Первый культурный шок у меня случился от того, что китаянки, оказывается, отрицают эпиляцию и бритье, причем везде. Вот натурально: из-за угла показывается пышный куст, потом - китаянка. Я со своим "бразильским бикини" чувствовала себя не очень уютно. Оказывается, бреются у них только ляди и лаовайки типа меня. Ну и ляди-лаовайки. Вообще не про меня.

Ну шо, деньги плочены (ажно 270 рублёв), значит, надо отбивать. Сделала несколько кругов сауна-бассейн-ванны и посетила платный массаж. Массаж кстати просто бомба! У меня хрустели даже суставы на пальцах ног!

А у меня ж ещё душ шарко не охвачен! А деньги плочены! Значит, надо посетить. "Кабы знала я раньше, что так замужем, в смысле в душе шарко плохо, расплела бы я русу косоньку да сидела б я дома..." В общем, это была такая типа круглая кабинка высотой от колена до плеч, сверху большая круглая лейка, а посередине - металлический столбик с прорезями на равных расстояниях. Забилась я в ту кабинку, а на столбике кнопочка. Значит, надо нажать. Ну я и нажала... Из этих прорезей веером под напором выстрелила вода. Хз, может из-за роста, а может ещё по какой причине, но расположение этих прорезей оказалось очень ... неудачным. Как ножом по соскам. Больно, капец. А знаете, что ещё больнее? Другой веер был как раз на уровне моей хм... "нефритовой пещеры". Эпилированной.

Зато я теперь знаю, что отвечать мужикам на вопрос: "Знаешь, каково это, когда по яйцам бьют?" Зато я знаю, каково их режут.

В общем, я закрываясь руками скачу внутри той кабинки, ору как резаная буквально, сверху из лейки хреначит вода, я ничего не вижу и не могу найти выход. Я думала, я ту кабинку на хрен развалю. Обошлось, выбралась.

В общем, если будете в Китае в сауне - душ шарко вот прям не рекомендую.

Вторым пунктом была у меня шуба мечты. Целый день на это потратила. В итоге я её нашла. Норка-графит, с капюшоном, нужной длины, ну вот прям ожившая мечта. Ценой в 120к. Но у меня-то только 50! Мы торговались часа 2. В итоге доторговались до 70. Но у меня по-прежнему было только 50. Мне продавец даже совет дал, где я недостающие 20к могу до завтра заработать, но я его отвергла с негодованием.

Ну, осталось гулять по Китаю, батониться экзотишной едой и потратить 50к на себя любимую и подарки всей родне. Утка по-пекински меня не впечатлила, а вот пельмени с черемшой прям бомба. И в целом еда норм. Видимо, все-таки адаптирована под русских торгашей, которых там до хрена. И кстати да: порции у них прям гигантские. Куда в них только лезет? С порции на одного наедалась я, моя помогайка и я ещё с собой забирала (пусть утроба моя лопнет, но добру пропасть не дам!")

Ещё момент меня смутил. На сибирском диалекте "кунка" - та самая "нефритовая пещера", если ласково - "куня". И вот я торгуюсь, а продавец мне: "Нет, куня, уступить не могу!". Я помогайке говорю, мол, чё за дела? Понятное дело что уступать не хочет, но письк@кой меня зачем называть? Оказывается, это адаптированное "кун нян", то есть "девушка". Так что если вас "куня" назовут - всё норм. При условии, что Вы не парень.

Я не так чтобы прям высокая: 173 см. Белокожая голубоглазая кудрявая шатенка. Ну да, красотка (особенно по молодости), чоуж. Да, внимание было. Да, приятно. Девушки подходили, показывали жестами что хотят потрогать лицо, я разрешала. Ну, типа проверяли я правда такая белокожая или напудренная. Трогают, пищат-смеются. Парни в основном просто смотрели. А вот когда меня в лифте кто-то сзади за волосы мацать начал - это напрягло.

В общем, затарилась я подарками шо та челночница и вернулась домой.

Не, я понимаю, что Маньчжурия - не совсем прям Китай, такой скорее приграничный город-магазин со своими особенностями, но в целом очень понравилось.

Хочу вернуться. Теперь уже на Юг, на Хайнань к примеру или в Гуанджоу.

Вот такая вот история, которая случилась со мной на самом деле.

Сам он был где-то чудаковат и никогда не рассказывал мне о личной жизни, ее как будто и не было вовсе. Между тем, он не был некрасив, напротив он был очень даже симпатичен. Сложен, как греческий бог с волосами цвета закатного неба.

Еще одна странность заключалась в том, что он не выносил посторонних людей рядом. Каждый раз, когда на горизонте появлялся кто-то еще, Виктор тут же растворялся. Иногда мне казалось, что я просто сплю, в те моменты, когда он рядом.

Разгадка пришла внезапно. И от осознания происходящего стало мучительно больно. Мой самый лучший друг – всего лишь часть меня. Мое альтер-эго. Прекрасный мираж, исчезающий на расвете. Лучше бы хранить такие секреты в тайне, правда я уже рассказала тебе. Как думаешь, есть ли на свете человек, который сможет быть тебе лучше другом, чем ты сам?

— Какого… — начал было Макс, но кошка, пробежавшая между его ног и устремившаяся по лестнице на второй этаж, сбила его с мысли.

Это был подъезд дома его старшего брата, Игоря. Но он жил здесь совсем не в 90-х годах, а гораздо позже. Снова прыжки во времени? Максим пошел на второй этаж, и Синди уже сидела у дверей квартиры его брата, слегка наклонив мордочку и смотря на него с ожиданием.

— Мне нужно зайти к Игорю? — спросил Макс у кошечки. Тишина в ответ. Он замахнулся, чтобы постучать в дверь, когда вдруг из квартиры донеслись громкие слова ссоры. Макс замер и прислушался.

— Ты бросил нас с мамой, а теперь объявился? Столько лет ни слуху ни духу, и вот на тебе, нарисовался, блять! — голос был его собственный, но гораздо более молодой. Он попытался вспомнить, за что он так орал на брата. Игорь был сильно старше; по сути, они никогда не жили под одной крышей. Макс напряг слух, пытаясь выловить этот эпизод из тумана памяти, но она упорно отказывалась выдавать детали.

— Тоже мне, папаша, постарел и теперь хочешь, чтобы я давал тебе на бутылку? Сам уже не в силах заработать?! — раздался топот шагов, приближающихся к дверям. И тут из-за двери послышалось: — Ты мне не отец! Забудь, как не помнил до этого! — голос замолк.

Макс приник спиной к стене и без сил сполз на пол. Вспышками память, наконец, высветила этот эпизод его жизни. 2007 год, ему 15 лет. В тот день его брат пригласил его в гости, сказав что намечается важный разговор. Максим пришел и увидел своего отца. Гнев охватил его, и он выплеснул все накопленные обиды прямо в лицо своему уже пожилому родителю, Макс был поздним ребенком. Он обвинил отца в том, что тот — алкаш, который бросил семью и не помогал, не появлялся. А потом он просто ушел, прервав общение как с братом, так и с отцом.

Позднее, уже будучи взрослым и найдя родню в социальных сетях, Максим узнал, что его отец умер менее чем через год после того разговора. Он переехал из России в Беларусь к родным, там начал сильно пить, и организм не выдержал. Его близкие рассказали ему, что отец не бросал семью, и не пил так, как внушила ему в детстве мать. Они с мамой просто поссорились по какой-то причине и разошлись. Мать сама не разрешала отцу навещать их, а деньги не принимала. Родные Максима не были в курсе, почему так произошло, но знали, что отец сильно переживал из-за того самого разговора. Он чувствовал себя виноватым и пытался утопить свою вину в алкоголе. И алкоголь погубил его. Макс, узнав правду тогда, чуть не полез в петлю. Сейчас он удивлялся, как мог забыть эту мрачную историю. Ведь, тогда, узнав все, как было, он сильно почувствовал свою вину. Макс мало того что довел родного человека до депрессии и смертельного запоя, так еще и последние его слова были квинтэссенцией злости и обиды. Слез уже не осталось. Он просто сидел, глядя в пол, ничего не видя.

Щелк — раздался щелчок замка — двери слегка приоткрылись, и Синди тут же шмыгнула внутрь. Максим встал и прошел следом. Кошка пробежала по прихожей. Эта квартира не походила на ту, что он помнил. Это не квартира брата. Синди села у одной из дверей, взглянула на Макса и вошла в комнату за дверью. Он шагнул следом.

Небольшая комнатка-пенал с окном, задрапированным тюлью. На подоконнике красовались цветы, в середине стоял стол, на котором стоял литровый пузырь водки, рядом стопка и пепельница. У стола, на диване-книжке, кто-то спал, укрытый с головой. Синди прыгнула на диван и мяукнула, словно призывая Максима подойти.

Он подошел, вытянул руку и стянул с головы одеяло. Обомлел. На диване лежал его отец. Он не спал. Совсем седой, с такой-же седой бородой, старик был мертв. Лежал на спине с открытыми глазами, покинутыми жизнью. Максим упал на колени, слез не осталось, но он взревел так, как никогда прежде. Синди ткнулась мордочкой ему в щеку.

Сколько времени прошло, он не знал. Он сидел на коленях, пока не онемели ноги и пока он не хрип от рева.

— Это не я наговорил тогда тебе говна, папа, это обида. Моя детская обида. Обида матери чем-то в тебе разочарованной. Пойми меня и прости, — тихо произнес Максим, наклонившись и поцеловав холодную, шершавую щеку. — Прости, пап, я люблю тебя. Сильно.

Макс встал, развернулся и, не слушая мяуканья кошки, выбежал из комнаты. Хватит с него этого дерьма! Хватит! Что бы это ни было — сон или трип, он проснется! Он открыл двери квартиры, выбежал и хлопнул дверью, и… снова оказался в стенах той же комнаты, где лежал отец. Кошка мяукала, пытаясь остановить его, но он уже находился в истерике, выбегал из квартиры и снова оказывался в ней, раз за разом, пока не упал на пол, лишенный сил.

— Синди, что это? Что за хуйня? — кричал Макс. — Тебя тут не должно быть! Меня тут не может быть!!! Что это?!

Но Синди лишь лизнула его в лицо и снова мяукнула, призывая Макса в путь.

6

Макс, погружённый в свои мысли, двинулся к выходу из квартиры. Его спутница уже добежала до двери и ждала его. Толкнув двери, мужчина и кошка вышли. Максим остановился, изумлённо оглянулся назад: там, где секунду назад была квартира его отца, оказалась ванная комната. Он просто принял правила игры, устав удивляться происходящему.

— Чем меня будут мучить тут? — прошептал Максим и начал осматривать квартиру, в которой оказался теперь. Музыка долбила, в воздухе витал аромат ромашки. Света не было. Справа от ванной комнаты была кухня, совмещённая с лоджией.

— Угу, теперь я у Карыча дома, — Макс узнал место. Это была квартира его одноклассника, которую ему подарили родители на совершеннолетие. И так как Карыч был единственным, кто жил отдельно, все тусовки проходили у него. Карыча на самом деле звали Иваном Вороновым, от фамилии произошла кличка Кар-Карыч, что позже эволюционировало просто в Карыча.

Судя по музыке и запаху ромашки, Макс попал на одну из тусовок, на которых они тупо накуривались и втыкали в YouTube, а на фоне вечно играла музыка. Таких сборищ было уйма. На какую конкретно тусовку попал Макс, он не имел и малейшего понятия.

— Ну, девочка, пошли в зал. Узнаем, какая пытка меня ждёт, — позвал Максим свою кошечку. Он открыл дверь в зал, и они вошли. Напротив входа стоял компьютерный стол с компьтером. Справа от него — еще один стол, на нём стоит водный. Слева от входа в углу был разложенный угловой диван, на котором храпят пара ухлопанных тел. В комнате стоял сильный запах ромашки.

Макс узнал Карыча, а вот второго пацана не узнал.

— До бледных напыхтелись, — хохотнул он. — Но что я тут делаю?

Макс подошёл к компьютеру и посмотрел дату: 12 октября 2012 года.

— Хм, не помню ничего, что могло бы произойти в тот день, — подумал Макс. Но это ничего не значило, он и прошлые события не помнил. Карыч жив и здоров. Эту квартирку он продал и переехал. Второго пацана Макс не знал вообще.

Тело на диване начало двигаться. Тот пацанчик, которого Макс не знал, проснулся и сел на диване.

— Карыч!

Тишина.

— Карыч, бля! — парень ударил товарища кулаком в плечо.

— Аааа, — засипел Ванька. — Че те?

— Поздно уже, я даю до хаты. Не хило нас повырубало. Открополи мне пятку, я дома на сон грядущий пыхну еще.

— Иди, у Маки возьми, это его дуст.

Пацан встал, перелез через подлокотник дивана и пошел на кухню. За дверью раздался неразборчивый бубнеж. Иван снова захрапел.

— От души, братуха. Завтра пригощу тебя тоже, — сказал незнакомый парень, выходя с кухни. Он прошел в прихожую, обулся, надел курточку и вышел из квартиры.

— И че теперь? — спросил Макс в пустоту. — Все что ли, закончилось?

— Мяу, — раздалось от входной двери. Синди царапала лапкой дверь.

— Ну пошли, — как-то обреченно выдохнул Макс. Головная боль и писк снова усилились, но Максим лишь отмахнулся, уже не обращая на это внимания.

Они вышли из квартиры Карыча прямо на крыльцо панельной пятиэтажки.

— Да че тут происходит, блять? — крикнул Макс. Они не могли выйти на это крыльцо. Карыч жил в деревянной двухэтажке на краю города, а сейчас они стояли у панельного дома практически в центре. Над головой раздался сильный удар. Макс по привычке упал на живот, закрыв руками голову. И только потом понял, где он и что рефлексам тут не место. Что-то упало на козырек. Что-то тяжелое.

— Мяу, — раздалось издалека. Макс повернулся и увидел Синди, сидящую на лавочке с краю детской площадки посреди двора.

— Иду-иду. Давай ждать, — он уже прекрасно понимал, что хочет от него кошечка.

Макс уселся, Синди забралась ему на колени, свернулась калачиком и улеглась спать. Максим гладил мягкую шерсть и размышлял.

— Это и есть этот ретрит? Мухоморами меня накормили что ли или еще чем-то, вызывающим жесткие трипы? Но блин, я ж себя и бил, и щипал. Не сплю. И ощущаю всё как в реальности. Не сон, это и на трип не похоже. Хотя хуй знает, — Макс вспомнил и то, как выходил из собственного тела и наблюдал за всеми со стороны, это кстати было у Карыча. И как путешествовал на другие планеты и в другие миры. Тоже всё казалось реальным.

— Аааа! — раздался громкий женский крик. — Влад! Владик!

Макс поднял голову. На пятом этаже в открытом окне стояла женщина и кричала сквозь слёзы, глядя куда-то как раз на козырек подъезда. Макс покрылся мурашками и холодным потом.

Синди встрепенулась, подняла мордочку, но с колен Макса не спрыгнула. Максим же полностью погрузился в себя, не обращая внимания на женские крики. Он пытался вспомнить этот эпизод и при чём тут он. Спустя несколько минут, а может, даже несколько десятков минут, он потерял счёт времени, Максим начал вспоминать. Да, точно. Знакомые угостили Макса какой-то новой ромашкой, жесткой до опиздинения. Они у Карыча убились в хлам, потом пришёл какой-то Ванькин знакомый, музыку они что ли писали вместе, хз. Паренёк тот не дул особо, но иногда покуривал, вот и тогда пришёл накуриться. Они снова раскумарились. Потом Макса разбудили, он сказал пареньку, где лежит коробок с ромашкой, и чтобы тот брал сколько нужно. Всё. Потом, спустя, наверное, неделю они с Карычем узнали, что тот паренёк, Влад Мухумбаев, накурился и выпал в окно. Случайно или нет — не знал никто, но дела обстояли так.

Из транса Макса вывели звуки сирены. Он поднял голову и увидел скорую, МЧС и полицию. Спасатели сняли тело и грузились в машину, полиция опрашивала заплаканную женщину, экипаж кареты скорой помощи осматривал тело.

— Прости, Владос, не стоило мне тебя угощать, — сухими губами прошептал Макс.

Синди спрыгнула с колен и побежала за угол дома, Макс пошёл следом.

7

В небе появилось северное сияние, оно красиво переливалось зелёным и фиолетовым цветом, тянулось через всё небо, что выглядело очень удивительно и фантастически красиво. Температура резко опускалась, изо рта начал идти пар. Завернув за угол, Максим увидел дорогу, по которой они ходили в горы. Он снова был в Харпе. Полоса северного сияния тянулась далеко вперёд. Синди бежала вперёд по дороге, словно её вело это природное явление. Максим шёл следом, осматривая красивейшую природу осеннего заполярья.

Удивляться холоду, северному сиянию и смене сезонов Макс не видел смысла; он, блин, путешествовал во времени и видел тех, кого уже нет!

— Интересно, что будет в горах, — вслух размышлял Максим. — Тут точно ничего не происходило, тем более трагичного, к чему бы я мог иметь отношение. Пережитое его окончательно добило, не осталось ничего кроме банального любопытства.

Они прошли уже несколько километров и дошли до моста через реку Кердоманшор. Синди, перейдя мост, свернула влево. Максим пошёл следом, и, посмотрев в небо, он увидел, что северное сияние свернуло в том же направлении. Спустившись с дороги, Максим и его спутница пошли по берегу в сторону леса.

Чем ближе становилась стена деревьев, тем отчётливее Максим начал слышать голоса. «Видимо, туристы веселятся,» — подумал Макс.

Но он ошибся. Зайдя в лес, они со временем вышли на поляну с большим костром, вокруг которого сидели люди. Ночь быстро вступала в свои права, сияние в небе становилось будто ярче, а воздух охладился почти до минусовой температуры. Макс и его спутница направились к костру.

— Макфим! Смотрите, Макфим плифол! — раздался радостный детский крик, заставивший Макса оторопело замереть на месте. Это был голос Никиты, мальчишки, чью смерть он видел буквально днем и одновременно несколько десятков лет назад.

— А я знал, фто ты, плидефь! — мальчишка подбежал к Максу, схватил его за руку и повел к костру.

— Садись, Макс. — Раздался голос девушки. Макс уселся на поваленное дерево и осмотрел людей вокруг. Помимо Никитки здесь был Влад и еще одна девушка, Макс пока не видел ее. Отец не было видно. Кошка тоже пропала.

— Объясните, что тут происходит? Что это за письма? То, что я пережил, это сон? Приходы? Вы же мертвы все, это все нереально? — Макс вывалил кучу вопросов на собеседников, сам вытягивая руки к огню и ловя себя на мысли, что чувствует тепло от костра. Головная боль, преследующая его последний год, исчезла, а писк затих.

— Эти письма, Максим, отправили мы, — снова раздался девичий голос.

— Но как… — Макс хотел было задать вопрос, как эти письма попали к нему.

— Дослушай! — перебила его девушка и вышла на свет. Максу сперло дыхание. Это была Оксанка, девочка из их компании, которая потом уехала на учебу, где ее не стало. Ее нашли в кровати, захлебнувшейся рвотой. — Не ожидал меня тут увидеть? — спросила она. — Моя смерть, как и кончина всех присутствующих, косвенно связана с тобой, Макс. Это ведь ты познакомил меня с веществами.

— П-п-прости, — заикаясь, выдал Максим, ему стало страшно. Глазами он искал свою кошечку, которую уже считал своим талисманом, но ее нигде не было.

— Оставь, Макс! Я же сказала, косвенно! Будь ты виноват по-настоящему, тебя бы тут не было.

— Твоя головная боль, сынок, — это не последствия контузии от того взрыва — раздался за спиной голос отца. Макс повернулся так резко, что грохнулся со своей импровизированной лавочки. Отец стоял, улыбаясь, одет по-рыбацки. На плече удочка. Он пришел со стороны реки. Подойдя к Максу, он поднял его на ноги и обнял. — Тогда тебя не ранило, сын, — говорил отец, срываясь на слезы.

— Да, Макс, к сожалению, тебя не стало, — продолжила за отца Оксана. — Головная боль — это лишь напоминание, а тот писк, что тебя преследовал, — это звук работы кардиомонитора. А мы, Максим, всего лишь чувство твоей вины. Хоть ты и подавил все это в памяти, мы никуда не делись.

— Но ты ни в чем не виноват, Макс, — сказал Влад, впервые взяв слово. — У меня были проблемы в семье. Я узнал, что мама изменяла отцу и я не его сын. Тогда, придя к Ваньке, я уже был мертв, мне нужно было просто накуриться для смелости. Вы же не знаете, что я оставил записку. Я не виню тебя.

— А, я, — зашебетал Никита, — всегда пелебегал дологу не по плавилам, ты не виноват, Макфим. Мне не было суждено жить долго.

— Меня, с веществами хоть и познакомил ты, Макс, и винил себя в моем уходе, твоей вины нет и тут. Я познакомилась с плохим человеком, там, где я училась. Влезла в долги, меня отчислили, родители не знали. Я впала в депрессию и не хотела жить. Я специально обдолбалась до такой степени, — рассказала Оксана.

— Пойдем, сын, отойдем, — отец взял руку Макса и повел того к берегу.

— Мы не злимся на тебя, — раздался за спиной хор голосов. Макс повернулся, но увидел лишь одинокий костер. Людей уже не было.

Макс и его папа дошли до берега реки, где их ждала Синди, лакая холодную горную воду.

— Знаешь, сын, я ведь нисколько не злился на тебя. Это ведь ты не свои слова тогда мне наговорил, а лишь то, что внушила тебе мать. Я жалею лишь о том, что слушал ее и не приходил к тебе, не навещал. Я очень тебя люблю, прости меня, пожалуйста, — сказал отец и снова крепко обнял Макса. — И даже Синди не держит на тебя зла, поверь уж. Ты же помнишь, она сбегала на улицу при любой возможности. Просто получилось так, как получилось.

— Мяу, — будто бы подтвердила кошка.

— Ты здесь, потому что ты не плохой человек, и нам нужно было развеять твои мысли. Чтобы они были чисты! Ты ведь умер героем, человека спас ценой своей жизни. Ты заслужил второй шанс!

— Что? Какой шанс, пап? Я тоже люблю тебя, прости!

Отец вдруг сделал шаг назад, держа руки на плечах Макса и глядя ему в глаза, сказал:

— Я знаю, сын. Всегда знал! — отец повернул Макса лицом к реке. — Иди, сын, пора! Иди в воду. Иди за северным сиянием.

— Мяу, — раздалось от кромки воды. Максим повернулся и увидел Синди, уже стоящую в воде у берега и смотрящую на него с ожиданием. Посмотрев туда, где стоял его папа, Максим увидел пустоту.

— Иду, девочка.

Парень и кошечка вошли в воду, следуя за мерцанием северного сияния, идя на свет.

8

Вадим мчался в цветочный магазин, а после в роддом. Буквально двадцать минут назад он получил долгожданный звонок. Родила! Сына! Вадим был на седьмом небе. Пакет с фруктами, ягодами, соками и угощениями для персонала роддома уже лежал на заднем сиденье. Остались только цветы. Остановившись перед цветочным, Вадим вылетел пулей и, не закрывая двери, побежал в магазин. Он не боялся, что машину угонят; в таком маленьком городе смысла угонять тачки просто не было.

Выбежав из магазина с большим, пышным букетом роз, пионов и хризантем, Вадим направился к задним дверям авто. Аккуратно разместив цветы на заднем сиденье, Вадим, торопясь, едва не раздавил серый комок, который очень уютно умостился на водительском сидении.

— Опа, котенок что ли? — Вадим взял котенка на руки. Это была совсем маленькая кошечка, видимо, недавно открывшая глаза, прям совсем кроха. — Сиамская, — резюмировал Вадим, осмотрев черную милую мордочку, серую шубку, лапки будто бы в надетых белых носочках и черный хвостик. — И как ты тут оказалась? Подкинули тебя мне? Что ж делать с тобой? — Вадим сел за руль и, продолжая разговаривать с котенком, завел машину. — Поехали со мной, девочка, не выбрасывать же тебя. Потом разберемся.

Доехав до роддома, передав все гостинцы и цветы, Вадим стоял под окнами палаты, где лежала его жена Алина, и общался с ней по телефону.

— А мне, представляешь, малыш, котенка подкинули, пока я тебе цветы покупал, — рассказывал Вадим. — Сейчас покажу. — Он сходил к машине, взял котенка и вернулся к окнам, показывая ее своей супруге.

— Ой, Вадик, давай оставим? Совсем малютка же! Это кот или кошка?

— Кошечка, малыш, — отвечал Вадим.

— Давай оставим, назовем ее, ммм, — Алина задумалась, — назовем ее Синди!

— Хорошо, значит, оставим. — Вадим и так хотел ее оставить, но нужно было уговорить жену; она не очень сильно любила животных. "Инстинкт что ли материнский проснулся," — пошутил он в голове и заулыбался.

— Ой, все, Вадик, я побежала! Максимку несут кормиться! Пока-пока, целую, — прощебетала жена.

— Люблю тебя, — сказал Вадим уже на отбитый вызов.

— Ну что, Синди, поехали за молоком для тебя и домой, собирать Максимке кроватку?