр руин, раскопки в окрестностях и фиксирование на бумаге каждого мало-мальски чего-то значащего камня.

Фараон сбежал. Но дальнейшая судьба его была Олегу неизвестна. Вампирские кланы решали свои дела независимо от Организации.

Штурмгруппа Олега занималась патрулированием города. Большую часть времени бойцы рубились в карты между собой, да сидели в телефонах, иногда рассказывая друг другу очередную байку. Хоть и казалось теперь, что все они друг другу рассказали уже всё, что только можно было рассказать. Многие часы, а то и дни в ожидании очередного вызова…

Серёга хвалился, что пьёт теперь гораздо меньше, чем пил раньше. Мол, практически перешёл на здоровый образ жизни. Пьёт всего-то по своим выходным, когда нет смены.

-- Ну нихуя достижение, -- сказал Антоха. – Целых три дня в неделю не бухаешь? Молодец.

-- А ты чё думал, на! Скоро стану как Олег, качком, бля!

-- Давай не надо, -- возразил Данилыч. – Ты и так дохрена места занимаешь. А если ещё качаться начнёшь…

-- Зато как танк буду, нахуй! Одержимых брать голыми руками, внатуре увидите! – Серёга растопырил пальцы. – Я на похмелюге отжиматься начал, а она у меня часто, на! Скоро будет рама – два Ван Дама!

Утренний выезд. Очередной Одержимый. На краю города. Отец перебил всю свою семью. Соседи пришли на крики его жены, пытавшейся защитить детей. Вызвали полицию.

При попытке соседей зайти к ним в квартиру, чтобы выяснить происходящее, увидели окровавленную и обезумевшую рожу. «Отец» набросился на вошедших с ножом, но те вовремя выскочили из квартиры и закрыли дверь. Принялись удерживать её, не давали открыть, не давали убийце уйти. А Одержимый – сильный. Очень сильный. Держали три мужика – и то с трудом. Кто-то притащил ружьё, но применить его не решался – убоялся проблем с законом.

Потому держали, параллельно бомбя в ментовку по телефону, чтобы те скорей приезжали.

Одержимый вопил дурниной. Бился об дверь с разбегу. Но мужики не сдавались.

К месту бросили группу Олега. Торопились очень. Мало ли чего.

Прибыли на место. И принялись взбираться по лестничным маршам на верхние этажи ровно в тот момент, когда Одержимый решил, что в окно выбраться будет куда проще, чем через двери.

Он вылез на карниз. И допрыгнул до ближайшей ливнёвки. Вцепился. Одержимые ведь совсем без страха.

Его заметил Сергеич – водила группы. Шум услышал. Сразу доложил по рации, что Одержимый выбрался из хаты и теперь падает на отрывающейся от стены ливнёвке…

Труба отцепилась и сильно накренилась. Но зависла в воздухе. Дальше не отрывалась. А Одержимый повис на ней, болтаясь ногами и вопя.

Бойцы повернули назад, вниз по лестнице, обратно во двор,

-- Бля, пацаны… -- кое-как проговорил тяжелодышащий Юра, заходящийся в приступе кашля. – Хуево мне…

-- Чё случилось? – спросил Олег. Но ответа не последовало.

Юра упал на ступеньки.

-- Какого…

-- Данилыч, останься с ним, остальные – на улицу! – сказал Олег. Времени терять было нельзя.

Бойцы выбежали во двор, где уже начали толпиться удивлённые люди, идущие на работу. Труба всё-таки не выдержала дрыганий Одержимого. И сломалась. Одержимый шлёпнулся на асфальт с пятиэтажной высоты, тут же выронив свои кишки из лопнувшего от удара пуза. Но не умер.

Прохожие закричали в ужасе. А Одержимый, пошатываясь, поднялся на ноги, размахивая ножом. И тут же получил пулю в голову.

Событие получило некоторую огласку в локальных интернет-каналах. Но бойцы проявили смекалку и сказали, что это – просто обезумевший наркоман, нападавший на всех подряд вокруг. Особо опасный для общества.

Ничего необычного. К такому все привыкли. Такое все видят в новостных сводках почти каждый день.

Поэтому особого интереса выезд ни у кого из бойцов не вызвал. А вот что случилось с Юрой?..

Он потерял сознание, но кое как оклемался.

Пришлось везти его в больницу. Юра задыхался. Кашлял кровью.

От стремительной пробежки вверх по лестнице ему стало плохо. Очень плохо.

Последние несколько дней он жаловался на странную слабость...

Олег сразу понял, в чём дело. Но озвучивать не решался. Он же не врач.

Юра окончательно оклемался только под конец поездки в больницу и тут же потянулся за сигаретами. Но Данилыч ударил ему по рукам.

-- Нехуй! – сказал он, отобрав пачку. – Ты ёбнутый? Подохнуть хочешь?

-- Э, отдай, курить хочу… -- простонал Юра. – Хуже не станет…

-- Станет. Теперь тебе, братан, придётся бросить.

-- Схуяли…

-- У моего деда было то же самое, -- сказал Олег.

-- Что было?

-- Кровью кашлял. В обмороки падал. Курил как не в себя тоже…

-- Да вы гоните! Дай сюда пачку…

Но сигарет ему никто не отдал.

А потом врачи. Обследования. Бледное от страха лицо Юры. Всё закружилось, завертелось.

Глаза бедняги серели от ужаса с каждой минутой, проведённой в больнице.

Нойманна поставили в курс дела. И координатор тут же организовал обследования Юры в одной из частных клиник. В той клинике быстро пришли к выводам о диагнозе. Не пришлось тратить время на долгие метания по кабинетам врачей – Юра всё прошёл быстро.

Рак лёгких. Третья стадия.

В тот день у группы был выходной, поэтому в палату к Юре пришли все бойцы. Неловкое молчание в начале не продлилось долго. Кто-то попытался шутить. Но обычно задорному Юре эти шутки никак не приходились по душе. Он совсем утратил своё чувство юмора. Он был напуган так, как его не пугала ни война, ни опасности работы в Организации.

Сложно разговаривать с человеком, которого практически приговорили к медленной и необычайно мучительной смерти.

-- Восемьдесят пять процентов смертность, блять, -- сказал Юра, дрогнув голосом. – Куда тут радоваться?! Я помирать буду!.. Помирать, нахуй!

-- Но ведь пятнадцать процентов всё же…

-- Дурак был! Дурак! – не слушал Юра. -- Пока не столкнёшься с этим – не понимаешь ведь нихуя, что травишься!... Что смертный приговор сам себе подписываешь, сука!... Вот что, пацаны! Никогда не курите. Бросайте нахрен! Кайфа в этом нет нихрена! Я вот уже три дня не курю… и мне похуй на сигареты! Представляете, раньше и пятнадцати минут протянуть не мог, а тут – как отрезало, блять! Оказывается, бросить-то было легко, сука!.. А дохнуть от рака лёгких… я тут почитал… полный пиздец! Почему я раньше этого не читал?! Я не обращал на это внимания! И думал, что меня пронесёт! Сука!!

Юра с размаху ударил кулаком по койке. Не удержался. Расплакался. Эмоции хлынули из него бурным потоком. Сожаления, тоска по жизни. И безнадёга.

-- Как же я на самом деле… хочу жить… просто жить, нахуй… Просто дышать воздухом!… Пацаны… Бля… Как же хорошо – просто жить…

Казалось, он прошёл через войны, через сложнейшие передряги. Но одно дело погибнуть в бою – быстро. А другое – подохнуть от опустошающих болей, в мучениях от химеотерапий...

Юра поменялся в одночасье. Его было не узнать.

Бойцы прятали взгляд. Никто не знал, что сказать Юре, как утешить своего друга. Как помочь ему.

А за окном тихо и безмятежно шелестели тополя, словно не замечающие всей трагедии.

-- Не верится… что я умру, а они будут шелестеть и дальше, -- сказал Юра, когда ему удалось наконец унять рыдания. -- Я исчезну. А они останутся. Эти ебучие тополя… И облака будут по небу плыть. И солнце светить, а ребятишки… на той площадке… будут играться дальше… Только я всего этого уже не увижу. Никогда. Никогда…

*

Спасибо всем, кто поддержал денюжкой за сломанный ноутбук) От души, выражаю благодарность (комп пока не починили, но нас ничто не остановит, чтобы напилить главку, да?)

Максим Владимирович 3000р "На починку оборудования, хитрец)))"

Зачисление Банк (не опознало чот) 2000р

Илья Олегович 1500р "На ремонт"

Мария М 1000р "На починку ноута и на вдохновение. Не пропадай!"

Александр Николаевич 1000р "На ремонт ноута и вдохновение)"

Степан Т 500р "Некромант обязан наслать мёртвых фашистов на гопников" Ответ: кек

Natyara 400 р

Алексей Ж. 300р "Супер, очень понравилось"

Владимир Х 300р "Спасибо за вдохновение для тварей в играх днд. На здоровье Камилу. Только что прочитал Метаморфозу - огонь"

Алексей С 100р "Чини компутер и ебош Темнейшего"

Денис Соловьёв 100р

Marko Polo 100р