Сегодня Константин думал о странной взаимосвязи: о роли женщины и развитии капитализма.
Если присмотреться к хронологии, то расширение прав женщин почти идеально совпадает с переходом капитализма от индустриальной, производительной фазы — к финансово-потребительской. В первой стадии был важен производитель, рабочая сила, завод, дым из труб и вечная мужская гонка за ресурсами. Во второй — потребитель, рынок, кредит, торговля. И оказалось, что именно женщина стала главным носителем этого потребительского начала. Ирония? Нет, скорее закономерность: там, где мужчина строил заводы и воевал, женщина училась выбирать обои, продукты и будущее для целого сектора экономики.
Не случайно первые шаги были сделаны в периферии империй: Новая Зеландия дала женщинам право голоса ещё в 1893 году, Австралия — следом. Россия, всегда любившая революционные жесты, в 1917-м вручила женщинам полный пакет избирательных прав. Потом эстафета передавалась, как олимпийский факел, по Европе, обеим Америкам, Азии, и лишь самые архаичные системы, вроде Саудовской Аравии, наконец соизволили в XXI веке сказать: «Ну ладно, голосуйте, только не мешайте».
И всё же политические права — лишь верхушка айсберга. Вторая половина XX века показала главное: финансовый капитализм нуждался в женщине не как в избирателе, а как в потребителе. А это куда важнее бюллетеня. На её долю приходилось до 70% всех расходов. Она стала двигателем новой экономики: именно ради неё рекламные агентства клепали образы «современной успешной», корпорации адаптировали продукты, а банки придумывали новые формы кредита, чтобы «шопинг никогда не заканчивался». Права человека — это прекрасно, но кредитная карта и торговый центр оказались куда убедительнее лозунгов.
Автоматизация производства стёрла грань между мужским и женским трудом. Там, где раньше требовалась грубая сила, теперь достаточно нажатия кнопки. И вот сюрприз: женщина оказалась куда устойчивее к монотонным, алгоритмизированным процессам и куда органичнее встроилась в корпоративные иерархии. Мужчинам оставили роль «лидеров», но именно женщины стали безупречными винтиками глобальной машины. История любит такие трюки.
И вот мы видим: финансовый капитализм приобрёл женское лицо. Лагард, Йеллен, Георгиева, Набиуллина, У И — женщины возглавляют центробанки, управляют потоками денег, а значит — и будущим мировой экономики. Промышленный капитализм был мужским и воинственным; финансовый — женский и потребительский. Мужчины делали войны ради стали и нефти, женщины делают кредиты ради айфонов и «устойчивого роста». Красиво, почти гармонично.
Но Константин думает и о другом: если завтра начнётся новый уклад — неофеодальный, ресурсный, жёсткий, где снова будут делить землю, воду и энергию, — то и роли изменятся. Женское господство финансовой эпохи не исчезнет мгновенно, но постепенно история начнёт переписывать сценарий. Вчера женщины были символом потребительского капитализма. Завтра? Возможно, снова вернутся в роли хранительниц очага, только очага, работающего на солнечных батареях и охраняемого дронами.
История капитализма — это всегда история человека. И история женщины в нём — не побочный сюжет, а ключ к пониманию того, куда движется мир.
