Каждое утро в центре, для меня начиналось одинаково. С полного отрицания. Я не хотел вставать, я не хотел никуда идти, я не хотел ничего делать. И если по выходным, возможный утренний перекур сглаживал эти неприятные чувства, то по будням – нет.
У нас произошло важное назначение. Костю, тот парень, который спал надо мной и валялся на больничном две недели, назначили новым помощником НСО. И я узнал, что Витя тоже был не НСО, а его помощником. А сам НСО это Серега, тот который игроман. Поэтому его так редко можно было увидеть. Он существовал в доме на зеленом свете. Зеленый свет, это когда ты можешь спокойно перемещаться по дому и выходить на улицу в то время, пока там стоят консультанты. А они стояли там очень часто. Ты можешь отсутствовать на мероприятиях, и спать в любое время. Короче, зеленый свет — это то, что я представлял себе о центре.
Костя очень обрадовался новому назначению. Это вообще означало, что он на полном доверии у персонала. И если помощнику НСО и не дают зеленый свет, то на улицу он все равно выходить может. А значит и курить. Но Костя бросил курить.
В это время я задумался о том, что впередиидущие курят в любом случае чаще. И есть два пути, подрезать где-нибудь зажигалку и курить глубокой ночью в туалете. Либо же стать впередиидущим.
Я спрашивал у Вити, кто такие впередиидущие, он не дал мне внятного ответа. Вроде как это те, кто продвинулся дальше по программе. Но в тоже время, я видел резидентов, которые делали уже седьмое – восьмое задание, а впередиидущий, например новоиспеченный Костя, был, как и я на втором задании. Логика подобных назначений мне была непонятно. Но ясно было одно, что у впередиидущего в разы больше прав, чем у простого резидента. Они могли беспрепятственно ходить по этажам. У них не было границ на золотых. Они вставали раньше, чтобы без очереди почистить зубы, и я думаю покурить до подъема. Оставались после объявления отбоя в групповой. Могли заходить на кухню, вне наряда. И самое главное, они могли делать замечания и руководить группой. Это был словно младший офицерский состав в армии или надзиратели в тюрьме.
Но стать впередиидущим было непросто. Все из-за непонятного алгоритма назначения. Витя мне сказал, что персонал наблюдает за каждым и выявляет по каким-то внутренним правилам новых впередиидущих.
Как человек всегда стремящийся к лидерству, я понимал, что назначение меня впередиидущим – вопрос времени. Но только нужно ли мне это? В центре я узнал, что мое стремление к взять контроль над любой ситуацией в свои руки это одна из причин моего употребления. И поэтому это можно было отнести к старой модели моего поведения. То, от чего вообще нужно отказаться. Подумал я так же и о том, что это обязательно новые обязанности и ответственность. Зачем мне это все нужно, когда можно провести время спокойно и не думая. Делая как говорят. Просто без лишних переживаний, выполнять свою функцию и обязанности по дню. Этого тут будет достаточно для меня. Так и так никогда не знаешь, какую «напряжуху» придумали для нас консультанты.
Размышляя над всем этим, я отметил про себя, что Эдик, тот замкнутый, худой наркоман – постепенно расправляет плечи. Он в отличии от меня, очень часто выступал на итогах, часто проявлял какие-либо инициативы, и вообще выглядел вполне жизнерадостным. И хотя его инициативы были немного непродуманные, но уверен, что это все от отсутствия опыта в подобных вещах. Эдику было двадцать три года, и после школы он нигде не учился и не работал. Разумеется, он мало чего знал о жизни и совсем не понимал как устроена взрослая жизнь. Но его успехи удивляли. Видно было, как он жаждал это узнать. Как он хочет на собственной шкуре испытать новые вещи для себя вещи. Миша сказал мне, что на первом звонке Эдик «заэйфорил». Это значило, что в центре ему ужасно нравилось и если и существует какой-либо критерий отбора на впередиидущего, то это определенно один из них. Я же даже помыслить не мог, о том, чтобы наслаждаться жизнь здесь. У меня не было даже намека на то, что нахождение в центре мне когда-нибудь будет по душе. А ведь это здорово бы упростило мою жизнь.
Я бы с удовольствием просыпался и без напряжения сидел на «честности», меня бы не тянуло с сумасшедшей силой домой, и наверное, я бы не так ненавидел свою несвободу. Это бы упростило жизнь, но этого никогда не будет. Я не смогу это принять.
Теперь, когда Леха уехал, я стал фармацевтом. У меня теперь было две функции – секретарь и фармацевт. Первая требовала от меня сущих формальностей, записывать проговоры резидентов на ГСП, придумывать вопросы, и раз в неделю в субботу писать динамику. Динамика писалась на каждого резидента и состояла из десяти вопросов. Как по мне, так ерунда полнейшая. Вопросы были вроде – чем выравниваешь свое эмоциональное состояние и какие у тебя достоинства, и недостатки?
Фармацевт же требовала более ответственного отношения. Таблетки Сергею пенсионеру, необходимо было давать в строго назначенное время, а получить их нужно было в консультантской, куда не всегда можно было попасть. Поэтому иногда у меня случались вылеты. У меня тупо не было с собой нужных таблеток. Но Сергей все понимал. Он с этим сталкивался и в период Алексея.
Персонал неоднократно намекал мне о том, что если я кому-то дам не те таблетки, то у меня будут совершенно серьезные последствия. Я это прекрасно понимал. И слава богу моих знаний хватало, на выдачу таблеток от боли в желудке или голове. Функция была непростой, но со своим плюсом. У меня не было ни на кого границ. В том числе на золотых. Я мог разговаривать с ними и за это на меня бы не повесили двадцать ВО. Списывание ВО вообще была для меня больная тема. Сложно было находить у кого их списать, в особенности, когда их выдали всем. Обязательно кто-то более опытный и расторопный сделает всю работу для списания.
В группу спустили нового Золотого. И ходили слухи, что это совершенно неадекватный человек. Сидящие с ним впередиидущие Слава и Игорь говорили, что с ним невозможно разговаривать, он смеется невпопад и танцует. Разум как у десятилетнего ребенка.
Это было видно. На мероприятии «прием в семью» он несколько раз откровенно заржал. И похоже вообще не понимал, что происходит.
Мне было совершенно очевидно, что его место не здесь, а в психбольнице. Он вообще отказался называть себя зависимым. Сказал, что про наркотики не слышал даже, а из алкоголя пил немного пива.
Персонал нам не дал никаких пояснений к этому кадру. Георгия назначили его наставником, но было понятно, что научить его даже такой элементарной вещи как дневник чувств будет невозможно.
Мне был непонятен один момент. Это употребление сожгло его мозг или же он с детства был такой? Потому что, зная политику центра, это вполне мог быть человек с психическими отклонениями, от которого просто решили отдохнуть.
Юра, а именно так его звали, чувствовал себя просто прекрасно. Разумом он находился явно не в центре, а где-то на Гавайях.
В консультантской мне выдали таблетки для Юры. Это были три сильнодействующих препарата. Чуть ли не наркотические. За ними мне поручили установить особый контроль. И Юра обязательно должен выпивать эти таблетки и расписываться за них в моей тетрадке.
Я со всей ответственностью отнесся к этим препаратам, убрал их в отдельное место в шкафу консультантской. Но это меня не спасло.
Вечером персонал меня вызвал на ковер. Таблетки пропали.
(Эта история - личная история выздоровления, с неким художественным оттенком. Все имена и события происходящие здесь художественный вымысел, все совпадения с реальным - случайны)