Женщина вытянула вперёд руку так, что луч света выхватывал из темноты всё предплечье до локтя, и резко сжала кулак. Артём почувствовал, будто голову стянули невидимые ремни. Он попробовал открыть рот, и у него не получилось.

— Помолчи, сосуд, — сказала она и обратилась к юноше. — Он больше не скажет ни слова. Восстанови его целостность.

Юноша подошёл, снова присел на корточки и положил руки Артёму на плечи. Через них в тело полилось тепло. Внезапно все травмы, которые получил Артём, начали неистово чесаться.

Откуда-то из глубины здания послышался грохот.

— Йарлат, возьми пустёжника и проверь, — сказала женщина.

Двое, до этого стоявшие в коридоре, ушли прочь.

Три минуты спустя снова раздался грохот, но уже в другой стороне.

— Иди к алтарю, — сказала женщина. Артёму показалось, что он заметил в голосе нотки беспокойства. — Исцеление сосуда закончим позже.

Тепло, лившееся из рук юноши, прекратилось, он отнял руки от плеч Артёма и быстро пошёл прочь. Свет фонаря дёрнулся, на секунду ослепив Артёма, и скрылся за поворотом до того, как его глаза успели привыкнуть к темноте.

Странно. Раны как будто и правда стали болеть меньше. Что за чертовщина тут вообще творится?

«Нужно выбираться из этого дурдома, — решил Артём — но сначала нужно освободиться. Наверняка в такой куче мусора должно быть что-то, чем можно перерезать верёвки».

Артём принялся шарить руками по полу и вскоре нащупал обломок стекла, с помощью которого быстро освободил руки, а затем и ноги.

В глубине здания что-то зарокотало и грохнуло так, что со стен посыпалась пыль.

Артём выскочил в темноту коридора. В слабом свете, льющимся через разбитые окна под крышей, Артём разглядел, что коридор делится на два. Слева доносился грохот, рокот, треск и, почему-то, запах озона. Справа было тихо, но слабо оттуда тянуло тухлятиной.