Невеста колдуна
часть 2
Настя проснулась в широкой постели, утопая в мягкости пуховой перины. Простыни — ослепительно белые, с запахом полевых цветов и летнего ветра — казались неправдоподобно свежими. Она провела ладонью по ткани, и на мгновение ей показалось, что белье чуточку прохладнее, чем окружающий воздух.
Собственное тело… Оно было другим. Легким, полным сил, словно месяцы депрессии и алкогольного угара растворились во сне. Последний раз она чувствовала себя так в далекой юности — когда просыпалась без будильника, зная, что впереди целый день свободы.
Комната тонула в полумраке. Лишь негромкое тиканье напольных часов нарушало тишину. Настя прислушалась. Что-то было не так. Ритм… Он казался неправильным. Секунды тянулись слишком долго, а потом вдруг срывались в бег. Она попыталась сосчитать, но сбилась на третьем десятке.
Настя приподнялась, огляделась — и ощутила, как легким холодом коснулась сознания неясная тревога.
Чужая комната. Чужая кровать. Где, черт возьми, она находится?
Память вернулась резко — как удар. Воспоминания придавили с такой силой, что стало почти больно: озеро, черная вода, панический ужас и полная беспомощность перед силой, что якорем тянет тело в ледяную бездну…
Затем — странный мужик, похожий на злого медведя, горячая ванна, сросшиеся в единый ком чувства боли и стыда…
Настя вскочила. Хотела броситься к выходу, но резко остановилась: она голая, а поблизости нет ничего, хоть отдаленно напоминающего одежду. Недоумение и злость нахлынули волной, но быстро сошли на нет. Она вдруг осознала: что‑то в ней действительно кардинально изменилось. Во всем теле — невероятная легкость. Оно казалось на удивление молодым и здоровым. Мышцы наполняла упругая сила, кожа будто светилась изнутри. Ей хотелось бежать, прыгать, кружиться в безумном танце. Это было так неожиданно… и, чего греха таить, очень странно.
— Очухалась?
Мужской голос — неприветливый, грубый — донесся из соседней комнаты. В нем слышалось раздражение сильно уставшего человека.
Она сдвинула тяжелый бархатный полог, прикрывавший дверной проем, и шагнула внутрь. Несмело замерла на пороге.
Мягкий свет торшера освещал старинную мебель, потертый кожаный диван, тяжелые шторы.
— Чего застыла?
Мужчина — хозяин дома и, по совместительству, проводник в трезвую жизнь — сидел в кресле и оценивающе смотрел на Настю усталыми, но внимательными глазами.
Ей стало неловко от собственной наготы. Она прикрыла грудь рукой, заозиралась в поисках хоть чего-нибудь, чем можно было прикрыться.
— Там, — он кивнул на стул в углу, на спинке которого висел легкий шелковый халат.
Она сделала шаг, но он резко поднял руку:
— Постой-ка!
Мужчина тяжело поднялся, подошел к массивному резному шкафу из темного дерева и достал оттуда бумажный сверток.
— Примерь сначала это.
— Что это?
Он не ответил. Хмыкнул, едва заметно качнул головой и указал на приоткрытую дверь.
— В той комнате есть зеркало. Выключатель на стене справа.
Настя с недоумением посмотрела на него, пытаясь разгадать смысл его поступка. Но мужчина вернулся в кресло и устало прикрыл глаза, демонстрируя полное равнодушие.
Она мысленно махнула на грубияна рукой, прошлепала босиком по паркету, щелкнула выключателем.
И застыла.
В зеркале отражалась едва знакомая девушка. Молодая. Лет двадцати пяти, не больше. Гладкая кожа, ясные глаза, густые вьющиеся волосы, красиво ниспадавшие на плечи.
— Но… как?.. — прошептала она, кончиками пальцев касаясь своего лица.
Отражение послушно повторило движение.
— Хороша дивчина, не находишь? — раздался за спиной голос.
Мужчина стоял в дверях, скрестив на широкой груди сильные руки.
— Это… я?
— А кто же еще?
— Но я не могу поверить… это невозможно!
Она словно забыла, как дышать. Его голос вернул ее на землю:
— Надень то, что я тебе дал. Я подожду.
Мужчина вернулся в кресло, а Настя медленно развернула сверток.
Это был купальник. Красный. От известного итальянского модного дома. Она купила его в Риме полтора года назад. Влюбилась в него с первого взгляда и, не раздумывая, заплатила неприлично большие деньги.
Надела всего один раз. Увидела в зеркале отражение, скомкала и засунула в самый дальний угол платяного шкафа. Там, в своей московской квартире.
«Откуда он здесь, у него?» — кольнула сознание тревожная мысль, но та быстро уступила место восторгу и невольному любованию. Тело казалось таким родным и таким чужим одновременно.
Сомнения отошли, уступая дорогу любопытству. Она быстро надела купальник. Чуть повернулась, машинально приняв выгодную позу, и посмотрелась в зеркало. Губы тронула робкая улыбка.
О, да! Именно так она себя в нем и представляла. Именно так!
В следующую минуту она едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. Сама бы не смогла ответить — от счастья она готова была зареветь или от горя? Скорее, от внезапно нахлынувшей жалости к себе. Ведь если бы не тот случай больше года назад, все могло бы сложиться иначе.
Настя осторожно коснулась правого бока. Кожа там оказалась чистой и удивительно шелковистой. От уродливого шрама, безжалостно перечеркнувшего ее тело и судьбу, не осталось и следа. Он исчез, смылся в канализацию вместе с грязью, сошедшей с нее во время тех странных водных процедур.
Все случилось почти год назад. Она снималась в очередном проходном сериале. Нагрузка была чудовищной: работали по десять часов в сутки без выходных, выдавая новую серию каждую неделю. Через день, после начала съемок заключительной серии, Насте стало плохо. Ее прямо с площадки увезли на «скорой» в ближайшую больницу.
Сериал был о послевоенных бандитских годах, и натурные сцены снимали в захолустном городишке, который каким-то чудом, а скорее воровством и ленью местных властей, сохранил антураж послевоенной разрухи. Чего стоили одни деревянные бараки на окраинах — в них до сих пор ютились люди.
Центральная больница идеально соответствовала общей обстановке. Старое, обшарпанное здание с текущей крышей и заколоченными фанерой окнами первого этажа. Измученный персонал, серый от бедности и пьянства. Казалось, машины «скорой помощи» привозили сюда людей не лечить, а умирать.
Диагноз поставили быстро — острый аппендицит. Требовалась срочная операция. Вести куда-то не было ни времени, ни возможности.
Как выяснилось, главный и единственный хирург города в тот вечер был на дне рождения у родственников и пребывал в состоянии алкогольного опьянения средней тяжести. Только через сорок минут его и анестезиолога смогли доставить на работу. Им сунули в руки скальпель и шприц, пообещав щедрое вознаграждение.
Лучше бы она тогда загнулась на операционном столе! Этот ублюдок, посмевший назвать себя врачом, с трудом справился с простой операцией. Он не только бездарно работал, но и занес в рану инфекцию. В итоге через день, с температурой под сорок, ее вертолетом МЧС доставили в «Склиф». Столичные врачи, спасая ей жизнь, долго и со знанием дела материли провинциального хирурга.
Столичные врачи справились. Рану вскрыли, вычистили и зашили заново. Но остался шрам — большой и уродливый. Осквернивший своим грубым, белесым наростом не только тело, но и душу молодой женщины.
Когда ее спасли и здоровье пошло на поправку, Настя всерьез подумывала нанять через знакомых пару крепких парней, которые не станут задавать лишних вопросов. Она хотела, чтобы они выловили того коновала и переломали ему все пальцы на его кривых руках. Чтобы эта сволочь больше никого и никогда не смогла искалечить.
Потом боль и обида притупились, а череда неприятностей сменила вектор. Она рассталась с Димой — молодым человеком, с которым еще недавно планировала создание семьи. Все случилось как-то буднично, мимоходом. В памяти отпечаталось его внезапно ставшее чужим лицо, бегающие глаза и слабая, неискренняя улыбка. Запомнились банальные, до зубовного скрежета противные слова о том, что неплохо бы им остаться друзьями...
С тех пор лакированный кабриолет ее судьбы, перемазавшись в крови и дерьме, резко покатился под откос.
Она стала выпивать. Нет, не так — она стала бухать. Чем дальше, тем больше. Поссорилась с родными, растеряла друзей. Почти загубила карьеру. Одним словом — сама загнала себя в топкое болото, которое очень быстро стало абсолютно непроходимым.
Занавес!
— Анастасия?
На пороге комнаты стоял продюсер, вскинув руки в немом восторге. Он смотрел на помолодевшую и похорошевшую женщину широко раскрытыми глазами, с одобрением причмокивая языком.
— Глеб Вахтангович? А вас не учили стучаться?
Настя на мгновение смутилась.
Продюсер с трудом сглотнул и растерянно улыбнулся.
— Вы выглядите великолепно, Анастасия. Феноменально! Вас хоть сейчас на обложку любого модного журнала! Все победительницы конкурсов красоты лопнут от зависти.
Настя улыбнулась. Комплимент ей понравился. Давно она не слышала ничего подобного в свой адрес.
— Вы преувеличиваете, Глеб Вахтангович. Но все равно — спасибо.
Она вернулась в большую комнату, взяла со стула халат и накинула его. Тот прикрывал не так уж много, но женщина почувствовала себя комфортнее.
– Я выполнил свою работу, — голос хозяина прозвучал глухо, с прежней усталой раздраженностью.
– Да-да, конечно! Просто великолепно! Честно, я не ожидал такого результата, — Глеба Вахтанговича переполняли эмоции.
– Тогда расплатитесь.
– Одну минутку!
Продюсер быстро подошел к столу и, кивком испросив разрешения, уселся на стул. В его руках материализовался большой черный смартфон. Толстые пальцы ловко забегали по экрану.
– Алло, Светлана Вениаминовна? Здравствуйте, голубушка! Вас беспокоит Арутюнян. Будьте добры, проведите перевод на оговоренный счет. Да, да. Все верно. Благодарю!
Продюсер сбросил вызов, с улыбкой посмотрел на Настю, затем перевел взгляд на хозяина.
– Великолепно! Потрясающе! И всего за пару дней! — он просто кипел от восторга. Пару дней? Настя собралась уточнить услышанное, но не успела. Где-то в комнате прозвучал сигнал SMS-сообщения. Хозяин достал из кармана смартфон, бросил взгляд на экран, кивнул и убрал аппарат.
– Сумма, конечно, приличная. Очень. Но оно того стоило! Каждой копейки! — опять зачастил Арутюнян, не спуская с Насти глаз. Той на мгновение показалось, что мужчина мысленно уже пытается затащить ее в постель. В его взгляде мелькнуло что-то откровенно плотоядное.
– Теперь главное, — заговорил хозяин, и от его голоса всем присутствующим стало не по себе. — Я предупредил вас вначале и строго повторю вновь: никто, ни одна живая душа не должна узнать, где, у кого и как лечилась эта особа.
Он резко кивнул на Настю, и та, ярко вспомнив весь процесс «лечения», почувствовала, как краснеет. Вот те на! Она была уверена, что разучилась краснеть еще на первом курсе театрального.
— Будет очень нехорошо, если начнете хвастаться и сболтнете лишнего. Нехорошо, в первую очередь, для вас, — добавил хозяин, всем видом давая понять, что это не шутка.
— Отрежете нам наши длинные языки? — нервно хихикнул Глеб Вахтангович, но тут же смолк, заметив, как меняется лицо собеседника.
— Простите! — тут же извинился он. — Конечно, мы выполним ваши условия! Мы тоже заинтересованы в отсутствии шумихи вокруг нашей Настеньки. Подобный пиар не всегда полезен, особенно когда проект близок к финалу.
Он глянул на Настю, и та кивнула. Рассказывать кому-то, как ее, чуть живую от похмелья, отмачивали в ванной и как потом ее тошнило? Ну уж нет, спасибо!
– Теперь информация для тебя, — хозяин квартиры указал глазами на Настю.
Арутюнян намек понял, досадливо кхекнул, немного помедлил и вышел. Когда хлопнула входная дверь, хозяин, не сводя с Насти тяжелого взгляда, заговорил:
— Я, как бы точнее выразиться… полностью тебя излечил. Исправил тело, устранив почти все недуги и изъяны. Убрал поселившиеся в душе пороки. Теперь ты можешь считать себя… заново рожденной. Как бы странно это ни звучало. Но помни: чтобы добиться этого, мне пришлось отдать слишком много сил. Восстановить их будет трудно, а может, и невозможно. Так что цени это.
Настя молчала, не зная, что ответить. Где-то внутри она понимала — деньги были всего лишь формальностью.
– Однако, — продолжил мужчина, — чтобы сохранить результат, ты должна будешь придерживаться правил. Первое: никогда, ни при каких обстоятельствах не употреблять алкоголь. Никакого. Даже безалкогольное пиво! Для тебя это теперь смертельный яд. Выпьешь раз — тебя будут долго и, возможно, безрезультатно реанимировать. Взвоешь белугой, мало не покажется. Выпьешь еще раз — конец. Станешь «безвременно ушедшей». Понятно?
– Да, — тихо, с затаенным страхом, ответила Настя.
– Хорошо. Идем дальше. Второе: сейчас тебе нужно соблюдать строгую диету. Дня три-четыре — никакого жирного, острого, жареного. Можно свежие овощи, но немного. Куриное белое мясо. Морскую рыбу. Нежирный творог. Из фруктов — яблоки и груши, в меру. Крупяные каши на воде. Соль и сахар — в мусор. Туда же — хлеб и выпечка. Никаких лекарств — болеть у тебя нечему, а все остальное — блажь. Советую бегать по утрам или плавать. Это поможет телу войти в идеальную форму.
– Так оно еще не в форме? — удивилась Настя.
– Не перебивай! Живи той жизнью, что положена природой, и тело само подскажет, что ему нужно. Когда с неделю выдержишь диету — можно есть почти все. Кроме фастфуда и откровенной химии. И, разумеется, никакого алкоголя и табака. И еще одно.
Он указал пальцем на низ ее живота.
– У тебя сейчас очень высокий порог фертильности. Если хотела ребенка — сейчас самое время. Шансы — больше восьмидесяти процентов.
– Ребенка? — Настя растерялась.
– Я предупредил. Решать тебе. И, да, — хозяин усмехнулся, — предупреди партнера, чтобы был нежен. Ведь сейчас ты девственна.
– Чего?! — у Насти от такого сообщения глаза на лоб полезли.
Мужчина вздохнул и покачал головой.
– Хорошо, объясню тебе по-другому, на современный лад. Чтобы всем стало понятно. Я откатил тело Анастасии Жуковой к заводским настройкам. Разум остался прежним, со всем накопленным багажом знаний. Это же касается и твоих привычек. Береги тело — и будет тебе счастье. А теперь ступай. Мне нужно отдохнуть.
– Но как же?.. — Анастасия показала на халат.
– Оставь себе. Твои босоножки в прихожей, а уличная одежда у того хитрого, но не жадного армянина, что ждет тебя в машине. Там и переоденешься. Все. Не забывай мои слова. Ступай.
Спустя несколько месяцев.
Телефон беззвучно завибрировал. Мужчина взглянул на экран — незнакомый номер. Он имел привычку не отвечать на такие звонки.
Звонок прервался и повторился ровно через минуту. Это продолжалось почти полчаса, пока он не выключил аппарат. Аккуратно положил смартфон на стол и вернулся к книге.
Книга была старая, потрепанная, невероятно толстая. Толщину ей придавали не только сотни страниц, но и плотная, пожелтевшая бумага.
Раздался звонок в дверь. Мужчина вздохнул, но не оторвался от чтения. Звонок повторился.
— Надо было дать тебе утонуть! — проворчал он, закрывая фолиант и убирая его в ящик стола. Замок на ящике щелкнул, он был закрыт на причудливый ключ, который мужчина повесил себе на шею.
В дверь позвонили в третий раз, и он пошел открывать.
На пороге стояла Анастасия. В длинной дорогой шубе, с безупречно белым воздушным платком на голове.
— Здравствуй, — тихо сказала она. — Можно мне войти?
Мужчина молча посторонился, и блистательная актриса Анастасия Жукова переступила порог.
— Прости, что без предупреждения... Ты не отвечал на мои звонки.
Он молча прошел мимо нее в комнату. Она продолжала стоять в прихожей, глядя в его широкую спину, чувствуя, как страх и беспомощность сковывают ее все сильнее. А еще этот дом — он всколыхнул в памяти воспоминания. Неприятные и, как оказалось, все еще свежие.
— Мне нужно поговорить с тобой!
Она собралась с духом, захлопнула дверь, сбросила шубу на стоявшую у стены банкетку и последовала за хозяином.
— В чем дело? — мужчина уселся в старое, потрепанное временем кресло, стоявшее почти в центре комнаты.
Присесть он ей не предложил.
Настя замешкалась на пару секунд, затем опустилась на край дивана. Сложила ухоженные руки на колени, демонстрируя безупречный маникюр с ярко-красными ногтями.
— Я так и не знаю, как тебя зовут, — начала она, внутренне сжимаясь от возможной вспышки гнева. Сейчас она ощущала свой страх перед этим человеком с особой остротой.
— Меня зовут Василий, — на удивление спокойно ответил он. — Ты для этого явилась сюда посреди ночи?
Легкая усмешка тронула губы Насти. Василий... Обычное имя. А она-то насочиняла себе страхов! Хотя в том, что он — самый настоящий колдун, сомнений у нее не было. Не телевизионный шут, а реальный, пугающий своей непонятной силой чародей.
– У меня проблемы, Василий. И я догадываюсь... Нет, я уверена, что они напрямую связаны с тобой. С тем, что ты тогда со мной сделал.
– Поясни, — мужчина нахмурился.
– Летом мы благополучно досняли фильм. Только пришлось переснимать некоторые сцены, где я…, — она запнулась, — была немного не в форме. Получилось хорошо. Картина, как говорят, «выстрелила». На меня обратили внимание и почти сразу предложили новый проект...
– Пока звучит неплохо.
– В профессии — да, — вздохнула Анастасия. — А в остальном... Особенно в личной жизни...
Она сжала и разжала кулаки, потом порылась в сумочке и достала коробочку с мятными леденцами. Быстро отправила один в рот.
– Мужчины... Почти все — и те, кто были рядом, и даже незнакомцы — изменили ко мне свое отношение. Я вижу эти масляные взгляды, постоянно слышу шуточки и намеки в свой адрес! Но это еще можно терпеть... а вот женщины! Они стали меня ненавидеть. С тех пор как я изменилась, я почти физически ощущаю их зависть. Черную, как ночь, и постоянную, как осенняя хандра. Одним словом, везде, куда бы я ни пришла, на меня устремлены похотливые взгляды мужчин и полные ненависти взгляды женщин. Это невыносимо. Это пугает.
Хозяин квартиры тихо хмыкнул. Посмотрел на гостью так, будто собрался сказать: «А чего ты хотела, голубушка? За все нужно платить. Особенно за чудеса».
– Но и это не самое страшное, — продолжила Настя. — У меня появились куда более серьезные проблемы.
Она помялась, но собралась с силами:
– Мы с Сашей познакомились два месяца назад. Через месяц поняли, что не можем друг без друга. Решили пожениться.
– Похвально, — усмехнулся мужчина. — Некоторые бегут в ЗАГС на третий день. А через месяц с удивлением обнаруживают, что не сошлись характерами.
Настя грустно улыбнулась.
– Саша — из очень известной аристократической семьи. Музыкант, настоящий профессионал. Лауреат престижных конкурсов. В прошлом году давал сольные концерты в Вене и Лейпциге. И он... очень набожный человек. Духовные и семейные ценности для него — не пустые слова. Это его жизненный стержень.
– Звал венчаться?
– Именно. Он сразу предупредил, что свадьба для него — не светский праздник, а таинство, свершаемое на небесах.
После этих слов на губах Василия появилась кривая, недобрая улыбка. Его глаза холодно блеснули.
– И как все прошло?
У Насти екнуло в груди. Ей показалось, что он насмехается над ней. Женщине потребовалось немалое усилие, чтобы сдержать нарастающее раздражение.
– Когда мы приехали на встречу со священником, со мной что-то случилось. Я не смогла даже войти в церковь, — ледяным голосом, без каких-либо эмоций, произнесла она. — Передо мной словно возникла невидимая стена. Я уперлась в нее, не в силах сделать ни шага. А когда Саша попытался мне помочь...
Она замолчала. Ее плечи дрогнули, голова бессильно склонилась, скрывая навернувшиеся на глаза слезы.
– В меня будто бес вселился! Я закричала на Сашу, ударила его, пытаясь вырваться. А потом рухнула на землю и забилась в страшных конвульсиях. Пока не провалилась в глубокий обморок. Хорошо, что это случилось не во время венчания. Представляешь — невеста в белом свадебном платье бьется в припадке на паперти у церкви!
Она сделала паузу, чтобы перевести дух.
– Я пыталась еще. Позже. Одна, в других храмах. Бесполезно. Потом говорила с одним батюшкой — его мне очень рекомендовали. Очень благочестивый на вид старец с седой бородой до живота. Я все ему объяснила, попросила помощи, совета. Спросила, можно ли нам обвенчаться вне церкви.
– И?
– Он выслушал, а затем потребовал, чтобы я перекрестилась. Потом тыкал мне в лоб крестом, читал молитву... В конце заявил, что впервые сталкивается с подобным. Мне показалось, он мне не поверил. Я сорвалась, нагрубила. А он... схватил за руку и потащил в храм...
Голос Насти сорвался, и ее накрыло рыданиями. Крупные слезы катились по гладким щекам, падая на пол. Василий молча протянул ей пачку салфеток.
— Сумел помочь поп?
Настя лишь мотала головой, громко всхлипывая. Потом ее словно прорвало:
— Он сначала кричал, что я придуриваюсь и мне прямая дорога в психушку. Дальше, когда ничего не вышло, понял, что со мной и вправду что-то не так. И заявил во всеуслышание, что я одержима. Что бес во мне сидит и меня срочно нужно отчитывать! Стал звать кого-то на помощь... Я испугалась и убежала.
— А жених?
Настя подняла на него покрасневшие глаза.
— Свалил в закат, едва сообразив, что я плохо вписываюсь в его «святую» жизнь. «Прости, наша встреча была ошибкой».
— Так и сказал?
— Примерно. — В ее голосе не осталось и следа слез. Спустя мгновение она продолжила: — Было больно, но я справилась. В прошлой жизни я бы запила по-черному, жалея себя и всех вокруг проклиная. Но не теперь. Я решила давить депрессию другим способом.
Очень скоро я познакомилась с Кириллом. Хороший мужчина, старше меня, состоятельный, перспективный. И главное — давно свободный. Правда, оказалось, что в голове у него полный бардак, а в заднице торчит шило. Зато с ним было легко и весело.
Она замолчала.
— С ним-то что? — не выдержал Василий.
Настя подняла на него свои ярко-голубые глаза.
— Погиб. Влетел на своем мотоцикле под фуру. Скорость была настолько высокой, что хоронить моего друга пришлось в закрытом гробу.
— Кто потом?
— Ты на редкость догадлив, — не скрывая сарказма, сказала женщина. — Потом был Андрей. Помешанный на ЗОЖ, уверенный, что только от него самого зависит его долголетие.
— И он тоже мертв?
— Тромб оторвался на утренней пробежке. «Скорая» примчалась за десять минут, но было поздно.
— Выходит, лишь твой музыкант отделался легким испугом? — безрадостно хмыкнул хозяин.
— Именно. И, кажется, я понимаю, почему.
— Любопытно.
— Он не пытался склонить меня к близости. Был уверен, что секс до брака — грех.
— Забавный тип. И сколько лет этому «святому»?
— Чуть за тридцать.
— Бывает же... — Улыбка Василия напоминала хищный оскал. — А те двое, значит, придерживались иных взглядов и о свадьбе речи не вели?
— Нет, — просто ответила Настя, без тени смущения. — Оба четко обозначили свои намерения. Вот только до цели не дотянули. И мне кажется, точнее я почти уверена, что причина этому — я.
Она замолчала, впиваясь в него взглядом, словно пытаясь вырвать ответы на свои по-настоящему страшные вопросы.
— И что ты от меня хочешь? — грубо спросил Василий. Он скрипнул зубами, отвел взгляд и заметно помрачнел.
— Несколько дней назад я… убила человека. Молодого парня, чье имя даже не запомнила. Как только у меня зародились подозрения, я решила провести эксперимент. Доказать самой себе, что это были лишь совпадения...
Она замолчала, собираясь с духом.
— Не тяни! — ухнул филином колдун.
— Я познакомилась с ним в фитнес-клубе. Высокий, светловолосый, симпатичный. Мне хватило намека, мановения руки — и он бросился за мной, забыв обо всем. Словно пес, учуявший суку. Я привела его домой. Мы… приступили. Но не из-за похоти. Мне было так страшно, и я хотела доказать, что со мной все в порядке...
Тишина в комнате снова сгустилась. Настя смотрела в пол, напоминая пружину, сжатую до предела. Тронь — и взорвется.
Скрип кресла заставил ее очнуться. Она заговорила быстро, сбивчиво.
— Я сбегала в душ. Потом пошел он... — Она сглотнула ком в горле. — И этот дурак умудрился поскользнуться в кабинке. Грохнулся, ударился виском об угол стиральной машины. Кровь... хлынула фонтаном. А я смотрела и не могла пошевелиться. А потом... потом у меня будто крышу сорвало. Я расхохоталась. Стояла голая на пороге, смотрела на это нелепое тело, на его мускулистые ноги, на залитое кровью лицо... и хохотала. Пока до меня не дошло: это я его убила! Заманила, пообещала близость, и он умер! Пусть не своими руками, но... я его убила. Пацана, который повелся на дьявольскую красотку!
Она замолчала, тяжело дыша, впиваясь ногтями в ладони.
— Объясни мне, Василий! Что со мной? В кого я превратилась? Я уверена — это результат твоего «лечения»! Ты что-то со мной сделал!
— Уверена? — Он резко встал, и кресло жалобно скрипнуло. Мужчина прошелся по комнате, откинул тяжелую штору, выглянул в ночь, затем вернулся и навис над ней, заставляя отшатнуться.
— Кому ты рассказала про меня? — Его голос стал низким и опасным, и у Насти все внутри сжалось.
— Никому! — пискнула она. — Честно! Я ни слова!
— А тот армянин, что притащил тебя ко мне? Он смог удержать свой язык за зубами?
— Откуда мне знать? — И вдруг она вздрогнула. — Ой...
— Что?!
— Глеб Вахтангович...
— Что с ним?
Ей показалось, что он сейчас ударит ее своей здоровенной ручищей.
— Он... в больнице. У него, похоже, серьезные проблемы. Врачи ввели его в искусственную кому.
— Когда это случилось? — Василий побледнел.
— Где-то месяц назад. После одного представительского фуршета. Я там была, но сбежала — на дух не переношу всей этой лицемерной мишуры. А ночью у Глеба Вахтанговича случился удар. Он до сих пор в больнице.
— Вот ведь сукин сын! — зло выдохнул колдун, и от того, как изменилось его лицо, Насте чуть не стало дурно.
Мужчина сделал круг по комнате, словно ища ответа в ее темных углах, и тяжело рухнул в кресло. Уперся локтями в колени, сжал виски и замер, будто окаменев. Прошла минута, прежде чем он выдохнул едва слышно:
— Сам виноват. Я же предупреждал.
— О чем ты? — опасливо спросила Настя.
— За все твои беды благодари своего продюсера. Мало того, что себя угробил, так и тебе жизнь испоганил!
— Как? Что ты имеешь в виду?
— Этот придурок, наверное, кому-то похвастался, какой он благодетель, что нашел колдуна, который за бешеные деньги вытянул из грязи знаменитую актрису. Пожалел черствую душу, дал шанс... Наверняка пообещал свести «нужных людей» с чудо-целителем. За хороший процент, разумеется.
Настя онемела, не в силах вымолвить ни слова.
— Не надо на меня так зыркать! — зло прошипел Василий. — Я вас предупреждал! И это были не пустые слова! Вы даже не понимаете, какие силы я тогда призвал! Какую сущность потревожил и какую цену пообещал, чтобы он отступил! Вы вообще не представляете, как все устроено и какое наказание ждет тех, кто много болтает и лезет туда, куда лезть не следует!
Он замолчал, давясь собственной яростью. Настя сидела, боясь пошевелиться.
— Я сам дурак! Влез в чужую судьбу. Пожалел тебя, дуру, хотя отчетливо видел на твоем челе печать смерти! Умолил дать тебе шанс. По всем правилам, тебе было суждено утонуть в том карьере или загнуться в больнице от цирроза печени! Я пожалел тебя — и ввязался во все это. Теперь, видимо, придется платить за свою глупую доброту. И боюсь, плата для меня окажется неподъемной.
Тяжелая пауза повисла в воздухе. Затем он тихо, словно думая вслух, произнес:
— Вот если только...
Его взгляд упал на Настю, и она вся сжалась. Ледяной осколок страха пронзил сердце. Дыхание перехватило. Она с предельной ясностью осознала: вот он, край. Дальше только бездна. Холодная и черная как космос.
рассказ полностью можно прочесть: https://author.today/work/512222
